Орёл и Дракон - читать онлайн бесплатно полную версию книги . Страница 9

Глава 6

О́дин, Отец Дружин; половинчики Фредегар и Робин

…Битва в Хьёрварде ещё длилась, но уже подходила к концу. Водителя Мёртвых больше не было; но приведённые им неживые воители отнюдь не распались бессильным прахом.

Словно ещё чья-то воля, не уступавшая в силе Яргохору, продолжала гнать их вперёд; но, лишившись самого могучего бойца, воинство мёртвых пятилось, шаг за шагом отходило, так что Старому Хрофту удалось даже отправить отряды вправо и влево – туда, где начали бесчинствовать отряды мертвецов.

Сам Владыка Асгарда стоял, тяжело уронив сотканную из молний палицу – схватка с Яргохором далась недешёво.

И всё равно ощущалось присутствие здесь, в его мире, чужой мощи, непонятной и беспощадной.

Не требовалось иметь семь пядей во лбу, чтобы понять, кто это.

Спаситель здесь, он полон сил и действует.

И едва ли падение Яргохора его остановит; скорее, наоборот.

К возрождённой Валгалле отправились первые её герои; что ж, места в ней хватит на всех, а ему, Асу Воронов, надо помнить, что пророчество о Рагнарёке в силе. Оно не исполнилось в первый раз, на Боргильдовом поле, оно продолжало ждать.

Дул ветер, гнал тучи, шевеля груды праха над полем боя; земля замерла, оглушённой тяжестью столкнувшихся здесь воинств. Отец Дружин огляделся – к нему ровной, неторопливой походкой, соблюдая достоинство, приближался Дальний.

– Теперь ты доволен, бог О́дин? Ты одолел, собранное нами войско не подвело, не так ли? Однако, где же бог Хедин? Ты уверял, что он не сможет не появиться, что Хьёрвард – это его мир; и что теперь?

– Разве я сторож, – тяжело взглянул Отец Дружин, – Познавшему Тьму?

Губы Дальнего медленно растянулись в улыбке. Сам он, конечно, улыбаться не умел, это всего лишь позаимствованное им тело.

– Ты решил, что легко обманешь нас, так, бог О́дин? Что ты используешь наше воинство, дабы спасти родной тебе мир, а мы ничего не сможем сделать?

– Раз вы затеяли столь сложную игру вместо того, чтобы атаковать, как встарь, самого Хедина – значит, вы согласитесь и с тем, чтобы я спас никакого для вас значения не имеющий Хьёрвард, – пожал плечами Владыка Асгарда. – Тем более если ваши планы совершенно иные.

– Наши планы совершенно иные, и в них не входит измена!

– Где ты увидел измену, Дальний? Ты пришёл ко мне в Асгард, толкуя о деле, что окажется небезвыгодно для нас обоих; я получил свою выгоду, а ты получишь свою.

– Но Хедин…

– Ты разве не чувствуешь, что здесь, у нас по соседству, орудует и Спаситель? Или тебе неведомо, что Он творит с мирами? Или ты думаешь, что бог Хедин оставит это без внимания?

– Бог Хедин оставил без внимания вторжение мёртвых, – возразил Дальний. – И доселе он не обращал внимания на дела Спасителя, не пытался никак противостоять!

– Разве ты не видел учеников Хедина? Их тени, явившиеся на бой? Познавший Тьму встал на пути Спасителя, Дальний!.. Может, раньше он так и не делала – но не сегодня! Он придёт, придёт именно сюда, нужно лишь немного подождать.

– Я не верю… – начал было Дальний, но Старый Хрофт яростно его перебил:

– Тогда бери это воинство и веди его сам! Ищи бога Хедина, коль он так тебе нужен! А меня оставь в покое.

– Ты нарушил клятву! – проскрежетал Дальний – словно острые каменные грани тёрлись одна о другую.

– Вовсе нет, – пожал плечами Отец Дружин. – Просто ты слишком торопишься. Говорю ж тебе, Хедин придёт. Он не оставит Хьёрвард на поживу Спасителю.

– Мы не можем ждать. Хедин не явился, как ты обещал.

Старый Хрофт пожал могучими плечами.

– В стародавние времена нас рассудили бы великие норны. Они поведали б тебе, что я ни в чём не нарушил клятвы, но ты всё равно им не поверил бы, Дальний. Что ж, выбирай – или ты сразишься со мной прямо сейчас, или…

Дальний застыл, в буквальном смысле окаменев; плоть его в мгновение ока лишилась всех признаков жизни, по волосам, щекам, шее заструились потоки зеленоватых призрачных искр.

Чужой облик стекал с сути Дальнего, словно вода.

Старый Хрофт вскинул сотканную из молний палицу.

Застывшее пред ним создание походило на колонну переливающегося зеленоватого свечения, где медленно проворачивались более тёмные спирали и дуги, словно из чёрного света.

Земля под ним быстро отвердевала, превращаясь в зелёный полупрозрачный кристалл.

Некоторые Древние, поостыв после доброго боя, потянулись к замершему Отцу Дружин, перед которым мерцала и переливалась зелёная колонна.

Она дрожала, по ней бежала рябь, от которой резало глаза и кружилась голова. Нечто, совершенно чуждое привычному миру смертных и бессмертных – но почему, что случилось, отчего Дальний внезапно сбросил личину, которой держался так долго?

– Я не изменял своему слову! – громче бросил Старый Хрофт.

Зелёное мерцание ничего не ответило; оно словно к чему-то прислушивалось, к чему-то невообразимо далёкому.

А потом:

«Мы много говорили, бог О́дин. Ты пытался обмануть нас и решил, что это тебе удалось. Обстоятельства изменились, и наши планы меняются тоже. Бога Хедина более ждать не стоит, он… исчез. Наше предназначение вот-вот воплотится, осталось совсем немного. Потери частей… досадны. Отклонений от идеала… будет больше, чем мы ожидали».

Всё это возникало в сознании Отца Дружин холодно, безо всяких чувств.

«Но ты изменил своей клятве и потому сослужишь нам службу, хочешь ты того или нет. Поскольку искажений должно быть как можно меньше и самое большое из них – бог Хедин – сейчас вне досягаемости, сделай так, чтобы именуемый Спасителем подольше задержался бы здесь. Пока не настанет последний миг и пока не исполнится наше предназначение. Ты ведь на это надеялся, не так ли? Что ж, дерзай, бог О́дин. Осталось совсем недолго».

Зелёное сияние гасло, расточалось, словно облако пара. Покрывался трещинами и рассыпался смарагдовой крошкой кристалл, сковавший землю под ним.

Отец Дружин остался стоять, недоумённо глядя на пустое пространство перед собой.

Что случилось? Что за ерунда насчёт «Хедин исчез»? Куда он денется? Нет, конечно, Познавший Тьму мог скрыться, но…

У Дальних срочно поменялись планы. Произошло нечто поистине из ряда вон – а он, Старый Хрофт, даже ничего и не заметил, не почувствовал?

У Дальних множество замыслов, множество путей к цели; и, если им теперь всё равно, что будет с их армией, что случится с ним, Отцом Дружин, которого они, конечно, покарают – но когда-нибудь потом, – а пока что он может потягаться со Спасителем.

Который тоже, конечно, Дальним в чём-то мешает, но отнюдь не так сильно, как Хедин.

Древние меж тем сползались, сходились и слетались к нему со всех сторон.

– Еда-а? – с надеждой пробасил кто-то здоровенный и чешуйчатый.

Владыка Асгарда выдохнул, расправил плечи, вскинул голову.

– Идите за мной. Еда будет.

…В конце концов, скотина народится новая, а защита от армии мёртвых чего-то, да стоит.

* * *

Фредегар, Робин и лекарь Фиделис с младенцем не поспели к сражению. Оно и понятно – куда ты денешься, когда у тебя на руках грудной малыш? Поколебавшись, лекарь решил остаться в городе; невысоклики отправились дальше.

Битву армии Яргохора с воинством бога О́дина они наблюдали издалека, с высокого дерева; и не только наблюдали.

Когда отдельные дюжины и полудюжины мертвяков бодро зарысили прочь от места основного сражения, явно нацеливаясь на ближайшие селения – всю местность вокруг густо покрывали хутора и починки – невысоклили даже вздохнули с облегчением.

Всегда лучше самому браться за меч, чем сидеть и ждать, чья же возьмёт.

Дюжину набежавших скелетов пополам с призраками Фредегар и Робин встретили, как умели – и стрелой, и мечом, и упокаивающими чарами. Аэтерос не жаловал некромантии, но ходячие костяки были излюбленным оружием всяческих спятивших чародеев и прочих нарушителей равновесия, так что волей-неволей кое-чему пришлось выучиться.

Половинчики не остановили бы волну подъятых мертвецов, как на храмовом кладбище недавно; но с дюжиной они справиться могли.

Начарованные стрелы рвали давно мумифицировавшуюся плоть, дробили кости, раскалывали черепа. Руны, заклятия отвержения и упокоения заставляли призраков трепетать, их бестелесная плоть разлеталась обрывками, словно клочья тумана под ветром.

У невысокликов не было времени на подготовку правильного отпорного круга, вычерчивание пентаграмм и прочего, но справились и без них. Хутор за их спинами так и не узнал о том, что могло бы с ним случиться.

Они видели схватку с Яргохором, однако на подмогу своим не успели – от воинства мёртвых всё время отпочковывались группки неупокоенных, тянули вбок, к жилью; их приходилось останавливать, вылавливать, вбивать в землю или рассеивать.

Однако последний акт свершившегося они рассмотрели.

– Вот тебе и ответ… – прошептал Робин, уронив руки.

– Всех – всех, кроме вампира, – сглотнул Фредегар.

Невысоклики переглянулись. Таких потерь ученики Аэтероса в одном бою ещё не несли.

– Уходят…

– С… с волком?

– Фенриром, – щегольнул познаниями Фредегар.

– Но куда?..

– Волк живой, значит, только в Асгард.

– Но зачем?..

– Не важно, брат. Бог О́дин победил, идём к нему.

…Древние встретили их не слишком ласково. Алчным урчанием, утробным рыком и тянущимися со всех сторон щупальцами, клешнями, хоботами и прочими хватательными конечностями.

Правда, силу они чувствовали безошибочно.

Двое невыскликов, гордо задрав носы, оставили позади ряды несытых чудовищ. Владыка Асгарда резко обернулся, и они поспешно поклонились.

