Творческий путь Анри Декуэна не делится на ряд последовательных этапов. Свой первый фильм он снял в возрасте около сорока лет. Еще несколько лет — и он становится одним из самых деятельных французских режиссеров. Таким он и останется на протяжении своей плодотворной, неровной, отмеченной слабостями и крупными удачами деятельности, охватившей все жанры, использовавшей все стили, своими крутыми поворотами и колебаниями приводящей в замешательство самых маститых критиков. И все же творчество Декуэна, такое неоднородное, свидетельствует о большой одаренности, а временами даже о незаурядности таланта этого режиссера.
Анри Декуэн родился в Париже 18 марта 1896 года. С детства он увлекается спортом. В четырнадцать лет Анри — чемпион по плаванию. Он получает среднее, затем высшее образование. Во время войны девятнадцатилетним юношей Декуэн попадает в полк зуавов, с которыми и уходит на фронт, где его ранят; затем он поступает в авиацию, становится летчиком-истребителем, получает звание офицера и в чине лейтенанта командует эскадрильей Спа...
Анри Декуэн заканчивает войну в чине капитана с орденом Почетного легиона, Военным Крестом и девятью благодарностями в приказе.
Он мог бы продолжить военную карьеру, но устремления молодости не дают ему покоя — летчик мечтает стать писателем. Первые шаги сопряжены с трудностями: в течение ряда лет Декуэну приходится бороться за существование. Наконец он посылает рассказ Анри Легранжу, директору газеты «Авто», который и приглашает его работать с окладом восемьсот франков в месяц.
И вот бывший чемпион становится журналистом. Декуэн работает в этой газете более шести лет, с 1923 по 1929 годы. Здесь он публикует свои рассказы о спорте, написанные в живом, разговорном стиле, и даже «романы», например «Боб Кларксон—клоун, акробат и бродяга», печатавшийся с продолжениями в нескольких номерах за 1924 год, или «Король педали» — кино-роман в шести сериях, написанный им совместно с Полем Кварту. По его роману Морис Шампре в 1925 году снимает фильм.
Но Декуэн не собирается ограничиться этим. Он готовит еще роман, пишет пьесы, вращается в театральных кругах. Разведясь с женой, с которой вступил в брак в 1917 году, Дегауэн в 1926 году женился на молодой актрисе Бланш Монтель, у них родился сын.
Первый роман Декуэна «Пятнадцать раундов», опубликованный в 1930 году, получает «Prix Jem» (Большую премию спортивной литературы). Примерно в это же время, узнав, что одна кинофирма ищет сюжет для Анабеллы и Альбера Прежана, Декуэн пишет я посылает туда музыкальную комедию на спортивную тему «Ночная облава». Сценарий прочитан, принят, по нему сделан фильм. Мечты молодого автора начинают сбываться. Его первая пьеса «Гектор» идет в театре «Аполло» с участием Бланш Монтель и Эсканда. Она ставится также в Италии под названием «Этторе». Затем появляются на сцене «Буфф паризьен», выдержавшая 300 представлений оперетта «Нормандия», музыку к которой написал Поль Мизраки, пьеса «Смельчак», поставленная театрам «Капуцины» в 1933 году с участием Бланш Монтель, Клода Дофена и Констана Реми, и, наконец, в 1936 году «Опасные игры» в театре «Мадлен» с участием Даниэль Дарье. Пятая пьеса Декуэна, «Забудем прошлое», идет в постановке Жана Валля в театральном сезоне 1952—1953 годов.
Успех фильма «Ночная облава» окончательно обращает Анри Декуэна к кинематографу. Он пишет еще ряд сценариев: «Последний час», «Песнь моряка», «Студенческий отель» (1932), «Король Камарга» по Жану Экеру и «Неизвестный певец», а также работает в качестве ассистента с Туржанским и Кармине Галлоне[239].
По приглашению студий в Нойбабельcберге под Берлином, где фирма УФА ставит «говорящие» фильмы на различных языках, Декуэн руководит дубляжем некоторых из них на французский языки впервые сам ставит спортивный фильм «Тобогган» с участием бывшего боксера Жоржа Карпантье.
Говорят, что Анри Декуэн стал режиссером, чтобы работать вместе с Даниэль Дарье, исполнительницей ролей в его фильмах, на которой в 1935 году он женится. Впоследствии он поставил с ее участием один за другим несколько фильмов.
