Адата Гелерра; королева Вейде
Обратная дорога в замок прошла безо всяких происшествий, можно даже сказать, что Гелерра заскучала. Аколиты Кора Двейна так и сгинули все до единого, и никто из троицы магов не явил беспокойства об их судьбе; сама адата, понятное дело, не спрашивала тоже.
Кор Двейн был радостно возбуждён, говорил много, быстро, с апломбом, размахивая руками, словно ярмарочный зазывала. Скьёльд отмалчивался, Соллей, в общем, соглашалась с Кором, но казалась куда сдержаннее.
А сам Двейн уже нёсся на всех парусах, толкуя что-то о «великом кольце всех смертных чародеев», которое якобы «навсегда изгонит Неназываемого из нашей вселенной».
Он повторялся, возвращаясь к одному и тому же; глаза его горели нездоровым, лихорадочным огнём.
– Брат Кор, – наконец проговорил Скьёльд. – Не кажется ли тебе, что ты делишь шкуру, так сказать, неубитого дракона?
– Дракона? – подняла бровь Соллей. – Не слишком-то удачное сравнение, если учесть нашего гостя.
– Верно, прости, сестра, – дёрнул щекой Скьёльд. – Беру слова насчёт дракона обратно. Но сути это не меняет. Не рано ли ты стал праздновать, брат? Боги Хедин с Ракотом…
– Устранены из Упорядоченного, – расхохотался Кор, запрокидывая голову. – Остались только их слуги. С ними, признаю, придётся повозиться – хотя я бы предпочёл, конечно, решить дело миром. Досточтимая Гелерра может оказать бесценную помощь.
– Я? – словно очнулась адата. Перед её глазами по-прежнему стояла последняя сцена битвы – распростёртое на хрустальных плитах, на играющих радужных красках тело Матфея Исидорти и исчезающий силуэт женщины – Тени, как её назвала Соллей.
– Да, славная Гелерра, – энергично кивнул волшебник. – Боги Хедин и Ракот нас больше не побеспокоят; их слугам совершенно не за что сражаться. Там немало храбрых и умелых воинов, искусных чародеев – тебе это ведомо лучше, чем мне. Помоги нам найти с ними общий язык, объясни, что настала новая эра – эра мира.
– Боги Хедин и Ракот… «нас больше не побеспокоят»? – пролепетала Гелерра.
– Разумеется, – усмехнулся Кор Двейн. – Нет, не думай, достойная адата, – их никто не убивал. К убийству мы прибегаем, как ты видела, лишь в случае крайней необходимости и с большим нежеланием. Смерть ученика Исидорти я буду долго оплакивать – бессмысленная и горестная потеря. Так вот, можно сказать, что Хедин Познавший Тьму с Ракотом Восставшим просто сложили полномочия и удалились в изгнание. Они живы, не сомневайся. Просто здесь, где мы, их больше не будет. Упорядоченному не нужны никакие боги, ни злые, ни добрые, ни, тем более, «никакие».
– Думаю, брат, Гелерра это уже запомнила, – подала голос Соллей. – Скажи лучше, а о наших… э-э-э… нанимателях ты подумал? И о, гм, бывших союзниках? Они-то, полагаю, сейчас далеко не в восторге.
– Конечно, – пожал плечами чародей. – Благодаря тебе, сестра, договор с ними исполнен в точности. Они получили что хотели. Свой собственный домен, без Хедина, Ракота, Орлангура или же Демогоргона. – Он хихикнул. – Соглашение исполнено до последней буквы в нём, до последней точки. Беспокоиться совершенно не о чем. Осталось лишь решить проблему Неназываемого.
– Ну да, а бывшие союзники, сиречь Дальние? – напомнил Скьёльд. – Едва ли они будут довольны, что мы так воспользовались их, гм, содействием. Ведь изначально мы с ними собирались…
– Об этом, – приятно улыбнувшись, перебил его Двейн, – мы поговорим чуть позже. Не стоит утомлять слух нашей дорогой Гелерры скучными маготеоретическими и маготехническими подробностями.
– Я ничего не выдам, – покраснела адата.
– Конечно, храбрая Гелерра. Но это и впрямь очень сложный магический процесс. Если хочешь, приходи на наш совет, всё услышишь сама. А пока что, как доберёмся, надо вылечить дракона. Надеюсь, сестра Соллей, надеюсь, брат Скьёльд, ваши чары крепки и удержатся – а то неловко выйдет. Проснётся уважаемый Сфайрат, а вокруг – никого. Невежливо-то как!..
– Логично, – пробормотал Скьёльд.
– Главное, – продолжал вещать Кор Двейн, – это проверить соответствие всех величин заданному. Убедиться, что все… отклонения в пределах нами предусмотренного. А после этого мы уже сможем высказать Орлу и Дракону всё, что… что мы уже решили сказать.
– Да, – улыбнулась Соллей. – Только помните, дорогие братцы, – это моё! Никому не отдам! И начну с Дракона. Он любознателен, ему будет интересно.
Гелерра слушала этот малопонятный разговор, и в груди у неё всё холодело. Где она очутилась? Что учинила эта троица? И что будет теперь?
– Ну и про Тень забывать тоже нельзя, – напомнил Скьёльд.
– Никуда наша Царица не денется, – махнула рукой Соллей. – Поверь мне, мы с ней, как-никак, э-э-э, одного пола. За любовника она постарается отомстить.
– А я вот в этом сомневаюсь, – заявил лысый чародей. – Я так скажу – она уже где-то на самом дальнем краю Упорядоченного, обустраивает себе какой-нибудь мирок, будет очередной Тёмной Королевой или там Владычицей, если ей больше нравится.
– Новые Маги так ничего себе и не обустроили, – заметила Соллей. – Болтались, как…
– Как цветок в проруби, – хохотнул Скьёльд. – Так говаривали в моём мире.
– Именно, – резко перебил Кор Двейн. – Болтались, бездельничали, предавались разврату, кровавым игрищам – и ничего не делали. Проклятье, они даже на тёмных властелинов не сподобились!
– Не бросили вызов Новым Богам…
– Ну, не совсем так, насколько я помню, бросали, и не один раз, правда, всё больше исподтишка, прячась за спину легковерных адептов, – поправил сестру Скьёльд.
– Тебе виднее, брат, ты у нас за ними следил. – Волшебница вскинула руки в шутливом «сдаюсь!». – Может, и пытались, да как-то не слишком ретиво. Больше развлекались, если ты меня спросишь.
– Никуда она не денется, – бросил Двейн. – Не о том вы, друзья мои, думаете. Совсем не о том…
…Дорога через Межреальность вся прошла вот в таких вот разговорах.
Гелерра ни о чём не спрашивала, удовольствовавшись ролью молчаливой слушательницы. Порой она ловила на себе короткие и быстрые взгляды Соллей, но старательно делала вид, что не замечает.
Адата пребывала в смущении и растерянности. Богов Хедина и Ракота нет? Куда ж они делись? Владыка Ракот – он ведь был возле Обетованного? И тоже исчез? Не погиб, но… куда-то делся? Как? Куда? Почему?
Когда они добрались до замка, скалы, на которой он парил прежде, больше не было, от неё осталась только верхушка, словно срезанная огромным ножом. Стены и башни выглядели по-прежнему, а вот всё остальное бесследно сгинуло.
Гелерра удивлённо оглянулась на Двейна и остальных, однако они вовсе не казались обескураженными или хотя бы удивлёнными.
– А неплохо выдержал, – самодовольно бросил Кор.
– Вполне, – согласился Скьёльд.
У ворот их встречали – слуги и аколиты, число коих, на взгляд Гелерры, весьма и весьма поубавилось.
Ишь, как бросились-то. На ухо шепчут, на неё, адату, косятся.
Она скрестила руки на груди, заворачиваясь в крылья.
– Идём, – услыхала она негромкий, с оттенком лёгкой усмешки голос Соллей. – Дракон наш, думаю, уже заждался.
…Заждавшийся дракон мирно дремал в своём бассейне, похрапывал, выпуская из ноздрей струйки дыма. Правда, его самого было едва видно – Сфайрат зарос настоящим лесом.
Раскрылись широкие листья кувшинок, масса корней – светлых и тёмных, толстых и тонких – оплела бронированную тушу; под сплошным покровом растительности скрылись раны. Воздух был плотен, с особенным острым запахом, от которого голова у Гелерры закружилась, и полезли такие мысли, что она не выдержала – зарделась.
Нет, подобные мысли посещали её и раньше, когда она служила богу Хедину; когда ей казалось, что он дарит её особым своим вниманием, пока не поняла, насколько ошибается. Но бог Хедин был всегда так… далеко, даже когда шагал с ней рядом. А вот дракон, которого она совершенно не знает, которого, можно сказать, «только что увидела» – он другой. Это точно.
Интересно, какие крылья унаследуют их дети? Её белые – или его чёрные? Или, скажем, девочки будут как она, с пёрышками, а мальчики – с несокрушимой гагатовой бронёй?
Мысль эта так её захватила, что Соллей пришлось слегка дёрнуть её за руку.
– Гелерра, – волшебница улыбалась, в глазах играли смешинки, – тебе нужно будет мне помочь. Пока Кор со Скьёльдом занимаются своим.
Адата густо покраснела, даже прикусила губу от стыда.
– Конечно, досточтимая. Что нужно сделать?..
Сделать потребовалось многое. Нужно было убирать отдавшие все силы и засохшие стебли; подрезать, направлять, подвязывать, удобрять и подкармливать. Потом Соллей возвела глаза к потолку, пробормотала что-то вроде «как там брат это делал?» – и осторожно выпустила на волю чары.
По опутавшим Сфайрата вьюнам прошла короткая дрожь; словно змеи, они задвигались, проникая глубже в рану, да так, что дракон вдруг дёрнулся.
– Ой. – Соллей тоже прикусила губу. – Нет, надо Скьёльда звать. Это его епархия. Сейчас, я сейчас. – И она почти вылетела за дверь.
Гелерра осталась одна. Нет, у неё не опустились руки, и она не застыла, уставившись на Дракона широко раскрытыми глазами. Она как-никак свободная адата, она командовала такими воителями, от которых даже этот великолепный Дракон хорошо, если успел бы убраться живым, с подпалённым только хвостом. Она продолжала работать – большие ножницы так и мелькали. Живые, полные сил стебли быстро занимали место срезанных, на глазах раскрывали молодые листья, пускали белые тонкие корни, проникавшие в глубь раны.
И сама рана изменилась: ушла чернота, исчезла тяжкая вонь, запах заражения. Дракон явно выздоравливал, хотя до полного заживления было ещё далеко – краям предстояло сойтись, чешуе – отрасти снова.
– С тобой всё будет хорошо, – шепнула адата. Дракон шевельнулся во сне, словно услыхав.
Гелерра осторожно опустилась ему на мощную спину, ловко балансируя среди острых шипов, протянувшихся вдоль всего хребта. Присела, поджимая ноги, коснулась ладонью чёрной чешуи – из-под драконьей брони шло приятное тепло.
