Уже больше недели в доме Шаррихас шла подготовка к пышному приему. Ожидались еще гости. Гости высоких и важных чинов и титулов. Между слуг даже прошел шепоток, что сам государь и владыка Правящего Дома прибудет на бал. А потому работа не просто кипела — она бурлила, велась безостановочно. Замок господина напоминал один большой муравейник, где каждый слуга-труженик тянул на себе едва посильную ношу. Тойра, бледная и исхудавшая носилась по имению, как заведенная. Лютовала. Раздавала приказания и строго следила за их исполнением.
Айю завалили работой в помещении швей, которые отшивали форму для слуг днем и ночью. Девушке было велено отпаривать и крахмалить скатерти и простыни, готовить салфетки и полотенца, отглаживать фартуки и косынки.
Трудясь в отдаленном от хозяйского дома помещении, Айя даже не заметила приезда дорогих господ. Поняла это только по всеобщей поднявшейся суматохе и взволнованным шепоткам. Выходить и смотреть на делегацию вновь прибывших не стала, не пошла за другими, осталась в душном и влажном помещении, складывать в плетенные корзины идеально выглаженные салфетки с маленькой, вышитой в уголках синими нитками розой.
А уже глубоким вечером, к ним в закуток наведалась сама управительница, измотанная, а оттого нервная и злая. Тойра придирчиво оглядела все приготовления и удовлетворенно, даже с каким-то облегчением выдохнула, тяжело привалившись к дверному косяку. Бросила уставший взгляд на Айю, велела брать корзины и следовать за ней. Чернавка молча подчинилась, кивнув на прощание девчонкам — швеям.
На дворе уже стоял глубокий вечер, пахнущий легким весенним пробуждением, но все еще по-зимнему свежий и прохладный. На высоком каменном заборе и всех постройках ярко горели факелы, освещая внутренний двор и делая пространство за ним еще более темным и зловещим. Айя резво шагала вслед за спешащей к замку управительницей, покрепче перехватив наполненные доверху корзины. Уставшая и измотанная, девушка погрузилась в свои мысли, поэтому даже вздрогнула, услышав спокойный и уже привычно строгий голос Тойры.
— Завтра состоится большой прием. Бал. К нам прибыли все знатные семьи севера и сам правитель. Такого на моей памяти еще не было, — замолчав, женщина вдруг резко остановилась и обернулась к Айе, внимательно заглядывая в лицо замершей от неожиданности чернавки. Несколько бесконечно долгих мгновений женщина вглядывалась в лицо растерявшейся от такого пристального внимания девушки. Айе даже на секунду показалось, что та смотрит на нее с каким-то болезненным сочувствием и щемящей тоской.
— Скажи мне девочка… — после долго молчания вдруг начала Тойра, тихо и сочувственно, в непривычной для нее манере, — Айя…
— Да, госпожа? — служанка насторожилась, по спине прошелся холодок дурного предчувствия. А может это просто стылые ветра спустились к людям с далеких северных гор?
— Ты ведь не была настолько глупой и наивной, чтобы заиметь чувства к нашему господину? — женщина внимательно всматривалась в каждую эмоцию проступившую на лице Айи…
Служанка же, растерявшись, слегка приоткрыла рот и захлопала глазами, не ожидая услышать такие вопросы. В голове тут же пронесся галопом табун встревоженных мыслей. Сделав над собой усилие, девушка отрицательно замотала головой.
Тойра тяжело вздохнула, прикрывая глаза. А в следующее мгновение вдруг двинулась вперед и притянула пискнувшую от неожиданности Айю к себе. Обняла глупую чернавку, погладила по напрягшейся спине.
— Тупица! Глупая! Глупая девчонка! — запричитала управительница над ее головой. — Врать ты совсем не умеешь…
Айя шумно втянула носом воздух, утыкаясь лбом в костлявое женское плечо.
