Я по-прежнему много внимания уделял воспитанию воинов. Важным направлением этой работы стало воспитание солдат в духе дружбы народов. Это не означает, что ранее этой проблеме внимания не уделялось. Воины-русскоязычные сплотились с грузинами, армянами, азербайджанцами и другими представителями народов Кавказа. Вместе с грузинами пели "Сулико", танцевали под возгласы "Аш-шалда", учились произносить слово "геноцвале". И, надо сказать, в полку не было ни одного случая конфликта на национальной почве. Все были равны, все товарищи, братья по оружию.
В это время мне очень хотелось овладеть грузинским языком. Был один учитель, с которым я интенсивно начал осваивать грузинскую грамоту. К сожалению, его вскоре перевели в другую часть, и занятия прекратились.
Без войны как на войне
В обстановке приближающейся войны наше правительство, Верховное Главнокомандование наращивали мощь армии. Командованию полка было приказано сформировать новый аналогичный полк, выделить для него из нашего полка 40 % личного состава и весь командный состав, кроме командира полка. Подвергся реорганизации и 350-й артиллерийский полк. Он стал меньше, мобильнее, подвижнее.
Получил новое назначение и я. Из седьмой линейной батареи был переведен политруком штабной батареи в подразделение, обслуживающее штаб. По сравнению с линейным подразделением штабная батарея была значительно больше: в ней насчитывалось 253 человека; 187 человек имели высшее и полное среднее образование, остальные окончили от 5 до 9 классов. Много было учителей, инженеров и техников.
1941 год выдался особенно тревожным. Увеличилась физическая нагрузка на весь личный состав. Беспокоили вылазки немцев из Ирана. Забрасывались десанты. Полк учился вести с ними борьбу. Проводилась работа по укрытию материальной части и личного состава полка. На учениях отрабатывались соответствующие темы: полк в обороне, полк в прорыве сильноукрепленной полосы и другие. Командиры взводов и батарей были переведены на казарменное положение.
Я уже, можно сказать, возмужал, неплохо разбирался в военном деле. Однажды подразделение должно было выйти на полевое учение. Командир, старший лейтенант Стенин Александр Иванович, отсутствовал. Пришлось мне как старшему по службе принять командование подразделением на себя. Выйдя в поле, в горно-лесистую местность, я дал указания командирам взводов приступать к занятиям. Сам отошел в сторонку и, усевшись на камень, включил радиостанцию. Было это 5 апреля 1941 года. Уловил сообщение об оккупации Германией Югославии, о высадке немцев на Кипр. Услышанное известие удручающе подействовало на меня. Немцы на Балканах, на границе с Польшей, в Прибалтике захватили Клайпеду, а всего оккупировали 11 европейских государств. Соотношение сил менялось не в нашу пользу. Вспомнились слова комиссара Старкова М. Л. о том, что мы будем воевать. Никаких иллюзий на этот счет больше не оставалось.
22 июня 1941 года. Начало войны
Уверен, у каждого сохранился в памяти день 22 июня 1941 года - день черного воскресенья. Поиграв с солдатами в бильярд, пошел в каптерку старшины отдохнуть. Только прилег на кровать, вбегает сержант Бочкарев. Взволнованным голосом выпалил: "Товарищ политрук, началось". Меня в буквальном смысле сдуло с кровати, не стал даже спрашивать, что началось. Войдя в Ленинскую комнату, услышал по репродуктору голос В. М. Молотова. Все ясно. Германия напала на нашу страну. Голос В. М. Молотова звучал твердо, в интонации чувствовалась уверенность. "Наше дело правое. Победа будет за нами". Что думал каждый из нас, прослушав речь В. М. Молотова? Помню, люди стали суровее, сдержаннее.
Прошло примерно 30-40 минут, и личный состав батареи стал выстраиваться на задней линейке палаточного города. Примечательно то, что солдат никто не строил, не подавал команды, они начали собираться сами. Я стоял недалеко, наблюдая, как организованно люди становятся в строй. Старшина подразделения Саримов, учитель из Узбекистана, подав команду "Смирно!", доложил: "Товарищ политрук, в строю находится 251 человек, 2 человека несут дежурство дневальными".
Никогда не было случая, чтоб в строй становился весь личный состав подразделения. Люди собрались, они ждали, что скажет им политрук в этот тревожный час. И вот я предстал перед строем. Почти полностью помню свою речь. "Товарищи,- обратился я к личному составу,- Германия вероломно напала на нашу Родину, идет война. Уже пролилась кровь. Война не является для нас неожиданностью, о ней мы говорили все время, не знали только, когда она начнется. Теперь мы поставлены перед фактом. Помните, мы готовились к войне, нам есть чем Родину защищать, есть кому защищать, есть что защищать". Затем я сказал о повышенной ответственности каждого воина за судьбу своего Отечества.
