Так называемая «мобилизация» в армию - один смех. Скажем, набирает (Устинов сказал «отлавливает») Кармаль допустим 3000 в год и записывает в армию, а 2500 из них разбегается. Кармаль, мол, все тянет к тому, что наши советники сами и должны править и исполнять власть. Я ему, мол, говорю: не выйдет. Ты у власти, это ваша страна, вы должны править, а наши люди, чтоб «советовать», если вы их спросите. Так что не перекладывайте ответственность.
Наш министр обороны умный, опытный, даже умудренный человек. В нем, пожалуй, нет ничего милитаристского. Но он - в логике событий. И не способен поглядеть в корень. Ему не приходит в голову как-то повернуть в корне всю нашу «афганскую эпопею». Потому что, если б пришло, он мог бы так же по-простецки (он со всеми на «ты»), по- стариковски сказать своим коллегам, - а не послать ли всех этих кармалей к ё. матери?!
Его дополнял Чебриков. Менее красочно по языку, с постоянными «значит» и допустил непроизвольно (вот что самое-то главное - сам этого не заметил) очень неловкую оплошность. Характеризуя Кармаля, он удивился, что «тот растет» политически, человечески. Но и, мол, привык быть главой государства, лидером. Начинает задирать хвост, упрямится и, конечно, хитрит с нами. Но, мол, ничего не поделаешь, восточный человек! Сидевший рядом с оратором азербайджанец Алиев густо покраснел, стал перебирать что-то в руках. Казах Нуриев (зам. пред. Совмина), армянин Кастандов (зам. пред. Совмина) тоже насупились и уткнулись в стол перед собой. Разговор пошел дальше. И только председательствовавший Горбачев, кажется, заметил, метнул по сторонам своими живыми острыми глазами и чуть, едва заметно, скрыл улыбку.
Для Чебрикова, по-видимому, все настоящие свои - это русские, кем бы они ни были по национальному происхождению.
На ПБ обсуждалось состояние с урожаем в РСФСР. Горбачев (а он, конечно, инициатор) вызвал нескольких секретарей обкомов - и тех, у кого очень плохи дела, и тех, у кого хорошо, хотя и у них была засуха. Устроил показательное сравнение: пусть, мол, каждый себя покажет. Трудно им с ним. Он знает дело лучше их. И малейшая неточность, некомпетентность, малейшая попытка слукавить - сразу же вызывали его реплику, и оратор оказывался в глупейшем положении. Особенно им трудно потому, что он не терпит (я заметил это и на Секретариате), когда читают по бумажке то, что люди должны знать, как Отче наш, даже если их разбудить среди ночи. Он недолго терпит такое «зачитывание» подготовленных аппаратом текстов, сразу начинает задавать вопросы, стараясь выявить главное: причины и как поправить, каков выход. И если оратор и после этих наводящих вопросов вновь утыкается в свой текст, он его бесцеремонно сажает на место. Одному сказал: «Садитесь, не продумали вы свое выступление».
Само же положение опять тяжелое. Все Поволжье, Центральная часть России, особенно Тамбовская и Воронежская области «сгорели» в майской засухе. Урожайность 4-5 центнеров с гектара.
Еще обсуждалось лесное хозяйство. Совмин подготовил проект улучшения дела. Но это улучшение не позволит нам догнать Запад даже к 2000 году по выработке изделий из одинакового количества срубленного леса. В США их делают на 166 рублей, а мы на 41 рубль. Более 25 % заготовленной древесины у нас идет в отходы, а в Англии и Японии - 2-4 %. Пропадает, сгнивает за год около 50 млн. куб.м. По объему заготовок мы сейчас на уровне 1958 года и это, несмотря на всю механизацию и проч. (Видимо, потому, что раньше у нас на этом работал Гулаг, а теперь никого не загонишь и не заманишь. Лигачев разъяснил, что бытовые условия лесозаготовителей много хуже, чем у всех других подразделений трудящихся.