— Он велел тебе быть завтра среди слуг, обслуживающих главную залу. Не спрашивай почему, я этого не знаю. Выбери себе форму по размеру и сходи в купальни. Выспись. Приведи себя в порядок. Завтра, чтобы не происходило — ты лишь тень, что служит для удобства господ. Держись рядом с другими слугами. Я попрошу Мориса и Даррена тебе помочь.
— Я справлюсь, госпожа, — пискнула Айя, слабо веря в собственные слова, — справлюсь…
Айя, облаченная в серую униформу с белым фартуком и в тон ему косынкой, стояла на кухне и слушала строгие наставления управительницы, что снова превратилась в злобную мегеру. Вокруг стояли такие же слуги, коим была уготована честь провести сегодняшнюю ночь, обслуживая правящих миром господ. Напряжение царило в воздухе.
— Волнуешься? — наклонился к самому уху девушки светловолосый, симпатичный паренек.
Айя только кивнула, закусив нижнюю губу.
— Я Даррен. Морис велел стать с тобой в пару. Эту ночь мы проведем вместе.
— Айя, — девушка протянула руку в ответном приветственном жесте, нервничая и все еще опасаясь. Служанка никак не могла привыкнуть к нормальному и даже дружелюбному к ней отношению. На фоне нескольких месяцев неприязни, это все воспринималось как-то дико и нереально.
— Знаю… Айя, — улыбнулся парень, подмигивая девушке голубым глазом.
А дальше были подносы с изысканными блюдами и напитками, узкие коридоры и блистательная зала в свете тысячи свечей. Длинные столы и шелковые скатерти, золотые приборы и диковинные цветы в хрустальных вазонах. Картины и гобелены, гирлянды из диких ягод и цветов. Искусные танцовщицы в экзотических нарядах и музыканты в золоченных фраках. За аркой виднелась готовая к танцам бальная зала с маленькими бархатными диванчиками и дивным, искусным фонтаном по центру.
Гости были довольны. Яства то и дело сменяли друг друга, хмельные напитки лились рекой, а приятная музыка радовала слух.
Нирхасс сидел во главе стола облаченный в темно-бардового цвета камзол с золотой вышивкой. Волосы его были небрежно зачесаны назад, открывая высокий лоб. Пальцы украшал массивный перстень, а лицо легкая полуулыбка. Рядом с ним, во главе, словно второй хозяин сидел высокий и тонкий рыжеволосый мужчина, с аккуратной бородкой и едва заметными морщинками вокруг глаз. Трудно было не заметить его сходства с огненной Ширрин…
Айя в паре с Дарреном обслуживали гостей, следили за порядком, меняли посуду и яства. Парень оказался ловким и быстрым, уверенным в себе. Шустрым. Своевременно все подмечал и исправлял, помогал, а потому работать с ним было легко и не так волнительно. Айя старалась полностью сосредоточиться на своих обязанностях и меньше смотреть по сторонам — на красивые и дорогие наряды, на изысканные прически, на пристальные серые глаза…
— Ты умница! — наклонившись к самому уху служанки, прошептал напарник, улыбнувшись, Айя улыбнулась в ответ, в очередной раз войдя в зал с подносом и благодарно кивнула.
— Ты тоже. Спасибо.
На секунду осеклась, почувствовав на себе острый и цепкий взгляд. Недовольный. Тряхнув головой, поспешила вслед за Дарреном, менять на столе опустевшие вазы с фруктами и сладостями, что так пришлись по вкусу элегантным дамам. Рубиновым вином они, впрочем тоже не пренебрегали… Графины пустели с завидной скоростью.
Застолье длилось до глубокой ночи, пока сытые и захмелевшие гости не стали перемещаться в бальную залу.
Начались танцы.
Айя с напарником и другие были направлены с подносами в то же помещение, пока оставшиеся слуги быстро убирали столы, меняя блюда на десертные.
