В дверь стучали, Леа ясно слышала сквозь сон этот грохот, но отчаянно не желала окончательно просыпаться, открывать глаза и вылезать из-под теплого одеяла. Наоборот, пыталась залезть под него с головой и там затаиться, дожидаясь, пока у стучащего не кончится терпение.
– Лайна! – вдруг почти рядом раздался голос Джара, и девушка мгновенно проснулась, словно облитая холодной водой.
Приподняла голову и осторожно огляделась, ища взглядом нахального спутника. Но рассмотрела только сереющее небо за окном и стол с остатками ужина.
– У тебя десять минут, чтобы собраться, – произнес тот же голос откуда-то из-под потолка, и девушка недовольно нахмурилась.
Не нравились ей подобные шутки магов.
– Уже встаю, – огрызнулась она почти сердито, минуту полежала и нехотя отбросила одеяло.
Спорить со спасителями некрасиво, а с магами – еще и опасно.
Но пока поспешно умывалась и одевалась, ясно вспомнила о намерении мага выехать пораньше и начала понимать, что торопится он неспроста. И значит, зря бурчала, ее везут как королеву, заботятся и охраняют, а она еще и капризничать надумала. Нужно будет обязательно попросить у Джара прощения, некрасиво отвечать грубостью на заботу.
Снова стук раздался, когда девушка уже успела заплести косы и завязать платок, и на этот раз Леа бежала к двери бегом.
– Доброе утро, – поздоровался на харказском маг, коротко и выразительно глянул на Леа и первым вошел в комнату. – Вот эта женщина поможет тебе причесать волосы и собраться. Завтракать будем в другом месте.
Из-за его спины вышла невысокая пожилая служанка и вежливо поклонилась. Но в ее глазах не было ни капли тепла или расположения.
– Я уже собралась, – мигом приняв решение, кротко опустила взор Леаттия. – Вот мешок.
– Тогда идем.
Однако Джарвис двинулся не к выходу, а к окну, взмахом руки распахнул створки и кивком позвал беглянку. Графиня покорно шла за ним, догадываясь, что никаких вопросов сейчас задавать не следует.
За окном мелькнула непонятная тень, придвинулась вплотную, загородив бледное зарево рассвета, и оказалась темным лакированным боком повозки. На этот раз она снова была похожа на лодку, только с крышей, и Леа уже почти не удивилась ее преображению. Но, подойдя к окну, замерла в нерешительности, не понимая, каким образом туда попасть. Все сомнения решил Джар, просто подхватив ее на руки и посадив на подоконник ногами в сторону повозки.
Девушке ничего не оставалось, кроме одного: набраться храбрости и сползти в ставшее довольно узким и тесным нутро волшебной лодки. Кресла на этот раз стояли чередой, и графиня благоразумно выбрала заднее. Джар молча сунул ей под ноги мешок, скользнул на переднее сиденье и задвинул дверцу. А через миг лодка уже летела вверх, и в довольно широкие боковые оконца врывались первые лучи всходящего солнца.
Некоторое время они сидели молча, потом маг оглянулся:
– Ничего не хочешь спросить?
– О чем?
С вечера, устроившись на непривычно жесткой кровати, Леаттия уснула не сразу. Довольно долго она размышляла обо всем, о чем не успела подумать, получив записку и сделав решительный шаг в никуда. О том, как будет жить дальше, что значат слова спасителя про выбор и зачем она могла понадобиться темным магам. Ведь не стал бы просто так глава гильдии спасать хоть и знатную, но небогатую и, как выяснилось, весьма наивную девицу? Не зря же Джар все время подчеркивает, что бесплатно они никому не помогают и ничего не делают.
– Ну… хотя бы о той наглой служанке. По-моему, тебе не понравилось выбранное для нее наказание.
– Если бы я сказала, что не понравилось, ты ведь не повернул бы лодку, чтобы возвратиться и простить ее? – приподняла бровь Леа.
– Нет, – помолчав, ответил маг и нехотя пояснил: – Нельзя так резко менять свои решения. Но это не значит, что ты должна думать так же, как я.
– А я и не думаю так же. Но это ваши земли, вы устанавливаете здесь свои порядки и назначаете поощрения и наказания. И я не имею никакого права подрывать ваш авторитет.
– Понятно. – В голосе Джара явно слышалось разочарование, и Леаттии стало интересно, что именно он собирался выяснить таким способом?
