Утро 25 июня командир 1 -й роты встречал в окопе на передовой, чтобы с 3.00 получить доклады от своих дозоров. Он как раз заслушивал доклад старшего правофлангового дозора с правого фланга своего опорного пункта, который был также правым [313] флангом дивизии и армии, когда русские в 4.00 открыли артиллерийский огонь. Он сразу же отдал приказ занять оборону и через пятнадцать минут был тяжело ранен в правую руку.
Соседняя, левофланговая в 9-й армии 134-я пехотная дивизия генерал-лейтенанта Филиппа, в которой служили солдаты из Франконии, Саксонии, Силезии и Судет, оказалась в адском пламени битвы на уничтожение.
Было 2.30 ночи 24 июня, когда вдруг по главной линии обороны 134-й пехотной дивизии ударили сотни орудий советской 3-й армии. Снаряды непрерывно сыпались на окопы, опорные пункты, огневые точки, блиндажи, гати и огневые позиции артиллерии. Когда на горизонте забрезжил рассвет, полки штурмовиков начали пикировать на передовые позиции. Не осталось ни одного квадратного метра земли, который бы не был перепахан. В эти минуты гренадеры в окопах не могли поднять головы. Артиллеристы не успели добежать до своих орудий. Линии связи были нарушены в первые же минуты. Адский грохот стоял 45 минут. После этого русские перенесли огонь в наш тыл. Там он пришелся по местам расположения тыловых служб. При этом была повреждена квартирмейстерская служба и почти полностью уничтожен 134-й отряд полевой жандармерии. Ни одна обозная повозка не уцелела, ни один из грузовиков не заводился. Земля горела.
Потом на узком фронте пошли в атаку 120-я гвардейская, 186-я, 250-я, 269-я, 289-я, 323-я и 348-я стрелковые дивизии. Во втором эшелоне через Друг двинулись тяжелые танки по мостам, наведенным советскими саперами. Орудия 134-го [314] артиллерийского полка, уцелевшие в огненном вихре, открыли огонь. Гренадеры на передовой приникли к карабинам и пулеметам, готовясь дорого продать свою жизнь. Несколько штурмовых орудий 244-го дивизиона проехали в восточном направлении. Начался ближний бой.
Наступление приходилось отражать практически по всему фронту. Хотя первые цепи вражеских стрелков удалось отразить еще перед линией обороны, атакующие второй волны уже смогли ворваться на позиции. Связи между полками, батальонами и ротами не было уже с утра. Волна русских стрелков, а затем и танков просачивалась во все бреши.
446-й гренадерский полк уже не мог удерживать оборону южнее Ретки. Его 3-й батальон отошел в район леса Залитвинье, когда связь с соседями давно уже была потеряна. 1 -й батальон прочно держался в руинах Озерани. 2-я и 3-я роты были отрезаны. Часть 4-й роты под командование фельдфебелей Енча и Гауча держалась на кладбище Озерани. Благодаря этому удалось, по крайней мере, прикрыть отход батальона. Боевые группы этих двух фельдфебелей, лейтенанта Дольха и фельдфебеля Миттага держали оборону целый день. Только к вечеру фельдфебель Енч дал приказ прорываться. Его боевая группа спасла большую часть 446-го гренадерского полка. Позднее за этот бой фельдфебель Енч получил Рыцарский крест.
Оборонявшийся южнее Озерани 445-й гренадерский полк не смог долго держать оборону. Потери были велики. Все командиры рот были убиты или ранены. Лейтенант Нойбауэр (адъютант 1-го батальона), который погиб через несколько дней, и лейтенант Цан, офицер для поручений 2-го батальона, [315] были ранены. Полковник Кушински был обессилен от ранения. Когда вечером полк был подвергнут массированному налету авиации, главная линия обороны была прорвана. 445-й гренадерский полк перестал существовать как воинская часть.
Таким образом, 24 июня 1944 года сражения шли на всем протяжении фронта группы армий «Центр» за исключением полосы южнее Припятских болот, которую прикрывала 2-я армия.
Повсюду советские соединения сухопутных войск и авиации имели такое превосходство, что на некоторых участках отчаянное сопротивление мелких боевых групп продолжалось в течение нескольких часов, при этом русское наступление задержать не удавалось.
