Уже в начале 1990-х годов каждый высокий чиновник в республике имел свои вооруженные формирования, свои «карманные» национальные движения. Любая попытка кадровых изменений в республике преподносилась как национальная катастрофа для определенного народа. Наглядным примером служит попытка освобождения от занимаемой должности министра ВД республики Магомеда Абдуразакова в 1991 году. К началу сессии ВС РД, которая должна была рассматривать вопрос о ситуации с преступностью в республике, аварское национальное движение начало организовывать акции протеста, митинги перед Домом Правительства под лозунгом «Наших обижают!» Для этой акции в г. Хасавюрт насильственно был захвачен госавтотранспорт, в том числе и пассажирский, и колоннами пригнан на площадь Ленина. Организаторы этой акции беспрепятственно прошли в здание ВС ДАССР и на съезде народных депутатов выйдя на трибуну поставили ультимативное требование депутатам и руководителю Верховного Совета Дагестана МА. Магомедову: первым заместителем председателя ВС Дагестана избрать М. Алиева, бывшего секретаря ОК КПСС, хоть и поддержавшего ГКЧП, но аварца, а на должности министра ВД ДАССР оставить М. Абдуразакова, тоже аварца. Захватчики наказания не понесли, мало того, со временем активисты этой акции получили свое вожделенное в кабинетах экономической и политической власти в республике. Подобная позиция так называемых национальных движений полностью блокировала какие либо демократические преобразования в республике.
Очаг напряженности, локализовавшийся в селах Карамахи и Чабанмахи, к лету 1999 года почти таковым не являлся. Это был анклав местных жителей, которые не вмешивались в общественно-политическую жизнь республики, и жили своей жизнью. Изолировались от бандократии, вели свое хозяйство, от государства не требовали ни пособий, ни пенсий, продавали свою сельхозпродукцию в разных регионах России — благо земля там плодородная, а жители сами труженики. Этот анклав организовал у себя центр по реабилитации наркоманов, об успехе которой говорили в республиканской прессе, лечили всех, кто к ним обращался. На одном из мероприятий руководитель администрации Буйнакского района сам признал, что последние два года преступность в этих селах на нулевом уровне, что в этих селах нет проблем с различного рода выплатами и пенсиями (жители сами отказались от них). Это потом, после «операции по ликвидации» стали приписывать им и убийство прокурора, и убийство руководителя администрации. Причем, бездоказательно, общими фразами. Кроме того, эта община проводила колоссальную работу в республике по примирению сторонников традиционного Ислама и «ваххабитов». Были там и радикалы, однако превалировала умеренность, ведь в любом движении есть весь спектр представительства. Было в селе медресе, где любой желающий дагестанец мог получить знания об Исламе. Физическая, боевая подготовка входила в программу обучения как элемент общего развития. (Да и на фоне всеобщей криминализации республики, где у каждого чиновника свои бандформирования, не иметь оружие становится глупостью). Все проблемы, возникающие с общиной, решались на основе переговоров с представителями власти. За последние два-три года с общиной встречались как представители местной власти, так и гости Москвы. Министр ВД РФ Сергей Степашин после встречи с ними был доволен порядком в этих селах, с улыбкой на лице сказал: «Нормальные ребята!». Руководитель Совета Безопасности РД Герой России Магомед Толбоев неоднократно посещал эту общину. («Дайте мне истребитель, я сам хочу заняться решением этой проблемы!» — скажет он в эфире «Эхо Москвы» позже). Да, они выражали недовольство руководством республики, да, они критиковали экономическую политику правительства Дагестана и видели спасение лишь в Исламе. Другой альтернативы и не было в республике. «Никогда еще в Дагестане размах воровства государственных и общественных средств и личного обогащения не достигал таких размеров, как сегодня… Никогда еще разрыв между богатыми и бедными не достигал таких размеров, как сегодня… Я вижу только одну законную судебную инстанцию — Шариатскую» — писал Н. Хачилаев. То, что российский закон, российская судебная система что-то изменит, не поверит даже дошкольник. Отчаяние людей дошло до того, что лишь на Всевышнего осталась вера и надежда. Тем более, каждый мусульманин обязан каждый свой вдох и выдох посвятить Исламу, жить мечтою о Шариатских законах, о Шариатском режиме. «Нам не нужен Шариатский режим, мы против Шариата» — это утверждения людей не принявших Ислам душой, заблуждающихся в силу своей недостаточной религиозной грамотности, или откровенных врагов Ислама. Другое дело, — как и какой ценой идти к этому режиму, какими методами устанавливать исламский порядок…
Когда начались события в Цумада и в Ботлихе, руководитель общины карамахинцев отмежевался от радикального крыла исламистов, вторгшихся в Цумада, осудил это вторжение и сказал, что они нарушили два основополагающих принципа Шариата своим вторжением. О поддержке не было и речи.