Насколько она справедлива и добра или нечто другое? Но во всех случаях он ее явно проверял, и вот это совершенно не понравилось бывшей графине. Незачем устраивать ей испытания, не для того она перечеркнула прошлое, бросила все, что у нее имелось, и сбежала куда глаза глядят. Причем – вовсе не ее собственные. Но говорить об этом прямо – не самый здравый поступок, сейчас ей лучше всего вести себя поосмотрительнее, побольше помалкивать и ждать прибытия в Гайртон. Там все станет понятнее, не зря же глава гильдии так спешил оказаться в родном городе.
– Тогда я расскажу о главных законах жителей нашего города, – хмуро предложил маг. – Тебе придется там пожить… пока не знаю сколько. Главных правил всего три, но мы соблюдаем их очень строго и нарушаем только в исключительных случаях. И первое – к башне мага нельзя даже приближаться. Впрочем, почти у всех растут вокруг колючие кусты. И, разумеется, нельзя звать мага, когда он занят в башне делами, кричать или стучать. Тем более бросать камушки или шишки.
– Ясно, – кротко кивнула Леа, а чего тут не понять?
Даже когда делаешь в пробирке самую простую смесь, может отвлечь и вызвать ошибку любая мелочь, чужие шаги, окрик или шорох, а магистры творят необычные зелья.
– Я и не сомневался, – усмехнулся маг язвительно и на миг стал похож на алхимика Белгосто. – Второе правило – темные маги не любят в доме чужих, и даже если его домочадцы будут тебя приглашать, следует отказаться. Больше того, у нас даже приветствовать друг друга на улице не положено, если на это не получено разрешение.
– Просто ходите молча, как незнакомые? – заинтересовалась девушка.
– Просто, – передразнил Джар, – маги ездят в повозках или на лосях. А если бесцельно бродят вокруг дома или по аллеям – значит, обдумывают какой-то опыт или задание, и лучше им в этот момент не мешать. Ну и третье правило. Кроме меня и Эгриса, ни у кого ничего брать нельзя, ни еду, ни питье. Даже стакан воды у какой-нибудь милой девочки. Домочадцы темных магов живут скучновато и любят подшучивать над чужими. А тебе превращение в гигантскую жабу может очень не понравиться.
– Почему именно в гигантскую? – недоверчиво нахмурила лоб Леаттия.
– Я думал, ты спросишь, почему в жабу, – насмешливо фыркнул маг. – Но с огромной все просто. Магия, конечно, может за несколько секунд испарить из твоего тела половину воды и сделать тебя вдвое легче, но человека такое убивает мгновенно, как молния. Можно добавить воды и животного белка, но это тоже убивает. Поэтому, если маг не желает навредить здоровью живого существа, он должен сохранить его вес в неприкосновенности.
– Это я знаю, – отмахнулась Леаттия и, не заметив промелькнувшего в глазах мага изумления, пояснила: – Просто, когда ты так сказал, мне представилось нечто величиной с лошадь. Ну а почему в жабу, я догадываюсь. У нас с ней строение скелета и костей конечностей совпадает.
– Все верно. – Джар задумчиво кивнул. – Достаточно заклинанием заставить человека согнуться и опуститься на корточки, потом изменить ему цвет и плотность кожи… или просто навести иллюзию, и все увидят жабу.
– Но разве это не сложное заклинание? – засомневалась графиня. – Мне казалось, детям такое не под силу.
– Домочадцы бывают разные, – усмехнулся маг. – У одних живут в доме ученики, у других жены и родственники – тоже одаренные. А у некоторых дети подросли и осваивают ремесло отца. И иногда очень даже успешно. А заклинания наказания – превращения в жабу или дерево – мы часто закладываем в амулеты, и их вполне можно купить в лавке.
– Но ведь у вас нет лавок?
– В нашей части Гайртона, на правом берегу Хаоро, нет. А на левом, восточном берегу, сразу за мостом – большая рыночная площадь, и там есть все.
– На картинках не было восточной части, – припомнила Леа.
– Там живут бездарные… обычный город. Но по закону магов дома они могут строить на любом свободном месте, а всевозможные шумные, грязные кузни и мастерские – только на южной окраине. Там постоянный ветер из ущелья, и он относит дым в сторону. Больше у тебя нет вопросов?
– Только один, – решилась Леа. – Если вы так не любите гостей, то почему ты позвал нас с Санди?
