Но поистине пути Господни неисповедимы! Вдруг... Да, именно вдруг 6 августа ветер переменился. Льды стали быстро расходиться, образовались большие полыньи, и вскоре корабль уже шел полным ходом. Но время было потеряно, а запас топлива угрожающе сократился. И во изменение первоначального плана достигнуть устья Енисея Макаров приказал взять курс к Земле Франца-Иосифа - пустынным и малоизученным островам, куда никогда еще не заходил ни один русский пароход. Для любого моряка это было бы достижением, но от него привычно ждали только рекордов. Только их одних.
В конце августа 1901 года ввиду неблагоприятной погоды экспедиция раньше срока повернула обратно. С тяжелым сердцем приближался Макаров к родному Кронштадту. Он знал, найдется достаточно людей, которые не захотят понять, что Ледовитый океан - это не "Маркизова лужа", что материалы. Собранные экспедицией в тех неведомых краях, исключительно ценны, а приобретенный опыт принесет огромную пользу последующим русским полярным плаваниям.
"Вся ответственность как за мою мысль, так и за ее исполнение лежит на мне одном", - так написал Макаров царю еще 10 июня 1901 года. И все неудачи экспедиции он готов был принять на себя. Ледокол? Он полностью оправдал свое назначение. Команда? Она вела себя превосходно. Но теперь Макарова не хотели слушать. Слушали Бирилева, он предупреждал, и не он ошибся в расчетах, а главное - не он же застрял во льдах!..
Ну, а что Витте? Ведь Сергей Юльевич был в ту пору на вершине власти и к тому же любил выставлять себя поборником всего передового и прогрессивного. Теперь, когда все документы, относящиеся к полярной эпопее адмирала, хорошо известны, становится ясно, что Витте палец о палец не ударил, чтобы помочь Макарову. Более того, он его предал самым бесцеремонным образом. Даже отказал Степану Осиповичу в отпуске ничтожных трех тысяч рублей для печатания его книги "Ермак" во льдах", которые тот, будучи, как обычно, стесненным в средствах, у него попросил.
Все отношение либеральствующего временщика к Макарову объясняется очень ясными интересами - интересами чисто потребительскими. Пока можно было погреться в лучах макаровской славы, Витте напоказ "покровительствовал" ему. Но вот начались трудности - отчасти случайные, отчасти неизбежные. И тогда Макаров стал не нужен. Зачем же связывать себя с человеком, который не приносит непосредственной политической прибыли? Ну а что до освоения северных областей России... оно обождет...
Десять лет спустя незадачливый "преобразователь страны", давно уже находившийся не у дел и проживавший пенсион на заграничных курортах, писал мемуары. Не обошел он своим внимание и Макарова. И что же?
В таком-то году, читаем в соответствующем месте, "был по моей инициативе заказан ледокол "Ермак", ближайшей целью ледокола была у меня та мысль, чтобы..." Моей... У меня... Помилуйте, да кто это пишет?! Тот самый министр финансов, от которого в свое время с таким трудом удалось добиться поддержки макаровского проекта (мы уже видели, как он его поддерживал). Дальше - больше. Оказывается, во всех трудностях полярных плаваний виноват один покойный адмирал, поэтому-де "те проекты, которые я имел в голове, не осуществились...". Он "имел в голове" проекты исследования Арктики! Он, а не кто-нибудь другой...
Вот так. Разумеется, в мемуарах ни слова не сказано, что это именно он, Витте, наслал на Макарова комиссию Бирилева, что именно он подал на подпись государю проект указа, фактически отстранивший адмирала от участия в работе по освоению Северного морского пути. 13 октября 1901 года Министерство финансов распорядилось: "1) ограничить деятельность ледокола "Ермак" проводкою судов Балтийского моря и 2) передать ледокол в ведение Комитета по портовым делам с освобождением вице-адмирала Макарова от лежащих на нем ныне обязанностей по отношению к опытным плаваниям во льдах...".
И все. Ни благодарности, ни признания заслуг. Смерть помешала Макарову продолжить борьбу за освоение Арктики. Он не успел даже издать материалы третьего полярного плавания. Его унизительно отставили от им же начатого дела. А главное - само-то дело забросили.
...Портовый катер четко подошел к пирсу Кронштадтского порта, два матроса ловко повязали канаты за причальные тумбы. Ловкими молодецкими движениями поднялись на причал двое: высокий бородатый адмирал и сухой, тонкий, безбородый моряк, на погонах два просвета, ни одной звезды капитан первого ранга.