По некоторым данным, начиная с апреля-мая 1999 года от имени имамов мечетей, руководителей джамаата различных сел и районов Дагестана Шамиль Басаев получал письма, в которых дагестанцы просили поддержки в борьбе с коррумпированным руководством в республике. Возможно, авторами этих писем были вовсе не имамы и не представители джамаата…
С июня 1999 года в некоторые села Цумадинского и Ботлихского районов приходили представители дагестанских исламских радикалов из Ичкерии с просьбой поддержать в предстоящем вторжении исламистов. «К мирным жителям у нас не будет никаких претензий, мы должны выступить против власти» — говорили они. Почти везде им отвечали: «Вы начинайте не с нас, начните где-нибудь в другом месте, нас оставьте в покое» или: «Власть не здесь, в горных аулах. Начните с Махачкалы, тогда вас поддержат все».
Накануне вторжения Хаттаб встретился с Надиром Хачилаевым. Просил поддержку в Новолакском направлении, на что Надир ответил: «Вы можете пройти через Новолакский район только через трупы моих людей. Будем сражаться до последнего!», из-за чего вынужден был уйти из Чечни. «Ш. Басаев обвинил Надира Хачилаева, депутата Госдумы РФ, находящегося в федеральном розыске и скрывающегося от правосудия на территории Чечни, в нежелании оказать помощь «братьям по оружию в трудной ситуации» и рекомендовал ему начать боевые действия с федеральными войсками, находящимися в РД, или немедленно покинуть Чечню» (сайт «Республика Дагестан»).
Что же касается Ботлихского района, то этот район отличался особо дружескими, братскими отношениями с Ичкерией. Родственные связи прямо таки интегрировали Ботлих и приграничные чеченские районы. В прошлую войну более 12 тыс. чеченцев нашли приют в Ботлихе, в том числе и семьи некоторых полевых командиров. Не было семей, которые не приняли бы беженцев из Ичкерии. У некоторых гостили по 15–20 человек. Росло и взаимовыгодное экономическое сотрудничество — чеченцы по воскресеньям на ботлихский рынок привозили лес, стройматериалы, топливо, которые можно было приобрести намного дешевле, чем по рыночной цене, установившейся по Дагестану. Кстати, о готовящемся вторжении на Ботлих первыми предупреждали своих партнеров именно торговцы. Как и все другие источники, и этот источник информации остался без соответствующей оценки властями.
В то же время, чувствуя неизбежность кровопролития, некоторые представители власти в Дагестане весной 1999 г. попытались вступить в контакт с амиром Багаудином и с Надыром Хачилаевым, вынужденным прятаться от розыска после лишения депутатского иммунитета Госдумой РФ. Гарантировалась неприкосновенность, предлагалось вернуться в Дагестан. Однако их обманывали так часто, что доверять очередной раз было равносильно самоубийству. Во время майских событий 1997 года в Махачкале и Председатель Госсовета РД Магомед-Али Магомедов, и министр ВД РФ публично гарантировали Надыру Хачилаеву прекращение уголовного дела по захвату Дома Правительства РД. А если продолжили уголовное дело, — надо было его вести в причинно-следственном аспекте, с глубоким анализом действий власти, правительства Дагестана. Ведь без каких-либо причин, без солидного на то основания люди не поднимут оружие, не пойдут на отчаянные действия?
Нас посетила родственница. У нее сын служит в ОМОНе. Завязывается беседа на тему дня.
— Эти «ваххабиты» ничего общего с исламом не имеют, чего с ними церемониться! Будут они нас учит, как нам жить! Будто мы не мусульмане.
— Не совсем так. Они мусульмане. Другое дело, можно не со всем соглашаться, о чем они говорят.
— Какие же они мусульмане, если они утверждают, что сын может на родной матери жениться?!
— Если даже они так утверждают, это не повод, чтобы драться. Просто не выходить замуж за собственных сыновей и все! Не надо морду бить друг другу. Я готов голову на отсечение дать, если они так утверждают. Они не могут так утверждать, Ислам запрещает родственный брак ближе, чем с двоюродным братом или сестрой.
— Как же они не утверждают так, ведь все об этом говорят!
