Но все же и эти меры к особым успехам не привели.
В самый разгар боев на наблюдательный пункт 59-й армии прибыли командующий Волховским фронтом генерал К. А. Мерецков и представитель Ставки, начальник Генерального штаба генерал А. М. Василевский. Прибыли, чтобы на месте разобраться в обстановке и принять самые решительные меры по спасению войск 2-й ударной армии.
Кирилла Афанасьевича Мерецкова я увидел тогда впервые. И что сразу же бросилось в глаза, так это его спокойствие. Во всяком случае, внешне в нем совсем не чувствовалось какой-либо нервозности или растерянности. Напротив, будучи сравнительно полным человеком, он вошел на КП армии легкой, бодрой походкой. Внимательно выслушал И. Т. Коровникова о принятых мерах. И лишь после доклада негромко спросил:
- И каково же ваше решение?
- Собрать в кулак резервы и попытаться еще раз пробиться на соединение со второй ударной, - ответил командарм.
- А что у вас в резерве?
- Танковая и стрелковая бригады, несколько стрелковых батальонов...
- Это уже кое-что значит, - сказал Мерецков. И тут же попросил Коровникова показать на карте, как он будет использовать этот резерв.
Выслушав, согласно кивнул головой:
- Решение утверждаю. Отдавайте распоряжения. Как ваше мнение, Александр Михайлович? - обратился он к генералу Василевскому.
- Иного выхода нет.
- Действуйте, - приказал Мерецков.
Мы тут же получили от командарма указания оформить и доставить в части боевые распоряжения.
Ввод в бой резерва склонил чашу весов в нашу пользу. Вскоре 7-я гвардейская танковая бригада под командованием полковника Б. И. Шнейдера, 29-я танковая бригада полковника М. И. Клименко, а также полки из 24 и стрелковой бригады, 65-й и 374-й стрелковых дивизий в упорном бою сломили сопротивление противника, вышли на западный берег реки Полисть и соединились с частями 2-й ударной армии. При этом особенно отличилась 65-я стрелковая дивизия, которой в то время командовал полковник Петр Кириллович Кошевой, ставший впоследствии Маршалом Советского Союза.
Я был очевидцем того боя, видел полковника П. К. Кошевого, как говорится, в пылу схватки с врагом. Он отличался личной храбростью, умением организовать людей, повести их за собой. После войны мы еще не раз встречались с Петром Кирилловичем, говорили о тех тяжелых временах, вспоминали общих знакомых, живых и павших.
Итак, со 2-й ударной армией нас теперь соединяла не узенькая щель, которая, как уже упоминалось выше, в некоторых местах простреливалась противником даже из стрелкового оружия, а коридор шириной в 3-4 километра. По нему в наше расположение начали выходить из окружения группы бойцов и командиров из 2-й ударной.
Но вскоре противник сильнейшими ударами значительно сократил район расположения еще не успевших выйти через коридор дивизий этой армии. Теперь он на всю глубину простреливал его артиллерийским огнем. Коридор закрылся. Управление 2-й ударной армией было нарушено.
Чувствуя, что положение оставшихся войск 2-й ударной стало критическим, генерал А. М. Василевский приказал срочно связать его по радио с Власовым. Мы, работники штаба 59-й, находившиеся как раз неподалеку, стали свидетелями этих переговоров. И из реплик А. М. Василевского вскоре поняли, что командующий 2-й ударной армией фактически потерял управление своими войсками. В связи с этим ему было предложено встретить самолет, который мы сможем выслать за ним и другими членами Военного совета для переброски их на НП 59-й армии. Но Власов от самолета категорически отказался, ссылаясь на то, что его, дескать, место в своих попавших в беду войсках. Позднее мы узнали, что эти высокопарные слова Власова о долге и чести были ничем иным, как чистейшей демагогией.