- Ну, Михаил Петрович, давайте простимся здесь, на виду у моря, так сказать. Как говорится, мне направо, а вам налево. Я тут поднимусь в губернаторский особняк, а вы давайте прямым ходом в Петербург, не задерживайтесь.
- Спасибо, Степан Осипович, спасибо за все.
- Не стоит благодарности, это вам спасибо за службу. Как только Адмиралтейство даст вам новое назначение, телеграфируйте.
- Всенепременно. Имею честь.
Каперанг Васильев козырнул, Макаров протянул руку для прощания. Обнялись, троекратно поцеловались.
- Надеюсь еще раз послужить под началом вашего превосходительства! улыбнулся Васильев.
- Послужите, послужите, - рассмеялся Макаров, - куда вы от меня денетесь!
Круто повернулся и двинулся к Якорной площади.
Через несколько лет, после несчастного исхода русско-японской войны, Менделеев с горечью скажет: "Если бы хоть десятую долю того, что было потеряно при Цусиме, было затрачено на достижение полюса, эскадра наша, вероятно, пришла бы во Владивосток, минуя и Немецкое море, и Цусиму".
Детище Макарова - ледокол "Ермак" надолго пережил своего создателя. Уже за первые 12 лет макаровский корабль провел через льды Балтики около 1000 судов. Под красным флагом Советской Родины "Ермак" покрыл себя новой славой. В 1918 году во время знаменитого Ледового перехода он вывел корабли Российского флота из Гельсингфорса в Кронштадт, предотвратив захват нашей эскадры кайзеровскими войсками. В 1938 году "Ермак" снимал с льдины экипаж первой в мире станции "Северный полюс". Во время Великой Отечественной ветеран нашего ледокольного флота водил корабли на Севере, защищая Заполярье.
"Ермака", к сожалению, не существует: "просто так" его отдали на слом. Это может только огорчить, ибо трудно представить себе лучший музей, где представлены были бы подвиги нескольких поколений русских полярников. В морском деле это стоит примерно того же, что снос храма Христа Спасителя в деле церковном.
Из дневника Макарова Вадима Степановича (капитан второго ранга, старший офицер крейсера "Аскольд", тридцать лет от роду,
Великобритания, Лондон).
"После долгого перерыва просмотрел записи. Весною 918-го у меня была помета: "три месяца не писал". Тогда мне это казалось чем-то невероятным. Увы. Теперь перерыв составил более полугода. И вот незадача: времени было как раз сколько угодно, здоровье ни в чем не подводило, а вот - не мог, и все. Воистину, счастье Божие внутри нас.
Стоим в лондонском порту на приколе. Наш "Аскольд" был построен в Германии точно в начале века, сейчас ему 21-й год, две войны пережил, разруха третьей, гражданской, его доконала, место в музее. Как мы прошли в прошлом году через Северную Атлантику и не потонули - чудо святителя морского Николая. Смазочных масел почти не было, уголь скверный, дымовые трубы постоянно засоряло, отчего тяга в котлах была отвратительной. А тут еще сильная качка, к тому же постоянная течь в трюме. Но дошли как-то.
Корабль весь в ржавых разводах, смотреть больно. Все, отвоевался наш славный крейсер. Из команды осталось только 4 офицера, 4 унтер-офицера, 12 матросов. Я за командира, а где теперь командир, точно не знаю. Как сошел на берег, так и не вернулся. Изредка получаю от него почтовые открытки то из Ливерпуля, то из Белфаста, передает приветы, но о себе ни слова. Думаю, подрядился на британский торговый флот.
Делятся тут наши люди на два разных клана: одни цепляются за последний клочок России, хоть и ржавый (как я), другим просто некуда деться - здесь безработица, никому лишние моряцкие руки не нужны. А тут хоть есть кров и остатки консервов. Слава Богу, кок у нас отменный: выменяет у негров овощи - вот и борщ. А меняет он их на бронзовые гильзы от шестидюймовых орудий. Он их наждаком начистит, сверкают на солнце, как позолоченные. Он деловито шутил, что устраивает мены с черными матросами только в солнечную погоду. Русская смекалка! А интерес к нам у них потому, что во всех европейских портах уже знают, что русские тут, значит они беженцы и можно выменять золото за связку бананов. И смех, и грех.
