Адата Гелерра; валькирия Райна; О́дин, Отец Дружин
Бассейн, где мирно дремал дракон Сфайрат, превратился в настоящие джунгли, заросли поднялись до потолка, вода почти исчезла, как и сам дракон. Даже слабый дымок из ноздрей успевал заблудиться в рукотворной чаще.
Однако Соллей лишь довольно улыбалась.
– Наконец-то. Он плохо отвечал на терапию, медленно, словно мешало что-то. Но вот, хвала всем силам небесным и заповедным, всё-таки ответил. Теперь придётся вырубать всю эту… ботанику.
– Вырубать? – Гелерра пожалела красивые цветы и пышные, нарядные листья, хотя именно они и не имели никакого отношения к лечению, в отличие от, скажем, погрузившихся в рану корней. Но… они всё равно старались, вытягивали яд и гной из-под пробитой чешуи, затягивали, заживляли…
– Конечно, – пожала плечами Соллей, явно думая о другом. – Что ещё-то с ними делать, а?
– Д-да… конечно…
– Помогай, адата. Я буду их умертвлять одно за другим, а ты выдёргивай. Да отбрасывай подальше, некоторым это, гм, не понравится.
Гелерра молча склонила голову.
Пришлось попотеть. Иные растения приходилось почти что выкорчёвывать, они вросли в плоть дракона и расставаться с ним решительно не желали. Некоторые, вымахавшие до потолка и сделавшиеся толщиной в руку, Гелерра спиливала.
Медленно, постепенно, спина дракона высвобождалась из-под зелёного покрова.
Сердце Гелерры билось всё быстрее и сильнее, щёки разгорались. Это было неправильно, но…
А почему, собственно, неправильно?! Нет уж, хватит колебаться! Она будет делать, что захочет, и она непременно будет счастлива! Непременно!
Соллей тоже не бездельничала. Адата ощущала короткие, упругие толчки магии: особо упорные или слишком глубоко укоренившиеся растения, отрастившие себе настоящие пасти с острыми шипами-зубами, пытались кусаться, даже плеваться малоаппетитно выглядевшей слизью – Соллей их упокаивала, умело, быстро и так, чтобы не повредить дракону.
Вскоре совместными усилиями они очистили спину и голову – чёрная броня блестела, словно только что отполированная.
– Ну, какой молодец. – Соллей скрестила руки, склонила голову, с удовлетворением глядя на проделанную работу. – Пора его будить, а то растолстеет, в двери не пролезет даже в человеческом облике!
…Сердце у Гелерры рухнуло куда-то в пятки, а по груди растекалось приятное тепло. Тяжёлые веки дракона дрогнули раз, другой и начали подниматься – медленно, словно нехотя.
Взгляд янтарных глаз упёрся в Гелерру, скользнул затем к Соллей; чародейка кашлянула, шагнула вперёд.
– Лучше ли тебе, достойный Сфайрат? Мы постарались помочь…
Дракон вскинул голову, приподнял сперва одно крыло, затем другое; в глазах его мелькнуло нечто, похожее на удивление.
– Мои раны… я…
– Излечены, – подсказала Соллей. – Прими человеческий облик, если тебе угодно, досточтимый. Одеяния твои и всё, с чем ты вступил в наш замок, – здесь.
– Благодарю, – чуть помедлив, отозвался Сфайрат. – Прошу, милостивые хозяйки, оставьте меня на краткое время. Мне нужно…
– Да-да, конечно, – и Соллей бесцеремонно схватила Гелерру за руку, почти потащила к дверям. – Мы подождём.
– Спасибо, почтенные хозяева. – Сфайрат сидел на почётном месте за длинным обеденным столом, уставленным опустошёнными тарелками и блюдами. В высокие окна лился свет маленького солнца – Кор Двейн, похоже, успел наладить эти чары. – Спасибо за помощь, за излечение… Благодарность моя…
– Ах, пустое, благородный дракон, – беспечно махнул рукой Кор Двейн, сидевший напротив гостя. – Были рады помочь. Точно так же мы помогли и твоей достойной супруге, госпоже Хюммель-Стайн, вернее, вашей младшей дочери…
– Очаровательное дитя, впрочем, как и остальные, – встряла Соллей, умильно глядя на дракона.
– Да, – кашлянул Сфайрат. Кажется, он не очень понимал, что делать дальше. – Спасибо за излечение… ах, это я уже говорил…
– Ты собирался отправиться на поиски супруги и детей, – напомнил Скьёльд. – Горжусь, что был полезен, досточтимый. Зося, дочь твоя… прелестна. И как человек, и как дракон.
– Благодарю, – отрывисто кивнул Сфайрат. – Да, мне нужно… я собирался… отыскать детей. Не говорила ли госпожа Клара…
– Как не говорить, – всплеснул руками Кор Двейн. – Говорила. Сказала, что спрячет их в таком месте, куда не добраться даже мстительным богам. Ибо должен поведать тебе, дорогой гость, что дочь твоя претерпела не от кого иного, как от подручных бога Хедина, иначе именуемого «Познавшим Тьму»…
Брови Сфайрата сошлись.
– Пути служащих богу Хедину ведомы драконам. Едва ли они напали бы на мою жену с детьми просто потому, что…
– Это были гномы, – тихонько подсказала Соллей, с лёгким кокетством изгибая локоть. – Гномы, сильно обиженные, во-первых, на драконов и, во-вторых, на госпожу Хюммель. И, в-третьих, боюсь, что бог Хедин собирал таких, как твои дети, достойный Сфайрат. Ибо это именно его слуги устроили ту западню, с которой всё началось.
– И мы можем это доказать, – кивнул Кор Двейн. – Твоя супруга провела здесь достаточно времени, чтобы мы не только расспросили её обо всём, но и отправили слуг к тому капкану…
– Понятно, – взгляд дракона отяжелел. – Что ж, с теми, кто ранил мою дочь, я разберусь, но несколько позже. Сейчас же мне нужно их отыскать.
– С радостью поможем и здесь, – улыбнулся Кор Двейн.
Да, да, подумала Гелерра. Отправь меня на поиски вместе с ним – а все Вороны подождут, даже если они не могут без меня обойтись.