Теперь Айе стало понятно, почему их изначально разделили на пары. Парень держал в руках широкий поднос с наполненными бокалами, а её был уставлен всевозможными закусками. Они вместе подходили к группкам нетанцующих гостей и молча, подобострастно предлагали угощения. Словно неприметные тени, предметы интерьера, на которые никто не обращал внимания.
Когда подошли к очередным господам, взгляд Айи невольно зацепился за огненную копну волос, что была усыпана мелкими золотыми капельками украшений. Яркое алое платье, жемчуг на тонкой изящной шее и пухлые, розовые губы, что презрительно скривились. Искрящаяся зелень глаз сверкала превосходством и насмешкой. Ширрин одним только взглядом указывала рабыне на ее место. Она ее помнила. Помнила и презирала.
И знала бы она, насколько ее чувства были взаимны. Но демонстрировать их Айе было нельзя. А потому служанка стояла потупив глаза в пол и вытянув поднос с угощениями.
Совсем рядом послышались шаги.
Его шаги она узнала бы из тысячи. Замерла, не решаясь поднять глаз.
Он остановился совсем рядом, все существо несчастной чернавки отозвалось на близость господина. Айя скосила глаза, глядя на его идеально начищенные туфли. А дорогой камзол едва касался ее простенького платья. Но даже этого девушке хватило, чтобы всей напрячься и забыть, как дышать. Сердце в груди сделало болезненный кульбит. Даррен заметив неладное, наклонился к самому ее уху.
— Ты в порядке, кареглазка?
Айя неловко кивнула в ответ.
Подалась чуть вперед, протягивая поднос навстречу изящной ручке незнакомой жгучей брюнетки. Та ловко подхватила клубничку в шоколаде.
— Сегодня ты прекрасна, как никогда, — мягко произнес Нирхасс, чуть склонив голову. Ширин одобрительно улыбнулась, — позволишь?
Она вложила изящную кисть в протянутую ладонь и пара под одобрительные кивки удалилась к центру зала. И когда музыка сменилась на более плавную и нежную, ассур умело закружил свою гостью в удивительном танце. Айя невольно подняла глаза и застыла, глупо хлопая ресницами с вытянутым подносом в руках. В груди предательски защемило, и стоило бы отвернуться, но служанка не могла. Она все смотрела и смотрела, как вокруг танцующей пары расступается завороженная их движениями и красотой толпа. Как высокий и статный господин ловко и бережно кружил по залу свою ослепительную партнершу. Как нежно и трепетно касались его пальцы изящной девичьей спины, как та запрокидывала голову, томно смотря из-под длинных ресниц на мужчину, как позволяла ему вести, становясь в его руках слабой и хрупкой. Они были обворожительны, бесподобны, прекрасны. Умопомрачительно красивы, как будто из другого мира. Нереальные.
В ту самую секунду Айя отчетливо осознала глубину пропасти между ассурами и людьми. Между ней и господином. Между изысканным платьем и мешковатым передником. Между ее глупыми, невесть откуда взявшимися чувствами и реальностью.
Когда музыка стихла, Нирхасс, улыбнувшись, поклонился и поцеловал тонкую ручку своей спутницы. Повел ее к небольшому возвышению с двумя массивными креслами.
Даррен слегка коснулся плеча Айи, привлекая ее внимание. Девушка вздрогнула, подняла на него растерянные глаза. Он молча кивнул на искусную колонну, намекая напарнице, что нужно отойти.
Айя послушалась, как-то отстраненно наблюдая за собирающимися в центре залы гостями. Музыка больше не играла, все были словно в ожидании чего-то важного. Воздух буквально звенел предвкушением.
Неизвестно откуда рядом с Айей вдруг возникла взволнованная Тойра, внимательно заглядывая девушке в глаза.
— Может, спустишься на кухню? — вдруг как-то жалостливо спросила она. Служанка отрицательно мотнула головой, вернув внимание гостям и тому что происходило на другом конце залы.