В этот период он создает свой жанр леткой комедии, в котором преобладают обаяние и мягкость; лучшие из фильмов этого рода и то сей день сохраняют свою первоначальную свежесть. Это «Моя маленькая мама» (1935), «Злоупотребление доверием» («1937), «Возвращение на заре» (1938), «Биение сердца» (1939) и особенно фильм «Первое свидание» (1941) — первый французский фильм, поставленный в оккупированном Париже.
В этом произведении тон легкой комедии временами оттеняется психологическими нотками, но доминирующим в нем остается все же чувство молодости и оптимизма, в эти мрачные дни придававшее фильму двойную ценность. Он был хорошо принят публикой, а песенка Сильвиано еще долгое время пользовалась успехом.
Талант Анри Декуэна проявился в жанре сентиментальной комедии, который вообще редко кому удалялся во Франции. В значительной мере своим очарованием фильмы Декуэна были обязаны участию Даниэль Дарье, проявившей в них свои актерские способности.
«Когда фильм «Первое свидание» вышел на экран, все уже звали, что он является последней работой этой творческой грунты. Невольно вспоминались «Возвращение на заpe», «Биение сердца» и другие кинопроизведения, удаче которых способствовали, пожалуй, элементы иного порядка, чем те, которыми обычно ограничиваются рядовые произведения искусства... Что-то обрывалось с фильмам «Первое свидание» — он был последним, и грустный тон его не ускользнул от французской публики, столь внимательной к частной жизни актеров»[240].
Этот разрыв, происшедший в личной жизни Декуэна, знаменует также и перелом в творчестве режиссера. Любопытно, однако, отметить, что с тех пор как Декуэн начал сам ставить фильмы, он отказался от своих стремлений быть их автором. Он снимает и отныне будет снимать только сюжеты, принадлежащие перу других. Кинокамера для него— инструмент, который ему нравится и которым он очень быстро и успешно овладел. Профессия режиссера ему по сердцу своей спортивной, динамической стороной. Он так хорошо изучил свое дело, что с удивительной легкостью применяется к любому сюжету. Он создал себе имя, создал звезду экрана, чье обаяние, вне всякого сомнения, привело его к жанру, на котором при других обстоятельствах он, возможно, не остановил бы своего выбора. Он полюбил легкую комедию, потому что любил Даниэль Дарье.
Спортивная выучка помогла Анри Декуэну сохранять свое атлетическое сложение и силу, что сказывается даже на его искусстве. Но под этой мужественностью скрывается восприимчивость, способность брать от других, особенно от своих исполнителен, то, что они могут ему дать. Значительно позднее Анри Декуэн скажет нам по поводу фильма «Облава на торговцев наркотиками»: «Габен «держал» меня в своих руках на протяжении всего фильма... »
Если личность Декуэла вызывает споры, то, возможно, это нужно отнести как раз за счет его склонности подпадать под чужое влияние, чего он и не отрицает, считая, что это обогащает его психологически и эмоционально. Но там, где этих «влияний», точнее выражаясь «вкладов», в работу нет, Декуэн — единовластный хозяин своего дела. Таким образом, этот человек, вошедший в кинематографию как автор, является в полном смысле слова «реализатором». И если, снимая чужие сюжеты, Анри Декуэн не умеет вносить в них отпечаток своего индивидуального стиля, как это делает, например, Карне, то зато он строже придерживается темы и не думает о виртуозности, как Кристиан-Жак. Композиция кадров и монтаж служат у него выявлению темы. Отсюда при идеальном слиянии этих элементов он делает удачные фильмы, на уровне работ самых крупных режиссеров: «Незнакомцы в доме», «Правда о малютке Донж», «Облава на торговцев наркотиками».
Можно думать, что разрыв с Даниэль Дарье сыграл свою роль в наступившей в творчестве режиссера перемене. Фильм «Первое свидание» — последняя удача режиссера в жанре, к которому он почти не возвращается или в котором во всяком случае уже не достигает прежней непринужденности.
Год спустя фирма «Континенталь» объявила о выпуске нового фильма Анри Декуэна «Незнакомцы в доме» по роману Жоржа Сименона, который был адаптирован Жоржем Клузо; главную роль в фильме исполняет Рэмю. Опираясь на такие крупные силы, как автор, сценарист и исполнитель центральной роли, Декуэн ставит замечательный фильм, хотя, конечно, и неровный, «о значение которого было очень велико, а влияние (не только по линии сюжета, но и стиля) ощущалось вплоть до последующих произведений Клузо и Кайатта. Как мы уже говорили, «Незнакомцы в доме» принадлежат к числу тех трех-четырех фильмов Декуэна, которые достойны того, чтобы о них всегда помнили. Как и в большинстве романов Сименона, детективная история является здесь прежде всего драмой атмосферы. В данном случае это провинциальный погрязший в предрассудках городок с его ограниченным мирком. Чтобы уйти от этой жизни, чтобы утвердить наперекор всем свою личность, молодежь совершает кражи, потом убийство.