– Я чувствовал, что след моих ведёт прямо сюда… – Кажется, Сфайрат несколько растерялся. – Прямо сюда, но выходного я так и не ощутил…
– Потому что госпожа Клара изо всех сил пыталась его скрыть от всех. Но мы, помогая вашим детям, конечно, не могли дать им просто сгинуть. Мы проведём тебя по следу. Вот они проведут, мой брат Скьёльд и крылатая адата Гелерра, чья смелость уступает только её же доблести, – рассыпался в любезностях Кор Двейн. – Увы, но мы с сестрой Соллей из-за сугубой занятости не можем сопровождать тебя в твоих по-исках.
– Примите мои благодарности, – глухо проговорил дракон, опуская взгляд. Кажется, ему не слишком нравилось ощущать себя у кого-то в долгу. – Я, в свою очередь, хотел бы… оказаться чем-то полезен вам, любезные хозяева.
– О, тут совершенно не о чем беспокоиться. – Кор Двейн расцвёл самой приятной и располагающей из своих улыбок. – Мы искренне хотели бы помочь. Чародеи, не важно какого рода, должны помогать друг другу. Упорядоченное слишком хрупко, чтобы оставлять его в руках богов, мы обязаны творить его судьбу сами!
– Смело сказано, – во взгляде Сфайрата вспыхнул интерес.
– Мы сможем рассказать куда больше, – заверил его Кор. – Но сперва давай отыщем твою супругу, досточтимый дракон. Потом, если у тебя будет желание, поговорим ещё.
– Будет, – кивнул тот. – Тогда, почтенные хозяева, можно ли будет узнать, как скоро мы отправимся в дорогу?
– Немедленно, – поднялся Кор Двейн.
…Через Межреальность они шли ходко, хотя его и сотрясали постоянно непонятные судороги. Вернее, непонятные Гелерре и Сфайрату; Скьёльд прокладывал тропу, лишь беззаботно насвистывая.
Замок троицы магов скрылся за складками Междумирья, и дорогу начало ощутимо потряхивать. Дракон – в человеческом облике – сперва недоумённо поднимал бровь, потом начал хмуриться и, наконец, не выдержал:
– Почтенный Скьёльд, не ведомо ли тебе, что происходит? Я чувствую колебания… сокращения и сжатия, каких не хранит моя память крови – а у нас, драконов, она уходит очень глубоко.
– О, не стоит волноваться, – усмехнулся чародей, небрежно пожимая плечами. – Упорядоченное проходит трансформацию, которой уже давно-давно заждалось.
– Трансформацию?
– Именно, досточтимый Сфайрат. Время богов кончилось, отпущенная им вечность прошла, и сейчас наступил момент их исхода.
– Время исхода богов? – не мог поверить дракон.
– Упорядоченному нужны иные хранители. – Скьёльд чуть сощурился, татуировки на его черепе шевельнулись, и тропа враз продлилась ещё на невесть сколько лиг, исчезая в мареве Межреальности. – Хранители, которые положат конец настоящим бедствиям, что постоянно терзают сущее.
– Сильные слова, почтенный. Но что же это за бедствия?
– Как будто достойный дракон не знает, – хмыкнул Скьёльд. – Неназываемый. Спаситель. Дальние с их безумными идейками всё обратить в зелёный кристалл. Спятившие Древние, вновь набравшие силу. Так называемые «Новые Маги», это недо-Поколение Истинных Магов – их нужно держать в узде. А ещё лучше… в безопасном для остальных состоянии. Упорядоченное слишком сложно и слишком ценно, чтобы давать всему веселиться, скакать и злодействовать вволю. Ты сам, могучий дракон, был хранителем Кристалла Магии, ты не церемонился с теми, кто лез к нему без спроса, не так ли?
– Не церемонился, – кивнул честный дракон. – Но тот же Неназываемый…
– Великое Кольцо всех магов Упорядоченного способно вернуть его обратно в ту бездну, откуда он был призван, – безапелляционно заявил чародей.
Сфайрат аж остановился.
– Почему же Новые Боги до этого не додумались?
– Потому что думали о собственной власти, а не о благе сущего.
– Простой ответ, – покачал головой дракон. – А простые ответы в таких делах, увы, далеко не всегда верны.
– Дважды два – всегда четыре, – возразил Скьёльд. – У гномов, эльфов, людей, кобольдов, гоблинов, орков и даже у морматов, хотя те и считают в шестнадцатеричной системе, в отличие от нас, простых смертных. Если Новые Боги не справились ни с Неназываемым, ни со Спасителем, ни с Дальними – значит, они не хотели. Значит, они думали о чём-то ином. Если не о власти – то о чём же? О состязании на лучший летний венок в знакомом тебе Эбине? А если думали – то почему не справились за все имевшиеся у них эоны? А это значит, им пришла пора уступить место другим.
– Храбро. – Сфайрат оставался сдержанно-спокоен. – Впрочем, это ваше дело, почтенный. Я всего лишь хочу отыскать своих жену и детей.
– Ты, один из хранителей Эвиала? Никогда не поверю, что тебя не волнует то, что ты сейчас ощущаешь!
– Волнует. Но это моё дело, почтенный. Я готов помочь в ответ на помощь, но ввязываться в войну не стану. Мы жили тихо, мирно и счастливо…
– Пока Упорядоченное горело в огне! – с неожиданной яростью прошипел вдруг Скьёльд. – Пока рушились миры! Пока падали в бездну Неназываемого! Пока Спаситель собирал мириады живых душ, запирая их в себе! Пока смерть гуляла по всей вселенной, и некому было её остановить!
– А вы, значит, остановили?! – Ноздри у дракона раздувались. – Вы сделали всё это?!
– Нет, не сделали, – с мрачным достоинством ответил чародей. – Но, почтенный Сфайрат, мы, во всяком случае, попытались. Мы не прятались с головой под одеялом, словно маленькие дети от ночных страхов. И кое-что нам удалось.
– Как-то? – поднял бровь Сфайрат.
– Новых Богов больше нет в Упорядоченном. Как нет и Богов Молодых, Ямерта и компании, так долго путавшихся у всех под ногами. Дальние… они очень скоро узнают, что совершенно напрасно пытаются заточить всех в своём зелёном стекле. О Неназываемом ты уже слышал.
