Это тебе не десяток ботинок лишних!
Трудности есть и будут на всех этапах. Наша беда, если остановимся, сочтем, что через два года после таких трудов можно и полежать.
Народ почувствовал новое. Делается огромное дело в стране. Вчера на Верховном Совете обсуждали социальную сферу. И с такой откровенностью! Когда это было так?!
И не мужество проявил Ельцин, как нам тут предлагает считать Арбатов. Мужество у тех людей, которые взяли на свои плечи огромную ношу.
О работе Политбюро. Я не такой старый член ЦК, как некоторые выступавшие до меня. Но мне приходилось бывать на его заседаниях по прежней должности. Есть основания сравнить, что было и что есть...
Я считаю, что такие заявления, как сделал Ельцин, вбивают клин в Политбюро, сеют подозрения, что там нет единства, что там словоблудие и все расползлось.
При Брежневе я разбитым уходил с заседания Политбюро. И при Черненко то же было. По бумажке Генсек зачитывал «свое» мнение.
Сайкин (Председатель Мосгорисполкома). В Москве нелегко работать. Много демагогов, которые хотели бы получить все сразу. Мы не знали, что Борис Николаевич выступит. Он день и ночь трудится и результаты есть. Но с его заявлением москвичи не согласятся.
Воротников. Трудно все осмыслить. Его выступление вызывает всплеск разных размышлений. Москва - это и столица РСФСР. Отмалчиваться нельзя. Никаких разногласий и группировок в Политбюро нет. Пусть все знают: у нас полнейшее единство. И это наша заслуга. Это ленинское наследие, ленинская линия. Ее и держится Политбюро.
Спорим мы - правильно или неправильно, - но обстановку дискуссии создает Михаил Сергеевич, чтобы решения действительно были коллективными. Все мы - дети своего времени. У каждого подспудно действуют выработанные годами привычки. Но мы учимся - и члены Политбюро, и Генсек. Мы преодолеваем стереотипы, спорим между собой. И должен сказать, все-таки получается. Мы дали не только идеи, а и программу, и они осуществляются на практике. Идти можно только вперед. У каждого получается? Нет, не у каждого. Сбиваемся иногда на что-то... Нас Манякин призывает стучать по столу. Стучали. А теперь надо сдерживать себя. Иногда нервы не выдерживают на Секретариате. И не только у Лигачева. Срываемся. Но это не желание читать нотации, делать нравоучения, а от души - прямое выражение чувств.
Я знал Ельцина с положительной стороны, как человека ответственного, активного, трудолюбивого. У меня не было сомнений при выдвижении его на пост первого секретаря в Москве. И поначалу мы работали в контакте. Но на наших же глазах стала происходить какая-то трансформация в нем, появились самоуверенность, амбициозность, левацкие фразы. Он начал занимать особую позицию даже не по принципиальным, по любым вопросам.
Ему указывали на это и на Политбюро, и на Секретариате. Говорили и относительно московской печати, и о борьбе с негативными проявлениями на Арбате. Но он уверовал в то, что прав только он, и отнесся к нашим замечаниям пренебрежительно. А на Политбюро отмалчивается. Смотришь на него - на лице маска неудовлетворенности, отчуждения, будто показывает, что всем недоволен. И сегодня это все вылилось.
Оправдания его выступлению нет. Но надо обдумать, обсудить, как поступить лучше. Чтобы такое заявление делать, нужны факты, нужны основания. Я волнуюсь и говорю сбивчиво. Обидно слышать, когда он упрекает нас в каком-то славословии. Кто, когда - пусть приведет факты. Такой критики, деловитости на Политбюро никогда не бывало, как теперь. Обсуждаем все, пока не докопаемся до самых мелочей.
Бывает и так, что не находим решения. Но если работаешь, нужна уверенность в том, что ты делаешь. Перестройка все время будет выдвигать перед нами новые задачи.
Колесников (шахтер). Мы долго ждали перемен в стране. И вот теперь эти перемены происходят. Я не согласен с Ельциным. Рабочий класс и дальше будет поддерживать Политбюро. В апреле (1985 года) он поддержал Генерального секретаря. Мы вам верим. Мы вас любим. И так будет всегда.
Чебриков. Что происходит? Я тоже хочу понять. Трудно дается понимание. Идем к празднику. Вся страна на подъеме. Много всяких забот. И в такой ответственный момент вот такое заявление. Случайно, не случайно -каждый ищет свое место в это сложное время.
Это выступление человека, не согласного с линией партии, с партийной, политической точки зрения - незрелое. Он думает о себе, а не о партии. Это же останется в истории нашей партии.
Не подумал он и о москвичах. Не полюбил ты Москву, Борис Николаевич. Иначе ты бы никогда не позволил себе так поступить.