— Ты отрицаешь, что иногда большинство оказывается обманутым, дезориентированным? Для меня не может быть мусульманином человек, который проповедует такие принципы. Точно так же, как человек, причастный к изготовлению и распространению наркотиков, к похищению человека с целью выкупа. «Ваххабит» ли торгует наркотиками или атеист, «тарикатист» ли похищает людей или просто «авторитет» — не это самое главное. Главное, что совершивший преступление должен быть наказан. Лучше по законам Шариата, а Шариат предписывает им независимо от взглядов, смертную казнь. Самое грозное оружие ученого исламиста, проповедника — СЛОВО. Иногда оно оказывается сильнее любого современного оружия. Однако, не услышав, не послушав ни одного так называемого «ваххабита», говорить о них все, что угодно — не хорошо. Мы же образованные люди?
— Разве не убивать вышли ваши цумадинские «ваххабиты» на днях? Чего им надо?
— Как мне объяснили, они хотели призвать цумадинцев к соблюдению принципов Ислама. Женщинам не ходить полуголыми, мужчинам не потреблять алкоголь, не воровать, жить по принципам Ислама, поскольку мы хотим себя считать мусульманами. Лично я не против этих принципов. Другое дело — как они хотели реализовать это, меры претворения этого и меня, так же как и тебя — не устраивают. И об этом я им в глаза сказал. Я готов критиковать их по делу, а не по слухам. А тебе я советую, — забери сына из ОМОНа, без хлеба он не останется. Время такое, что может произойти самое неожиданное. Страна у нас такая. Правят нами так. По большому счету любой конфликт, любые беспорядки — силовые структуры защищают не нас, простых смертных. Они делают и сделают все, чтобы защитить интересы прогнившей верхушки. Правителям и их сатрапам на всех уровнях есть чего бояться и чего терять. Называют же это защитой жизненных интересов Дагестана, России, могут назвать и спасением человечества от «зеленой» чумы — мы ведь спасители всех и ото всего.
— Как же тогда получается, — мы не должны отвечать тем, кто к нам с оружием пришел?
— «Мы» это кто? Я, ты, наши дети?
— Да.
— Тогда мы не должны им отвечать. За счет миллиардов народных денег страна держит регулярную армию, внутренние войска. На сохранение так называемой нашей с тобой безопасности государство тратит колоссальные средства, за счет которых жиреют генералы. Это ИХ обязанность дать отпор любым силам, угрожающим стабильности и безопасности в любой точке России. Это их профессия — рисковать жизнью во имя Родины. Лично я не хочу умирать за Родину. За Родину пусть умирает Чубайс, Лужков, Амиров, Магомедали, Березовский, наконец. Родина их не обделила ничем. Пусть теперь ответят взаимностью. Стабильность и безопасность страны в целом нарушена в Кремле. Более сильной угрозы для общества нет. Непредсказуемый Президент и его окружение — вот главный дестабилизирующий фактор в стране. Почему только после кровопролития выдвинули войска к нам? Почему не закрыли и не закрывают сегодня границы с Чечней? Почему нас подставляют? Это кому-то надо. Кому-то нужна наша кровь. Не «ваххабитам», а определенным силам в Москве. То, что не понятно сегодня, становится понятным завтра. Думаю, мы поймем это и получим ответы на все эти вопросы. Во всяком случае, надеюсь.
— Может быть, ты и прав, но как объяснить, что все они за доллары принимают эту веру?
— Во-первых, они мусульмане изначально, потому они не могут принимать веру. Они родились мусульманами. Во-вторых, я имел контакты и с Багаудином, и Ахмед-Кади, и с Саудовскими учеными. Я не думаю, что я последний дурак, и им нет надобности во мне, как в последователе и пропагандисте их учения, хотя это учение наше, это Ислам. Но мне никто и никогда не предлагал не то, чтобы деньги, но и каких-либо ответных мер благодарности. Любой круг единомышленников (круг верующих, кружок атеистов, клуб любителей пива и т. д.) сегодня может создать общий капитал и работать с деньгами в рамках закона. Родственники ли, друзья ли, — скинулись, начали общее дело, — там купил, тут продал, мелкое производство типа хлебопекарен или издательств. Прибыль может идти на поддержку единомышленников, вступивших в это производство. Прибыль может идти на строительство и развитие мечетей, на обучение подростков — куда угодно! Другой вариант — богатые верующие мусульманского мира, в том числе и саудовские шейхи, в праве давать пожертвования на развитие ислама в Дагестане? Есть и этот канал. Кто-то видит развитие Ислама через Калашникова, и они это объясняют, лично я приверженец СЛОВА и богоугодных дел. Возможно, и они на это не пошли бы, если бы на протяжении десяти лет не было травли, если бы по всем законам демократического государства получили бы возможность проповедовать свои идеи. Да и оружия в Дагестане у каждой преступной группировки, у каждого клана во власти полным полно. Еще в 1989–90 гг. лидеры различных движений начали вооружать всех своих рэкетиров, наперсточников и прочих. Сегодня рядовые тех полукриминальных движений правят балом в Дагестане. С ПТУ-шным образованием и с воровской психологией. И перейдя на высокие должности, они сохранили свои клички уголовного мира. Они вокруг руководства республики, они главные советники, они распорядители судеб дагестанцев.