В конце концов, бережёного Аэтерос бережёт, а Старый Хрофт был, все знали, давним если не другом-советчиком, то, по крайней мере, соратником Учителя.

– Преславный О́дин, хозяин Валгаллы! – Фредегар приложил правую ладонь к сердцу. – Как рады мы, смиренные ученики великого бога Хедина, лицезреть тебя во славе ратной и в час твоей победы!..

– Вежлив народ половинчиков, знает он, как надлежит обратиться, – усмехнулся в густые усы Отец Дружин. – Привет и вам, ученики Познавшего Тьму! Что привело вас сюда?..

…Рассказ Фредегара (и постоянно перебивавшего его Робина) длился довольно долго – пока воинство Старого Хрофта собирало по окрестным деревням дань свиньями, бычками, овцами и прочей живностью. Селяне, бледные от пережитого ужаса – мертвяки кое-где успели до них добраться, – без разговоров делились.

Древние закусывали.

Отец Дружин, сидя под старым дубом, прихлёбывал пиво, с готовностью выставленное деревенскими. Невысоклики пристроились рядом, на здоровенном корне.

– Значит, ученики Аэтероса пошли, чтобы преградить дорогу Водителю Мёртвых… – сумрачно проговорил Старый Хрофт. – Что ж, они уже в Валгалле. Надеюсь, тамошний мёд им придётся по вкусу. Однако скажи мне ещё, Фредегар, ученик Хедина, скажи о лекаре Фиделисе! Я никогда не слыхал ни о ком с подобными способностями. Слишком уж сильно напоминает…

Невысоклики переглянулись.

– Он говорил о себе, как о враге Спасителя.

– Мало ли, кто чего говорит!

– Он помог нам…

– Спаситель и не на такое способен. Что для Него какие-то мёртвые или живые, если Он спасает мир за миром!

– Мы не чуяли фальши в нём, – осторожно возразил Робин.

– Мало кто видит фальшь в Спасителе, ибо Он именно таков, каков есть. Что ж, у Дальних нашлись некие срочные дела в иных местах, а Его они оставили нам.

Ветер шевелил ветвями дуба, нёс с лугов медвяные запахи, перекрывавшие запах тлена с недальнего поля боя; Старый Хрофт сидел, опершись спиной о ствол, прикрыв глаз, дышал медленно и глубоко, наслаждаясь этим внезапно наступившим покоем. Они выиграли битву, великой ценой, но остановили Водителя Мёртвых, невесть как оказавшегося в одной упряжке со Спасителем, но…

Исчезновение Дальнего. Так долго и тщательно выстраивать этот план с ним, Отцом Дружин, и так внезапно всё бросить. Это пугало – когда твой противник выкидывает что-то совершенно неожиданное, самое время оглянуться: не появился ли у тебя за спиной новый враг?

Половинчики почтительно молчали. Хорошо их вышколил бог Хедин, славные они у него, верные и храбрые, несмотря на малый рост. Придутся ко двору в его Валгалле – к тому же непревзойдённые повара, а готовить, похоже, предстоит на многих и многих. И желательно поразнообразнее, чем это было в старом Асгарде.

– Моё воинство не сможет шастать по городам, – проговорил наконец Старый Хрофт. – Я отправлюсь с вами и посмотрю в глаза этого… лекаря Фиделиса. А потом мы отправимся на встречу со Спасителем. Мешает он Дальним или нет, главное, что он мешает нам.

* * *

Город встретил их мрачно и настороженно. И пахло здесь не мёдом с лугов, не радостным разнотравьем, а нечистотами и по́том, а ещё – тревогой и страхом.

Низкие серые тучи наползли с моря, опускались всё ниже, почти к самым шпилям, словно крышка гроба. Громче и громче кричали знакомые уже проповедники, и, казалось, они повсюду, на каждом перекрёстке, на каждом рынке и возле каждой корчмы.

Старый Хрофт шагал рядом с невысокликами, возвышаясь над ними, словно башня. Видавший виды плащ развевался за плечами, на голову Отец Дружин нахлобучил вечную свою широкополую шляпу.

Возле одного из вещавших они задержались.

Бледное лицо, ввалившиеся щёки, безумные глаза; сухие и потрескавшиеся губы, трясущиеся руки, осипший голос. Коричневый монашеский балахон обтрёпан понизу, босые ноги в пыли.

– Покайтесь! Покайтесь, несчастные! – взывал он, даже не думая останавливаться.

– Роб, это тот или другой? – вполголоса спросил Фредегар.

Проповедники казалась похожими, словно братья; и больше всего роднил их лихорадочный, полубезумный блеск в глазах.

– Не важно, – ответил Старый Хрофт вместо половинчика. – Они живы, но притом и мертвы. Спаситель по-прежнему скован некими законами, видно, пока не в силах их отбросить.

Монах вперил в них блуждающий взгляд; он смотрел словно бы сквозь и Отца Дружин, и невысок-ликов.

В отличие от предыдущего, этот проповедник не попытался с ними заговорить.

– Идёт! Идёт туча огненная, грехами вскормленная! Мёртвых она будит, голодных и злобных! Нет от них спасения, столь велико число их!..

– На погосте храмовом их и впрямь изрядно было, – проворчал Фредегар.

– А Фиделис всех упокоил!

– Вот на него-то я и погляжу, – проворчал Отец Дружин.

Монах взывал, и, надо сказать, к нему прислушивались.

– На равнине, на полуночь – чудища да твари невиданные пасутся!..

– На дороге, что в Хедебю, – скелет бродит! Свояк сейчас примчал, весь белый, за один день поседел!..

– Не о том ли я вам вещал?! – возвысил голос монах. – И я, и братья мои, смиренные Спасителя нашего слуги?..

– И во храме, говорят, жуть творилась – мертвяки из земли полезли…

– А жрецы их вроде как упокоили…

– Да не жрецы, а Спасителя братия!..

– Точно говорю, они, сыновец мимо ходил, своими ушами слышал!..

На перекрёстке собиралась толпа. Остановилась телега, возчик, разинув рот, слушал проповедника.

Тоскливо взвыл пёс, получил палкой по хребту, с визгом бросился наутёк. Отчаянно замяукал сидевший на заборе пушистый кот, вскочил, выгибая спину. По сточной канаве бежал мутный поток, плыли крысиные трупы.

– Да что же тут творится-то, а? – пробормотал Фредегар, кладя руку на эфес.

Старый Хрофт стоял, надвинув на лицо широкую шляпу.

Безумие захватывало толпу, ещё более заразное, нежели Чёрная Смерть.

– Каюсь! – вдруг взвыл какой-то худо одетый мужичонка, явно из тех, что пробавляются при торжищах случайными заработками – принеси-унеси. – Каюсь, Спаситель наш, и к Тебе припадаю!

Взвыл и рухнул на колени, задёргался, забился.

За ним – какая-то баба, в добротной свитке; и ещё одна, и могучий кузнец – толпа валилась на колени перед иссушённым монахом, словно им всем подрубили ноги.

Робин дёрнулся было, но Отец Дружин только покачал головой.

– Не с этими биться надо. Где там ваш лекарь?..

…«Ваш лекарь» нашёлся в таверне, той самой, где последний раз сходились все вместе ученики Аэтероса, прежде чем большая их часть отправилась в последний бой. Румяная молодка держала младенца на руках, улыбаясь, кормила грудью; сам же Фиделис осматривал сидевшего перед ним мастерового с застарелым свищом на локте. Рядом стоял другой, с таким изумлённым видом щупая челюсть, словно только что вновь её обрёл.

– Вот он, лекарь…

Старый Хрофт шагнул внутрь, приподнял шляпу, вглядываясь.

И врачеватель тоже тотчас остановился, ланцет в его руке замер.

– Погоди, досточтимый, – проговорил он миг спустя ровным голосом. – У меня больной.

Отец Дружин молча кивнул.

Фредегар и Роб осторожно присели в сторонке. Теперь было время оплакать погибших друзей; при Древнем боге О́дине они не решались.

Сейчас же, когда две силы сошлись лицом к лицу, они могли отдать долг.

Лекарь Фиделис быстро и чётко сделал надрез, сразу же провёл поверх ладонью; мастеровой дёрнулся, по руке его тёк гной вперемешку с кровью, однако врачеватель, выдохнув и выпрямившись, убрал пальцы: там, где только что была рана, красовался лишь розоватый рубец.

– Не болит? – чуть задыхаясь, проговорил он.

– Н-нет… – ошеломлённо пролепетал пациент.

– Скоро чары развеются, рана заноет. Но через два дня пройдёт. Потерпишь?

– Да-а… – Мастеровой широко раскрытыми глазами глядел на собственную руку. – Ох, досточтимый… спасибо тебе. Вот, прими… не побрезгуй…

Фиделис взглянул на робко протянутый мешочек.

– Ступай ко храму, любому, – звучно сказал он, – и раздай всё это нищим. Себе же я оставлю одну монету, на пропитание мне и младенцу.

– Всех богов за тебя молить стану, почтенный! – Мастеровой пятился, всё время кланяясь.

– Да что ж ты спину-то ломаешь, я не король, чтобы передо мной гнуться, – усмехнулся Фиделис. – Ступай, добрый человек, и сделай сегодня хотя бы одно доброе дело. В то верю и на то уповаю!

Старый Хрофт проводил мастерового взглядом, шагнул к лекарю.

– Привет тебе, великий Древний, – проговорил тот спокойно.

– Тебе ведомо, кто я?

– Мне неведомо твоё имя, но то, что ты – Древний, я увидал бы и с другого конца сего достойного града.

– Твоя речь – ты словно родился здесь!

– Я видел множество миров, досточтимый, и смерть отказалась меня принимать. Поневоле научишься ловить и делать своими чужие наречия. Чем я могу помочь тебе, великий?

– Кто ты? – в упор спросил Отец Дружин. – Спрашиваю по праву того, кто был здесь первым, в этом мире и над его небом, кто возводил стены обиталища древних богов, кто принимал в своих залах павших героев. О́дин моё имя, и я правил здесь, когда вселенная и слыхом не слыхала ни о Молодых Богах, ни об Истинных Магах, ни даже о Спасителе!

– О́дин, – повторил лекарь, словно пробуя на вкус имя владыки Асгарда. – Я уже повествовал о себе вот этим двум славным и добрым невысокликам, отважным воинам. Думаю, они успели поведать тебе всё, что знали; я же к тому рассказу добавить ничего не могу. Γνῶθι σεατόν[7], как говаривают в одном далёком мире, «познай себя». Увы, я не могу похвастаться этим. Я говорил храбрым Фредегару и Робину, что родился смертным, и сам не ведаю, какие силы сделали меня тем, кто я есть сейчас. Быть может, ты, Древний, сможешь лучше ответить на свой же вопрос.