Уже знакомый рыжебородый мужчина подошел к господину и Ширрин, тепло им улыбнулся и взяв их обоих за руки вдруг громко произнес:
— Мои дорогие друзья! Мои верные товарищи! Сегодня благодать была послана нам Богами и самой Тьмой! Союз, что…
Дальше Айя слышала будто через вату. Все звуки словно погрязли в пронзительном звоне. Она вопросительно уставилась на хмурую Тойру и только сейчас заметила, что та поддерживает ее под руку. Айя с трудом сделала глубокий вдох…
— О помолвке моего близкого друга, моего брата по крови и мечу, верного подданного Нирхасса Дор Шаррихасса и моей любимой дочери, принцессы Ширрин! Да будет их союз крепок, как земли Севера и благословлен самой вечностью!
… а выдохнуть уже не получилось. Воздух словно заперло в грудной клетке. Айя видела все как в замедленной съемке, но ничего больше не слыша. Видела, как все вокруг захлопали, как подбрасывали к высокому потолку цветы и веера, обнимали друг друга, поздравляли. Видела довольное улыбающееся лицо правителя и его дочери. А в груди отчего-то пекло. Сначала совсем немного, потом все сильнее и сильнее, грозя разорвать грудную клетку. Поднос в ее руках дрогнул, но кто-то тут же забрал его. Руки служанки безвольно повисли. Она перевела стеклянный взгляд на Нирхасса. В одно мгновение привычные черты словно стали чужими и совершенно незнакомыми. Ее господин, ее мучитель, ее ассур улыбался. Сдержанно и учтиво, удовлетворенно. Но взгляд его будто-бы искал кого-то в толпе. И нашел…
Их глаза встретились. И Айя наконец смогла сделать долгожданный судорожный то ли вздох, то ли всхлип. Против ее воли, в глазах и носу защипало, девушка зло тряхнула головой. Улыбка на несколько мгновений слетела с его лица, там появилось какое-то непонятное выражение. Но Нирхасс быстро совладал с собой, возвращая всему своему облику хваленую невозмутимость, но взгляд не отвел.
Сжав до боли кулаки, Айя не смогла больше сдерживать слез, что стыдно потекли по щекам. Коротко кивнув, служанка не отрывая глаз, от лица мужчины, одними губами, прошептала:
— Поздравляю, господин…
Поклонилась, слегка пошатнувшись и повернула голову к управительнице. Тойра держала в руках ее поднос.
— Можно… Можно, я пойду, пожалуйста?
Женщина коротко кивнула, жестом остановив ничего не понимающего Даррена.
Больше ни разу не обернувшись и не подняв головы, Айя быстрым шагом покинула бальную залу, оставляя за спиной радостную толпу, озадаченных слуг и счастливых помолвленных.
С собой девушка забрала только звенящую в ушах пустоту и разрастающийся в груди огненный шар.
Оказавшись наконец на улице, глубоко вдохнула и рванула в сад. Пробежала по узким, усыпанным гравием дорожкам, мимо голых еще кустов на пригорок, к злосчастной беседке. Остановилась, тяжело дыша, оперлась ладонями в стол, жадно глотая кислород. Но его отчего-то все равно не хватало. Как ни старалась, Айя не могла надышаться. В голове гудело, мысли хаотично носились, натыкаясь друг на друга, бунтовали. Перед глазами плыло.
Где-то внизу, в саду послышались шаги. Айя повернула голову на звук, дышать становилось все сложнее. Темно-бордовый камзол, черные волосы с проседью, быстрые и плавные движения…
— Стой! — отчаянно выкрикнула несчастная, выставив перед собой дрожащие руки.
Но шаги продолжились, ускоряясь.
Задыхаясь, Айя рванула прочь. К лесу.
И у самой кромки деревьев огненный шар в ее груди с оглушающим звоном таки лопнул, прижимая чернавку к земле. Рассветное небо высоко-высоко завертелось и стремительно рухнуло вниз…
Айя прикрыла глаза.