— «Ваххабиты» тоже имели возможность пропагандировать.
— В республике клеветы на них больше, чем их идей. Если бы они могли вести нормальную просветительскую работу, ты бы не говорила, что они разрешают матери выходить замуж за собственного сына. Это из разряда мощной, клеветнической кампании, развернутой руководством республики при поддержке официального духовенства и средств массовой информации. То, что и в Махачкале, и в Кизляре, и в далеком горном Тлондода все слухи один к одному совпадают, лишнее доказательство централизованного «изготовления» и четко организованного распространения этих слухов. Из той же серии, что умерших они спихивают в яму и как скотину, засыпают землей. Это из той же серии, что и якобы молиться они разрешают без предварительного омовения. Я могу перечислить сотни глупостей, приписываемых к «ваххабитам». Хотелось бы знать, сколько «ваххабитов» за год обвинены и судимы за кражу, продажу наркотиков, за убийство, за изнасилование, т. е. знать долю преступности в республике, которая приходится на «ваххабитов», но не просто носителей бороды. Я за самое суровое наказание «ваххабита» за совершенное им преступление, за кражу вместо одной руки, пусть им отрубают обе. Я же знаю одно преступление, в котором можно обвинить «ваххабитов» с 1990 по 1999 гг. Это — посягательство на годами сложившиеся морально-нравственные устои в общественной жизни Дагестана, а они не самые идеальные, особенно если начать с площади Ленина в Махачкале; попытка правдивым словом разрушить воздушный замок общественного устройства республики. Для режима, где правит криминал, где нравственность на заднем плане, а слово Аллаха лишь косметическое прикрытие — это преступление из разряда тягчайших. Тем не менее, все эти противоречия можно было решить мирным путем, за столом переговоров, в дискуссии с официальным духовенством. Дискуссии не хочет ни руководство республики, ни официальное духовенство. Психологический пример могу привести в виде ситуационной задачи. Вот в семье двое сыновей. Один любимчик семьи, другой — виновник, на которого валят все плохое. Виноват ли, не виноват ли, ежедневно и от отца, и от матери «плохой» получает нагоняй. Его наказывают и без вины. Часто он страдает и от чужих грехов. Объясниться тоже ему не дают. Но он терпит. Долго ли он будет терпеть?
— Нет, не долго.
— Правильно. Или он, в самом деле, станет плохим, или в один прекрасный день стукнет отца родного и покинет свой очаг. То же самое случилось и с «ваххабитами». Их загнали в Дагестане. Одни они плохие в республике, все плохое от них! Так не бывает. Руководство республики вместо того, чтобы бороться с нарушением закона и конституции, борются с «ваххабитами». Сколько было покушений на Амирова? Сколько невинных жизней унес взрыв на ул. Пархоменко? Убийство прекрасного врача, Гражданина и депутата М. Сулейманова, Б. Гаджиева, десятков других не менее известных и порядочных людей. Начиная с 1990 года, правоохранительные органы закрывали глаза на рэкет, грабежи, хищения людей с последующим вымогательством, процветает наркоторговля. Вот с чем надо бороться. Сколько было совершено заказных убийств, убийств по политическим мотивам — вот с чем надо бороться. Зверское по своему характеру исполнения и кощунственное по месту и времени убийства было покушение на муфтия республики. Я думаю, что исполняли это убийство и заказывали его люди с мусульманской кровью. Однако, «ваххабиты» говорят: «Недостаточно носить мусульманское имя и фамилию, чтобы называть себя мусульманином. Надо БЫТЬ мусульманином». Разве это неправильно? «Не преклоняйся никому, кроме как Всевышнему», «Не надейся в загробной жизни ни на кого, кроме как на Аллаха», «Не создавай себе идола и не поклоняйся идолу» — что тут криминального?
— Это правильно.