– Зачем ты здесь?

Фиделис вздохнул.

– Тебе не сказали? Остановить Спасителя.

– Как?

Врачеватель покачал головой.

– Добрым словом. Добрым делом. Надеждой. Верой в лучшее. Понимаю, Древний, ты привык полагаться на собственные храбрость и оружие, на чары и заклятия. Но Спаситель как раз и есть то, против чего они бессильны.

– Спаситель уже здесь, в этом мире, – нахмурился Отец Дружин. – Что ты собираешься делать, лекарь Фиделис? Проповедовать добронравие, надежду и прочее? Прекрасно, скажу я, но осталось ли для этого время? И, уж коль об этом зашла речь – удалось ли тебе сберечь хоть один мир?

– Нет, – печально вздохнул врачеватель. – Но иного пути нет.

– По дороге сюда, – Старый Хрофт с трудом сдерживался, – мы видели толпу, готовую лишиться рассудка, призывая Его. Никакие «добрые дела» с увещеваниями тут не помогут.

– А что же, по-твоему, поможет? – ровным голосом спросил Фиделис.

– Никто не знает, что будет, если, скажем, пресечь существование всех, кто взывает к Нему. – Кулак владыки Асгарда сжался. – Я не выходил один на один со Спасителем, но знаю, что стоило Ему появиться, как все впадали в ужас и отчаяние, никто не пытался противостоять и Он побеждал. Раз за разом. Так что ты делаешь здесь, лекарь? Что изменят твои несколько добрых дел?

– Обычно, – опустил глаза Фиделис, – там, где я появлялся, мне удавалось отсрочить Его окончательную победу. Быть может, если вы сумеете отвлечь Спасителя на себя, я смогу вдохнуть надежду и веру в…

– Красивые слова, – рыкнул Старый Хрофт.

– Почему же? Если вам, досточтимый Древний, и этим добрым невысокликам удастся привлечь Его вни…

– Ты уже говорил это. Быть может, тебе и удастся успокоить город; но что до всего остального мира?

– Дайте мне точку опоры, и я сдвину землю.

– Иными словами, такой точкой должен стать этот город?

Фиделис кивнул:

– Хорошо. За неимением лучшего последуем твоему плану. Но сам-то Спаситель, где он сейчас? Как нам Его отыскать?

– Его не придётся отыскивать. – Лекарь виновато развёл руками. – Он придёт сам. Почувствует меня и угрозу. Так уже случалось, почтенный Древний, и не раз. Но тогда со мной не было вас. И у меня не было вот его, – он кивнул на младенца, мирно спавшего на руках кормилицы.

– Его? Этого младенца? – удивился Старый Хрофт. – Слыхал я о таинственных и великих силах, что якобы таил в себе череп Его нерождённого сына…

– Это не Его сын, – покачал головой Фиделис.

– А кто же?

– Это Он сам, – улыбнулся лекарь.

– Ты бредишь, лекарь. Твой ум помутился, – надвинулся на врачевателя Отец Дружин. – Я знаю истории Спасителя, Он является в мир – обычно рождается в нём – творит чудеса, обретает последователей, основывает церковь, а потом гибнет от рук жестоких и несправедливых гонителей, успев возвестить, что в один прекрасный день Он вернётся, когда Его призовут верные, в час их величайшей нужды. И потом Он на самом деле возвращался, только вот…

– Разными путями, – перебил Фиделис. – Он возвращался разными путями. Иногда снисходил с небес во всей славе своей. Иногда воплощался в одном из своих адептов. А ещё иногда рождался в подлежащем спасению мира.

Владыка Асгарда уставился на посапывающего розовощёкого малыша. Ничто не напоминало, что его совсем недавно в буквальном смысле достали из-под земли.

– Не могу понять… – проговорил он враз осипшим голосом. – Как так? Но… младенец же умер? Зачем это Спасителю? Столько трудов – ради детского трупика? Что Он обретёт с этого?

– Из того, что я знаю, – негромко проговорил Фиделис, – чем крепче мир, чем труднее его опрокинуть в хаос и «спасение», тем больше «правил» приходится выполнить даже самому Спасителю. Если Он «рождается» – значит, так просто с миром не совладать. Мне это не доказать, но всякий раз, когда я оказывался у Него на пути – случалось именно так. Он забирал душу младенца, замещая её собой; не спрашивай меня, могучий Древний, как именно Он это проделывал или зачем Ему это было нужно. Мне ведомо лишь, что существуют могущественные запреты, обойти которые не в силах даже Он. Нет в пределах сущего силы, не подчиняющейся вообще ничему. Дивно и многомудро устроил всё великий Творец!

– Творец? Что ведаешь ты о нём, лекарь?

– Только то, что всё сущее – часть его великого плана, – скромно потупился Фиделис. – И Спаситель, и наша борьба с ним.

– Часть или не часть – докончи с младенцем! – потребовал Отец Дружин. – Если это Он, зачем же ты оживил его, как уверяют вот эти двое?

– Мы вернули обратно душу этого ребёнка, – очень серьёзно пояснил врачеватель. – Ребёнка, а не Спасителя.

– А зачем тогда Ему нужна была смерть этого бедолаги?

– Он воплощался и получал свободу.

– А теперь?

Лекарь смущённо отвернулся.

– Никто не знает наверняка. Но я ощущаю сильнейшую связь этого малыша с Ним. И потому уверен, что Он не замедлит явиться.

– И что тогда? Чем Его останавливать? Добрыми делами?

Фиделис вздохнул.

– Нам придётся испробовать всё самим.

– Значит, ждём?

– Не просто ждём, великий Древний. Не просто.

…И он действительно «не просто ждал», этот странный лекарь Фиделис из ниоткуда. Он пошёл улицами града, среди толп побросавшего обыденные занятия и мечущегося народа – искать проповедника Спасителя долго не пришлось.

Вокруг него плотным кольцом стояли люди – многие, впрочем, на коленях. Молитвенно сложенные руки, обезумевшие взоры.

– Хорошо, хорошо, хорошо! – всплёскивая руками, каркал монах, нависая над слушателями. – Вижу усердие ваше, чада Спасителя, владыки нашего! Зовите его, взывайте к нему, всеми силами, всем сердцем!

– От чего же должен Он спасти малых сих? – вдруг сказал Фиделис, бестрепетно шагнув сквозь толпу. Руки скрещены на груди, голова гордо поднята. – От какой участи?

– Ты кто? – вперился в лекаря монах, глаза его расширились. – Как смеешь ты…

– Смею! – перебил врачеватель. – Так какими бедствиями грозишь ты этим беднякам?

– Иль не знаешь ты?! Мертвецы восстали из могил, идут на нас великим воинством!.. Живых зубами грызут, когтями рвут, и нет никому спасения!..

– Мертвецы восстали, говоришь? – усмехнулся лекарь, несмотря на угрожающий гул толпы. – Верно, явилась к нам из иномирья их армада, да только вся полегла – здесь, поблизости, на полночь от Бирки, и полудня пути не будет!.. Всё поле их вторично убитыми останками усеяно, оружием ломаным да пробитыми доспехами! Здесь, в самом граде – слышали небось – восстали было мертвяки во храме, да недолго бегали, все обратно упокоились, только ногами и подрыгали чуток!

В толпе кто-то хихикнул.

– Что там говорите? – стремительно обернулся Фиделис, пока монах застыл с разинутым ртом – хотя никто ничего не говорил. – Скелета, мол, на дороге в град видали? А вы помните, что нет ничего лучше супротив всех и всяческих костяков, чем хорошая дубина! Мечом-то или копьём его несподручно, а вот палицей, или дрыном, или колом, или даже оглоблей – у кого силы достанет – так очень даже способствует! И хрюкнуть не успеет, враз обратно упокоится!

Народ начинал смеяться, сперва робко, потом всё более охотно.

– Что такое сей костяк ходячий? – громогласно вещал меж тем Фиделис. – Мертвец, простыми чарами движимый! Как вода жернова мельничные вертит, иль ветер, глазу невидимый, – так и заклятия, для нас незаметные, руки-ноги ему двигают! Нечего тут бояться, нечему тут дивиться – сами знаете, магия многое может!

– Точно! – гаркнул Отец Дружин.

– Правильно! Верно! – в два голоса подхватили невысоклики.

– Молчи, проклятый! – заверещал монах. – Хулу изрыгаешь, будешь ты проклят с ими со всеми!

– Одержим ты, братец, – снисходительно бросил лекарь. – Силой чужой одержим, ну да это мы сейчас поправим!

Правой рукой он ловко схватил дёрнувшегося проповедника за запястье, левую – положил на лоб. Монах заверещал было, тонко, по-поросячьи, но тут же обмяк, глаза у него закатились, и он рухнул бы наземь, если б лекарь не успел подхватить.

– Вот и всё, добрые люди, – спокойно сказал Фиделис, выпрямляясь. – Болесть головная его обуяла, несчастного. Коль случается такое, болтает недужный без умолку, сам не зная что, и сам в это верит. И других убедить сможет.

Народ таращился на лекаря, и Старый Хрофт с Фредегаром и Робином не исключение.

– Так мертвяки-то… – начал кто-то.

– А что мертвяки? – задорно перебил врачеватель. – Если злодей какой, некромансер их из-под земли выгнал – того найти, изловить и судить судом праведным. А монахов этих, про Спасителя кричащих – не слушайте! Ещё и не то расскажут. Глазом моргнуть не успеете, как всё нажитое им отдадите!

– А с этим-то что делать? – крикнул дородный купчина из первых рядов. – Мож, с него и начать? Вздёрнуть, пятки припечь, да расспросить с пристрастием!..

– Нет, люди добрые! – Фиделис поднял руку. – Мучительствовать – это не дело. Бедняга этот – не злодей, не лиходейщик, не тать ночной. Избезумился он, такого лечить надо, а не на дыбу. Расходитесь теперь, расходитесь – а я дальше пойду, много таких крикунов объявилось.

– Да! – не унимался купчина, задирая бороду. – А остальные-то откуда?

– Оттуда же, откуда мертвяки взялись! – ни на миг не смутился лекарь. – Врагов у мира нашего хватает, иные и чародейством владеют! Смутить вас хотят, вражду посеять, страх, разброд с нестроением!..

– А как же сыскать лиходеев-то?

