Удачное боевое крещение окрылило наших танкистов, а противник, вероятно, почувствовал, что к нам на фронт прибыло сильное танковое соединение. Во всяком случае гитлеровцы на этом направлении наступательных действий уже не предпринимали.
В ночь на 4 июля 5-я танковая армия под прикрытием 7-го танкового корпуса частью сил начала сосредоточение южнее Ельца. Я был вызван в штаб армии.
Командующий армией генерал-майор танковых войск А. И. Лизюков был в довольно мрачном настроении. Из разговора с ним я узнал, чем он озабочен и расстроен. Оказалось, что вчера к нему приезжал А. М. Василевский с начальником штаба Брянского фронта генерал-майором М. И. Казаковым. После рекогносцировки армии была поставлена задача не позже 5-6 июля ударом всех сил западнее Дона перехватить коммуникации танковой группировки противника, прорвавшегося к Дону, и с достижением линии Землянск, Хохол оказать помощь войскам 40-й армии, выходившим из окружения через Горшечное, Старый Оскол на Воронеж.
- Время, отведенное на подготовку к наступлению, кончается, а железнодорожные эшелоны с войсками второго и одиннадцатого танковых корпусов до сих пор не прибыли, - сетовал Лизюков, нервно одергивая сбившуюся под ремнем гимнастерку.
Командующий армией ознакомил меня с задачами 7-го танкового корпуса и других корпусов в предстоящей операции. Я был немало удивлен: корпусам было приказано наступать не по направлениям их главных ударов, а как общевойсковым соединениям - с указанием полос наступления, разграничительных линий и мест расположения командных пунктов, перемещение которых разрешалось осуществлять только по распоряжению штаба армии.
Это явно вело к нарушению принципа массированного применения танков, растягивало корпуса по фронту, осложняло организацию их взаимодействия.
Мои попытки доказать, что такие задачи не свойственны подвижным соединениям, ни к чему не привели. Командарм сказал, что приказ на наступление разработан с участием представителя штаба фронта и обсуждению или изменению не подлежит.
7-му танковому корпусу с приданной ему 19-й танковой бригадой было приказано к полудню 5 июля выйти в район Каменки и, не ожидая полного сосредоточения главных сил 5-й армии, с утра следующего дня нанести в своей полосе удар на Землянск, разгромить противостоящего противника и овладеть Землянском.
Штаб армии не имел конкретных данных о противнике. Было известно только, что для прикрытия своей группировки, наступавшей на Воронеж, немецко-фашистское командование продолжает выдвигать к северу значительные силы. Поэтому по прибытии на свой КП я приказал выдвинуть в полосе предстоящего наступления корпуса подвижные разведывательные группы, которым надлежало установить, какие силы врага действуют перед корпусом, а попутно изучить характер местности, чтобы наметить маршруты движения.
К ночи разведка донесла, что в район Красной Поляны на елецком направлении выдвигается до 200 фашистских танков. Местность оказалась труднопроходимой. Тем не менее я принял решение нанести внезапный удар именно по этой танковой группировке.
На рассвете 6 июля наш корпус, приняв боевой порядок в два эшелона, перешел в наступление. К тому времени противник тоже изготовился к активным боевым действиям. В районе Красной Поляны завязался ожесточенный встречный бой, в котором с обеих сторон одновременно приняли участие по 170 танков{25}.
Наши танкисты действовали более уверенно и напористо. 62-я танковая бригада подполковника В. Н. Баскакова с ходу протаранила боевые порядки противника и, уничтожив до 20 танков, устремилась на Ивановку и далее к селу Долгое. Ее успех был незамедлительно использован 87-й танковой бригадой полковника И. В. Шабарова и мотострелками 7-й мотострелковой бригады полковника М. П. Лебедя. Общими усилиями этих бригад враг был опрокинут и, отчаянно отбиваясь, начал отход на юг.
На поддержку своим наземным войскам гитлеровцы подняли в воздух авиацию. Средств ПВО у нас было мало, поэтому командиры бригад старались как можно теснее сблизиться с противником, чтобы создать ему угрозу поражения от ударов собственной авиации.
К исходу дня враг был отброшен за реку Кобылья Снова, по правому берегу которой немцы успели организовать прочную оборону и усилить ее подтянутыми из глубины резервами.
На следующий день подошла 19-я танковая бригада. Ей и введенной в бой из своего резерва 3-й гвардейской танковой бригаде полковника И. А. Вовченко я сразу же поставил задачу форсировать Кобылью Снову и развивать наступление на Землянск. Некоторые подразделения после напряженного боя сумели переправиться на правобережье и даже овладели Перекоповкой. Но вскоре они вынуждены были отойти, так как гитлеровцы подтянули свежие части с большим количеством противотанковых средств, сменив ночью потрепанную нашим корпусом 11-ю танковую дивизию моторизованной дивизией "Великая Германия".
