Когда вы видите ящерицу, греющуюся на солнце, то можете подумать: «Вот оно, безграничное счастье». Однако на самом деле вы просто видите, как ящерица пытается спастись от гибели. Холоднокровные рептилии могут погибнуть от гипотермии, если не будут часто выползать на солнце. Однако, греясь под ним, они могут стать добычей хищника. Поэтому рептилии по многу раз на дню совершают перемещения с солнца, грозящего гибелью, в тень и обратно. Они совершают эти перемещения, в буквальном смысле убегая от гнетущего ощущения дискомфорта.
Ящерица выползает на солнце тогда, когда падение температуры ее тела заставляет уровень кортизола в ее организме повышаться. Находясь на солнце в постоянной опасности, она внимательно сканирует окружающую обстановку на предмет появления хищника и стремглав убегает, лишь только почувствовав малейший признак опасности. Ничего приятного в этом для ящерицы нет. Но она выживает, поскольку ее мозг научился сравнивать одну угрозу с другой.
Ствол мозга и мозжечок человека на удивление похожи на мозг рептилии. Природа приспосабливает для работы старые структуры, а не создает их заново. До сих пор та часть нашего головного мозга, которая называется «рептильный мозг», контролирует процессы обмена веществ и реакцию на потенциальные угрозы. У млекопитающих поверх рептильного мозга развился еще один слой мозгового вещества, который делает возможным их общение друг другом, а у людей появилась кора головного мозга, которая позволяет анализировать события прошлого, настоящего и будущего. Рептильный мозг располагается на пересечении путей взаимодействия высших отделов человеческого мозга с телом человека, поэтому некоторые ситуации буквально заставляют нас холодеть от предчувствия опасности. Многие при этом ощущают угрозу очень остро. Поэтому вам будет полезно узнать, как работают ваши детекторы опасности.
Кортизол – это система оповещения организма о чрезвычайной ситуации. Кортикоидные гормоны вырабатываются у рептилий, амфибий и даже червей в тех случаях, когда они обнаруживают угрозу жизни. Эти гормоны вызывают ощущение, которое люди описывают как «боль». Вы обязательно обращаете внимание на боль. Она неприятна и заставляет вас предпринять чрезвычайные усилия для того, чтобы ее остановить. Мозг стремится избежать рецидивов боли, накапливая опыт, как можно ее исключить. Когда вы видите какие-то признаки, напоминающие вам об уже испытанной боли, происходит выброс в кровь кортизола, который помогает действовать таким образом, чтобы избежать ее. Большой мозг может генерировать множество ассоциаций, то есть распознавать множество возможных источников боли.
Когда уровень кортизола в нашем организме достигает больших значений, мы испытываем то, что называем «страхом». Если кортизол вырабатывается в средних количествах, то мы испытываем состояние «тревоги» или «стресса». Эти негативные эмоции предупреждают о том, что если не предпринять экстренных действий, то могут наступить болевые ощущения. Ваш рептильный мозг не может сказать, почему он выбросил кортизол. Просто по нейронным путям прошел электрический импульс. Когда вы понимаете это, то можете проще отличать внутренние тревоги от внешних угроз.
Казалось бы, будь мир проще устроен, надобность в кортизоле отпала бы сама собой. Однако мозг рассматривает любую неудачу или разочарование как угрозу, и это ценно. Мозг предупреждает нас о том, что следует избегать дальнейших неудач и разочарований. Например, если вы безрезультатно прошли много километров в поисках воды, то растущее ощущение дискомфорта удержит вас от дальнейшего продвижения по явно неправильному пути. Невозможно все время правильно предугадывать развитие ситуации, поэтому кортизол всегда будет стараться делать это за вас. Понимание механизма действия кортизола поможет жить в большей гармонии с окружающим миром.
Подсознательные импульсы, которые вы получаете буквально за несколько секунд до появления боли, очень важны с точки зрения перспектив выживания. Они позволяют идентифицировать беду, которая вот-вот случится. Мозг накапливает такую информацию без осознанных усилий или намерений, потому что подсознательные импульсы в нашем мозгу существуют на протяжении всего нескольких мгновений. Эта «буферная память» позволяет болевым нейронным цепочкам моментально оценить события, которые непосредственно происходят до возникновения боли. Нейронные связи дают живым существам возможность обнаружить потенциальные угрозы, не прибегая к рациональному анализу.
Иногда мозг подсознательно соединяет то, что происходило за мгновения до возникновения боли, с самим болевым ощущением. Например, в психиатрии известен случай, когда девушку охватывал панический страх при первых звуках чьего-либо смеха. Эта девушка когда-то попала в тяжелую автомобильную аварию, в которой погибло несколько ее друзей. Она вышла из комы, ничего не помня о самом происшествии, но не могла справиться с приступами страха, когда слышала смех. Психотерапевт помог ей вспомнить, что в момент аварии она шутила и смеялась со сверстниками, сидя на заднем сиденье машины. Ее рептильный мозг связал звуки смеха и последовавшую сильную боль. Разумеется, рациональным умом, сосредоточенным в коре головного мозга, она понимала, что не смех вызвал дорожное происшествие. Но сильная боль создает мощные кортизоловые нейронные пути еще до того, как может вмешаться кора головного мозга и «отфильтровать» скопившуюся в них информацию. Как только девушка слышала смех, ее кортизоловые нейронные связи резко активизировались, заставляя ее предпринять что-то для предупреждения возникновения боли. Но что именно нужно было сделать, она не знала. Отсюда и сильнейшие приступы страха.
Подсознательное чувство опасности активно помогает живым организмам выживать. Представьте себе ящерицу, которую хватает орел. Вонзающиеся в тело ящерицы острые когти заставляют ее синтезировать кортизол, который попадает во все свободные нейроны. И происходит это буквально за миллисекунды до того, как ящерица почувствует боль, поскольку электрические импульсы длятся всего несколько мгновений. Запах орла и ощущение темноты, когда его крылья закрывают солнце, теперь связаны с механизмом выброса кортизола у ящерицы. Если ей удастся освободиться, на память ей останется новый мощный кортизоловый нейронный путь. Таким образом эти нейронные связи позволяют рептилии избежать смерти, даже не зная, что собой представляет орел.
Боль является для нашего мозга предупредительным сигналом. Когда она значительна, мозг создает сильные нейронные связи, которые вызывают у нас фобии и посттравматические стрессы. Менее острая боль формирует меньшие сигнальные цепи, которые мы иногда даже не замечаем. Мы остаемся с ощущениями тревоги, которую порой даже не можем объяснить. Иногда кажется, что было бы лучше, если бы мы могли стирать те нейронные цепочки, которые принесли несостоявшиеся предзнаменования. Но задача выживания не позволяет нам сделать этого. Представьте себе, что ваш далекий предок видит, что кто-то умирает от ядовитых ягод. Уровень кортизола у него в крови резко повысится, и он запомнит эту ягоду навсегда. Спустя годы, даже будучи очень голодным, он сможет удержаться от употребления этой ягоды в пищу. Ваш дальний предок выжил потому, что у него на всю жизнь сохранился кортизоловый нейронный путь, который спас его от гибели.