– Вот мы с друзьями и ищем!..

…Люди расходились медленно, тряся головами, словно избавляясь от тяжкого наваждения. Тощий монах так и лежал себе без движения, едва дышал.

Любопытный купец, однако, так и остался подле Фиделиса.

– Прощения прошу, почтеннейший, – снял он богатую шапку. – Однако вельми хотелось бы мне споспешествовать, хоть в чём. А и нагнал же страху этот… бродяга.

– Что ж, идём, добрый человек! – не стал чиниться Фиделис. – Прав ты, споспешествовать в деле нашем нужно, пока народ совсем не обезумел.

Купчина надел обратно шапку, зачастил, то и дело оглядываясь на Старого Хрофта и невысокликов:

– Непрост ты, сударь мой лекарь, да и спутники твои непростые!.. Скажи, что делать теперь, что сотворить?

– Вот как увидим ещё говорливого монаха, так сразу мне помогать станешь. Станет народ шуметь – а ты не бойся, им поперёк говори.

…Долго искать проповедующих Спасителя не пришлось. На торге Хедебю, на его знаменитом базаре, взобравшись на телегу, вещал ещё один монах, и на сей раз Роб с Фредегаром его узнали.

– Тот самый.

– Первый.

– А откуда вы сами-то будете, господа невысоклики? – тотчас встрял купчина, словно было это сейчас невесть как важно.

– Издалека, – отмахнулся Роб.

– А…

– Гей, вы, грешники, несчастные, от рождения в утробах проклятые! – неслось над торжищем, и Фиделис решительно полез вперёд сквозь толпу. Старый Хрофт, половинчики и купец – следом.

Да, это был тот самый проповедник, с которым Фредегар и Робин столкнулись в самый первый раз, только сделался он ещё бледнее, худее и безумнее. И уже не просто вещал, пророча всевозможные ужасы и бедствия; его окружала аура отчаяния и безнадёжности, в складках коричневой рясы таилась сила.

– Грядёт конец мучительный, конец неминучий! Мёртвые из погостов встают, чудища бродят за околицей, у самых врат Хедебю златокипящего! Пламень небеса заливает, к земле спускается – молитесь, братья и сёстры, усерднее Спасителя призывайте!

Старый Хрофт в некоторой растерянности пробирался через толпу следом за лекарем. В низко надвинутой старой шляпе, в старом выцветшем плаще, бывшем когда-то синим, – его можно было бы принять за седого бродягу, если б не стать. Владыке Асгарда случалось хаживать так по земле, от селения к селению, и ему приходилось прятать собственную силу – в Хьёрварде хватало чародеев, способных узнать Аса под неказистой одеждой путника; сейчас же он ничего не прятал, но никто даже не поворачивал головы в его сторону, хотя где-где, а на большом торжище Бирки надо было очень постараться, чтобы хозяина Валгаллы бы не узнали.

Ведь даже в долгие годы изгнания, когда он жил глухим отшельником на севере, когда в гости к нему захаживал молодой в то время маг Хедин, в Бирке и Хедебю отыскались бы те, кто слыхал о Древнем, обосновавшемся за Живыми Скалами.

И невольно Отец Дружин подумал, что за столько веков город вокруг почти не изменился, словно какая-то сила удерживала всё в неподвижности, в мертвящем равновесии.

Те же купцы, те же кузнецы, кожемяки, древоделы, гончары, шорники, ткачи, охотники… Почти такие же, как и сто, и триста, и пятьсот лет назад мечи, топоры, луки; на месте отца стоит сын, потом внук и правнук.

Там, внешне не меняясь, тысячелетиями вздымается к небесам древний лес, такой же, как и в дни далёкого прошлого.

Но люди – не деревья, как такое возможно?..

Владыка Асгарда играючи раздвигал толпу, Фредегар и Робин скользили в ней, словно пара рыбёшек.

– Воззрите! На небеса гляньте! – зычно выкликнул проповедник, воздевая руки.

И да, посмотреть было на что.

Казалось, солнечный диск наполнился кровью; голубизна летних небес исчезла, серые облака, затянувшие всё от горизонта до горизонта, быстро краснели – словно в воду плеснули алым.

– Грядёт! Грядёт! – заверещал монах и толпа мигом подхватила:

– Грядёт! Грядёт!..

Фиделис меж тем оказался возле самых первых рядов, там, где народ густо стоял на коленях, трясясь и не замечая ничего вокруг.

– Мертвяков твоих уже никто не боится, за облака с небесами взялись? – громко крикнул лекарь, складывая руки рупором – прямо в лицо монаху.

Однако этот проповедник оказался покрепче. Он не смешался, не сбился, он словно не услышал Фиделиса, продолжая громко, во всю мощь взывать:

– Близок конец! Огнём горит небо, земля отдаёт мертвецов! Зрите, зрите люди – вот он, Спаситель ваш! Падите ниц все, все падите!..

И точно – среди клубящихся, кровью окрашенных облаков словно раскрылись сияющие врата, из них полился золотистый свет, и в нём возникла тёмная фигура, человеческий силуэт, громадный, если прикинуть расстояние.

В воздухе возникали одна за другой ступени, по ним Он начал спускаться, и толпа взвыла.

– Я же говорил, – хладнокровно обернулся к спутникам лекарь, – что Он сам придёт к нам.

Купец дрожал крупной дрожью, но держался.

– Это что ж такое, государи мои, – бормотал он, – так, выходит, не врали они, монахи-то энти?

– Врали. Потому что не спасать Он идёт сюда!..

– Так, а делать-то, делать-то что, господин хороший?

Лекарь быстро обернулся. Сейчас они впятером могли делать что угодно – толпа тряслась, стоя на коленях, воздевши целый лес рук, качающихся, словно поле под ветром. Можно было обчищать карманы, перерезать горла – никто бы ничего не заметил.

Роб натянул тетиву, целясь в монаха, тоже павшего на колени и так же трясущегося, как и все остальные; Фиделис, однако, покачал головой.

– Нет. Не поможет.

Старый Хрофт повёл плечами, сбрасывая плащ. В руке заискрились молнии, складываясь в могучую палицу; хотя Отец Дружин сейчас ощущал, насколько велика и страшна надвигающаяся на них мощь.

– Он придёт к нам, прямо к нам, – повторил лекарь, бледный, но спокойный. – Его план нарушился, ему не хватает… себя. Он будет уязвим, почтенный Древний, и вы, добрые воины. И ты, купец Олаф, знай, что для тебя Он – тоже уязвим. Оружие есть?

– Как не быть?! – Купчина гордо явил всем широкий и толстый тесак.

– Вот им и станешь сражаться, коль нужда придёт.

– А почему это с монахом не поможет? – поинтересовался купец Олаф. – А с кем тогда поможет?

– Вот с Ним, – кивком указал Фиделис. – И ничего не бойся, купец! Ах, если б с нами сейчас была вся округа…

– Так за чем же дело стало? Я б всю свою лавку привёл, всех приказчиков да закупов, всех работников! – гордо развёл тот плечи.

– Тут не просто привести… – начал было лекарь, но его перекрыл рёв толпы:

– Спаси нас! Спаси, спаси, спаси!..

Алое небо опускалось вместе с приближающейся фигурой, золотистые ступени исчезали, и само сияние сужалось, словно стискиваемое грубыми ручищами кроваво-красного зарева. Спаситель спускался.

– Ему некуда деваться, – сквозь зубы и вполголоса проговорил лекарь. Впрочем, он может хоть кричать – никто более не обращал на них внимания. Тысячи рук, вскинутых в мольбе; тысячи ртов, разорвавшихся в крике.

Казалось, невозможно проложить путь через это беснующееся многолюдство, однако Фиделис как-то проложил, за ним, словно нить за иголкой, тянулись половинчики, Старый Хрофт и купчина Олаф, деловито щупающий тесак у пояса и, похоже, совершенно потерявший страх.

– Фиделис, почтенный, но разве Он сможет вот так сразу отыскать младенца? Ты уверен, что Спаситель явится прямо сюда? Сюда, к тебе?

Лекарь молча кивнул.

– Как только Он ступит на землю, могилы раскроются. Так всегда бывало; быстрее или медленнее, но бывало. Дайте мне немного времени, как тогда, в храме. – Врачеватель бросил взгляд на невысокликов, и те дружно кивнули.

– И что ты сделаешь, лекарь? Быть может, здесь пригодилось бы моё воинство?

– Оно ещё пригодится, Великий Древний Бог. Я бывал во многих мирах, куда Он ставил свою стопу. Это не самое приятное зрелище, поверьте мне.

– Так, а как останавливать-то Его? – деловито осведомился купец. – И тебе, почтенный лекарь, раньше-то это удавалось?

Фиделис опустил голову.

– Сейчас всё увидим.

Голос монаха меж тем совсем утонул в рёве и стоне толпы; утонул, но не исчез. Он словно дирижировал этим исполинским хором, задавая темп и ритм.

– Эх, – обернулся купчина. – Этакого враля-заводилу и оставлять в целости, даже по челюсти не двинув!..

– Погоди, ещё успеешь, – не оборачиваясь, посулил лекарь.

Спаситель был уже рядом, над черепичными крышами богатых хором града; над ним всё тонуло в кипящей алой мгле, облака послушно тянулись следом. Свет почти померк, всё сделалось цвета крови; единственный луч бил из узкой прорехи за спиной Спасителя; лик Его по-прежнему тонул в тени.

Старый Хрофт ощущал, тем не менее, чужой взгляд, упирающийся из этой тени прямо в них. Спаситель видел их всех, сознавал, что они тут, и понимал, кто они такие.

Ты слишком много играл со смертью, Отец Дружин. Пытаясь вырвать те или иные тайны, ты уходил слишком глубоко в её владения. Искру Пламени Неуничтожимого не погасить, ты доказал, что даже павшие боги могут вырваться из серых пределов, но…

Но ты не знаешь, в какой степени властен над ними теперь Спаситель.

Мысль эта пробила владыку Асгарда подобно раскалённому гвоздю, вбиваемому палачом. Он не знал – он не думал – не подозревал об этом! Он никак – никогда не – но…

Спаситель смотрел из тьмы прямо на них, выжидательно, предупреждающе. Ему не требовалось слов или угроз, хватало взгляда.

– Лекарь, – утробно прорычал Древний Бог, – если ты знаешь, что делать, клянусь моими священными браслетами, время пришло!

По виску врачевателя скатилась капля пота; вокруг неистовствовала толпа, ничего не видя вокруг.