8 июля корпус вновь предпринял наступательные действия и частью сил с боем форсировал реку Сухая Верейка, овладев населенным пунктом Хрущево. Два дня продолжались тяжелые бои, в результате которых нашему соединению при содействии 11-го танкового корпуса, овладевшего Федоровкой, удалось выйти на подступы к Землянску. Однако противник в районе Землянска сосредоточил по реке Сухая Верейка крупные силы и перешел к жесткой обороне, плотно прикрытой противотанковой артиллерией и минновзрывными заграждениями. Прорвать эту мощную оборону ни нашему корпусу, уже ослабленному многодневными напряженными боями, ни другим танковым корпусам и в целом войскам 5-й танковой армии оказалось не под силу. К тому же авиация противника днем непрерывно бомбила наши боевые порядки, в то время как мы почти не имели авиационного прикрытия и поддержки.
Вскоре 5-я танковая армия была расформирована, а входившие в ее состав танковые корпуса переданы в непосредственное подчинение командующему войсками Брянского фронта.
Нам не удалось выполнить поставленной задачи по перехвату коммуникаций противника, наносившего удар на Воронеж, хотя активные действия 7-го танкового корпуса и других соединений 5-й танковой армии вынудили гитлеровское командование повернуть против них полностью 24-й танковый корпус и не менее трех пехотных дивизий. Это не только ослабило вражеский удар на воронежском направлении, но и не позволило противнику прорвать наш фронт севернее Воронежа.
Я склонен считать, что, если бы наше командование более умело использовало довольно крупную массу танков, организационно сведенных в армию, эффект их боевого применения оказался бы более значительным и принес бы успех.
Но этого не произошло, и прежде всего потому, что танковые корпуса армии вводились в бой по мере их прибытия: 7-й - 6 июля, 11-й - 8 июля и 2-й - 10 июля. Разновременный ввод в сражение корпусов и даже входивших в их состав танковых бригад дал противнику возможность подтянуть резервы и организовать сильную противотанковую оборону.
Вспоминается первая встреча с А. М. Василевским на моем КП под Ельцом. Сообщая о передаче 7-го танкового корпуса в состав 5-й танковой армии, он тепло и душевно отозвался о ее командарме - генерале А. И. Лизюкове, говорил, что это мужественный и талантливый командир, одним из первых удостоенный высокого звания Героя Советского Союза в начальный период войны. В Московской битве Александр Ильич Лизюков командовал оперативной группой, преобразованной затем в 20-ю армию, войска которой героически сражались в районе Ясной Поляны и северо-западнее Москвы.
Но, как показали бои под Ельцом, этот одаренный и храбрый военачальник еще не имел опыта командования крупным танковым объединением. Ему требовалась помощь со стороны фронтового командования, связанная с организацией наступления танков в весьма сложных условиях боевой обстановки. А этой помощи, к сожалению, не последовало.
Касаясь организации контрудара армии по левому флангу немецкой армейской группы "Вейхс", бывший начальник штаба фронта генерал М. И. Казаков в 1964 году писал: "...кто должен был организовать этот удар? Командующий фронтом находился в районе Воронежа, и все его внимание было привлечено к обороне этого направления. Штаб фронта и только что прибывший к нам генерал-лейтенант Н. Е. Чибисов, временно заменявший на основном КП командующего фронтом, не могли предпринять контрудара без разрешения командующего фронтом. Видя такое положение, инициативу на организацию контрудара 5-й танковой армии взял на себя Генеральный штаб"{26}.
Маршал А. М. Василевский в своих воспоминаниях полностью поддерживает это мнение{27}.
Сыграло свою роль, кроме того, отсутствие надежной поддержки танков артиллерией и авиацией, а также не отжившее еще у некоторых командиров-танкистов опасение отрыва танков от взаимодействовавшей с ними пехоты других соединений.
* * *
Между тем обстановка на южном крыле советско-германского фронта все более накалялась. Советские войска были вынуждены оставить Донбасс. Во второй половине июля подвижные соединения немецко-фашистских войск вышли к большой излучине Дона, захватили часть Воронежа и Ростов-на-Дону, а затем развили наступление на Кавказ и Сталинград.
Особенно ожесточенные бои развернулись на сталинградском направлении, где наступала одна из сильнейших армий вермахта - 6-я полевая армия под командованием генерал-полковника Паулюса, имевшая в своем составе 13 пехотных и 5 танковых дивизий.
Ставка Верховного Главнокомандования принимала все меры, чтобы остановить и разгромить противника, усиливая войска сталинградского направления и организуя оборону Северного Кавказа.