Чтобы спасти окруженные части этой армии, командование Волховского фронта решило вновь повторить встречный удар войск 59-й и 2-й ударной армий. Направление его тоже осталось прежним - вдоль узкоколейной железной дороги. В приказе говорилось, что 2-я ударная армия в 22.30 24 июня 1942 года должна штурмом пробиваться на восток и выводить боевую материальную часть и людей и в окружения. Соединениям 59-й армии (указывались конкретные задачи дивизиям и бригадам) приказывалось прорвать заслон противника на реке Полисть и соединиться с частями 2-й ударной армии{3}.
Но, как оказалось, Власов, несмотря на приказ командования фронта, совершенно ничего не предпринял для того, чтобы выполнить его. Поэтому встречный удар, естественно, не получился.
Соединениям 59-й армии тут же было приказано установить наземной разведкой расположение частей 2-й ударной армии и собственными силами обеспечить их выход. Однако еще в ночь на 24 июня связь со штабом Власова странным образом нарушилась и больше не восстанавливалась. Это подтверждается и нашим донесением в штаб Волховского фронта, где, в частности, указывалось, что "радиосвязь со 2-й ударной армией прекратилась с 2.00 24.6 1942 г."{4}.
В донесении одновременно говорилось, что нами к утру 24 июня вдоль узкоколейной железной дороги был все же пробит небольшой коридор, по которому продолжают выходить из окружения группы бойцов и командиров 2-й ударной армии. Но Власова среди них нет.
Но многие вышедшие из окружения старшие командиры в один голос утверждали, что видели Власова в районе узкоколейной железной дороги. Туда немедленно была направлена танковая рота с десантом пехоты под командованием капитана А. Г. Бороды - адъютанта генерала К. А. Мерецкова. Эта группа добралась до места расположения штаба 2-й ударной армии. Но уже никого там не обнаружила.
Как позднее выяснилось, штаб 2-й ударной армии, разделившись на группы, все же пытался выйти из окружения. Но часть людей при этом погибла, а другие попали к партизанам и лишь потом перешли линию фронта. Сам же Власов не предпринял никаких мер по выходу из окружения и сдался в плен к фашистам. Помнится, весть о его измене поразила нас тогда как удар грома среди ясного неба.
Из окружения все же вырвалось немало бойцов и командиров 2-й ударной армии. Так, только на нашем участке их сразу же вышло 6000 человек{5}. А в последующих донесениях в штаб фронта, датированных 29, 30 июня, а также 1, 9 и даже 24 июля 1942 года (их мне довелось готовить лично), приводились все новые и новые цифры. Всего же, как теперь известно, из окружения было выведено 16 тысяч человек из 2-й ударной армии.
* * *
Мясной Бор, Спасская Полисть... В годы войны здесь каждый метр был прошит пулями, осколками гранат, снарядов и бомб, обильно полит нашей кровью. Этого никогда не забудешь...
И еще одного невозможно забыть. Ведь именно здесь мы, работники штаба 59-й армии, одними из первых узнали о предательстве Власова.
Помнится, уже вскоре после его перехода к противнику гитлеровцы разбросали о нем листовки, призывая наших бойцов и командиров последовать примеру бывшего командарма и сдаваться в плен. Но на все эти призывы советские воины отвечали еще большим бесстрашием, массовым героизмом в боях с ненавистным врагом и презрением к изменнику Родины.
Нас, ветеранов 59-й армии, нередко спрашивают: как же, мол, могло так случиться, что Власов оказался предателем? Неужели нельзя было раньше распознать его подлую сущность, принять соответствующие меры? Честно говоря, мы и сами не раз задавали себе точно такие же вопросы. Задавали и тогда, в трудном сорок втором, и даже тогда, когда уже окончилась война. И не находили ответа. Он пришел позже, когда некоторые наши военные мемуаристы и писатели познакомились с архивными документами, в том числе и немецкими, попавшими к нам после войны.