– Ну, во-первых, у меня дом довольно просторный, по нашим меркам, я купил его у мага, у которого сначала была большая семья. А потом он решил переехать в дом поменьше.
– И что с ней случилось? – Леаттии живо припомнился собственный опустевший замок.
– Большие семьи имеют обыкновение таять. – В голосе Джара скользнула невольная печаль. – Дети строят свои дома или уезжают, а он не ужился с собственным сыном. Не ругался, нет, просто они маги, и каждому нужна собственная башня. Можно было построить вторую, но они решили продать дом и купить два поменьше. А я, наоборот, искал тогда большой дом.
Маг резко замолчал и отвернулся, и Леа с огорчением поняла, что совершенно случайно задела его за живое.
Больше она ни о чем не спрашивала. Устроилась поудобнее в кресле, отметив мельком его ширину и мягкие подушки, и задумалась о своем будущем. Оно до сих пор оставалось скрытым туманом неизвестности, и графиня даже приблизительно не могла предположить, какие планы вынашивают насчет нее маги Гайртона. Но планы, несомненно, были, иначе они сразу пояснили бы ей, на какой вариант можно рассчитывать. И поэтому нужно быть настороже, не зря ведь про темных говорят, что они ценят только тех, от кого можно получить какую-то выгоду.
– Лайна! Просыпайся! – упорно бубнил кто-то над ухом мужским голосом, вытаскивая девушку из сна, где было солнце, цветущий луг и кто-то родной, но смутно узнаваемый.
– Ну что ты портишь такой сон, – обиженно отмахнулась Леа, потом, просыпаясь, нехотя распахнула глаза и начала понимать, где находится.
Так и сидит в чудесной лодке, только рядом открыта дверца, и возле нее, держа в руках дорожный мешок, стоит весело ухмыляющийся маг.
– Сейчас дойдешь до своей комнаты и можешь спать сколько влезет, – терпеливо объяснил он, а заметив, что Леа уже смотрит на него вполне разумно, коварно добавил: – Если не хочешь узнать, чем кормят на завтрак у темных магов.
– Хочу, – честно призналась Леаттия и вылезла из лодки.
– Тогда иди за мной. – Маг отвернулся и направился к двери, а беглянка на минуту задержалась, с любопытством озираясь вокруг.
Как выяснилось, лодка остановилась не на дорожке и не на крыльце, а на втором этаже, на широком балконе без перил, судя по всему, как раз для этого и предназначенном.
А картинки в альбоме все же слегка лукавили: деревья, вольготно разбросанные по окружающей дом лужайке, оказались хоть и высокими, но не гигантскими. Просто домики, чьи башни и замысловатые флюгера изредка возвышались над кронами, были намного меньше, чем привычные Леаттии городские особняки Югрета.
Больше ничего интересного сверху рассмотреть не удалось, и графиня направилась к распахнутой настежь двери, за которой виднелась небольшая, довольно скромно обставленная комната. Когда девушка переступала порог, ее на миг окатило жаром, но это ощущение сразу исчезло. Зато остался очень заинтересованный взгляд мага, следившего за ней из глубины комнаты.
– Ты меня проверяешь? – начала сердиться графиня.
– Не тебя, – покачал он головой, – а твои странные способности.
– Никаких способностей у меня нет, – холодно процедила беглянка, на миг выпустив наружу фамильную гордость дочери герцогов Брафортских. И сразу же спохватилась: – Неужели ты до сих пор не проверил?
– Эгрис проверял, – неохотно пояснил Джарвис и отвернулся. – Идем, покажу твою комнату. Она на первом этаже, рядом с купальней. Еще там комната Санди, кухня и столовая.
– Понятно, – сухо отозвалась Леа, делая для себя вывод.
Раз сам он прилетает на второй этаж, значит, и друзья приходят туда же, и в таком случае ей с травницей на втором этаже делать нечего.
– Вот, – спустившись по скрытой между стен лестнице, открыл створку маг, и они оказались в широком коридорчике, куда выходило еще несколько дверей.
Распахнув одну из них, хозяин небрежно отправил туда магией знакомый графине мешок и показал на соседнюю угловую дверцу:
– Умывальня. Десять минут тебе хватит? Завтракать пора.
– Разумеется… – Леа невольно перешла на привычный суховатый тон, каким обращалась с чужими, и тотчас с досадой прикусила язык.
Но маг словно ничего не заметил, развернулся и спокойно направился к самой широкой, двустворчатой двери.