Спасителю оставалось сделать лишь несколько шагов; пространство, куда Он должен был ступить, как-то само собой расчистилось, люди пятились, давя друг друга.

Лицо Его по-прежнему скрывала тьма; беспощадный свет лился из-за спины, лучи начинали обжигать.

Фиделис стоял, расправив плечи, запрокинув голову и глядя прямо туда, где следовало находиться глазам Спасителя. Сразу за ним – половинчики, ещё дальше – Старый Хрофт и купец Олаф, которого уже начинала бить крупная дрожь.

– Остановись, призрак! – Лекарь высоко поднял руку, и голос его разнёсся надо всей площадью, перекрывая рёв толпы. – Стой, пустота. Ты не воплотился здесь; ты бессилен.

Врачеватель развернул ладонь в отстраняющем жесте, словно упираясь в незримую преграду.

Казалось, ничего не изменилось, так же исступлённо молился люд Хедебю, так же колыхался лес воздетых рук; но Старый Хрофт ощутил, как задёргался оставшийся позади монах, дирижировавший толпой.

– Э-э, ку-уда? – рыкнул купчина; его ручища перехватила запястье монаха, успевшего выхватить нож.

Старый Хрофт обернулся, взгляд его столкнулся со взглядом монаха – глазницы его залило чернильной тьмой. На Отца Дружин двигался уже не человек – его скорлупа, пустая оболочка, заполненная чем-то совершенно нелюдским, жутким.

Монах зашипел, дёрнулся, и рука его, теряя человеческие очертания, вырвалась на свободу; нож с быстрой разящей змеи сверкнул у самого горла Олафа, но купец, видать, был ловок, не только зазывая покупателей.

Тесак успел подняться для защиты, сталь заскрежетала о сталь, и Отец Дружин смог размахнуться.

Палица из слепяще-белых молний обрушилась на голову существа с ножом, вмяла её в плечи, словно в мягкую перину; потёртый балахон пробило сотнями сияющих игл; руки, обратившиеся в подобия щупалец, разжались, нож со стуком упал под ноги Олафу.

– Ты – пустота и ничто, – Фиделис продолжал меж тем выкрикивать прямо в лицо Спасителя. – Ты отец лжи и обмана! Ты мираж, наброшенный на истинную надежду!..

Балахон монаха валялся недвижимо; то, что скрывалось в нём, исчезло без следа.

– Обман один, – подивился купец, не торопясь убирать тесак в ножны. На него, похоже, не действовал ни рёв толпы, ни даже близость Спасителя. – Эх, жалко, других убедить не успели…

Не успели.

Спаситель ничего не отвечал Фиделису, но и не двигался вперёд, словно не в силах сделать эти последние два шага и коснуться, наконец, хьёрвардской тверди.

– Без меня ты – ничто. Без того младенца, – продолжал лекарь, бросая каждое слово, словно стрелу, – тебе не воплотиться; поворачивай, пустая форма, уходи, откуда пришёл, возвращайся в бездну, тебя породившую! Ты есть великий обман, ложь, ничего больше!..

Но Спаситель не повернулся и, судя по всему, поворачивать и не собирался.

Он едва заметно шевельнулся, лёгкая рябь прошла по тьме, заменявшей Ему лик, и Отец Дружин невольно подумал о Водителе Мёртвых; неудивительно, что Яргохор оказался предтечей Спасителя, их словно сотворило из одного и того же – или они сами превратились в одно и то же.

Спаситель шевельнулся, и дома вокруг рыночной площади стали оседать и рушиться; нет, не потому, что Он вдруг обрёл полную власть над камнем и деревом; Старый Хрофт увидел, как из-под груды раскатившихся брёвен выполз первый мертвяк.

Старые города стоят на костях. На старых, додревних, забытых погостах. На могилах, от которых не осталось даже памяти. Первым шёл лес, накрывая собой кладбища; а за ним – вернувшиеся люди.

Каждый город есть исполинский тайный могильник, и потому Спасителю не требовалось особенно усердствовать в поисках.

Мёртвые поднимались из развалин, ковыляли к площади; у иных, особо древних, обломки досок, жердей с успехом заменили недостающие кости. Некоторые так даже щеголяли кухонной утварью: ухватами, скалками, кочергами…

Спаситель стоял. Люди продолжали взывать к Нему, как заведённые, не в силах вырваться из заколдованного круга.

И небо по-прежнему закрывали тёмно-багровые тучи.

Среди мертвяков замелькали балахоны проповедников. Были ли они изначально людьми, и лишь потом утратили собственную суть, обратившись в призраков Спасителя, или с самого начала состояли из подвластной Ему пустоты – кто знает?

Но сейчас они шли в одних рядах с мёртвыми, и это единственное, что имело значение.

Старый Хрофт широко размахнулся палицей.

– Нет! – успел выкрикнуть Фиделис. – Останови тех, великий Древний! Ему нужны души, без них Он слаб!..

Лекарь и Спаситель так и остались стоять лицо к лицу; половинчики, Олаф и Отец Дружин пробивались сквозь толпу.

Мертвяки надвигались – пока немного, наверное, пяток или около того в горловине каждой из улиц; шли медленно, ковыляли, спотыкаясь и едва не падая; но Отец Дружин слишком хорошо знал, на что они способны, дай им добраться до живых.

А Фиделис, не останавливаясь, всё выкрикивал и выкрикивал что-то в лицо Спасителю; тот, казалось, внимал, а может, просто ждал.

Что ж, с этими мертвяками мы справимся; но пора уже звать сюда воинство Древних, а то, пожалуй, оно там заскучало!..

Засиделись они там, застоялись. Пора им в дело, а то забалуют.

…Древние отозвались всем многоголосьем. Они были сыты, а когда Древний сыт – он не прочь и подраться.

Первые из крылатых воинов Отца Дружин появились над градом, когда мертвяки как раз дошагали до площади и навстречу им свистнули первые стрелы Фредегара и Робина.

Старый Хрофт размахнулся палицей и ближайшую троицу скелетов, гротескно-смешных, наполовину состоявших из поленьев и кухонной утвари; их смело сразу. За ними по обратившейся в развалины улице спешили новые, и за спиной Отца Дружин начинали кричать заметившие их люди.

Мелко играешь, Спаситель, подумал Старый Хрофт.

Над головой Владыки Асгарда прошелестели широкие крылья; сверху рухнула стремительная тень, подхватила сабельной длины когтями сразу полдюжины ходячих костяков, взмыла вверх, и там, на высоте, отпустила.

Асу Воронов и половинчикам волей-неволей пришлось рассыпаться. Купчина Олаф повертел свой тесак, сунул в ножны и подобрал увесистый дрын. Каждый взмах его дробил в пыль черепа, ломал мослы, крушил рёбра и берцовые кости; Фредегар и Робин сшибали стрелами мёртвые головы, однако долго так длиться не могло, колчаны у невысокликов были не бездонные.

В общем, помощь подоспела вовремя.

Умевшие летать Древние подхватывали неупокоенных, швыряли с высоты, рвали, дробили и плющили. Через развалины пробирались тяжело топающие бронированные исполины, готовые поддержать крылатых собратьев.

Старый Хрофт обернулся. Спаситель и лекарь Фиделис так и смотрели друг на друга, и Спаситель по-прежнему не мог совершить последнего шага.

– Э-гой! – молодецки крикнул Олаф, лихо крутя шест над головой. – Ничего! Продержимся! С таковой-то под…

Сверху, с груды брёвен, ещё совсем недавно бывшей нарядным и зажиточным домом, прямо на них бросилась стремительная тень, за ней – ещё и ещё.

Отец Дружин развернулся; этих тварей он знал. Не то, чтобы хорошо – некромантия никогда не была его уделом – но знал.

Костяные Гончие.

Купец, однако, не дрогнул и не растерялся.

Первую он поймал острым концом кола, с треском ломая высохшие кости, но три другие его повалили, с жутким мокрым хрустом заработали длинные челюсти.

Купец Олаф не кричал, не катался в агонии – он, похоже, умер мгновенно, и три отвратительные бестии рвали сейчас безжизненное тело; а на той же груде развалин появилась ещё одна гончая.

И в челюстях она держала отчаянно пищащий свёрток.

Отца Дружин словно обожгло молнией.

Всё было обманом, всё – кроме этой четвёрки Костяных Гончих (одна так и осталась корчиться, насаженная погибшим Олафом на крепкий кол). Кроме четвёрки мерзких чудовищ, обычно вызревавших в глубине разупокоенных погостов, как в коконах, – всё было обманом.

Старый Хрофт ринулся наперерез Гончим, размахнулся палицей; с небес на их четвёрку уже падали двое крылатых Древних; две Гончие, развернувшись, бросились на них, вцепляясь когтями и клыками, пытаясь дотянуться до брюха и горла, но напрасно – могучие лапы летучих созданий разорвали тварей напополам.

Ещё одну они растянули в стороны, чуть ли не забавляясь.

Однако последняя, пятая Гончая, державшая в зубах младенца, добралась-таки до Спасителя.

Фиделис не шелохнулся, не встал у неё на пути, и Древние разорвали тварь точно так же, как и её товарок, но было уже поздно.

Пищащий свёрток оказался у Спасителя – плавал на бестелесных руках; видны были лишь складки одеяния, но ни кистей, ни пальцев, один только мрак.

А потом неоформившееся тёмное поглотило свёрток, и детский писк оборвался.

Небеса над Хедебю раскрывались, вниз устремлялся поток сверкающих белоснежными крыльями фигур.

Ангелы с длинными мечами.

Спаситель ступил на землю, широко развёл руки, словно пытаясь обнять сразу всех и всё; Он обретал плоть, тьма рассасывалась, уходила, вместо неё появлялись черты скорбного лица, сухие пальцы, печальный взгляд.

Замершая было толпа выдохнула разом:

– Спаси! Спаси! Спаси!

Ангелы мчались вниз, а Спаситель стоял лицом к лицу с лекарем Фиделисом, и ни один из них не двигался.

Свистнула меткая стрела кого-то из половинчиков, вонзилась точно в висок Спасителя, брызнула кровь, голова его мотнулась; но миг спустя Он уже стоял, как ни в чём не бывало, целый и невредимый, а вот у него ног застыл убитый наповал мужчина в бедной и драной одежде, с засевшей в голове стрелой.

– Не думай, что ты победил, – услыхал Старый Хрофт слова Фиделиса.