Кортизол, или «гормон стресса», создает предохранительные нейронные пути, смысл которых иногда трудно понять. Вы понимаете, что, конечно, не умрете, если не получите долгожданного продвижения по службе или если кто-то толкнет вас на игровой площадке. Вы осознаёте, что не погибнете из-за длинной очереди на почте и от того, что по этой причине вам выпишут штраф за неправильную парковку машины, которую вы рассчитывали быстро забрать. Но ваши нейромедиаторы эволюционировали так, что при любой неудаче они вызывают ощущение угрозы жизни.
В возникновении таких ощущений мы нередко виним современную жизнь, хотя наши предки сталкивались с гораздо более серьезными угрозами. В далеком прошлом человек страдал от огромного числа паразитов, которые присутствовали в его жилище, пище и питье. Кожа наших предков страдала от незаживающих язв. Их потомство умирало. На них могли напасть соседи, разграбить их поселения и изнасиловать их жен и дочерей. Они не были свободны в выборе своего брачного партнера. В те далекие времена кортизол постоянно подавал им сигналы, что надо «что-то делать», и они были не в силах остановить его приливы.
Гормоны стресса создают у нас представление, что современная жизнь хуже, чем у наших предков. Когда вы испытываете стресс перед экзаменами или по поводу того, что выглядите толстым, кортизол создает у вас предчувствие немедленной гибели. Когда же вы думаете о тех угрозах, с которыми сталкивались ваши предки, никакого прилива кортизола и чувства обреченности вы не испытываете. Это происходит потому, что стрессовые нейронные связи создаются только на основе непосредственного опыта, а реального опыта предков у вас нет.
Люди, которые в наши дни постоянно твердят о том, что жизнь ужасна, просто хотят усилить ощущение угрозы, чтобы получить поддержку в своих делах. Вам не верится, что чувство дискомфорта может возникать из-за небольших волнений. Вы продолжаете искать свидетельства того, что в мире существуют большие угрозы, и многие с удовольствием такие доказательства предоставляют. Если вы посмотрите телевизионные новости или послушаете речи политиков, то с неизбежностью почувствуете, что мир движется к катастрофе. В итоге мир все же не рушится, но вы не успеваете испытать радость по этому поводу, потому что ваше внимание переключают на новые доказательства грядущих катаклизмов. Это вызывает еще более негативные эмоции, но вы боитесь выключить телевизор, опасаясь остаться наедине с ощущениями угрозы.
Мы любим несколько поверхностно представлять себе угрозы, с которыми сталкивались наши предки. Можно представить, как ваш предок героически съедает запретные ягоды и, разбивая старые догмы, доказывает всем, что они не ядовиты. Жить было бы гораздо проще, если б старые истины были ложны, а советы друзей всегда правильны. Однако, к сожалению, мир устроен сложнее, и те предшественники, которые игнорировали предупреждение о ядовитой ягоде, скорее всего, умерли, не передав свои гены потомству.
Современные люди унаследовали гены от тех, кто уже преимущественно опирался на накопленный в течение жизни опыт. Мы учимся доверять своему личному опыту и не бояться тех угроз, которых страшились наши далекие предки. Каждое новое поколение учится распознавать опасности на основе собственных кортизоловых нейронных путей. Конечно, мы наследуем память об опасностях и от старших поколений. Но каждая человеческая генерация, как правило, снисходительно относится к тревогам своих предков и формирует свои собственные страхи.
Я поняла это на своем неприятном опыте. Однажды мать сказала мне, что не спала всю ночь из-за того, что забыла купленное молоко на прилавке магазина и боялась, что оно испортится до утра. Я только усмехнулась. Но после ее смерти я поняла, что, когда она была ребенком, это могло грозить ей и троим ее сестрам голодом, потому что она отвечала в семье за еду. Реальная тревога создала нейронную связь в ее мозгу, и эта тревога навсегда осталась с ней.
Как хорошо было бы, если бы я поняла это еще при ее жизни. Сегодня мне остается только радоваться тому, что в моем мозгу такие связи формируются на основе моего собственного опыта. Тревоги моей матери стали частью моего жизненного опыта благодаря существованию зеркальных нейронов. Благодаря ее тревогам я избежала потребления плохих ягод или игр на проезжей части дороги. У меня сформировался свой детектор опасностей, и у него уже появились свои причуды.
Мозг человека привык обобщать прошлый опыт. Иногда, обжегшись на молоке, мы дуем на воду, но нам пришлось бы гораздо труднее, если бы мы не учились на ошибках и боли. Медуза не способна к обобщениям, поэтому, обжегшись о горячую плиту одним щупальцем, она спокойно прикоснется к горячему другим. Ваш мозг – это главный диспетчер, который связывает прошлую боль с потенциальной будущей. Мы ожидаем опасности с таким нетерпением, что паникуем при статистических расчетах, что одному человеку из 10 миллионов может стать плохо через двадцать лет. Мы испытываем угрозу от того, что босс приподнимает бровь на миллиметр. Нелегко с таким старанием ожидать опасностей.
Что бы ни вызвало у вас прилив «гормона стресса» – кортизола – в прошлом, это ощущение создало в мозге нейронную связь, которая работает, чтобы уберечь вас от неприятностей сегодня. Вы можете называть это как угодно – стрессом, тревогами, страхом или паникой, в зависимости от остроты ощущения, – но кортизол всегда заставляет вас думать о том, что, если не предпринять решительных действий прямо сейчас, случится нечто ужасное. Пока трудно понять, что именно запускает этот механизм, потому что он проявляется в виде слабого мгновенного электрического импульса, пробегающего по устоявшейся цепочке нейронов. Но если вы научитесь обращать внимание на негативные ощущения, то сможете выработать определенные способы поведения, чтобы противостоять им. Это поможет принимать решения, позволяющие избегать ущерба, вместо того чтобы просто переваривать старую информацию. Негативные эмоции все равно будут посещать вас, потому что нейронные пути для них уже созданы. Но когда вы понимаете, что это старый ответ на старую угрозу, то прекращаете искать ей новые свидетельства, и негативное чувство просто уходит.