– А Спаситель? – Гелерра ощущала кипящий гнев дракона, но, честное слово, с радостью приняла бы даже его ярость, если бы потом они были вдвоём…
– Спаситель есть порождение людского ужаса, – твёрдо взглянул Скьёльд. – Исчезнет ужас – ужас Неназываемого, – и Спаситель сделается одним из многих набравших силу бестелесных духов. С ним можно будет покончить обычными для призраков методами.
– Как легко у вас всё получается, – холодно заметил дракон.
– Мы потратили уйму времени, чтобы свести всё воедино, досточтимый Сфайрат. Тысячи лет кропотливой, тщательной работы, без славы, без огласки, без триумфа и торжеств. И вот сейчас всё это даёт плоды.
– Что ж, драконы не отступают от раз данного слова. Буду рад чем-то помочь, но потом мы с женой и детьми удалимся, почтенный Скьёльд. У нас свой путь, мы сами выбрали его.
– Жаль, – вздохнул чародей. – Было бы славно, пожелай ты встать рядом с нами в нашей борьбе. Чтобы изгнать Неназываемого, нам потребуются абсолютно все маги, каких мы только сможем убедить присоединиться к нам.
– Время покажет. – Дракон оставался невозмутим. – Сейчас же нам потребно…
– Да-да, – сухо сказал Скьёльд. – Отыскать вашу почтенную супругу. Что ж, уважаемый сударь мой Сфайрат, постарайтесь представить её себе как можно более подробно, как вы её запомнили.
Дракон кивнул. Глаза его закрылись; и всё лицо вдруг изменилось, разгладились глубокие морщины, исчезли набрякшие под глазами синяки, и плотно сжатые губы чуть дрогнули в лёгкой улыбке.
Гелерра нахмурилась – улыбка эта предназначалась, увы, не ей.
– Сильнее! – потребовал Скьёльд. Бритый череп его покрылся бисеринками пота.
Дракон нахмурился, брови сошлись.
– Ещё сильнее! Так, словно она рядом!..
Гелерра увидела, как перед Сфайратом пустота сгустилась, медленно принимая облик стройной высокой женщины человеческой расы, с недлинной косой; одета она была словно для боя, на боку – массивная шпага с рубинами в эфесе.
– Хорошо! – каркнул Скьёльд. – Держи её! Держи! Удерживай!..
Дракон весь взмок, словно держал неподъёмную тяжесть.
– Ещё немного! – потребовал чародей. – Ещё!..
…Тропа перед ними извивалась, словно змея, оказавшаяся в огненном кольце. Скьёльд громко нахваливал дракона:
– Надо очень сильно кого-то любить, чтобы вот так вызвать образ и дать мне взять прицел. Прекрасно, прекрасно, господин Сфайрат! Просто великолепно!..
Гелерра молча скрежетала зубами. Для чего магу это понадобилось?..
Похоже, что-то ощутил и Сфайрат, потому что шагнул к Скьёльду, поднял руку:
– Почтенный, не стоит во всеуслышание обсуждать мои… чувства. – После чего повернулся и взглянул на Гелерру тепло, по-дружески. – Прости, достойная.
«Почему он просит прощения?!» – пронеслось у адаты паническое.
– За что же? – постаралась она улыбнуться в ответ.
– Нам, быть может, идти вместе в бой, а я по-прежнему ничего о тебе не знаю, кроме лишь того, что ты принадлежишь к гордому племени свободных народов Неба, адатам. Расскажи мне о себе, почтенная.
В горле у Гелерры встал плотный комок. Она не покраснела, хвала всем ветрам, но и заговорить удалось не сразу, а когда всё-таки удалось, слова полились сами собой.
О вольных вихрях под облаками родного мира. О суровых морях внизу, о льдистых полях, приползавших с севера, с которыми приходила и смерть. О стремительных полётах сквозь бури и шторма, среди обезумевших молний. О честных схватках грудь на грудь, когда проигравшего принимало молчаливое море. О том, как её отыскал Новый Бог Хедин, как она сделалась его ученицей…
Очень скоро она обнаружила, что Скьёльд, занятый прокладкой тропы, оставил их в одиночестве.
– Ты была ученицей великого Хедина, адата? – Сфайрат не скрывал изумления.
– Была. – Гелерра опустила голову. – И оставила его.
Она кидалась в бездонный омут.
– Продолжай, – немного помолчав, сказал дракон. – Я буду благодарен, если ты договоришь до конца.
– Оставила, потому что… – Драконам, слышала она, врать нельзя. Ложь они ощутят сразу же. Интересно, раскусил ли он уже Двейна с остальными?.. – Оставила, потому что он отверг меня. Не остался со мной. И, когда это случилось, я взглянула на творящееся… незамутнённым чувствами взором. Господин Кор Двейн, господин Скёльд, госпожа Соллей – помогли мне, спасли от жуткой участи, от обращения в демона. Теперь я помогаю им.
– И только? – с обманчивым спокойствием спросил Сфайрат. – Только потому, что они помогли тебе?
– Разве этого не достаточно? Моё племя тоже знает, что такое честь!..
– Быть может, – пробормотал Сфайрат, отворачиваясь. – Но что ты скажешь о целях наших… хозяев?
– Я им верю, – просто сказала Гелерра. – Потому что не вижу ничего лучше.
– Ничего лучше, хм, хм… – Дракон задумался. – Что ж, адата, ждать недолго. Если они и в самом деле отыщут мою супругу…
«То я с радостью прикончу её собственными руками», – чуть не вырвалось у Гелерры. Хорошо, вовремя успела прикусить язык.
Поле недавней битвы до сих пор дымилось во многих местах – здесь сталкивались могущественные заклятия и взрывались огнешары. Здесь пахло смертью, и смертью многих. Здесь пролилась кровь, и воительница Райна, она же валькирия Рандгрид Разбивающая Щиты, ощущала себя почти как дома.
Почти как дома, потому что это был Восточный Хьёрвард.
Дальние исполнили обещание, доставив её на место хоть и не во мгновение ока, но очень быстро по меркам Междумирья; и, выступив из мчавшего её вперёд потока призрачного зелёного пламени, она ощутила эхо только что отгремевшего сражения.
