Каждую субботу, после занятий, Урсула ездила в гости к Агнес, которая жила в то время в квартире уехавших друзей-журналистов. Они готовили ужин и шли гулять или болтали, сидя дома, если Агнес чувствовала себя усталой. Общение с ней наполняло жизнь Урсулы новыми впечатлениями и интересными и полезными людьми. По воскресеньям подруги ходили завтракать к Михаилу Бородину. Их связывал Китай — в двадцатые годы Бородин был советником президента Китая Суть Ят-сена, который выступал за сотрудничество с Советским Союзом. Бородин руководил группой политических советников, в то время как генерал Блюхер был военным советником.
Знакомство с Бородиным произвело огромное впечатление на Урсулу и надолго осталось в ее памяти. Он был большого роста, широкоплечий, говорил басом. Его необыкновенный талант оратора, почти магическая способность захватывать своих слушателей и влиять на их сознание обеспечивали ему успех и непререкаемый авторитет: каждое его слово казалось Урсуле весомым и глубоко продуманным, каждый жест наполнялся для нее силой и значением. В то время, когда Урсула познакомилась с Бородиным, он работал главным редактором выходящего на английском языке еженедельника «Moscow News» и с большим энтузиазмом встречался с американскими журналистами, много знавшими о Китае. В том числе и поэтому беседы с ним представляли для Урсулы немалый интерес. За завтраками Бородин рассказывал о своей жизни в Китае, Агнес задавала много вопросов. Разговор все время вращался вокруг излюбленной темы — Китай и возможность создания единого фронта, оценка роли рабочего класса в отношении крестьянства, опасности из-за слишком слабого знания марксизма. Особенное впечатление слова Бородина производили на Агнес.
Иногда к завтраку собирались его сыновья, невестки и другие гости. Жена Бородина отлично готовила, и стол ломился от вкусных блюд. Как вспоминала потом Урсула: «В этот день нам уже не было необходимости обедать». Супруги бегло говорили по-английски, что существенно облегчало подругам общение с ними. Энтузиазм, с которым Урсула относилась к Советскому Союзу, вызывал в Бородине симпатию. Он организовывал молодым женщинам прогулки на пароходе и осмотры достопримечательностей.
Однажды Агнес познакомила Урсулу с венгром, Лайошем Мадьяром. Урсула передала ему рукопись о Китае, один экземпляр которого Рихард Зорге разрешил ей перепечатать. Лайош был сотрудником «Инпрекора». С ее же помощью она познакомилась с умным темпераментным Михаилом Кольцовым, корреспондентом «Правды» — тем самым, который так прославился несколько лет спустя в Испании, и чья книга об испанской войне считалась лучшей книгой на эту тему. Также Урсула общалась с бывшим мужем Агнес — Чатто, приехавшим из Ленинграда. Был у них и еще один знакомый — китаец Лю. К Лю подруги ходили особенно часто. По пути в гости Урсула и Агнес не раз обсуждали причину большого количества гостей в этом доме.
— Уму непостижимо, сколько у Лю бывает народу, — обычно восклицала Урсула.
— Ничего удивительного, его жена обладает редким даром принимать всех так, что каждый чувствует себя, как дома, — отвечала более старшая Агнес. Лю был женат на немке-работнице из Южной Германии. У них был шестилетний мальчик, имя которого переводилось с китайского как «молодой сокол».
Самыми интересными в этом доме бывали те дни, когда приходил Ван Мин — один из руководителей Центрального Комитета Коммунистической партии Китая и представитель КПК в Коминтерне. Всю жизнь Ван Мин отстаивал марксистско-ленинскую линию в Китае. Он производил на Урсулу сильное впечатление.
Нет, Китай не оставлял их. Именно с Китаем связан и дебют Урсулы в журналистике. Однажды Агнес получила заказ от издательства МОПР. Журналистка должна была написать о детях в красных провинциях.
— Послушай, Урсула, у меня очень много дел. Не могла бы ты мне помочь?
— Конечно, Агнес.
— Я получила заказ на написание брошюры о детях Китая, но у меня совершенно нет времени. Ты не хочешь этим заняться?
Урсула была польщена и восприняла предложение с энтузиазмом. Помимо желанной помощи лучшей подруге, эта работа была ей интересна. Она отлично владела темой. Кроме того, Агнес, в качестве источника информации, познакомила ее с офицером китайской Красной Армии, только что приехавшим из этих провинций. И, вспомнив время работы в Союзе молодежи в Берлине, Урсула села писать.