Подобного я много слышал и раньше - на Секретариате ЦК - при Брежневе, Суслове, Кириленко. Но сейчас, когда за дело взялся Горбачев, появляется какая-то уверенность, что стронемся мы все таки.
16 августа 84 г.
На последнем Секретариате ЦК во вторник произошло следующее. Кончилась повестка дня, стали подниматься. Горбачев вдруг говорит: зав. отделами и тех, кто их заменяет, прошу остаться. Расселись человек 20. Говорит: позвонил мне вчера Константин Устинович. Я, вот здесь, мол, в отпуску получил возможность повнимательнее посмотреть телевидение, послушать регулярно радио, почитать газеты от строчки до строчки. И вижу: Что-то неправильное у нас делается. По каждому поводу, по каждому мелкому случаю то и дело: Генеральный секретарь ЦК КПСС, председатель президиума Верховного Совета СССР, товарищ Черненко Константин Устинович... Тут и там он что-то кому-то послал, указал, сказал, приветствовал и т.д. Конечно, пост Генерального секретаря утвердился в партии, как символ ее единства, коллективного руководства. Конечно, указания и высказывания
Генерального секретаря должны окружаться уважением, быть авторитетными. Но нужна же мера. По крупным, принципиальным вопросам, нужное количество раз. Но не на каждом шагу, где надо и не надо. Это вносит ненужный элемент, девальвирует. Посоветуйся, мол, с товарищами, обсудите, как лучше это поправить - без шума, без компанейщины.
Горбачев откомментировал сказанное, подчеркнул, что дело деликатное, но поправлять надо. Возьмите, вот хоть сегодняшнее наше заседание. Выступал тут секретарь Ивановского обкома, деловой разговор, и выступление дельное, конкретное. А как он начал? «Осуществляя решения XXVI съезда КПСС и последующих Пленумов ЦК КПСС, указания Генерального секретаря, председателя президиума Верховного Совета СССР и т.д. и т.п.» Иногда мы тут или на каком-нибудь другом деловом совещании «рубимся» беспощадно, нелицеприятно говорим друг другу всякие вещи. и то и дело в таком деловом общении вылезает: в соответствии с указаниями Генерального секретаря, председателя президиума. и пошел, и пошел.
Было сказано присутствующим, чтоб обратили внимание. Зимянину было поручено собрать руководителей шазз ше&а и аккуратно «разъяснить» им.
Вчера звонил мне с Юга Пономарев. Рассказал я ему про это. Очень он заинтересовался, определил так: «против культизма, значит». Сегодня приходит ко мне Зайцев, говорит: звонил Б.Н., велел к тебе зайти, чтоб ты мне рассказал о последнем Секретариате. Это - для нового издания «Истории КПСС», которое бесконечно переиздается под редакцией Пономарева. «чтоб там соблюсти меру».
Разговорились (он ведь у нас консультант при Пономареве по истории партии, знает эту историю «с обратной стороны»). Началось с «малого». Ты, - говорит, - слышал про Молотова?
- Слухи, ничего точного.
- Так вот: восстановили в партии, билет уже вручили. А ведь у него руки в крови даже не по локоть, а по шею, если не с головой. Списки к расстрелу первый подписывал не Сталин. По государственному аппарату и промышленности, по партийным кадрам - Молотов. По транспорту - Каганович. По военным - Ворошилов. Сталин везде ставил свою подпись потом. Ужасные там вещи. Я сам держал в руках эти документы. Например, список 145 деятелей промышленности. подписаны: Молотов, ниже Сталин. Но рукой Сталина поставлена скобка против всех и написано: «Всех к расстрелу!» Или список 46 секретарей обкомов. Тоже скобка и такая же надпись рукой Сталина.
