В Никольске наш поезд был остановлен, так как встреадый почтовый поезд № 4 из Владивостока был спущен большевиками под откос,-факт поразительный, принимая во внимание, что одиннадцать месяцев тому назад большевистская власть была С9Шф№то расстроена в этой приморской области. Комендантом станции был мой старый приятель, тот самый, который уступил мне свой официальный вагон, когда «наш младший желтолицый брат» решил/ возить британских офицеров в скотских вагонах для унижения престижа своих «белых союзников» в глазах восточных народов. Он зашел ко мне в вагон и начал расска-:давйть о том, как взаимное пересечение американских и япон-сййх интересов породило состояние неопределенности и анархии, столь же тяжелое, если не худшее, чем при большевистском режиме. Наш разговор был неожиданно прерван телеграммой от начальника станции в Краевском. Оказалось, что он сообщает прямо из своего дома, так как за несколько минут перед тем отряд красной гвардии вошел на станцию и в присутствии американских солдат, охранявших путь, занял ее, посадив под арест весь состав администрации; отсюда красные передали приказ в Шмаковку, предписывая всем русским железнодорожным властям и штабу оставить свои посты, в виду того, что большевистская армия, с согласия американских войск, собирается занять линию. В доказательство своего приказа красный офицер сказал, что «пятнадцать- американских солдат находятся в комнате, откуда дано это распоряжение». Отдав эти приказы в присутствии американцев, красные уничтожили телеграфные и телефонные аппараты; начальник станции хотел знать, что ему делать и может ли он рассчитывать на какую-нибудь помощь. Вообразите мое
крайнее изумление от этой телеграммы, содержавшей несомненную очевидность сотрудничества и соглашения между большевиками и одним из наших союзников.
Во время одной из многочисленных моих бесед в Омске с адмиралом Колчаком, последний, рассматривая американскую политику на Дальнем Востоке, сделал ряд веских замечаний, выражая опасение, что в результате ее начнется старая анархия. Я уверял его, что союзная политика в Сибири имеет своей целью подавление беспорядка и поддержание порядка* и что я не могу поверить, чтобы Америка явилась в Сибирь для того, чтобы ставить затруднения в его работе, а дапротив-помочь ему во всяком разумном деле. Он. соглашался, что таковы были намерения американского народа, но выражал опасения, что американское командование преследует совершенно другие цели. Дело в том, что офицеры сообщили адмиралу, будто из шестидесяти офицеров для связи с американскою главной квартирой и пере-водчиков-Чюлее пятидесяти были русскими евреями или родственниками их; некоторые из них в свое время были высланы из России за политические и другие преступления и теперь вернулись, как американские граждане, имея возможность влиять на американскую политику в направлеции, совершенно проддао-положном желаниям американского народа. Я уверял адмирала, что этого может и не быть, что офицеры его могут в данном случае находиться под влиянием внушений «ближневосточного соседа»,, настроенного неблагоприятно к вмешательству Америки в восточные дела, и что они могли благодаря этому преувеличить опасность. Мои слова повидимому успокоили адмирала, но он с, сожалением добавил, что данные его настолько обильны и настолько категорического свойства, что он считал необходимым познакомить меня с положением, как представителя английского народа и офицера британской армии.
Эти обстоятельства скоро изгладились в моем уме, но телеграмма4 начальника станции в Краевском разбудила их ср. всей живостью неожиданного удара. Я разом решил познакомиться насколько возможно ближе с политикой американских командиров и с этой целью распросил не мало американских офицеров и солдат. Я нашел, что как офицеры, так и солдаты
стремились оказать возможную помощь для поддержания власти Колчака и сокрушения беспорядка и, как они выражались, «оправдать свое пребывание в Сибири». Многие чувствовали, что пока-что они только содействовали большевикам вернуть утраченную власть над народом, обеспечив нейтральную зону для большевистской пропаганды; что когда в августе 1918 г. они прибыли в страну, английские, чешские и японские войска с помощью существовавших тогда русских частей установили порядок в приморских провинциях, но их усилия породили ЯОлЬжение вещей, едва ли не худшее, чем то, которое существовало при настоящем господстве большевиков. От этих американских войск я узнал, что их офицеры, начиная от генерала Гревса, находились в постоянных сношениях с офицерами красной гвардии, и что между ними• состоялось не одно соглашение; одно время рядовые американские солдаты стали полагать, что соглашение между этими войсками достаточно дружественно по характеру и что исключает всякие враждебные действия между ними. Правда крушения поездов и нападения «а линию, охраняемую американцами, заставляли серьезнее подумать о положении вещей, но соглашение между красной й американской квартирами было столь прочно установленным, что все эти акты нападения казались результатом недоразумения. Только делр в Краевском оказывалось, повидимому, симптомом более широкой политики, а не ошибкой* какого-нибудь подчиненного офицера.