Ой-ой, подумала она, чувствуя, что тает, словно свечка. Т-так нельзя! Что ж это я? Что ж это?..
…Но тепло было таким всепроникающим, обнимающим её всю, что шевелиться просто не хотелось. И она не шевелилась, пока сверху не спустился Скьёльд вместе с Соллей.
Бритоголовый маг деловито потёр руки и взялся за дело – для начала согнав пригревшуюся адату с драконьей спины и велев ей «распутывать корешки, вот у этих, видишь – lilium medicinae?».
Пришлось лезть по пояс в воду, хорошо ещё, тёплую, правда, полную не то корней, извивающихся, словно змеи, не то змей, растущих, словно корни.
Скьёльд долго разглядывал раны Дракона, хмурился, хмыкал, тёр подбородок, как будто не всё шло так, как должно.
– Крепко его зацепило, – наконец проговорил чародей. – Признаться, я думал, что, когда вернёмся… а у него даже рубцевание не произошло. Медленно заживает, очень медленно.
Гелерра не имела ничего против.
Уходила от дракона она нехотя, но уйти всё-таки пришлось, потому что господин Кор Двейн почтительно звал её присоединиться к совету.
Зала совета была бы под стать самому Хедину. Округлая, с малахитовыми колоннами, серебряными инкрустациями и причудливыми растениями в крупных кадках. За арчатыми окнами светило ласковое солнце, и всё тут прямо-таки дышало… победой.
Да, победой.
У круглого стола стояло четыре одинаковых кресла с высокими резными спинками; и на них красовался странный герб – восьмиконечная звезда, в середине которой плотно зажмуренное око.
– Садись, садись, достойная адата, – чуть усмехнулась Соллей, понимающе улыбаясь. – Братец Кор заставит нас чуть-чуть подождать, обожает подчёркивать, кто всё это измыслил. Ну да мы не обижаемся, каждый имеет право на маленькие слабости.
Кор Двейн и в самом деле чуть-чуть опоздал. Разумеется, в залу он почти влетел, разумеется, извинившись за задержку. Встал у своего кресла, оглядел всех торжествующе:
– Брат, сестра, достойная адата. Я просил вас прийти со всем поспешанием, потому что…
– Потому что мы победили, но сделать предстоит куда больше, – рассмеялась Соллей, скрещивая руки на груди.
– Э-э, гм, – слегка растерялся Двейн. – Собственно говоря, это именно так. И потому…
– И потому надо решить, что с Дальними и что с Третьей Силой? – подхватил Скьёльд.
– Вообще-то мы это давно уже решили, не так ли, брат? – Соллей продолжала улыбаться. – Давно, задолго до того, как всё началось?
– О, несомненно, – энергично кивнул Кор. Картинно провёл ладонью, приглаживая волосы. – Но тогда мы не были знакомы с достойной адатой Гелеррой. И у нас не было залога Дальних. – Он высоко поднял руку, в пальцах блеснул изумрудный кристалл. – А это значит, что путь наш может оказаться куда проще и короче. Да и с меньшими потерями. – Он взглянул на гарпию. – И всё благодаря тебе, высокочтимая.
Гелерра опустила голову.
– Мне, право, неловко, господин Двейн…
– Без господинов, просто Кор, – нетерпеливо оборвал её чародей. – Итак, друзья мои, что нам осталось сделать?
– Да сущую ерунду, если разобраться, – пожал плечами Скьёльд. – Справиться с Дальними. Убедиться, что Третья Сила не станет вмешиваться в наше правление. Покончить с Неназываемым – а для этого собрать всех чародеев вселенной в великое кольцо. Ну и утихомирить Спасителя, чтобы не лопал слишком уж много и слишком быстро. Пустяки, в общем, не стоящие внимания. Заканчивай говорильню, брат, я проголодался, если честно. Ах, да, ещё надо набрать новой челяди и аколитов. После визита бога Хедина их изрядно поубавилось.
– Я поддерживаю насчёт «проголодался», – заметила и Соллей. – Неплохо бы и пообедать.
– Экие вы, однако! – шутливо надулся Кор Двейн. – Не желаете внимать моим великолепным, тщательно разработанным планам!..
– Мы им внимали, не так ли?
– Да. Но смех смехом, а Дальние, я так понимаю, сейчас ощущают весьма сильное… гм, раздражение.
– И они непременно явятся, чтобы поквитаться, – кивнул Скьёльд.
– Мы воспользовались их знанием, только совсем не так, как они планировали, – ухмыльнулся Кор Двейн. – И теперь я думаю, что благодаря доставленному адатой артефакту мы можем этого и не ждать; надо ударить самим!
– Зачем?
– Затем, сестра, – улыбка сбежала с лица Кора Двейна, – что с Неназываемым творится что-то крайне странное. Я лишь бегло взглянул на показания, но это… совершенно не имеет прецедентов.
Бритоголовый чародей и волшебница переглянулись.
– Этого… не было в планах? – осторожно кашлянул Скьёльд.
– Нет. И потому я предлагаю разделиться. Я займусь Неназываемым. Надо понять, что происходит и сколько он ещё пребудет более-менее статичным. А вы втроём займитесь Дальними. Артефакт, как я убедился, способен показать дорогу…
– Дорогу? И только? – подняла бровь Соллей.
– Нет, не только. Это – модель им доступного; зародыш того, что должно случиться. Думаю, этот кристалл должны были доставить в некое место, куда иначе Дальние попасть не могли…
– Прости, достойный Кор Двейн, – осторожно проговорила Гелерра. – Однако я доставила этот кристалл богу Хедину, в самое сердце его владений, но ничего не произошло.
Чародея это ничуть не смутило.
– Конечно. У Дальних всё должно срабатывать строго в определённое время. Бог Хедин получил артефакт, обследовал, очевидно, не нашёл в нём ничего интересного или опасного; кристалл просто пылился у него не полке. Но в нужный момент… – закончил он со значением.
– Тогда, брат, скажи всё толком, – потребовал Скьёльд. – Что мы должны сделать?
Кор Двейн сделал паузу.
– Проверить их мельницы, – проговорил он вполголоса.
– О! – Соллей подняла палец. – Мельницы?
– Да. Судя по вибрациям – они работают впятеро, вдесятеро, в сто раз быстрее обычного. Я поставил этот кристалл вместо наших поделок, и вся моя машинерия чуть не разлетелась вдребезги.
Скьёльд и Соллей переглянулись.
– Поэтому, – сказал Кор Двейн, – быть может, нам придётся найти несколько иное применение тем восьми камешкам, получившимся из Новых Магов.
На сей раз в дорогу они отправились втроём, их никто не сопровождал; Скьёльд и Соллей были молчаливы и озабочены.
– Чем я смогу помочь? – Перед ними открывалась Межреальность, и бритоголовый маг быстро, но чётко чертил прямо перед собой руну за руной, открывая прямой путь и не думая о секретности. – Я не чародейка, как вы. Вернее, немного чародейка, но…
Больше всего Гелерре хотелось сейчас оказаться в замке, в тёплом, жарком исцелительном покое, где по-прежнему дремал Сфайрат.
– Постой, братец, – протянула руку Соллей. – Погоди. Кажется, у нас гости.
– Гости? – нахмурился тот.
– Наш замок, кажется, всем прямо-таки покоя не даёт, – волшебница зло цедила сквозь зубы. – Ходко идут…
…Гелерра видела, как они выныривали из мглы Междумирья, ряды стройных воинов в серебряном и зелёном; эльфы.
А над ними парил, широко расправив крылья, огромный иссиня-чёрный ворон.
Соллей с шипением выдохнула сквозь стиснутые зубы. Скьёльд оскалился, сжал кулаки.
– Кажется, сестрица, – он повёл плечами, – никуда мы не отправимся. Дальним придётся подождать.
Гелерра вгляделась в чудовищную птицу. За ней тянулся шлейф силы, которую даже не слишком пытались скрыть.
– Дальние подождут, – кивнула и Соллей.
– Пусть они начнут, ударим в спины, адата! Отвлеки на себя вот этого… это… словом, этого ворона, хотя бы ненадолго! Раз сюда пригнали эльфов, живое пока что мясо, значит, какие-то правила ещё действуют. Иначе бы их здесь не было.
Ворон. Гелерра вглядывалась в мерно и редко взмахивающие чёрные крылья. Да, великие сила и мощь, режут, режут стонущее Междумирье, и оно испуганно раздаётся в стороны.
Отряды эльфов не мешкали. Разворачивались в боевой порядок, двигаясь к бездне, что окружала замок; её они словно бы не замечали, её как будто и не было. Соллей и Скьёльд переглянулись.
– Неужто сам пожаловал? – вполголоса проронила чародейка.
– Сам? Нет. Пока ещё нет. Аватара, как я понимаю. Хотя…
– Смотри, пустота закрывается!..
Межреальность вокруг крепости трёх чародеев стремительно менялась. Из ничего возникала огнистая твердь, словно форму заполнял расплавленный металл. Алое и золотое сияние смешивалось, омывало стены и башни, словно волны; и внутри уже почти не оставалось аколитов, чтобы давать правильный бой.
Нет, кто-то ещё был, заметила Гелерра. На стенах замелькали человеческие и звериные фигурки; Кор Двейн не оставался слеп и глух к творящемуся возле его крепости.
Эльфы явились «в силах тяжких»; ползли осадные орудия, влекомые шерстистыми мастодонтами; маршировала пехота, лучники, щитоносцы, копейщики – во множестве; на взгляд Гелерры, Перворождённых тут собралось самое меньшее тысяч десять, если не двенадцать.
– Вран… – проворчал тем временем Скьёльд, поддёргивая рукава. Драконы на его бритом черепе внезапно ожили, извиваясь и щёлкая вытатуированными пастями. – Почему Вран? Отчего Вран? Точно ли аватара того, на кого мы думаем? И что он тут собрался делать?
– Если того, на кого думаем, то, кажется, он решил всё сделать сам, – откликнулась Соллей.
– А ельфики эти ему зачем тогда?
– Брось, – поморщилась чародейка. – Он ведь руки сам не марает.
Вран вновь пронёсся над изготовившимися к бою рядами Перворождённых. Хрипло каркнул, словно отдавая команду, и голос его разнёсся далеко окрест; в карканье его слышались непреклонная воля и приказ.
– Отвлеки его, адата, – тяжело проговорила Соллей. – Отвлеки, прошу тебя. Потому что эти явились сюда «покончить со злом», и разбираться они не будут, что там за дракон спит в нижних залах…
Гелерра закусила губу.
Тем, кто служил богу Хедину (пусть и оказавшемуся недостойным их службы), не привыкать биться против самых невообразимых врагов. Вран? Пусть будет вран.
– Аватара могущественная. – Скьёльд, прищурившись, глядел на жуткую птицу.
– Отвлеки его, Гелерра, – вновь повторила волшебница, глядя на гарпию чуть ли не с мольбой.