Лекарь повернулся спиной к Спасителю и теперь шёл навстречу Отцу Дружин; людское море, казалось, совершенно обезумевшее, расступалось перед ним и вновь смыкалось за спиной.

Спаситель глядел ему в затылок со всегдашней своей печалью; крылатые соратники Владыки Асгарда кружили над площадью, а с самых верхов, разорвав небо, спускался целый сонм ангелов.

Над руинами вновь возникли морды Костяных Гончих, целая дюжина их ринулась прямо к Фиделису; следом из развалин поднимались уродливые головы Костяных Драконов – Спаситель поистине властвовал и над жизнью, и над смертью.

Всё это воинство ринулось на одну-единственную цель – лекаря Фиделиса; однако тут их уже было чем встретить.

– Не связываемся! Прорываемся! Уходим!

Старый Хрофт увидел, как из уголков глаз врачевателя покатились кровавые слёзы.

– Куда уходим? – гаркнул Отец Дружин, указывая на приближающийся сонм ангелов. – От этих не уйдёшь!

Фиделис лишь покачал головой. Заметил распростёртого купчину Олафа, дёрнул головой, опрометью бросился к неподвижному телу, склонился над ним – и Владыке Асгарда почудилось, что земля поплыла у него под ногами.

– Охо-хо… – раздался стон. – Эк же меня… всё платье на выброс…

Подбежали запыхавшиеся невысоклики. Спаситель спокойно стоял, скрестив руки на груди, посреди павшей на колено толпы и смотрел им вслед, смотрел печально и словно бы даже с сочувствием.

Олаф приподнялся, изумлённо глядя на собственную грудь и руки, залитые кровью. Его собственной.

– Уходим, – мрачно проговорил Фиделис. – Уйдём, я всё объясню…

Старый Хрофт понимал, что сейчас лучше не спорить; и потому он, как мог споро, стал отзывать своих Древних.

Он чувствовал, что эта схватка точно не станет последней.

Интерлюдия 3

Ан-Авагар мог быть доволен – лечение давало плоды. Терпеливо, медленно и очень аккуратно он по капле вливал в жилы чародейке Кларе Хюммель собственноручно сваренные эликсиры, и они действовали.

Волшебница приходила в себя, всё увереннее билось сердце, и кровь её становилась больше похожа на кровь.

Если всё будет хорошо, они уберутся из этого мирка, навсегда забудут о нём, и Клара никогда не спросит, из чего же состояли снадобья, что спасли её.

А пока что она заговорила.

– Ан-Авагар… – голос ещё слаб, но это уже просто слабый голос, а не хрипение умирающей. – Где мы? Что… происходит?

Вампир осторожно сел рядом, выигрывая время, с преувеличенной аккуратность сложил руки, переплёл пальцы.

– Госпожа Хюммель, я счастлив был оказать вам услугу.

– Это… понятно. – Клара болезненно поморщилась, скосив глаза на скрывавшую левый локоть повязку. – Но… как…

– Послушайте меня, досточтимая госпожа. Вы угодили под сильнейший магический удар неведомой природы; счастье, что вообще удалось уцелеть. Вас подобрали ученики великого бога Хедина Познавшего Тьму…

– Это… – скривилась Клара, – я… кое-как… помню.

– Прекрасно. Я боялся, что будут провалы в памяти. Так вот, госпожа Клара – вы, простите за откровенность, умирали. Лекари-эльфы ничего не могли сделать, увы.

Клара знала, что вампир говорит правду. Сквозь ледяную пелену поднимались воспоминания, вплывало холодное осознание неизбежного конца. Она умирала, Ан-Авагар не лгал.

– Я взял на себя смелость переместить вас сюда, госпожа. И попытаться помочь – я долго странствовал по разным мирам, тайных мест, подобных этому, у меня не одно. Тут я прятал лекарства, снадобья, эликсиры – на случай, гм, самых неблагоприятных исходов. Сейчас всё пригодилось. – Вампир улыбнулся.

– Ты преуспел… там, где отступились… лекари-эльфы?

– Да, госпожа. Одно из преимуществ вампира – мы на куда более короткой ноге со Смертью.

– С-спасибо… Ан-Авагар.

– Не за что, госпожа Клара. Был счастлив помочь.

Только бы она не спросила, как и чем я её лечил, лихорадочно думал вампир. Только бы не спросила!..

В этот миг ничто не казалось более насущным и важным.

…Клара осторожно повернула голову – казалось, в мышцах и жилах хрустит ледяная шуга.

Почему у неё забинтована левая рука?

– Воды… пожалуйста… – Ан-Авагар поспешно приложил к губам Клары флягу. – Это… не вода…

– Простите, госпожа Клара. Просто воду вам пока нельзя. Как мой эликсир, помогает? Должен хорошо утолять жажду.

Прохладное, с лёгким привкусом мяты питьё жажду и впрямь утоляло.

– Ан-Авагар… я… должна… выбраться отсюда…

– Конечно, госпожа. Я даже не стану спрашивать, куда вы отправитесь после.

«Куда же я могу отправиться после? – горько подумала волшебница. – Хотелось бы верить, что долг свой перед Кором Двейном я исполнила. Они помогли мне, я помогла им – мы квиты. А теперь надо отыскать Сфайрата, привести его в чувство, если этот драконюка до сих пор дуется, и забрать детей.

А потом… потом мы выберем какой-нибудь иной мир. Кимме стал для нас слишком уж беспокойным. Может, даже будет иметь смысл посидеть какое-то время в закрытом мире, хоть на той же Терре, где сейчас Чаргос с близнецами и Зосей. Заготовить амулетов, запастись силой… и нырнуть в этот мир без магии, где нас не найти никаким ищейкам никаких богов».

– А… что станешь делать ты?

– Когда услуги мои перестанут быть нужны госпоже Кларе, я… – вампир пожал плечами, – отправлюсь к великому Хедину. В конце концов, должен же быть рядом с богом хотя бы один умеющий думать советник.

К великому Хедину…

– И что же ты скажешь ему, Ан-Авагар?

Тот сделал неопределённый жест, поднял брови.

– Великий бог Хедин занят вещами вселенской важности. Ему не до нас с вами, госпожа Клара. Если бы его ученики не были столь самоуверенны и полны самомнения, они не потащили бы вас к нему тяжелораненой.

– Ты хочешь сказать…

– Богу Хедину не до нас, – настойчивее повторил вампир. – Я тоже не занимал особенно высокого положения среди его учеников, но всё-таки… это давало смысл существования.

…Ой, нет, подумал он, вдруг ощущая жаркую волну стыда, словно был он не давно умершим упырём, а вполне себе живым Перворождённым. Не это давало тебе «смысл существования» – вспомни, как сам оказался в Кимме, в Беллеоре!

– Тогда… – неловко проговорила Клара, избегая смотреть Ан-Авагару в глаза, – мне остаётся лишь поблагодарить тебя. И… может, не стоит так настойчиво именовать меня «госпожой»? Я тебе не хозяйка, да и никто тебе не хозяин. Кроме разве что бога Хедина, но тут я не уверена.

Вампир лишь развёл руками – мол, повинуюсь.

Ну вот, Ан-Авагар, она очнулась и выкарабкивается. Она тебе благодарна, да; она стала б тебе верным другом. Но что делать, если тебе нужно больше, много больше?

Тебе, мёртвому, пьющему кровь живых, чтобы сохранить в себе подобие жизни?

Вампир опустил голову.

На что ты надеялся, безумец?

Впрочем, разве эта надежда не была тем лучшим, что случилось с тобой за последние невесть сколько веков?

– Прости, – услыхал он голос волшебницы. – Я очень, очень благодарна тебе, Ан-Ава… послушай, а может, просто Ан?

– Конечно, гос…

– Клара. Просто Клара.

– Конечно, Клара, – сделал он над собой усилие. – А сейчас давай прекратим эти разговоры, ты нуждаешься в отдыхе.

…Вампир был совершенно прав, признавалась себе волшебница. Поговорила всего ничего, а уже и голова кружится, и язык заплетается.

Она давала себе соскользнуть обратно в целительное небытие, словно со стороны следила, как Ан-Авагар осторожно разматывал повязку на её левом локте, делал стремительный и точный укол, после чего вливал в вену какие-то свои эликсиры.

Они действовали. Смертельный холод медленно отступал, уходил из жил, руки и ноги постепенно начинали шевелиться. Тело, впавшее словно в зимнюю спячку, мало-помалу оживало.

Вампир улетал куда-то, возвращался с добычей. Самолично ощипывал кур, потрошил и варил Кларе суп.

– Очень надеюсь, что за птицу эту ты честно заплатил, – сказала она, уплетая бульон за обе щеки.

– Э-э, – смешался Ан-Авагар. – Нет, не заплатил. – Он сокрушённо развёл руками. – Девчонка-птичница удирала так быстро, что даже я догнать не мог.

– Ну вот, напугал беднягу! – нахмурилась Клара. – Её небось ещё и высекут за утрату. Отыщи и, пожалуйста, заплати!

– Конечно, гос… Клара.

– Вот так-то! – Волшебница кое-как погрозила плохо слушающимся пальцем и добавила, тише и просительнее: – Пожалуйста.

– Д-да, конечно, – поспешно повторил вампир.

Превеликий Хедин Милостивец, а ведь мне придётся сказать, откуда взялись спасшие тебя, госпожа Хюммель, эликсиры. Придётся сказать, что плату уже отдавать некому.

Что ж, будем смотреть в лицо неизбежному прямо, как положено истинному вампиру из гнезда Эйвилль.

– Сколько я ещё так проваляюсь?

Сколько? На самом деле, захоти я, и ты проваляешься тут хоть целую вечность, госпожа Клара. У меня хватит умения держать тебя между жизнью и смертью, способную хорошо если руку поднять.

Но… разве он может так обойтись с ней? Так предать?

Прежний Ан-Авагар даже не вспомнил бы такого слова – «предать». Не «предать», а «поступить в соответствии со своими интересами». Больше истинного вампира ничего волновать не должно.

– Я делаю всё, что могу, Клара.

– Вижу, – скрипнула она зубами. – И вновь спасибо тебе, Ан-Авагар. Но…

– Требуются редкие ингредиенты, – поспешно перебил он её. – И время, чтобы их отыскать – выменять, купить…

– Понимаю. Но всё-таки, Ан-Авагар…

– Несколько недель самое меньшее, Клара.

– Слишком долго!

– Я приношу свои самые глубокие извинения.

– А… ускорить? Никак?

– Никак, – отвернулся он.

Она разочарованно вздохнула.