— АлхIамдулиллагь,[10] хоть это одобрила. Но, теперь и тебя могут причислить к «ваххабитам». Еще я скажу — больше всех и яростнее всех против «ваххабитов» выступают алкоголики, воры, насильники, люди, зачастую незнающие пути к мечети. Почему? Им-то какая разница? Нынешний государственный режим ворам, насильникам, проституткам, наркоманам не мешает. Один дагестанец, называющий себя «высокопрофессиональным журналистом» задал вопрос Н. Хачилаеву, когда тот говорил о необходимости непримиримой борьбы по отношению к наркоманам и проституткам, «Если кто-то сам хочет быть проституткой, почему мы должны это запрещать?». Так этот либеральный журналист сам эту собственную глупость тиражирует и распространяет! Мало того, многие из них, как я говорил, уже проникают во власть. Они же могут и в мечеть ходить, считая себя в пятницу на время молитвы мусульманами. Их нынешняя ситуация вполне устраивает. В случае если исламисты начнут легально руководить духовной жизнью в республике, этот комфорт кончится.
Периодически над садом в местечке Инха, где мы сидим у моего тестя, пролетают военные вертолеты. Местная милиция усилена дополнительными частями МВД республики. Но военной техники, БМП с БТРами в самом Ботлихе не видно. Беседа наша, начавшаяся достаточно агрессивно, завершилась на мирных тонах. Моя теща принесла нам книгу, где перечислены все дагестанцы, погибшие или пропавшие без вести на прошлой войне. Отец ее до недавнего времени считался без вести пропавшим, в этой книге указано место его захоронения — Орловская область. Мы предлагаем теще вместе с нами полететь в Москву, оттуда на могилу отца. Тесть мой, Батал Саадулаев, недавно перенес тяжелую хирургическую операцию на желчных путях, только-только пошел на поправку. Бывший работник Ботлихского РК КП СС, по прозвищу «железный комиссар». Прозвище он получил из-за того, что никогда не переступал Закон и не брал взяток, железно был предан принципам. Однако, в перестроечные годы был разочарован во всем, ощущал себя обманутым и переживал это искренне. Вдвойне переживал он предательство Ельциным идеям демократии начиная с 1993–94 гг., на которого он возлагал такие надежды. Если в 1990–92 гг он, затаив дыхание, слушал выступления Ельцина, то уже в последние годы дома боялись, что в один прекрасный момент он может вдребезги разбить телевизор вместе с изображением Е. Б. Н. Идеологические метания из края в край не одного человека, а целого общества. Разочарование и крах не единиц отчаявшихся, а жителей крупнейшей и богатейшей в мире страны. И это в жизни одного поколения людей. Вера в придуманных, созданных кем-то идолов (признаю и собственное соучастие в идолизации Е. Б. Н., хотя и сегодня я готов подписаться под идеями того времени и еще в самом начале восхождения Е. Б. Н к власти предостерегал о возможной идолизации личности). В кого верить? На кого надеяться? Ответ один — на Аллаха. «Мне стыдно ходить в мечеть после стольких лет работы и членства в этой организации. Если и пойду по пятницам, осилив внутреннее сопротивление, я стараюсь быть незамеченным в толпе» — говорил он мне, хотя он никогда не был атеистом. Никогда не закладывал никого, не делал подлости никому. (Некоторые же секретари райкомов, воинствовавшие атеисты, сегодня встали в мечетях по правую руку имама, при этом никакого дискомфорта видимо не чувствуют). Главное сегодня — здоровье его пошло на поправку — он восстановился, набрал вес, настроение бодрое, планы огромные.
Вечером 6 августа мы в гостях у родных. Все ботлихцы выражают сочувствие в связи со случившимся 2 августа в Цумада. Родственники рекомендуют нам покинуть эти места и вернуться в Москву. И из Ботлиха некоторые начинают выезжать. В каждом доме только и говорят о вторжении боевиков в Цумада и предстоящем в Ботлих. Тут я узнаю, что согласно официальным средствам СМИ РД, один из командующих у Хаттаба является Магомед Тагаев, родом из Ботлихского района. Я знал, что амир Багаудин и его приближенные близко не допускали Магомеда Тагаева, считали его далеким от Ислама и, скорее человеком, своими действиями дискредитирующим Ислам. Позже я узнал, что и к Хаттабу М. Тагаев не имел никакого отношения, Хаттаб не подпускал его к себе. Прочитав книгу Магомеда Тагаева «Наша борьба…» я понял, что он не только далек от Ислама. У автора текста выраженные признаки тяжелой формы агрессивной паранойальной шизофрении. Можно было бы здесь приводить несколько выдержек из этой книги и возразить Тагаеву. Не положено доктору с пациентом спорить. Пациента надо лечить. Возможно, психические изменения, озлобленность у «идеолога национально-освободительной борьбы горцев» появились в период пребывания в зоне, он ведь был политзаключенным. Появление на свет книги «Наша борьба..», допускающей оскорбление национальных чувств, сеющей межнациональную рознь, призывающей к насилию над человеком само по себе было фактом для возбуждения уголовного дела. Странно, почему Шариатский суд в Чечне прошел мимо этого, ведь содержание книги антиисламское? Если говорить об идеологии книги — это среднее между коммунобольшевизмом и фашизмом. И то, и другое — одного дерева плоды. Только жаль, что по нескольким каналам ТВ процитировали М. Тагаева, при этом не отметили, что это его личное мнение. Приписали идеи М. Тагаева чуть ли не всем дагестанцам и чеченцам (не «он», а «ОНИ» так думают! — было сказано комментатором ТВб).
