Наконец-то разродились идеей! Монах (московит!) обосновал породнение Великой Монгольской Идеи Богоизбранности Чингисхана, в применении к Московии — Единый Московский Христианский Царь, богоизбранный для всей Поднебесной (для всего Мира)!
И настало время исполнения величайшей бредовой идеи — идеи провозглашения Московского Царя.
Итак, читатель, посмотрим, как начала осуществляться сия идея, как вершились деяния уже под саму идею.
Так вот, в 1493 году, Иван III собственной властью попытался было присвоить себе титул Царя, что означало величайшее желание Московии выступить преемницей Византии в наследовании Православного Царства (самого православия).
Читая историю, поражаешься количеству крови, пролитой московскими князьями, а позже — царями, ради этой бредовой идеи. Как мы уже знаем, абсолютно беспочвенной, наподобие притязаний, в свое время английских королей на французский престол.
Ради этих «державных интересов» приносились тягчайшие жертвы — не только трудом и кровью, но и совестью. Поглядите, как поступили московиты с дружеским им князем Новгород-Северским, Василием Ивановичем Шемячичем.
«В деле Шемячича вероломство московской политики компрометирует и достоинство (русской. — В.Б.) церкви… когда его вызвали вторично, он, обеспокоенный, потребовал гарантий, «опасной грамоты». Такие «опасные грамоты», обещающие ему беспрепятственное возвращение, (домой. — В.Б.) были выданы Василием (III) и митрополитом Даниилом. Несмотря на это, Шемячич был арестован (в) Москве и заключен в одну из башен Кремля, где и умер… Владыка (Митрополит Московский. — В.Б.) был посвящен в заговор против Северского князя и сознательно приложил к нему свою руку…».
И боярин Берсень напомнил Владыке Московскому в беседе: — «А сам позабыл, прибавляет Берсень, как Шемячичу грамоту писал за своею подписью и печатью, клялся ему (Шемячичу. — В.Б.) образом (святых. — В.Б.) Пречистыя и Чудотворца, да на свою душу».[255]
Вот такие они пастыри, Митрополиты Московские. Шли на самые страшные греходеяния ради московского величия. Но претензии и величайшие потуги в направлении Византийского наследства, оказывается, были высказаны Московией по подсказке. Еще «В XIV в. Душанъ сербскiй и Александръ болгарскiй выступили съ такими же притязанiями. Они мечтали о завоеванiи Константинополя и начали съ провозглашенiя себя царями. Въ манускриптахъ… находимъ упоминанiе о новомъ Царьградъ, какимъ долженъ былъ явиться город Тырново».[256]
Но надеждам болгарских и сербских царей не суждено было сбыться. Еще за сто лет до появления мысли подобрать царский престол Иваном III, пало под натиском Османской империи Болгарское царство, вернее, Тырновское — пало в 1393 году, а Видинское — пало в 1396 году. Такая же участь еще ранее постигла и Сербию после жестокого поражения от Османов на Косовом Поле в 1389 году. Так первые претенденты на Византийскую корону, не осуществив мечту, потеряли шансы.
И вот через добрую сотню лет притязания на Византийский трон заявила Московия. Притязания высказывались робко и осторожно, а не рассерчает ли Европа и Крымский Хан. Западная Европа притязаний не понимала и не признавала. Как помним, воспротивились этому и Крымские Ханы Гиреи. Еще целых два поколения (более 60 лет) оплодотворялась сия идея, пока, наконец, при Иване Грозном не разродилась.