Изучите свои ощущения угроз и опасностей и найдите среди них:
Чувство угрозы, которое соответствует тому, что вы испытывали в юности ___________________
Чувство опасности, которое соответствует тому, что вы испытывали в детстве ___________________
Чувство опасности, которое вы унаследовали от родителей ___________________
Чувство опасности, соответствующее тому, которое объединяет ваш круг общения ___________________
Млекопитающие уменьшают чувство угрозы, объединяясь в группы. Группа или стадо позволяет животному отдыхать, оставаясь в то же время настороже. В наше время термин «стадное поведение» имеет несколько уничижительный оттенок. Однако статистические данные показывают, что относительная безопасность среди множества сородичей повышает шансы на выживание млекопитающих значительно больше, чем изолированный образ жизни рептилий. У млекопитающих гораздо большая продолжительность жизни, чем у доисторических животных, у их потомства более высокий процент выживаемости. Но не всё так радужно и прекрасно и среди млекопитающих. Существование в группах имеет как свои позитивные, так и негативные стороны. Когда мозг млекопитающих адаптировался к групповому существованию, появилась новая разновидность несчастья: социальная боль, то есть боль от расстройства социальных связей.
В природе социальная изоляция является угрозой выживанию. Система естественного отбора создала социальную боль для того, чтобы предупредить вас об угрозе существованию в обществе или группе так же, как физическая боль предупреждает вас об угрозе вашему физическому существованию. Смотря документальные фильмы о жизни животных, вы можете подумать, что стадо, например, объединено чувством солидарности. Но если присмотреться, то можно увидеть, что каждое животное в группе борется за свою безопасность.
Представьте себе, что вы вожак стада антилоп гну, которое кочует в поисках зеленых сочных пастбищ. Когда вы достигаете брода через реку, то останавливаетесь на берегу, опасаясь крокодилов. Вы оглядываетесь назад: что делает стадо? Пока вы думаете, стадо выстраивается позади, и вы уже боитесь, что животные столкнут вас в реку. Это может быть еще более опасно. Вам нужно что-то быстро придумать. Вы прыгаете. Члены стада инстинктивно прыгают за вами и двигаются плотной группой. Ведь крокодилы нападают только на одиночных животных. Вы ощущаете боль от царапающих вас рогов.
Все эти сложности социальной жизни животных не так очевидны, когда вы смотрите красиво сделанный фильм, в котором грациозные антилопы изящно прыгают в реку. Со стороны создается впечатление, что они просто следуют за вожаком. Человеческие существа ценят собственную индивидуальность и не так легко следуют стадному инстинкту. Но когда люди двигаются в группе, у них резко повышается выработка кортизола. Это может произойти довольно неожиданно. А вы унаследовали свой мозг от живых существ, которые внимательно следили за своей группой или стадом и следовали примеру своих собратьев для того, чтобы выжить. Животные, невнимательные к поведению своего стада, проигрывали борьбу за выживание, и их гены гибли. Побеждал тот, кто тщательно отслеживал социальные связи в группе и руководствовался ими.
Млекопитающие с более крупным мозгом имеют более активные социальные связи. Млекопитающие с малым мозгом обычно оценивают размеры друг друга один раз и на основании этой оценки создают устойчивую нейронную связь. Приматы располагают достаточным ресурсом свободных нейронов для того, чтобы обновлять свои эмоции по отношению друг к другу.
У приматов есть специальные нейроны, которые облегчают им социальные связи. Это так называемые зеркальные нейроны, которые активируются, когда особи приматов наблюдают за поведением других особей. Исследователи обнаружили зеркальные нейроны случайно. Они изучали электрическую активность в мозгу макаки в тот момент, когда она брала арахис. После окончания эксперимента ученый собрал орехи, чтобы спрятать их в коробку. К его удивлению, аппаратура показала, что при этом в мозгу у обезьяны возникли такие же электрические импульсы, что и при ее собственных действиях с арахисом. То есть наблюдение за действиями других возбуждает те же нейронные пути, какие возбуждаются у субъекта, совершающего подобные действия.
Не все, что мы видим в других, отражается в мозге. Зеркальные нейроны «включаются» только тогда, когда вы отмечаете, что другое живое существо получает вознаграждение или сталкивается с угрозой. При этом возбуждение таких нейронов заметно слабее, чем если бы вы действовали сами. Но если регулярно наблюдать, как другие получают вознаграждение или испытывают опасность, то и у вас с течением времени сформируются устойчивые связи между зеркальными нейронами. Мозг настраивается на то, чтобы копировать видимые вам действия других. Пока изучение зеркальных нейронов находится на начальной стадии. Но уже установлено, например, что у певчих птиц есть зеркальные нейроны и они учатся своим трелям, слушая других особей.
Зеркальные нейроны позволяют нам ощущать боль других людей. Это дает человеку определенные преимущества, но в то же время провоцирует и определенные нервные затраты. Вы можете настроиться на страдание, просто общаясь с людьми, которые страдают. Даже если лично у вас в жизни все хорошо, эффект отражения стимулирует выработку кортизола. И когда включается ваше собственное ожидание угрозы, кора головного мозга начинает анализировать ситуацию в поисках подтверждения существованию опасности. И он такое подтверждение найдет, потому что в этом случае у вас пропадет чувство дискомфорта, вызываемое потребностью «что-то немедленно делать».
В социальных группах часто появляется общее для всех ее членов ощущение угрозы. Это всегда заметно. У себя вы можете снизить чувство беспокойства. Но окружающие люди будут ожидать от вас сочувствия их переживаниям. И если такого сочувствия не проявить, социальные связи оказываются под угрозой. Люди из вашего социального круга могут сделать вывод о том, что вы «не один из них». Дело может дойти до того, что они увидят угрозу именно в вас.
Мы постоянно стоим перед выбором: либо пробиваться по жизни в одиночку, либо делать это вместе со своей социальной группой, проявляя к ней приверженность. Разумом вы понимаете, что, конечно, не умрете без поддержки социальной группы. Однако нейрохимические вещества в вашем мозгу занимают противоположную и, на удивление, стойкую позицию. Например, когда ваша работа подвергается публичной критике, вы понимаете, что это не угрожает перспективам выживания в буквальном смысле, но выбросы кортизола заставляют думать, что дело обстоит именно так. Включенная кортизолом система тревоги вынуждает кору головного мозга лихорадочно искать подтверждение охватившему вас чувству опасности. И рациональный мозг услужливо сотрудничает с подсознанием, в конце концов обнаруживая некоторые угрозы.
В мире животных иногда происходит отторжение группой отдельных особей. Наиболее часто встречаются примеры такого группового поведения по отношению к сверженным вожакам или молодым самцам. При этом у таких особей регистрируется резкий всплеск кортизола в крови. Часто они погибают. Животные боятся отторжения группой настолько сильно, что, как правило, делают все, чтобы остаться в ней, даже если это связано с тем, что они попадают под жесткое доминирование других. Млекопитающие могут оставлять стадо или группу тогда, когда это необходимо для продолжения рода. В таких случаях большое количество кортизола в их организме уравновешивается выработкой в их мозгу значительного количества «гормонов радости».
