Нирхасс нависал над лекарем всем своим огромным ростом. Пристально следил за каждым его движением. Несчастный мужчина нервничал, боялся лишний раз коснуться сидящей перед ним девушки. Очень осторожно обрабатывал раны, нанося обеззараживающую мазь, страшился показаться непочтительным. Дольше всего задержался на спине. Невольно охнул, рассматривая жуткие шрамы. Ассур над ним шумно выдохнул, обдав каким-то болезненным недовольством. В небольшой ране под лопаткой застрял крошечный осколок металлического наконечника, впился глубоко в самое мясо. Нехорошо. Будет больно.
— Надо вытащить, — произнес тихо лекарь, в затылок женщине господина, — потерпите.
Она только кивнула и тихо зашипела сквозь стиснутые зубы, когда он приступил к работе.
— Осторожней! — рыкнул над ними командир.
— Простите, — вздрогнул довольно молодой для лекаря мужчина.
— Ничего, — попыталась улыбнуться Айя.
И так всю, занявшую около получаса и ставшую пыточной для всех, процедуру. Врачеватель смог облегченно выдохнуть только когда оказался в нескольких шагах от палатки господина. Передернул плечами вспомнив спину девушки. Интересно, чтобы сделал командир с тем, кто с ней это сотворил? Страшно даже представить, он ему то чуть голову не откусил, за попытку помочь, а там такое…
Айя тем временем наблюдала, как в шатер заносят небольшую деревянную лохань и огромный чугунный казан с исходящей паром водой. Наполняют купель и скрываются, под тяжелым, хлопнувшим на ветру, пологом. Девушка озадачено замерла, глядя на молчаливого Нирхасса. Тот сидел на уже знакомом сундуке, смотрел на нее и уходить похоже совсем не собирался. Улыбнулся, глядя на замешкавшуюся в нерешительности Айю. А та застыла. Залюбовалась. Впервые видя его улыбку. Такую как сейчас — настоящую, искреннюю. Сделавшую его лицо по-мальчишески игривым. Другим. Таким, что предательски заныло в груди и разлилось теплом внизу живота. В который раз удивилась насколько сильно, он ей нравился. Просто невероятно. До какой-то щемящей боли.
Казалось, что такого не бывает. Не может быть острее! Что еще сильнее просто невозможно.
А ассур втянув носом воздух, улыбнулся еще шире, и Айя поняла, что еще как бывает! Ох, как возможно!
И тут же саму себя осадила. Запретила. Резанула болью воспоминаний.
Он обещан другой.
Опустила глаза. Даже дышать стало больно.
Нирхасс оказался рядом в тоже мгновение, притиснул к себе, оплел горячей рукой ее плечи, второй приподнимая девичье лицо за подбородок. Вцепился внимательным взглядом в ее глаза.
— Что не так? — спросил, не давая ей отвернуться.
Айя вспыхнула под таким пристальным вниманием, заалела краской стыда на высоких скулах.
— Все хорошо, — выдохнула, попыталась улыбнуться.
— Ты врешь мне, — спокойно произнес он, — не нужно этого. Что не так, Айя? Где-то еще болит?
Девушка, прикрыв дрогнувшие ресницы, коротко кивнула. Сдалась.
— Что? Где? — засуетился ассур, осматривая ее сверху вниз, своим предгрозовым небом.
— Тут, — приложила руку к груди, где заходилось в сумасшедшем беге ее несчастное сердце. Все также не поднимала глаз.
Айе хотелось стоять так вечно. В его сильных и крепких объятиях. Не думать ни о чем. Ни о ком третьем…
— Покажи, — дернул ворот ее платья, пытаясь заглянуть. Нахмурился.
— Так не видно, — робко улыбнулась его озадаченному виду. Столько эмоций на его вечно холодном и надменном лице Айя не видела никогда. Невольно засматривалась. Любовалась.
Нирхасс догадался, притиснул ее ближе. Прижался губами к волосам, погладил вздрогнувшие плечи.