Не каждому дано выдержать перестройку. И вот мы имеем дело с фактом, когда человек не выдержал ее, той ноши, которая на нас легла. Его выступление на московской городской конференции,.. с каким энтузиазмом он поддерживал новые идеи, и критика была деловая. И московский актив его поддержал. Но за этим пошел спад, и сам он не выдержал.
Ты же сам говорил на ЦК в свое время, что проблемы оказались не такими простыми. А сейчас видно, что во многих проблемах страны он не разобрался и не выдержал экзамена перестройки.
А что касается его оценки работы Политбюро - это просто клевета. Поставил под сомнение коллегиальность. Но не дал аргументов. О каких группках он говорит? О каком ограждении от критики кого бы то ни было? Когда, с чьей стороны? Наконец, о будто бы разносах на Секретариате... Скорее, разносы происходят на бюро МГК, как по плану. Люди говорят, что они идут туда, как на плаху. Надо самому сначала научиться работать, а потом предъявлять требования к руководству ЦК.
Во всех странах мира аналитики изучают нас, следят за каждым нашим шагом. Империализм в страхе ищет способы, как нам помешать, как сорвать перестройку. И в это трудное, переломное время, когда все мы должны быть едины, мы встречаемся с такой демагогией и клеветой.
Яковлев. Не смело и не принципиально. Ошибочно политически и несостоятельно нравственно. Борис Николаевич исходит из неверной оценки обстановки в стране. И безнравственно, что личные амбиции поставил выше интересов партии. Не в то время и не с тем выступил.
Право каждого говорить о том, что он думает. Но важнее - ради чего? В работе Секретариата есть недостатки. Не мне судить как члену Секретариата. Там идут споры. Что же тут ненормального? Заботимся мы о деле и споры наши говорят о нашем единстве. Никто не ангел. Но и Ельцин не из этого сословия. Никто не присягал, что все истинно в Политбюро и Секретариате. И тут и там ищем. И секретарь МГК тоже должен искать, а не валить на других. Речь не об этом.
Ельцин перепутал большое дело в стране с мелкими обидами и амбициями. Для политика это недопустимо. Один из руководителей впал в элементарную панику. Он стал глашатаем мелкобуржуазной свободы.
По существу мы имеем прямое несогласие с курсом партии: и с ее тактикой, и с существом перестройки. Это самое главное. И далеко заведет. Сыграло тут роль упоение революционной фразой. Ельцин выпятил собственную личность. Но главное - он не понял, что происходит вокруг. Ему кажется свое поведение революционным, а на самом деле это как раз и есть консерватизм. Прозвучало здесь капитулянтство. Личные капризы поставлены выше общественного дела.
Марчук. В Москве сосредоточено 50 процентов всей науки страны. Раньше говорили - ведомства виноваты, наука виновата, и лишь с апреля 1985 года руководство грамотно поставило вопрос о причинах наших бед и отставаний.
Шеварднадзе. На каком этапе все это происходит? Накануне 70-летия, когда надо оценить весь пройденный нами путь. Я не был убежден сначала, что Генсеку удастся подготовить глубокий анализ пройденного пути. Зная материал о прошлом, я думал - неужели все было плохо? Этот вопрос теперь снимается в докладе Михаила Сергеевича.
Следит за нами весь мир. Единство и сплоченность всего общества, которое как бы заново рождается, - это выстрадано нами. В докладе дается анализ и оценка по всем этапам в развитии нашего общества. И получается очень важный документ. А Ельцин очень многое поставил под сомнение. Не надо драматизировать, но не надо и упрощать. Ибо мы действительно находимся на сложном этапе, мы не все знаем. ЦК еще не все сказал о наших трудностях, в том числе финансовых. Завтра мы еще будем вынуждены говорить больше. Ибо наследство тяжелейшее. Консерватизм в его выступлении - да, но и примитивизм. И главное - безответственность перед товарищами по Политбюро.
Ни один вопрос у нас сейчас единолично не решается. И это ведь огромное продвижение от того, что было. Весь мир сейчас следит за перестройкой, ищут оппозицию в Политбюро, придумывают разные расстановки сил среди нас. Везде обо всем этом нас расспрашивают. В этих условиях выступление Ельцина - предательство перед партией.
Все думают, соответствуешь ли ты должности. Я сам не берусь отвечать на этот вопрос для себя, в отношении своего положения. А тут ты проявляешь амбиции, мелочность, обидчивость. Ответственность сейчас - это наша жизнь. Не удастся вам столкнуть московскую организацию с Центральным Комитетом. Вы хотите навязать нам другой стиль, а у нас ленинский коллективизм. Не пройдет это у вас, не отступим. Стоит проблема выживания социализма. Вот о чем надо думать.