Утром мы выезжаем в Агвали. К 10 утра Шарип приехал за нами. Завтра у тлондодинцев праздник — день села, ради чего мы и задержались. В Агвали все по-прежнему усиленные меры по «защите Конституционного строя». Военная техника перегруппировывается, часть отправилась в сторону Эчеда, другая в сторону с. Гигатли. Но и в райцентре достаточно солдат и техники. У входа в администрацию вооруженная охрана, идут слухи, что всех больных из районной больницы выписывают домой. Это для предотвращения захвата больницы боевиками. Авиация наносит ракетно-бомбовые удары по местам вероятного расположения мятежников. Санитарный вертолет ежедневно совершает рейсы над с. Тлондода и увозит раненых. К вечеру мы поднимаемся в Тлондода.
Утро в Тлондода туманное. Видимость не более 10 метров. С раннего утра на зеленой площадке в центре села идет забой скота. Накануне с приморской плоскости привезли несколько голов крупного рогатого скота для забоя. Горы мяса, фруктов, хлеба, сладостей. Мужчины разделывают свежее мясо, женщины моют у водосборника внутренности. Чуть дальше от места разделки мяса разведены несколько костров, на огне огромные котлы, в которых будут варить внутренности — печень, легкие, сердце, почки, желудки. Все это будет разделано по долям, и каждый получит свою долю вместе со свежим мясом, сладостями, фруктами и др. До обеденной молитвы все сельчане должны собраться на зеленой площади и сесть вокруг центра. Несколько молодых ребят пройдут по кругу, раздавая все, что горой лежит в центре площадки. С появлением солнца погода разгулялась, туман рассосался, и день выдался достаточно жарким. Несколько раз над собравшимися кружил военный вертолет. Санитарный же только и летит в Агвали и обратно. В районе 12 часов дня был слышен мощный грохот со стороны верховья Андийского Койсу, где располагался лагерь боевиков — военные самолеты нанесли более 10 бомбовых ударов. Впечатление такое, что гора с горою сталкивается и рушится. Мы уже знаем, что группа боевиков во главе с Ш. Басаевым и Хаттабом заняли несколько населенных пунктов в Ботлихском районе. Другой информации нет. Я на несколько минут покинул площадь и побежал домой на край села за аккумулятором к кинокамере. В это время из с. Хуштада слышу объявление в мегафон: «Всем мужчинам села собраться у помещения администрации». Вернувшись, я узнаю, что в Агвали намечен митинг и на этот митинг ждут представителей из каждого села. В нашем селе праздник. Никто из Тлондода участия на митинге не принимает. Получив по 4–5 кг свежего мяса на душу (а нас, Саидовых там было 7 душ), по 2–3 кг сладостей, фруктов и хлеба, все собираются на обеденную молитву в мечеть. Целая колонна мужчин направляется к мечети. В передних рядах в колонне братья Шамиловы, один из которых ростом в 2 м 14 см. Старушки с сожаленьем смотрят на такое количество собравшихся и со слезами на глазах говорят: «Какая красота! Какие мы, оказывается, богатые, столько молодежи, столько народу! Только жаль, что через пару дней село опустеет, останутся одни старики и инвалиды». Как-то на днях нам из Агвали привезли холодильник и по ошибке выгрузили его не около нашего дома, а в центре села. Я послал Шарипа за холодильником.
— Иди, найди кого нибудь в помощь и притащи холодильник домой. Через несколько минут он вернулся и говорит:
— Пойдем вместе и притащим его, а то все кто там находится, как они сами шутят, — или хромые, или слепые. Самый сильный, кто там есть, это Адильгере (инвалид детства, местный фельдшер, который без палочки уже не может передвигаться).