Давно уже осторожно намекали мне британские морские офицеры, которые нашему бедственному положению очень сочувствуют, что торговые представители красной Москвы ведут переговоры о передаче им нашего крейсера. Поначалу я недоумевал: зачем, ведь он до Кронштадта может не дотянуть. Вежливые и осторожные британцы определенно дали понять: металлолом, деньги.
Ну, понятно. Английские мартеновские печи и без того загружены переплавкой трофейных немецких кораблей, да и своих старых. Мысль о том, что наш славный крейсер будет продан кому-то "на железо", как породистая лошадь "на мясо", еще более сгущает мою душевную тоску. Что ж, киевский князь Аскольд водил победные дружины под Константинополь, а потом убит был, и даже могила его затерялась в людской памяти.
Все время думаю, как быть дальше с моими подчиненными? Офицерам возвращаться домой нельзя - "белогвардейцы" (никакой белой гвардии у нас на Севере не существовало, но в ЧеКа о таких тонкостях не спросят - к стенке, и все тут). Унтер-офицеры, матросы? Ходил я в здешнюю контору Нансена, обещали помочь: ведь он сам моряк, шутили его служащие, да еще плавал в ваших водах, уж всяко должен оказать содействие...
А я-то? Тридцать лет, ни кола, ни двора. Мама умерла, что с сестрой, не ведаю. Имущества никакого, наличность - и сотни фунтов не наберется, да и то берегу, как скряга. Правда, мне предлагают идти на английскую службу, по минному делу. Уже в 917-м они звали для этой цели адмирала Колчака, а американцы, так те даже настаивали. Наши специалисты по минному делу считаются лучшими в мире еще со времен Крымской войны. Недаром отец часто говорил: "В душе я - минер!" Отец, отец, как хорошо, что упокоил тебя Господь еще загодя до наших смут.
...> Вчера на крейсер явились трое в штатском в сопровождении британского кавторанга. Один был "наш" из торгового представительства Советов. В каких только местечках отбирают они подобных еврейцев?! Нагл, развязен донельзя, самоуверенно презрителен. По-английски говорит с еще более отвратительным акцентом, чем по-русски. Неужто такие вот существа заправляют сейчас в Москве? Какой ужас.
Ну, решено: Советы забирают несчастный крейсер, мелочное Британское Адмиралтейство взыщет с них некую сумму за его "содержание за рубежом" (да, так и написано в проекте договора! Какое "содержание"? Мы почти целый год даже питались только русскими консервами и галетами). Отбуксируют наш "Аскольд" в Вильгельмсхафен, а там разрежут. А у Советов с немцами старые расчеты, столкуются.
С командой все решилось: один унтер-офицер и четверо матросов идут на крейсере, а потом возвращаются на родину. Храни их Господь. Два других унтер-офицера и дюжина матросов остаются пока в Лондоне на попечении нансеновского комитета по оказанию помощи беженцам и военнопленным. Ну, а я с боцманом Куликовским и коком Федоровым, мы все втроем - в Америку!
Да, впервые сделал я об этом запись, все не решался, хотя предложение поступило еще в Рождество, три месяца назад. Думал, думал и вдруг как-то сразу решил.
"Жребий брошен", как сказал классический герой. История эта такова. В порту постоянно шнырял американец, представитель судостроительной компании в Бостоне (узнал, что крупная и одна из старейших в Америке). Познакомились мы через британских моряков, потом он пару раз зашел ко мне, расспрашивал о том, о сем. Потом прямо и без обиняков, истинно по-американски, обратился ко мне с предложением. А именно - должность инженера при фирме, причем с четко определенными обязанностями: я должен работать с представителями Морфлота США, который является основным заказчиком их заводов.
Узнал, что ли, америкашка, как я служил в такой ипостаси весь 916-й год на Невском кораблестроительном? Или совсем просто: потому обратился, что я говорю по-английски гораздо лучше, чем он, как тут не вспомнить мою дорогую бонну леди Элен! Как не вспомнить трогательную маму! Счастливые, ушедшие времена...
Я не отказал (нужда подсказывала), но поначалу колебался - даже склонялся к отказу. Уехать на другой берег Атлантики, в провинциальную ту дыру, значит отрезать себя от России. Как минимум надолго, а по сути навсегда, я ведь не юнга. Стал, как обычно, искать совета и опыта в жизни отца. Не сразу, но нашел, нашел, как всегда!