– Не сомневайся, – коротко ответила адата. – Скажите только когда.
– Сейчас. Немедля.
– Быть может, лучше дождаться, чтобы Кор начал в замке? – усомнился Скьёльд.
– Нет. – Соллей не отрываясь глядела на парящую вдали огромную птицу. – Наоборот, нам надо начать, как только адата завладеет вниманием Врана.
Гелерра тряхнула головой, расправила белоснежные крылья, любовно погладила гладкие, блестящие маховые перья.
– Тогда до встречи, – буднично сказала она, взвиваясь прямо с места вверх, как умела.
Крылья развернулись, погнали её вперёд; присутствие Врана словно превратило окрестности крепости трёх магов в подобие обычного мира.
Адата ускоряла полёт, почерпывая силу в её бурном потоке, разлитом вокруг; неслась, словно по стремительной горной реке.
Ах, какая жалость, что дракон Сфайрат не видит её сейчас!.. Не видит, как трещит и едва не рвётся ткань Междумирья под ударами белых крыл; не видит, как белой молнией мчится в бой адата Гелерра, прямо на громадную, мрачную и страшную птицу, извращение самой благородной расы воронов!..
Она, свободная гарпия, идёт грудь в грудь с аватарой жуткой силы, которой опасался сам бог Хедин!..
Восторг сдавил ей горло, огромные глаза горели; она в эти мгновения была и в самом деле прекрасна.
Ворон не удостаивал её вниманием. Летел себе, кружил на почтительном отдалении от крепостных башен, к которым всё ближе и ближе подползали эльфийские осадные машины.
Гарпия набирала скорость, ощущая дивную лёгкость во всём теле – словно она падала, сложив крылья, из высокого поднебесья на едва заметную внизу спину добычи – жирного морского кита.
Стрелы. Ну, конечно, чем же ещё могут встретить её эти «ельфики», как выразился Скьёльд?..
На такой скорости куда им в меня попасть!..
Всё с той же дивной быстротой она закрутилась волчком, полёт её сделался неровным, рваным, её бросало то вверх, то вниз, мотало по сторонам, и белооперённые стрелы лишь свистнули где-то в отдалении; адате даже не пришлось их отводить заклинаниями.
Вран, кажется, соизволил-таки обратить на неё внимание; каркнул насмешливо и неспешно развернулся к ней.
Гелерра изогнулась, стремительно меняя курс, уходя в сторону, подальше от крепости, подальше от эльфов и, само собой, подальше от Скьёльда с Соллей. Ветер даже не свистел, он выл в ушах, обжигал привычные, казалось бы, ко всему щёки; не глядя, она бросила первое из заготовленных заклятий в сторону жуткой птицы; огненный шар, нестареющая классика, скользнул по плотной броне из чёрных перьев и распался облаком бессильных искр.
Вран насмешливо закаркал. Сильнее взмахнул крыльями, сокращая расстояние. Лети-лети, старайся, подальше отсюда, чудище!
Словно услыхав её мысли, Ворон каркнул вновь, и вновь насмешливо. Они оставили позади замок, окружённый эльфийским воинством, вокруг расстилалась Межреальность, и здесь мчаться было уже далеко не так способно; требовалось разом и лететь, и творить себе путь.
Вран настигал.
Гелерра вновь развернулась и на сей раз с её рук сорвалась великолепная ветвящаяся молния, слепящие белые сполохи заиграли на тёмных крылах ворона; и вновь тот стряхнул заклятие с себя, как ни в чём не бывало.
Однако он всё-таки летел за ней, а она уводила его дальше и дальше от крепости Кора Двейна.
…Неужели Вран попался на столь несложную уловку?.. Нет, огнешаром и молнией тут не обойдёшься. Белые крылья развернулись, упёрлись в то, что заменяло Междумирью воздух; гарпия крутнулась, зависая неподвижно и глядя на приближающееся чудовище.
Блестящий клюв приоткрылся.
– Кар-р!
– Получай! – выкрикнула она бешено, с ненавистью, какую не чаяла в себе найти.
Все они одинаковы, эти великие силы, все они хотят править, главенствовать, подавлять и мучить. Не так, так этак, не одним способом, так другим, но в основе своей – одно и то же.
Межреальность вокруг летящего Ворона взвихрилась, пошла чёрными трещинами, засверкала огнями. Гелерра не ровня иным магам, однако все среди служивших богу Хедину были чародеями в той или иной степени; и сейчас адата превзошла саму себя.
Он бы мною гордился, подумала она. Правда, не успела додумать, кем должен быть этот он.
Вран с размаху влетел в поднявшуюся на его пути сеть, сотканную из полыхающих огненных нитей, крылья его запутались, он закувыркался, отвесно падая вниз.
– Ка-ар! – раздалось яростное.
Гелерра тяжело дышала, последние чары потребовали от неё почти всего, что ещё оставалось.
– Давай-давай! – крикнула она через силу. – А то разлетался тут!..
Бессмыслица какая-то; собственно, требовалось только одно – чтобы Вран подольше был бы занят ею, а не Соллей со Скьёльдом или крепостью.
Внизу чудовищная птица билась в огненных сетях, а Гелерра как могла быстро громоздила поверх него новые и новые пласты, с корнем вырванные из Межреальности.
Это был почти её предел. По вискам тёк пот, смешавшийся с кровью, проступавшей из пор; она тратила себя слишком быстро, горела слишком жарко. Остановись, охолони! Вран не может вырваться, он спелёнут, он…
– Ка-а-ар! Хар-хар-ха-хар!
Он смеялся над ней. Смеялся, и красные глаза прожигали её из облака мрака, в которое обратились гладкие блестящие перья; взгляд Ворона словно говорил – бей ещё!
Гелерра ударила, раз, и другой, и третий, вспоминая всё, чему учил их бог Хедин; от злости даже силы откуда-то взялись. Если для того, чтобы ещё раз увидеть дракона Сфайрата, пусть даже и спящим, нужно истребить эту птицу…
Ворон смеялся. Взмахнул крылом, и огненная сеть лопнула, не сразу, не мгновенно, но лопнула, и адату словно хлестнули бичом. Она боролась, Врана придавливало тёмными плитами, опутывало пламенными вервиями – он не мог взлететь, но…
Гарпия Гелерра побывала в слишком многих боях, чтобы не понять, что творится.
Ворон не то чтобы играл в поддавки, но не пускал в ход всей своей силы. Может быть, окажись тут весь её полк с Арбазом, Креггером, Репахом, Аррисом, Ульвейном – всеми, с кем она привыкла биться плечо к плечу, с их причудливой и разнообразной магией, они бы и взяли верх. Но в одиночку? – нет.
Она сложила крылья, с привычной стремительностью падая к своему врагу. Красные глаза, а в глазах – по четыре зрачка в каждом.
Гелерра пошатнулась.
«Не останавливайся, – сказал негромкий, чуть хрипловатый голос в её сознании. – Атакуй. Нам должно сразиться. Кровь… нужно много крови».
– О чём ты… в-великий д-дух?
«Не дрожи, смелая адата. Ты знала, кто перед тобой, пусть и в облике аватара. Ты храбро билась. Не останавливайся. Нам предстоит много работы».
Чёрные крылья поднялись, разрывая сети.
Кровь бросилась Гелерре в голову.
Да, она была права, изначально права. И Кор Двейн прав, пусть из-за него и пострадали возвращённые пёрышки.
Богам, Духам и Силам не место в Упорядоченном. Смертные и бессмертные, мы для них просто игрушки, не имеющие ни счёта, ни ценности. Дитя бережёт любимую куколку, вырезанную заботливыми руками отца, её бережёт девушка, выходя замуж, она остаётся с новой матерью семейства и зачастую переходит маленькой дочке или даже внучке – но мы для богов никто и ничто.
Даже сейчас этот Ворон играет с нею, ему скучно, хочется борьбы и риска – борьбы не с нею, с каким-то неведомым врагом. А она – меньше, чем песчинка, случайно залетевшая в глаз.
Огненные стрелы срывались с пальцев гарпии, летели прямо в зрачки Врана.
– Ка-ар! – хрипло вскаркнул тот, уклоняясь и пытаясь вывернуться.
«Замершее надо привести в движение. Крови следует пролиться. Всё на свете имеет цену, и платить должны даже боги. Атакуй!»
Тяжело дыша, Гелерра повиновалась.
…Стены замка дрожали. Через затянутую огненным покрывалом пропасть двигались отряды эльфов, тягловые мастодонты волокли осадные башни, таран готов был ударить в створки ворот.
Шеренги лучников и щитоносцев двигались в строгом порядке, держа шаг. Это не их родной Вечный Лес, не Нарн и даже не раскидистые дубравы новой родины, где они были бы, наверное, непобедимы.
Вечная Королева Вейде зло кусала губы, глядя из-под руки на армию, подступавшую всё ближе к замку. С его башен и из его бойниц пока не вылетело ни единой стрелы, но не требовалось быть особо искусной чародейкой, чтобы ощутить мощь этого места. Его строили не дураки и не слабаки; работа мастера, не подмастерья.
А тут ещё Вран. Он ничего не обещал, кроме лишь одного – «я укажу путь». И в самом деле указал, но потом – ввязался в драку с крылатой девой, неслабой чародейкой; это чувствовалось в каждом из её заклинаний, эхом докатывавшихся до Вечной Королевы.
Почему он нам не помогает?! Почему он вообще не мог всё сделать сам, такой могущественный, почти всесильный?!
Королева скрипнула зубами; двое нобилей в пышной зелёно-чёрной броне, стоявших рядом с походным троном, едва не подскочили.
– Великая?..
– Ничего, – процедила она. – Передайте ещё раз – начинаем все разом, следом за мной!..
Слова были пусты и не нужны. Она десять раз повторила план сражения, обдумала каждую мелочь, добилась, чтобы все поняли. Сказанное сейчас только выдавало её страх, её неуверенность, её…
Ужас. Да, ужас. Перед Враном, легко нашедшим их в тихой лесной обители, когда и ничтожная доля её великих планов не успела воплотиться в жизнь.
Те, кто засел в этой крепости, молчат не просто так, видать, крепко в себе уверены…
Вейде представила, сколько тел останется под этими стенами, несмотря на все защитные чары, и у неё закружилась голова.
Будь ты проклят, Ворон. Будь ты проклят во веки веков! Кому мешали мои эльфы?! Я их спасла, я вывела их из ловушки, нарушила все законы, возродила, воскресила мёртвых; а ты явился и требуешь, чтобы они снова погибали ни за что!..
– Королева? – тревожно взглянул в ей в глаза один из стражей.
– Атакуем, – прорычала она, стискивая изукрашенный эфес. Ей не требуется глупая сталь, но, как известно, часть долга Королевы – выглядеть соответственно.
– Атакуем!.. Атакуем!.. – пронеслось над воинством.
Вейде зажмурилась. Она слишком хорошо представляла, что сейчас начнётся.