Вот один из таких документов. "От вышедших из окружения работников особого отдела и командиров 2-й ударной армии получили сведения о том, сообщалось в донесении особого отдела Волховского фронта, - что Военный совет армии, полностью потеряв управление южной и западной группой войск, принял решение 23 июня вывести штаб 2-й ударной армии в расположение 59-й армии". Далее в донесении отмечалось: "В этот день по приказу Власова были уничтожены все радиостанции, в результате чего была потеряна связь с северной группой войск". И еще: "В 23 часа 23 июня Военный совет и штаб 2-й ударной армий С командного пункта в районе Дровяное Поле перешли на командный пункт 59-й стрелковой бригады на восточном берегу реки Глушица. На другой день все работники Военного совета, штаба армии построились в колонну и направились к выходу из окружения. Не доходя до реки Полисть, колонна сбилась с пути и наткнулась на противника, который открыл пулеметный, артиллерийский и минометный огонь..."
Что же представлял собой сам Власов? Родился он в 1901 году в деревне Лопатино Гагинского района Горьковской области в семье кулака. Окончил духовное училище, семинарию. Обманным путем пролез в партию. Конечно же с карьеристскими целями. До войны окончил курсы "Выстрел", командовал ротой, батальоном, полком и дивизией. Маршал Советского Союза К. А. Мерецков так писал о нем в своих мемуарах: "Власов был беспринципным карьеристом. Его поведение до этого вполне можно считать маскировкой, за которой скрывалось равнодушие к своей Родине. Его членство в Коммунистической партии - не более чем дорожка к высоким постам. Его действия на фронте, например в 1941 году под Киевом и Москвой, - попытка отличиться, чтобы продемонстрировать профессиональные способности и поскорее выдвинуться".
Какая расплата постигла этого предателя, мы расскажем в одной из следующих глав. Ведь наша 59-я армия в последние месяцы войны снова будет иметь прямое отношение и к Власову, и к некоторым его сподвижникам, таким же, как и он, подлым отщепенцам.
А сейчас мне хочется подвести некоторые итоги боев весны и лета 1942 года, показать читателю, какие же выводы мы сделали из этого периода войны.
По характеру боевые действия 59-й армии в 1942 году, думается, следует разделить на три периода. Первый период - наступательные бои, проходившие в январе - мае. Второй период - июнь, бои за вывод из окружения войск 2-й ударной армии. И наконец, третий период - позиционные бои июля - декабря 1942 года.
Если же давать общую оценку боям всех трех периодов, то следует сразу же подчеркнуть, что в это время (и особенно в январе - июне 1942 года) войска Ленинградского и Волховского фронтов не только надежно сковывали вражескую группу армий "Север", и особенно 18-ю армию, облегчив тем самым действия Красной Армии в зимнем наступлении под Москвой, но и окончательно сорвали план гитлеровского командования по захвату Ленинграда, соединению немецко-фашистских и финских войск.
Более того, наступая в сложнейших условиях, по лесисто-болотистой местности, войска двух наших фронтов вначале добились заметных успехов. Выйдя в район Любани, они, например, поставили 18-ю армию противника в довольно трудное положение. И лишь отсутствие у нас необходимой согласованности в действиях позволило вражеской группировке, оборонявшей район Кириши, Чудово и Любань, избежать полного окружения и разгрома.
Но за полгода напряженных наступательных боев мы, в том числе и наша 59-я армия, приобрели значительный боевой опыт. Личный состав воочию убедился, что фашистов можно бить, причем довольно сильно. Ведь только полки и дивизии 59-й армии за 1942 год уничтожили 51 тысячу вражеских солдат и офицеров{6}.
Бои 1942 года стали хорошей школой и для нас, работников штаба. Мы получили практику, хотя подчас и довольно горькую, по разработке и проведению наступательных операций в условиях часто меняющейся обстановки, когда нужно было перебрасывать, вводить в бой целые соединения, организовывать встречные удары оперативных групп и ударных группировок. Все это, естественно, очень пригодилось нам потом, при планировании и осуществлении других, более сложных армейских наступательных и оборонительных операций.