Продолжая свои изыскания, я наткнулся на одно письмо, датированное 24 мая и адресованное американским офицером (капитаном), командующим американскими силами в Свиягине, красному офицеру, командиру большевистских войск, действующих в том же районе. При этом американский офицер обращался к командиру красной гвардии, как к равному себе военному чину. В нем американский офицер жаловался, что после недавнего братанья обоих отрядов, происходившего согласно предыдущим соглашениям около «деревянной мельницы», он узнал, что, по распоряжению офицера, красногвардейцы поломали некоторые машины на мельнице, а также в двух местах к западу и к востоку от станции Свиягино прервали железнодорожный путь. Американский капитан перечислял и другие обвинения
против красной гвардии, вроде угроз мирному населению, не желавшему примкнуть к большевистской армии, и предупреждал красного командира, что все эти деяния противоречат соглашению* заключенному начальником американских и красных сил, и что в случае повторения их он примет свои меры для наказания тех, кто нарушает их взаимные интересы ).
Я полагаю, что это письмо является положительным доказательством некоторых местных или общих соглашений между американскими властями и красной армией, оперировавщей в приморских областях и далее; что это соглашение существовало• уже несколько месяцев; что как раз это соглашение и помешало американским войскам принять участие в общей союзной экопег диции для освобождения русского гарнизона в Сучане, осажден• ного большевиками; что благодаря этому американо-большевистскому договору красная гвардия, рассеянная после побед союзников у Духовской в августе, снова собралась и сформировала войсковые части. Другими словами, американская политику, бессознательно или другим каким образом, создала состояние нерешительности между союзниками, беспорядок и анархии* среди населения Забайкалья и Уссурийской области, которые могли оказаться гибельными• для скорого воестаиоч^енйй порядка в России.
Существуют и другие указания, что присутствие американских войск в Сибири было кем-то использовано для целей отнюдь не американских. Задачей американского командования было обеспечение порядка в тех областях, которые находились под контролем Совета Союзного Командования. Существовал и дру* гой самоочевидной и ясный долг, а именнв?-сообразова1ъ свое поведение таким образом, чтобы создать дружеские отношения с теми представителями русского правительства, которые под влиянием режима верховного правителя оказывались то там, то здесь, и таким образом предоставить как можно меньше возможностей для собрания и организации всех элементов беспорядка. А политика американского командования, быть может и вполне бессознательно, оказалась как?раз противоположной. Такая политика дала в результате то, **го русские власти вра
ждебно отвернулись от них, а там, где этого не случилось, сами американцы принимали враждебную позицию против русских властей. Американце! !содействовали планам и создали удобные возможности для анархических элементов* которые если не были опасными сами по себе, то во всяком елучае создавали затруднения для других союзников, стремившихся создать какой-нибудь ^порядок из всего этого хаоса. Насаждение общего порядка в стране, которая должна была решить свою будущую форму правлений, било общей задачей как американцев, так и англи-›*шн. Вполне очевидно, что какие-то печальные закулисные влияния отклонили американскую политику от ее прямого ?*‹*$»ного пути.
Вопреки общему мнению союзников, американское командование объявило Сучанский округ нейтральной зоной. В пределах этой зоны запрещались все вооруженные столкновения как русских, т.-е. армий адмирала Колчака, так и красногвардейских сил.! Офицеры Ленина и Троцкого ухватились за этот приказ и еразу же начали собирать свои рассеянные силы, "*?ерез три недели они подняли большевистский флаг над своей главной квартирой под защитой флага Соединенных Штатов. М*??йй 1Нейтральной зоне большевики организовали свои силы для нападения на японцев, стоявших по Амуру, спускали под откос союзные поезда с военным снаряжением по Уссурийской железной дороге, даже обменялись выстрелами со сторожевыми постами вокруг самого Владивостока, скрываясь всякий раз «а американскую нейтральную зону, когда на них набрасывались войска верховного правителя.