25 августа и наш корпус из района Землянска был направлен под Сталинград. После выгрузки на станции Серебряково части, совершив 200-километровый марш, 2 сентября сосредоточились в районе балки Родниковая северо-западнее Сталинграда.
В тот же день на мой КП прибыл командующий 1-й гвардейской армией генерал-лейтенант К. С. Москаленко, которому наш корпус передавался в подчинение. Среднего роста, сухощавый, он выглядел совсем еще молодым, хотя было известно, что Кирилл Семенович был активным участником гражданской войны, сражался в рядах легендарной Первой Конной армии С. М. Буденного, командуя конно-артиллерийской батареей.
В Великую Отечественную войну он вступил уже зрелым военачальником, к началу наступления немецко-фашистских войск на сталинградском направлении командовал 38-й армией, которая героически отстаивала дальние подступы к Сталинграду. Во второй половине июля ему было поручено формирование 1-й танковой армии. Под его командованием эта еще недоформированная армия, почти не имеющая средств связи, с ограниченным количеством танков, участвовала в контрударе, имевшем целью не допустить форсирования противником Дона в районе Калача. Несмотря на преимущество наземных войск и полное господство вражеской авиации в воздухе, войска армии, ломая сопротивление противника, сумели за два дня ожесточенных боев отбросить немцев на 16-18 километров от переправ на Дону. С 6 августа К. С. Москаленко командовал 1-й гвардейской армией.
Командарм поинтересовался составом и состоянием 7-го танкового корпуса, а когда услышал, что соединение будет готово к боям при условии обеспечения его горючим с армейских или фронтовых баз, нахмурился. Оказалось, что в армии вообще не было горючего даже для реактивных установок М-30.
Кирилл Семенович информировал меня о положении в районе Сталинграда. Обстановка была очень напряженной. Еще 25 августа войска 6-й немецкой армии форсировали Дон и при поддержке многочисленной авиации развили стремительное наступление на Сталинград, подвергая город варварской бомбардировке. Под ударами превосходящих сил врага 62-я армия Юго-Восточного фронта с тяжелыми боями отошла к реке Россошка. Одновременно соединения повернутой на Сталинград с кавказского направления 4-й танковой армии немцев смяли нашу оборону южнее города и подошли к его окраине. Вскоре противник из района Самофаловки, севернее Сталинграда, прорвался к Волге, отрезав 62-ю армию от войск Сталинградского фронта. Все попытки армии ликвидировать прорыв фашистов не имели успеха. Началась ожесточенная борьба непосредственно за Сталинград.
- Ставка Верховного Главнокомандования, - продолжал командарм, склонившись над картой, - приказала перегруппировать часть сил первой гвардейской армии в районе Лозное, включить в ее состав пять стрелковых дивизий, четвертый, шестнадцатый, седьмой танковые корпуса и нанести контрудар в направлении Котлубань, Самофаловка, Гумрак, где соединиться с шестьдесят второй армией генерала В. И. Чуйкова. Наступление назначалось на сегодня, но в связи с тем, что многие части не успели сосредоточиться в исходных районах, а также из-за отсутствия горючего я просил Военный совет фронта перенести атаку на завтра 3 сентября.
Прощаясь, командующий армией приказал принять меры по обеспечению боевой техники горючим и организовать подвоз боеприпасов.
После отъезда командарма мною были вызваны командиры бригад, подразделений боевого и материально-технического обеспечения. Информировав их об обстановке, сложившейся в районе Сталинграда, я потребовал немедленной и всесторонней подготовки войск к боевым действиям, подчеркнув, что предстоит исключительно тяжелая борьба.
Вечером был получен приказ, уточняющий задачу корпуса в наступлении, назначенном на утро 3 сентября. Ночь мы не спали. Пока операторы под руководством нового начальника штаба корпуса полковника В. Н. Баскакова готовили боевые документы, я с бригадным комиссаром Н. В. Шаталовым побывал во всех бригадах, танковых и мотострелковых батальонах. Горючее уже подвозили. Танкисты заправляли свои машины, проверяли работу двигателей, готовили к бою вооружение. Боеприпасы у нас были: корпус прибыл в Серебряково, имея в эшелонах не менее полутора боекомплектов снарядов, мин и патронов.
Отрадно было видеть, как везде коммунисты и комсомольцы вели активную работу по мобилизации личного состава подразделений на беспощадную, смелую и решительную борьбу с врагом.
В пять часов 3 сентября, еще затемно, 1-я гвардейская армия после непродолжительной артиллерийской подготовки перешла в наступление. Вначале оно развивалось успешно. Войска продвинулись в направлении Сталинграда на 5 - 6 километров, но затем были остановлены яростной бомбежкой вражеской авиации, сильными контратаками танков и мотопехоты противника, поддержанных многочисленной артиллерией и минометами.