Воя первая часть с силой, неожиданной для режиссера, поставившего «Первое свидание», превосходно воспроизводит атмосферу маленького городка и характеры действующих лиц. Рассказ ведется в сильной манере, и в этой адаптации Клузо уже предчувствуется стиль «Ворона».
То же, что было с Дарье, повторилось теперь с Клузо, только в диаметрально противоположном направлении. Однако Декуэн сумел мастерски слить воедино сюжет с наполнением, уравновесив одно другим. Впрочем, и сам Декуэн принимал участие в адаптации романа Сименона.
Вторая часть фильма, где Рэмю, игравший роль опустившегося адвоката, произносит длинную речь и где проходит вереница свидетелей, справедливо считается менее удачной, чем первая. По замыслу режиссера фильм должен был вынести приговор разлагающейся, развращенной буржуазии, возложить на родителей ответственность за преступление детей. Ровно двенадцать лет спустя Кайатт воспользуется этой темой в своем фильме «Перед потопом». В наше трудное время она тоже становится почти классической.
В эпоху немецкого контроля такая самокритика нравов кое-кому показалась неуместной. Здесь снова предчувствуется фильм «Ворон». Среди множества действующих лиц, как монумент, возвышается Рэмю в роли адвоката-алкоголика, осознавшего свое падение и вдруг взявшего себя в руки, чтобы личным примером бросить обвинение всему обществу. В этом фильме блестяще дебютировали актеры Андре Рейбаз и Жюльетта Фабер, но они не сделали себе карьеры.
В другом фильме с участием Рэмю, «Благодетель» (декабрь 1942 года), много банального. Но здесь рядом с титром «диалог» стоит уже имя не Клузо, а Ива Миранда.
Декуэну приписывают также «Брак по любви» (декабрь 1942 года), съемки которого были начаты над, хотя на экране этот фильм шел без имени режиссера во вступительных титрах. Впрочем, это произведение ничего не прибавляет к славе Декуэ-на. В январе 1943 года выходит фильм «Человек из Лондона», хорошо поставленный, хорошо сыгранный, но основанный на довольно неправдоподобном сценарии по роману Сименона. По мнению Роже Режана, «Человек из Лондона» — лучший фильм Декуэна военных лет, хотя кинокритик и признает, что «тема его не нова и выглядит неправдоподобной». В самом деле, подобная литература, приевшаяся всем романтика портов и побегов, символика голосов совести и картина бушующих волн, которыми злоупотребляет режиссер, не позволяют отвести этому фильму почетное место. Другая неудача в творчестве Декуэна — это фильм «Я с тобой», сделанный в жанре «комедии бульваров», с участием Пьера Френе и Ивонн Прентан, по сюжету Кроммелинка, отказавшегося признать адаптацию Марселя Риве. До самого конца войны Анри Декуэну так и не удалось вновь попытать творческий взлет, характеризовавший начало его карьеры.
После освобождения Франции деятельность Анри Декуэна не прекращается. Он осуществляет художественное и техническое руководство при создании многих фильмов (например, «Кафе «Кадрам»), а также сам ставит различные картины, отмеченные неизменной добросовестностью, но не всегда в равной мере удачные. Декуэн работает с Жансоном, под его руководством снимаются лучшие актеры — Жуве, Мишель Симон, Пьер Френе, но ничего выдающегося он не создает. Правда, он показывает свое мастерство, иногда даже бравирует им, как, например, в фильме «Влюбленные с моста Сен-Жан», снятом почти целиком на натуре в Ардеши, и проявляет заботу о совершенстве формы, но это, однако, не приводит к созданию собственного стиля, утверждающего творческую индивидуальность режиссера. Декуэну ставят в упрек невзыскательность при выборе сюжета и недостаток требовательности, особенно по отношению к самому себе. Этот упрек отчасти справедлив. Декуэн доказал несколькими фильмами, что он способен вкладывать душу в свое дело, умеет своеобразно подходить к определенным сюжетам и даже к различным жанрам, но его «сговорчивость», стремление не оказаться в простое и, как у Кристиана-Жака, некоторая восторженность характера иногда мешают ему разобраться в подлинной ценности предлагаемых сценариев. Нельзя умолчать также о том, что коммерческий успех большинства фильмов Декуэна давал ему основание верить в их достоинства по крайней мере с практической точки зрения[241]. Условия работы режиссера таковы, что вынуждают его творить прежде всего для современной ему публичен, а не для грядущих поколений. Кино — это зрелище, рассчитанное на самого разнообразного массового зрителя. Искусством оно оказывается случайно, и на него почти никто не смотрят как на искусство, с помощью которого можно выражать свои мысли, идеи. Если и некоторым режиссерам все же удается сделать это с большой убедительностью, то это значит, что они благодаря яркой индивидуальности характера или стиля вышли из-под власти сюжета, придали данному зрелищу оригинальность, которая пробивается сквозь трактуемую тему. Для этого, томимо таланта, требуется определенная последовательность, как раз то, чего порою недостает Декуэну. И тем не менее коммерческим успехом таких ни на что не притязавших фильмов, как «Между одиннадцатью и полуночью», не ограничиваются устремления режиссера. В его фильме «На большом балконе» (1949) ощущается довольно широкий замысел, а в фильме «Три телеграммы» (1950) — даже готовность пойти на некоторым риск.