Над рядами наступающих засверкало нечто вроде призрачного купола, сотканного из мириадов золотых искорок. Послушно гнулась и текла, куда следует, податливая в руках Вейде сила; она сделает всё, что может, но…
Проклятый Вран!
Где тебя носит, почему ты исчез с поля боя?! Почему дал какой-то летучей курице увести себя прочь?!
Замок по-прежнему молчал, и от этого внутренности Вейде болезненно сжимались. Сейчас, сейчас, сейчас ответят… Вот взвились стрелы первого залпа, хорошо взвились, дружно, смертельный ливень взмыл, готовясь обрушиться на боевые парапеты крепости. Эльфийская владычица, наморщившись, быстро снимала незримые ошейники с заранее заготовленных чар, и через исчезнувшую бездну к стенам и рондолям замка поплыли зелёные крутящиеся вихри, словно буйный ветер, во гневе сорвавший молодую листву.
Да, там были листья, в этих вихрях, во множестве. Зелёные листья с острыми, как у клинков, краями – чары Вечной Королевы прокатились через промежутки в строе Перворождённых, выбрались из-под защиты прозрачного купола, оказались почти у самых стен…
Стрелы меж тем низринулись хищной стаей, врываясь в бойницы, цокая и высекая искры из старых камней, и там, где хотя бы одной удавалось вонзиться в щель меж гранитными блоками, там древки мигом пускали корни, разворачивались, превращаясь в молодые деревца, правда, растущие со страшной скоростью.
Стены крепости стремительно покрывались зеленью, а ответа всё не было и не было.
Стрелки вторично натянули луки, вихри свежей листвы врезались в неподатливые камни, и Вейде аж привстала на цыпочки – с безумной надеждой: может, они из этого замка вообще все уже сбежали?!
И тогда со стен ответили.
– Брат! – выкрикнула Соллей, вскидывая руку.
– Вижу! – прорычал Скьёльд. Драконы сорвались с его черепа, воспарили, мгновенно удлиняясь, обретая объём и плоть. Маг стремительно чертил перед собой знаки и символы, вспыхивавшие тонким огнём.
Соллей ничего не чертила. Ткань Междумирья дрожала перед ней, и сама она словно подёрнулась туманом, как будто выпадая из реальности.
С тыла на эльфийское войско покатилось нечто бесформенное, размытое, подёрнутое тьмой, словно волна непустой пустоты. Холодное, безжизненное, голодное, слепое.
И безжалостное.
Над стенами же крепости стремительно всходило новое солнце, огненный шар взмыл, описал дугу и ринулся вниз.
Огнешар?
Скьёльд понимающе ухмыльнулся, Соллей сощурилась.
Они-то знали, что́ кроется в этом шаре.
Крепостные стены тоже ожили. Башни повели могучими плечами, высвобождая мощные длани из-под каменной кладки. Стены становились их ногами; шатры – боевыми шлемами. Окутанные пылью, стражи замка брезгливо счищали с себя зелёную поросль Вейде; иные из деревец, успев вырасти достаточно, пытались выдернуть корни, скрыться, но поздно, слишком поздно.
Огненный шар рухнул вниз, разделяясь на десятки пламенных болидов; они ударялись о воздвигнутый Вейде щит, разбивались, окутывая всё рыже-чёрными облаками.
Вечная Королева обхватила обеими руками живот, сгибаясь пополам. Удары в барьер отзывались мучительной болью, в глазах темнело. Отпорные чары выдержали, но…
– Владычица! – За спиной Вечной Королевы вздымалась тёмная волна, волна абсолютной не-жизни. За ней смутно угадывались в потоке силы две неясные фигурки, но далеко, слишком далеко, не дотянуться; а вот они как-то смогли!
Вокруг Вейде, не дожидаясь команд, сбивались лучшие эльфы-чародеи; а сама правительница, стиснув зубы и сжав кулаки, с отчаянием глядела туда, где скрылся проклятый Ворон.
«Ты же привёл нас сюда, неужто только для того, чтобы мы все сгинули?!»
Ожившие стены крепости, грузно топая, надвинулись на шеренги штурмующих; вот протянулась каменная рука, гранитные пальцы сошлись на середине осадной башни и крепчайшие брёвна с наговорными скобами и заплотами затрещали, боевая площадка со стрелками провалилась внутрь; кто успевал – прыгал вниз, ломая ноги, а из сердцевины осадного строения неслись дикие крики тех, кого сейчас там давило и плющило.
Вейде ощущала смерть всех и каждого из её бойцов; многих она когда-то вывела из серых областей и вот теперь теряла снова.
– Назад! – завизжала она, потрясая кулаками. – Всё войско – назад! От волны – ставим живой клин!
Живой клин – единственное, чем они успели бы встретить накатывающуюся волну не-жизни.
Считаные разы это заклятие пускалось в дело, когда случались большие разупокаивания вблизи Вечного Леса, и кто знает, поможет ли сейчас?
Эльфы с чёткостью механических фигурок в водяных часах-клепсидре перестроились, и в самом деле образовав клин, остриём направленный в сторону тёмного фронта. Холодный ветер дунул в лица, рванул с плеч щегольские зелёные плащи; на остриях шлемов, на краях поножей и наручей засветились голубоватые огоньки; тьма стремительно сгущалась.
Вейде вдруг ощутила, как щёки становятся мокрыми. Текли злые слёзы, слёзы обиды и отчаяния – почему Вран их бросил?! Почему дал себя увести?! Он, такой могущественный?
Она не понимала, не могла понять.
Но уже ясно становилось, что вся её армия оказалась в западне.
Оставалось только сражаться и думать, как вывести отсюда хотя бы немногих.
Гелерра вымоталась до предела и пребывала в полной растерянности. Что происходит? Что за игра у этой жуткой сущности, пославшей сюда одну из собственных аватар?
Холод и пустота внутри. Она не ушла от Кора Двейна и его родни, осталась, приняла, считай, их сторону (ну, во многом из-за Сфайрата, конечно), она готова была драться – а получилось, что участвует в какой-то дурной потехе.
Она из последних сил метнула вниз ещё одну ветвящуюся молнию, и чёрные крылья вскинулись, отбивая её и рассеивая.
– Зачем всё это?! – выкрикнула адата. – Для чего?
Кукла, кукла, опять – всего лишь кукла, билось в сознании.
«Помогай мне, крылатая!»
Вот так всегда. Помогай. Выполняй приказы. Не рассуждай. Не спрашивай.
Бог Хедин всё-таки хоть иногда объяснял, что, куда и зачем…
Однако было что-то в хриплом повелительном голосе, заставляющее её слушаться.
Штурмующие замок пятились. Осадные машины брошены, стали добычей каменных гигантов. Нельзя сказать, что магия эльфов оказалась совсем уж бесполезной, туши башен-великанов иссекло, они покрылись шрамами, у двух горели крыши-шлемы; белооперённые стрелы норовили вонзиться в слабые места на стыках гранитных глыб, пустить корни, заставить тела исполинов крошиться и трескаться. Одна из оживших башен замерла, потому что колено колонноподобной ноги развалилось на части. Правда, гигант неспешно шарил вокруг себя толстенными ручищами, подбирая обломки брёвен от эльфийских катапульт.
Пущенные к замку зелёные вихри разбились о камень стен. Иные из кружившихся листьев вонзились в трещины, но большего ущерба причинить не смогли; оружие, играючи размётывавшее обычные бастионы, оказалось бессильно.
Там, где армия Вечной Королевы отходила недостаточно быстро, где её бойцы оказывались слишком храбры, где они пытались остановить или хотя бы задержать ожившие башни, там остались их тела, раздавленные и безжизненные. Башни метко швырялись камнями с верхних зубцов, и каждый такой камень, найдя цель, ломал кости, дробил черепа и пробивал доспехи.
Но Вейде было сейчас не до них. Выстроившийся вокруг неё клин встретил катившуюся волну грудью, не поколебавшись, не дрогнув; над головами подданных Вечной Королевы засверкало облако солнечно-золотистых искр, закружилось словно в хороводе; ноги эльфов врастали в твердь Межреальности, поднимались корни, оплетали их.
Живой Клин столкнулся со вздыбившейся неживой волной; Вейде зло оскалилась, заставляя себя смотреть прямо в сердце надвигающегося хаоса.
Удар был страшен, она почти ослепла, единственная удержавшись на ногах. Вокруг неё падали эльфы, Живой Клин раздвигал, подобно настоящему волнолому, катящуюся смерть – и, подобно настоящему же волнолому, не мог уберечь от перехлёстывающих через него валов.
Тёмное обрушивалось, обволакивало, сбивало, тащило; Вейде инстинктивно вскинула скрещённые перед грудью руки, ставя самый плотный щит, на какой только была способна. Она словно бы очутилась на глубине, и уже жжёт лёгкие от недостатка воздуха; и далеко, очень далеко до сияющей спасительной поверхности.
Однако она не была бы Вечной Королевой, если б не сумела всплыть. Рухнула на одно колено, озираясь полубезумным взглядом – всё вокруг усеяно телами в зелёных плащах; её подданные лежали, и не требовалось лекарских умений, чтобы понять – жизнь из них ушла.
Тёмная волна исчезла тоже, рассечённая Живым Клином. Вейде ясно видела теперь застывших в отдалении противников.
Тяжело дыша, поднялась, опираясь на меч.
Да, осталась одна.
Вечная Королева рывком выдернула клинок из ножен, отшвырнула их и пошла прямо на врагов.
Подступившие было к замку отряды поспешно отходили, но не показывали спин. Пятились и не жалели стрел; тёмная волна до них не докатилась, однако случившееся со свитой Вечной Королевы не осталось незамеченным.
Каменные башни-великаны неспешно топали за отходившими. Вран скрылся и даже не думал появляться.
Одна за другой эльфийские шеренги совершали чёткий полуповорот, переходя на лёгкий бег – владычица Вейде осталась одна, никаких команд нет, что делать?!
…Сама же Вечная Королева не оборачивалась. Слишком много погибло рядом с ней лучших, избранных, чтобы не отомстить. Меч в её руке начинал наливаться красным, словно раскаляясь.
Кто-то из самых зорких её подданных заметил неладное с повелительницей; крикнул, указывая остальным.
…– Смотри, сестра.
– Что это они с ней творят? – удивилась Соллей.
– Никак, вяжут, – пожал плечами Скьёльд.
– Правильно делают.
– Однако она выжила в нашей волне, – напомнил чародей; сорвавшиеся с его черепа драконы рассеялись вместе с убийственными чарами, вновь сделавшись привычными татуировками на бритой голове.
– Эльфка, – заметила Соллей. – Сильна, однако.
– И рассеяла наши чары.
– Кор и так справился неплохо. Живые башни, проклятье! Никогда не подозревала, что он заложил в них такое.
– Интересно, он их намерен обратно возвращать? – пробурчал Скьёльд. – Глянь, сестра! А эльфка-то – вырывается!