– Не бойся, Клара. С твоими детьми ничего не случится, они в безопасности, я уверен. Муж твой, дракон Сфайрат, на то и дракон, чтобы выходить из любых передряг.

Клара только отвернулась.

…Шли дни, они слагались в недели. Волшебница садилась, с трудом, но уже и вставала, могла пройтись, пошатываясь, от стены к стене.

– Скоро, – убеждал её вампир. – Скоро ты будешь совсем здорова, гос… Клара.

В одном он не лгал – добывать ингредиенты становилось всё труднее.

Предгорные деревни опустели. Кто-то сделался, гм, частью эликсира, но большинство жителей бежали куда глаза глядят, прихватив какой могли скарб.

Оставшиеся без присмотра куры, гуси, утки оказались на попечении Ан-Авагара – хотя бы для того, чтобы кормить Клару.

И так было, пока в один прекрасный день он не увидел длинную, сверкающую сталью и разноцветьем одежд змею приближавшегося со стороны равнин воинства.

Сперва это его ничуть не взволновало. Ну идут и идут, видывал он этакие воинства. Как придут, так и уйдут. А захотят его искать – долгонько возиться придётся!..

Он перекинулся, взмыл в воздух; и тотчас же ощутил мерзкое, режущее слух зуденье, словно где-то изо всех сил скребли железом по стеклу.

Ан-Авагар чуть не кувыркнулся с неба, подавляя отчаянное желание перекинуться обратно и зажать ладонями уши.

В режущем и рвущем звуке крылась, само собой, магия. Вампир не сомневался – явились «охотники», экспедиция, призванная «покончить со злом».

Что ж, не поспоришь – он и впрямь был злом. Чтобы вылечить Клару, пришлось убить многих и многих. Слухи, очевидно, дошли до здешних чародеев, и вот – последовал ответ.

Ничего страшного; видывал он «мстителей» с «воинами света» и сильнее, и многочисленнее. Когда-то давно он забавлялся игрой с подобными «истребителями упырей», вплоть до того, что, изменив облик, нанимался в проводники, обещая провести «до самого кровососова логова». И проводил!

Однако вот этот странный шум…

Какие-то магические устройства, решил Ан-Авагар. Возможно, вредоносные для вампиров. Возможно, местных упырей вполне можно было приговорить подобным образом, только он-то не местный.

Так или иначе, ему пришлось попотеть, прежде чем он сумел отыскать очередную жертву. Приближение к воинской колонне оборачивалась неприятным колотьём в висках и помутнением в глазах, так, что Ан-Авагар едва удерживался в крылатой трансформации.

Странные какие-то охотники, однако. Пожалуй, с этими он играть в игры не станет, самое главное – чтобы с Кларой ничего не случилось.

…Вернулся он поздно. Кое-какие особо деликатные операции по приготовлению эликсиров пришлось перенести от греха подальше, чтобы Клара не увидела.

…На следующий день раздражающее гудение и жужжание разбудили его на рассвете. Чародейка мирно спала, щёки её порозовели, дыхание сделалось глубоким и ровным; судя по всему, она ничего не слышала и не ощущала.

Ан-Авагар нахмурился.

Охота шла именно на него, не просто на какое-то непонятное «зло», поселившееся в горах и убивавшее поселян; нет, пытались добыть именно вампира, и притом вампира высшего.

…К полудню гудение начало уверенно приближаться, причём со всех сторон.

Клара по-прежнему ничего не замечала.

– Прошу простить меня, досточтимая, – Ан-Авагар поднялся. – Я немного не рассчитал потребные для завтрашнего лечения ингредиенты. Позвольте мне ненадолго отлучиться…

Клара улыбнулась, чуть смущённо.

– Зачем тебе моё разрешение, Ан-Авагар? Ты меня лечишь, ты один знаешь, что требуется. Лети, конечно. Только знаешь что?

– Что, гос… Клара?

– Будь осторожен, – неожиданно нахмурилась чародейка. – Какие-то у меня предчувствия… дурные. Понимаю, что глупости это, но… – Она слабо махнула рукой.

– Ну, Клара! Что же тут может случиться? – Он надеялся, что слова его звучат достаточно беззаботно. – Не мирок, а лавка древностей. Дождь пройдёт – уже событие. Собака тявкнет – местные неделю обсуждать будут.

Вообще-то тут уже не осталось никаких «местных», но Кларе об этом знать, само собой, не стоило.

Он перекинулся поспешно, может, даже слишком. Пошёл низкими кругами, от укрытия к укрытию, всматриваясь и вслушиваясь.

По каменистым склонам меж валунов замелькали фигуры в ярко-алых и малиновых плащах, словно специально одетые как можно более заметно. Они шли медленно, растянувшись широкой цепью; опущены забрала глухих шлемов с высокими плюмажами, копья нагнулись к земле.

Гномье укрывище возведено было в диких скалах, однако не неприступно. Подгорное племя не очень любит лазать по отвесным склонам и больше уповает на прочность каменных врат; и сейчас неведомые воины в алых и багряных плащах надвигались хоть и медленно, но неумолимо.

И где-то у них должен быть этот отвратительный магический артефакт, от которого у Ан-Авагара мутилось в глазах и в голове.

Найти его, и…

Вампир перестал закладывать низкие виражи, замер, прижимаясь к земле. Его сейчас почти невозможно увидеть, глаза он отведёт.

Так, во всяком случае, думал он.

И точно – редкая цепь воинов в красном прошла мимо его убежища, тощей купы тонких и низких деревцев, притулившихся на склоне, даже не покосившись в их сторону.

Ан-Авагар стал спускаться дальше, уверенный, что этот проклятый артефакт наверняка хорошо спрятан в обозе войска, а вокруг него – куча седобородых маго-в.

Однако это самое гудение, так досаждавшее, пока он прятался в зарослях, вдруг стало слабеть и удаляться.

Не может быть, замер вампир, распластываясь на камнях. Это не артефакт, а артефакты! У каждого из воинов в красном!

Ан-Авагар аж зашипел со злости.

Что за напасть такая и откуда она взялась?

Впрочем, не важно. Пусть себе идут. Его они не заметили, а гномью дверь им нипочём не взломать.

Лбом побьются в несокрушимый камень и дальше пройдут.

Просто подождать…

Немного времени спустя загонщики и в самом деле наткнулись на его убежище. Торжествующе затрубили рога, и Ан-Авагар скрипнул зубами – слишком уж легко и просто удалось разглядеть спрятанную среди развалин старого замка гномью дверь.

И что-то они слишком уж спокойны, слишком деловиты. И что это они потащили наверх? Что за странные устройства и инструменты?

– Нашли! Нашли! – донёсся крик сверху.

Нашли. Кто бы сомневался.

Вскоре вокруг каменной двери возник уже целый лагерь, ставили большую треногу, горели костры, а вампир так и оставался на одном месте, сжимая кулаки и не в силах ни на что решиться.

У здешних явно что-то было именно против его расы. Кто бы мог подумать – в заштатном мирке, где и сила-то течёт еле-еле – и этакие устройства!

Хотя кто знает, может, именно потому они тут и созданы?

Ан-Авагар выпрямился. Кажется, они собрались взламывать двери?..

Уверенность, что «только лбы себе поразбивают» успела куда-то улетучиться.

Отводить глаза получалось с огромным трудом. Гудение и дребезжание в голове сделалось почти нестерпимым, однако вампир сумел пристроиться позади одного из торопившихся вверх по склону солдат; одно быстрое движение, хруст сломанных позвонков, и тело падает в кусты, а сам Ан-Авагар уже набрасывает на себя алый плащ и опускает на лицо стальное забрало.

В ушах мигом зазвенело так, что подкосились ноги.

Проклятье, эта штука где-то здесь, в самом шлеме!

Вампир чуть не сорвал его.

Нет! Надо хотя б подняться!..

Как же звенит, как гудит, словно сотни колоколов во всю мощь бьют набат у него в голове! Ноги у вампира заплетались, он никогда ещё не чувствовал себя таким беспомощным; скрежеща зубами, он кое-как дотащился до развалин, где суетившиеся воины как раз установили нечто вроде тарана на двух высоких треногах.

– Унутре оне, – жарко докладывал начальнику рябой вояка, снявший шлем. – Унутре, точно! Усе мы чуем!..

– Ломайте, – кивнул тот. Лицо у него было длинное, тонкое, породистое.

Вампир хотел бы посмеяться над потугами глупцов, не знающих, что гномьи двери не разбить никакими таранами, но не получалось.

Уж больно хорошо экипирована оказалась эта экспедиция, и местные явно знали, что делают.

– Тама она, значить, чародейница! – горячо продолжал рябой. – Упырь ей, значить, до́бычу таскаеть; а она яго на дело, значить, настропаляеть!

Сейчас я тебя самого настропалю, с яростью подумал Ан-Авагар.

Гнев поднимался, словно мутная волна, и от этого, казалось, даже унимался этот несмолкающий звон в голове.

Он не знал, что это за проклятые устройства, так на него действующие, и откуда они взялись; знал лишь, что нельзя дать им добраться до Клары.

Кто-то толкнул его в спину, кто-то грубо выругался.

– Эй, ты! Чего раззявился? Шевелись!

Ан-Авагар не ответил. Он шаг за шагом подбирался всё ближе к важному воинскому начальнику, отдававшему последние указания.

Его схватили за плечо, и тогда он рванулся с места, как мог рвануться только вампир.

Шлем отлетел в сторону, как и алый плащ. Голова военачальника взмыла высоко в воздух, оставляя за собой серповидный хвост багряных капель; тело стояло ещё несколько мгновений и затем мешком повалилось наземь.

Череп у Ан-Авагара, казалось, сейчас расколется от звона; он стремительно нагнулся, приник к жуткой ране, втягивая в себя хлещущую из перебитых артерий кровь.

Это помогло. Гудение, звон и помутнения не исчезли, но несколько притупились, словно отодвинувшись вглубь.

Он стремительным переворотом ушёл от копья, резким взмахом сбил с плеч ещё одну голову. Не помогут вам хитрые штуковины эти, куда вам против истинного вампира!..

Ан-Авагар не помнил, скольких убил. Может, десяток, а может, дюжину. Весь покрытый чужой кровью, он защищал каменную дверь так, словно за ней крылись все сокровища Упорядоченного.

Точнее, даже нельзя было б сказать, что именно заставило бы истинного вампира из гнезда Эйвилль Великой сражаться насмерть, даже не помышляя об отступлении.