«Я думаю, мне было бы нетрудно, — писал он по этому поводу, — повторить такие комедии, как «Биение сердца», такие детективы, как «Между одиннадцатью и полуночью», такие драмы, как «Незнакомцы в доме», или такие «интимные» фильмы, как «Кафе «Кадрам».
Мне представлялись широкие возможности, так как продюсеры с закрытыми глазами предлагали мне повторить то, что было уже сделано... и что доказало свою доходность.
А фильмом «Три телеграммы» я начинал с нуля».
Тем не менее желание создать что-либо новое или значительное и, конечно, в какой-то мере желание поразить публику побуждают авторов (режиссера и сценаристов) удваивать усилия, направленные на достижение преследуемой цепи. Однако слишком явное стремление к грандиозности и к шутке снижает эмоциональное воздействие картины.
Фильм «На большом балконе» повествует о создании воздушной торговой линии между Францией и Чили. Устами Пьера Френе, выступающего в прологе фильма, авторы предупреждают, что они не ставили себе задачей, воспроизведя реальные факты, рассказать историю этой линии. В юс намерение входило лишь передать при помощи художественного вымысла обстановку, и атмосферу тех событий. Интересный замысел помог создать хороший фильм, сделанный добросовестно, с душой, в котором актеры играли с большой убежденностью и талантом.
Жозеф Кессель, автор сценария и диалога, а также первого заслуживающего внимания романа о воздушном флоте «Экипаж», хорошо знает авиацию, так как долго служил в ней и в воину и в мирное время, как и Анри Декуэн. Но картина, которую раскрывают перед нами авторы, так сильно утрирует характеры персонажей, так переполнена драматическими эпизодами и до такой степени подчеркивает возвышенность чувств героев, что хочется видеть в них поменьше величия и побольше человечности. Мы знаем, что на свете действительно были люди такой твердой закалки, как Карбо, мы знаем, что «линия» стоила жизни многим людям, которые ее прокладывали, но даже самая правдивая история, зажатая в тесные рамки фильма, может порой показаться выдуманной.
Если подходить к рассказываемой в фильме историй с человеческим критерием, то поступки героя фильма не всегда вызывают одобрение, а его энергия, как нам кажется, очень часто расходуется безрассудно. Взять хотя бы такой факт: герой привлекает к выполнению задания, от которого только что отказались летчики, юношу, не предупредив об этом его родителей. Здесь, как и в других местах, авторам вредит то, что они слишком поддаются своему увлечению той, или иной ситуацией.
Герой фильма Карбо убежден, что создание линии зависит исключительно от людей. А между тем это дело прежде всего связано с техникой. Герой требует от летчиков того, чего он должен был бы требовать от инженеров — даже веря в дело, нужно быть терпеливым.
Итак, излишняя уступчивость вкусам публики, дешевые эффекты, стремление к драматизации — все это вредило при передаче благо родной, достойной воплощения темы.
«Три телеграммы» — фильм совершенно иного рода. Его сюжет, разработанный Алексом Жоффе в 1944 году, нашел продюсера только в 1950 году и то в связи с успехами итальянского неореализма, с которым его роднит простота сюжета. Это произведение нельзя назвать ни происшествием, ни смешной историей. Мальчика-телеграфиста, который только что приступил к работе, сбивает грузовик, и он теряет три телеграммы. В воображении ребенка, разыскивавшего их весь вечер, этот инцидент выглядит драмой. Целый квартал приходит в волнение и помогает ему в поисках...
В этой небольшой истории Декуэн а привлекла радость открытия нового мира — мира простых людей парижского квартала, темы человеческой солидарности. В фильме фигурировали не кинозвезды, а два ребенка и исполнители второстепенных ролей.