В мешке, кроме вещей Леаттии, оказалось два шелковых харказских одеяния и тонкий темно-синий батистовый платок с потайными узорами.
– Все ясно, – невесело усмехнулась беглянка, пряча обнову в пузатый вместительный шкаф, разгородивший комнату надвое – на крохотную спальню и такой же небольшой будуар. – Смуглянкой мне придется жить еще долго.
И это Леаттию не пугало, но прежде она все же собиралась выяснить тонкости договора, заключенного матерью с Эгрисом, и потому надела старое платье. В нем девушка почему-то чувствовала себя защищенной от всех бед, словно материнская любовь хранила ее через потертую ткань. И сама понимала, как наивны ее надежды на доброту темных магов, но продолжала верить в судьбу, как узник, еще не услышавший рокового приговора.
В столовой уже хлопотала Санди, и Леа едва не прослезилась, увидав ее худенькую проворную фигурку.
– Доброе утро, – улыбнулась та в ответ на приветствие. – Садись к столу, Джар уже испек пирог.
– Что, сам? – изумилась графиня и тут же вспомнила, как он рассказывал о своих умениях. – Ах да… я думала, у него есть служанка.
– С сегодняшнего дня даже две, – появляясь из боковой двери с большим блюдом, на котором были красиво разложены румяные кусочки пирога, насмешливо сообщил маг. – Санди будет поваром.
Графиня только молча кивнула, даже не собираясь спорить. Сама она и близко не представляла, чем топят кухонную плиту и с какой стороны режут пирог, не говоря уже о его приготовлении. Поэтому совершенно справедливо, если ей дадут работу попроще, пыль стирать, например. Это она хоть видела как делается.
Пирог оказался просто великолепным, намного вкуснее тех блюд, что принес вчера поваренок, и Леа невольно пожалела мага, вынужденного есть невкусную еду, когда сам отлично умеет готовить намного лучше.
– Извини, Джар, – невпопад сказала она и пояснила, глядя в изумленные синие глаза: – Я не привыкла так рано вставать, потому и ворчала.
– А я уже испугался, – пошутил маг. – Ты начала это говорить с таким видом, будто хотела обвинить меня в чем-то страшном. Например, в жестоком издевательстве над бедной служанкой.
– Нет, про нее я, к сожалению, даже не думала, – хмуро призналась графиня. – Тем более что все равно ничем не могу ей помочь. Да и не желаю, если честно. Не похоже, чтобы она раскаялась, скорее жалела, что попалась.
– Туда уже отправился Люций, он отвечает за те места, – произнес Эгрис, неизвестно когда очутившийся в комнате, и приветливо улыбнулся Леаттии: – Доброе утро, Лайна. Я пришел спросить, ты готова к разговору или сначала несколько дней отдохнешь, осмотришься?
– И сойду с ума от дум, – в тон ему добавила графиня. – Лучше поговорим сейчас.
– Тогда идем в кабинет, – поднялся с места Джарвис. – И Бензора позовем.
– Это мой друг, – пояснил Леаттии глава гильдии, – и помощник. Он обо всем знает, а кроме того, сильный маг и хранитель артефактов гильдии.
Леа кротко кивнула, не совсем понимая, зачем показывать ее хранителю этих самых артефактов, но начиная подозревать, что больше всего любознательным магистрам хочется разгадать тайну ее способностей, как сказал Джар. И пошла следом за магом покорно, не проронив и слова, как настоящая служанка.
Эгрис пришел последним и привел с собой сухощавого высокого мужчину с седыми волосами, но по-молодому живыми глазами.
Маги расселись вокруг большого стола и некоторое время молчали, рассматривая Леаттию так, словно до этого никогда не видели. А тоненькая темнокожая и черноглазая девушка сидела перед ними с безучастным, отрешенным видом, словно и на самом деле была бедной беженкой из Харказа.
– Я выполнил твой заказ, – хмуро произнес наконец Джарвис, не глядя на главу гильдии. – Привел в Гайртон девушку, о которой мы договаривались, в целости и сохранности.
– Можешь забрать свою награду, – так же пасмурно отозвался Эгрис и глянул на хранителя: – Бензор, отдашь ему мою синюю шкатулку.
Они снова смолкли, посматривая на Леаттию, но она так же упорно молчала, вспоминая слова отца. Если кому-то от тебя что-то нужно, дождись, чтобы он заговорил первым, тогда наверняка не ошибешься.