— Просто скажи, что тебя беспокоит? Просто скажи, Айя…
И бывшая служанка сдалась. Давясь словами и переминаясь с ноги на ногу, не понимая, почему слова ей даются с таким трудом, ответила:
— Вы… Ты… Ты помолвлен… А я… Я… Не знаю… Не могу… Я понимаю…
Затараторила быстро и сбивчиво, уткнувшись лбом в его грудь, спрятала там горящее лицо. Не замечая, как снова потекли слезы.
— Я… Я… Нирхасс, я… Боже… Ну почему это так сложно?.. Я… Наша искорка… Мы…
Он перехватил ее лицо своими большими ладонями, чуть отстранился, заставляя девушку посмотреть на него. Айя шумно всхлипнула, отводя глаза. Ну какая же она глупая! Даже сказать нормально не может! Вот что с ней не так?
— Айя, посмотри на меня, — попросил ассур, обдав теплым дыханием ее ресницы, — посмотри.
Повиновалась.
Перевела на него полный соленой влаги взгляд. Растерялась, глупо приоткрыв рот. Столько неприкрытой нежности рухнуло на нее, выбив тихий стон из сжатой тревогой груди. Что сделалось плохо. Напротив, плескался целый теплый океан. Накрывал ее своими серыми волнами, утягивал за собой, отгоняя все глупые мысли и печали.
— Никого нет, — тихо прошептал господин почти в самые губы своей чернавки, — больше никого нет.
— Но как? — выдохнула свистяще, уставившись на его рот.
— Это не важно. Просто знай, что кроме тебя никого нет, — ответил ее мучитель, касаясь горячими губами ее щек, кончика носа, влажных ресниц.
Добавил, оторвавшись:
— И не будет…
Все внутри Айи дернулось, подалось вперед и взлетело ввысь. Она словно взорвалась тысячами осколков, разлетелась. Сама себе не могла объяснить, что чувствовала в те мгновения, так хорошо и томительно горько ей сделалось.
Поцелуй получился долгим. Тягучим. Глубоким. До невозможного полным ласки. Айя обмякла в его сильных руках, растеклась. Зарылась пальцами в непослушных волосах. Затрепетала. Между ног все напряглась, запульсировало. Разлилось слабостью в коленях. Ассур шумно задышал носом, чуть прикусывая ее нижнюю губу и с тихим стоном отстранился…
Айя в ту секунду готова была разрыдаться от разочарования. Бедняжку почти подкинуло вслед за ним. Потянуло магнитом за такими желанными губами. Девушке было катастрофически мало. Так нестерпимо хотелось его, что сбивалось дыхание и сводило судорогой пальцы, вцепившиеся в темную ткань рубашки. А в промежности пылало, влажно и горячо. Требовательно.
— Ну пожалуйста, — всхлипнула, устремив на него полный мольбы взгляд. На мгновение показалось, что ее разорвет от нахлынувших ощущений. — Нир, прошу…
Мужчину повело от ее слов, запаха, взгляда. Он держался на одном честном слове. Напряжение в штанах давило, звенело во вздрагивающей ей навстречу плоти. Тряхнул головой, пытаясь отогнать наваждение. Айя опустила меж ними руку, робко приласкала его болезненную твердость через плотную, кожаную ткань брюк.
Нирхасс громко и протяжно застонал, запрокидывая голову. Не ожидавший от нее таких решительных действий, инстинктивно повел бедрами, толкнулся в ее руку. Еще и еще. Она сжимала его, гладила, пыталась расстегнуть пуговицу непослушными, дрожащими пальцами.
— Пожалуйста, — снова выдохнула ему в грудь, продолжая свои попытки справиться с его одеждой.
— Это…
Голос оказался хриплым, севшим. Господин прокашлялся.
— Это не навредит? — Положил широкую ладонь на ее живот. Погладил.