3-я танковая армия в районе Витебска оказалась в окружении на третий день битвы. Концентрическое наступление советских 39-й и 43-й армий в 16.10 24 июня привело к окружению Витебска. Севернее города в немецкой обороне была пробита брешь шириной 30 километров, а южнее — 20 километров. Гарнизон Витебска был предоставлен сам себе.
Остатки танковой армии, если они еще существовали, пробивались к Витебску. В эти часы давно уже были разгромлены 4-я и 6-я авиаполевые дивизии генерал-лейтенантов Писториуса и Пешеля, а также 299-я пехотная дивизия. Рейнско-саарско-пфальцская 246-я пехотная дивизия генерал-майора Мюллер-Бюллова вела бой в окружении, а восточно-прусская 206-я пехотная дивизия генерал-лейтенанта Хиттера и главные силы западно-прусской 197-й пехотной дивизии генерал-майора Хане отходили на Витебск, 256-я пехотная дивизия оттеснялась на юг. [316]
Комендант «крепости» Витебск генерал пехоты Гольвитцер на следующий день вынужден был доложить: «Обстановка крайне тяжелая». Так как крупные силы русских уже ворвались в Витебск. Через три часа — в 18.30 25 июня — командование группы армий получило радиограмму из Витебска: «Общая обстановка вынуждает сосредоточить все силы и прорываться в юго-западном направлении. Начало атаки завтра в 5.00».
Прорыв был наконец разрешен, впрочем, с приказом 206-й пехотной дивизии удерживать Витебск «до последнего человека».
Но прежде чем этот приказ мог быть исполнен, общая обстановка еще раз резко изменилась. Генерал пехоты Гольвитцер приказал прорываться в юго-западном направлении. Среди прорывавшихся были и солдаты 206-й пехотной дивизии.
Командир 301 -го полка вывел главные силы (1200 человек) южнее болотистой местности площадью приблизительно 5 квадратных километров. При этом 2-я ударная группа (около 600 человек со штабом дивизии) шла по лесной дороге и пробивалась с востока к болотистой местности. Раненых везли на большом тягаче и подводах.
Наша атака была остановлена сильным огнем пехоты, минометов и танков противника. После преодоления упомянутой выше болотистой местности все были очень утомлены. Подразделения вернулись в лес (26 июня утром).
Русская авиация вела разведку и наводила артиллерийско-минометный огонь на занятую нами опушку леса. После того как в тылу нашей ударной группы послышались винтовочные и пулеметные [317] выстрелы, в 16.00 была предпринята последняя попытка прорваться через этот рубеж. Отряд, разделенный на взводы, поднялся из леса с криками «Ура!». Но через 200 метров атакующие залегли под огнем пехоты противника. Противник прочесывал лес и до наступления темноты взял в плен главные силы дивизии.
Остатки прорвавшихся боевых групп еще 26 и 27 июня выходили по радио на связь со штабом группы армий, но с 27 июня всякая радиосвязь с ними прекратилась. Битва под Витебском закончилась.
Прорваться к немецким позициям удалось только 200 солдатам 53-го армейского корпуса, из них 180 было ранено!
10 000 военнослужащих всех званий так и не вернулись. Они были взяты в плен красноармейцами, штурмовавшими в те дни разрушенный Витебск. Между Двиной под Витебском и озером Сара, в 20 километрах юго-западнее города, осталось 20 000 погибших немецких солдат.
Положение 3-й танковой армии в тот день было отчаянным, хотя она и не прекратила своего существования.
Управление армии находилось в Лепеле. Ее дивизии, или их остатки, оборонялись на 70-километровом фронте между Уллой на севере и Девино на юго-востоке. К счастью, соседняя слева группа армий «Север» энергичными действиями 24-й и 290-й пехотных дивизий, а затем и 81-й пехотной дивизии, закрыла брешь. Саксонская 24-я пехотная дивизия установила связь с остатками почти разгромленной 252-й пехотной дивизии, которым удалось с 26 июня отойти в район озер севернее Лепеля. Корпусная [318] группа «D» генерал-лейтенанта Памберга с частью 197-й пехотной дивизии и 3-м штурмовым саперным батальоном смогла пробиться восточнее Лепеля к позициям охранения 201-й охранной дивизии генерал-лейтенанта Якоби.