— Нет! — закричала девушка, вскакивая с места и ошарашено оглядываясь по сторонам.
Котенок, лежавший рядом, испуганно зашипел и спрыгнул на пол. А девушка словно громом пораженная, застыла, оглядываясь и осоловело вращая глазами по сторонам.
В увиденное не верилось. Не верилось от слова совсем.
Майя что есть силы принялась щипать себя за руки и щеки — было больно. А телевизор справа вещал о двух братьях, что должны продолжить семейный бизнес и найти пропавшего на охоте отца. В окно светило уже обеденное яркое, летнее солнце и был слышен гул машин с проспекта неподалеку.
Сорвавшись с места, девушка выбежала в коридор, потом на кухню. Все было как тогда, в тот самый день — открытая микроволновка с недоеденным уже холодным, когда-то бывшим горячим бутербродом, недопитый чай на столе и ополовиненная шоколадка. Замотав головой, как китайский болванчик, Майя понеслась обратно в комнату. Возле дивана, как и всегда бывало, валялся ее рюкзак.
— Но как? Не может быть!
Опустилась рядом на колени, выудила из его недр телефон и разблокировала экран. Июнь, одиннадцатое. Девушка странно взвизгнула, отбрасывая телефон в сторону и зажимая рот ладонями. То самое утро, которое она встретила уже в северных земля Шарихасса. От одной только мысли в груди тоскливо заныло…
— Не может быть! Не может быть! Так не бывает! Я что, схожу с ума? Это все сон? Это был сон? Не может быть…
Майя опустила глаза на свои руки и всхлипнула. Поднялась, почти влетела в ванную, щелкая выключателем. Уставилась на свое отражение, глотая слезы и тихо подвывая.
— Все осталось как прежде, все… кроме меня…
Из зеркала на нее смотрела Айя. Измученная, уставшая, с виднеющимися шрамами под майкой, с мозолистыми, натруженными руками и темными кругами под глазами. С болью и целой прожитой жизнью в карих омутах. Той прежней девчонки-хохотушки больше не было. Повседневная и привычная когда-то одежда была заметно велика.
Опершись о раковину, Майя пристально рассматривала свое лицо. Смотрела и не узнавала. Это была она и не она одновременно. Словно ее разделили надвое, разодрали душу и запихнули обратно…
Живи теперь, девочка, так — сращивай.
Качнув головой, Майя вернулась в комнату и подняв телефон набрала быстрый вызов. Пара гудков и…
— Мамочка! Я так соскучилась!..
Два дня Майя гостила у родительницы. Обнимала и не отходила ни на секунду. Прятала шрамы под водолазкой. Мама, с нескрываемым беспокойством оглядывала осунувшуюся за полтора месяца, что они не виделись, дочь. Кормила блинами и борщом. Совала в карманы конфетки и шоколадку с орешками. Волновалась, пыталась расспрашивать, увидев руки своего ребенка, долго плакала и требовала сейчас же все ей рассказать. Майя ее успокаивала, обнимала, отшучивалась. Улыбалась, пряча глаза, и выла ночами в подушку…
Первые ночи девушка боялась засыпать. Боялась открыть глаза и снова оказаться там, где злые ветра и жестокие люди, где только страдания и боль, где зверь в человеческом обличье истерзал не только ее тело, но и душу.
Но раз за разом Майя просыпалась в своей квартире, своей постели, своем мире…
Брат с семьей и мамой собирались на юга, звали Майю с собой, но как бы девушке не хотелось, а пришлось отказаться. Уродливые шрамы на исполосованной спине не скрыл бы ни один купальник. А потому, с трудом отбившись от настойчивых предложений, девушка стребовала себе кучу гостинцев и сувениров, сославшись на большую загруженность на работе.