Закончив краткое выступление, ответил на два вопроса, сообщил, что будет проведен полковой митинг, где мы узнаем все подробнее. Митинг состоялся через два часа. Я вни - мательно выслушал выступления командира и комиссара. Хотел сверить правильность своего выступления перед личным составом подразделения. И вздохнул с облегчением. Все верно, все так. Для меня это было большим испытанием.
Жизнь потекла в соответствии с новой обстановкой. Усиленно проводились учения, на всякий случай техника была надежно укрыта. Немцы, наводнившие Иран, забрасывали диверсантов с иранской территории. Иранский шах Реза Пехлеви был на стороне немцев. В соответствии со статьей 21 советско-иранского договора наше правительство решило ввести войска в Иран и изгнать оттуда немцев. Полк предпринимал на короткое время вступление в Иран. Наш 350-й артиллерийский полк являлся резервом Главного командования. И хотя оперативно мы подчинялись Закавказскому округу, затем фронту, призвать на фронт могло только Верховное Главнокомандование.
Время шло. Тревожное время. С фронта поступали неутешительные сообщения. Придешь к солдатам, а они спрашивают: "Товарищ политрук, опять оставили город. Когда будем наступать?" Приходилось говорить горькую правду. Поползли слухи: "Москву сдали" - в связи с переездом ряда правительственных учреждений в Куйбышев. Конечно, были сеятели слухов и паники. Узнав, что Сталин в Москве, воины с уверенностью говорили: "Раз Сталин в Москве, она не будет сдана". И когда Сталин был поставлен во главе Вооруженных Сил, воины заявили, что теперь все будет по-другому. Вера в высшее государственное руководство и лично в Сталина была огромной. Можно сказать, что она явилась одним из условий нашей победы. Высшее руководство умело расставило кадры, организовало людей на победу как на фронте, так и в тылу.
В июне 1941 года мне было присвоено офицерское звание "младший политрук" (лейтенант). Я не писал никаких заявлений, не просил. Командование полка "постаралось" за меня. Вскоре я был переведен на должность политрука учебного подразделения, где готовились сержанты и младшие лейтенанты командиры взводов, а политруком штабной батареи стал Д. А. Горбик. В учебном подразделении я сдружился с начальником Юрием Гончаровым. С ним мы из одного котелка ели и одной шинелью укрывались.
Через некоторое время меня направили на комсомольскую работу ответственным секретарем бюро ВЛКСМ полка. Эту должность я принял от лучшего своего друга Александра Михайловича Лихового - учителя из города Белая Церковь (Украина). Ныне А. М. Лиховой - полковник в отставке, живет в Одессе. В полку насчитывалось 1300 комсомольцев. Кроме рядового и сержантского состава комсомольцами были все молодые офицеры. Работать было интересно. Способствовал этому подбор комсомольского бюро. В него входили учителя Александр Дренов, Никита Князьков (из Смоленска), Иван Сорока (из Чернигова), Федор Галкин и я - Семен Козьмин (тамбовские). Комсомольское бюро было тесно связано с воинами комсомольского возраста. Мы разъясняли характер Великой Отечественной войны, пропагандировали подвиги наших солдат на фронте. На комсомольских собраниях обращалось внимание на подготовку к боевым действиям, на физическую и моральную закалку.
Фронт приближался к Кавказу. В мае 1942 года Ставка ВГК создала Закавказский фронт на базе Закавказского военного округа. Командующим был назначен И. В. Тюленев, членом Военного Совета - П. И. Ефимов. Несколько раз мы встречались с ними, и впечатление осталось самое благоприятное.
В августе 1942 года противник захватил некоторые перевалы в центральной части Главного Кавказского хребта, в том числе Клухорский перевал. Развернулись бои под Новороссийском, на Туапсинском направлении. Противник рвался к Нальчику, Орджоникидзе. В ноябре 1942 года немцы на этом направлении были остановлены.
Наш 350-й полк не вступал в бой, но в течение месяца он на своем транспорте перевез тысячи тонн снарядов на станцию Шулаверы (Грузия). Склады "высветили" диверсанты.
Боевые действия принимали все более ожесточенный характер. Настало время и для работы артиллерии большой мощности. По приказу Верховного Главнокомандования нашему полку предстояло передислоцироваться под Новороссийск, в район боевых действий.
К новому месту назначения командир полка Ляске направил группу офицеров во главе с начальником штаба В. Герасимовым для проведения рекогносцировки. Одновременно грузились на платформы орудия, и со станции Шулаверы эшелоны уходили в южные черноморские порты. Здесь они грузились на пароходы и под покровом ночи, тумана уходили в море. В пути следования появлялись немецкие самолеты. Теперь солдаты уже видели врага, с которым вскоре предстояло сразиться.