– Лайна, – наконец не выдержал глава гильдии, – ты ничего не хочешь спросить?
– Нет, – мягко отказалась графиня, помедлила и осторожно добавила: – А матушка не оставляла мне письма?
– Не оставляла, – странно посмотрел на нее Эгрис, – но дала свою книгу. Вот она.
Достал из-за отворота черного камзола маленький прямоугольный предмет, завернутый в темный траурный шарф, и бережно подал Леаттии.
– Спасибо, – хрипловато шепнула девушка, с трудом проглотив сжавшую горло боль. – А на словах?
– Сказала, ты сама все поймешь.
Леа едва заметно кивнула: все верно, так она и должна была сказать, если действовала не по принуждению и не вполне доверяла собеседнику, но знала, что их никто не подслушивает. Всего было пять вариантов ответа для такого вот скорбного крайнего случая, и все их Леа заучила еще лет в двенадцать. Ее родители знали, что однажды их налаженная, но ненадежная жизнь может резко измениться, и готовились к этому заранее. И письмо для нее есть, в книге, но прочесть не сможет никто, кроме нее.
Маги по-прежнему молчали, и их лица становились все угрюмее и разочарованнее, но беглянка никак не могла понять, чего они от нее хотят. И напрасно ожидала того выбора, на который намекал ей Джар.
– Я вам ничего не должна? – наконец прохладно осведомилась девушка, не выдержав этого упорного нежелания объявить ей свои условия.
– Нет, – сухо произнес Эгрис и скрепя сердце буркнул сквозь зубы: – Но с этого момента мы тебе тоже не будем ничего должны. Ни защищать, ни помогать.
– Поняла, – резко встала из-за стола графиня. – Значит, я немедленно ухожу отсюда. Джарвис, ты отдашь мне мои вещи?
– Да. – Мрачный как туча маг поднялся со стула и вынужден был идти следом за девушкой, стремительно мчавшейся вниз по лестнице.
Возле распахнутых дверей в ее спальню остановился, посмотрел, как графиня, вытряхнув из мешка на кровать все свое небогатое имущество, дрожащими руками неумело увязывает его в узел, и, яростно скрипнув зубами, вошел в комнату.
Захлопнул за собой двери, обошел кровать и встал напротив Леаттии так, чтобы его нельзя было не заметить.
– Принес? – на миг подняла она взор и тотчас опустила, продолжая воевать с упорными одежками.
Но магу и этого мгновения хватило, чтобы рассмотреть залитое слезами девичье лицо и до крови закушенную губу. Он рыкнул про себя, стиснул пальцы в тугие кулаки и досчитал до девяти, на большее не хватило терпения. А потом скрипучим, въедливым голосом алхимика Белгосто строго произнес:
– Леаттия Люсилия Гардез Брафорт! Вы неверно поняли условие задания, спутали компоненты и получили ложный результат.
Магией смел все имущество гостьи в шкаф, развернулся и направился к дверям.
– Я и без всего уйду, – хватая сверток с матушкиной книгой и ясно понимая, что идти ей некуда, всхлипнула Леа.
– Ты не слышала, что я сказал? – остановившись возле выхода, сурово осведомился маг, но девушка уже ничего не могла ни понимать, ни отвечать.
Давясь слезами и болью, лишь сейчас с предельной ясностью осознав, что она теперь осталась одна на всем свете и никому нельзя ни доверять, ни открывать родовых тайн, Леа пыталась протиснуться мимо него к двери. Ей хотелось только одного: уйти подальше, забиться в какую-нибудь пещерку или под куст и оплакать огромное, неизбывное и непоправимое горе, свалившееся на нее по вине проклятого Кайора.
– Леаттия! – Поймав девушку за плечи, маг тряхнул худенькое тело, и только в этот момент ощутил, как нещадно колотит ее начинающаяся истерика. – Леа!
Он не нашел ничего надежнее, чем прижать девушку к себе, мягко погладить по растрепавшимся волосам и незаметно послать успокаивающее заклятие, совсем слабенькое. Но графиня вдруг вспыхнула в его руках горячечным жаром, опалила лицо и руки угрожающим дыханием огня.
– Что ты пытался сделать? – вмиг приходя в себя, насторожилась она. – Подчинить? Соблазнить?
– Зачем мне это? – неожиданно оскорбился ошеломленно взирающий на нее маг. – Если бы мне это было нужно, я бы обошелся без всяких заклятий!