Со взрослением неразрывно связана перспектива социальной боли. В детстве мы обычно получаем значительную социальную поддержку от родителей, но со временем достигаем такой точки, когда понимаем, что они не могут защищать нас вечно. В группах макак это особенно заметно. У молодых обезьян присутствуют своеобразная «белая манишка» в области шеи. Члены группы обычно относятся к молодняку снисходительно. Но после того как в возрасте трех месяцев белый мех исчезает, соплеменники начинают воспринимать молодых обезьян как взрослых и даже отбирают у них пищу. Любому живому существу может поначалу казаться, что мир несправедлив к нему, когда детство кончается, и оно вынуждено самостоятельно противостоять окружающим угрозам. Но так устроена природа. Ни один вид не мог бы сохраниться, если бы потомство не приобретало навыки выживания до того, как умирают его родители. В организме особей, которые уже не находятся под защитой старших, происходит регулярный выброс «гормона стресса» – кортизола. Мозг любого представителя животного мира настраивает себя на то, что потеря социальной поддержки может быть связана с болью.
Нейронная связь, формирующая социальную боль, на самом деле является очень полезным инструментом. Она помогает делать правильный выбор между вашими достижениями в социуме и другими видами вознаграждений. Представьте себе, что вам предложили существенное продвижение по службе в другом городе. Вы испытываете дискомфорт при мысли о том, что разрушится уже налаженный режим жизни и быта. Но мысль о том, что в случае отказа вы потеряете возможность карьерного роста, также неприятна. Негативные ощущения позволяют мозгу сравнивать различные риски между собой. Кортизол помогает правильно анализировать информацию даже в тех случаях, когда у вас имеются два или несколько примерно равных вариантов решения. Каждодневная жизнь людей связана с постоянным выбором между негативными эмоциями от упущенных возможностей как члена группы и негативными эмоциями от ощущения изолированности. Эти негативные эмоции не означают, что плох сам окружающий мир. Они являются лишь инструментом в принятии решений.
Социальная боль не нова. В условиях голода, насилия, тяжелого физического труда и болезней ей придается меньше значения. Как только человек освобождается от угрозы физической боли, что и происходит с большинством из нас в настоящее время, его вниманием овладевает страх перед болью социальной. Любая угроза для социальных связей представляется чрезмерной. Все, что связано с испытанной в прошлом социальной болью, будет стимулировать соответствующие нейронные пути и вызывать выбросы кортизола. В мозге активизируется особая сигнальная система, которая будет предупреждать о любом намеке на повторение знакомой социальной боли и стимулировать выработку нейромедиаторов.
У вас есть выбор, на какой именно информации сосредоточиться. Но сделать такой выбор – дело непростое. С одной стороны, вы хотели бы не отвлекаться на ложные тревоги. С другой – хотели бы уважать те тревожные сигналы, которые исходят от членов вашей социальной группы для того, чтобы не утратить их поддержку. Осложняет ситуацию то, что для вашего мозга млекопитающего, прошедшего через сложный процесс эволюции, одной принадлежности к группе недостаточно. Мозг требует, чтобы вас в ней замечали.
Отторжение социальной группы вызывает у вас негативные эмоции. Но и принадлежность к группе не обязательно приносит ощущение счастья. В группе вы нередко видите, как другие ее члены получают то, чего не получаете вы, и поэтому испытываете дискомфорт, хотя и не хотите этого признать. И для этого есть веская причина. Самой первой нейронной связью, сформированной в вашем мозгу, является мысль о том, что вы умрете, если не получите от других необходимого вам внимания.
Хрупкость только что родившегося детеныша человека не имеет аналогов в природе. Ни одно из других живых существ при рождении не находится так далеко от шансов на то, чтобы выжить. Только подумайте:
• газель может бежать вместе со стадом через день после рождения;
• слоненок может ходить еще до того, как в первый раз поел, потому что он должен стоять и двигаться, чтобы дотянуться до соска матери;
• рыбы от рождения являются сиротами, потому что их родители уплывают после оплодотворения икры;
• новорожденный ребенок человека в течение многих недель не может даже приподнять голову, не говоря уж о том, что только через несколько десятилетий он сможет обеспечивать свое существование и существование своих потомков.
Люди рождаются с незрелой центральной нервной системой по важной причине. Если бы она формировалась, когда ребенок находится еще в утробе матери, его голова должны была бы иметь такие размеры, которые не позволили бы ей пройти через родовые пути. Поэтому, по существу, мы рождаемся преждевременно, во всяком случае до полного формирования и задействования нашей нервной системы. Это было установлено при сравнении новорожденных детей с преждевременно родившимися шимпанзе. Детеныш шимпанзе, появившийся на свет раньше срока, не способен держаться за мать, когда она путешествует по деревьям. А маленький шимпанзе, родившийся в срок, – может. Новорожденный ребенок человека ведет себя как досрочно родившийся шимпанзе. Только у человеческого детеныша гораздо более крупный мозг. У наших далеких предков мозг увеличивался в размерах и развивался по мере того, как они находили все больше источников протеинов и жиров. Они потребляли мозг костей животных еще до того, как научились эффективно охотиться. Увеличивающийся мозг помогал им более искусно охотиться и добывать больше пищи. Поэтому их потомство рождалось на все более ранних стадиях развития. У новорожденных детенышей исторического человека в мозгу возникало все больше нейронов, но было мало врожденных нейронных связей.
Шимпанзе рождается с уже видящими глазами и действующими конечностями. У человека связи между органами чувств и костно-мышечной системой развиваются после рождения на основе прямого опыта. Когда новорожденный ребенок машет ручкой перед своим лицом, он еще не ощущает, что связан с ней и, более того, что может контролировать ее движения. Мы рождаемся беспомощными и наполняем мозг нейронными связями постепенно, в течение длительного периода. При этом мы получаем огромное преимущество в силу того, что можем адаптировать нервную систему именно под ту окружающую среду, в которой родились. В то же время такой механизм нашего рождения и развития означает, что мы начинаем свою жизнь с подсознательного ощущения своей уязвимости.
К счастью, уязвимость человеческого детеныша с самого начала эволюции человека создала у него коммуникационные возможности. Тот новорожденный, который мог привлечь внимание к своим нуждам, имел больше шансов выжить. Матери, лучше понимавшие сигналы, исходящие от ребенка, передавали по наследству более жизнестойкую ДНК. Таким образом, возможность коммуникации природа выделила как важнейшую способность человека. Когда мы в ней преуспеваем, наши потребности удовлетворяются, и синтезируются «гормоны радости». Когда мы терпим неудачу, в организме стимулируется выработка кортизола, и мы инстинктивно начинаем искать выход из сложившейся ситуации. В конечном счете формируются сложные коммуникативные нейронные цепочки. Но в их основе лежит базовый инстинкт: вы умрете, если вас никто не услышит. Вы не думаете об этом на вербальном уровне. Это определяется нейрохимическими веществами.