– Не вырвется, – обронила Соллей. – Вторую волну сумеешь, братец?
– Зачем? Пусть уходят. Зубы им обломали.
– Вернутся. Вместе с птичкой, – процедила волшебница. – Нет, кончать нужно всех.
– Кровожадная ты наша, – вздохнул Скьёльд.
Вейде не успела вырваться из рук собственных бойцов, хором твердивших, что владычице надлежит немедля отправиться «в безопасное место». Впереди маячила странная пара чародеев, и их надо было уничтожить любой ценой, прежде чем они набросят новое заклинание.
Потоки силы вновь возмутились, взвихрились, и Вейде поняла, что опоздала.
Она ждала новой волны, рассеять которую уже не смог бы никто – в одиночку ей не справиться, а все лучшие чародеи лежат замертво, – но вместо этого в их сторону полетели более привычные клубы тьмы, пялясь бесчисленными багровыми буркалами.
Это Вейде знала – чары из раздела высшей некромантии.
Вечная Королева стряхнула наконец с себя не в меру ретивых подданных; схватила первого попавшегося, гаркнула: «Руку!» – и полоснула кинжалом по запястью. Эльф дёрнулся, но не проронил ни звука.
Теки, теки, горячая кровь; теки, пока клубы живого мрака ещё летят.
– Владычица! Тебе потребна наша…
Вейде взмахом руки заставила всех умолкнуть.
Алые капли не касались плоти Межреальности, они зависали вокруг Вейде, дробились на всё более и более мелкие. Конечно, крови надо в десять, в сто раз больше, но с таким количеством не совладать даже ей, Вечной Королеве.
И, когда первый клубок тьмы достиг рядов эльфийского войска, навстречу ему взметнулась невидимая простым глазом, сотканная из тончайших кровяных ниточек сеть. Несколько тёмных шаров запутались в ней, скатились вниз, к ногам Вейде, шипя и исходя паром, словно политые водой угли; в тающих клубах мрака угадывались какие-то змееподобные тела, отчаянно пытавшиеся вырваться на свободу, но безуспешно – сеть Вечной Королевы душила их, красные глаза один за другим угасали.
Правда, несколько шаров-таки прорвались. Живая тьма облепила головы и плечи эльфов, словно вода; на воле оказалось множество многоногих змеек с алыми буркалами, немедля впивавшихся в незащищённую сталью плоть.
Страшные крики пожираемых заживо. Змеи в считанные мгновения оставляли один лишь дочиста обглоданный скелет и подыхали сами, раздувшись, словно пиявки. Скелеты начинали медленно подниматься, трясясь, спотыкаясь и пытаясь выдернуть оружие из ножен.
Знакомо, знакомо.
Вейде зло, но и победительно оскалилась. Сейчас…
Алые сети накрывали одного за другим и погибающих эльфов, и успевшие подняться разупокоенные костяки. Разрезанные незримыми нитями, корчились змеи в лужах чужой крови; и сами скелеты с сухим треском валились, разлетаясь на мелкие кусочки.
Этот удар она отбила относительно небольшой ценой, как сказали бы люди.
Для неё, однако, любая цена была неприемлема.
Надо было уходить, отступать, бежать, бросая всё и спасая тех, кого ещё можно спасти. Она выполнила приказ Врана. Она не виновата, что он бросил их один на один с куда более могущественным врагом.
Открытие тропы – быстрое, но надёжное – потребовало всех её сил; защитные чары крови отразили только половину пущенных второй волной тёмных шаров.
– Мёртвых оставить! – гаркнула Вейде, заметив, что кто-то из эльфов сделал было движение, словно собираясь подобрать павших. – Бросить всё! Уходим!..
Внутри Вечной Королевы словно рвались сейчас все до единого жилы. Этот враг им не по зубам; зачем Вран притащил их сюда, почему бросил?..
Врата открывались. Новая тропа, уводящая прочь, петляющая по затерянным окраинам Межреальности – но иного выхода нет.
Как нет, конечно, и надежды скрыться от Врана. Рано или поздно он их отыщет – но сейчас вновь требовалась тихая гавань, войско должно залечить раны…
Последний из хищных шаров разбился об уже закрывающийся за спиной Вейде путь. Вечная Королева без сил рухнула на руки подхвативших её соратников.
Ворон в очередной раз тряхнул крылами, и опутавшие их сети с треском лопнули окончательно. Чудовищная птица медленно поднялась к Гелерре, как поднимается наполненный горячим воздухом шар.
Взгляд красных глаз – узкие щели, горящие алым, на фоне непроницаемого мрака чёрных перьев – резал, словно нож.
«Довольно, адата, – услыхала она беззвучное. – Следуй за мной».
Гелерра повиновалась. Ясно, что Вран мог уничтожить её так же легко, как она сама прихлопнуть снулую муху; и ясно, что она зачем-то ему понадобилась.
«Отныне ты служишь мне, – сообщил Ворон. – Мне ведома твоя дорога, адата, твои метания и сомнения; они развлекали меня. Бог Хедин закрыл глаза на твои деяния; я закрыть не смогу, даже если бы и хотел. Я не пугаю, не стращаю, я просто говорю – ты мой инструмент отныне и, если не сможешь исполнить нужного, будешь заменена».
Обида и гордость заставили адату вскинуть голову, вперяя горящий взгляд в спину мерно взмахивавшего крыльями страшилища.
– Я никого не боюсь, Ворон! Я свободная адата и следую путём своей чести!.. Меня обратило демоном, но нашлись те, кто мне помог. Я не ударю им в спину, даже если пути наши с ними разойдутся!.. Не пугай меня, я пуганая!
«Именно, что пуганая, – с иронией заметил Вран. – Но рассуди сама, что лучше – служить мне и вернуться к дракону, попытавшись завоевать его сердце, или исчезнуть прямо сейчас, отправившись во владения Соборного Духа?»
– Если ты так могуч, что можешь уничтожить меня в один миг, зачем тебе вообще слуги и я?! Делай, свершай, убивай, круши! Прикончи меня, потому что я…
По щекам Гелерры покатились постыдные для свободной адаты слёзы.
«Бывшая соратница бога Хедина – и такие нелепые рассуждения? – хмыкнул Вран. – Она забыла о законе Равновесия? Она не понимает, что ещё чуть-чуть, и всей вселенной нашей не помогут ни боги, ни демоны, ни свет, ни тьма, ни знание? Что если бы сущности, подобные мне-истинному, изначальному, могли творить всё, что заблагорассудится, то нам поистине не был бы никто нужен?!»
Это было верно. Бог Хедин о законе Равновесия говорил много и охотно, что, дескать, если б не он, то не нужно было бы посылать их, его учеников, в бой.
И Вран знает о Сфайрате…
«Я знаю всё, – раздалось сухое. – Вернее, знает сотворивший меня, ибо я – лишь часть его. Аватара, как вы бы сказали».
– Всё – и обо всех?! Мысли и чувства каждого живого существа? Во всём Упорядоченном?
«Это, адата, не твоего ума дело, – отрезал Вран. – О ком нужно, о том всё и знаю».
– Это… радует, – криво ухмыльнулась Гелерра. – Не хотелось бы жить, зная… что каждую мысль твою прочтёт такое вот… такой вот…
На это Вран ответить уже не пожелал.
«Следуй за мной», – лишь повторил сухо.
…Им открылась крепость – у её стен не осталось ни одного эльфа. Точнее, ни одного живого эльфа, зато мёртвых оказалось преизрядно.
Замок стоял, как стоял, разве что зубцы стен повыщербило да торчали кое-где из стыков каменных глыб полузасохшие деревца, которых раньше тут точно не было.
Вран широко расправил крылья, скользнул вниз, Гелерра в растерянности – за ним. Ни Скьёльда, ни Соллей видно не было; вернулись в крепость, ибо штурм явно провалился?
Ворон же с каждым мгновением становился всё больше, крылья его удлинялись; чёрной тенью он скользнул над погибшими, и Гелерра с ужасом увидала, как мёртвые тела зашевелились, стали надуваться и лопаться, исчезая в облаке алых брызг не успевшей даже остыть крови.
Ворон вбирал её в себя, эту кровь, и не только – вбирал остававшуюся в погибших жизненную силу.
Души? Хотя нет, души – это не по его части, это Демогоргон…
Однако Вран именно что вбирал, становясь всё больше и больше.
Адата ожидала, что он, развернувшись, устремится на крепость; её эльфы взять так и не смогли. Но вместо этого Ворон вновь прошёлся над мёртвым полем, словно скупец, перебирающий вороха старой одежды в поисках последнего грошика.
Замок молчал.
«Всё, – услыхала Гелерра удовлетворённое. – Теперь я покину это место. Ты же отправляйся к ожидающим тебя. Помни, кому ты теперь служишь. Когда понадобишься, я призову. Повинуйся!»
– А если нет, что тогда? – собрала все силы гарпия.
Вран не обернулся.
«Тогда тебя не станет».
Он не угрожал, не гневался, он просто спокойно сообщал.
«Поворачивай к замку, говори, что исполнила их просьбу – отвлекла меня. Будешь повиноваться – поживёшь ещё и, быть может, даже заполучишь своего дракона, коль скоро ты решила, что он тебе настолько потребен».
Гелерра заколебалась.
«Решай, – сообщил ей Вран. – Сейчас. Немедленно».
– Я, – вдруг всхлипнула адата, – исполню твоё веление.
Никогда её ещё так не унижали! Но ведь она не предательница, нет, она не сделала ничего недостойного! И вообще… это не просто так! Это – ради шанса вернуться к Сфайрату, с которым – верила она – у них всё получится.
Получится, несмотря ни на что. Да, так бывает – достаточно порой только одного взгляда. Он обязательно её поймёт, он оценит, откликнется!
И пусть дракон не бог, не великая сила, а просто дракон – хорошо бы, чтобы их потом увидел сам Хедин. Чтобы они со Сфайратом летели бы рядом, а впереди – целый выводок их крылатых отпрысков.
Вот тогда бы он пожалел!..
Так или иначе, но Вран удалялся теперь от замка, и адата провожала его взглядом.
Сфайрат, я иду к тебе.
– Он… улетает?
Соллей, Скьёльд, Кор Двейн и Гелерра стояли на изрядно пострадавших парапетах замка. Где-то в глубине стен глухо рокотало, словно великаны-башни устраивались на ночлег, крепко беря друг друга за руки. Бреши в стенах смыкались, хотя работы каменщикам предстояло много; некоторые крыши сгорели, однако в целом крепость выдержала неплохо.
– Улетает, – сквозь зубы процедил Кор. На висках чародея ярче обычного блестела седина. – И я не понимаю почему.
– Этот трюк с башнями, брат… – начал было Скьёльд, однако Кор лишь раздражённо отмахнулся.
– Обычная анимация. Ничего сверхъестественного.
– Но тебе пришлось добыть где-то души гигантов, – напомнила Соллей. – Где, когда, как?.. Ты нам ничего не говоришь, Кор.
