— Может быть, и так. Ты ведь знаешь, какая идет борьба. Не всегда просто понять, где ошибка честного товарища, а где преступное деяние врага. У СССР столько врагов — ничего удивительного в том, что могут пострадать и безвинные.
Все же арест немецкого друга, как и последующие аресты других старых друзей, стали для нее глубоким потрясением. Она верила им, как самой себе, знала, что они никакие не враги — но они могли допустить ошибки, навлекшие на них подозрение. «Я и сама работаю в таком месте, — думала Урсула, пробираясь по немощеной улице Сокольников, — Где одна-единственная ошибка может поставить под удар много людей и все дело. Безусловно, виновный должен отвечать, как же иначе…»
Карлош тоже был все время чем-то озабочен. Однажды, прощаясь с Урсулой, он сказал:
— Ах, Соня, по крайней мере, у тебя можно побыть в хорошем настроении.
Больше она его не видела. Зато много времени она проводила с Андреем, и даже некоторое время жила в его семье, пока ей не дали квартиру в доме для семей военнослужащих. Оттуда Урсула ездила в радиошколу и училась собирать новый сложный передатчик со смешным названием «пушпульный». Инструктором был корректный американец по имени Джордж: хороший учитель и такой же хороший товарищ. Во время своего следующего визита в СССР в 1938 году она узнала, что к нему приехала семья— жена и двое детей, и часто бывала в их доме.
В Москве она вновь встретила Григория Стронского, Гришу, фотографа из Шанхая. Они часто виделись друг с другом. Незадолго до этого был открыт канал Москва — Волга с речным вокзалом в Химках. Григорий пригласил Урсулу в плавание по каналу, продолжавшееся несколько дней. В один из дней, когда они стояли на палубе, Урсула, облокотившись на перила, задорно улыбнулась:
— А меня наградили. Калинин лично вручил мне орден Красного Знамени.
Григорий сначала не поверил, а потом страшно обрадовался и попросил:
— Слушай, если это не нарушит правил конспирации, расскажи, за что именно.
— Сама толком не пойму. Ничего особенно героического я не делала — работала, и все…
Как-то раз они были в кино. В фильме был момент, особенно близкий разведчице. Корабль терпит бедствие в море; радист пытается передать сигнал S0S, но передатчик выходит из строя. Тогда он, во власти смертельного страха, хватает аппарат и начинает бешено трясти его.
— Я тоже так делаю, когда мой начинает дурить, — шепнула Грише Урсула, и они весело и беззаботно рассмеялись.
Это был последний раз, когда она видела Григория. Урсула так и не узнала, что он был арестован и расстрелян.
Но пожалуй, самую большую радость ей доставила встреча с Изой (Ирен Видемайер). Они сразу же почувствовали себя старыми подругами. Иза была хорошо знакома и с Фридой Рубинер. Покидая страну, Урсула простилась с Изой навсегда. Из-за частых поездок за границу приходилось рвать контакты даже с самыми лучшими друзьями.
Как-то раз ее вызвал к себе начальник военной разведки — в то время им был Семен Гендин. Разговор был нелегким. Соня подробно рассказывала о пребывании в Польше, о попытках получить вид на жительство. Начальник задавал вопрос за вопросом.
— Какие вопросы вам задавали? Что вы на них отвечали? С чиновниками какого ранга приходилось вам иметь дело? Каковы в Польше возможности для легализации? Как лучше всего действовать подпольщикам? Какие из их «легенд» способны внушить доверие?
Пока она отвечала, начальник держал в руках ее паспорт со множеством отметок о продлении разрешения на пребывание в стране, а потом сказал:
— Соня, я знаю, чего вам стоило уже хотя бы одно это.
— Моя заслуга здесь на так уж велика. Гораздо больше сделал мой напарник, — ответила Урсула. Она была рада случаю упомянуть о заслугах Рольфа.
А вскоре, к немалому огорчению Урсулы, у нее сменилось начальство. Андрей был переведен на другую работу — какую именно, она, естественно, не знала. Его преемник товарищ Хаджи (Хаджи Мамсуров) был по национальности осетин, принимал участие в гражданской войне в Испании и был женат на иностранке. Хаджи был коренастым, с коротко остриженными волосами, темными глазами и круглым лицом, часто принимавшим лукавое выражение. Урсула знала Хаджи не так хорошо, как Андрея, но оценивала достаточно высоко.