Прибыв в Геленджик, полк быстро выстроился и по дороге Геленджик Кабардинка проследовал к месту назначения. Здесь нас встретили офицеры, ранее посланные для рекогносцировки. Шли бои. То и дело взрывались авиабомбы, снаряды. Воздух был насыщен пороховым дымом, гарью. Солдаты шутили: вот тебе и Кавказ, курортное место.
Командир полка и начальник штаба собрали офицеров, поставили задачи. Главная - уничтожение долговременных огневых точек противника.
По окраине Новороссийска проходила так называемая "Голубая линия". Она тянулась до Азовского моря. Эта линия была насыщена дотами. По степени насыщенности долговременными огневыми точками "Голубую линию" можно сравнить с "линией Маннергейма" на Карельском перешейке. Количество этих самых дотов следовало уточнить, а затем все их уничтожить. Кроме нашей артиллерии по укрепрайону наносили удары корабельная артиллерия и авиация.
Полк, заняв огневую позицию, окопался, ушел в землю. Политработники полка находились в дивизионах, разъясняли солдатам обстановку на боевом участке. Мы говорили людям, что перед нами очень мощная группировка немцев, до 500 тысяч человек, насыщенная боевой техникой.
Пока окапывались, разведка выявляла и уточняла цели, которые обозначались на карте. Работа эта шла днем и ночью, совершались вылазки в логово врага. Для выявления огневых точек противника и корректировки огня нашей артиллерии по ту сторону Цемесской бухты была высажена группа разведчиков в составе сержанта Комаха, рядовых Лобанова и Бережного. Эта группа обнаружила немало огневых точек противника под Новороссийском, засекала движение немецких кораблей по Цемесской бухте. Другие разведчики устанавливали цели в районе цементных заводов.
И вот заговорила артиллерия большой мощности. Стокилограммовые снаряды рвали на куски зацементированные огневые точки немцев. Артиллеристы действовали грамотно, недаром долго готовились, теперь надо было показать себя. И они показывали. А как рядовые действовали, посылая снаряд за снарядом в жерло орудия, какое чувство удовлетворения ощущали при уничтожении укреплений противника! Только и слышалось: первое, второе (орудие) - и взрывы, взрывы.
Группа Комаха обнаружила в Цемесской бухте немецкую подводную лодку. Точная корректировка, данная Бережным, позволила командиру батареи Долгову нанести удар по ней. После этого нашим кораблям легче стало передвигаться по Цемесской бухте.
Здесь я должен сделать отступление и рассказать, что представлял собой рядовой Бережной. В полку он был, пожалуй, самым недисциплинированным. Его все знали как одного из отпетых, "непутевых". Однажды, еще до выхода полка в бой, обращается ко мне солдат с просьбой принять его в комсомол. Хотя я его знал, все же уточнил фамилию. Все правильно, Бережной.
Стали обсуждать на комсомольском бюро, как поступить. В это время вошел заместитель командира полка по политчасти Л. М. Лаврухин. Уловив суть дела, обратился к нам: "У этого человека нет ни матери, ни отца. С 7 лет он ушел из дома, бродяжничал, попадал в распределители, детдома, интернаты, отовсюду бежал. Не раз был судим. Судьба человека искалечена. Станьте вы ему отцом и матерью, ведь вам это под силу, вы же учителя".
Нам, признаться, стало неловко. И мы решили принять Бережного в комсомол. Он подружился с нами, стал общительным, активным. Конечно, приходилось иногда охлаждать горячие головы некоторых командиров, несдержанно относящихся к нему. Бережной стал другим, у него появились друзья среди комсомольцев. И этот солдат первым совершил подвиг, первым в полку был награжден медалью "За отвагу".
Мне удалось узнать в 1962 году, что Бережной жив, женат, имеет двух детей, обосновался в Ставрополе, за трудовые подвиги награжден правительственными наградами.
Тем временем боевые действия продолжались. Почувствовав, что на фронт пришла новая артиллерийская часть, немцы обрушили бомбовые удары на позиции полка. В течение 15 дней января и начала февраля 1943 года они беспощадно бомбили полк. Начиная с рассвета и до наступления темноты от 50 до 70 самолетов бомбили наши огневые позиции. Все это напоминало землетрясение. Многие укрытия для личного состава были разрушены. Появились убитые, раненые. Паники не было, но были слабонервные. Они устремлялись в горно-лесистую местность и гибли там от пулеметных очередей и разрывов бомб противника. Много было контуженых. Понесла потери и материальная часть. При одной бомбежке было выведено из строя 4 орудия. Два удалось восстановить, два потеряли безвозвратно.
