С каждым его шагом, сердце Айи стучало все быстрее и быстрее, а все внутри замирало. Казалось, она не видела своего господина целую вечность. Страх в ней смешался с болезненным восхищением и чем-то еще, тягостным, щемяще томительным. Айя вдруг поняла, что ненависть к этому мужчине в ней настолько же сильна, как и то — другое, противоположное ей чувство, что все эти дни вопреки доводам рассудка поедало ее изнутри. Выжигало все вокруг, лишая мир красок и смысла.
Испугавшись собственных эмоций и чувств, девушка вздрогнула. И когда ассур был почти рядом, Айя вдруг выкинула вперед руку с зонтом. Тот внезапно открылся, оросив мужчину и пространство вокруг холодными брызгами городского дождя. Служанке даже на секунду почудилось, что она ощутила запах асфальта и выхлопных газов.
Нирхасс остановился, глядя на нее поверх малиновой ткани зонта.
Чуть склонил голову на бок и вдруг резко потянул его на себя, практически впечатывая в свое тело слабо пискнувшую чернавку. Айя протестующе дернулась, но тут же оказалась в кольце горячих рук. Замерла. Растерялась.
Кедр. И терпкое вино. Его запах…
От осознания его близости рядом, девушку даже немного повело. Снова появилось ощущение какой-то мучительной нереальности.
Только сегодня, несколькими часами ранее она собиралась в своей квартире, по телеку шла какая-то ненавязчивая зарубежная комедия и котик увивался у ее ног не желая отпускать хозяйку. И совсем недавно ее обнимала мама и щекотал брат. Был чай, сырники и родственные поцелуи на прощание, автобус, любимая музыка в наушниках и многоэтажки за стеклом.
А теперь он…
Такой привычный запах. Руки. Тепло.
И тут же перед глазами возникла другая картина: высокая рыжеволосая красавица, с россыпью золота на платье и жемчугом на тонкой шее, знакомые руки на ее талии и улыбка только для нее. Теплые объятия и всеобщая радость. И сама вечность благословляет их союз…
В груди прострелило стыдной, неуместной и такой глупой болью.
Айя снова протестующе взбрыкнула в его руках.
Нирхасс позволил ей немного отстраниться, но так и не выпустил из своих рук. Чуть наклонился, чтобы заглянуть служанке в лицо и глубоко вдохнул. Мгновение, и мужчина замер, шумно втягивая носом воздух. Все тело его как-то разом напряглось, словно окаменело. Он порывисто отстранился и больно схватив Айю за подбородок, заставил поднять лицо. Их глаза встретились…
Девушка в ту же секунду поняла, что сейчас будет страшно. И больно.
А господин все смотрел и смотрел на нее, вдыхая ее запах и в глазах его с каждым вдохом все больше места занимала тьма. Холодная. Недовольная. Злая.
Не говоря ни слова, он перехватил несчастную за шкирку, как нашкодившего котенка, и потащил прочь из бальной залы. Айя едва доставала ногами пола, бежала на носочках, осоловело глядя перед собой, и еще крепче прижимая к груди сумку.
— Пустите! — взвизгнула, пытаясь остановиться, но только сделала хуже.
Ассур не оборачиваясь, встряхнул свою ношу, отчего та чуть не улетела носом в камень пола, громко клацнув зубами. Ускорил шаг, направляясь вверх по широкой лестнице.
— Господин? — донесся до перепуганной Айи знакомый, удивленный голос. Девушка попыталась обернуться, чтобы увидеть Тойру, но своей возней лишь больше разозлила Нирхасса, и тот снова ее раздраженно встряхнул, ускоряя шаг.
Шандарахнув дверьми своих покоев, он втащил несопротивляющуюся девушку в уборную, и не дав ей опомниться, вырвал из дрожащих рук сумку, отшвырнув ее куда-то в сторону. А саму чернавку дернул вниз, заставляя больно шлепнуться на колени. И пока та не успела опомниться, нагнул вперед, погружая голову несчастной в остывшую воду ванны.
Айю накрыла паника. Она тщетно пыталась вырваться, скребя ногтями по гладкому чугуну, и лихорадочно перебирая ногами по скользкому полу. И когда девушке стало казаться, что она сейчас захлебнется, хозяин выдернул ее несчастную голову из под толщи воды, и не поднимая, начал втирать в ее лицо что-то сильно пахнущее мятой. Масса попадала ей в рот и нос, щипала глаза и неприятно холодила и без того ледяную кожу. Айя кашляла, пыталась отпихнуть от себя его грубые руки, лягалась ногами. Но ассур был много сильнее, и через пару минут голова служанки снова оказалась под водой, смывая скользкую глину.