Хаджи-Умар Мамсуров родился в 1903 году в селении Ольгинского Владикавказского округа Терской области. В 1918 году вступил в РККА, служил в ВЧК, участвовал в гражданской войне. В Москву его привел случай. Во время одной из поездок Калинина по стране на него в кавказской деревне напала банда. Возвращаясь в Москву, Калинин взял с собой молодого раненого коммуниста-красноармейца, который понравился ему во время боя с бандитами, и рекомендовал Берзину. Так Мамсуров попал в Разведупр. В 1937 году он был секретным уполномоченным Специального отделения «А» Разведупра.
Школа, которую посещала Урсула, находилась под Москвой и готовила, помимо разведчиков, еще и партизан. Курсанты жили в школе, но Урсула решила сохранить за собой квартиру в Москве. В школе ей выделили раскладушку, так что, когда работа затягивалась, она могла там переночевать.
Перед началом занятий ее разыскал товарищ Хаджи:
— Один твой хороший друг в Москве, он хочет тебя видеть, если ты согласна.
Этим другом оказался Эрнст. Первое, что он сказал:
— Как здорово, что ты такая же тоненькая, как прежде.
Урсула же, не говоря ни слова, просто бросилась ему на шею.
Эрнст учился в той же школе, и на эти три месяца, подаренные судьбой, они, не ссорясь и не задумываясь о будущем, вернулись к своим прежним отношениям. Только один раз, после того как Эрнст рассказал обо всем случившемся с ним за это время, он спросил:
— Соня, ты не хотела бы остаться со мной навсегда?
Урсула задумалась. У него было много ценных качеств характера, но его нервозность, жесткость и нетерпимость не только не смягчились, а, наоборот, пожалуй, стали еще заметнее. И она вновь ответила отрицательно.
Эрнст тоже учился с этой же школе, они проходили один и тот же курс обучения. Кроме него, там было еще пять товарищей — бывших участников боев в Испании. Один из них особенно запомнился Урсуле. Это был крупный, сильный мужчина по имени Феликс, поляк по национальности, хорошо говоривший по-немецки. Он был ранен в Испании и не мог двигать рукой, болезнь прогрессировала. Этого умного человека отличало большое мужество. Второй «испанец» запомнился ей своим добродушием и некоторой ограниченностью.
Инструктором, готовившим партизан, был капитан Красной Армии. Он тоже принимал участие в гражданской войне в Испании и был награжден орденом Красного Знамени. Вместе с женой и двумя детьми капитан жил при школе. Молодых людей обучали всему, что должен знать партизан, оказавшийся среди врагов, особенно обращению со взрывчаткой. Химия Урсуле давалась несколько легче, чем теория радиодела — с приготовлением взрывчатки она столкнулась еще в Мукдене. Там ее изготавливали партизаны, а здесь, в школе, они готовили ее сами. Урсула охотно занималась в школе. Ее тревожило лишь то, что Эрнст был невысокого мнения об инструкторе и нескрывал этого. Он уже во второй раз проходил обучение и, если учесть его неимоверные основательность и дотошность, безусловно, знал и умел многое, и, возможно, по знаниям инструктор действительно уступал ему. Напряженность между ними усиливалась, Урсуле вновь и вновь приходилось успокаивать Эрнста, чтобы не дошло до открытого конфликта. Позднее, уже после отъезда Урсулы, Эрнст из-за этих осложнений покинул школу.
Расставаться с Эрнстом было трудно, но Урсула приняла решение, и оно было окончательным. После обучения она вернулась в Польшу. Дом, в котором семья до сих пор жила, владелец продал. Поскольку Рольфу по работе часто приходилось бывать в Кракове, а Урсуле предстояло по-прежнему встречаться с болгарским коллегой, они решили уехать из Варшавы. Семья перебралась в Закопане, где сняли деревянный дом. Вилла «Майя» лежала на высоте 3100 метров над уровнем моря, и оттуда можно было любоваться горами, возвышавшимися на две тысячи метров. Природа была удивительно красива.
Урсула полностью отдалась семье и детям. Янина еще ничего не говорила, только напевала что-то постоянно. В Мише неожиданно вспыхнула страсть к статистике. Ежедневно он засыпал маму вопросами: «Сколько ребят в мире ходят в школу, едят сегодня шпинат?» А потом вдруг: «Что такое наш дом для блохи?» Однажды Урсула застала его за обмером печи. Оказывается, он сам решал эту задачу. «Печка для блохи то же, что для нас дом в 98 этажей. Что такое наш дом для блохи, я могу сосчитать, только когда выучу большую таблицу умножения».
Вскоре Соня получила задание еще раз съездить в Данциг — не ладилась сборка передатчика. Там она встретила всю свою старую группу и нового радиста. Это был молодой парень из той же школы, где училась и она, соображавший настолько медленно, что это беспокоило ее еще во время пребывания в СССР. Приехал он с женой, которая выросла в деревне и была абсолютно аполитичным существом. Соня помогла ему собрать передатчик.