Айя отрицательно мотнула головой. Одолела, наконец, злосчастную пуговицу — попросту ее выдрав. Ассур придвинулся ближе, ловко крутанул девушку, крепко удерживая в руках. Заставляя упереться руками в толстую, деревянную балку, что удерживала шатер по центру. Айя подчинилась, сдавленно охнула. Чуть прогнулась в спине. Нир дернул завязки на ее платье. Потянул вниз, вместе с сорочкой. Опустился на корточки, помогая служанке выбраться из нижних юбок. Провел горячими ладонями по ногам, приласкал под коленками и выше. Сжал больно округлые ягодицы, стащил с них тонкие панталоны, прихватывая чулки. Айя застонала, нетерпеливо переминаясь с ноги на ногу. Приглашающе их расставляя и сильнее выгибаясь в спине.
Ассур, не моргая, уставился на разгоряченную женскую плоть.
— Я закончу, не успев начать, — сглотнул Нирхасс, заворожено глядя на такое щедрое приглашение.
Качнулся, вставая на колени. Провел невесомо пальцами по подрагивающим икрам, погладил. Поцеловал в бедро, царапнув нежную кожу щетиной. Горячие пальцы двинулись по внутренней стороне бедра. Погладил у самого сокровенного, ощущая истекающий томительным нетерпением жар, громко выстанывающей что-то непонятное, женщины. Его женщины. Айи…
Айя…
Айя…
Не верил, что она здесь. Рядом. Хрупкая. Маленькая. Так доверчиво открытая перед ним, совершенно этого не заслуживающим.
Заскулила, дернула ногой, ощутив эту маленькую его заминку. Ассур ухмыльнулся, двинулся вперед, разводя в стороны ее ягодицы. Зарылся меж ними лицом, касаясь языком терпкой, горячей влажности. Шалея от ее запаха.
— Ох! — выдохнула Айя.
Прикусила с силой кожу на своем предплечье, сильнее прогибаясь и раскрываясь, подставляясь под такую сладкую, мучительную ласку. Перед глазами несчастной все плыло. Было нестерпимо жарко. Айя вся взмокла, вращала бедрами за каждым движением его языка. По тыльной стороне бедер текло липкое, теплое. Внизу живота скручивало. Требовало другого.
— Нир, пожалуйста…
Снова взмолилась.
— Я больше не могу!
Мужчина отстранился, поднимаясь. Склонился над нею, упираясь рукой в балку над ее лихорадочно подрагивающими пальцами. Второй сжал набухшую грудь, с твердым, напрягшимся соском. Погладил, приласкал. Обдал ухо горячим, прерывистым дыханием.
— Что пожалуйста, Айя?
Усмехнулся, когда девушка нетерпеливо потерлась задом о его бедра, задевая торчащую из брюк, истекающую смазкой головку члена. Притиснулся ближе, позволяя ей, закатывая глаза от удовольствия.
— Что, Айя? Скажи… Я не понимаю…
— Господин шутить изволит? — поворачивая голову, обиженно глядя на него через плечо, спросила несчастная.
Нирхасс улыбнулся, вытягиваясь, целуя ее во взмокший висок.
— Как можно? Просто попроси и я все сделаю…
Снова ущипнул ее сосок, вызвав громкий стон.
Повернула голову сильнее, подняла большие глаза. Утонула в вертикали его зрачка. Зашептала, сбивчиво и порывисто, не отрывая от него взгляда:
— Я хочу тебя, Нир. Очень хочу всего тебя… Пожалуйста, возьми меня.
Ее глаза, голос, запах.
— Как пожелает, моя госпожа…
Он вошел медленно. Осторожно. Не торопясь. Прикусив кожу на ее плече. Сдерживаясь изо всех сил, когда хотелось вколачиваться, насаживать, выбивать громкие крики под звуки влажных шлепков.
Двигался плавно. Нежно. Терялся в ощущениях, ловил каждый ее вскрик, каждый стон. Глотал их как воздух. Дышал ею. Их единением. Весь мир, за пределом раскинутого во вражеских землях шатра, исчез. Для ассура существовала в те минуты только она. Она одна. Маленький центр его личной вселенной. Его главная и единственная слабость, о которой он заявил всему миру, бросив все и отправившись за ней.