– Прости, – отрывисто бросил волшебник. – Да, я никому не говорил об этом секрете. Хотел его сперва проверить.
– И проверка, по-моему, удалась!
Кор Двейн кивнул.
– Но почему они отступили? Почему Ворон не ударил сам, уж коль привёл сюда эльфов? И почему он сперва сражался с тобой, Гелерра, а потом… отпустил тебя?
Адата вздрогнула, зябко кутаясь в крылья.
– Он… словно играл с нами. И на поле боя… собирал души погибших эльфов. А я… я ему не была нужна, – покривила она душой.
– Собирал души? – наморщил лоб Кор. – Интересно как… Спасибо за ценное наблюдение, храбрая адата.
– Дух Познания не властвует над мёртвыми, – тихонько проговорила Гелерра. – Так учил нас бог Хедин.
– Тут ему вполне можно доверять. – Скьёльд потёр подбородок. – Но зачем тогда великому Духу…
– Можно только гадать, – пожала плечами Соллей. – Брат Кор, ты всегда был очень… конкретен. Ты задавался теми вопросами, которые можно было решить здесь и сейчас.
– Да. Верно. Спасибо, что напомнила, сестра.
– А сам этот Ворон? Ну красавец же, нет? – заметил Скьёльд.
– Аватара, – пожал плечами Кор Двейн. – Все наши данные свидетельствуют и досточтимая адата говорит – Духа Познания, и я ей верю; с нашей Гелеррой они бились не на шутку – так, во всяком случае, мне показалось. Но есть и ещё одна возможность, о которой нельзя забывать, – что это не Орёл, не Дракон, а кто-то из наших, гм, «заказчиков». Очень тщательно замаскировавшийся. Очень.
– Ты в это сам не веришь, Кор.
– Сестра! Когда бы я шутил такими вещами?
– Брат, этого не может быть. Они все далеко, там, где им надлежит быть, – вступил Скьёльд. – В своей части, где, как ты верно говоришь, в точном соответствии с нашим договором, нет ни Орлангура, ни Демогоргона, ни Хедина, ни Ракота, ни Спасителя, ни Неназываемого…
– Да. Да. – Казалось, Кор Двейн сейчас где-то очень далеко. – Всё это так. Но… заказчики наши – известные мастера перевоплощений, они столько времени скрывались от Новых Богов; им не составит труда прикинуться аватарой кого угодно, благо своей-то мощи хватает.
– Но их здесь не может быть! – не уступал Скьёльд.
– Не может… – нехотя кивнул Кор Двейн. – Но… я, брат, стараюсь быть готовым ко всему.
– А если это и впрямь Дух Познания, как я, например, не сомневаюсь, что тогда? – тихонько спросила Гелерра.
– Тогда, доблестная адата, – повернулся к ней наголо обритый чародей, – это значит, что даже и он собирает сейчас собственное воинство. Знать бы только зачем.
– Вот именно, – согласилась Соллей. – Поэтому, брат Скьёльд, я тоже думаю, что наши, гм, заказчики вполне могли тут появиться. На них это очень похоже, а вот на Духа Познания – совсем нет.
– Так или иначе, мы выдержали, сестра. Спасибо вам и Гелерре.
Адата скромно поклонилась.
– Но что же дальше, почтенный Кор? Крепость еле выстояла, второй такой штурм, и…
– Ты права, славная Гелерра. Кто бы ни атаковал нас – он или они наверняка вернутся. Что ж, какими бы срочными ни были наши дела с Дальними и Неназываемым, покинуть крепость мы не можем. Подождём.
– Будем менять планы на ходу, – ухмыльнулся Скьёльд.
– Будем менять. Самое время заняться войском, дело сделано, пора выбираться из ловушки у Обетованного.
– То-то Дальние сейчас локти кусают! И пополнения-то всё равно идут!
– Не то слово, брат, не то слово, – улыбнулся и Кор. – Впрочем, даже отсюда можно прикрутить мельницы Дальних. Часть миров с порталами мы сбросим первыми, устраняя излишнюю нестабильность, а в остальные приток останется. В конце концов, что же мы за владыки без армии!
Гелерра только и могла, что хлопать глазами.
– Да, славная адата, планы у нас большие. – Кор Двейн последний раз окинул взглядом мёртвое поле. – Идёмте. Работы предстоит много. Ты, Скьёльд, займёшься войском. Ты, Соллей – ну, и Гелерра, я надеюсь, – здоровьем нашего дракона, а потом – Кларой Хюммель.
– Кларой Хюммель? – вздрогнула гарпия. – Зачем она? Почему она?
– Судьба выкидывает причудливые фортели, храбрая адата. Помнишь ли ты историю Мечей, Алмазного и Деревянного?
– Как не помнить…
– Так получилось, что госпожа Клара Хюммель-Стайн – таково сейчас её полное имя по законам королевства Беллеоры, где она имела жительство, – последняя живая ниточка к их памяти. А память подобного оружия так просто не исчезает, отнюдь нет. Так что дракон Сфайрат нам ещё понадобится, и очень. Клара Хюммель от нас ускользнула, но ничего, мы до неё всё равно доберёмся – через этого мужа.
– Ты не оставляешь мысли, брат, что Мечи, бывшие у неё…
– Я никогда не оставляю никаких мыслей, сестра. Даже тех, что кажутся тебе безумными.
– То есть тот самый Хранитель Мечей…
– Тс-с-с, сестра! Даже пустота может иметь уши.
– Умолкаю, брат. Но ты, Гелерра, не печалься. – Соллей вдруг коснулась её плеча. – Драконы – они такие… страстные.
Адата покраснела.
– И ты, почтенная гарпия, и дракон Сфайрат, и даже волшебница Хюммель-Стайн – все сыграют свою роль в нашей победе, – решительно бросил Кор Двейн. – В нашей победе и рождении нового, лучшего, справедливого мира, мира без богов и им подобных. Мира без Дальних и Неназываемого. Мира без Спасителя и прочих ловцов душ.
– Да, – негромко согласилась Гелерра.
Перед взором её стояли залитые багровым огнём узкие щели-глаза Ворона о четырёх зрачках каждый.
Трогвар из Дем Биннори, Крылатый Пёс, знал, что ему нужно как можно скорее добраться до Владыки Ракота. Священный Урд показал ему, воину Великой Тьмы, что творится в Упорядоченном; оставалось лишь отыскать Повелителя.
Легионы ждали, но Трогвар понимал, что долго это не продлится.
Часть собранных ратей просто истает, обернувшись снова эманациями Мрака; часть, особенно из нежити, перестанет быть в отсутствии поддерживающих заклятий самого Ракота; ещё часть, оголодав, пойдёт искать пропитания, где только возможно, или побредёт к родным логовищам.
Ему не провести такую массу через Упорядоченное, не прокормить и не удержать. Кипящий Котёл ему не повинуется.
Значит, войско останется здесь.
Крылатый Пёс сделал что мог. Расставлены кристаллы, вычерчены магические фигуры, собрано то, что пойдёт в пищу воинам из плоти и крови, сколько бы неаппетитным оно ни казалось ему самому.
Развернув крылья, Трогвар оторвался от тверди Обетованного.
…Он привык к своему облику, не сожалел – или ему казалось, что не сожалеет, – об утраченной человечности. Его прозывали «демоном», хотя он сам не задумывался, что же это значит – старые книги Красного замка уверяли, что так именуют неких «тварей Тьмы», и ему этого было довольно.
Сейчас предстояло отыскать Владыку Ракота.
Когда так долго служишь Властелину Мрака, поневоле начинаешь чувствовать, где он. В исполинском, необозримом, необъятном Упорядоченном ты всегда знаешь, где твой Повелитель.
В этом нет унижения, в этом – верность.
Собака отыщет родной дом, даже оказавшись за тысячи лиг от него. Трогвар, Крылатый Пёс, точно так же искал Владыку Ракота.
Междумирье покорно раскрывалось перед ним и вновь смыкалось за его плечами; поднимались и опускались широкие кожистые крылья.
Однако чем дальше, тем сильнее охватывало Трогвара недоумение. Властелин Мрака мог оказаться где-то очень далеко, но всё равно – его присутствие, сколь угодно слабое, всегда ощущалось. Возле Обетованного Крылатый Пёс не сомневался, что идёт по следу, но затем след внезапно исчез, не оборвался даже, а исчез, словно никогда его тут и не было.
И присутствие Владыки Тьмы перестало восприниматься.
Трогвар замер.
Что такое?
Кипящий Котёл на месте. Эманации Тьмы – присутствуют. А Ракота – нет.
Долгие, долгие годы бездействия в Храме Океанов, что в Эвиале, Трогвар чувствовал Владыку, пусть даже тот не был и в полной мере Властелином Тьмы. А теперь, когда Ракот вернулся к своей истинной природе, он, Крылатый Пёс, только беспомощно хлопает крыльями.
Как так?! Почему? Отчего?
Как он мог потерять след?
Куда делся Владыка?
Может, что-то не так с ним самим? Не слишком ли долго просидел он в Эвиале? Проклятье, решай, Трогвар, решай немедленно! Легионы ждать не могут, и точно так же не может ждать поведанное ему Урдом.
Нужна помощь, срочно. Он спросил бы совета у Кипящего Котла; но даже приближаться к этому средоточию Тьмы опасно; к тому же нужно знать, как именно задавать вопросы.
Думай, Пёс, вспоминай! Что Владыка Ракот говорил в те короткие часы перед битвой?!
«Мы были в ловушке, мой Трогвар. В ловушке хитроумной, такой, что даже Хедин не знал, как выбраться оттуда. И если б не мой ученик…»
Ученик! Да.
Он должен оставаться в Эвиале, точнее, в новом, слившемся с Мельином мире. Крылатый Пёс не выдержал – усмехнулся сам над собой. Ушёл из Храма Океанов, а получается, что почти туда же и возвращаться придётся.
Он резко развернулся. Времени всё меньше.
…Из Межреальности новый мир больше всего напоминал лоскутное одеяло. Словно безумный портной исполинскими ножницами накромсал зелёной, белой, коричневатой, золотистой и голубой тафты, перемешал всё как следует, да и прихватил на живую нитку.
Пустыни, а рядом – полярная тундра. Леса, вбитые посреди сухих степей. Реки, взявшие начало на горных льдах и пробивающиеся сквозь невесть откуда взявшиеся пески.
Да, этому миру очень нужен истинный Хранитель. Наллика и Храм Океанов – это хорошо, но недостаточно.
– Два дня прошло, братья.
Эльф-лекарь Гильтан пристально смотрел на спутников-гномов, Гломина, Флурума и Бреннора.
– Надо прорываться. Раненые ждать не могут. А Тёмные Легионы как стояли, так и стоят.
– И кристаллами обложились, – досадливо бросил Гломин. – Тёмными. Значит, надолго обосновались.
– И быкоглавцев погибших похоронить не дали, – добавил Бреннор. – Жарят и едят, паразиты!
