– Здесь на десяток миль поблизости ни одного хуторка, – многозначительно сообщила появившаяся на террасе травница, и Леа на миг забыла о собственных заботах и об интригах темных магов.
Перед ней стояла вовсе не та женщина, которая полтора часа назад отправляла девушку завтракать. Она не стала толще или выше, но выглядела теперь более привлекательной. Ее каштановые волосы, поднятые надо лбом в высокий валик, где-то растеряли серебро седины, зато приобрели массивный черепаховый гребень. Замысловатая вязь его резьбы светилась жарким янтарем, прекрасно сочетаясь с длинными сосульками серег и ажурной золотистой шалью, наброшенной на плечи поверх вишневого кашемирового платья.
– Санди, ты отлично выглядишь, – опередил Леаттию маг. – Я давно говорил, что нам следует поселиться в дядюшкином имении. Все же климат тут намного лучше, чем в Нардии.
«Еще бы не лучше», – вздохнула про себя Леа.
Нардия – северо-восточное королевство, знаменито снежными зимами, тучными пастбищами и огромными сырами, которые бородатые владельцы сыроварен привозят на осенние ярмарки почти во все столицы континента. А вот Овертон расположен на юге и надежно защищен от северных метелей невысоким, поросшим густыми дубовыми и буковыми лесами горным хребтом Тезграу. Поэтому тут властвуют сады и виноградники, ореховые рощи и хутора, выращивающие ранние овощи и огромных темно-серых гусей. Именно отсюда всегда привозили в Югрет по осени бутыли розового игристого вина и мешки с изюмом и орехами.
– Можете звать меня просто тетушка, – лукаво улыбнулась знахарка. – Госпожа Алесанда я только для чужих.
– Постараюсь запомнить, – с облегчением улыбнулась ей Леаттия, больше всего опасавшаяся, что Санди выберет для себя роль чопорной, придирчивой зануды.
– А еще постарайся понимать намеки, – подмигнула травница. – Пока не прибыли охранники и горничные, мы вполне можем погулять.
– Ты очень плохо знаешь моего друга, – ухмыльнулся в ответ на это предложение Джар, – если на самом деле считаешь, что он первым делом не привел сюда охрану, лично не расставил вокруг имения шатры-невидимки и не растянул между ними охранную сеть. Но по саду можете гулять сколько угодно, близко к дому они не подходят.
– И после этого он предлагал мне спрятаться в надежной крепости! – Леаттии вдруг стало смешно и так легко, как не было со дня гибели отца.
С тех самых пор как она сообразила, что у них с матерью не осталось больше ни одного человека, способного заступиться в трудную минуту. Как ни странно, но Кайора, несмотря на детское восхищение, защитником она никогда не считала и только теперь начала понимать почему. Его браслет только притупил ее сообразительность и чувство справедливости, но не мог искоренить тех душевных качеств, которые всегда были присущи всем урожденным Брафортам. Честность, преданность, сострадательность и доброту.
– Раз ты так говоришь, значит, не согласилась, – прищурясь, сделала правильный вывод Санди. – И в таком случае я намерена преподать тебе первый урок. Каждая девушка должна знать, как избежать мелких пакостей, какими могут испортить ей настроение и платье завистливые змейки, убежденные, что все мужчины должны смотреть только на них.
– Матушка мне об этом говорила.
– Не сомневаюсь. Но тогда ты была невестой герцога и любая из гостий Кайора даже за самую маленькую подстроенную тебе гадость могла получить очень суровое наказание. Да и нанятые им соглядатаи следили в оба.
– То есть я пять лет жила в клетке, – горько усмехнулась Леа, – но и близко об этом не подозревала. Ну тогда рассказывай, с чем мне придется сражаться.
– Сначала скажу про клетку, – испытующе глянула на нее травница. – Мы все с рождения живем в клетках, только невидимых, и никогда о них не задумываемся. Да и нет в том нужды. Ведь самая первая клетка – материнская любовь и забота – самая теплая, приятная и надежная. Она будет с нами всю жизнь, даже тогда, когда уже уйдут за грань родители. Ведь останется построенный ими дом или посаженный сад, вложенные в руки умения или жизненный опыт. И воспоминания, которые помогут преодолеть жизненные трудности. Вторая клетка – всеобщие законы, правила и порядки, и тех, кто пытается их обойти, не ждет ничего хорошего. Презрение и отторжение, а зачастую даже строгое наказание. Ну и еще много других клеток, в которые мы входим добровольно или случайно, ненадолго или навсегда. Привязанности, дружба, любовь, ремесло или призвание. Совершенно свободен от клеток только живущий в лесу дикарь, но и он сам строит для себя границы, которые старается не покидать. Я не стала бы об этом говорить, но сейчас все мы в одной клетке и влезли в нее добровольно, по велению души. И я не собираюсь из нее выходить.