Декуэн создал трогательное, местами волнующее произведение, которое, несомненно, останется в числе его лучших работ. Фильм интересен и в то же время необычен тем, что вся заключающаяся в нем история преподнесена через восприятие героя-ребенка. Отсюда преувеличения, фантастический и феерический характер, который приобретают события и вещи. Поиски трех телеграмм становятся большим делом, делом безнадежным для малыша, только вступающего в жизнь, подходящего к своей профессии со всей серьезностью и чувством ответственности ребенка-бедняка.
На этот раз сюжет был превосходен, позволяя углубиться в зарисовку детской психологии. Однако фильм остановился на полпути и лишь скользнул по поверхности, ограничившись поэзией в духе Превера. Ж. -Л. Таллене, подчеркивая это влияние Превера, справедливо отмечает в «Радио-Синема»: «В эпизоде с маленьким разносчиком телеграмм, который в отчаянии бродит по улицам под аккомпанемент исполняемой на аккордеоне мелодии Косма, аналогия заходит так далеко, что начинаешь опасаться, как бы фильм не впал в мрачный реализм Габена-ребенка».
Но по существу фильму вредило не это влияние, а отсутствие строгости в проведении основной темы. Я не отрицаю, что дополнительные эпизоды и даже некоторые «живописные» фрагменты, например снятие телеграммы с карниза, имели свой смысл в развертывании драмы; они не были лишними, но оказались слишком «вялыми». Показывать в полуторачасовом фильме события, на которые в жизни ушло три часа (в данном случае от шести до девяти часов вечера), — значит растянуть фильм. Циннеман в фильме «Паровоз прогудит трижды» поступил, конечно, лучше, воспроизведя на экране, минута за минутой, действие, происходящее в течение 1 часа 20 минут. Но с какой неукоснительной собранностью он использовал свое время! Будь фильм Декуэна короче, он бы неизмеримо выиграл. Конечно, режиссер не виноват в таком растягивании— того требует «программа» сеансов, — но его произведение от этого страдает. Тем не менее надо отметить, что образы фильма не забыты, они живут в нашей памяти по сей день, а в этом, думается нам, вернейшее доказательство ценности фильма.
«Три телеграммы» — лишь эксперимент в творчестве Анри Декуэна. И тем не менее фильм свидетельствует о склонности режиссера к съемкам на натуре и знаменует поворот к своеобразному реализму — к поэтическому реализму в фильме «Клара из Монтаржи» и к сатирическому — в фильме «Желание и любовь». И тот и другой был» почти целиком сняты на натуре: первый —
в Луаре, второй — в Испании. Действие фильма «Желание и любовь» развивалось вначале в хорошем темпе, с воодушевлением, но затем это воодушевление спало, и нарушение равновесия сделало картину довольно слабой.
Несмотря на достоинство фильмов «Три телеграммы» и «Клара из Монтаржи», несмотря даже на то, что думает об этом сам режиссер, нам кажется, что он может создавать прекрасные фильмы только в жанре, не требующем непринужденности и эмоциональности, легкой « одновременно глубокой, какой обладают итальянцы. Самым большим достоинством их фильмов является то, чего часто Декуэну недостает, — строгой собранности. Это не парадокс, а констатация факта. Пример тому фильм, к съемкам которого Декуэн тогда приступил, — «Правда о малютке Донж». Уравновешенность, ум, твердость — таковы основы этого фильма, заслуживающего почетного места. Но когда Декуэн утрачивает собранность, дает волю своим природным наклонностям и некоторым привычкам, его творческая сила снижается; он становится просто честным ремесленником, старающимся удовлетворить своего заказчика.
Фильм «Правда о малютке Донж», как и «Незнакомцы в доме», — лучший из виденных нами до сих пор фильмов Декуэна, — тоже сделан по роману Сименона. Из того, что эта картина является произведением высокого качества и даже более высокого, чем «Незнакомцы в доме», нельзя, конечно, делать никаких выводов, это просто совпадение. Автор темы дал режиссеру только мотивировки. Адаптация «Незнакомцев в доме», принадлежащая Клузо, и адаптация «Малютки Донж», сделанная Морисом Оберже, основательно отличаются одна от другой. Можно даже сказать, что психологическое воздействие фильма «Правда о малютке Донж» сильнее, чем романа.
