Русская басня - читать онлайн бесплатно полную версию книги . Страница 15

Я.Б. Княжнин

РЫБАК

Жил-был охотник рыбу удить. Кто рыбу удил иногда, Тот всяк легко рассудит, Какого стоит то труда, Какого беспокойства.Охота рыбная не годна никуда, Не моего охота эта свойства; Однако же у всякого свой вкус. Рыбак мой был не трус; Сидит он у пруда, у озера, у речки, Бросает уду днем, бросает и при свечке, Но рыба не клюет. Ловец напрасно рыбки ждет: Сидит вся рыба дома,Боится рыбака, как черт боится грома. Казалось, что в водах нет больше рыб; Иной бы, не привыкший к скукам, Охоту всю свою отшиб К форелям, к судакам и щукам. Я плюнул бы на мокрых сих бояр,— Пускай их чванятся и не хотят казаться; А я для этого уж слишком стар, Чтобы немых в передней дожидаться. Однако же надежда рыбака Толкает под бока И много рыб ему сулит на уду. Вот так Мой думает рыбак: «Сегодня счастливей я буду, Сегодня много наловлю, И насушу, и насолю, Ухою голод утолю,Сухоядение вчерашнее забуду».С такой надеждою ранехонько встает И рыб опять обманывать идет.Уж под вечер, как он отчаявáлся, И вправду карп ему попался. Отяжелел на уде крюк, И уда задрожала.Весельем в рыбаке душа вострепетала. Карп вытащен из влаги вдруг: Карп этот был дороден, плотен; Какая радость, кто есть рыб охотен! «Здорово, карп, здорово ты, мой друг!— Рыбак мой восклицает.— Уже давно тебя очаг мой ожидает; На ужин милости прошу к себе: Я голоден, ты жирен, Я в ужине себя дам знать тебе». Но карп мой дик, не смирен: Он людям незнаком. За ужиною с рыбаком Быть не намерен и не хочет; Вертится на крюку, хлопочет, Недолго поскакав И уду оторвав, К безмолвному народу, Как воздух бьет стрела насквозь, Так поплыл он сквозь воду — И сделал рыбака хоть брось. Мы все, сему подобно, За случаем гонясь, По времени вертясь И время наконец сыскав удобно, Хватаемся с восторгом за случáй; Но счастье невзначай Себя переменяет И своего истца, Как рыб сего ловца, С насмешкой оставляет.

МОР ЗВЕРЕЙ

За беззаконие львов, тигров, барсов, Четвероножных оных Марсов,Которым отданы в правление леса, Разгневанные небеса Послали мор; валятся звери,Повсюду к смерти им отверсты страшны двери. Окончились пиры, которые они В спокойны прежде дни На счет овец и зайцев устрояли;И звери в ужасе уже не звери стали.Изнемогают все, хоть смерть разит не всех. Гусей и кур лисицы не вкушают, И горлицы друг друга убегают.Нет более любви в лесах и нет утех.Глас добродетели сам хищный Волк стал слушать, Исправил наконец и Волк свой грешный век И стал он добрый человек; Но отчего?— Не хочет боле кушать.Сбирает Лев совет и говорит: «Друзья!Конечно, за грехи несчастье нам такое. Чтоб отвратить толико время злое, Кто всех грешней, хотя б то был и я,Тот должен искупить все общество собою,Тот должен умереть за общество один,И будет славный он по смерти господин Доволен бы я был моей судьбою, Когда б грешнее всех я был:Я жизнию б народ звериный искупил.И имя было бы мое всех львов слышнее. Я признаюсь, и я не без греха,Едал я и овец, едал и пастуха, Но я неужто всех грешнее?Пусть всяк, подобно мне, открыв смиренный дух, Покаяся, грехи свои расскажет вслух».— «Великий государь,— Лисица возглашает,— Ты праведен и милосерд всегда; Твоя священна лапа иногда Овец, любя, тазает; Но что же это за беда? Что их изволишь кушать — То честь для подлости такой: Они на то и созданы судьбой.Нет, слишком совести своей изволишь слушать, И также нет греха Терзать и пастуха; Он из числа той твари пренесносной, Которая, не знаю почему, Во гордости, зверям поносной. Не ставя меры своему Уму,Себе владычество над нами присвояет И даже и на Льва с презрением взирает». Известно, ежели кто вступится за Льва, С тем будут все согласны; Итак, Лисицыны слова Казались всем и правы и прекрасны. Не смели также разбирать Грехи волков, медведей строго, И словом то сказать, Кто был драчун хотя немного, Тот был и праведен и свят.Кто силен, никогда не будет тот повешен.Но вот валит Осел, преглупый пустосвят, И говорит: «Я много грешен!Однажды вечером я близко шел лугов, Монастырю луга принадлежали;Не видно было там монахов, ни ослов, Они все спали. Я был один, и был тому я рад. Трава младая, случай, глад, А более всего черт силен; Вводить ослов во грех Черт в вымыслах всегда обилен: Приманкою там многих он утех Мне пакости настроил,Я весь монашеский лужок себе присвоил И травки пощипал...» — «В тюрьму осла! — вдруг весь совет вскричал,—Его-то нас губѝт ужасно прегрешенье:Есть ближнего траву! о, страшно преступленье!»И, чтоб злодейства впредь такие отвратитъ, Травы для защищенья, Осла повелено казнить Погибели для отвращенья. И у людей такой же нрав: Кто силен, тот у них и прав.

ДУБ И ТРОСТЬ

Дуб гордый, головой касаяся до неба,На гибку Трость смотрел с презреньем с высоты, «Какая,— говорит он ей,— в тебе потреба? Пастушьей простоты Игра и шутка, Бывает из тебя лишь только дудка;Из ветвий же моих полубогам венцы Сплетаются, победы их в награду. Героям я даю отраду;А ты — утеха ты барана иль овцы. Творение, презренно целым миром,Что дует, ты всему покорная раба;Ты даже спину гнешь пред слабеньким Зефиром, А мне ничто Бореева труба». Как водится пред знатным господином,Пред силой коего все — мелкая черта,Трепещущая Трость, не разевая рта, Почтенному дубовым чином, Чтоб лишних избежать сует,Дает нижайшими поклонами ответ. Но вот, нахмуря брови черны И ветрену Борей разинув хлябь,С дождем мешая пыль, кричит: «Все бей, все грабь! Все власти лишь моей, все быть должны покорны!» Тирану этому уклончивая Трость, Опять согнув хребтову кость,Покорно бьет челом, ему упавши в ноги.Не прикоснулася Бореева к ней злость; Безвредно ей он мчится по дороге Туда, где крепкий Дуб стоит; Он ждет и от него поклона, Но Дуб от спеси лишь кряхтит,— Не хочет Дуб нести Бореева закона. Сильнее ветер там, где более упор; И гневаться Борей безмерно скор: С такою яростью на Дуб упрямый дунул, Что с места он его и с корнем ссунул.