– Спасибо, Санди, я поняла. – Графиня смахнула со щеки невольную слезинку и попыталась улыбнуться. – А теперь поясни про подпольную борьбу.
– Как мне намекнул ваш друг, – откровенно глянула на нее знахарка, – у тебя очень мощная защита, и это меня беспокоит. Не слишком ли пострадают шутницы, которые умеют очень ловко опрокидывать варенье и взвар на чужие наряды или даже прически?
– По-моему, – резко остановился направлявшийся к выходу маг, – за такие подлые шуточки никакое наказание не будет чрезмерным.
В его голосе слышалась ярость ледяных буранов, и в этот миг Леаттия ни за что не поверила бы, что когда-то Джарвис был безропотным белым магом.
– Я с тобой полностью согласна, племянник, – мягко улыбнулась ему Санди. – И волнует меня вовсе не здоровье спесивых злючек, а репутация племянницы. Ведь если слухи свяжут ее с парой-тройкой таких случаев, то ярлык ведьмы приклеится к девочке раз и навсегда.
– За это не волнуйся, – не выдержала Леаттия. – Я постараюсь запомнить все твои советы и не попадаться на пути девиц с чашками и тарелками. И кроме всего, отец немного учил меня бою на кинжалах, и хотя я давно забросила эти занятия, но уворачиваться от нечаянных ударов все же умею.
Рассказывать, что еще ни разу ни одного хранителя не заподозрили в умышленном нападении, она не собиралась никому. Как и об особенностях своей защиты, не имеющей ничего общего с ведьминскими трюками.
– К тому же, – сурово добавил Джар, – я постараюсь далеко от нее не отходить, и в любом случае все подозрения падут на меня как на неопытного мага.
– Это тоже не лучший выход, – буркнула вслед ему знахарка и подмигнула хранительнице: – Так мы идем в сад? Мне хочется погулять под цветущими яблонями, пожевать горьковатых лепестков и умыть в не просохших от росы цветах лицо. Эти небольшие радости надолго возвращают мою душу в безмятежные времена детства.
– Идем, – встала со стула Леаттия, с огорчением признавая, что сама она даже не имеет представления, каковы на вкус яблоневые лепестки.
Часа через три, неторопливо поднимаясь на заднее крылечко старинного каменного домика с башенками, балконами и террасами, девушка была искренне благодарна травнице за настойчивость. Прогулка и в самом деле оказалась восхитительной и подарила море удовольствия и покоя.
До этого дня Леаттии никогда не приходилось часами бродить по молодой травке, обнимать тяжелые ветви, усыпанные пышными бело-розовыми гроздьями, задыхаться от нежного аромата, чуточку напоминающего запах роз. И не видеть вокруг ничего, кроме бесконечного синего неба и могучих яблоневых стволов, увенчанных шапками цветов, сливающихся с плывущими вдали облаками.
И неназойливые рассказы Санди, перемежающиеся маленькими лекциями о целебных травах, которые знахарка с удивительной сноровкой отыскивала под кустами и на берегу ручья, привольно извивающегося по саду, ничуть не испортили ощущения праздника.
– Судя по всему, вы прекрасно погуляли, – встретило бредущую по коридору графиню замечание Эгриса, обнаружившегося в столовой с распахнутыми настежь дверями. – И мы тоже. Присоединяйтесь, а то все съедим.
Магистр сидел за накрытым столом и безо всякого стеснения поглощал пахучий весенний травяной суп, оторвавшись, лишь чтобы сделать это приглашение.
– Надеюсь, нам останется хоть немного, – пошутила Санди, – пока мы положим травы.
– Не успеете, – пригрозил Эгрис.
Однако через полчаса, когда, переодевшись и приведя в порядок прическу, в которой обнаружилась целая горсть лепестков, девушка появилась в столовой, еды на блюдах и супа в супницах оставалось еще на полдюжины едоков.
Санди и Джар уже были здесь, и тетушка, как-то незаметно взявшая на себя роль хозяйки, подливала и подкладывала мужчинам все новые порции.
– Обедайте плотнее, ваша милость, – посоветовал магистр, одним взглядом захлопнув резные створки дверей. – В наших планах произошли небольшие изменения.
– Какие? – насторожилась Леа, замерев возле стула чуткой струной.
