- демонстрировал свою близость к Пономареву и вообще начальственную повадку.
Афанасьев (редактор «Правды») - косноязычен, но и простодушен, ему почему-то приписывают даже безбожное коверкание имен, названий партий и газет. Поразительное явление для академика, на уровне колхозника перед ТУ.
Был в заключение фуршет: ходил я от одной группы к другой и произносил всякие красивые слова: венгр, люксембуржец, датчанин, все латиноамериканцы скопом, японский социалист и проч. А днем встречался с Чейтером (“Могшпд 81аг”). Игры продолжаются!
9 мая 84 г.
День Победы. Ходили с фронтовым другом Колей Варламовым по улицам. Дошли до Новодевичьего монастыря, но туда не пускают. Он что-то скис и мы вернулись на Кропоткинскую, стали пить и сплетничать. Он много знает о Генеральном, лет 15 работал у него под началом, когда тот был зав. Общим отделом ЦК, открывал к нему дверь, по Колькиному выражению, коленкой. Главное, что запомнил: это не Суслов, у этого на первом плане - личное, семейное. И чтоб положили потом за Мавзолеем.
Болезнь (у Генсека) пустяшная. Астма, осложнение после воспаления легких году в 1974-75. Больше ничем не болел. Когда был секретарем в Пензе - славился на всю область, как пьяница и бабник. Тщеславен. Недаром же ездит по городу с помпой, до которой даже Брежнев не дошел, и количество мальчиков вокруг ЦК увеличилось в 10 раз. И (почти в тех же выражениях, что Пономарев вчера) - быстро входит во вкус встреч с иностранцами. В эти дни принимает испанского короля. (А Загладин мне хвалился, что они попробовали новую форму памятки - обозначение вопросов на карточке. Без всякого текста и прочих всяких выдуманных оборотов речи. Получилось. Даже по ТУ показали: они с королем сидят не друг против друга за бюрократическим столом, а в креслах поодаль друг от друга. В такой позе не станешь зачитывать памятку, уткнувшись в бумажку! Слава богу, если так. У Андропова это хорошо получалось).
Умен и хитер. Пока осторожничает, но попозже и Громыку приструнит (это мне понравилось). Будет делать свою политику.
После обеда пошел я на прогулку по Москве. Моросил то и дело дождь. Дошел до Красной площади, мимо Александровского сада. «Социологическое наблюдение»: меняется характер празднования. К могиле неизвестного солдата очередь до самых Боровицких ворот, многие с цветами и почти исключительно молодежь, во всяком случае - не ветераны. То же самое на Красной площади - с планками, с орденами один на сотню. Конечно, ветераны к этому времени, перепившись уже возлежали по домам. Однако, раньше, даже в прошлом году, на улицах не было столько народу - не участников войны. Что бы это значило? Не думаю, что - рост «патриотической сознательности» (и признательности) у новых поколений. Скорее тяга к неофициальности празднования - самого факта праздника, особо на фоне забюрокраченных и заорганизованных 1 мая и 7 ноября, которые близко к сердцу не воспринимают поколения, не знавшие ни революционного энтузиазма 20-30-х годов, ни послевоенной сплоченности в голоде и разрухе. А предлог - сентиментальный - поминовение павших, вообще «ушедших». Но и эта непринужденная, казалось бы, атмосфера испорчена «страхом властей» перед народом. На самой Красной площади и всех улицах и площадях, прилежащих к ней, батальоны, если не полки внутренних войск. Наши люди привыкли, конечно, вроде бы и не обращают внимания на эти колонны: у исторического музея, у ГУМа против Мавзолея, у Василия Блаженного, на площади Свердлова и проч. - готовые по команде ринуться «наводить порядок». Стоит, однако, хоть на секунду задуматься над этим, - какой позор! Какое оскорбление советскому человеку! То чувство меры, о котором Черненко говорил уже не раз по разным поводам, здесь начисто отсутствует. Неужели не понимают, что появление какого-нибудь идиота-дессидента с антисоветским плакатом - менее вредно, чем вот такое массовое и вызывающее по своей открытости неуважение к народу!
Нет! Логика «порядка» о которой Маркс писал в «18-ое Брюмера» - страшная вещь. Она превыше всяких разумных аргументов.
На службе текучка. Загладин сидит в Серебряном бору и вместе с другими сочиняет главы Программы КПСС.
Между прочим, мою попытку включить в записку ЦК по итогам совещания редакторов братских партий мысль о том, что это штьсовещание представителей партий - именно так к ним относится большинство участников - Б.Н. решительно вычеркнул. Боится, что наверху заподозрят в претензиях. Но, поздравляя Отдел с предстоящим днем Победы и выражая благодарность за отличное проведение упомянутой встречи, Б.Н. произнес, оценивая ее значение, именно те мои фразы, которые вычеркнул из записки. Вот, такова моя «с’ез! 1а у1е».