Отсюда начиналась 30-километровая брешь, за которой у шоссе Витебск — Орша находились остатки боевых групп 197-й, 299-й и 256-й пехотных дивизий. Саксонская 14-я пехотная (моторизованная) дивизия установила с ними связь и предотвратила окончательный разгром 6-го армейского корпуса, командир которого в те дни погиб на передовой.
Двадцать шестого июня остальные армии группы армий «Центр» тоже вели последние сражения в своей истории.
В тот день 4-я армия больше уже не занимала ни левого, ни правого фланга. Находившийся в ее центре, в Могилеве, 39-й танковый корпус был уже рассеян. Померанская 12-я пехотная дивизия генерал-лейтенанта Бамлера получила строгий приказ оборонять Могилев. Остальные дивизии получили приказ от командира корпуса: «Всем войскам прорываться на запад!» Гитлер, находившийся в дальней «ставке фюрера» в Растенбурге (Восточная Пруссия), приказывал докладывать ему ежечасно о положении в группе армий и в армиях и отдавал «приказами фюрера» прямые указания командирам дивизий. Так, 78-я штурмовая дивизия получила приказ оборонять Оршу.
В соответствии с приказом фюрера генерал Траут и его штаб направились в Оршу. Он знал, что этот приказ для него и его дивизии является смертным приговором. Но она занимала позицию «Тигр», и [319] можно было надеяться, что произойдут события, более сильные, чем этот приказ. Так это и случилось.
Уже рано утром развернулись ожесточенные бои на позиции «Тигр» и на шоссе. Прорыв противника между Орехами и Озером удалось ликвидировать. Более неприятным был прорыв в полосе левого соседа севернее Девино у северной оконечности озера Кузьмине, с которым ничего сделать было нельзя. Вал вражеских танков уже катился вдоль шоссе. На виду у обороняющихся они пробивали себе дорогу на запад. Фронт левого соседа начал разваливаться. Обстановка на левом фланге дивизии, у 480-го гренадерского полка, стала бы невыносимой, если бы не удалось закрыть брешь у озера Кузьмино.
В этот критический момент командир дивизии приказал северной боевой группе пробиваться вдоль шоссе в направлении Орши. Там она должна была занять оборону. Кольцо вокруг Орши начало замыкаться. Обстановка становилась все более неясной. Как поступить дальше? Солдаты 78-й знали только одно, что им во время отхода удалось предотвратить попытку прорыва противника.
26 июня Орша была блокирована с трех сторон. Для дивизии оставалась открытой только дорога на юго-восток. Вечером 26 июня Орша оказалась в руках у русских, прежде чем части 78-й штурмовой дивизии пришли в город. 4-я армия успела переправить за Днепр только половину своих войск.
Теперь армия была оттеснена от автодороги. Отходили пешком. За спиной оставалась просторная лесисто-болотистая область, пересеченная многочисленными реками. Она протянулась до самого Минска. Но до него оставалось еще 200 километров. «Старикам» из 78-й эта местность была знакома. Они [320] знали песчаные дороги, в которых вязли колеса машин, топкие болотистые места у берегов рек и об огромном напряжении, которое приходилось вынести тогда, чтобы не отстать от противника. Теперь противник наседал. Был уже на флангах, а скоро окажется и в тылу. К этому прибавились активные действия партизан в этом районе. Но для 4-й армии другой дороги к создающейся в глубоком тылу новой линии обороны немецких войск уже не было, кроме той, что вела через Могилев, Березино, Минск. Она стала торным путем для отступления, а севернее в составе 27-го армейского корпуса должна была отступать 78-я штурмовая дивизия.
Но и сюда приказы приходили слишком поздно, поэтому остальные две вюртембергские дивизии 17-го армейского корпуса (25-я мотопехотная и 260-я пехотная) так и не смогли освободиться от русского охвата.
Главные силы 260-й пехотной дивизии утром 28 июня отдыхали в лесу восточнее Каменки. После сбора в 14.00 части продолжили марш. 1-й батальон 460-го гренадерского полка (майор Винкон) шел в передовом отряде. Но вскоре со стороны Брашчино по батальону был открыт огонь. Стало ясно, что советские войска теперь подошли к маршруту движения и с южной стороны. 1-й батальон 460-го гренадерского полка при поддержке пяти штурмовых орудий и трех самоходных лафетов с ходу перешел в атаку и захватил Брашчино. Противник отчаянно оборонялся, тем не менее его удалось отбросить на два километра. Еще раз было захвачено 50 пленных. [321]
Потом двинулись дальше. Мелкие боевые группы русских снова и снова пытались расстроить маршевые колонны или остановить их. Одну из таких атак удалось отразить огнем из 75-мм противотанковой пушки. Когда передовой отряд подошел к Рамшино, его остановил сильный огонь.