– Ничего страшного, просто герцог Овертонский, как обычно, устраивает весенний бал дебютанток. Приглашения уже разосланы, нам удалось достать одно, для вас. Джар идет как спутник, а вот приглашать тетушек и компаньонок тут не принято. Считается, что родственнику и самому под силу усмотреть за сестрой, кузиной или племянницей.
– Свиньи, – в сердцах выругалась Санди.
– Согласен, – засмеялся магистр, – но мы все же придумали выход. Ты пойдешь со мной, мне пришлет приглашение придворный маг. Но нужно торопиться, бал через пять дней, а туда, даже если очень спешить, в обычной карете придется ехать не менее шести суток. Поэтому Джару с Элайной придется первую половину пути проделать в сфере. Отправитесь сегодня же, как только стемнеет, чтобы никто не заметил. Неподалеку от маленького хуторка на опушке леса будут ждать лошади с кучером и охрана, маячок я им выдал. Ну а Санди пойдет со мной прямо сейчас, мы уже сегодня должны быть в столичном доме, чтобы не вызвать подозрений несвойственной темным магам поспешностью. Все знают, что балов мы не любим и мчаться ради них сломя голову никогда не станем.
– Эгрис, – наконец опустилась на стул Леаттия, – я только одного не понимаю, зачем нам нужно непременно попасть на этот бал?
– Чтобы не остаться в неугодных, – пояснила вместо магистра Санди. – У герцога три сына, и он не желает, чтобы в его дом случайно или нарочно проникла недостаточно знатная или добродетельная девица. Поэтому заставляет своих секретарей очень тщательно проверять списки и вычеркивать всех, кто замечен в каком-нибудь скандале. Особенно он рассвирепел после того, как наследника попыталась прибрать к рукам красотка, от которой за измену отказался жених.
– Ну, эта история довольно темная, – буркнул Джар. – Слухи утверждают, что наследник и был тем любовником, из-за кого расстроилась свадьба. Но он не стал за нее заступаться, и ее родителям не удалось ничего доказать.
– Как интересно, – отодвигая суп, задумчиво протянула Леа и положила на тарелку несколько румяных гусиных колбасок, в дорогу лучше поесть поплотнее. – А у меня сейчас знатный титул?
– Разумеется, – довольно кивнул глава гильдии. – Старинный графский род Габрони достаточно высок по положению и ни в чем неприглядном не замечен. Но, к сожалению, за последние полсотни лет сильно обеднел и потерял почти все поместья и ореховые рощи. Остался лишь фамильный замок, в нем живет затворником ваш двоюродный дядя. Старик давно не в себе и не желает признавать своей родни, а ни у кого из родственников нет денег, чтобы начать против него тяжбу. Но теперь, когда вам отписал наследство двоюродный дядя по бабушкиной линии, Элайна может рассчитывать на очень хорошую партию.
– Лишь бы они на меня особенно не рассчитывали, – прожевав колбаску, с тяжелым вздохом проговорила хранительница. – Избавляться от слишком настойчивых кавалеров я не умею совершенно.
– Как же ты тогда их рассмотришь? – озадаченно уставилась на «племянницу» Санди.
– Не знаю, – слегка слукавила девушка, – но очень упорные мужчины меня пугают… Я не верю, что можно с первого взгляда рассмотреть в человеке хоть что-то, кроме внешности. А это у знатных господ не самая веская причина для немедленной помолвки.
– Ты меня успокоила, – одобрительно кивнул Джар. – А неугодных тебе ухажеров я беру на себя. По дороге обсудим условный жест, а сейчас мне нужно приготовить сферу. В этом месте источник далековато, а кристаллы еще понадобятся.
– Что такое сфера? – задала Леаттия вопрос вставшим из-за стола сотрапезникам и невольно затаила дыхание, ожидая, кто из них будет отвечать.
В том, что Санди выручает магов, когда те не желают что-либо объяснять, девушка почти убедилась. Но теперь ей было интересно, насколько посвящена травница в сокровенные тайны друзей.
– Это повозка, созданная с помощью магии, – немедленно ответил глава темных магов, и девушка почувствовала облегчение.
Когда маги вдруг начинали скрытничать, у нее почему-то без видимой причины портилось настроение, хотя Леа отлично понимала, как много в гильдии тайн, которые не положено открывать чужим.
– Ты на такой уже ездила, – добавил Джар, внимательно поглядывая на ученицу. – Когда нужно, она может стать лодкой, кораблем или каретой. И даже летающей повозкой. Все зависит от количества вложенной энергии.