Едва появившись на свет, вы испытали стресс, в том числе от своей беспомощности. Синтезированный в вашем организме кортизол заставил вас заплакать. Мама приложила вас к груди и обняла. И это сработало! Ваши нужды были удовлетворены. Новорожденный плачет не потому, что таким образом осуществляет сознательный акт общения с новым миром. Он плачет не оттого, что знает, что такое молоко. Он плачет, поскольку такая реакция заранее запрограммирована в его мозгу. Вскоре он учится переставать плакать, потому что на основе своего прошлого опыта привыкает к помощи извне. Он перестает плакать даже еще до удовлетворения своих нужд, потому что уже связывает внимание к себе с помощью.
Но ребенок начинает также понимать, что внимание может исчезнуть так же быстро, как оно появилось. Социальная поддержка иногда прекращается по причинам, которых ребенок не понимает. Чувствуя себя в безопасности, он предпринимает попытки исследовать окружающий мир и неожиданно сталкивается с болью. Мы должны изучать мир за пределами укутывающего кокона социальной поддержки для того, чтобы правильно настроить свой мозг. Поэтому время от времени мы испытываем опасности и учимся справляться с этим. Никакое изобилие пищи, имеющейся в нашем распоряжении, не может защитить нас от нашей уязвимости.
Нейронные цепочки, определяющие возникновение детского чувства беззащитности, присутствуют в вашем мозгу и сегодня. Когда любимый человек отвергает ваши стихи или когда на важном совещании игнорируют ваше мнение, электрические импульсы, проходящие через эти цепочки, стимулируют выработку кортизола. Рациональным сознанием мы понимаем, что от того, увидят или услышат нас, не зависят вопросы жизни и смерти. Но нейронные связи, сформировавшиеся еще в детстве, заставляют нас испытывать именно такую острую угрозу.
Чувство дискомфорта от того, что вас игнорируют, усиливается, когда люди вокруг пользуются вниманием. В каждой группе приматов одни из них получают внимания больше, чем остальные. Исследования, проводившиеся в дикой природе, зафиксировали тот факт, что члены клана бабуинов проявляют к одним своим собратьям больше внимания, чем к другим. Лабораторные эксперименты показали, что в группе шимпанзе некоторые ее члены меняют еду на возможность взглянуть на фотографию их альфа-самца. Ваш мозг ищет внимания, как если бы ваше существование зависело от его наличия. И действительно, в дикой природе дело обстоит именно так. Когда ожидания сменяются разочарованием, вы испытываете сильный прилив кортизола.
Остановить выброс кортизола довольно сложно, так как мозг изначально устроен, чтобы защищать нас от угроз. Наши предки побеждали голод, холод и хищников потому, что прилив кортизола приносил негативные ощущения до тех пор, пока они не находили способ остановить их. Однако стоит добиться удовлетворения физических нужд, как нашим вниманием овладевают социальные угрозы. Именно поэтому мы считаем, что само выживание ставится под вопрос, когда что-либо напоминает о детских переживаниях, связанных с отношениями с окружающими.
Совладать с кортизолом трудно, потому что часто не ясно, какая именно угроза приводит к его выработке в организме человека. Иногда помогает переключение внимания на другие дела и объекты. Именно поэтому мы часто приобретаем привычки, которые отвлекают нас от проблем с этим «гормоном стресса». Некоторые из этих «хороших привычек» оказываются в конечном счете полезными, другие – нет.
Рвать на себе волосы из-за того, что испытываешь чувство дискомфорта, не имеет смысла, а вот переключиться на какое-то приятное для вас дело – очень правильно. Например, с точки зрения отдаленной перспективы формирование привычки расслабляться в казино вряд ли разумно. А вот привычка общаться с родственниками – это хороший способ отвлечься от проблем. Так что еще раз подумайте о привычках, которые вы используете, для того чтобы преодолеть стрессовые нагрузки. Оцените последствия, которые принесет каждая из них для долговременного благополучия.
Привычки, которые помогают мне победить негативный эффект от кортизола, но могут повредить мне в перспективе ___________________
Привычки, которые помогают мне в борьбе со стрессом и могут оказаться полезными в перспективе ___________________
Многим из нас трудно поверить в то, что приливы кортизола нередко вызываются беспокойством о поддержании статуса. Легко сказать: «Меня совершенно не волнует мой социальный статус», хотя вы хорошо видите, что других-то он как раз сильно волнует. Вполне возможно, что вы действительно не придаете значения какому-то конкретному маркеру, указывающему на ваш статус – типа последней марки электронного гаджета или одежды самого известного бренда. Но ваш мозг, будучи мозгом млекопитающего, независимо от вашего желания постоянно сравнивает вас с другими представителями вида и решает, кто главнее. Когда это кто-то другой, вы получаете порцию кортизола. В естественных природных условиях выброс «гормона стресса», как правило, служит предупреждением о том, что нужно отступить и избежать конфликта. У людей в такой ситуации возникает смутное чувство угрозы из-за того, что кто-то выше стоит на иерархической лестнице. Вы можете даже не думать об этом сознательно, но ваш животный ум подсознательно и с такой настойчивостью подсказывает, что необходимо исправить существующее положение, как будто от этого зависит ваша жизнь. И это побуждает вас изыскивать пути стать первым, хотя вы никогда не стремились переплюнуть других.
Такие неотвязные импульсы трудно объяснить, потому что вы никогда не формулируете их на вербальном уровне. Многие люди пытаются усмирить подсознательные инстинкты животной части своего мозга, говоря себе, что просто наш мир устроен так, что вызывает их появление. Но это не срабатывает. Чувство отставания или ущербности тем более усиливается, когда человек ощущает, что на него смотрят окружающие. Гораздо комфортнее самому участвовать в оценке своей личности. Если осознаешь, что сам приложил руку к ощущению «с-этим-надо-что-то-делать!», становится легче.
Интересно наблюдать, как одни животные завоевывают себе более высокий статус по сравнению с другими. Простой пример – их стремление выглядеть более крупными. У млекопитающих инстинктивно дыбом встает шерсть, так как кортизол активирует волосяные фолликулы. Видя вздыбленную шерсть, противник может посчитать животное более крупным, чем оно есть на самом деле. Более крупные млекопитающие отбирают у более мелких пищу, брачных партнеров и даже детенышей. Поэтому большие размеры тела в естественной среде, как правило, способствуют выживанию. Я не призываю к тому, чтобы вы использовали этот тезис в жизни. Просто, понимая действующие в природе механизмы, вы можете более активно контролировать свои инстинкты.