Вот так, - говорит. - А почему же тогда не реабилитировать Рыкова и Бухарина? - взвился Зайцев и продолжил тему. Вопрос о них встал впервые в 1957 году. Я и Минц были приглашены на заседание Президиума ЦК. Вопрос подняла Фурцева. Как же так, мол? По истории, которую нам преподают, с 24 по 30 год в стране не было председателя правительства. А ведь Рыков унаследовал пост Ленина. И Владимир Ильич, несмотря на «эпизод» 1917 года, когда Рыков ушел из правительства, очень его ценил. После Свердлова было два государственных человека по масштабам начатого дела: Рыков и Цурюпа. Но Цурюпа был очень болен и скоро сошел. А этот - человек кристальной честности и огромной эрудиции, пользовавшийся беспрекословным и искренним уважением всех. Что ему инкриминировали в 1938 году? - Что он на VI съезде голосовал за явку Ленина на суд, т.е. хотел руками контрреволюции ликвидировать Ленина. Но это ложь. Теперь ведь издана стенограмма VI съезда. Там черным по белому: Рыков вместе со Свердловым и Дзержинским был категорически против. в отличие от Сталина, который выдвинул предложение об «условной явке», т.е. если Временное правительство даст гарантии безопасности. Когда Рыкова арестовали, он писал Сталину из тюрьмы. Я видел эти письма, - продолжает Зайцев. «Иосиф, ты же знаешь, что это неправда, как же так!».
А Бухарин? Тому инкриминировали помимо всего прочего, что он во время Бреста вошел в сговор с эсерами, чтобы убить Ленина. Кстати, в 1928 году, когда начали его громить за правый уклон, на московской партконференции один из участников потребовал от Бухарина разъяснений. Тот сказал: да, было дело, приходили ко мне в 1918 году, предлагали договориться, обещали полную поддержку в устранении Ленина. Я их прогнал, а потом пошел к Владимиру Ильичу, рассказал ему и мы вместе весело посмеялись!
. Сталин с Рыковым был в довольно прохладных отношениях. Молотов с Бухариным всегда не любили друг друга. А вот Сталин с Бухариным были закадычными друзьями. Оба они были невысокого роста и когда встречались, особенно на даче, любили повозиться, побороться. Бухарин всегда клал Сталина на лопатки, тот очень злился и опять лез.
. Все в руководстве партии были друг с другом на «ты», кроме Ленина. Ни он - ни с кем, ни они с ним - никто. Это - от дворянской интеллигентности. А другие все по тюрьмам были знакомы. Там на «вы» - нелепо. Кстати, по всем свидетельствам Сталин очень плохо себя вел с товарищами в тюрьме, в ссылке, скандалил, интриговал.
- А что такое Каменев? - спросил я. - Зиновьева представляю себе, видно, действительно, по-человечески был довольно противен.
- Нет, Каменев - совсем другое. Прежде всего, - человек колоссальной образованности. Недаром его после снятия с партийных постов сделали директором издательства «Лсаёеш1а». Вокруг него всегда крутились люди из самой элитарной интеллигенции. И еще он отличался поразительной уравновешенностью, никогда не терял присутствия духа, всегда спокойный и рассудительный. Ленин внутренне уважал его. Между прочим, после того эпизода, когда Сталин назвал Крупскую шлюхой, Владимир Ильич позвонил именно Каменеву и попросил добиться, чтобы Сталин принес извинения.
- Ну, а все-таки, чем же кончилось на Президиуме ЦК по поводу предложения Фурцевой?
- Да-а. Ее поддержал Микоян, поддержал Фрол Козлов (был такой секретарь ЦК); Суслов занял неопределенную позицию: с одной стороны, мол, процессы 37-38 годов - фальсификация, Рыков, и Бухарин заслуживают реабилитации. С другой - куда это, мол, нас заведет. Пока так рассуждали, появился Никита. Был он, как сейчас помню, в генеральской форме, наверно, явился прямо с какого-нибудь смотра или визита в военную часть. И с хода стал говорить: «Ясно, что процессы - вздор, все подделка. Но пока хватит с нас Сталина (имел в виду XX съезд и разоблачение культа личности), от этого никак не очухаемся, да и все комдвижение тоже. Ничего, подождем. А пока давайте попросим авторов учебника (для того Минц и Зайцев и были вызваны на заседание Президиума), чтоб они подали дело так, будто процессов не было. Не было и все! Таким образом, и правду не скажем, но и неправды не скажем. Не просто, конечно! Но пусть покрутят мозгами».