Немного подождал, не будет ли еще вопросов, и ушел. Магистра с Санди к этому моменту в столовой уже не было, они растаяли в портале.
Леаттия еще несколько минут посидела за столом, раздумывая, чем заняться до заката, и, наконец решив разобраться с одеждой, побрела в свою комнату, смутно сожалея, что ей так мало довелось пожить в этом безмятежном местечке, заметенном цветочными сугробами.
В дверь аккуратно постучали, когда графиня уже успела собраться, переодеться в дорожное платье и в раздумье изучала раскрытый кошель, в который несколько дней назад на бегу ссыпала из шкатулки оставшиеся драгоценности и милые сердцу безделушки. Все то, что прочно привязывало память к прошлому, где мир еще был крохотен и надежен, а родители молоды, веселы и бессмертны.
– Войдите, – по привычке с холодной учтивостью откликнулась Леа и, подосадовав на саму себя, спросила мягче: – Кто там?
– Это я. – Джарвис замер на пороге, словно раздумывая, стоит входить или лучше уйти. – Чем ты занята?
– Решаю неразрешимый вопрос, – невесело скаламбурила девушка, – что делать с украшениями и памятными вещицами? Оставлять здесь не стоит, вряд ли я снова вернусь в этот дом, а таскать с собой не совсем удобно. Я уже жалею, что не оставила их в замке, но не хватало времени спрятать в тайник.
– В замке они не были бы в безопасности, – сел напротив маг. – Мы получили послание, что новый придворный маг Кайора облазил с амулетами и подвал, и склеп, и даже чердак.
– Пусть лазит, – в усмешке, чуть заметно тронувшей губы графини, неожиданно проскользнуло ехидство, и она не сочла нужным его скрывать, – ничего он не найдет. Тайник защищен не магией, а хитростью. Но даже если маг его и найдет, то не получит от тех вещей никакой пользы.
– Надеюсь, ты права, – не стал спорить маг. – А эти вещицы можно сдать на хранение Бензору. Все равно надевать их не придется. Эгрис готовит для тебя украшения с особой защитой.
– Тогда забери. – Решительно завязав шнурок, Леа подвинула кошель с украшениями учителю и перевела взгляд на мешочки с золотом, остатки некогда огромного состояния. – А деньги?
– Тоже сюда, я отдам Санди. Будешь ей говорить, если понадобится какая-то безделушка. Но все необходимое покупаем мы с Эгрисом, по его указу тебе открыто неограниченное пользование казной гильдии.
– Но это же… – От растерянности хранительница не смогла найти нужное слово. – Так же нельзя! Ваши друзья… собратья, или как вы друг друга зовете, будут против!
– Все наши коллеги – люди весьма небедные, – усмехнулся маг, небрежно сбрасывая кошели в знакомый Леаттии серый мешок, – и не волнуются о судьбе золота, которое в виде взноса сдают в казну. Кроме того, все знают, сколько выгодных контрактов и сделок находит Эгрис для гильдии и как много времени отдает этому делу. А ты уже сделала для нас много больше, чем все они вместе взятые, и глава найдет, что сказать тому дураку, который позволит себе усомниться в верности его решения. Хотя я уверен, что в Гайртоне таких нет. А теперь давай сюда свои узелки, это зачарованный мешок, его нельзя украсть или потерять. Но утопить или уронить в пропасть вполне возможно… если будет нужно.
– Понятно, – спрятала вздох Леаттия, не желая даже представлять, какое несчастье должно случиться, чтобы ей пришлось бросать с моста свою одежду.
Серая сфера ждала их на балконе, сливаясь с быстро наступающими сумерками, и девушка уже привычно нырнула в невысокую дверцу. Устроилась в удобном кресле и с огорчением оглянулась на притихший дом, всего за один день взявший в плен ее сердце.
– Не расстраивайся, – попытался подбодрить ученицу севший впереди Джар, – никто не станет забирать у тебя это имение. И все другие, которые тебе понравятся.
– И вот это меня пугает больше всего, – само сорвалось с языка хранительницы горьковатое признание.
– Я понимаю, – немного помолчав, с неожиданной теплотой произнес маг, – и тоже на твоем месте искал бы подвох. Но ты ведь умная девушка и догадываешься, какая ценность для гильдии твой дар. Ну не дар, а особенность… не знаю, как назвать. И за нее тебя будут носить на руках и сдувать пылинки, потому что нам страшно даже представить, каким будет мир, если закроются источники. Поэтому не стесняйся, если тебе что-нибудь нужно, гильдия сделает все.
– Тебе… кто-то велел мне это сказать? – Леа затаила дыхание, словно ступая на тонкий лед.