Вот такая демография села. Вне села 90 % трудоспособного населения. В Ростовской и Ярославской областях, в Выборге с Питером, в Москве и на Дальнем Востоке — по всей России.
После молитвы имам мечети просит всех собраться в здании киноклуба, который последние 10–15 лет пустовал, но в этом году администратор села решил там организовать спортзал, обеспечил современными борцовскими матами. С утра, когда шел забой скота и разделка мяса, в этом зале устроили небольшое соревнование. Один за другим выходят плотные, спортивные молодые ребята и устраивают борцовские схватки. Судил встречи борцов мой троюродный брат, в прошлом спортсмен-фанат, ныне охотник и снайпер Гитинов Идрис, проживающий в Махачкале. Он же отец двух сыновей, тоже борцов. Один из них, Арсен в 20 лет стал чемпионом мира (С-Петрбург). А руководитель администрации поделился со мной с планами на будущее.
— Вы все, кто проживает вне села, можете в следующем году своих детей спокойно послать в село. Я планирую организовать здесь летнюю спортивную школу. Найму тренера по вольной борьбе, село будет обеспечивать их мясом, молоком, сыром, маслом. Будет повар, будет педагог, будет медперсонал, которые будут получать зарплату. Хочу в этом году окончить строительство бассейна на месте озера на площади в центре села. Хоть 100 ребят — без помощи и надзора бабушек и дедушек они могут находиться здесь. В пустующем помещении бывшего магазина (магазина в селе нет) будет общежитие, хотя они будут находиться здесь летом, — заготовим дрова, и будем топить, ведь равнинным детям непривычен горный вечерний холод. Так они и языку выучатся, будут экскурсии на природу, будут дни помощи в уборке урожая, сенокоса — пусть знают по чем хлеб. Обо всем есть договоренность с администрацией района. Средства найдем. Кому надо изучать иностранные языки — английский и арабский, — пожалуйста. Кому надо получить познания в области религии, — пожалуйста. Кто на месяц приедет, кто на все три месяца — никаких проблем! Только посылайте детей. Не будет детей, — не будет и спортивного лагеря. Помогите мне. Мне только ваши дети нужны. Не теряйте корней, прививайте детей к Родине. Пусть знают малую Родину. А мы, со своей стороны сделаем все, чтобы на Родине им понравилось.
Да, планы громадные, перспектива красивая. Очень хочется, чтобы все это претворилось. Однако в нескольких километрах от нас сегодня падают ракеты, грохочут бомбы, погибают люди. Я слушаю руководителя администрации и периодически горы содрогают взрывы. Гибнут люди. Что будет дальше?
В Клубе собрались все. На трибуне руководитель администрации Магомед Идрисов, имам мечети Шамсулвара Газимагомедов, представитель сельского джамаата Газидибир Магомедов, сын имама мечети Шахрурамазан, (один из грамотных ученых исламистов в республике, проживающий в г. Кизилюрте и обвиняемый всеми в «ваххабизме») и я.
— Уважаемые односельчане! Хочу всех поблагодарить за ваш отклик на это мероприятие и участие. Смысл нашего собрания заключается в следующем. Село нуждается в возрождении. Село нуждается в восстановлении. Вы видите, в каком трудном положении мы находимся. Прошло немного времени, как меня вы избрали руководителем администрации. Вот я хочу работать вместе с вами, для вас, во имя процветания нашего родного села. Я готов выложить всем на обозрение все, что мы имеем. Я хочу направлять все средства бюджета села и добровольных пожертвований туда, куда село считает нужным. Я выражаю готовность и желание работать в согласии и в мире, ровно через год мы еще раз встретимся, и на той встрече я отчитаюсь за проделанную работу. Чего я у вас прошу — не должно быть разногласия в селе по принципиальным вопросам. Руководитель администрации, имам мечети с согласия сельского джамаата принимают решение — обсуждений, поправок, бойкота, разночтения не должно быть и я не позволю этого. Вы мне доверили власть, у меня вот такие требования. Не согласны, — любой из вас в праве занять мое место, — я готов обойтись без этой работы. Если есть у кого что сказать, ценные предложения, критические замечания, упреки — я готов слушать каждого перед этим большим собранием. Давайте будем откровенными, не стесняться, здесь собрались все, кому дорого село. Здесь и примем решение — как нам жить дальше. Это все плановое, что же касается последних событий в районе, хотелось бы, определиться и по этому вопросу. Если мы хотим вооружиться, — нет проблем. Начальник милиции и руководитель администрации района готовы предоставить нам оружие. Но на этот вопрос мы должны ответ найти в этом зале. Как собрание решит, так и будет. Я передаю слово имаму мечети.