Его женщина.
Его Айя.
Как он скучал! О как он по ней скучал! Невыносимо, мучительно. Невозможно.
Ускорился, входя чуть быстрее, чуть резче. Уткнулся лбом в ее затылок, втягивая запах пота и ее личный, сведший его с ума. Весь взмок, рубашка съехала с одного плеча, волосы растрепались, став вновь пепельными, как бывало только с нею.
Айя кончила первой, громко крича и сотрясаясь всем телом. Замотала головой, как в припадке, заскребла ногтями по дереву.
— Боже! Боже! Боже! Я люблю тебя! Как же я люблю тебя…
Выкрикивала она, вздрагивая.
Ассур сорвался следом, теряясь в ее неосознанном, отчаянном признании. Шалея. Взрываясь. Утопая в абсолютном, всепоглощающем ощущении целостности. Неприкрытого, какого-то нечеловеческого счастья. Простонав так же громко и утробно, не сдерживаясь. Отпуская себя.
Перехватил ее руки, сжал в своей ладони. Девушку все еще трясло. Она будто бы задыхалась, не в силах открыть глаз.
— Тише, Айя, тише, — зашептал ей в макушку, — тебя сейчас удар хватит. Тише, девочка…
Выскользнув из ее тела, подхватил Айю на руки. Легко, словно она ничего не весила. Была легче перышка. Отнес на шкуры, осторожно укладывая, накрывая своим плащом. Целовал ее раскрасневшееся и влажное от слез лицо. Наблюдая, как девушка проваливается в сон, так и не открыв глаз.
Лежал рядом, гладил по взъерошенным волосам, смотрел на ее спокойные и безмятежные черты и не мог насмотреться. Не мог понять, как раньше она могла казаться ему непривлекательной, отталкивающей?
Он был слеп.
Сделав над собой неимоверное усилие, поднялся, поправляя одежду и выскальзывая в ночную, тихую прохладу. Зачесывая пятерней волосы. Долго смотрел в звездное небо. Снова распорядился о горячей воде и забрал у улыбающегося Амина остывший давным-давно ужин.
— Что? — спросил у старинного друга, заметив его пристальный взгляд, направляясь обратно к шатру.
— Ничего, — ответил ассур, приглаживая короткую бородку, — просто теперь весь лагерь знает, как сильно госпожа Вас любит. А Вы так переживали, — ухмыльнулся гвардеец.
Нирхасс нахмурил брови, рыкнул беззлобно:
— Доскалишься.
И сбежал туда, где была она.
Кормил проснувшуюся девушку с рук. Айя старательно избегала смотреть ему в глаза. То и дело краснела. Натягивала до самого подбородка его плащ.
— Думаешь, я не все успел рассмотреть? — прятал улыбку, внимательно следил за выражением ее лица.
Бедняжка вспыхивала сильнее.
Протестовала, когда он помогал ей мыться в небольшой лохани. Осторожно гладил, восторженно смотрел на живот, где были заметны явные, уверенные движения. Трогал его, целовал, прижимался щекой. Бережно вытирал. Обрабатывал раны оставленными лекарем мазями.
Айя хотела скорее одеться. Чувствуя себя неуютно. Она помнила, что ее тело когда-то было неприятно господину. Стеснялась. Стыдилась себя.
— Ты красивая, Айя — словно подслушав ее мысли, произнес Нирхасс, накидывая на тонкие плечи свою рубашку. Прижимая к себе.
Девушка вскидывала на него удивленные глаза.
Снова брал ее в темноте и предрассветной, окутывающей их тишине. Среди огромных шкур. Ловил ее рваные вздохи и протяжные стоны.
— Скажи еще, — просил тихим, прерывистым шепотом, целуя ее ухо, — скажи, Айя…
— Люблю тебя…
И мир для ассура прекращал существовать, утопая в ее больших, невероятных глазах.