Так, - продолжает Зайцев, - мы и сделали. В заговоре левых эсеров периода Бреста, в отличие от «Краткого курса», не упомянули Бухарина. А среди голосовавших на VI съезде за явку Ленина на суд не упомянули Рыкова.
И пустился в оправдание: мол, будущие историки оценят, что мы «в той ситуации» дали им щель, через которую они пролезут к правде.
Я возразил: с тех пор прошло 27 лет. Хрущев «отложил» рассмотрение вопроса. Но вы не предприняли ни шага, чтобы напомнить об этом! Кто же это сделает? Тогда, как ты сам говоришь, была создана комиссия. Результаты ее - целых три огромных тома преступлений Сталина. Теперь это все, как и сами документы, которые она подняла, вновь за семью печатями. (Да, - подтвердил Зайцев, - теперь туда никого не допускают!). Ты, Пономарев и Минц - фактически единственные, кто все это помнит и знает. Кто же будет «напоминать»? Или ты ждешь, когда тебе кто-то из нынешних руководителей «даст задание»? Им не до этого. Одному из вас - 90, другому - 80, тебе - под 70. Так все это и канет еще на 50-100 лет?!
- Что ты ко мне привязался? Могу я без Пономарева соваться? А он этого не сделает, хотя ему бы партия памятник поставила, если бы он осмелился. Но ему не это нужно. Ему нужна к 80-летию вторая золотая звезда. И у него нет уверенности, что если он с этим «войдет», его не шмякнут. Я стал говорить, что насколько я себе представляю нынешних лидеров, - тот же Черненко, Горбачев, Воротников, Соломенцев вряд ли бы они были против рассмотреть еще раз этот вопрос.
- Не знаю, не знаю, - ответил он. - Знаю только, что когда Пельше был назначен в КПК (Комитет партийного контроля КПСС), он запросил эти материалы и изучал их. А вот Соломменцев, насколько мне известно, этого не делал и не собирается.
Попутно он мне сообщил, что видел сам опросный лист на дюжину примерно лиц с одним вопросом: «арестовывать или не арестовывать Бухарина». Против были: Крупская Микоян и . Хрущев! И еще: Крупская была отравлена в санатории «Архангельское». И когда неосведомленная медицина привезла ее на Грановского, поступило указание: в уходе отказать, лечения не применять, «пусть подыхает сама». Сделано это было понятно почему: Сталину стало известно, что на предстоящем XVIII съезде она собиралась «дать бой». Похоронили ее с надлежащими почестями.
Между прочим, читал на днях представленные в Политбюро «в порядке информации» обзоры писем первого секретаря Волгоградского обкома и зав. Отделом писем ЦК Яковлева - с просьбами и требованиями о переименовании Волгограда в Сталинград.
Когда я хожу утром на работу, в проломе Китайского проезда группа людей ожидает служебный автобус. Иногда я застаю, как он приходит и эти интеллигентные люди заполняют его. На ветровом стекле этого автобуса большой портрет Сталина! Это продолжается не менее двух лет уже. Говорят, разрешено, но только, чтоб в маршальской форме.
17 августа 84 г.
Позвонил Феликс (школьный друг) и сообщил, что умер Вадька (тоже один из школьных друзей). А я два года все собирался ему позвонить и помириться. после того, как я не позвал «всех своих» на свое 60-летие. Вот так ликвидируется детство: снесли дом в Марьиной роще, умер Жорка, а теперь Вадим.
22 августа 84 г.