Чувствительность к социальному статусу у животных понять достаточно легко, если знать, как это работает. Например, когда корова достигает половой зрелости и соединяется с новым стадом, она хотя бы раз вступает в конфликт с каждой коровой в группе. Если она в этом конфликте проигрывает, то ассоциирует запах победившей соперницы с болью. Если побеждает, то чувствует себя рядом с побежденным животным в безопасности. Мозг коровы при виде другого члена стада вырабатывает либо кортизол, либо серотонин. Этот механизм управляет ее поведением в группе. Она либо подчиняется, чтобы избежать боли, либо доминирует в стремлении удовлетворить собственные нужды. В конечном счете во главе стада обычно встает альфа-корова, этакая неоспоримая королева жизни. Когда она умирает, за ее место начинают бороться другие наиболее сильные коровы. Вскоре одна из них побеждает, и жизнь возвращается к своему естественному течению. У коров недостаточно пластичный мозг для того, чтобы в нем создавались новые нейронные связи.
А вот у приматов они возникают. Если млекопитающие с небольшим объемом мозга, как правило, не меняют свой статус в течение жизни, то приматы могут попытаться поменять его на более высокий. Разумеется, в тех случаях, когда понимают, что могут его добыть. Макаки и мартышки быстро оценивают слабость других особей и дерутся с такими членами группы за пищу, брачных партнеров и просто за более удобное место в стойбище. Это не означает, что они дерутся все время: они избегают конфликтов, когда ожидают, что это может причинить им боль. Свой относительно большой мозг приматы используют для того, чтобы создавать социальные союзы, которые могут угрожать соперникам. Исследования ученых показывают, что каждый примат, живущий в группе, ясно осознает свой статус по отношению к каждому из членов группы, а также соотношение статусов между ними. Когда в результате конфликта это соотношение меняется, мозг каждого члена группы быстро перенастраивается на новую иерархию. Вознаграждения за статус бывают не очень заметны, но они привлекают внимание мозга, когда он не занят решением более срочных и важных задач. Особи с мозгом, который быстрее улавливает изменения в иерархической лестнице группы, обычно создают больше копий себе подобных, а дальше в дело вступает естественный отбор.
Животные с большим вниманием относятся к социальному статусу своих брачных партнеров. У каждого вида существует своя методика оценки потенциального партнера, но в ее основе всегда находится поиск в нем таких качеств, которые с определенностью указывали бы на потенциал выживания потомства, способного появиться от такого союза. Вот примеры.
• Павлины с более ярким и густым оперением обычно более устойчивы к воздействию опасных паразитов. Это дает их потомкам определенные преимущества в выживании.
• У шимпанзе завоевание социального статуса выражается в ухаживании. Дело в том, что шимпанзе-самцы интересуются только готовыми к оплодотворению самками. В среднем им приходится ждать такого момента около пяти лет, потому что в период грудного вскармливания потомства самки шимпанзе не готовы к оплодотворению. Весь этот период самцы конкурируют друг с другом за место.
Вы можете утверждать, что не придаете своему статусу никакого значения. Но когда некто более высокий по статусу обращает на вас внимание, в организме независимо от вашего сознания происходит сильный выброс «гормонов радости». Еще активнее подсознание реагирует на повышение статуса вашего потомства. Когда вашу уникальность как личности не замечают, вы ощущаете прилив «гормонов стресса». Если это же происходит в отношении детей, вы испытываете еще больший дискомфорт.
Часто люди возлагают вину за повышенное внимание к вопросам статуса и связанные с этим колебания настроения на «наше общество», не понимая их универсальности. Если глаза всех млекопитающих устремлены на одну привлекательную самку, то многие животные в итоге останутся несчастными. Если все родители хотят, чтобы их дети обязательно учились в престижном университете, многие из них испытают атаки кортизола. Если каждый на работе захочет быть боссом, в вашем офисе будет царить безрадостное настроение. Инстинкт к обеспечению индивидуумом своего статуса присутствует в разных культурах, он был присущ и нашим далеким предкам. Так что винить в нем «современное общество» бессмысленно.
Представления о статусе, как правило, не зависят от тех социально-экономических обстоятельств, в которых вы живете. Представьте себе, что вы высокооплачиваемый юрист, который вынужден считаться со всеми признаками своего статуса. Вы ублажаете своих клиентов, старших партнеров и вообще всех, от кого зависит ваше продвижение. Повсюду вам мерещатся угрозы, которые могут разрушить карьеру. Вы не ощущаете, что в чем-то превосходите других. Скорее всего, вы чувствовали бы себя более счастливым, если бы были водителем автобуса, который проводит за рулем целый день, а потом вечером правит в своем доме, как петух на насесте. Статус не зависит от приклеенных ярлыков и абстрактных оценок. Это чувство рождается от взаимодействия с людьми. Оно меняется по мере того, как мы движемся по жизни, но сильно зависит от нейронных связей, уже построенных мозгом.
На словах мы убеждаем себя в том, что сам по себе статус ничего не значит и что все мы равны между собой. Но мозг внимательно следит за нашим положением среди себе подобных. На основе прежнего опыта у вас формируются определенные ожидания от жизни. Когда эти ожидания реализуются, вы испытываете прилив «гормонов радости». Когда же мечты не сбываются, вы испытываете что-то близкое к угрозе своему выживанию, хотя рациональным умом и понимаете, что это не так. Каждый из нас очень остро переживает пренебрежение или неуважение к себе. Стремление к исключительности может раздражать в других, но в отношении себя мы расцениваем его как вполне нормальное явление.
В природе исключительность особи способствует ее выживанию. Ваш исторический ум млекопитающего жаждет исключительности с такой силой, как будто бы все в жизни зависит от нее. Любое событие, которое еще в детстве позволяло вам ощутить свою исключительность, стимулировало выработку «гормонов счастья», которые образовывали новые нейронные связи. Эти связи формировали у вас ожидания по поводу своего выживания. Когда мечты о своей исключительности не сбываются, вы испытываете угрозу существованию. В других людях вы это легко замечаете, а у себя – нет. Обычно мы считаем, что действия мотивируются вполне обоснованными причинами. Но стремление к исключительности не производит впечатления «обоснованной причины». Такое положение дел приводит к тому, что мы неправильно оцениваем причины приливов позитивных и негативных нейромедиаторов. Небольшие жизненные неурядицы могут по непонятной причине вызвать у вас ощущения приближения серьезной угрозы. Такие спады настроения окажут менее разрушительное воздействие, если вы будете знать причины их появления. Воспитайте в себе привычку быть внимательным к своим и чужим приступам стремления к исключительности. Вместо того чтобы отрицать такое стремление, обращайте внимание на свои ожидания и чувство дискомфорта в случаях, когда они не сбываются. Вместо того чтобы порицать себя за это чувство, вы можете воздать должное той исторической животной энергии, которая помогла выжить предкам и которую они передали вам.