Однако в боях 1942 года мы допустили и целый ряд просчетов, ошибок, о которых тоже нельзя не сказать. Основная причина всех наших неудач, конечно, в первую очередь исходила из острой нехватки в войсках боевой техники и оружия. Потому-то мы и не имели подчас возможности создать огневое превосходство над противником не только в полосе наступления, но и на направлениях главного удара. Конечно, этот недостаток был вообще характерен для нас на первом этапе войны. Немецко-фашистские войска имели, как известно, больше техники и оружия. У нас же их не хватало, так как промышленность тогда еще только перестраивалась на военный лад, а заводы, эвакуированные в глубь страны, лишь начинали давать первую продукцию.
Но были, однако, ошибки, в которых главным виновником выступал именно штаб армии. Серьезные недочеты допускались, например, в организации управления войсками. Потеря связи, к сожалению, была отнюдь не редким явлением. Взаимодействие соединений и всех родов войск оставляло желать лучшего. Отсутствовала хорошо организованная разведка. Командиры и штабы зачастую слабо знали систему огня противника, расположение его артиллерийских позиций и наблюдательных пунктов, состав, расположение и перемещение резервов врага и, следовательно, не могли сделать необходимых выводов о возможном характере его последующих действий.
К этому, думается, нужно добавить и то обстоятельство, что в 59-й армии почему-то происходила довольно частая смена начальников штаба. Так, за полгода боевых действий на этой должности побывали генералы Токарев, Пэрн, Городецкий, Артюшенко. А в самый ответственный период боев по выводу войск 2-й ударной армии из окружения приказы и боевые распоряжения за начальника штаба армии подписывали подполковник Сергеев и полковник Пахомов, сменявшие, соответственно, один другого на посту начальника оперативного отдела, и даже майор Сидякин и капитан Хлынин - заместители начальника оперативного отдела. Все эти люди, естественно, обладали разными оперативными и тактическими знаниями, служебным опытом. И это, конечно, сказывалось на общей деятельности штаба - главного органа управления войсками.
Разумеется, все названные просчеты в работе штаба армии явились для нас серьезным уроком. И в период активных оборонительных боев, которые длились потом целых полтора года, с июля 1942-го и по январь 1944-го, мы использовали весь свой накопленный опыт, чтобы не допускать их впредь.
Глава вторая.
От обороны - к наступлению
Советский народ, как и все простые люди земли, радовался победам своей родной Красной Армии над немецко-фашистскими войсками летом и осенью 1943 года. На весь мир прогремели тогда наши блистательные успехи на Курской дуге, в сражениях на юге страны. Гитлеровская армия понесла в них такие тяжелые потери, после которых уже не могла до конца оправиться.
В летне-осенний период этого же года войска Ленинградского и Волховского фронтов своими действиями сорвали попытку немецко-фашистского командования восстановить блокаду Ленинграда, которая была прорвана нами в январе 1943-го.
Советские войска освободили и мой родной Донбасс, который, как мы знали из газет, гитлеровцы превратили в довольно крепкий орешек, стремясь удержать его в своих руках во что бы то ни стало. Линия их обороны проходила там по Северскому Донцу - реке моего детства и юности - и по Миусу. А в глубине фашисты создали, кроме того, еще несколько укрепленных рубежей, опирающихся на небольшие речушки. Словом, земля Донбасса была буквально начинена многочисленными дотами и дзотами, минными полями, опоясана проволочными заграждениями.
Но и этот, казалось бы, неприступный вал не остановил советские войска. В ожесточеннейших боях они освободили Донбасс от немецко-фашистских захватчиков. Войска Юго-Западного фронта овладели и моим родным городом Пролетарском, а также Лисичанском, где, как уже говорилось выше, я работал до призыва в армию.