Отец, готовясь к созданию своего "Ермака", посетил Соединенные Штаты, изучал работу американских ледоколов на Великих озерах. Записей о том у него уйма, много общался он и со своими тамошними коллегами, гражданскими и военными. Английский он знал превосходно, я даже сейчас держу в памяти его четкое произношение.
И что же? А у него осталось очень положительное впечатление об американцах: деловиты, ухватисты, очень предприимчивы, грубоваты, зато прямы и просты в отношениях. Отцу это нравилось, он всю жизнь страдал от недостатка практичности в нас, русских. Более того, отец обратил внимание на значительную схожесть в строении национального характера американцев и русских. В последнем случае он имел в виду не беглецов из нищей Сицилии или потомков черных рабов, не выходцев из российской "черты оседлости", а тех, настоящих, "восп", как они себя именуют. Главное тут сходство, по его словам, - размах, лихость. Он даже сравнивал любимого героя американского фольклора - ковбоя с любимым русским народным героем - казаком.
Верно. Еще в Мурмане я много общался с англичанами и американцами (переводить приходилось). Бесспорно, англичане более воспитанны и культурны, но в них видна спесь, взгляд свысока, хоть это очень прикрыто. А те - душа нараспашку, хотя не только грубоваты, но даже бывают настырны. И кстати, большинство из них весьма деловиты.
Итак, едем. Фирмач, заключая контракт, вставил туда по моему настоянию пункт, что имею право взять с собой "адъютанта" и "денщика", переезд их идет полностью за счет "приглашающей стороны". Легко согласился. Судно-то их, ничего не стоит взять двух лишних едоков. А они рады-радешеньки. В Советскую Россию им нельзя: унтер воевал с красными под Шенкурском, отличился даже, в газетах о том напечатали. А у кока отец - сельский батюшка с Валдая, многодетный, вытащили его из дома и убили прямо у церковных врат; какой-то жид-комиссар верховодил. Он их видеть не хочет, но не за себя боится, а за одиннадцать своих младших сестер и братьев.
Едем. Спаси нас, Господь, заступись за нас, Пречистая, укрой нас, святой Николай-угодник, покровитель плавающих и путешествующих!"
19 часов 30 минут 24 февраля (8 марта) 1904 года. Порт-Артур. Чердак в китайском домике на Николаевской улице.
Эшелон с петроградскими рабочими и оборудованием для ремонта кораблей прибыл в Порт-Артур в семь утра 24 февраля. Первые четыре пассажирских вагона отцепили от остальных и повезли на пассажирский вокзал, прочие отогнали на запасной путь. Началась разгрузка.
Особо тяжелые предметы переносили подъемным краном на ломовые телеги. Синеглазый слесарь помогал возчикам крепить оборудование канатами, как научились говорить у моряков - найтовать. Затем всех приезжих построили, пофамильно вызывали по списку, повели в столовую для матросов. Сытно покормили, а к вечеру повели на жительство, кого куда.
Синеглазый и Алешка шли вместе, было заметно, что во время пути они сдружились, а с остальными товарищами держались теперь несколько отдаленно. Особенно изменился за последние дни Алешка: стал читать какие-то затрепанные книжицы, сперва тяжело, молча шевеля губами, потом быстрее и быстрее. Сделался молчалив, перестал ругаться и - это особенно заметили товарищи - бросил пить. Над ним сперва добродушно подшучивали, потом перестали, смотрели с каким-то даже уважением.
Полдюжины питерцев проводник их, бравый боцман с "Петропавловска", привел к небольшому китайскому домику, недалеко от портовых доков. Северянам, привыкшим к просторным рубленым избам, домишко этот показался игрушечным, даже смешным. Сколочен из легких досок, наверху - крошечная надстройка, чуть более скворечника, зато все наружные стены расписаны яркими красками.
Хозяин дома встретил их улыбаясь и часто кланяясь в пояс. Говорил он по-русски сносно, хоть постоянно делал смешные ошибки. У него, как и у всех здешних мужчин, волосы на затылке были затянуты косицей, на конце бантик с цветной лентой - точь-в-точь, как у русских девушек, только у них косы были куда длиннее и гуще. Питерцам еще в дороге объяснили, что смеяться над этим грех, китайский император, вернее императрица, жестокая Цыси, велит всем мужчинам носить косы, а кто ослушается, тому косу вместе с головой снимут...