2 июня 84 г.
Почему-то давно не писал. А объем информации за день таков, что вытесняется даже вчерашняя, не говоря уж о двух-трех недельной.
Главное впечатление (сегодня дано по ТУ) - заявление ТАСС по поводу Вашингтонской Декларации (юбилейной для НАТО - 35 лет) сессии Совета НАТО. Из недр НАТО давно не выходило столь миролюбивого словесного документа по отношению к нам, к «Востоку» вообще. Но ТАСС от имени руководства дало отлуп и ему. Всему миру ясно, что мы взяли курс на запугивание и рассчитываем, что твердость и неумолимость приведет - и к развалу НАТО, и к отзыву «Першингов», и «круизов» из Европы, и к провалу Рейгана на выборах, и к тому, что все наши инициативы для Стокгольма, для Вены, по ОСВ и ОЯВЕ будут, в конце концов, приняты.
Но этого ничего не будет. Впрочем, гонка вооружений была, есть и будет при всех условиях. В этом смысле ничего не меняется. Однако мы, СССР, в глазах все большей части общественности выглядим как саботажники «дела мира».
Причем, не только на Западе, не только в Китае и в Румынии, но и в Венгрии и в ГДР, в глазах многих коммунистов.
Но Громыке, видно, на это наплевать.
Б.Н. затеял очередное совещание Секретарей ЦК соцстран по международным вопросам (есть уже решение ЦК и чехи согласились провести его в Праге). Опять же, чтоб координировать идейно-пропагандистское обеспечение внешней политики социалистического содружества. На самом деле такие совещания давно уже превратились в демонстрацию формальной солидарности с нами. без всяких практических последствий. Каждая страна ведет свою внешнеполитическую пропаганду в соответствии со своими планами насчет связей с Западом или Китаем. Разве что чехи во всем следуют за нами.
В нынешней обстановке особенно трудно придумать аргументы для продолжения «твердого» курса. А придется, консультанты под моим началом уже начали их сочинять для доклада Пономарева на этом совещании.
С 28 по 30 мая я был в Венгрии: они уже полгода как просили меня приехать для консультаций по всем этим и другим вопросам, в том числе по МКД. Старые друзья: Дьюла Хорн - теперь зав. отделом (а когда я с ним познакомился в 1960 году, он был переводчиком в МИДе). Матьяш Сюреш - Секретарь ЦК, а когда я с ним познакомился 15 лет назад, он был инструктором, «носил Пономареву чемоданы».
Принял меня и Кадар. Его референт Надя сказала по этому поводу: «У нас все проще». В самом деле, - можно себе представить, чтобы моего «аналога», какого-нибудь Ласло Ковача, явившегося к нам в Отдел на консультацию, принял бы Черненко!
Венгры на подозрении и с каждым месяцем все больше, а Хорн и Сюреш в особенности. В упомянутые времена нашего знакомства он был инструктором по СССР - и с головы до ног просоветчиком. А теперь, по поводу южнокорейского самолета, в присутствии дюжины журналистов, заявил: «Какой это дурак отдал приказ стрелять по пассажирскому самолету и убить сразу почти три сотни людей!» Андропов лично делал представление Кадару по этому эпизоду. Однако, Кадар «взял под защиту». Сюреш опубликовал огромную статью в их «Коммунисте», которая тоже вызвала бурное недовольство Русакова и других. Рахманину велено было сделать отлуп - статья О. Борисова в «Вопросах истории КПСС». А в «Новом времени» перепечатана статья из «Руде право», где чехи почти открытым текстом крыли эту статью.
Смысл статьи Сюреша в отстаивании права «малых социалистических стран» думать, говорить и даже делать самостоятельно - конечно, на пользу социализму и в духе интернационализма, право на монопольную трактовку которого (нами) он ставит под сомнение.
За полтора дня консультаций наговорились вдоволь обо всей мировой политике. Во всем они хотели быть оригинальными и самостоятельными. Из-за этого, бывало, срывались в дилетантизм, говорили наивности. Деликатно парировал, кое на чем настаивал - не соглашался. За оригинальничанием всегда была реальность: экономические интересы (связи с Западом) и нежелание выглядеть сателлитом.
Теоретически это обосновывалось несколькими тезисами:
- плохие советско-американские отношения не означают автоматически плохие отношения других соцстран с Западом;
- у каждой из них свои возможности для борьбы за «общие цели»;
- каждая соцстрана обладает спецификой и у нее могут быть и есть особые интересы в международной политике.