Флурум только кивнул.
Гильтан издал звук, словно его сейчас вырвет.
– Ты ж лекарь, брат, – развёл руками Бреннор. – Не знал я, прости.
– От такого, – сдавленно пробормотал эльф, пытаясь справиться с тошнотой, – и самого закалённого наизнанку вывернет.
Гномы переглянулись, и Гломин принялся рассказывать про своего кузена, каковой, будучи застигнут снежной бурей в неких пещерах, принуждён был питаться одним лишь сырым мясом диких гоблинов, но Гильтан только замахал руками.
– Всё, довольно, довольно! Нам о раненых подумать нужно, а не байки травить!
– Чего тут думать, – пожал плечами Флурум. – Только прорываться. Больше ничего.
Гломин и Бреннор кивнули.
Сборы не заняли много времени.
Бреннор впереди, с огнебросом наготове. Затем Гильтан и Флурум, в середине, рядом с носилками, что скользили сами по себе; спасибо свободной силе Упорядоченного за эти скромные удобства. И, на-конец, в хвосте Гломин, также взявший оружие наперевес.
В начищенные стволы загнаны самые мощные из оставшихся зарядов. Лишь бы проскользнуть мимо голодных и оставшихся без водительства Легионов, а в Обетованное они уже не сунутся.
…Сперва всё шло хорошо. Орды полубесплотных призраков Тьмы хоть и заколебались, но всё же остались на месте, быть может, благодаря близости к полыхавшим незримым тёмным светом кристаллам.
Дальше клубились странные непроглядные облака, под ними, словно под полевыми шатрами, сгрудились один Аэтерос ведает какие сущности. Тут Гильтану с гномами пришлось повозиться – бледные костяки выныривали из мрака, их приходилось отгонять, но до поры до времени справлялись обычные чары отвержения Тьмы; подвывая, твари прятались обратно, тряся обожжёнными конечностями.
Однако затем потянуло жареным – самым натуральным жареным мясом, и Гильтан сглотнул, сплетая и расплетая пальцы, точно готовясь в один миг изобразить сложную руну.
Здесь стояли лагерем те из слуг Ракота, кто даже и не задумывался, что или кто у них на обед – было бы мясное.
Горели костры, и громадные туши, насаженные на массивные вертела, поворачивались над огнём. Туши с четырьмя руками и парой мощных ног каждая. У некоторых головы отрублены, у некоторых так и оставлены.
– Ужасно! Кошмарно! Неописуемо! – шептал побледневший ещё больше эльф. – Как владыка Ракот это допускает! Как позволяет!..
Впрочем, не все тут даже настаивали и на жарке; многим хватало и сырого.
Пара существ, змеевидных, на многочисленных ногах, с длинными зубастыми пастями, выкатилась наперерез отряду Гильтана.
Отпорные чары уже не подействовали; уродливые морды только мигнули многочисленными буркалами, скрывшимися под бронированными веками.
– Прочь пошли! – заорал Бреннор, замахиваясь огнебросом.
Тварь легко уклонилась, молниеносно атаковала, зубы щёлкнули, и гном, недолго думая, нажал на спуск.
Вместо головы чудовища вспухло облако белого огня; тело забилось и задёргалось, хвост хлестал во все стороны.
– Бежим! – Гильтан резкими пассами заставил носилки с ранеными ускориться.
…Пришлось слегка побегать и пострелять.
Эльф-целитель оказался прав – в пределы Обетованного твари Тьмы сунуться не посмели. Однако на подступах их полегла добрая дюжина.
– Уф! – Эльф тяжело дышал, склоняясь над ранеными. – Никогда бы не подумал, что придётся вот так прорываться через тех, кто служит Ракоту!
– Чего ж тут странного? – Бреннор, пыхтя, помогал укладывать раненых на постели. – Твари Тьмы они твари Тьмы и есть. Их сдерживал только Владыка. А коль скоро он куда-то делся, так они свою суть и явили.
Гильтан досадливо поморщился.
– Не было нам печали… Ладно, мне недосуг, идите посмотрите съестного, и кто тут есть вообще!
Гномы переглянулись и кивнули.
…Когда они вернулись, в покое целителей дым стоял коромыслом. Сверкали гранями кристаллы в серебряных подставках; курились благовония; кипели алхимические растворы, и сам Гильтан, сбросив на пол мешавший плащ, осторожно вводил в глубокую и дурно выглядящую рану пребывавшего в беспамятстве варвара тончайшие мифриловые трубочки.
– Брат, – кашлянул Бреннор. – Здесь никого нет.
– Как так?
– Да, ни души, – кивнул Гломин. – Склады с провизией нетронуты. Мы там принесли – в столовой.
– Аэтерос?
– Никаких следов и никаких посланий для возвращающихся. И с Урдом творится неведомо что. Кипит, плюётся что твой гейзер. Мы близко не подходили, сюда спешили, – доложил Флурум.
– Эх! – Эльф опустил голову. – Неладно дело.
– Глубокая мысль, – фыркнул Бреннор. – И что теперь?
– Идите к Урду. Будьте у него. Источник зря бушевать не станет. Мне не оторваться.
– Хорошо, брат.
Гном Арбаз впервые в жизни не знал, что делать.
Ну, наверное, не совсем так; помнится, когда тётка Гвинлин поймала его за поеданием дорогого, на праздник припасённого варенья, у невысокликов купленного, он тоже не знал, что делать, особенно когда тётка взялась за разделочную доску с хорошей, ухватистой рукояткой.
Но с того момента, как он сделался учеником Аэтероса, он всегда знал, что делать, даже в самых отчаянных ситуациях.
А сейчас – нет.
Тёмные эльфы рвались изучать, хотя и не стояли на ногах, но гонор-то, как известно, всего дороже. Да, они виноваты. Нет, не увидели ловушку. Да, готовы искупить.
– Толку мне с ваших искуплений! – бранился Арбаз. – Огнеприпас растрачен, самые сильные заряды пришлось использовать, а то б мокрое место от нас осталось! И портал этот взял и уничтожился! И девчонка ускользнула!
– Мы её найдём, – бледнея, посулила Триэль.
– Найдёшь, пожалуй, когда всё вокруг выжечь пришлось! Орши нас предупредила, а не вы! Она гадов болотных ход учуяла, что изменился он!
– Арбаз, – наконец заговорил Кирриос, – мы понимаем. Но это совершенно необычная западня. Мы не можем понять, что привело её в действие и что за чары лежали в основе. Больше того, она явно связана с этим… с этим жутким порталом, и мы даже предположить не можем, почему и зачем.
– Знаю! Вот почему нам эта девка с волком нужны во что бы то ни стало! Изрядные хитрецы тут против Аэтероса злоумышляют, не чета прежним!
Маленькая чародейка Орши осторожно подёргала гнома за рукав.
«Есть ещё такие ловушки, – перевёл Репах. – Самое меньшее две».
– Две? Час от часу не легче!..
– Мы найдём!.. – вскинулась Триэль.
– Нет уж! – отрезал гном. – Вот она пусть ищет. Репах?
Но Орши только трясла головой и быстро-быстро что-то говорила.
– Что теперь не так?
«Она ощущает два капкана, но не может сказать, где они. Словно они начали двигаться, следуя прямо к нам».
– Час от часу не легче! – прорычал Арбаз. – Снимаемся с лагеря! Уходим!
– Куда?
– За девчонкой и волком, Кирриос!.. И подальше, подальше отсюда.
Не самое лучшее дело – преследовать и убегать одновременно. Но ничего другого Арбаз сейчас придумать тоже не мог. Впервые в жизни.
Ирма Нарви смогла оторваться от преследователей. Госпожа Соллей и в самом деле устроила замечательные ловушки. Жаль, что ей, Ирме, пока ещё такое не повторить.
Болота и топи остались позади; повеяло привольными лесами предгорий, смрад гниющих в тёмной воде ветвей и листьев уступил место лёгкому и свежему ветерку из чистых дубрав.
Казалось бы – живи да радуйся, однако местные жители упрямо предпочитали строиться в самом сердце гибельных трясин, а не здесь.
Идиоты, что с них взять.
Ирма давно перестала погонять Серка, и волк спокойно трусил вверх по пологому, заросшему густой травой склону. Перепархивали птицы, встревоженно кружились у Ирмы над головой, и девочка, прищурившись, вглядывалась в их судорожные метания.
Нет, это не птицы…
Летучие мыши? Нет, и не мыши, но твари, имеющие явное сродство к магии.
Недолго думая, Ирма сбила одну из них самым обычным камнем, разогнанным, как говорила госпожа Соллей, «посредством динамических чар».
Создание кувыркнулось ей под ноги, грудь разбита в кровь, голова неестественно свёрнута на сторону.
Ирма отличалась неплохой памятью на увиденное в книгах, особенно – в бестиариях.
– Живоглот перепончатокрылый магодышащий, – сказала она вслух не без самодовольства. – Обитает в местах пролегания подземных магопроводящих жил, как правило, с высокой концентрацией руд и самородков истинного серебра…
Магопроводящие жилы. Госпожа Соллей упоминала их, но вскользь, мельком, как нечто редкое и особого интереса не представляющее. Что-то вроде подземной реки. Живоглоты держатся поблизости от неё, питаясь магией, рассеянной вокруг подобно брызгам воды.
Где-то здесь эти таинственные закладки, которые Соллей берегла пуще глаза. Почему именно здесь, а «алые кресты» – далеко в болотах?
Госпожа Соллей учила её хорошо. Есть два способа уберечь что-то ценное – окружить неприступной преградой и спрятать так, чтобы никто не заподозрил. «Алые кресты» вдали от гор – явно, чтобы никто не заподозрил. Глупцы станут искать клад где-то возле капканов, в то время как он совершенно в ином месте.
И она, Ирма, желает знать, что это за клад и где он точно заложен.
Она уже понимала, что угодила меж таких жерновов, что страшно даже представить. Кто знает, как всё сложится, «а имей хоть медный грош, коль на торжище идёшь!», как говаривал Свамме-гном, трактирщик из родного Поколя.
Они с Серко медленно брели вдоль горной цепи, не забираясь высоко. Ирму вело смутное ощущение, что загадочный «клад» где-то рядом; наверное, сказывалось-таки ученичество у Соллей, тонкая настройка девочки на заклятия и чары волшебницы.
Сейчас им приходилось охотиться, припасы иссякли ещё во время бегства. Хорошо, помогал Серко – неутомимый волк преследовал любую добычу, пока та не падала в изнеможении.
Вымоталась и сама Ирма. Грязная, давным-давно не мывшаяся и не менявшая одежду (от чего отвыкла в ученичестве у Соллей), она всё чаще задумывалась, что же будет после того, как она найдёт эти самые закладки.
Вернуться в замок наставницы? Однако она не умеет открывать порталы, а дорогу через волшебное пространство, соединяющее миры, не знает.