Здесь бились её сородичи, Древние, отзвуки их магии она бы узнала из тысячи тысяч иных. Они остановили армаду мёртвых, большой ценой, но остановили; и теперь пребывали где-то рядом, совсем рядом…
И там тоже гремел бой.
Небо залило алым, солнце плыло, словно бледный лик посреди красного моря.
Однако валькирия была рада сейчас любому огненному аду, «ведьме луны коня корабельных сараев», как сказали бы скальды, то есть – битве.
Потому что это, наконец, был истинный мир по соседству с равнинами Иды, где высился Асгард Возрождённый, мир настоящий, а не зелёная кристаллическая тюрьма.
Она-таки вырвалась, хотя и отягощённая «обязательствами».
Бойся нарушать клятвы, даже данные под принуждением, даже данные врагу.
…Чем ближе подходила она к Хедебю, тем страшнее становился царивший вокруг хаос. Нет, не «истинный Хаос», пока ещё не он, но…
Справа от тракта горело село, горело радостно и обширно. Обитатели его бежали кто куда, иные падали на колени, принимаясь громко молиться прямо в дорожной пыли.
Из села по левую сторону тоже бежали, хотя и безо всяких пожаров. Дорогами и без дорог. Верхами и на своих двоих. Толкая тележки с немудрёным скарбом или шагая с пустыми руками.
Райна единственная шла против потока, прямо туда, где поднимались башни города. Люди, казалось, её не замечали; впереди гремела битва, судорожно, словно под ударами бича, содрогалась магия; над крышами тот тут, то там вздымались языки пламени, на их фоне проносились стремительные крылатые тени.
И ещё тут был Спаситель.
Его Райна ощутила сразу же, Он не скрывал себя. «Я – тут! – казалось, кричал каждый гран живой силы, проносившийся мимо валькирии. – Я пришёл забрать своё!»
Но нашёлся тот, кто всё-таки встал у Него на пути.
– Отец… – прошептала воительница.
Путешествие сквозь Хаос что-то необратимо изменило в ней, сделав куда чувствительнее к колебаниям свободной силы.
Да, здесь был отец, но вместе с ним сражались и другие. Древние, в немалом числе; воители, подобные ей самой; и ещё кто-то, совершенно непонятный.
Она почти бежала. Именно об этом Дальние её и предупреждали.
…Город горел во многих местах, но горел как-то странно, не обычным пожаром, что катится, подобно океанскому приливу; снесена крыша дома, красная черепица рассыпалась вокруг, словно капли крови, огонь рвётся ввысь, словно из печной трубы, но и только, пожар не идёт дальше.
А вот груда развалин, вспученная земля, изъеденный ржавчиной клинок – и Райна поняла, что придётся иметь дело ещё и с неупокоенными.
Ближе к большому торгу Хедебю гремело сражение. То самое, «ненужное», по словам Дальних. Сражение, которое можно было вести, пока воинство Древних не потребовалось в ином месте.
Нет смысла что-то «спасать» здесь, говорили они.
Не забывай об этом, напомнил льдисто-холодный смарагдовый кристалл.
Райна злобно стиснула зубы. Она бы многое отдала за возможность выйти с этими зелеными тварями на честный бой – только те, увы, не дураки и такой радости ей не подарят.
Отдайте Хьёрвард Спасителю, приказали Дальние. Покарайте троицу неведомых магов, потому что они разрушают Упорядоченное, отдаляют от идеала и этой самой Монады, будь она трижды неладна.
Из-под какой-то кучи, где смешались мусор, обломки рухнувшей стены и раздавленной ею тележки, неуклюже выбрался мертвяк, донельзя древний, истлевший до последних костей. Он подобрал валявшийся рядом дрын и, дёргаясь и приволакивая ногу, довольно-таки ходко направился к сердцу города, где кипела схватка.
Райна бросилась вдогонку, даже не задумавшись. Сколько раз ей, валькирии, за время службы в наёмных отрядах приходилось схватываться с такими вот неупокоенными!..
Дальние не обманули, оружие и доспехи они действительно воссоздали.
Воительница достала ходячий костяк щитом – ударила краем в основание шеи. Позвонки хрустнули, череп отлетел в сторону, и Райна ударом подбитого железом сапога обратила его в пыль.
Безголовый скелет повернулся было к ней, но валькирия встретила его подставленным щитом; не обнажая меча, хлестнула ножнами по бедренному суставу, и мертвяк завалился, дёргаясь, словно полураздавленный таракан.
Райна перепрыгнула через него, не теряя больше времени. Скорее, скорее туда, где сражались сейчас отец и его Древние!..
Сила вокруг вздрогнула, забилась, словно сердце в панике. Тяжко вздохнула земля под мостовыми и фундаментами града. Из кровавых небес над городом вырвались сияющие белым ангелы, крылатые воинства Спасителя с длинными мечами, падающими звёздами помчались к земле.
«Не успели», – мелькнуло у Райны.
Снежнокрылое создание пронеслось над опустевшей улицей, над покинутыми домами, замерло перед валькирией, занося клинок.
Идеально гладкое лицо, не мужское и не женское, смесь, андрогин. Волосы чистого золота, льющиеся на свободные белые одеяния, в которых, не сомневалась Райна, не было ни единой настоящей нити.
– Стой! – выкрикнула воительница. Её меч поднялся в защитную позицию; она прикрылась щитом, не сводя взгляда с прозрачных глаз ангельского существа.
– Противящиеся Ему не спасутся, – холодно сообщил (или сообщила?) противник. – Падут они, поражённые огнём и сталью, пожранные диким зверем, и души их расточатся во тьме внешней, где скрежет зубовный и му́ка вечная!..
Райна не ответила. Обожжённая чёрным пламенем Хаоса, она почуяла, угадала, откуда рухнет удар, и успела развернуться боком, давая ангельскому клинку соскользнуть по косо подставленному щиту. Будь это обычное оружие, ангела повело бы следом, но длинный, с доброе копьё, меч двигался в руках слуги Спасителя, словно невесомая тростиночка.
Ангел вновь вскинул клинок, но Райна была уже рядом. Нет, не просто воительница Райна, удачливая наёмница, но дщерь Великого Аса Воронов, Древнего Бога О́дина, Владыки вечного Асгарда.
Кровь вскипела в жилах, горячая кровь валькирии. Мы гордо стояли и гордо сражались и ни от кого не жаждали спасения!..