А на работе…
Отсидев в ставшем каким-то чужим и чуть ли не инородным офисе целый рабочий день, Майя поняла, что больше не сможет. Дебет и кредит, все эти отчеты и сметы, казались каким-то бредом. Ерундой, дуростью. У девушки не получалось сосредоточиться, вспомнить. Она все путала и вообще не понимала, зачем оно ей нужно? Как впрочем и все остальное…
К вечеру она распечатала типовой договор и, подписав, передала начальнице.
Больше в офис Майя не возвращалась, разве что за трудовой.
Как ни старалась, а все вокруг казалось несчастной каким-то нереальным, неестественным, чужим. Девушка горько рассмеялась, глядя на пролетающие мимо машины, накрутила в наушниках громкость побольше и уставилась в окно, отвернувшись от входящих в автобус людей.
Вот оно как вышло… И там отщепенка, и здесь теперь себя не найти. Не приткнуться. Везде не своя. Везде не на месте… ЧУЖАЯ…
Первые две недели были для Майи как в тумане. Все что она ни делала, сопровождалось постоянной ноющей болью. Больно было все — ходит, дышать, думать. Вспоминать.
Иногда по ночам, в своих беспокойных снах она видела огромного белоснежного зверя, что метался по снежным равнинам и выл на луну. Вспарывал мощными когтями податливую земную плоть и несся вперед, вынюхивая и прожигая все бездонными серыми глазами…
Чтобы не сойти с ума от противоречивых чувств и состояний, Майя затеяла ремонт. Переклеивала обои и меняла шторы. Купила новый плед и кресло-качалку. Сходила в салон красоты, попросила красивые «выгоревшие пряди» и проколола уши. Обновила гардероб и съездила с подружками на ипподром, смотреть соревнования. А вместо этого, провела все время в конюшне, где гладила лошадей и плакала навзрыд от тоски.
Одна ездила в пригород на озеро, что было знакомо ей с детства. Плавала и загорала, пока никого не было. Пристально смотрела на высокие сосны, словно ожидая увидеть меж ними знакомые силуэты.
Вечерами сидела в парке у фонтанов, наблюдала за прохожими. Не хотела идти домой. Там была тишина, стены и мысли, что давили, лишая возможности дышать. Там было одиноко и больно. Плохо.
С каждым днем девушка все больше осознавала, что ее больше не существует. Той целостной и волевой Майи больше не было. Осталась лишь блеклая, невзрачная тень. Ее словно разодрало надвое, разжевало между мирами, выпило до дна и выплюнуло.
А может человек жить без части себя, такой вот разорванный и покалеченный? По всему выходило, что не может. Майя не могла. Она просто не знала куда себя деть, что с собой сделать, чтобы хоть немного стало легче. Чтобы дышалось чуточку свободнее…
— Что ты со мной сделал? За что? — прошептала себе под нос девушка, поднимаясь со скамьи и направляясь к выходу из парка.
А еще через три недели родные вернулись из отпуска. Майя пообещала зайти прямо с утра. И записалась к врачу, узнать результаты недавно сданных анализов, и возможно получить назначение на какие-нибудь успокоительные, потому что уже было невозможно.
Утро выдалось дождливым и довольно прохладным для июля. Моросило. Майя натянула светлое платье миди и кроссовки, накинула на плечи тонкий кардиган и захватила яркий, малиновый зонт. Проверив содержимое карманов, быстро побежала на остановку.
Мама и Санька с Людой наперебой рассказывали о своих морских приключениях, о бананах и шашлыках, ждипинге и пьяном соседе, что среди ночи читал у бассейна непотребные стихи собственного сочинения. Привезли кучу подарков и чачу, магниты, красивый сарафан и местных сладостей в меду. Девушка с трудом смогла запихнуть все это богатство в сумку. Родные хвалили Майкин загар и прическу, мама больше радовалась начавшим округлятся щекам. Девушка ненадолго отвлеклась. Обнимала и целовала родных, давила из себя шутки. Брат тискал и щекотал ее словно маленькую. И как в детстве смешно чмокал в нос. Майя помогла маме разобрать вещи, выпила со всеми чая и сославшись на важные дела поспешила на прием.