Полковник доктор Брахер поспешил вперед. Он построил свой полк для атаки. 1-й батальон — справа, 2-й — слева, в таком порядке гренадеры пошли в бой. Командир полка ехал во главе наступающих на своей амфибии. 2-й батальон капитана Кемпке атаковал Рамшино с фронта. Его солдаты вынуждены были залечь на восточной окраине. Но 1-му батальону повезло больше. Он пошел в атаку в обход и к полуночи вышел к ручью под Ахимковичами. Одновременно боевые группы 199-го гренадерского полка обеспечили наступление с севера, в одном месте вышли на шоссе юго-восточнее Круглого и некоторое время удерживали его.
Дивизия, которая, несмотря на все усилия радистов, так и не смогла связаться с армией и поэтому не знала общей обстановки, 29 июня пробилась к реке Друг. Снова 1-й батальон 460-го гренадерского полка (майор Винкон) шел впереди через Ольшанки на Жупени, а оттуда — к Другу. Батальон захватил дорогу Лихничи — Тетерин и занял оборону фронтом на запад. Следовавший за ним 2-й батальон повернул на север, а остатки 470-го гренадерского полка обеспечивали оборону с южного направления. Но далеко по реке не было ни одного моста. Они были разрушены советскими войсками или частями 110-й пехотной дивизии, которые хотели так обеспечить свой отход. Солдаты 653-го саперного батальона пришли к выводу, что надо как можно скорее навести [322] вспомогательный мост. Работу затруднял не только недостаток оборудования для строительства мостов, но и недисциплинированность подходящих перемешанных подразделений, каждое из которых хотело перебраться на другой берег первым. Хотя командование дивизии поставило повсюду офицеров регулирования движения, среди которых были майор Остермайер, советник военного суда Янсен, лейтенант Рюппель и другие, им приходилось наводить порядок силой.
При этом стоит вспомнить еще о двух частях, которые в истекшие дни перенесли нечеловеческие испытания и о которых не говорится ни в одном сообщении. Это были солдаты 260-го батальона связи, которые непрерывно пытались наладить радиосвязь с вышестоящим командованием или с соседними дивизиями, тянули под огнем линии связи и создавали возможность для того, чтобы дивизия в некоторой мере могла управлять своими силами. При этом особенно отличился обер-лейтенант Дамбах.
Нельзя забывать и о санитарах. Для них не было отдыха ни днем, ни ночью. Майор медицинской службы доктор Хенгстман приказал сразу же организовать на крутом западном берегу Друга перевязочный пункт и пункт сбора раненых, чтобы отсюда, по крайней мере, оставшимися повозками можно было наладить эвакуацию раненых в безопасное место. Их обеспечение стало одной из самых больших проблем этого дня.
Русская артиллерия и минометы временами мешали строительству моста. Но саперы не останавливались. Войска начали переправляться через реку во второй половине дня. Русские штурмовики пытались остановить переправу. Они нанесли потери и посеяли панику. Началась полная неразбериха, порядок [323] удалось навести только жестокими приказами храбрых офицеров. В штаб дивизии попала бомба, при этом был ранен полковник Фрикер.
1-й батальон 460-го пока, который уже переправился по мосткам и на лодках, в 18.00 получил приказ овладеть перекрестком дорог в шести километрах северо-западнее Тетерина и удерживать его открытым для дальнейшего отхода дивизии. Но русские к этому времени усилились настолько, что этот приказ выполнить было уже невозможно. Теперь стало ясно, что дивизия окружена во второй раз.
Командующий группой армий «Центр» 27 июня прибыл в ставку фюрера. Здесь фельдмаршал потребовал отвести группу армий за Днепр и оставить «крепости» Орша, Могилев и Бобруйск. (Он не знал, что в этот день бои за Могилев уже заканчиваются, после того, как маленькой боевой группе генерал-майора фон Эрдмансдорфа всего на несколько часов удалось остановить наступающие русские войска. С 26 июня над Могилевом развевались только советские знамена.) Здесь на юге началось то же самое, что до этого происходило на северном участке фронта: бесславное отступление или еще более позорное бегство немецких боевых групп в западном направлении. 27 июня организованного фронта группы армий «Центр» больше не существовало!