«Царъ и Императоръ у русскихъ того времени были синонимами… этотъ титулъ носили и византiйскіе императоры, а они ведь были государями той великой Восточной имперiи, которую думали снова восстановить въ новой столицъ православного мiра. Церковная литература оказывала большое содъйствiе укръпленiю этого намъренiя…
При помощи намековъ и хитроумныхъ выдумокъ читателю навязывалась идея о исторической преемственности, соединяющей московскихъ государей со всъми этими предшественниками (византийскими. — В.Б.). Это представленiе постепенно проникало въ нацiональное сознанiе. Не московская ли держава и есть именно то шестое царство, о которомъ упоминается в апокалипсисе? (После ассирийского, египетского, вавилонского, римского и византийского. — В.Б.)…
Эта историческая греза искала случая воплотиться въ дъйствительности. Послъ паденiя сербскаго и больгарскаго царств, она естественно должна была переброситься на съверъ. Посланный изъ Константинополя въ Москву (1382 г.) болгаринъ Клирiанъ занять престолъ митрополита, перенесъ туда и фразеологiю, выработанную въ Тырновъ знаменитымъ Ефимомъ. Въ Москве она (фразеология. — В.Б.) была легко усвоена».[257]
Как видим, усваивалась эта идея не совсем просто. Только через 100 лет Иван III робко попросился в цари, да так и умер Князем, хотя фразеологию «царя московского» начал познавать. А сын его — Василий III и вовсе венчался в церкви, как великий князь Московский. Туго доходило московским Рюриковичам: валяется Византийский престол — берите, хватайте, и церковь в спину толкает, грозится исторически обосновать, мол, сам византийский император Константин и даже Август — родня московским Рюриковичам (эту мысль доказывал Митрополит Макарий в «Степенной книге»).
И вот, наконец, Иван IV (Грозный) впервые в 1547 году венчался в церкви с титулом Московского Царя.
«Однако этотъ наслъдникъ греческихъ и римскихъ императоровъ не ръшился осведомить иностранныя державы и о своих притязанiях. Онъ помнилъ, как неудачны были попытки въ этомъ родъ его отца и дъда. В 1514 г. Василiй попробовалъ было именовать себя, съ согласiя посла Снитцпаннера, въ договоръ съ Максимилiаномъ кесаремъ. Но въ Вънъ отказались подписывать этотъ договоръ… и только в 1561 г. после шумныхъ успъховъ онъ ръшилъ попытать счастья съ этой стороны (признание за Иваном титула Царя. — В.Б.). Просьба къ патрiарху подкръплялась значительными дарами. Патріархъ Іоасафъ призналъ Ивана царемъ и потомкомъ царевны Анны. Онъ даже предложилъ московскому государю еще разъ совершить торжественное коронованiе при участiи особо назначеннаго для этого случая митрополита. Но это оказалось излишнимъ. Но изъ 37 подписей, скръплявшихъ грамоту, присланную из Константинополя въ Москву, 35 оказались впослъдствiи подложными… Но русскому народу эти подробности были невъдомы. Поэзiя былинъ свободно смешивала событiя и эпохи. Нацiональная гордость и народное воображенiе набрасывали чудесный покровъ на это нъсколько унизительное начало русскаго царства».[258]
Вот с тех времен Московская владельческая и религиозная верхушка считает себя законной наследницей Византийской Империи. При этом не стоит путать верхушку с народом Московии времен Ивана IV. То были униженные, покоренные народы, большой кровью согнанные в военное государство. А что с народом вытворял его «государь» мы уже рассказывали и еще не раз поведаем. Так что народу титул царя у Ивана Грозного был бесполезен. За тот титул народ должен был пролить море крови, как своей, так и чужой.
Вернемся все же к Ивану IV. Скажите, пожалуйста, что стоило ему попросить, скажем, титул Египетского Фараона. Ему бы и тот титул сфальсифицировали. Сидя среди Османов, Патриарх Константинопольский готов был любому отдать титул Императора-Царя, лишь бы найти силу, которая стала бы защитницей восточной ветви христианства. Ведь мы знаем, почти вся Европа к тому времени (1561 год) примкнула к Римской ветви христианства и найти там себе веропослушных Константинопольские Патриархи не могли. Пойти на объединение обоих ветвей христианства восточные Владыки не пожелали. Тогда они должны были взять на себя вину за раскол христианства.
Вот так и стал Иван Грозный наследником Византийских Императоров.
Обрати, уважаемый читатель, внимание: эту мысль русская элита вынашивает до сего дня. Вспомните Александра Солженицына, его — «Август четырнадцатого».
О Византийском наследии мечтала и коммунистическая элита Советского Союза, наследница владений Романовых. Мы еще вам процитируем ниже слова Сталина и Молотова по этому вопросу.