Посмотрел на побледневшую гостью, снова скрипнул зубами, отстранился и вернулся в комнату. Сел на стул, потер руками виски и глухо проворчал:
– Это успокаивающее заклинание, абсолютно безвредное. Я же еще и лекарь, привык так успокаивать пациентов. А у тебя начиналась истерика.
– У меня никогда не бывает истерик… – еще возражала Леаттия, но уже понимала, что ничего не может теперь сказать о себе с уверенностью, ведь четыре с половиной года она была не такой, как должна бы.
Страшное в своей ясности осознание глубины потери снова окатило ее волной обиды и непоправимости, и девушка горько всхлипнула.
– Предлагал я тебе отдохнуть несколько дней, – с досадой буркнул маг, – и только потом начинать разбираться в своих делах, так нет, заторопилась! Куда, спрашивается?
– Мог бы намекнуть… – прорыдала Леа. – Я вообще ничего о вас не знаю!
– Вот и узнала бы. – Он вздохнул еще тяжелее и, глядя в окно, нехотя выдавил: – Мы же темные маги. Темные… понимаешь? Я ведь тебе объяснял.
И говорил, и намекал, ясно припомнила Леаттия, вытирая платочком лицо. Про то, что они доброе утро или спокойной ночи не скажут без разрешения. И никогда не пойдут в гости, если хозяин дома не пригласит.
Интересно почему? Настолько ценят свое время или не любят, чтобы вмешивались в их дела? Так сильно, что приняли за самое главное негласное правило никогда не вмешиваться в чужие, пока их не попросят или не наймут?
И как тогда быть ей? Она ведь тоже не может просить, просто не имеет права, не зная, какую за это заломят цену. Но и идти некуда, это Джар верно сказал… хотя и ушла бы, если бы он не остановил. Против всех своих правил остановил, надеясь на ее рассудительность.
А откуда у нее взяться здравомыслию, он хотя бы подумал? Определенно нет, и значит, об этом нужно говорить открыто, так, как она никогда не умела, да и не должна была уметь. Стало быть, придется учиться, хотя все в душе бунтует против такой, несвойственной ей откровенности. Но иначе не выжить, и лучше сейчас переломить свою гордость, чем после кто-то сломает ее саму. И даже родовая защита не поможет, сунут в лохань – и варись как рак.
– Спасибо, – с трудом выговорила графиня и облегченно выдохнула, самый трудный первый шаг сделан. – Я, кажется, начинаю понимать. Но пойми и ты, ведь этот гад привез свой браслет, едва мне исполнилось пятнадцать. И с тех пор я жила, как муха под стаканом, ничего не видела, никуда не ходила, училась намного меньше, чем прежде, и лишь тому, что он считал необходимым. Я наизусть знаю признаки всех детских заболеваний, десяток колыбельных песен и полсотни сказок, которые можно рассказывать герцогским отпрыскам. А еще умею шить, вязать и вышивать детскую одежду, хотя вряд ли хоть одна герцогиня сама шьет рубашки своим малышам. Значит, меня просто занимали разными бесполезными делами, лишь бы не допустить к серьезным книгам и рассуждениям. Хотя я и думала с этим браслетом медленнее прежнего и как-то легкомысленнее, что ли… и поэтому, как ни обидно это говорить, но нужно признать честно, могла бы сейчас быть намного образованнее и умнее, чем есть.
Леаттия договорила, облегченно перевела дух и опасливо взглянула на внимательно слушавшего ее мужчину.
– Извини, – тяжко вздохнув, произнес он слова, которые так не любят говорить темные маги, – я действительно об этом не подумал. Просто очень хорошо тебя знал к этому моменту, ты действительно была несколько… легкомысленной и вопросы задавала обо всем подряд. И все время рассказывала, какой Манрех умный, справедливый и заботливый.
– Не напоминай, – прорычала девушка. – Я не ожидала от него такой подлости. Видимо, потому мать и считала, что я никогда не решусь сбежать. Интересно, как бы ты в таком случае исполнил контракт?
– Собирался пробраться в дом и увести тебя порталом, – еще говорил Джарвис, а в его уме уже созрело понимание, как сильно они с Эгрисом ошибались, выбирая запасным этот план. И почему в его успех не верила умирающая графиня Расельена Гардез Брафорт.
А еще – как близко в тот раз он был от провала.