Наладив связь, она уехала, мрачно размышляя в дороге о том, почему из стольких замечательных товарищах, опытных, сражавшихся в Испании, выбрали именно этого человека. Наверняка ему нельзя было отказать в смелости, но одного этого недостаточно для выполнения того, что от него требовалось.
«Неужели наше направление работы совсем не важно для Москвы?» — закрадывалась мысль.
Соня считала, что делает в Польше слишком мало. В самом деле, у данцигской группы был собственный радист, От болгарина сообщений поступало немного, и на связь она выходила только раз в две недели. Поэтому она была рада, когда год спустя, в июне 1938 года, ее отозвали. Единственное, что омрачало радость, было расставание с домом, к которому она успела привязаться.
Тридцать восемь лет спустя она вновь увидела Закопане. За это время появились тысячи новых домов, и найти здесь их старых дом у нее не было никакой надежды. Взяв в руки фотографию, сделанную в те давние времена, она двинулась по направлению к горам, добрела по неизвестному шоссе до автобусной остановки, прошла еще несколько шагов — и замерла на месте.
— Вот он, наш дом!
Изменения произошли и здесь. Раньше тут был только луг, не было никакой мощеной улицы. Она вновь и вновь пересчитывала стойки и доски на балконе, и тут увидела вырезанное на дереве название: вилла «Майя». У нее заколотилось сердце. Глубоко вздохнув, Урсула позвонила. Вышел очень старый человек, нацепил очки и пробормотал:
— Фотография нашего дома… Да, вот балкон…»
Урсула продолжила про себя: «А там, на крыше, мы когда-то натянули антенну». Но вслух этого не сказала.
… И снова три месяца в Москве, снова старые друзья. Она опять увиделась с Кэт — поистине, ей везло на китайские встречи. Познакомилась и с ее мужем, «мистером Икс». Только теперь она узнала, что зовут его Яков Бронин. Кэт снова ждала ребенка. Урсула радовалась, что хотя бы у этой пары все благополучно.
В августе 1938 года она получила на выбор два предложения: Финляндия или Швейцария. Ей больше хотелось в Финляндию, эта страна казалась интереснее. Но в Швейцарии работать было бы проще: ее отец имел там знакомых в Лиге Наций, да и проблем с языком, как в Финляндии, не возникало. Затрудняясь в выборе, она предоставила бремя решения Центру, и ее направили в Швейцарию.
В то время между СССР и Швейцарией не существовало дипломатических отношений. Они были разорваны в 1923 году, как раз в то время, когда европейские страны одна за другой признавали Советскую Россию, и возобновились только после Второй мировой войны. В стране не было ни дипломатических, ни военных представительств, поэтому связь и руководство разведкой были затруднены. Связь приходилось поддерживать через соседние страны — например, Францию или Италию.
«Банковская столица мира», традиционно соблюдала политический нейтралитет, отсутствовала там и серьезная военная промышленность. Поэтому Швейцария как таковая была мало привлекательной страной для разведки. Там это понимали и не слишком боялись шпионов: обычно уличенный иностранный разведчик просто-напросто высылался из страны. Исключение делалось только для нацистских агентов; их подвергали более суровому наказанию — в Швейцарии опасалась немецкого вторжения. Так что с территории нейтральной Швейцарии можно было достаточно удобно и в наименьшим риском вести работу против фашистских Германии и Италии. Общественное мнение страны было настроено антифашистски, правительство также не симпатизировало нацистской Германии, и, если и предпринимало какие-то шаги в ее интересах, то только под сильнейшим нажимом. Фашистских организаций в стране было немного, их деятельность не приветствовалась властями, и даже немцы, проживавшие в Швейцарии, в основном, были противниками нацизма.
Итак, Урсуле предстояло стать одним из швейцарских резидентов советской военной разведки и вести с территории этой страны работу против нацистской Германии. В первую очередь она должна была собрать группу надежных людей, которые могли бы выполнять задания на территории Германии. Перед отъездом из СССР она познакомилась со своим будущим напарником Францем Оберманнсом.
Франц Оберманнс родился в 1909 году в Вупперталь-Эльберфельде, в семье кельнера. Окончив школу, он пошел по стопам отца, в 15 лет став учеником кельнера. Франц вступил в профсоюз, а позднее, в 1925 году, в Коммунистический союз молодежи Германии. В 1927 году Оберманнс попал в «черный список». Работая на бумажной фабрике, он, как член союза фабричных рабочих, вступился за одного из своих товарищей. «Черный список» означал безработицу: теперь не оставалось даже призрачных шансов на то, что он со временем превратится в «добропорядочного» гражданина.