Командующий 4-й армией в тот день приказал без разрешения командования группы армий или даже ставки фюрера начать общее отступление. Генерал пехоты фон Типпельскирх перенес свой командный пункт в Березину. Своим войскам, тем, с которыми он еще мог связаться по радио, он дал приказ отходить [324] на Борисов, а затем — на Березину. Но многим боевым группам выбраться отсюда уже не удалось. Среди них было и управление 39-го танкового корпуса, пропавшее без вести где-то в лесах и болотах под Могилевом. Не вышел из окружения и 12-й армейский корпус. Его остатки капитулировали где-то в лесах и болотах между Могилевом и Березиной.
В эти же дни завершилась история 9-й армии. Ее правый фланг — 35-й армейский корпус, командование которым принял 22 июня генерал-лейтенант фрайгерр фон Лютвиц, был разгромлен еще в первый день битвы. Его 134-я пехотная дивизия генерал-лейтенанта Филиппа и 296-я пехотная дивизия генерал-лейтенанта Кульмера были рассечены под Рогачевом и южнее от него.
Русские танки просто переправились через Друт, приток Днепра. (Там за несколько дней до этого саперы Красной Армии навели мосты, находившиеся ниже поверхности воды. Немецкая артиллерия строительству помешать не могла, так как у нее не было боеприпасов.) Обойденная мощными танковыми батальонами пехота 35-го армейского корпуса смогла оказать серьезное сопротивление лишь в нескольких местах. Затем механизированные части противника проложили себе свободную дорогу на запад.
24 июня 1944 года, в 4.50, как и ожидалось, после необычайно сильной артиллерийской сорокапятиминутной подготовки по всему фронту противник перешел в наступление. Атаку поддерживало большое количество штурмовой авиации: над полосой обороны дивизии постоянно находилось до 100 самолетов, наносивших особенно большой урон [325] противотанковой и полевой артиллерии на позициях. План огневого поражения разведанных и вероятных районов сосредоточения противника был выполнен. Линии связи были вскоре порваны, и командование дивизии оказалось без проводных средств связи со своими полками, соседними дивизиями и управлением 41-го танкового корпуса. Противнику, который еще во время артподготовки на многих участках ворвался в наши окопы, при поддержке танков на левом фланге дивизии в двух местах удалось глубоко вклиниться в нашу оборону. Эти прорывы, несмотря на использование всех резервов, дивизии ликвидировать не удалось.
Существенным является утверждение, что во время артиллерийской подготовки огонь не велся по отдельным полосам болот и по лощинам. По ним еще во время канонады бегом из глубины продвигались передовые отряды наступающих. Дивизии противника наступали на фронте шириной от 1 до 2 километров. Используя такую тактику, противник частично обошел окопы с тыла, частично, не обращая внимания ни на что, прорывался в глубину обороны. Поскольку наше тяжелое пехотное вооружение и артиллерия сами в это время находились под сильным артиллерийским огнем противника, а часть узлов сопротивления была разрушена и разгромлена, их ответный огонь не приносил желаемых результатов.
На правом фланге русские также наступали при поддержке танков, прорвались в северо-западном направлении и вскоре с трех сторон подошли к огневым позициям артиллерии. К полудню она уже вышла на вторую линию обороны. Противник постоянно подтягивал из глубины к участкам прорывов новые силы пехоты и танков. [326]
ПРИКАЗ ПО КОРПУСУ НА ПРОРЫВ В СЕВЕРНОМ НАПРАВЛЕНИИ К 4-Й АРМИИ:
1. Обстановка, особенно недостаток боеприпасов и продовольствия, принуждает к быстрым действиям.
2. 35-му армейскому корпусу идти на прорыв дивизиями, находящимися в северном кольце окружения восточнее Березины. Участок прорыва — по обе стороны Подречья. Направление главного удара — Козуличи, Узечи, затем — участок реки Ольза. Речь идет о том, чтобы, сосредоточив все силы под руководством решительных командиров, ночью, внезапно прорвать вражеский фронт окружения и одним рывком, стремительно пробиться к конечной цели и выиграть свободу действий.