Естественно, что при таких условиях прочие союзники и русские приняли соответствующие шаги для защиты населения и имущества. Но крайняя абсурдность американской полйтики обратилась в конце концов против них самих. Командир красной гвардии, раздраженный стеснениями, причиненными ему со стороны русских и японских сил (куда входили также и британские войска, после того как к ним присоединился капитан Эдварде с экипажем «Кента»), решил атаковать самих беззаботных американцев. Красная гвардия вообще очень ловка в своих операциях. Американские войска охраняли железнодорожную линию Владивосток-Сучан; ней
тральная зона была расположена на крайнем конце этой линии,
! если бы красная гвардия атаковала конец, близкий к зоне, их тактика была бы сразу обнаружена. Поэтому, обыкновенно, они выходили из пределов американской* зоны, делали крюк
терез леса и селения и нападали на линию в пункте, насколько возможно отдаленном. Разрушив часть пути, а при случае удаче уничтожив мост, они обыкновенно обменивались несколькими выстрелами с американскими войсками, и если последние начинали их сильно теснить, они отступали в нейтральную зону под прикрытие своих главных сил. Американское команд
ование, естественно, становилось более бдительным на отдаленных участках, и это принуждало большевиков действовать
се ближе и ближе к защищенной зоне; но тем временем им удавалось убить нескольких русских солдат, переранить нескольких американцев и разрушить пять – шесть различных участков пути. На этот раз они действовали очень близко от зоны, и американским войскам удалось рттеснить их пря(мо на свою зону, где-мало обиды, а еще оскорбление-они объявили, что, согласно самим американским объявлениям, они не могут быть уничтожень!„ так как военные действия запрещены внутри зоны.
Вместо того, чтобы с корнем вырвать это гнездо пиратов,, некоторые указывали на необходимость более широкого и обязывающего соглашения между американцами и красной гвардией для избежания в будущем таких достойных сожаления происшествий. Повсюду говорили, что была уже подготовлена конференция между командованием красных и генералом Грев-сом, американским главнокомандующим, которая сорвалась, когда представитель верховного правителя на Дальнем Востоке лично объявил генералу Гревсу, что предполагаемая им конференция с врагами русского правительства будет сочтена враждебным актом. Срыв этих переговоров причинил большую досаду Советскому Правительству в Москве, и оно приказало своим уссурийским комиссарам употребить силы, организованные под защитой американцев, против них же самих, к чему те и приступили. Это без сомнения расстроило взаимоотношения американцев с красными, хотя сильное закулисное влияние, вынудившее американское командование на эту злосчастную политику, было достаточно могущественным, чтобы воспрепятствовать
открытому выступлению американцев против красных на Дальнем Востоке.
Здесь как раз кстати подсчитать влияние этой американской смуты на усилия союзников установить хоть какой-нибудь порядок в русской империи и на позицию самих -американцев в:ч!х будущих сношениях с русским народом. Американские войска были рассеяны по всей стране от Владивостока до Нижнеудинска, к востоку от Байкала1). Почти все они группировались около железной дороги, составляющей в этой *йфане основную артерию и центр всей жизни. Американская политика применялась таким образом на пространстве всего ЗЯИЙЙкаЛья, т.-е. всего востока Сибири. В первые дни сентября 1918 г., когда я продвигался со своим батальоном на запад к Омску, вся эта обширная арена была усмирена и успокоена усилиями союзников, во главе которых я ставлю доблестных чехов. Американские войска прибыли слишком поздно, чтобы принять участие в военных действиях, но с энергией и ловкостью начали браться за дело управления. Вслед за мной двинулись французы, а позже итальянский отряд, оставив японцев и американцев в полном обладании всей Забайкальской Сибирью, где только кое-где оставались изолированные русские отряды. На всей территории не оставалось ни одной банды красной гвардии, численностью больше тысячи человек. После девяти месяцев красные организовались, главным образом благодаря покровительству американцев, в две дивизии численностью от 5 до 7 тысяч человек и в многочисленные вспомогательные части силою в несколько сот человек; эти отряды производили набеги по всем направлениям, грабили, убивали и расстроили всякое подобие порядка, который с таким трудом пытались насадить союзники вместе с верховным правителем. Таким образом эта огромная провинция, вместо порядка, стала существовать в состоянии анархии просто потому, что Америка не имела с*оей собственной политики в русских делах и не хотела признать политику своих друзей.
*) Автору следовало бы сказать Верхнеудинска; он смешивает здесь Верхнеудинск с Нижнеудинском, уездным городом Иркутской губернми.
(Прим. перев.).
Огромной ошибкой Англии и Франции было оставить Америку и Японию с глазу на глаз, без умеряющего влияния, вредйть доброму Д*лу, которое осуществляли союзники на Дальнем Востоке. Соперничество этих обеих держав в этой части света хорошо знали и необходимо было его избежать. Было бы слишком много ожидать, что они отложат свои споры из-за концессий и торговли и забудут их в бескорыстной помощи России. Государства вообще не Являются филантропическими организациями, а Япония и Америка меньше всех остальных. Дело н^сл^ц^ния порядка поэтому необходимо было начинать заново или нам «и
верховному правителю, адкшрйлу Колчаку. Но союзники,^ найдя задачу чересчур большой, могли удалиться, оставив эту огромную провинцию, богатейшую часть света, на произвол большевиков.