Солдаты, ни на что не обращая внимания, роют окопы. Вот какая она, война!..
Хлопцы и советского офицера увидели. Высокий, подтянутый, погоны на шинели, как крылья, оттопырены.
Офицер посылает знакомых разведчиков в партизанский лагерь договориться о совместных действиях.
В Дубровице уже гарцуют на конях командиры. Не хотят ударить лицом в грязь перед войском.
Вечером, не дав поспать, Якубовский снова вызывает Митю с Лобиком.
- Пойдете проводниками.
Хлопцам - поскольку они местечковцы - поручено вести один из домачевских отрядов в обход местечка к железной дороге. Уже из Кавенек видно - местечко горит. Пожар возле самой станции.
Отряд, растянувшись в длинную цепь, подходит к железной дороге недалеко от Птахова переезда. Видны будка, сосна. Вот такая для Мити война - воюет там, где родился, вырос. Партизаны начинают окапываться. Копают кто чем: ножами, кинжалами, разгребают землю руками - лопаток нет.
Митя и Лобик не окапываются. Ложатся под куст, плотнее прижимаются друг к другу. Страшно холодно ночью. Иван свой кожушок оставил у деда, теперь лязгает от холода зубами.
Немцы в будке ведут себя осторожно. Партизан, конечно, видят - они курят, громко разговаривают, кто-то даже выстрелил, - но не отзываются.
Молчат и тогда, когда в сером рассвете домачевцы подрывают рельсы, а потом беспорядочной толпой валят через железную дорогу в лес.
Хитрость разгадывается утром. С востока и с северной стороны - из совхоза - по местечку бьет советская артиллерия. Еще через час оттуда слышна пулеметная трескотня. Но у немцев, которые сидят в Птаховой будке, видимо, нет охоты оборонять местечко. Пригнувшись, теснясь ближе к железнодорожной насыпи, они устремляются в сторону Громов. Из леса по ним стреляют партизаны.
Двое или трое солдат падают.
Бой еще не окончен. С запада по песчаной дороге ползут две танкетки. Увидев партизанские окопчики, сворачивают на поле, давят гусеницами партизан, но тут же подрываются на минах. Танкистов, которые ринулись наутек в кусты, партизаны изрешечивают пулями.
К полудню местечко освобождено. Немцы с запада, со стороны Громов, изредка обстреливают его из пушек.
V
Добрый день, будка, сосна, родное местечко! Вот я и пришел к вам, вольный и живой. Верю, что чужая неволя не затронет вас больше никогда. Не должна затронуть. Столько людей за это погибло.
Митя зашел в будку. Тут в два яруса солдатские нары, на полу бумаги, мусор. Трое солдат, спавшие на этих нарах, там дальше, возле насыпи, уснули навечно. Один будто знакомый - длинный, косенький, - он любил играть на губной гармонике.
Митя, выбравшись на пригорок, стоит под сосной. На ее стволе прибита латинская буква, кусты поблизости вырублены - охранники и тут сделали сектор обстрела. Из-под гвоздей по шершавой коре пробежала полоска застывшей смолы - живицы. Будто плакала сосна. Красивое отсюда, с пригорка, местечко. Такое, как тогда, до войны. Только два года и три месяца топтал родную землю враг, а кажется, прошла вечность.
Июль 1970 - май 1973 г.