Стенограмма беседы Черненко, Горбачева, Устинова, Русакова с Хоннекером, Аксеном, Хагером, Мильке, тайно приехавшим, и чтоб «обсудить» ссору из-за предстоящего визита Хоннекера в Бонн. Выламывание рук: рановато немцы решили, что они уже не вассалы, а партнеры. Но огрызались и осуждали, что спор мы вынесли на страницы «Правды». И обещания не ехать в Бонн не дали.
Брошюра для Пономарева о 40-летии Победы. Пошлость, пошлость и еще раз пошлость. Сколько все это может продолжаться!
На Секретариате: как-то «о контрпропаганде» на Украине - какая бездна неуправляемой и массовой стихии, в общем враждебной и строю, и власти, и образу жизни. Только легальных религиозных организаций на Украине - 5000.
Похороны Вадима. Наш школьный контингент убывает. И каждый раз колокол звонит по ком-то следующем. О самом спектакле похорон стоило бы рассказать отдельно.
25 августа 84 г.
В четверг встречался с Тато, бывшим помощником Берлингуэра. Проговорили два часа. Опять же - что делать, чтоб остановить Рейгана. В общем-то вежливый разговор инопланетян: они не хотят понимать, что нынешние США считаются только с силой и что с точки зрения международной то, что там происходит и то, как они себя ведут с другими, по сути сближает их с гитлеровской Германией второй половины 30 годов. В сфере политики ни компромисс, ни урегулирование невозможны. Они возможны, т.е. спасение от войны, только если выйти за пределы политики - в сферу гуманизма, заменив политику философией «экзистенциализма» на новый манер.
То же самое ощущение и от вчерашней трехчасовой беседы с Альберто Мино - секретарем ЦК Сан-Маринской КП.
Был в четверг на Политбюро. Обсуждалась информация для партактива о «германогерманском» казусе. Зимянин попытался смягчить формулировки. Но на него насели, особенно Устинов. Логика такая: не только Хоннекер, но и Кадар, и Живков, и даже чехи «паршиво» себя ведут. Мы, мол, твердим, что ситуация все ухудшается из-за «Першингов» в Европе, а они, как ни в чем не бывало, обнимаются и с ФРГ, и с Италией, и с Англией. Мы же интеллигентничаем, боимся им прямо сказать., а мы имеем право им сказать, что так не пойдет. Устинова поддержал Чебриков, на 50 % Горбачев и все, за исключением одной фразы, было оставлено, как предложено. Смысл: мы, мол, еще в июне, в беседе Хоннекера с Черненко, сказали, что в Бонн ехать не надо, а он не слушает и визит продолжает готовить..
Печально. Куда это все нас заведет?
13 сентября 84 г.
Путешествую с дочерью по Италии. Трое суток обратного пути. Будапешт. Встреча с венграми (поезд стоит там 6 часов). Дьюла Тюрнер в присутствии советника рассказывал о том, как Кадар излагал свое мнение послу Базовскому относительно полученной из Москвы информации ПБ (почему мы заставили Хоннекера не ехать в Бонн). Он начал так: «Мы, конечно, не рады такому обороту событий». И об интернационализме, который сейчас может быть реальностью, если его осуществлять через самостоятельность и специфику каждой страны содружества.
Арбатов. Обижается, что я якобы пренебрегаю им. Хотя мне просто лень с кем бы то ни было общаться. А он вновь считает, что его обкладывают со всех сторон и не ценят. И что на XXVII съезде не быть ему уже членом ЦК. Якобы подумывает о превентивной отставке: «Может, потом понадоблюсь, вспомнят!» Тоже мне де Голль! Тем не менее он дважды за это время был у Горбачева. По его словам, резал ему «правду-матку» и о продовольственном положении, и о том, что кругом видим врагов: и ГДР, и болгары, и венгры, а о поляках и говорить нечего. Лучшие наши друзья, оказывается, Чаушеску, Ким Ир Сен. С ними все в порядке, все нормально, претензии спрятали в карман.
И о том, что с Западной Европой надо что-то делать. И что Рейгану не надо делать подарок: безальтернативное согласие Громыко на встречу с ним в Вашингтоне 28 сентября.