Хоть и не на крылатом коне, но она дотянулась острием меча до снежно-белого запястья ангела, и на плоти того осталась ярко светящаяся черта – ни капли крови.
С ними можно сражаться. Их можно ранить!
Лицо ангела исказилось. Он недоумённо воззрился на запястье, где слепяще горела белая полоса.
Райна замахнулась вновь, но её опередила тёмная крылатая тень, бросившаяся на ангела сверху. Мелькнули широкие крылья, густо-серые мощные лапы с загнутыми когтями, лицо – сплошная гримаса ярости, оскаленные зубы, широко расставленные голубые глаза и клубок шипящих змей вместо волос.
Горгона впилась в шею ангела, оплетая его руками и ногами-лапами; два врага кувырком покатились по грудам обломков. Древняя, оказываясь сверху, всякий раз ухитрялась ударить ангела лбом в лицо; крови не было, только яркие-яркие белые пятна.
– Бей-убивай! – прорычала горгона, выпрямляясь над замершим телом в белых одеждах. – Убивай, валькирия, дщерь великого бога! Наш день сегодня! Только наш! Только на…
Ещё один ангел вырвался из алых туч, спустившихся почти к самым крышам города, взмахнул мечом, и голова горгоны слетела с плеч, змеи, яростно шипя, раскинулись по мостовой.
Ангел камнем рухнул рядом с поверженным товарищем, нагнулся; выпрямился – губы сжаты плотной бесцветной линией; замахнулся ногой, пнул отрубленную голову.
Змеи зашипели все разом, и глаза горгоны широко раскрылись, ловя и притягивая взгляд ангела. Голубое сияние полыхнуло, и слуга Спасителя замер, на белоснежном лике выражение глубочайшего недоумения. Белые одеяния оборачивались чистейшим мрамором, волосы – замершим золотом.
Глаза горгоны закрылись, змеи, получив свободу, расползались в разные стороны, исчезая в камнях.
Зашевелился первый из ангелов, приподнялся – и прямо в горло ему вошёл меч валькирии.
Огромные глаза ангела сделались ещё больше, и Райна новообретёнными чувствами ощутила, как истаивает та сила, что давала слуге Спасителя подобие жизни. Не исчезает, а словно бы уползает, будто туман, куда-то вдаль, к Тому, кто изначально отделил её от своей собственной.
«Нет, так просто их не убьёшь всё равно». Райна смотрела, как расточается и рассыпается мельчайшей пылью тело ангела. Склонилась над мёртвой головой горгоны – страшные очи её закрылись, успев отомстить.
«Прощай, дщерь О́дина, – прошелестело где-то на самом дне сознания валькирии. – Я ухожу… в чертоги твоего отца… может, он найдёт меня достойной…»
Валькирия отсалютовала павшей.
– Да будет лёгок путь твой к вратам Асгарда, храбрая сестра!..
После этого полагалось сказать «да встретит тебя там пенный мёд и вечная охота», но было ли это сейчас?
Вздохнув, Райна повернулась спиной к мёртвой.
Над головой разом пронеслись несколько крылатых созданий, горгоны, сфинкс, Анзу – львиноголовый орёл, другие; в дальнем конце улицы внезапно появилась целая толпа чудовищ.
Древние. Армия отца.
А потом…
– Рандгрид! – грянул над ухом знакомый бас, и валькирия оказалась в объятиях Аса Воронов.
– Дочка!..
– От… папа!
Она никогда не звала его так, даже маленькой девочкой, даже потом, когда он нашёл её и взял с собой в Валгаллу, сделав валькирией.
– За мной! – рявкнул Старый Хрофт.
Их уже окружили Древние, самых причудливых обликов.
– Прочь отсюда. – Отец Дружин потащил валькирию за собой.
– Но, но я же… – пролепетала валькирия, вдруг растерявшись и не находя слов.
– Прочь! – проревел Владыка Асгарда.
С ним вместе держались двое невесть откуда взявшихся половинчиков (и непростых, отметила валькирия), дородный купец с массивным тесаком и молодой худощавый человек, просто одетый; от одного взгляда на него у Райны подкосились ноги.
Он сам по себе был Силой, но силой совершенно иной, непривычной воительнице. Она видала обитателей Асгарда, она видала Ямерта и его клан, она билась с чародеями, мощью едва ли уступавшими её сородичам (и даже, пожалуй, превосходившими, если вспомнить тех же Безумных Богов), но ничего подобного ей доселе не встречалось.
Сейчас, однако, он тяжело дышал, по виску стекала струйка свежей крови.
– Уходим, – прохрипел он. – Но мы вернёмся. Очень скоро!..
– Что происходит?! – прокричала Райна почти в самое ухо отцу.
– Спаситель, – гаркнул тот в ответ.
– Первое и Второе пришествия разом. – Молодой их спутник бежал рядом, кровь текла по щеке, не останавливаясь.
– Что же будет с Хьёрвардом? – вырвалось у воительницы; Райну охватывал тяжкий, ледяной, недостойный валькирии ужас.
– Мы его отстоим. – Она ждала ответа от Старого Хрофта, однако снова отозвался тот, другой, обладатель удивительной Силы.
– Потом разговоры, Фиделис, потом! – оборвал его Отец Дружин. – Отсюда надо успеть вы…
Багряное небо над головами вновь извергло из себя целый рой ангелов; Владыка Асгарда взмахнул палицей, сотканной из множества сияющих колючих молний, и Древние, повинуясь, кинулись дальше всей ордой, топоча и круша то, что ещё оставалось целым.
Из развалин, через груды битого камня, изломанных брёвен, рухнувших стропил и битой черепицы, сквозь облака едкой пыли полезли мертвяки, и Райна даже обрадовалась – что-то привычное, знакомое, что можно разить, поражать и убивать – вторично.
Костяки рассыпались под её ударами; палица отца вбивала неупокоенных в деревянную мостовую; однако очень скоро немногие уцелевшие расползлись, словно мокрицы, по окрестным руинам, а в конце улицы появилась высокая фигура, в два раза выше обычного человеческого роста; ангелы слетались к ней, словно бабочки к свету.
Спаситель.
Райна бросила отчаянный взгляд на Аса Воронов.