Обратите внимание на примеры:
Стремления других людей к исключительности ___________________
Вашего собственного стремления к исключительности ___________________
Стремления к исключительности у ваших предков ___________________
Разочарования в погоне за исключительностью ___________________
Мозг сравнивает вас с другими, даже если вы этого не хотите. В природе сравнение с другими особями усиливает шансы на выживание. Оно защищает от участия в тех конфликтах, где высока вероятность поражения. Когда мозг понимает, что вы слабее другого индивидуума, он стимулирует синтез кортизола для того, чтобы напомнить о рисках. Это помогает отступить, даже несмотря на необходимость обеспечения ваших интересов. «Гормоны стресса» помогают сдерживать наше стремление к доминированию и продолжать бесконфликтное сосуществование с другими членами группы. «Гормоны стресса» необходимы даже несмотря на то, что мы хотели бы обходиться без них.
Человеческий мозг способен создавать абстракции, которые кажутся нам реальными событиями. Мы можем буквально затерроризировать себя своими собственными мыслями благодаря способности активизировать свои нейронные связи, вместо того чтобы полагаться только на информацию от наших органов чувств. Например, вас может бросить в пот от одной мысли о предстоящей вам презентации, хотя на самом деле вы еще не находитесь в зале и не начали говорить. Эта способность позволяет нам воображать будущие угрозы и предпринимать определенные действия, с тем чтобы их избежать. Мы можем представить себе даже неизбежный конец нашей жизни: мы осознаем, что в конечном счете умрем, хотя и не знаем, от какой причины. Это побуждает нас все время искать потенциальные угрозы, вместо того чтобы просто ожидать, когда сенсорный аппарат сообщит нам о них.
Когда мы обнаруживаем потенциальную угрозу, то неожиданно испытываем чувство комфорта. В этом мы чем-то похожи на газель, которая учуяла запах льва и не может чувствовать себя спокойно до тех пор, пока не обнаружит его. Видеть льва предпочтительнее, чем другие альтернативы. Мы ищем свидетельства присутствия угрозы для того, чтобы ощущать свою безопасность. И когда их обнаруживаем, испытываем прилив дофамина. Выброс серотонина у человека происходит, когда он ощущает себя правым, а окситоцин вырабатывается от ощущения связанности с другими индивидуумами, испытывающими ту же самую угрозу. Именно поэтому люди ощущают странное удовлетворение, когда находят свидетельства безысходности какой-то ситуации. Но это чувство длится недолго, поскольку вам в мозг тут же поступает команда «надо что-то делать». Вы можете испытывать дискомфорт довольно часто, даже будучи успешным в своих усилиях к выживанию.
Особи с небольшой корой головного мозга ищут угрозы на основе конкретного пережитого опыта. А млекопитающие с большой корой мозга, например человек, способны создавать ассоциативные ряды из небольших кусочков актуальной информации. Вы можете представить себе будущее, которое не можете обнюхать или потрогать. Вы можете вообразить угрозы, которые далеки от окружающей вас физической реальности. Вы даже можете попытаться представить себе тот мир, который останется после вас. Осознание того, что мир продолжит свое существование без нас, приносит больше страданий, чем мы думаем. Иногда это ощущение настолько болезненное, что вы начинаете считать, что мир прекратит существовать вместе с вашей смертью. Тогда, во всяком случае, вы ничего не пропустите.
Я обнаружила эту головоломку, когда слушала лекцию по будущим источникам энергии. Когда выступающий представил таблицу, изображающую мировые запасы энергии через сто лет, каждый из слушателей должен был представить себе мир, в котором их уже не будет. Продемонстрированная лектором угроза истощения мировых запасов энергии была воспринята аудиторией чуть ли не с пониманием. Более того, некоторые почувствовали даже облегчение: жить в то время, когда источники энергии еще есть, – это лучше, чем исчезнуть без следа с исчезновением источников энергии. Чувство собственной значимости помогает побеждать стрессы, даже когда мы делаем вид, что всего-навсего интересуемся голыми фактами. Кора головного мозга специально выискивает такие факты, которые приносят нам ощущение комфорта.
Большие полушария обеспечивают наше выживание, анализируя то, что наш животный мозг полагает истинным. Например, если возникает ощущение, что все идет не так, то вы будете искать подтверждения этого ощущения и пренебрегать теми моментами, которые это ощущение отрицают. Таким образом, головной мозг может легко сделать вывод о том, что все пропало.
Вы можете убеждать себя в том, что основываетесь на фактах и не так уж подвержены внушениям. В коре головного мозга имеется в десять раз больше нейронов, которые подскажут вашим глазам, на что конкретно обратить внимание, чем тех, что оценивают окружающий мир бессистемно. То есть в десять раз больше нейронов головного мозга посылают информацию вашим глазам, чем тех, что передают информацию от глаз мозгу. Мы устроены так, что ищем моменты, с которыми уже знакомы, считая их важными, а не разбрасываемся на все что попало.
Нелишним будет знать, каким образом головной мозг отбирает те факты, которые соответствуют нашим ожиданиям. Простой пример этого – поведение полушарий мозга в тот момент, когда вы читаете эту страницу. Кора головного мозга воспринимает изложенные на ней детали не пассивно. Она формирует ожидания того, что вы можете прочитать на странице дальше. При этом ваш мозг отталкивается от полученного ранее опыта. Если содержание следующей части страницы соответствует ожиданиям, в мозгу у вас вырабатывается дофамин. Вы анализируете этот кусок и вновь формируете ожидания относительно следующего. Если он ваши ожидания нарушит, организм синтезирует кортизол. Это уже заставит вас внимательнее присмотреться к поступающей информации перед тем, как экстраполировать свои ожидания дальше. Перед началом чтения вы и не осознаёте, что формируете некие ожидания от прочитанного. Но если бы этого не происходило, вы не смогли бы прочитать ни одного слова.
Ваши ожидания, по своей сути, представляют собой нейронные пути, которые «включаются» в ожидании сигналов, поступающих от органов чувств. Это делает возможным свободное поступление информации в мозг. То, какие ожидания активируются, зависит от накопленного вами за жизнь опыта, а также нейрохимических веществ, которые воздействуют в данный момент на ваш мозг.
Кора головного мозга постоянно строит ожидания по поводу болезненных ощущений и вознаграждений, которые ожидают вас в будущем. Часто ожидания вознаграждений не материализуются. И это становится еще одним источником синтеза кортизола. Мозг может представить себе другой мир, в котором вы были бы все время счастливы, но такую утопию отыскать удается. Действительность часто разочаровывает. Поэтому довольно трудно понять действительную роль этих ожиданий, которые мозг продуцирует без всяких усилий.