И нипочем всему русскому великодержавному истеблишменту, что та давняя «Патриарша грамота», наделившая Ивана IV титулом царя, — сфальсифицирована, что вся Русская великодержавная история — лжива до основания. Как нипочем и тот факт, что со смертью Ивана IV и его наследников прекратилась династия Рюриковичей. А Романовы — обычные бояре, такой знати среди славян татар и финнов — десятки тысяч. И уж-то Романовы московские не имели даже фальшивого исторического права наследовать титул Царя — наследника Византийского. Историческая правда рассеивает и этот миф Российской империи.
Уважаемый читатель, дабы лучше познать сам дух деяний последних представителей Московской династии Рюриковичей, нам стоит более тщательно исследовать Московию XVI века.
Именно к концу того века в Московии закончилась династия Рюриковичей, которая и заложила основу, так называемой «державности» и «самовластия» в Москве. Только этот тип «державности» и «единовластия» татаро-монгольского образца существовал в Московии, а позже — в Российской Империи.
Как помним, все «наработки государственного правления» были просто позаимствованы и приняты в наследование от матери Московии — Золотой Орды. Даже Московская Православная церковь жестоко повязана с этим явлением — «Русской державностью» — с Ханских времен.
Обратимся снова к русским историкам, к русской исторической литературе, дабы из них почерпнуть факты, отсеять зерна от плевел.
Княжение Василия III в Московии (1505–1533 годы) не принадлежит ни к выдающимся, ни к трагическим в понятии русской исторической науки. Но то был отец Ивана Грозного, предпоследнего Московского князя династии Рюриковичей. То были последние отпрыски рода, хоть как-то имеющие связь с Великим Киевским княжеством. Впоследствии, после смерти Ивана IV и его сына, той тончайшей нити связи совсем не стало. Оборвалась.
В те далекие годы княжения Василия III, псковский монах Филофей, впервые высказал мысль, что Москва должна стать преемницей Византийской Империи и носительницей титула православного царства — третьим Римом. Вот слова монаха:
«Два Рима падоша, а третий стоит, а четвертого не быть».[259]
Слова о третьем Риме только появлялись в обиходе. Василий III уклонился от титула Царя, оставшись Великим князем, исправно платя дань Крымским Гиреям. Однако в Московии его власть была жестокой и страшной.
Ради захвата чужих земель и чужого богатства Москва шла на любые злодеяния и предательства. Чем грешили не только князья, но и Митрополиты Московские.
Именно в те годы в московской темнице погиб Великий князь Рязанский — Иван; скончался в Московском подземелье князь Новгород-Сиверский Василий Иванович Шемячич; был уничтожен в Московском застенке брат великого князя Ивана III — Андрей. Такая же участь постигла и Дмитрия, внука Ивана III, законного наследника на княжеский стол. Московские князья с благословения московских Митрополитов торопливо и нагло уничтожали князей-соседей, захватывая их земли, а главное — их имущество и богатства. В те же годы Москвой были захвачены и порабощены Рязань, Новгород и Псков.
Сии деяния проделывались с благословения Церкви и московских Митрополитов. Те же из Митрополитов, кто не шел на греходеяние и вероломство, лишались головы или заканчивали жизнь в темнице, а в лучшем случае — в монастыре.
«До середины XV века русские митрополиты или присылались из Константинополя, будучи греками по происхождению, или назначались вселенскими патриархами из кандидатов, предлагавшихся русскими князьями, Московскими и Западно-русскими».[260]
Простим автору его вольность к Киевской Руси (Украине), обозвавшего ее «западно-русской землей». Обычный прием автора — великоросса. Этот стиль фальсификации мы встречаем на каждом шагу. В ум русского человека вбита истина, что они, как государство и как народ, берут начало от Великого Княжества Киевского. И даже сомнения нет, что это вымысел и фальсификация на потребу Русской империи.
Но вернемся все же к взаимодействию Московского князя с Митрополитом. Мы понимаем, став на путь жестокого подавления соседей и захвата их земель, князю нужна была неограниченная власть и беспрекословная поддержка церкви. Василий III стал первым Московским князем, посягнувшим на Митрополита. А уж его сын Иван IV (Грозный) и вовсе не праздновал Митрополитов. Вот, как об этом пишет Г.П. Федотов.