– Отец, я… мы… нам надо…
– Нет нужды, – остановил её тот, кого владыка Асгарда назвал Фиделисом. – Я готов. Тут же погибло достаточно невинных.
Валькирия беспомощно всплеснула руками.
– Отец! Дальние… они послали меня…
– Молчи! – сурово оборвал её Старый Хрофт. – Фиделис, что ты задумал?
– Что и должен был сделать, – пожал тот плечами. – Олаф, ты… готов?
– Готов, – бестрепетно кивнул купец. – После того, как побывал… там, откуда ты меня вызвал, господин, уже ничего не страшно.
– Вот и говорю тебе – истинно, нынче же будешь в месте святом, – негромко сказал Фиделис, кладя руку Олафу на плечо. – Уходите, уходите все! Спаситель ещё сильнее, чем я думал; придётся без меня вам пока. Но я вернусь, верьте!.. Вернусь, как только… – Он резко обернулся. Спаситель, обратившийся сейчас в настоящего великана, надвигался, в кровавых небесах вились ангелы, а по сторонам дороги скапливались разупокоенные мертвецы. Задул резкий и горячий ветер, сухой, словно из кузнечного горна, на остатках стен заиграли невесть откуда взявшиеся отблески мрачного подземного пламени.
– Идём, добрый человек, – негромко проговорил Фиделис, беря Олафа за руку, словно брата.
– Нет! – вдруг подхватился один из половинчиков. – Нет, Фиделис! Этого Он и ждёт, это ему и надо!..
– Спаситель так и не набрал полной силы, – покачал головой Фиделис. – Поэтому ангелы и стали уязвимы. Поэтому мы можем…
– Да нет же! – Невысоклик аж притопнул. – Веру в Него убивать надо, а не с Ним самим сражаться! Эвон сколько народу отсюда сбежало – они жизнь свою да скарб спасали, а отнюдь не души! И не зря же Он за нами тянет, надо Ему нас прибить окончательно, с нами покончить, иначе давно б уже собирал мёртвых да мир высасывал!..
– Фредегар дело говорит, – поддержал собрата второй половинчик.
– Нас не хватит на огромный Хьёрвард, – покачал головой Фиделис.
– Хватит, если достанет времени, – возразил невысоклик, и его неожиданно поддержал купец с тесаком:
– Верно! Так и есть! Народишко-то не к Нему, а от Него бежит! Вот и надо так, чтобы Он тут, в Хедебю, так бы и остался! Запереть бы как-то! Лекарь, а?
– Запереть… – задумался Фиделис, кидая быстрые взгляды то на кружащих в небе ангелов, то на шевелящихся в развалинах мертвяков. – Попытаюсь, братья и ты, сестра-воительница…
«Ишь ты, братья и сестра», – подумала Райна. Нет, странный «лекарь» не лгал, они для него и впрямь были братьями и сёстрами.
– Попытаюсь… – бормотал лекарь, пока Спаситель неторопливо, словно наслаждаясь собственным торжеством, приближался к ним. – Запереть с кем-то из наших, замкнуть в битве вечной…
В этот миг у Спасителя, наверное, иссякло терпение. Райна ощутила короткое и болезненное содрогание силы, с небес на землю хлынул багряный ливень – теплый и солоноватый.
Лилась кровь.
Спаситель медленно простёр руку, и Его воинство – ангелы вместе с мёртвыми – ринулось на сжавшуюся вокруг Старого Хрофта кучку противников.
Отец Дружин ответил громоподобным рыком, размахнулся палицей – и, словно отвечая ему, изливающиеся кровью облака пробила чистая ветвящаяся молния, грянула в ближайшие развалины, поражая поднявшихся в атаку мертвецов.
Невысоклики дружно спустили тетивы коротких своих луков, и ни один не промахнулся – два белых ангельских создания распростёрлись на камнях, словно обычные смертные ратники.
Спаситель не достиг полной мощи.
Его можно задержать.
Райна приняла щитом прыгнувшего на неё какого-то особенно шустрого мертвяка, раздробила череп ударом эфеса. Отец Дружин закрутил палицу вокруг себя, с неё срывались короткие росчерки молний; вот одна нашла грудь переднего ангела, и белокрылое существо отшвырнуло прямо в гущу собратьев, словно в него ударили стенобойным тараном; полетели белые перья.
Другая молния задела плечо Спасителя – промахнуться по Его громадной фигуре было и в самом деле затруднительно.
Великан пошатнулся. Он по-прежнему шёл в молчании, движение его продолжалось, неумолимое, бесшумное, неотвратимое. Но чего-то Ему по-прежнему недоставало, какой-то малости, чтобы окончательно заполучить весь Хьёрвард.
Ангелы обрушились на обороняющихся со всех сторон, лавина белых крыл и длиннейших, словно копья, невозможных мечей.
Однако они были уязвимы, часть их силы исчезла.
Стрелы невысокликов сбивали слуг Спасителя наземь, Райна принимала выпады на щит, но лишь Отец Дружин крушил их одного за другим. Палица его разила молниями, и даже если ангел успевал вскинуть клинок для защиты, голубоватое пламя всё равно обвивалось вокруг иномировой стали, словно удав вокруг добычи, скользило, добираясь до цели, и фигура в белом и золотом валилась в пыль, сделавшуюся скользкой и липкой от кровавого ливня.
Даже Олаф ухитрялся встретить своим тесаком лезвие ангельского меча; и только лекарь Фиделис застыл, низко опустив голову и уронив руки, словно к чему-то прислушиваясь. Его Сила втянулась внутрь, скрылась в нём, словно улитка в раковине, но Райна знала, что она вот-вот вновь вырвется на свободу – когда настанет должное время.
Сколько бы они так продержались?
Может, даже и долго, потому что палица Отца Дружин разила без промаха и стрелы невысокликов были метки, а колчаны ещё не опустели. Но что потом?
Кристалл Дальних сделался не просто ледяным, но обжигающе-холодным, словно впитав все морозы этого мира, морозы, обращающие плоть в камень за считаные часы. От него по боку валькирии расползался нехороший холодок.
Предупреждение. Возможно, последнее.
– Что это было? – вдруг вскинул голову лекарь Фиделис. – Сила? У тебя, сестра-воительница?