Вытащив чернавку, грубо откинул ее волосы назад, прихватывая их на затылке, так, чтобы девушка, болезненно сморщившись подняла лицо. И снова принюхался, чуть прикрыв глаза. Недовольно свел брови к переносице, и экзекуция над всхлипывающей пленницей повторилась еще дважды.
Лицо чернавки горело и щипало, бедняжке начало казаться, что Нирхасс хочет содрать с него кожу начисто, так сильно он ее тер.
— Господин?! — снова раздался перепуганный голос Тойры где-то позади.
— Вон, — прорычал хозяин, и управительницы и след простыл. Только быстрые шаги и тихий стук прикрываемой двери, далеко за спиной Айи.
Раз за разом Нирхасс запихивал Айю головой в воду, намыливал и снова окунал, и принюхивался, но сколько бы господин ни тер лицо несчастной чернавки, у него не получалось смыть то, что его так злило. Мужчина нервничал, свирепея с каждой неудачной попыткой все больше и больше. Пока не бросил эту затею, грубо отшвыривая от себя всхлипывающую девушку.
Отлетев к стене, Айя простонала, впечатавшись затылком в каменную стену купальни. Под руку попала ее сумка и девушка тут же прижала ее к груди, тяжело дыша и испуганно глядя на ассура из-под облепивших лицо волос. Холодная вода противно стекала за шиворот, заставляя девчонку то и дело вздрагивать от холода… И страха…
Будто бы и не было всех этих недель в родном мире. Словно это все ей только приснилось. Почудилось. От этих мыслей девушке стало совсем не по себе, но следующая мысль напугала ее куда больше. Она была легкой и мимолетной, но такой жгучей, что болезненно отпечаталась в сердце, резанул по напряженным нервам…
«Я скучала. Так скучала» …
Подумалось вдруг Айе — мойрой, озябшей и испуганной, сидящей на полу купальни, после щедрых издевательских манипуляций господина.
Какая дура. Боже, какая дура…
Всхлипнув, служанка вдруг рассмеялась, громко и заливисто. Не отрываясь глядя на стоящего перед ней господина и повелителя Северных земель. Смеялась над собой, над своей глупостью и ничтожностью. Слабостью. Несмотря на все, что он с ней сделал, Айя все равно тосковала… ждала и где-то глубоко в душе верила, надеялась…
Глупая, глупая чернавка! Мало тебя высекли плетью, мало насиловали, мало подавляли волю и унижали! Тряпка… Безвольная и жалкая. Ничтожная.
Айю продолжал сотрясать истерический смех. Звонкий. Эхом разносящийся в остывшем помещении купальни.
Нирхасс замер, пристально глядя на девушку, в глазах его блеснуло недоброе, привычно холодное и порывистое. Видимо он принял ее смех на свой счет. Как издевку, насмешку. Айя осеклась под его пристальным взглядом и утихла. Но было поздно.
Мужчина в пару шагов преодолел разделяющее их расстояние, и не церемонясь ухватил служанку выше локтя, сильно сдавив несчастную руку. Потянул вверх. Айя сцепив зубы, шумно выдохнула.
Они буквально пролетели покои и коридор чердачного этажа, сбежали вниз по лестнице. Ассур уверенно и легко, девушка едва за ним поспевая, спотыкаясь и всхлипывая от боли в стиснутой сильными пальцами руке. Слуги и гвардейцы, попадающиеся им на пути, испуганно шарахались в стороны, всем своим существом ощущая гнев хозяина. Даже встречаемые гости замка Шаррихасс удивленно оборачивались на хозяина и странную мокрую девушку, которую он почти волоком тащил за собой.
Перед глазами Айи все мелькало, девушка тяжело дышала. А коридоры и лестницы стремительно сменяли друг друга, пока наконец, мужчина не остановился у широкой решетчатой двери. Молоденький парнишка в форме с эмблемой синей розы, переполошился и загремел ключами, пропуская господина и его пленницу дальше. Ниже. В узкие коридоры и подвалы, что в этой части замка служили тюрьмой. Темницей.
Айя пикнуть не успела, как оказалась за решеткой. Нирхасс буквально швырнул ее в темное и сырое помещение, стремительно поворачивая ключ в замке и засовывая его в карман.
Приземлившись на колени и чуть не улетев в каменную стену подбородком, служанка болезненной ойкнула, обернулась к решетке, за которой виднелась мощная фигура повелителя в скудной, желтоватой полоске света. От этого весь он казался каким-то особенно зловещим, темным. Ассур просто стоял там, и смотрел, прожигал насквозь свою пленницу, не торопясь уходить. Айя перепуганная и сбитая с толку ничего не понимала. Не без труда поднялась, поглаживая ушибленные в кровь колени с содранной кожей, поморщилась. Осмотрелась. Глаза, еще не привыкшие к темноте с трудом, но различали покрытые плесенью и влагой камни стен, прелую солому на полу в углу и приличных размеров, дурно пахнущую лужицу у противоположной стены. Воздух был густым, спертым, влажным. Тягостным. Под самым потолком, на внушительной, гниющей деревянной балке болтались ржавые цепи, тихо позвякивая. Нестерпимо пахло мочой и испражнениями.