– Нет. Да и не исполняют темные маги моего уровня ничьи приказы, – хмуро отозвался он. – Но я и сам умею делать выводы. И слишком давно дружу с Эгрисом, чтобы не понимать с первого взгляда его намерения.
– Но ведь он темный маг… а ты долго был белым.
– Белый маг в моем представлении, – по голосу Джара чувствовалось, что он улыбается, – это как бы яйцо. И оно долго созревает, а потом вылупляется темный или черный птенец. А некоторые так и остаются навсегда в яйце.
– Боюсь, – горько усмехнулась хранительница, – я тоже яйцо.
– Я бы так не сказал, – посерьезнел маг. – Ты уже вылупившийся птенец, причем очень редкий, снежно-белый. Хотя я долгое время считал тебя просто легкомысленной бабочкой и теперь рад, что ошибался. Спасать бабочек – не самое приятное занятие. Извини.
– Ничего, я и сама теперь понимаю, что именно бабочкой эти годы и жила. И больнее всего понимать, что родители отдали жизнь ради того, чтобы я прозрела, – вздохнула Леа и вдруг решила приоткрыть учителю краешек тайного знания: – Ведь только после смерти матери я могла стать полноправной хранительницей, и после этого действие браслета должно было исчезнуть. Жаль, что мать не догадывалась о более простом способе, она изобрела бы, как нечаянно показать мне истинное лицо жениха.
– Не думай об этом, – оглянувшись, внимательно уставился на ученицу маг. – Забывать не нужно, да и не удастся. Но можно не держать это постоянно в уме и напрасно не терзать себе душу. Ты ничего не в силах изменить, и никто не в силах. Просто скажи им спасибо и живи. Подарив тебе свободу, взамен мать передала нелегкую ношу хранителя, и я пока даже не могу ясно представить всех трудностей этой обязанности. Но точно знаю одно – их немало и в одиночку ты не справишься. Эгрис это тоже понимает, потому и делает все, чтобы тебе помочь. Могу даже сказать по большому секрету – он просто локти кусает, что не догадывался прежде о ваших способностях или умениях. Иначе уже давно потихоньку заменил бы Кайора на преданного гильдии человека, и сейчас не о чем было бы волноваться.
– Но… – нерешительно запротестовала Леа и смолкла задумавшись.
Действительно просто, но не совсем понятно, как бы этот новый Кайор обошелся с ней. Продолжал бы изображать с нетерпением ожидающего свадьбы жениха или постепенно отстранился, отпустив ее на волю? Не стало бы это ударом для влюбленной глупышки? А если бы все же решил жениться и когда-нибудь, лет через тридцать, она бы внезапно с ужасом поняла, что замужем за совершенно чужим ей человеком и исправить уже ничего невозможно? И такой ли бескорыстной была бы помощь Эгриса? И искренна ли сейчас? Или он все же понимает, что может сейчас хоть осыпать Леаттию золотом, но если она вдруг поймет, что темная гильдия недостойна источника, то закроет его, не поколебавшись?
– Ты так долго сердито сопишь, – Джар повернулся к ученице вместе с креслом и пытливо вгляделся в ее лицо, – что мне становится тревожно. Что такого страшного я мог сказать, что ты начала делать мрачные предположения?
– Пытаюсь представить, какой стала бы моя жизнь, если бы Эгрис подменил Манреха, – честно призналась Леа и тихо добавила: – Трудно быть только что вылупившимся птенцом, не знающим, кому можно доверять, а от кого нужно бежать. Но ты прав, надо держаться. Я и стараюсь, но слишком быстро перевернулась моя жизнь и все стало другим, неправильным и незнакомым.
– Ну, некоторые вещи остались прежними, – хитро ухмыльнулся маг. – Например, учитель алхимии и зельеварения. Ну-ка, расскажи мне о чудесных свойствах корней злостного сорняка, с которым упорно борются все огородники. Кстати, как его зовут?
– Пырей, – само всплыло в памяти графини название, и она начала уверенно перечислять лечебные свойства бросовой, казалось бы, травки: – Опытный травник может сварить из его корней зелье от многих болезней, в голодные весны их можно сушить и молоть, как муку, и хлеб с ней будет сытным и целебным. А сок и настои корней поднимают слабых детей и возвращают молодость старикам.
– Хорошо, – довольно улыбаясь, похвалил Джарвис, память у хранительницы и в самом деле оказалась отличной, если она может без запинки пересказать задание, выученное почти полтора года назад.
Их уроки прервались сразу после гибели отца Леаттии.