Райна отбила один за другим три выпада, пнула наглого мертвяка, ударила эфесом, вгоняя череп в пустую грудную клетку, прежде чем сумела ответить:
– Напоминание… от… Дальних! – Щит её принял ещё один удар, и лезвие просекло край.
– Дай сюда! – выкрикнул Фиделис, лицо его внезапно покраснело, и отнюдь не от крови, вымочившей всех с головы до ног.
Кое-как увернувшись, Райна бросила ему промороженный кристалл; смарагдовые грани тотчас покрылись ало-ледяной коркой, касавшиеся их капли мгновенно замёрзли.
Она не думала, что от смертельного подарка Дальних можно избавиться так просто; и впрямь, тот на лету дрогнул, скрытая сила ожила, вырываясь на свободу, в лицо валькирии дохнула ледяная смерть.
Фиделис ловко поймал талисман, сжал в кулаке, и его собственная мощь словно призакрыла расходящиеся трещины, приостановила неизбежный взрыв.
А в следующий миг лекарь швырнул изумрудно-алую смерть прямо в лицо Спасителю.
– Бегите! – гаркнул он, и ему повиновались все, даже Отец Дружин.
Ангелы бросились на них все разом, но в этот миг за спиной раздался лёгкий хруст, отчётливо слышимый в грохоте битвы.
Хруст, словно трескался весенний лёд.
Райна точно наяву увидела, что происходит. Жуткий дар Дальних ударился об успевшую подняться руку Спасителя, отскочил, разламываясь на лету. Волна высвобождённой силы хлынула, устремляясь во все стороны, и вокруг Спасителя начала стремительно расти смарагдовая кристаллическая друза, вбирая Его в себя. Зелёные грани возникали прямо из воздуха, только что двигавшееся замирало, каменело, обращаясь в изумрудную прозрачную неподвижность.
Лик Спасителя не дрогнул, однако руки Его застыли, стремительно одеваясь кристаллической бронёй. Друза стремительно росла во все стороны, и Райне с остальными выбирать уже не приходилось.
– Бежим!
Но им пришлось ненадолго вернуться.
Лекарь Фиделис стоял на одном колене, низко уронив голову. А у его ног застыл купец Олаф, широко раскрыв глаза и раскинув руки, так и не выпустившие верный тесак.
– Нужна… была… жертва, – тихо проговорил лекарь.
Райна и Старый Хрофт подхватили его с двух сторон, потащили прочь. За ними, как могли, торопились невысоклики; а за их спинами мгновение спустя челюсти зелёных кристаллов сомкнулись на теле Олафа, вобрав его в себя.
…Райна, Старый Хрофт, невысоклики и лекарь Фиделис бежали что было духу мимо дымящихся развалин и почти целых домов, мимо сорванных крыш и выбитых окон, мимо раскрывшихся, словно вспоротые животы, подвалов, мимо останков обычной жизни, ещё совсем недавно такой мирной, уютной и тихой.
С небес по-прежнему лило, алые лужи соединялись, словно сам Хедебю истекал кровью. А позади, за развалинами и пожарищами, рос смарагдовый кристалл, изумрудная гора, уже поднявшаяся выше уцелевших печных труб.
Ангелы целыми скопищами бросались к своему повелителю и увязали в зелёной толще, словно насекомые в смоле, которой ещё предстоит сделаться янтарём.
– Чем больше Он пытается вырваться, тем выше и шире вырастет смарагд, – на бегу прохрипел лекарь. – Какая удача, сестра, какая невероятная, редкостная удача!.. даже и представить себе нельзя!..
– А потом? – Ас Воронов бежал тяжелее всех, постоянно отставая и приволакивая ногу.
– Потом Он, конечно, вырвется. Но какое-то время у нас будет, чтобы обойти, как говорится, грады и веси. Учить иному. И тогда, даже когда Он освободится, Хьёрвард встретит Его совершенно не так.
– Ты знаешь? Или веришь? – тяжело выдохнул Отец Дружин.
– Верю, – чуть поколебавшись, ответил лекарь. – Никто и никогда не останавливал Спасителя…
– Неправда, – бросила Райна. – Его остановили в Эвиале, когда Он уже почти готов был овладеть миром. Остановили двое смертных чародеев, пожертвовав собой. Я знаю, мне рассказывал Ра… то есть повелитель Ракот.
– Олаф тоже пожертвовал, – вздохнул лекарь, когда они оказались у самых городских ворот. – Иначе бы ничего не получилось.
Все пятеро остановились, невольно обернувшись – смарагдовая гора продолжала расти, но уже не так быстро, как поначалу.
Древние, всё воинство Аса Воронов, кое Райне предстояло «подчинить себе и повести против мятежных магов», толпилось сразу за стенами. Даже самые неукротимые присмирели; щупальца свёрнуты, когти втянуты, хоботы поджаты.
Кровавый дождь здесь пролился тоже, но куда слабее, лишь слегка омочив траву.
– Дело сделано, – выдохнул Фиделис. – Хьёрвард выстоит, если мы немедля отправимся и…
Райна ощутила, как задрожала, пошла рябью незримая сила, словно исполинские крыла взмахнули над водной гладью. И разом же – упругие толчки, будто где-то рядом скользило громадное извивающееся тело дракона.
– Что это? – нахмурился лекарь, Старый Хрофт вскинул палицу, а оба половинчика наложили на тетивы по последней стреле – их колчаны окончательно опустели.
Но ответить никто не успел – из-за изумрудной горы повалили мертвяки, и самое страшное – отнюдь не одни древние скелеты. Нет, рядом с ними ковыляли и только что расставшиеся с жизнями обитатели Хедебю, зачастую – целыми семьями.
Лекарь Фиделис с шипением втянул воздух сквозь стиснутые зубы.
– Спасителя-то мы того, накрыли колпаком, а вот остальных… – проговорил половинчик Фредегар.
– Значит, остальных сейчас довершать придётся, – пожал могучими плечами Старый Хрофт. – Готова, дочь?
– Всегда готова, – и валькирия улыбнулась отцу в ответ.
…Эта схватка оказалась самой яростной и самой безумной. Неупокоенные, словно муравьи, ползли по стенам, слепо кидались на развернувшихся к ним Древних. Скелеты и ходячие трупы словно напитались невесть откуда взявшейся силой и проворством; не медленные и неуклюжие, но атакующие с быстротой и ловкостью опытных бойцов.