Что касается прямых обвинений Политбюро. Мы свободно критикуем друг друга, не соглашаемся. Это и есть сложный процесс становления нашего коллективного органа в новых условиях. И какие основания есть обвинять нас? Конечно, у каждого есть свои особенности, есть лицо, свои подходы. Стиль - это человек. Но это и богатство наше.
Лигачев - кристальный человек, преданный делу перестройки. А вы нам тут говорите о славословии. И счастье, что коллектив возглавляет Михаил Сергеевич. Никаких славословий нет. На XXVII съезде я позволил себе фразу относительно Генерального секретаря. Михаил Сергеевич меня оборвал: мол, ты этой фразой все смазал. Мы должны оберегать эту атмосферу. То, что ты сказал, - это клевета на Политбюро, совершенно безответственная перед народом и перед своей парторганизацией.
Мураховский. Ельцин выступил как человек, не верящий в перестройку. Это дезертирство. Он уходит от трудностей, подрывает единство Политбюро, ЦК. Лигачев, которого он обвиняет, всегда уважительно относится к людям, хотя и жестко требует.
Громыко. Клятва коммуниста - это не допустить нарушения единства.
Щербицкий. Наскок на Секретариат, на Лигачева, который трудится в поте лица, недопустим и непонятен. Жесткость нужна. Нельзя отпустить тормоза (шум, аплодисменты, смех). Москвичи огорчены за своего секретаря. Ельцин не оправдал доверия ЦК и московской организации. Бросить тень на Секретариат и Политбюро, обвинять в славословии, когда на самом деле ничего похожего нет!
Мы-то ведь все знаем, как делалось славословие (смех). Не слыхал и не видел, чтобы это происходило сейчас на Политбюро, и признаков таких нет. В выступлении отразилось пораженческое настроение. Да, дела не блестящие, трудности огромные. Идут
волны политического наката. Мы их должны гасить, а не поднимать. И откуда Ельцин знает о том, как другие работают на местах? Наверное, из «Московских новостей» (смех).
Пуго. В проекте доклада мы услышали то, о чем сейчас думают люди. Много трудностей, есть тормозящие факты. Национальные отношения непростые. Мы видим, что ЦК понимает это все. Мы чувствуем строгость с его стороны. Так и должно быть. Позиция Ельцина - это позиция человека пасующего. Хочет уйти из руководства ЦК, хлопнуть дверью.
Я скажу так: столичная организация - особая. Она должна задавать тон. «Московская правда» дает не тот тон. Там много амбициозных элементов.
Обсуждение наше показывает, что Ельцин посягнул на единство. И это огорчительно.
Мироненко. Энергия молодежи не уменьшается, а нарастает. Другое дело, что мы, ЦК ВЛКСМ, не можем направить ее. И она расплескивается, а кое-где воспламеняется, в том числе и в Москве. Выступлением Ельцина нанесен большой ущерб молодежи, работе с молодежью в Москве. И прощать этого нельзя.
Соломенцев. Мы услышали клевету на Секретариат. Зачем это сделано? Мы ведь только что услышали проект доклада. Такого доклада мы не имели и не могли иметь ни к 50-й, ни к 60-й годовщине Октября. Этот проект мы обсуждали на Политбюро. И вы там не сказали, что вы думаете, а вынесли на Пленум: может быть, рассчитывали, что в ЦК найдутся люди, которые станут вашими попутчиками. Ваши выступления подхватываются не в республиках и областях, а за границей. Почему? Потому что вы выступаете вразрез с нашей линией. Это вас не украшает?
Не всякое новаторство имеет цену, особенно, в политике. Если кто и допускает ошибки, то не партия как целое. И это не дает Ельцину повода и права нарушать наше единство. Это удар из-за угла. Вы наносите большой ущерб делу. На кого вы обижаетесь, на кого вы дуетесь?
В Москве это не одобрят. Выступление Ельцина - непартийное выступление. Ему не сбить нас с ленинского пути, на который встал наш ЦК.
Председательствующий сообщает, что записалось 37 желающих выступить. Договорились, чтобы дать еще слово Колбину и подвести черту.
Колбин. Чувствуется, насколько сложен процесс перестройки в Москве. Бессонные ночи. «Прежде чем реагировать на что-либо, подожди два дня», - так мне советовал Шеварднадзе, когда я был у него вторым секретарем в Грузии.
Я болезненно реагирую на ошибки, когда допускаю их сам и когда допускают другие. Но если я их тихонько исправляю, значит пронесло. А если не исправляются, я
реагирую бурно. Конечно, замечания на Секретариате вызывают иногда болезненную реакцию. Но так надо. На Политбюро, когда нас обсуждали, мы ждали разгрома, а ушли с пониманием того, что и как надо делать. Делать все, что не запрещено законом.