Я уже писал, что в задачу полка входило разрушение мощных оборонительных укреплений немцев. Личный состав полка не ходил в атаку, как пехота, не отбивался от танковых атак. Но бомбежки хлебнул вдоволь.
К началу февраля положение на фронте улучшилось, наши войска одержали победу под Сталинградом. В январе 1943 года Ставка приняла план освобождения Северного Кавказа силами Южного фронта и нашего, Закавказского. Был разработан план отсечения немецкой группировки, наступления на Краснодарском направлении и овладения Новороссийском.
В начале февраля был высажен десант в Малую Озеретку и Станичку. Высадку поддерживала артиллерия с кораблей и наземная. 350-й полк стал взаимодействовать с моряками 83-й бригады морской пехоты. Моряки восхищались меткостью стрельбы нашего полка. Идя в атаку, они просили поддать огонька. И полк огня поддавал.
Не помню, где и как я познакомился с помощником начальника политотдела по комсомольской работе 83-й морской бригады Григорием Гутником. Встретились когда-то и разошлись. И надо же, после войны, уже в 1947 году, в Ленинграде судьба вновь свела нас. Сижу в аудитории, слушаю лекцию. Невольно повернулся и увидел знакомое лицо. Сосед тоже повернулся и удивился. Так вместе за одним столом мы просидели четыре года, пока не закончили Высший Военно-педагогический институт им. М. И. Калинина.
Бои под Сталинградом закончились пленением 330 тысяч немецких солдат и офицеров во главе с командующим фельдмаршалом Паулюсом. Боевые действия наших войск под Новороссийском не позволили немцам снять с этого участка часть войск и перебросить под Сталинград. Не позволили снять войска и из-под Орджоникидзе.
Бои под Новороссийском изо дня в день становились все ожесточеннее. О них правдиво рассказано в книге Л. И. Брежнева "Малая Земля". Эта книга своего рода памятник советскому солдату. Она поражает своей жизненной правдой, впечатляющим рассказом о подвиге народа-героя, народа-победителя, проникнута высоким патриотизмом.
Итак, после Сталинграда наши войска устремились на запад. На Северном Кавказе они освободили Ставрополь, Краснодар. А под Новороссийском ожесточенные сражения продолжались до середины сентября 1943 года. Город был освобожден только 9 октября, в нем не осталось почти ни одного целого здания.
В ходе битвы за Новороссийск произошла перегруппировка войск в связи с потерями в личном составе и вооружении. Предстояли новые боевые задачи, а для этого требовались соответствующие силы.
В 350-й ГАП БМ РВГК был влит ранее сформированный в городе Люксембурге аналогичный полк. Произошли изменения в руководящем составе. Отозвали командира полка Ляске, заместителя по политчасти Л. М. Лаврухина, пропагандиста А. М. Лихового. Мне было предписано явиться в политуправление фронта.
Одни воюют, другие готовятся к боям
Прибыл в Тбилиси. Решил привести себя в порядок. Зашел в парикмахерскую. Меня побрили, постригли. Парикмахер сказал: "С вас 12 ублей". У меня была единственная купюра - тридцатка. Подал. Парикмахер положил мою тридцатку себе в карман, сказал спасибо. Так я остался без денег. И так познакомился с одним из кавказских обычаев.
Вообще-то следует отметить, что грузины с уважением относились к военным. Когда наш полк готовился к отправке на фронт, руководство Тбилиси выделило для семей командного состава квартиры на улице Конституции. Я посетил эти квартиры, побеседовал с семьями, рассказал о боевых действиях наших войск.
Или взять такой факт: грузины считали патриотическим долгом выдать замуж за русского офицера любую девушку-грузинку. Сами же они охотно женились на русских девушках.
Вышел из парикмахерской, иду по проспекту Шота Руставели. В глаза бросаются толпы гуляющих молодых людей, работают магазины, кинотеатры, в ресторанах играет музыка. Одним словом, мирный город.
Не доходя до штаба, "напоролся" на коменданта города генерала Маханькова. Он отчитывал полковника за небритое лицо. Но узнав, что это писатель Петр Павленко, смягчил тон и, немного пожурив, отпустил.
Оказалось, что Павленко всю ночь проработал в Ленинской комнате политуправления фронта. Я с ним познакомился на семинаре комсомольских работников. Писатель много внимания уделял патриотической работе. На семинаре он рассказал нам о снайпере-эвенке. Солдат имел несколько наград. Когда Павленко похвалил его, то солдат сказал: "Если бы меня отпустили на побывку домой, я привез бы еще снайперов, которые стреляют лучше меня". Павленко поговорил с командующим, и эвенка отпустили. Через 10 дней этот солдат привез с собой 8 эвенков, которые бьют белку в глаз.