Откровенно говорили, что полностью одобряют действия ГДР в отношениях с ФРГ (усиленные заигрывания, которые стали еще более интенсивными после декабря 1983 года - установки ракет).
Главное впечатление - меня позвали, как старого «умного» друга, который может понять необходимость и неизбежность самостоятельности и независимости Венгрии, «которая никогда при этом не уйдет на Запад, не порвет с Советским Союзом, которая всегда будет верна интернационализму». В связи с этим были и открытые упреки: как неуважительно и не по-товарищески мы поступили, не предупредив, не проконсультировавшись, не договорившись заранее об отказе от участия в Олимпиаде. «Разве могло быть сомнение, - говорил Дьюла, - что мы проявим солидарность, как бы это нам ни не нравилось? Но можно ли так грубо выражать неуважение к своим друзьям, ставить их перед фактом? Оставлять в дураках перед своим народом и своими спортсменами!»
Еще до Венгрии Б.Н. и Загладин дали мне «для замечаний» проект международного раздела Программы. Единственное его достоинство - лаконизм, всего 30 страниц. Но по большей части это не Программа ленинской партии для рубежа веков и тысячелетий. Между тем, как интеллектуальный потенциал на пиках наших научных кадров позволяет сделать то, что нужно. И программная речь Черненко (как другие его выступления по внутренним вопросам, например, перед военными комсомольцами) - политически позволяет писать смело и глубоко. Но. аппаратные условности и промежуточные звенья не допускают высокого полета.
3 июня 84 г.
Забыл вчера пометить, что 20 мая был в ЦДЛ на поэтическом вечере Давида Самойлова (Дезьки). Много нового прочел. Он крупный поэт. Но сам признался в ответе на записку, что читает мало прозы «по техническим причинам» - из-за полуслепоты. Да, и не только дело в прозе, - вообще ограничен информацией. И это сказывается: поэтическое обобщение, ему вообще свойственное, перерастает в абстрактное «философское», сильно замешанное на приближении собственного конца. Делается это на высоком уровне, но очень уж оторвано от окружающего.
Читаю роман И. Герасимова «Радость жизни» («Знамя № 4-5-6). Кажется, одно из тех, что формирует новую великую русскую литературу.
Днем вспомнил: Венгрия хочет независимость в рамках содружества, причем нет ни предубеждения против Союза социалистических государств, ни сомнений в правильности и морально-политической ценности интернационализма. Наше отношение к этому видно по реакции на статью Сюреша и по тому, как «ответственные» товарищи поджимают губки, слыша о всяких реформах и прочем «оригинальничании» (два кандидата на выборах, выборность директоров, упразднение райкомов, реальные дискуссии на Пленумах и Съездах, не говоря уже о широких экономических и туристических связях с Западом, обилии товаров и т.д.).
Но это - лишь частное выражение общей нашей линии в отношении друзей: смесь шовинизма с бескультурьем и завистью. В пятницу я прочел огромную телеграмму из Берлина от Кочемасова - информирует о «негативах» перед встречей Хоннекера с Черненко. И тот же рефрен - в открытую, прямо, не пытаясь даже прикрыться принципами общности - «свободы, видишь ли захотели! Самостоятельными хотят быть!» Причем слово «самостоятельность» всякий раз берется в кавычки. Раньше подобное гауляйтерство приписывали Абросимову. Но вот и интеллигентный Кочемасов туда же. Дело, следовательно, не в после.
4 июня 84 г.
Сегодня была военная учеба. Для всего аппарата ЦК заместитель начальника Генштаба маршал Ахромеев прочитал лекцию «О характере современной войны» и показали два натовско-американских документальных фильма об их вооружениях. Маршал предельно четко изложил международную обстановку и нашу военную доктрину, а также, как готовятся к войне американцы. В выводах он апеллировал к аудитории - многие де из присутствующих прикосновенны к делам обороны. И это звучало как жалоба на то, что не все еще в республиках, в обкомах, в других гражданских подразделениях общества делают все необходимое по превращению страны в военный лагерь. Он не сказал этих слов, но видно было, что идеал жизни страны он видит именно в этом.
(Между прочим, любопытную цифру привел: 430 000 призывников за год пришлось отказать в военной службе по причине здоровья).
А потом фильмы. Они потрясают: ракеты, которые за сотни и тысячи километров сами находят цель, авианосцы, подводные лодки, танки, способные на все, крылатые ракеты, которые как в мультфильмах идут по каньону и за 2500 км. могут поразить цель величиной в
10 метров диаметром. Фантастические достижения современного гениального ума и умения. И, конечно, немыслимые расходы. Я смотрел и думал: но ведь столько же, даже больше должны на подобное тратить и мы. И все для чего? Чтобы готовить самоубийство человечества. Какое-то безумие! Забываясь, хотелось вскочить и спросить маршала: «Ну а что, если взять и ликвидировать все это оружие, которое у нас тоже, наверно, не хуже и не глупее. И сказать на весь мир: с нас хватит, все, баста! Мы обрели нормальное зрение и здравый смысл! Что будет?.. Сразу американцы пойдут нас захватывать?..»