Их вновь крушила палица Владыки Асгарда; оба половинчика выхватили короткие мечи, которыми орудовали с немалой ловкостью; лекарь Фиделис встречал врага голыми руками, однако от каждого его касания мертвяк валился наземь, не важно, скелет или только что восставший труп.
Древние с рёвом, рычанием и клёкотом обратились против вновь явившегося врага; но Райна видела, что даже её собратьям приходится отходить под натиском мёртвой толпы.
Сила содрогнулась вновь чужой, неестественной судорогой. Громоздившиеся вперемешку костяки и повергнутые зомби зашевелились, задёргались, словно расчленённые лягушки в алхимических аппаратусах.
Райна ощутила, как среди этих обрубков и обломков, среди мёртвых тел и костей, пробуждённых к подобию злобной и бессмысленной жизни, словно огонь в потухших, казалось бы, углях, зачинается новое пламя. Вбитой в скелеты и зомби силы хватило, чтобы огонь разгорелся заново; её словно оказалось слишком много, она искала выхода, не умещаясь в отживших костях и плоти, готовая, словно торфяной пожар, вырваться на волю.
Слишком поздно бежать. Слишком поздно…
– Ко мне! – гаркнул Отец Дружин, очерчивая палицей круг. Молнии срывались с неё и оставались трепетать, вонзаясь в землю, словно копья.
Миг – и пламя будет —
«Иди за мной, валькирия».
Мощный грозовой голос. Мерные взмахи исполинских крыл.
«Нет! Мой отец! Моё…»
«Я могу удержать только тебя. Отца удержит другой».
«Кто?!» – хотела выпалить воительница, но тут напитавший костяки и трупы огонь наконец-то вырвался на свободу. Райна ощутила, как её самоё подхватило незримой петлёй, вздёргивая вверх, вверх, вверх, прочь от дыма и пламени, прочь от несчастного города, где бился внутри смарагдовой клетки пленённый, пусть и на время, Спаситель.
Старый Хрофт не успевал, и он знал это. Частокол из молний мог выдержать натиск, но для этого его требовалось возводить самое меньшее сто ударов сердца.
У Отца Дружин не оставалось и одного.
«Рагнарёк, – услыхал он. – Я могу помочь тебе, но уже в последний раз. Нам предстоит последняя битва, Древний».
Время остановилось.
«Узнаю твой голос, великий Дракон».
«Хорошо. Спасти всех я не могу, только тебя. Об остальных позаботятся, если смогут, иные. Время Рагнарёка, Древний».
Застывшее было время ринулось вперёд, как вода, достигшая верхнего края плотины. Струи огня взметнулись над трупами, кости распадались чёрным пеплом, но золотой дракон уже мчался ввысь, прочь от туманов этого мира.
Кажется, восходящий поток силы увлекал вместе с ними кого-то из Древних, кого-то из воинства Старого Хрофта.
«Рагнарёк, Древний бог О́дин. Ты знаешь, что это значит».
Отец Дружин знал.
…Земля на склоне дымящейся воронки зашевелилась, комки её покатились вниз, на самое дно. Появилась перемазанная голова.
– Роб?! Роб, где ты? Роб!
– Ох… – донеслось откуда-то снизу. – Фроки? Фредегар?
– Сейчас помогу. – К ним уже спускался лекарь Фиделис. Выглядел он жутко – весь покрытый сажей и гарью, плащ порван и прожжён, со лба свисал большой лоскут кожи, и лицо заливало кровью.
– Спасибо. – Фредегар уцепился за поданную руку. Рывок – и он оказался на свободе. – Ты ранен, господин?..
И вновь последняя «н» в слове была почти не слышна.
– Потом поможешь мне прочистить рану и подержишь зеркало, пока я зашью себе физиономию, – слегка улыбнулся лекарь. – Вот уж воистину, «врачу, исцелися сам!».
Они вызволили Роба. Выбрались из дымящейся воронки.
Над мёртвым Хедебю вздымался смарагдовый купол; Древние исчезли все до единого. Никаких следов валькирии Райны и её отца, грозного бога О́дина.
Вообще ничего, ни одной живой души на лиги окрест. Спаситель забрал город себе, но и сам остался в нем.
Фиделис, несмотря на рану, быстро осмотрел обоих невысокликов.
– Хвала всем богам, вы невредимы, – выдохнул он. – Роб, достань, пожалуйста, из моей сумки зеркало. Оно, как ни удивительно, цело.
– Откуда ты знаешь?
– Чувствую, – усмехнулся лекарь. – А ещё нам понадобится настойка… да-да, вон та, иголка – воткнута в катушку, давай сюда всё. За работу, друзья!..
– А… а потом? – осторожно спросил Роб, держа зеркало так, чтобы Фиделис мог видеть собственное лицо.
– А потом, друзья, мы сделаем то, чего мне не удавалось никогда раньше. Мы пойдём по Хьёрварду, от города к городу, от села к селу. Спасителю нужны страх и ужас – мы лишим Его их, лишим излюбленной пищи. Сложно и долго, и кто знает, осталось ли у нас на это время… но ничего иного тут не придумать. Нет такого заклинания, нет такого оружия, чтобы наверняка поразить Спасителя, кроме лишь одного-единственного – людской веры.
Иголка так и мелькала в ловких руках, лоскут кожи на глазах возвращался туда, где ему следовало пребывать.
– Вера всегда была, – осторожно заметил Фредегар. – Верили в Древних Богов, поклонялись Богам Молодым… да и великим Хедину-Милостивцу с Ракотом-Заступником кое-где поклоняются!
– Вера-то была, а Спасения не было, – заметил Фиделис. – В том-то Его и сила, что смертные, хоть при О́дине, хоть при Ямерте, хоть при Хедине – так и шли себе в залы Хель. А в других мирах – в иные царства мёртвых или даже к великому Духу, Демогоргону. А это… страшно. Вот Спаситель и поднялся. На страхе людском, на жажде защиты, чтобы пришли и оборонили. Эх, да что говорить! Вставайте, друзья. Дорога дальняя, а у нас ни припасов, ни коней.