Работа ее понравилась издательству и вскоре была опубликована с фотографиями, сделанными Агнес и Урсулой в Китае. Один экземпляр рукописи «Пионеры в Советских районах Китая» Урсула послала Михаилу Голду, сотруднику «Нью мессес» в США. Там брошюра была переведена и опубликована по частям в прогрессивной газете для детей.
Естественно, что вся деятельность Урсулы за пределами школы была известна ее руководству. Вообще-то в школе не было принято, чтобы слушатели встречались с большим количеством людей. Но начальство относилось снисходительно к общительности и активной деятельности своей подопечной, тем более что все слушатели школы все равно в той или иной мере занимались общественной деятельностью. Так, например, Урсула отвечала за стенгазету…
В общем, все было хорошо, жизнь была яркой и наполненной. Лишь иногда Урсулу охватывала непонятная тоска и грусть, она не могла нормально общаться, ее все раздражало. Тогда она хватала пальто и, надевая его на бегу, уходила на прогулку. Несколько часов она быстрым шагом ходила по отдаленным улицам, по лесу, слушая, как скрипит снег под ее сапожками. Она наслаждалась одиночеством, морозным воздухом, бледным зимним солнцем. Возвращалась Урсула в отличном настроении, готовая вновь приняться за работу.
В феврале 1934 года Урсулу вновь вызвали на Арбат. Майор, с которым ей пришлось беседовать, не говорил ни на одном языке, который знала Урсула.
Пришлось разговаривать с ним по-русски. Ей это удалось — как-никак, она уже шесть месяцев учила язык. Она подробно изложила свою биографию.
— В ближайшие недели ваша работа должна быть особенно напряженной, товарищ Соня, — заканчивая разговор, сказал майор.
— Почему? — не удержавшись, спросила Урсула.
Майор улыбнулся ее любопытству.
— Вы отправитесь на задание в Мукден, в Манчжурию.
— С большим удовольствием, товарищ майор! — глаза Урсулы радостно заблестели.
Майор как-то странно посмотрел на женщину, улыбнулся немного лукаво и одновременно одобрительно.
— Можете идти.
Урсула вышла из кабинета окрыленная. Несколько позже, правда, она узнала кое-что такое, что ей стала понятна причина удивления майора. Манчжурия у разведчиков не котировалась. Направление в Мукден было чем-то вроде «ссылки в пустыню». Но Урсула не могла согласиться с этим мнением. Так могли судить только те, кто никогда не был в Китае. Мукден, конечно, дыра. Но политическое положение в Манчжурии было сложным и Мукден находился в центре событий, так что радовалась она не по своей наивности, а благодаря знанию обстановки. Впрочем, безоговорочное согласие выполнить любое задание подняло мнение о ней в глазах начальства.
Следующие недели Урсула занималась непрерывно, как перед экзаменами. Вскоре ее снова неожиданно вызвали для беседы.
— Вы поедете в Мукден с одним немецким товарищем. — Урсула ожидала чего-то в этом роде. Но следующая фраза огорошила ее.
— Лучше всего, если вы поедете в качестве его жены. Соответствующий паспорт вам выдадут. Этот товарищ будет одновременно вашим руководителем.
— Но это невозможно, — убеждала Урсула, — меня и Рольфа в Шанхае все знают. Вы же знаете, что я много времени прожила там. А шанхайцы часто приезжают в Мукден, да и сама я встречалась с некоторыми семьями, проживающими в Мукдене.
Майор вежливо выслушивал ее доводы и не давал никакого ответа. Урсула начала горячиться.
— Невозможно, — продолжала убеждать она, — появиться вдруг с фальшивым паспортом в качестве чьей-то жены после того, как официально считалось, что я провожу свой отпуск в Европе. Тем более что в немецком консульстве я зарегистрирована как жена Рольфа. В таком случае нужно делать все официально, и, в первую очередь, развестись с Рольфом. Для этого требуется время и, кроме того, развод привлечет ко мне внимание. Иначе одна встреча в кем-нибудь из знакомых будет означать провал.
— Хорошо, назовите имена ваших знакомых в Мукдене.