Чуть не опоздала, влетела в клинику аккурат к назначенному времени. Пробыла в кабинете чуть больше часа и вышла растерянная, сбитая с толку. Оплатила прием и вышла на крыльцо. Моросящий дождь давно превратился в ливень, с хлесткими порывами ветра. Майя еще раз пробежалась по листку с штампом клиники и бережно свернув, запихнула его в сумку. Поежившись, открыла зонт и быстро спустилась по ступенькам. Пригибаясь, побежала к виднеющейся вдали остановке.
Остановилась под светофором ожидая зеленый свет. Сердце в груди заходилось от бега и волнения. В голове лихорадочно носились мысли, заставляя хозяйку приплясывать на месте. Майе казалось невозможным стоять, ей нужно было движение, сейчас нужно было идти. Но светофор все еще транслировал красный. Тяжело вздохнув, девушка вдруг почувствовала легкое головокружение, что с каждой секундой только усиливалось. Пошатнувшись, Майя присела, роняя зонт и хватаясь за голову.
— Девушка, что с вами? Вы в порядке? — раздался над ухом незнакомый обеспокоенный голос.
— Н-н не знаю, — протянула бедняжка, борясь с диким вращением перед глазами. Дождь хлестал по лицу не принося облегчения. Из-за угла появилась большая машина, громко просигналила и ударила по глазам светом фар. Мгновение и мир погас…
Когда девушка очнулась, первым что она увидела, был до боли знакомый высокий каменный потолок.
— Нет, — простонала Айя, — пожалуйста, нет…
Приподнялась, оглядывая пустой и холодный бальный зал. Казалось она была здесь миллион лет назад, в окружении роскошных дам и важных господ.
Ее все еще покачивало, но уже было вполне сносно. Чего не сказать об эмоциональном состоянии. Еще немного и несчастная готова была сорваться в самую настоящую истерику.
За спиной, в дальнем коридоре послышались шаги и приглушенные голоса. Кто-то направлялся сюда. Айя схватила лежащую неподалеку сумку и мокрый зонт. С него текло, гулко капая на каменные плиты пола. С волос и одежды девушки тоже. Только сейчас она почувствовала, насколько сильно замерзла, Айю била крупная дрожь. Холод и страх. Дикий. Леденящий душу и сковывающий.
Девушка словно приросла к полу, не находя в себе сил сдвинуться с места.
Вздрогнула и сдавленно пискнула, сильнее прижимая к себе сумку, когда в широком проходе арки появился уже не молодой гвардеец. Уже смутно знакомый девушке, по эпизоду в заснеженной степи. Именно он тогда был с НИМ…
Мужчина удивленно уставился на дрожащую девушку, несколько секунд внимательно ее разглядывая. Но быстро совладал с собой и развернувшись на пятках направился прочь. Тут же до Айи донесся взволнованный, но твердый голос.
— Господин, Вы только держите себя в руках. Она — здесь.
Мгновение, быстрые шаги и сердце девушки гулко ударилось о грудную клетку, проваливаясь куда-то вниз.
Нирхасс появился в просвете арки и замер, его грудь тяжело вздымалась. Ноздри подрагивали, меж бровей залегла недовольная складка. Во всем черном — огромный, с мечом у бедра, он пугал до трясучки. Айя сжалась под его пристальным взглядом.
На долю секунды на его лице отразилось непередаваемое облегчение. Словно гора рухнула с его плеч. Но это было лишь короткое мгновение, которое возможно Айе просто померещилось. Вновь в его глазах блеснула сталь — холодная и беспощадная. Лицо замерло непроницаемой маской.
Хозяин сделал шаг к замершей в пустоте и холоде залы служанке…