Имам начал выступление с короткой молитвы и приветствия:
— Я выражаю огромную благодарность всем, кто здесь сидит. Особенно хочу поблагодарить тех, кто покинул свои очаги вдали от нас, и, несмотря на трудности и немалые дорожные и иные расходы, приехал на это мероприятие. Да зачтет Вам Аллах все ваши благородные дела в этой жизни, в том числе и ваше сегодняшнее присутствие здесь. Я целиком и полностью поддерживаю главу администрации Магомеда Идрисова, согласен со сказанным и готов служить во имя сохранения мира и согласия в селе. Служить согласно каждой букве Ислама, верой и правдой продолжать отстаивать интересы села и ее жителей. Я тоже готов принять любые ваши замечания, просьбы, упреки в этом зале. Здесь собралась наша большая одна семья — тлондодинцы. Моя святая обязанность вести вас в силу своих знаний и опыта на путь Истины. Моя основная задача заключается в том, чтобы не допустить вас на неправедный путь, уберечь вас от греховного, наставлять вас на богоугодное дело. Для этого нам не нужно ничего придумывать, слава Аллаху, каждый наш шаг, каждое наше действие и поступок имеют мерило в Коране и в высказываниях Пророка (с. г1. в.). Нам только остается исполнять. Я и желаю вам всем исполнения всех этих предписаний Аллаха, тогда шайтан покинет нас, и мы придем к спокойной, ровной жизни.
Некоторое время в переполненном зале стояла тишина. Администратор просил задавать вопросы, ставить на обсуждение любые проблемы. Тишина.
— Вы хотите показать, что ни у духовенства, ни у джамаата нет никаких проблем, разночтений? — удивленно спросил глава администрации.
— На счет пятничной молитвы, если Вы помните, мы ходили к Ботлихскому имаму Ахмадудину. Была достигнута договоренность, — после пятничной молитвы совершать обеденную молитву. Этот принцип в мечети нарушается, имам после пятничной молитвы обеденную не совершает. Мы не согласны с этим, — сказал Алидибир, бывший педагог и сильнейший в селе шахматист.
Надо пояснить, что это одна из острых проблем, стоящих в основе противостояния «ваххабитов» и традиционалистов. Я не ученый исламист, но знаю одно, — во всем мусульманском мире после пятничной молитвы одна из пяти молитв — обеденная молитва пропускается. Ее не совершают. Я был на пятничной молитве в центральной мечети Аммана, Багдада, Хельсинки, Мекки, в мечетях при посольствах мусульманских стран в Москве. Нигде вторая по счету, обеденная молитва в пятницу не совершалась. Ни у кого не возникает и вопросов. Однако в Дагестане традиционалисты эту молитву считают обязательной. Каждый из них начинает обосновывать свою правоту. Тех, кто придерживается общепринятых, мировых принципов, называют «ваххабитами». По этой и некоторым другим причинам и имама Шамсулвару перечислили к «ваххабитам». В Агвалинской мечети, если кто-то после пятничной молитвы покидает мечеть, не совершив обеденную, свернув шеи, провожают их осуждающим взглядом и шепчут друг другу: «Вот, видишь, «ваххабит» пошел!» Не замечают запах водочного перегара рядом сидящего и готового совершить не только обеденную, но и праздничную молитву. Для них не это главное. Главное выполнять Госзаказ. В большинстве своем, — не осознавая сути. Десятки других разногласий у этих религиозных течений аналогичного порядка, яйца выеденного не стоящих. А кровь все же пролилась. Имам отвечает:
— Я еще раз повторяю — для меня мерилом действия или высказывания является не то, как это делает или говорит кто-то в Ботлихе или в Буйнакске. Я это делаю на основании бесспорных для меня признаков того, что эту молитву в пятницу не нужно совершать. Поступать иначе, значит, идти против принципов Ислама. Я повторяю перед всеми еще раз, — если у Вас всех присутствующих или у части из вас есть сомнения по этому вопросу, перед Всевышним Аллахом я грех за пропущенную вами молитву беру на себя. Пусть Аллах меня покарает за это. Если кого и такой ответ не устраивает, — пожалуйста, оставайтесь в мечети, пусть кто-нибудь возглавит эту молитву, молитесь. Но делать этого не нужно.
— А мы хотим, чтобы ты возглавлял эту молитву, как имам!