И он хочет оставить ее здесь? Насовсем?!
Айя поддавшись страху, порывисто метнулась к решетке, обхватив чуть шершавые прутья ладонью, попыталась в полумраке разглядеть лицо господина.
— Господин, прошу не ост…
— Молчи, если жизнь дорога, — прошипел он сквозь зубы, не позволяя ей закончить, — молчи, Айя.
Еще пару мгновений мужчина смотрел на нее из темноты. И каждая клеточка несчастной плавилась под его взглядом, вспыхивала, бросая несчастную в дрожь. А затем не говоря ни слова больше, ассур направился к выходу. Шаги его глухо звучали где-то далеко, поднимались по лестнице и окончательно затихли, погрузив пространство в мрачную, гнетущую пустоту.
Айя осталась одна. В темноте и зловонии темниц Шаррихасс.
Девушка зябко поежилась, снова оглядываясь по сторонам. С потолка монотонно и тягуче капало и стекало по стене в ту саму лужицу. Давило на нервы размеренным шлепаньем. Айя какое-то время стояла, вглядываясь в узкий мрачный коридор, надеясь, что вот-вот господин вернется и заберет ее из этого холодного и страшного места. Но время шло, капли все падали и падали, а Нирхасс так и не появлялся. Колени нещадно саднило, лицо горело, а влажные волосы неприятно липли к шее и спине. Опустив сумку на пол, девушка, поежившись их отжала, и выудив из кармана резинку, собрала в неуклюжий хвостик.
Прошлась по своей камере туда-сюда и присела в угол на сбитую в кучу солому, подтягивая к себе колени и сумку. И стоило ей остановиться, замедлиться, как разом на беднягу рухнули все мысли и чувства, что до этого были где-то далеко и беспорядочно метались, не в силах оформиться во что-то единое. Теперь же они придавили девчонку всем своим грузом, заставив обнять себя и жалобно вздохнуть. Но самой яркой была одна. Единственная. Верить и думать о которой, Майя страшилась более всего.
Зябко передернув плечами, Айя полезла в сумку. Выудила из бокового кармашка телефон, нажала на разблокировку экрана и слабый голубоватый свет осветил пространство вокруг. Затаив дыхание, Айя достала бережно сложенный листочек и аккуратно его развернула, светя дисплеем на стройный ряд букв, что складывались в предложения. Девушка снова и снова перечитывала строчку за строчкой, затаив дыхание и в волнении то и дело прикусывая нижнюю губу.
… соответствует сроку, одиннадцать акушерских недель…
Перевела взгляд на черно-белый снимок, затаила дыхание глядя на крошечные ручки, на очертания маленького личика, носик.
Не осознавая, положила руку на живот, поглаживая, согревая. И сердце вдруг затопила такая безграничная нежность, такой трепет и вместе с тем страх, что девушка не смогла сдержать шумного вдоха и непрошенных слез.
Айю затрясло крупной дрожью. На хрупкие девичьи плечи вдруг рухнуло осознание страшной реальности, в которой она теперь отвечала не только за себя, но и за крошечное сердечко. Маленькую, непрошенную и нежданную жизнь. Но оттого не менее желанную и нужную. Никогда ранее девушка не представляла себя мамой. Вернее представляла, но в далеком будущем, будучи состоявшейся, счастливо замужней и уверенной в завтрашнем дне женщиной. А не вот так вот… Одинокой рабыней, пленницей чужого мира и чужой воли. Холодного и страшного мужчины, что никогда не посчитает ее ровней себе. Ассура — не человека, господина беспощадных северных земель, жестокого и властного, обещанного в мужья другой…
Айю передернуло. Девушка устало опустила голову, упираясь лбом в саднящие колени. На боль физическую не обращала внимания. Не до нее было, когда внутри все выло и металось, скреблось в душе вздыбившими шерсть черными кошками. Служанка вдруг осознала, что непомерно устала. Что эти миры и собственные мысли, и чувства ее вымотали настолько, что впору было бы лезть в петлю. И обстоятельства этому способствовали. Но рука внизу живота… Она теперь не одна. Теперь нельзя быть эгоисткой. Теперь нужно отвечать…
Айя не заметила, как уснула.
В темной провонявшей плесенью и экскрементами камере, на куче прелой соломы, под мерную капель отходов и тихий писк крыс, измученная девушка-рабыня из другого мира согревала в себе искру жизни и надежды для всего мира ассурин.