Ящерица никогда не думает, что в нашем мире что-то не так, даже когда видит, что хищник поедает ее детенышей. Просто в ее мозге недостаточно нейронов для того, чтобы представить себе какой-то другой мир. Она не представляет, что существует мир без хищников, поэтому не обижается на мир за то, что он не соответствует каким-то ее ожиданиям. Она не осуждает себя за то, что иногда не может сохранить свое потомство в живых. Люди ожидают от жизни гораздо большего. Поэтому мы оказываемся такими сконцентрированными на своих разочарованиях, вместо того чтобы радоваться нашим достижениям.
Жизнь приносит радость тогда, когда окружающая нас реальность превосходит наши ожидания. Ваши успехи и неудачи сильно зависят от ожиданий, поэтому так важно правильно оценивать последние. Ожидания, по сути, – это нейронные пути, которые активируются электрическими импульсами в ожидании поступающей информации. Они активируются у вас подсознательно, потому что идут по тем цепочкам, по которым они уже проходили не раз. Мозг постоянно сравнивает нейроны, которые возбуждаются вашими органами чувств, с нейронами, которые активировались у вас раньше. Когда мозг находит «образец», вы начинаете понимать, что именно происходит и является ли это позитивом или негативом. Вам будет легче распознавать свои эмоции, если вы научитесь понимать ожидания.
Обратите внимание на следующие примеры.
Когда вы ожидали какого-то ущерба и действительно испытали чувство горечи ___________________
Когда вы ожидали какого-то вознаграждения и действительно испытали это чувство ___________________
Привыкнув фиксировать большие ожидания, переходите к мелким. Это можно делать даже несколько раз в день.
Когда обезьяна теряет свой банан в конфликте с соплеменником, она испытывает дискомфорт, но не усугубляет свои переживания, прокручивая их в голове снова и снова. Она начинает искать новый банан. И в конечном счете испытывает чувство вознаграждения, а не ущерба. Люди же используют дополнительные нейроны для того, чтобы строить всевозможные теории по поводу бананов, и в конце концов сами создают себе боль. Представьте себе, что раз в год какой-то наглец перехватывает у вас парковочное место в последний момент. К тому времени, как вы достигнете возраста 36 лет, у вас в активе будет не меньше десятка эпизодов, подтверждающих, что в мире полно наглецов. Подобный шаблон, возникший в мозгу, может помешать вам осознать, что мир изобилует и хорошими людьми. Более того, вы и сами могли дать неправильную оценку этим инцидентам с парковочными местами. Разве вас никогда не обвиняли в том, что вы буквально вырвали парковку из-под носа у кого-то. Когда ваши глаза заняты дорогой, легко дать неправильную интерпретацию ситуации. Заметить ошибки в своих собственных суждениях очень тяжело, потому что электрические импульсы с легкостью пробегают по уже сформированным нейронным путям, а не по вновь возникающим. Мозг может «подсунуть» вам доказательства того, что мир плохой, несмотря на обилие подтверждений тому, что он добрый.
Поскольку структурно-ориентированная кора головного мозга связана с доминантно-ориентированным мозгом млекопитающего и ориентированным на всякую опасность рептильным мозгом, неудивительно, что мы испытываем множество тревог, вызванных приливами кортизола. Здесь важно помнить о том, что кортизол не только предохраняет от боли и страданий, но и вызывает их.
Например, когда я выхожу на порог своего дома, ящерицы разбегаются в разные стороны. Их реакция большей частью не связана с реальной опасностью. Я сознательно никогда не наступаю на ящериц. Но рептилии не бранят себя за излишнюю осторожность. Ложные тревоги составляют часть механизма их выживания.
Люди ненавидят ложные тревоги. Мы пригибаемся под пулями, но не хотим пригибаться тогда, когда пуль нет. Мы бы хотели, чтобы наша охранная сигнализация всякий раз безошибочно распознавала выстрел. Я всегда вспоминаю об этом в зоопарке, наблюдая за сурикатами. Они в страхе разбегаются, когда над ними пролетает самолет, хотя этот аппарат никогда не проявлял никакого желания съесть хотя бы одного из них. Сурикаты не эволюционировали в близости с аэропортами, где часто располагаются зоопарки. Но они приспособились выживать в тех местах, где проживают хищные птицы, которые всегда могут схватить их. Сурикаты выжили потому, что развили в себе настороженность к специфическому виду опасности. Я не говорю о том, что мы должны бояться всего, чего боялись наши предки. Я просто рассказываю о стиле жизни сурикатов. Они не осуждают себя за испуг при виде каждого самолета. Они не проявляют никакого недовольства друг другом за излишнюю осторожность. Перед тем как над ними появляется самолет, они просто занимаются своим привычным делом: сканируют окружающий мир на предмет опасностей и возможностей.
Излишняя осторожность помогает нам, людям, выживать. Я каждый раз мою руки перед едой, хотя живу в очень приличных санитарных условиях. Я смотрю в зеркало заднего вида каждый раз при перестроении, даже если чувствую, что рядом нет машин. Человек может всю жизнь пользоваться ремнями безопасности, ни разу не побывав в автоаварии. Ожидание опасностей и угроз в конечном счете предохраняет нас от больших несчастий. Но несоразмерная тяга к предосторожностям может сделать мытье рук и наблюдение за машинами позади вас навязчивой идеей. Иногда самое лучшее – это максимально приблизиться к потенциальной угрозе и собрать относительно нее всю возможную информацию. Здесь кортизол может сослужить вам хорошую службу. Он позволяет вам предпринимать что-то новое и неизведанное и зажигает красный свет тогда, когда вы заходите слишком далеко. Испытание негативных эмоций, которые создает кортизол, конечно, неприятно. Но альтернатива может быть еще хуже. Дело может кончиться тем, что вы будете несчастны от того, что чувствуете себя несчастным. Вместо этого вы можете задействовать свою собственную сигнальную систему, хотя иногда она слишком полагается на примеры угроз, которые вы испытали раньше.
Когда я хочу, чтобы у меня прекратился выброс кортизола, я всегда вспоминаю об одичавших свиньях (тех, что сбежали от своих хозяев и поселились в живой природе). Они восхищают меня, потому что приобретают черты и образ жизни диких кабанов в том, что касается потребностей их выживания. Они используют клыки для рытья земли в поисках пищи, и их клыки становятся у них больше. Шерсть отрастает длиннее и гуще для того, чтобы лучше защищать от холода. Одним словом, стресс, возникший из чувства голода и холода, помогает им добиться того, что обеспечивает выживание. Вы тоже можете воспитать сильные стороны характера, если осознаете стоящие перед вами угрозы.