В созданном Декуэном фильме показана главным образом драма чувств, история неудачной супружеской пары, которая не стала единым целым, история двух существ, сохранивших в совместной жизни две противоположные концепции жизни и любви: в героине живет пыл девичьих грез, в герое — мнимый жизненный опыт мужчины. Оба одинаково разочарованы друг в друге, и, следовательно, счастье для них уже невозможно. Отрицательным моментом интриги можно считать преступление, хотя оно является здесь точкой наивысшего напряжения, или, точнее, средством для передачи психологического состояния героини. «Да она сумасшедшая, что ли?» — спрашивает один из врачей. Нам не известно состояние героини в момент преступления, но безразличие, проявленное ею после его совершения — явление патологическое. Малютка Донж перестает любить, но, по-видимому, ей чужда и ненависть. Однако, чтобы убить человека, надо испытывать к нему либо любовь, либо ненависть. Таким образом, можно спорить о мотивировках действий и усматривать в этом психологическом конфликте нечто вроде разбора автором проблемы супружества, нечто вроде рассмотрения ее на отрицательном факте, когда каждый из персонажей является виновником разлада, а малютка Донж в своем стремлении идти до конца сама себя делает судьей. Но в данном случае, пожалуй, интересна не столько «история» и даже не связанная с нею проблема, сколько то, как она строится и как выражена.
С этой точки зрения Анри Декуэн создал замечательный фильм, обладающий редким качеством, — стилем, отсутствие которого часто ставили режиссеру в упрек. Драматическое построение и раскадровка сами по себе являются первоклассными. В этой драме с двумя действующими лицами все противоположно театру. Каждая сцена фильма не похожа на театральную, лишена эффектов театра и его искусственности в диалоге.
По поводу своей героики Анри Декуэн писал:
«... Надо было уловить в ее поведении все жесты, все привычки, дающие возможность сказать о ней то, чего она не говорила и не могла сказать; это своего рода подтекст, который не звучит с экрана, но воспринимается зрителем и придает персонажу человеческие черты... »
Подобно Жану Кокто в фильме «Ужасные родители», Декуэн, поняв, что внутренняя драма выявляется с помощью крупного плана, на всем протяжении фильма останавливается на лицах, выделяет жесты, рисует их короткими, точными, неумолимыми мазками.
Развитие сюжета, чередование эпизодов, относящихся к настоящему и прошлому, двойная драма, свидетелями которой мы являемся: с одной стороны, борющийся со смертью человек, с другой— конфликт, развязка которого нам пока не известна, — все это представлено зрителю с великолепным мастерством.
Мне довелось увидеть фильм, когда на пленку еще не была записана музыка. В этом незаконченном виде, пожалуй, еще рельефнее проступала стройность произведения, а отдельные эпизоды, как, например, неудачный вечер, приобретали какую-то величавость. Бесспорно, что некоторая «нечеловечность» персонажей фильма, а также роковой характер их поступков дают возможность Декуэну придать этой драме трагедийное звучание.
Сложность рассказа, построенного на чередовании эпизодов (что является как раз достоинством фильма) и необычные характеры озадачили публику. Однако эти характеры были с непревзойденным мастерством воплощены актерами Даниэль Дарье и Жаном Габеном. Впервые со времени развода Декуэн работал с исполнительницей своих ранних комедий, да еще в диаметрально противоположном жанре. Но творческое взаимопонимание оказалось столь же полным и тонким, как и прежде. Впрочем, невольно напрашивается вопрос: не было ли между бывшими супругами, помимо художественного вымысла, который вновь объединил режиссера и его исполнительницу, и более интимного понимания этой драмы супружеской пары? В 1935 году, когда Декуэн стал мужем Даниэль Дарье, ему было сорок один год, а ей всего восемнадцать.
Что касается Жана Габена, то он совершил просто чудо, замечательно сыграв роль человека, который на протяжении целой половины фильма прикован к больничной койке. Для него это было началом второй карьеры, еще более замечательной, чем первая.
Время должно воздать должное этому столь интересному во многих отношениях фильму.
В дальнейшем Аир и Декуэн подвергает себя двойному и опасному испытанию. Впрочем, делает он это с характерной для него спокойной уверенностью, позволяющей ему выносить нападки критиков с удивительной невозмутимостью, если не с безразличием. Испытание заключалось в постановке фильма по Стендалю совместно с кинематографистами нескольких стран Европы. Трудности начались с момента подготовки фильма, в первую очередь из-за адаптации, сделанной Клодом Верморелем. В титрах значилось его имя, но она почти целиком была переработана Франсуа Шале; однако и эта переработка не удовлетворила требований специалистов по Стендалю. Декуэну в этом смысле повезло не больше, чем Кристиану-Жаку с его фильмом «Пармская обитель» и даже Клоду Отан-Лара с фильмом «Красное и черное». Однако на этот раз дело касалось не столь сложного романа, как вышеназванные, а всего-навсего новеллы в двадцать страниц под названием «Сундук и привидение» («испанское приключение», помечает автор), впервые опубликованной в 1830 году в «Ревю де Пари». В наши дни она, как ни странно, обычно включается в «Итальянскую хронику».