Урсула открыла было рот… и поняла, что не помнит ни одной фамилии. Она почувствовала, что майор перестает верить ее доводам. Урсула откинулась на спинку стула в отчаянии. И вдруг ее осенило:
— Вальтер Фукс! Синолог из Мукдена. Мы с ним познакомились во время отпуска в Патайхо на Желтом море. — Она с торжеством смотрела на майора.
— Хорошо, можете идти. Мы подумаем…
Вскоре ее в третий раз вызвали в отдел. На этот раз беседовал другой работник, с которым у нее сразу же установился контакт. Перед Урсулой сидел человек с узким продолговатым лицом, темными вьющимися волосами и черными глазами. Очень скоро ей стало ясно, что она имеет дело с умным человеком, который знает свое дело и относится к ней с доверием. Он разговаривал скорее товарищеским тоном, хотя и сохранял дистанцию, как руководитель. Имя этого человека Гай Туманян. Долгие годы после этого он оставался ее руководителем.
Гай Лазаревич Туманян, армянин по национальности, родился в 1901 году в селе Дисах Борчалинского района Грузии. В 1017 году вступил в ВКП(б). В 1924 году окончил коммунистический университет им. Свердлова, затем восточный факультет Академии РККА им. Фрунзе. В Красной Армии с 1924 года, а в Разведупре служил с 1930 по 1938 гг. Дважды был в зарубежных командировках: в 1930-33 гг. в Китае и в 1936-37 гг. — в Испании. Несколько лет был начальником оперативного отдела «А» (активная разведка, т. е., разведывательно-диверсионная служба). В апреле 1938 г. он был назначен на должность военного комиссара Военно-инженерной академии им. Куйбышева.
— Ваша ситуация внимательно изучена, — сказал Туманян. — Вам, действительно, следует жить в Мукдене по вашему старому паспорту. Урсула облегченно вздохнула. Вдруг в глазах начальника появились искорки смеха, он лукаво посмотрел на сидевшую перед ним женщину.
— Мысль о вашем замужестве отпала… как бы это ни было огорчительно для товарища, который едет с вами. — Урсула не выдержала и фыркнула, не сдержав смех.
Они долго обсуждали возможность легализации в Мукдене. Урсула была уверена, что может найти что-либо подходящее. Был в Китае один человек, на которого она могло твердо рассчитывать.
— Позвольте мне, прежде всего, заехать к моему мужу в Шанхай, — попросила она.
Впрочем, вопрос о новом начальнике ее занимал и беспокоил. Длительное время они должны были жить вместе в изоляции, в подполье. Как сложатся их отношения? Если проявится несовместимость характеров, их жизнь и работа станет пыткой. Впрочем, Туманян сказал, что ее напарник — по происхождению рабочий, а по профессии моряк. Это несколько успокоило Урсулу, моряки отличались закаленностью и стойкостью, большим жизненным опытом и умением быстро ориентироваться в незнакомых ситуациях. Со всеми моряками, с которым ей приходилось сталкиваться, у нее обычно складывались хорошие отношения.
Как сказал Туманян, ее партнер прошел ту же подготовку, что и Урсула. Впрочем, она надеялась, что ее начальник лучше разбирается в передатчиках, чем она — свои познания в этой области Урсула, все-таки, считала недостаточными.
— Само собой разумеется, вы не должны никому говорить о вашем задании — ни товарищам по школе, ни вашим друзьям, — еще раз предупредил ее Андрей.
Последний вопрос, который Урсула задала Туманяну, был самым важным:
— Скажите, знает ли он, что у меня есть сын? Кто-нибудь подумал о ребенке?
— Скажите ему об этом сами, — предложил Андрей.
Урсулу посадили в машину и повезли в школу, где учился ее напарник. Мысли метались в ее голове. Она то возмущалась, то успокаивалась. Ни при каких обстоятельствах они не собиралась расставаться с Мишей — разве что если бы речь шла о вооруженной борьбе, о партизанском отряде: «Этого мне еще не хватало. Ехать с совершенно незнакомым мне человеком в неизвестность, не зная даже, согласен ли он на то, что со мной будет сын». Сама того не желая, она уже относилась к еще не знакомому ей товарищу настороженно.
Урсулу привезли в школу и оставили в совершенно промерзшем помещении. Она опрометчиво оставила пальто в прихожей, и дрожала от холода — впрочем, от волнения, пожалуй, еще больше. Дверь отворилась, и в комнату вошел Франц, за спиной которого Урсула заметила человека, на голову выше его.