Но это уже неэвклидова геометрия! Вот тогда-то, в твоем звании заместителя заведующего Международным отделом ЦК, и впрямь сочтут тебя спятившим.
Пономарева опять смазали. По итогам поездки академика Велихова в США он «продиктовал» ему - с какими предложениями войти в ЦК (пресс-конференция по милитаризации космоса, обращение Верховного Совета к Конгрессу США, приглашение Кеннеди). Тот дисциплинированно сделал это, президент и главный ученый секретарь подписали. Пришло в ЦК, разослали по ПБ и Громыко с Устиновым вошли с запиской: отказать. Б.Н., естественно, как и все другие, расписался: «за», т.е. отказать своим же собственным идеям.
Его ничтожество. Сам рассказал, как он «организовывал» контакт Черненко с Папаоанну (генсек АКЗЛ КП Кипра). Папаоанну несколько месяцев просил, чтоб во время официальной делегации его партии в Москву его принял Черненко. Вот он приехал. Но как напомнить об этом Черненко? Б.Н. сунулся к Александрову. Тот ехидно возразил: вы, мол, Секретарь ЦК, это ваш вопрос, делегация компартии, вот и обращайтесь к К.У. Но Б.Н. не осмелился. А позвонил Дорошиной (стенографистке Черненко, бывшей при Брежневе самым доверенным лицом) - и предложил ей «текстовочку»: в коммюнике записать, будто Черненко принимал, а на самом деле, мол, не надо его беспокоить. Галя Дорошина так это и исполнила. Так оно и было сделано. И Б.Н. очень доволен: как он угодил и все, думает, довольны. Однако, не думаю, чтоб довольны были киприоты: их «сделали» как мальчишек. При Брежневе такой метод часто практиковался, но ему сходило - все видели, что он уже не в себе. К.У. же рановато ставить в такое положение.
Теперь Б.Н. мне предложил проделать так же с англичанами, с Макленнаном, которому он сам назначил дату - 19 июня. Но с теми так не пройдет. Прямо я это и сказал и постараюсь перенести визит на осень.
Был у меня Арбатов. Только что вернулся из Америки и Канады, целый месяц там провел: десятки встреч, дискуссий, ТУ, интервью, выступлений перед парламентариями, журналистами и проч. «Кто еще мог бы так это все сделать?!» - сказал Юрка без ложной скромности. Да, и в самом деле: кто еще! Тем более, что он не согласен с политикой, которую отстаивал столь ловко. Он убедился, что наше упорство и «жесткость» по ракетным делам начинают оборачиваться против нас. «Мирное» наступление Рейгана дает результаты: все больше мы выглядим теперь как саботажники переговоров, диалога, разрядки и т.п. На это же намекали мне венгры.
6 июня 84 г.
Б.Н. собрал у себя Русакова, Замятина, Стукалина (зав. Отделом пропаганды ЦК), были еще я, Шахназаров, Жилин, Антясов (консультант Отдела по соцстранам) - по подготовке к совещанию Секретарей ЦК соцстран в Праге. Сначала обычное его косноязычие об обострении обстановки, об империализме, о мирном наступлении Рейгана и т.п. Но разговор постепенно переместился на положение у тех, кто будет на совещании, в соцстранах. Русаков вдруг, с несвойственной ему откровенностью заявил, что «положение с друзьями плохо». О Польше и говорить нечего: партия день за днем теряет позиции, а идеологическая жизнь совсем вышла из под контроля. Шахназаров встрял: большое недовольство у чехов из-за установки наших «ответных ракет», хотя руководство и печать во всем следует за нами и неизменно поддерживают наши акции и заявления. А немцы - нет, - добавил Замятин. Договариваемся, например, по вопросам реваншизма, по Китаю. Но увы! Соглашаются, поддакивают, а потом - ни единой статьи на эти темы, ни разу не опубликовали даже корреспонденции «о провокациях Китая на вьетнамской границе». Русаков, согласившись, добавил, это нам известно, что вьетнамцы тайно договариваются о чем-то с Сиануком и против того, чтоб мы его ругали в своей печати.
Б.Н. «смело» повел: не надо задираться с Китаем, не надо создавать второй фронт, надо выдерживать линию на урегулирование. Русаков: да, но нельзя проходить мимо «трех условий», которыми они нас прикладывают всюду и везде.