Несмотря на свою сжатую форму, новелла содержала богатый материал и, следовательно, предоставляла возможность довольно свободной адаптации, что и было сделано. Меньше всего стараясь воздействовать на чувства зрителя, режиссер трактовал сюжет с той объективностью, которая поражает при чтении новелл Стендаля. Он передает драму и характеры беспристрастно и с большой силой. Он не ставит никаких. проблем, не защищает ни ту, ни другую сторону. Он свидетель, рассказчик.
В работе Декуэна ощущался определенный размах, режиссер прилагал большие усилия, достойные похвалы. Но он стал жертвой разношерстности составных элементов, хотя в какой-то мере эта разношерстность отвечала самому сюжету, этому «испанскому приключению», описанному французом, проживавшим в Италии. С фильмом дело обстояло еще хуже: он снимался в Испании французом с участием итальянских, мексиканских, испанских « французских актеров. Ошибка Декуэна состояла в том, что он без должной осторожности отнесся к дубляжу, сделав слишком большой упор на диалог. Крупные планы, которыми был интересен фильм «Малютка Лонж», здесь оказались неуместными. Режиссер, несомненно покоренный красотой Алиды Валли[242] и силой Армендариса, отвел им слишком много места в фильме. Его можно понять, но произведение от этого то выиграло. Фильм обременен богатством материала. Не только лица, но и прекрасные дворцы Толедо, храмы, крепости, суровость и нищета деревни — здесь налицо все элементы в духе драмы, но недостает внутреннего единства, составляющего ценность фильма «Малютка Донж».
Результатом этого колоссального усилия явилось разочарование. Весь фильм снимался в Толедо, чаще всего на натуре, при 65° жары на солнце Алида Валли и Франсуаза Арнуль задыхались в тяжелых платьях той эпохи. Находясь в то время в съемочной группе я смог оценить приложенные ими усилия, а также работоспособность Декуэна. После напряженного съемочного дня на старом мосту Сан-Мартина или у больницы Тавера он отдыхает, купаясь в бассейне под открытым небом, или созерцает с вершин Таж дивную панораму Толедо и с увлечением участвует в «фиесте», организованной расторопным администратором, чтобы дать нам возможность слушать до полуночи гитаристов и певцов фламенко...
После этого трудного предприятия, как «передышка» следуют два фильма: удавшийся «Дортуар для девушек» и закончившийся провалом — «Интриганки». Первый — это сентиментально-детективная комедия, действие которой происходит в пансионе для девушек. Фильм полон юмора и свежести. Второй фильм был неудачен во всем: фальшивый сюжет, условность психологии, бездарное исполнение.
Только с выходом на экран фильма «Достойны быть убитыми» мы вновь обретаем Декуэна. Говоря по правде, и данный сюжет, взятый из американского романа, стоит немного. Некоторые критики утверждают, что он лучше самого фильма. Пресса отзывалась о фильме весьма сурово. Кажется, однако, что к нему неправильно подошли, расценив как «психологический детектив». Отсюда упреки в отсутствии логики и правдоподобия, в «искусственности». А между тем именно эти стороны фильма и представляют интерес.
В самом деле, нам вовсе неважно, почему и как герой, молодой журналист-шантажист, столкнет в пропасть одну из женщин, которых он собрал этим вечером да террасе своей роскошной виллы. Наше внимание больше привлекают характеры, очень хорошо проявившиеся в небольших вспомогательных оценках. Но этот фильм не является ни детективом, ни психологической драмой. Он представляет собой именно игру. Нас поражает та четкость, с которой эта игра ведется. Никаких эмоции, едва ощутимый юмор и большой ум, что особенно ценно, так как это — форма выразительности, крайне редко встречаемая на экране.
Фильм «Достойны быть убитыми» напоминал «Веревку» Хичкока[243], хотя и был лишен драматической напряженности последнего. Терраса, представляющаяся тем более огромной, что режиссер ни разу не показал зрителю ее пределов, производит такое же впечатление замкнутого мирка, как и нью-йоркская квартира в фильме «Веревка».