Танкисты и мотострелки корпуса отважно ринулись на врага, проявляя бесстрашие и героическое упорство. Однако гитлеровцы обрушили на них мощный огонь артиллерии плотного противотанкового заслона. Фашистская авиация силами от 50 до 80 самолетов непрерывно висела над полем боя, оглашая окрестности воем и взрывами бомб разного калибра. Войска же 1-й гвардейской армии совершенно не имели авиационного прикрытия, ни одного полка ПВО и никакого артиллерийского усиления. Мы. понесли значительные потери и к вечеру вынуждены были закрепляться на достигнутых рубежах.
На следующий день 1-я гвардейская армия возобновила наступление и вновь не добилась существенного результата при всей решимости личного состава прорваться на помощь к сталинградцам.
Когда на землю, изрытую тысячами бомб, снарядов и мин, начали спускаться сумерки, командарм вызвал на свой КП командиров корпусов, дивизий и бригад. Кирилл Семенович выглядел усталым и расстроенным, чувствовалось, что очень переживал неудачу. Он ориентировал нас в обстановке и уточнил задачи на 5 сентября.
В этот день намечалось наступление справа и слева от 1-й гвардейской, 24-й и 66-й армий. Оба этих объединения были недоукомплектованы, не имели достаточного количества боеприпасов и еще не закончили сосредоточение, по Ставка требовала ввода их в сражение, учитывая тяжелое положение в районе Сталинграда.
Как позже стало известно, Верховный Главнокомандующий И. В. Сталин еще 3 сентября направил генералу армии Г. К. Жукову, находившемуся на Сталинградском фронте, следующую телеграмму: "Положение со Сталинградом ухудшилось. Противник находится в трех верстах от Сталинграда. Сталинград могут взять сегодня или завтра, если северная группа войск не окажет немедленную помощь. Потребуйте от командующих войсками, стоящих к северу и северо-западу от Сталинграда, немедленно ударить по противнику и прийти на помощь сталинградцам. Недопустимо никакое промедление. Промедление теперь равносильно преступлению. Всю авиацию бросьте на помощь Сталинграду"{28}.
После перегруппировки сил и выдвижения на направление главного удара 4-го и 7-го танковых корпусов 1-я гвардейская армия снова перешла в наступление. В ходе тяжелейших и кровопролитных боев войска продвинулись за день всего на 6-7 километров и то за счет невиданного, граничащего с самопожертвованием, упорства танкистов, наступавших под непрерывными ударами фашистской авиации. Мы несли большие потери, особенно в легких танках Т-60 и Т-70, имевших слабую броневую защиту. Было подсчитано, что только в течение одного дня авиация противника произвела против нас до 2 тысяч самолето-вылетов основной мощью 4-го воздушного флота. Кроме того, хорошо понимая, к чему стремятся советские войска, наносившие удар на Сталинград с севера, немецко-фашистское командование сняло некоторые танковые и моторизованные дивизии со сталинградского направления и бросило их навстречу нам. На большинстве высот фашисты зарыли в землю танки, штурмовые орудия, организовали мощные опорные пункты, до предела насыщенные противотанковой артиллерией.
За последующие семь дней на редкость ожесточенных боев, в основном неподалеку от совхоза Котлубань, части нашего корпуса продвинулись всего на 4 километра, но то были километры, отвоеванные ценою больших жертв. Мы потеряли в этих боях 156 из 191 танка, имевшегося к началу боевых действий под Сталинградом. Много бойцов и командиров погибло или было ранено. Но враг, несмотря на то что располагал подавляющим превосходством в силах и огневых средствах, занимая оборону, скрытую от нашего наблюдения на южных скатах высот, тоже потерпел немалый урон. Только убитыми он оставил на поле боя около тысячи солдат и офицеров, нами было уничтожено 50 танков, 69 орудий и минометов, свыше 100 автомашин и много другой техники{29}.
Активные действия 7-го танкового корпуса, как и других соединений 1-й гвардейской армии, 24-й и 66-й армий Сталинградского фронта, все же сыграли положительную роль. Они оттянули на себя значительную часть сил ударной группировки противника, наступавшей на Сталинград, чем оказали существенную помощь 62-й и 64-й армиям, оборонявшим город, позволили советскому командованию подтянуть резервы для укрепления защищавшего Сталинград Юго-Восточного фронта.
11 сентября 7-й танковый корпус решением командующего 1-й гвардейской армией генерала К. С. Москаленко был выведен во второй эшелон. В течение недели мы приводили части корпуса в порядок, главным образом ремонтировали отбуксированные в тыл подбитые танки, пополнялись боеприпасами и горючим.