Её бросили тут, бросили самым натуральным образом. И если Соллей не явится… то она, Ирма, останется тут навсегда. Ну, может, сумеет выбраться «за небо», может, сумеет найти другой мир неподалёку… если не задохнётся по пути, потому что дышать на этих тропах тоже надо уметь.
А может, зря она пугается? Может, наставница закончит свои дела и вернётся, чтобы они вместе…
Ой, Ирма Нарви, не обманывай себя! Ты от этого отучилась ещё в покольском трактире. Никто о тебе не позаботится, кроме тебя же самой.
А значит, чтобы выбраться отсюда…
Придётся заплатить за дорогу. Ну, как купцам платишь за то, что разрешили присоединиться к каравану, на телегу узелок сложить или даже посидеть на ней.
Они с Серко медленно брели вдоль незримой магической «реки», что струилась глубоко под горами; Ирма пыталась нащупать заложенные Соллей чары, и у неё получалось, хоть и медленно, со сбоями – чары виделись то чётко, то вдруг пропадали, и это бесило неимоверно.
Целую неделю девочка с волком пробирались зелёными предгорьями, пока наконец Ирма не ощутила, что всё. Они пришли.
Что бы ни спрятала под этими горами золотоволосая волшебница, оно было здесь.
– Дальше не пойдём, – обрадовала девочка Серка. Волк одобрительно рыкнул и потрусил в заросли – охотиться. Последние кости они обглодали ещё вчера.
Ирма огляделась – место славное, чистое, в ложбинке меж двух отрогов журчит ручей, почти речка; берега зелены, жужжат насекомые, бабочки порхают и цветочками пахнет.
Эх! Сколько ж времени она венки не плела…
Ирма кое-как устроила небольшой лагерь. Хотя какой это лагерь, одно название, только шалаш сложила да огонь развела.
У неё не было настоящего магического арсенала, так, самая малость, которой поделилась госпожа Соллей. Но делать нечего, попытаемся.
…Провозилась она до вечера.
Серко неодобрительно ворчал, подталкивал к ней носом принесённую добычу, пока Ирма не устыдилась и не взялась за готовку, предварительно обняв волка за пушистую шею.
Зато она теперь могла задавать вопросы и получать ответы.
Она еле дождалась утра.
«Закладки» хорошо укрыты, и даже опытный чародей изрядно повозился бы, пытаясь понять, что это такое и для чего. Ирма ни с какой стороны не была опытной чародейкой, но зато она была ученицей госпожи Соллей.
Кристалл-источник выдавал слабые, но постоянные колебания силы. Они отражались от пресловутых «закладок» и возвращались – их-то Ирма и пыталась прочесть.
Конечно, полностью расшифровать смутные отзвуки она не могла – не хватало ни знаний, ни умения.
Правда, и того, что сумела, ей хватило.
Заряды должны были разломить мир, стереть его в пыль, в полное ничто; но не только это. Нырнуть глубже не получалось, и Ирма кусала губы, ощущая там, за понятной спелёнутой мощью что-то ещё.
Не просто «разнести мир». Не просто «стереть в пыль». Нет, было и что-то ещё, с душами, неимоверно сложное, – но тут она уже просто пасовала.
– Ну, Серко, – привалившись к тёплому боку волка, она глядела на звёзды. – Что-то стало понятным. Только что теперь с этим делать?
Спутник Ирмы слегка толкнул её носом, кивнул, головой указывая на небо.
В облике могучего волка он совсем не говорил с ней словами.
– Убраться отсюда? Ну да, вот только куда? Дороги-то мы с тобой не знаем…
Волк поглядел на неё, сильно выворачивая шею.
– Ты на меня так смотришь, словно хочешь сказать «ну ты у меня и дурочка», – надулась Ирма.
Волк чуть оскалился, но отнюдь не зло и не сердито, наоборот – улыбаясь. Глухо рыкнул, и в этом рычании Ирма прочла имя.
«Клара Хюммель».
– Ты… ты… – глаза Ирмы широко раскрылись. – Ты можешь отыскать к ней дорогу?
Волк солидно, с достоинством, кивнул.
– Ох. – Только и смогла сказать Ирма Нарви.
Император погружался сквозь земную твердь, – словно ныряльщик с грузом, приближающийся ко дну. Впереди была злая сила, заботливо свёрнутая, укрытая, укутанная множеством отводящих взор заклятий, сила, до которой непременно надо добраться!
Остались позади слои камня и песка, продёрнутые тонкими ниточками рудных жил и подземных рек. Тяжёлое безмолвие, мёртвая тяжесть и сдавленность; для живого разума это непредставимо – как это, идти сквозь земную толщу? Она везде, перед тобой, над тобой, под тобой, в тебе – а ты лишь скользишь всё глубже и глубже, не зная, хватит ли дыхания подняться обратно.
В безднах, о которых не знают даже самые мудрые из гномов, в вечном мраке текут подземные реки. Там обитают странные существа, давно утратившие зрение; и там, неведомо как помещённая, дремала чужая сила.
Император оказался над ней; в кромешной тьме он ощущал жаркое биение сердца этой мощи, словно уродливого гомункулуса, что должен был вот-вот вылупиться.
Сюда, в неведомые пропасти, каким-то образом проникли столь же неведомые чародеи, оставив гибельный для мира подарок.
Но тогда зачем сюда выманили его? Чтобы пленить там, наверху, в тех пентаграммах и символах?
Он не знал ответа, да и знать сейчас не хотел. Чья бы воля ни привела его в бездну, он может…
«Ты можешь».
Мощный, глухой, сильный голос. Казалось, с ним заговорил сам мрак.
– Кто ты? – резко вырвалось у Императора.
«Тот, к которому приходят все. Или, по меньшей мере, должны приходить».
– Великий Дух…
Учитель говорил о нём, хоть и немного. Называл и имя – Демогоргон.
«Ты понял. Потому что ты – меж двух миров. Твоим прежним и моим».
Вопросы сами рвались из бесплотных уст, но он прежде всего был Императором. И спрашивал не о собственной участи.
– Великий Дух, я ощущаю здесь силу, способную…
«Да. Равновесие разрушено, и у нас единственный шанс его восстановить, хотя бы на время. Правда, и цена высока».
– Я должен убрать это, – твёрдо сказал Император.
«Да, – последовало вновь. – Должен, и я помогу. Но после этого ты последуешь за мной. Твоё ученичество у Ракота, увы, кончилось».
– Я должен хранить мой мир! – вырвалось у Императора яростное.
«Мы все должны. Но может случиться так, что хранить станет нечего. Исчезнет вообще всё».
– Как это?
«Долгая история, человек. Тебе нужна помощь, и вот моя цена – ты последуешь за мной и станешь исполнять мною сказанное».
– Мой сын – моя жена…
«Они уже потеряли тебя. Присмотрись к этой силе и ответь сам себе – смог бы ты отвести беду? Или она поглотила бы тебя целиком?»
– У меня нет ответа, Великий Дух. Я не мастак играть в слова, прости меня. Я был человеком, я…
«Был человеком. Должен был прожить жизнь, умереть и уйти ко мне. Но вместо этого бог Ракот вырвал твою душу из привычного круга. Иначе у него не получается, иначе он не умеет. Всё это мало-помалу подтачивает, разрушает равновесие. Есть похожий на тебя ученик и у бога Хедина, тоже давным-давно проживший отмеренные сроки, но продолжающий обманывать смерть и меня…»
– Мне нет до них дела, Великий. Я храню свой мир.
«Правильно делаешь, человече. Но рассуди – если равновесие не будет восстановлено, погибнет всё, и даже Хедин с Ракотом, несмотря на всё их мужество и самопожертвование, не смогут предотвратить этого. Законы Упорядоченного жестоки, не нам их менять. Мой брат ведает Познанием, я – живой Вселенской Душой. Я помогу тебе потушить этот пожар, но условие моё ты уже слышал».
– Зачем я тебе, Великий Дух? У тебя мало слуг?
«У меня множество слуг. Но к каждому замку подходит только его ключ. Их можно сделать много, но они будут все одинаковы».
– Давай не будем играть словами, Великий. Кто сотворил это зло? Кто оставил здесь эту отраву?
«Те же, кто пытается нагреть руки возле вселенского пожара. Их имена тебе ничего не скажут, но у них тоже множество слуг, вольных или невольных. Вглядись в эту силу, человече, а потом спроси у своего сердца, что делать».
Император повиновался.
В непроглядном мраке клубки силы виделись ему чем-то ещё более чёрным, но при этом – испускающим чёрный же, незримый свет, жаркий, плавящий. Внутри жили и иные чары, ждали, затаившись, готовые пробудить всё остальное. Мир сгинул бы в огненной буре, и те его части, что от Мельина, и те, что от Эвиала.
– Великий Дух… но те, кто выманил меня сюда, какую цель они преследовали?
«Свою собственную, мелкую и незначительную на фоне грядущей беды. Всегда находятся такие, что убеждены в собственной ловкости, хитрости, изощрённости, в том что они додумались до чего-то совершенно необычайного, и что уж с ними-то точно не случится ничего плохого, а планы исполнятся в точном соответствии», – в сухом голосе Духа появилась сухая же усмешка.
– Это не ответ, – отрезал Император.
«Другой не нужен. Какие бы замыслы они ни плели, по сравнению с тем, что перед тобой, эти намерения ничего не значат. Надо избавиться от этих чар, человече!»
– А ты, Великий Дух? Уж коль пришёл сюда?
«Сюда пришёл не я. Мне, как и брату моему Орлангуру, нет хода за пределы наших владений. Пришла аватара, но и только».
Во мраке захлопали крылья, родился неяркий потусторонний свет.
Перед Императором парил огромный призрачный орёл, сквозь которого видны были изрезанные трещинам-и стены пещеры, струящаяся по дну тёмная река.
– И что же?
«Ты не понял?»
– Вы орудуете чужими руками?
«Так надо. А теперь ответь окончательно, человече, – согласен ты или нет?»
– Тебе так важно моё согласие, Великий Дух? Даже если оно – вынужденное?
«Да. Оно очень важно. На вселенских весах важна каждая крупинка».
– Тогда я согласен. Помоги только сохранить мой мир!
«Моё слово нерушимо, человече».
Орёл расправил крылья, не двигая ими, поплыл к Императору. Взгляд чудовищной птицы проникал в самую суть, в самую самость непокорного человеческого духа.
Император ощущал, как тают перед ним возведённые чужой волей барьеры. Видел раскрывающиеся последовательности заклятий, наложенных хитро, с умом. И видел также, где и что можно сделать. Не просто, не легко, не сразу – но можно.
– Благодарю тебя, Великий Дух. Прости, но я прерву наш разговор – это нужно извергнуть из моего мира.
«Ты прав. А потом ты, наверное, захочешь узнать, почему заложившие это так хотели покончить именно с твоим Мельином – как, впрочем, и с Эвиалом».
– Не знаю, Великий Дух, так ли важно мне это. Мир должен жить, вот и всё.