Несмотря на то что на экране ничего особенного не происходит, Декуэну удается держать зрителя в напряжении. В двух или трех местах сквозит несколько легковесная фантастика. То здесь, то там встречаются неудачные места, но в целом фильм остается оригинальным благодаря волшебству стиля. Превосходна постановка, освещение и операторская работа замечательны. Игра граней кристаллов и света, изящество декораций, полоса тени, уходящая за пределы сцены, скулой диалог, хорошая работа с актерами... Все эти достоинства формы были расценены как искусственные. Но ведь Декуэн и создавал свои фильм как «дивертисмент». Режиссеру не прощают, если он не послужил определенному делу, сюжету или идее.
Доказательством этого явился следующий фильм Декуэна «Облава на торговцев наркотиками». На смену тонкой и целенаправленной игре теперь приходит фильм, в котором художественный вымысел уступает место подобию хроники, драматическому репортажу о наркотиках. На этот раз признание было единодушным, и фильм того стоил.
Он навеян романом Огюста Ле Бретона, вышедшим в «Черной серии». Автор — бывший бродяга, недавно сменивший притоны на издательские конторы, — не только подсказал режиссеру сюжет:
он содействовал ему советами, знанием «среды» и своими связями, что помогло режиссеру нарисовать правдивую картину. Интрига здесь — лишь очень тонкая нить, но она проводит нас по таинственному лабиринту торговли наркотиками и дает режиссеру возможность вести потрясающее расследование. Это было нелегким делом. Требовалось подогревать драматический интерес на всех стадиях этого расследования, оставляя одних действующих лиц и вводя новых. Декуэну это удалось, кажется, без усилил, так как единство его фильма и заключалось именно в этом расследовании. Все персонажи, за исключением ведущего игру Габена, служат как бы иллюстрацией к драме, которая выходит за рамки их индивидуальности. Сами того не зная, они дополняют и оттеняют друг друга.
Таким образом, фильм «Облава на торговцев наркотиками» — новое подтверждение существенных достоинств искусства Декуэна, заключающихся в основательном построении и в соответствующем сюжету стиле. Уступки, вызванные так называемой необходимостью, — а они есть, — в репортаже скрадываются, и исчезают. Однако, прикрываясь документальностью, aвтор намеренно наращивает драматизм, чтобы усиливать интерес и подчеркивать юмористическую сторону фильма по мере того, как зритель проникает в существо тайной торговли наркотиками, попадает от поставщиков к торговцам, к потребителям, чтобы наконец завершить это путешествие по кругам ада сценой, которая войдет в антологию: это «магия» эротического танца в «погребке», где собираются спекулянты и наркоманы. Автор использует специфически кинематографические средства, не злоупотребляя «сильными эффектами». Однако еще в большей мере, чем мастерство постановки, в этом фильме поражает рациональность в построении.
Эта трудная форма художественного репортажа, обеспечившая успех «Облаве на торговцев наркотиками», вновь соблазнила Декуэна, когда он собирался экранизировать знаменитое «Дело об отравлении». Он характеризовал его нам тогда как «детектив семнадцатого века». И в самом деле, Декуэн трактует эту тему, экранизация которой была неимоверно трудной задачей, в духе судебной хроники. Драматический интерес такого сюжета заключается в омерзительных сценах, в картинах морального разложения. Но ни то, ни другое раскрыть на экране, представив в «острой форме», невозможно. Режиссер вынужден оставаться в стороне и безобидными намеками иллюстрировать эти страшные сцены. Ни черные мессы, ни костры на Гревской площади, показанные в фильме, не обладают трагической напряженностью последних сцен «Облавы на торговцев наркотиками». На этот раз все преподносится нам в духе «восковых фигур» музея Гревен.
Наш остается еще познакомить читателя с двумя последними работами Анри Декуэна: «Фоли-Бержер», постановочный фильм в духе спектакля мюзик-холла, и «Взрыв неминуем» — фильм на тему о приключениях спекулянтов оружием, снятым в пустынном районе Косс. Оба произведения вновь подтверждают, что главные усилия Анри Декуэна направлены на тщательность постановки, которая обеспечивает его фильмам успех у публики.
Кармине Галлоне (род. 1886) - один нз старейших итальянских кинорежиссеров.
Roger Régent, «Cinéma de Franco.
За это же время Декуэн сделал несколько адаптации и написал два или три текста диалогов к незначительным фильмам.
Алида Валли - известная итальянская киноактриса. В СССР с ее участием шли фильмы "Человек в коротких штанишках" и "Большая голубая дорога".
Хичкок Альфред (род. 1899) - известный английский режиссер детективных фильмов; работал в Англии и Америке. Характерный для его стиля фильм "Веревка" построен на мотивах преступления и психоанализа.