«Если взять 9 (девять) иерархов, занимавших московскую кафедру (Митрополит. — В.Б.) за время Василия III и Ивана IV (Грозного. — В.Б.), то мы увидим, что из них лишь трое умерли в своем сане. Остальные были лишены его насильственно или «добровольно» отреклись: один из них (св. Филипп) оставил не только кафедру, но и самую жизнь»… «Василий III мог дерзнуть на то, перед чем остановился его…отец. Митрополит Варлаам стал первой жертвой новых отношений. Когда прецедент был создан, пользоваться им стали с чрезвычайной легкостью».[261]
Так Московские князья узурпировали церковную власть и приняли на вооружение догму о богоизбранном Московском Царе.
Какие же земли к середине ХVI века «собрало» Московское княжество?
«На съверо-востоке находились земли нынъшней Архангельской губернiи, Вологодской и Олонецкой; на съверо-западъ — Новгородской и Псковской; на западъ и юго-западъ московскому государству (как хочется уже быть государством! — В.Б.) принадлежала область Днъпра съ современной Смоленской губернiей и западная часть теперешней Калужской губернiи, часть Черниговской губернiи и западные уъзды Орловской и Курской губернiй. На югъ были степи совершенно безъ установленныхъ южныхъ границъ и с северной границей, проходившей по 55° съвернаго параллельнаго круга, т. е. совпадала съ северной границей теперешнихъ губернiй Калужской, Тульской, Рязанской, Тамбовской, Пензенской и Симбирской. Наконецъ на востокъ… составлялъ бассейнъ Камы съ ея притоками — Вяткой, Чусовой и Бълой».[262]
«Из кръпостей, защишающихъ его (княжество. — В.Б.) съ съверо-запада, Смоленскъ прiобрътънъ лишь въ 1514 году, но все еще оставался номинальнымъ центромъ литовско-польскаго воеводства».
«Таково было владънiе, къ которому въ царствованiе Ивана IV (Грозного. — В.Б.) были присоединены вмъстъ съ Казанью, Астраханью и ихъ областями земли по нижнему, среднему теченiю Волги, по Камъ, Вяткъ и по прибрежью Каспiйскаго моря».[263]
Обрати, уважаемый читатель, внимание — к началу XVII века Московское княжество занимает всего лишь территорию от Смоленска до Волги!
Все годы «великого собирания земель русских», попросту говоря, жестоких завоеваний, несли соседям Московии страшные разрушения. «Иначе не могло и быть. Новое государство, какъ и всъ области его, представляетъ какъ бы сплошное поле битвы».[264]
За побежденными не оставалось никаких прав, никакой собственности. Жестокий поработитель вел себя, как древний варвар. Но это была новая великорусская, рождающаяся нация.
«Имущество населенiя покоренныхъ областей (надо понимать — народов! — В.Б.) конфисковалось массами, конфискованныя предпрiятiя часто передавались въ другiя руки. Это быстро измъенило физiономiю страны до состава общественныхъ элементовъ и отношенiй между ними включительно. Новые пришельцы были военными людьми, и въ своемъ завоевательномъ движенiи и во внъшнемъ ростъ Москва сохранила свой первоначальный характеръ — характеръ военной колонiи въ покоренной странъ».[265]
Как пришли князья с дружинами в страну Моксель к финским народам поработителями, так и продолжали действовать и при последнем воинственном Рюриковиче — Иване Грозном. Чтобы не быть голословным, приведу описание похода Ивана Грозного на Новгород, состоявшийся в январе 1570 года, вторично полностью растерзавший город.
«Въ холодное зимнее время Иванъ собрался въ походъ, взявъ съ собой опричниковъ и цълое войско. Уже на границъ Тверской губернiи началась военная экзекуцiя, предъ которой блъднъли ужасы первого ливонского похода. Послъдовалъ систематическiй разгромъ всей области: отъ Клина до Новгорода царь оставилъ за собой пустыню.