Однако смерть предводителя отнюдь не обескуражила остальных воинов. Они подались назад, сдвигая ряды и ощетиниваясь копьями; громко звали на подмогу рога, снизу спешили новые и новые десятки.

Ан-Авагар успел наглотаться горячей крови, огонь весело бежал по жилам, однако теперь он оказался на виду, а зудение и звон в ушах вновь стали усиливаться. Обитатели этого места явно знали, как управляться с ему подобными, и не боялись потерь.

Вампир пошатнулся, перед глазами всё плыло. Он едва успел подумать, что надо бы, пока не подступились, обрушить возведённые треноги с тараном, как висевшее на цепях бревно качнулось и с громом ударило в каменную створку.

Развалины загудели, от кованого таранного оголовка посыпались искры. По двери побежали трещины.

Зарычав, вампир бросился на поддерживавшую таран конструкцию так, словно это была нежная девственница с непревзойдённо-редким, поистине деликатесным вкусом крови.

Они не пройдут!..

* * *

Ирма Нарви очень спешила. В Междумирье, принципы устройства которого наставница госпожа Соллей успела объяснить лишь самым общим и беглым образом, творилось что-то жуткое.

Она не сразу сдалась на милость Серка; сперва, как могла, пыталась нащупать дорогу к замку госпожи Соллей и её братьев, но не преуспела.

Ирме хватило знаний и умений отыскать пресловутые «закладки» и понять, для чего они нужны, но не обезвредить их. А чем дальше уводил её Серко от обречённого мира, тем яснее она понимала, что обезвредить надо во что бы то ни стало.

Потому что они обратят всё во прах, и нет им дела, сколько погибнет при этом тамошних обитателей.

Совсем недавно ей было всё равно. Она сделалась ученицей могущественной чародейки – куда там несчастной Хюммель! – и весь мир оказался у её ног.

Какое ей было дело до тех, кто сгорел в покольском трактире?..

Но ты ведь и защищала Поколь, строго напомнила память. Вместе с друзьями-близнецами, детьми той самой Хюммель, которую ты так возненавидела.

И которая сработала для тебя Серка.

– А может, сумеешь привести к замку? – с надеждой спрашивала Ирма своего волка, однако тот лишь вздыхал и продолжал трусить по разворачивающейся у него под лапами тропе.

Ирме едва хватало умения поддерживать пузырь, в котором она могла дышать.

Потоки силы сходили с ума, меняли направления, устремлялись в разные стороны, почему-то напоминая Ирме слепых котят. Она понятия не имела, что ждёт впереди; приходилось полностью доверяться волку.

Думаешь, госпожа Клара тебе поможет? Всё забудет, всё простит и выведет тебя – куда? Куда ты денешься теперь, глупая Нарви?

Как это – куда денусь, храбрилась она в ответ. Кое-что я умею! Госпожа Соллей учила меня хорошо, не пропаду. Найти бы обычный мир…

Однако эта мысль, самая простая и естественная, воплотиться никак не могла.

Миров в Упорядоченном – не счесть, и, казалось бы, Ирме достаточно было выбраться в Межреальность, после чего отыскать себе любой, оказавшийся поблизости. И всё – забудь о неверной наставнице, делай что хочешь, что может быть легче?

Однако ни одного мира, даже самого завалящего, Ирме не попадалось. Она не могла понять, как, отчего и почему; куда они все делись, почему их не видно? Или это потому, что где-то вблизи или вдали сработали такие же «закладки», и Упорядоченное оказалось во власти жестокого шторма?

Ирма не знала. Ей не хватало знаний, даже чтобы просто гадать.

Оставалось верить в Серка.

* * *

Трогвар, Крылатый Пёс, торопился. Он спускался в новый мир – слившиеся Мельин с Эвиалом, и времени, чтобы отыскать его Хранителя, почти не оставалось.

Упорядоченное сотрясали жестокие судороги, волны прокатывались из края в край Межреальности. Шторм продолжался – где-то он ощущался сильнее, где-то слабее, где-то и вовсе прикидывался штилем; но сила никак не могла достичь равновесия. Спокойное её течение прервалось; источник Урд показал Крылатому Псу накатывающуюся беду, но что может сделать он, Трогвар, там, где требуются Владыка Тьмы и его брат?

Хранитель Мельина, он же ученик Великого Ракота. Трогвар не ощущал ревности – если повелитель счёл нужным что-то сделать, значит, так и в самом деле было нужно. Он, Трогвар, не смог помочь владыке Мрака вырваться из ловушки, а Хранитель Мельина – да.

Неподвижно зависнув высоко над туманами нового мира, Трогвар искал и ждал. Взгляд его невольно скользил и над Храмом Океанов – хвала могучему Ракоту, что место, дававшее приют Крылатому Псу, уцелело во всех бурях и потрясениях.

Трогвар был воином великой Тьмы; знания, обретённые в Красном замке и после, в легионах Восставшего, не утратились, но сейчас у него ничего не получалось. Заклятия поиска возвращались ни с чем. Слабый отзвук доносился только со стороны огромного города прямо в сердце северного континента, города, порождённого Мельином, а не знакомым Трогвару Эвиалом.

Но это были именно отзвуки, неверные и слабые. Далёкое эхо того, кого он по-настоящему разыскивал.

После множества бесплодных попыток Крылатый Пёс прекратил напрасные усилия. Делать нечего, выбирать не из чего – он поплыл к тому месту, где удалось уловить хотя бы и очень слабый, неверный отклик.

Он не мог менять свой облик, увы. К городу пришлось подбираться уже в сумерках, скользя на широко развернувшихся крыльях. Здесь, возле крепостных стен, лоскутность нового мира почти не ощущалась, напротив – всюду виднелись новостройки, белели свежеошкуренные брёвна только что возведённых срубов. В самом городе ещё хватало развалин, но и там кипела работа – люди вперемешку с гномами трудились при свете факелов.

Отзвук поисковых заклятий стал чётче, приблизился. Впереди, на высокой скале, вздымавшейся над речным берегом, стоял замок – настоящая твердыня, стены и башни отнюдь не игрушечного вида. След Хранителя вёл туда, вернее, даже не его собственный след.

Там пребывала часть его.

Дворец-крепость охраняли внушающие уважение чары. В другое время Крылатый Пёс, быть может, и попытался бы отыскать к ним отмычку, но не сейчас.

Бесшумно кружа над крышами замка, он сознательно задел одно из сторожевых заклинаний, и сразу же опустился вниз, на мягкую траву крепостного двора. Замер, завернувшись в крылья, словно в плащ-невидимку, скрестил руки на груди и приготовился ждать.

Ему показалось, что в вышине, в вечереющих небесах, проплыла огромная птица, каких может поднять в воздух только магия, но, стоило ему вскинуть голову и вглядеться пристальнее, как ощущение исчезло.

Сразу с нескольких сторон в сад ворвались стремительные тёмные фигуры, воронёные клинки не сверкали. Следом выбежала женщина в длинном струящемся платье, более подходящем для танцев на балах, чем для выслеживания нечисти, заставившей сработать охранные чары.

Трогвар не пошевелился, он ждал, растворяясь в сумерках.

Женщина что-то повелительно крикнула; язык был Трогвару незнаком.

Во множественных, но, само собой, кратких ответах-отзывах воинов в тёмном несколько раз прозвучало слово «сежес». То ли имя, то ли обращение.

Сам Крылатый Пёс не собирался ни с кем драться. Он осторожно скользнул сквозь сумрак, загоняя глубоко внутрь себя дарованную повелителем Ракотом демоническую часть своей натуры.

Кто-то из воинов в тёмном то и дело застывал, вглядываясь в сумрак, явно ощущая присутствие Трогвара; металась женщина, пальцы её плясали, и Трогвару пришлось уворачиваться, проваливаясь глубже во мрак, прежде чем он смог проскользнуть внутрь.

Там горели факелы и тускло мерцали одному ему видимые огоньки в глубине магических кристаллов, настороженных на такие вот невидимые создания.

Его защиту, кокон темноты, начало размывать; торопясь, он сорвался с места, промчался по коридору, завернул за угол – и нос к носу столкнулся с тем, что и порождало замеченное им слабое эхо.

Здесь было до странного тихо; даже факелы горели бесшумно. Царил аромат леса, удивительно свежий, лёгкий, какой никак не ожидаешь встретить в сердце старой крепости, пусть даже и сделавшейся дворцом.

Держа на руках мирно спящего ребёнка, прямо перед Крылатым Псом застыла тонкая эльфийка, огромные глаза смотрели прямо на него, и Трогвар понимал – для неё не существует никаких скрывающих его плащей и завес мрака.

Малыш, не просыпаясь, повозился, устроился поудобнее и вновь засопел.

– Кто ты? – негромко сказала девушка. Она не боялась.

Зазвучало «высокое наречие», праязык расы, именующей себя «Перворождёнными». Оно схоже во множестве миров, сохранённое эльфами в их великом рассеянии. Библиотека Старого Дракона сохранила множество томов со страницами, испещрёнными тонкими, летящими, невесомыми рунами.

– Я служу Великому Ракоту. – Крылатый Пёс поклонился, не сводя глаз с ребёнка. Почему он? С чего ради вдруг он? Что это значит?

– Идём, – сказала девушка.

…Вокруг царил мягкий полумрак, и малыш сладко спал в своей колыбели. Трогвар застыл, опустившись перед эльфийкой на одно колено; теперь он понимал.

– Да, это его сын, – негромко говорила Сеамни Оэктаканн, поглаживая спящего мальчика. – Гвин немногое успел мне рассказать, но я поделюсь тем, что знаю. Он накрепко связан с твоим повелителем, Ракотом; но со мной он может быть, увы, совсем-совсем редко. Хранитель нового мира – призрак; и воплощается лишь тут, в этих стенах.

– Где он, высокочтимая? – осторожно проговорил Крылатый Пёс – голос эльфийки звенел от еле сдерживаемых слёз.

Сеамни покачала головой.

– Он исчез. Отправился в погоню…

Трогвар слушал.

Потом в коридорах затопали ноги, раздались резкие команды, в дверь застучали, и Крылатый Пёс, узнавший всё, что мог, осторожно поклонился эльфийке.

– Он вернётся. Повелитель Ракот не оставит тебя страдать и мучиться, как не оставил в своё время и меня. А теперь прости, высокочтимая, – мне пора.

Сеамни Оэктаканн слабо улыбнулась и тотчас впилась зубами в костяшки, чтобы не расплакаться.

И только малыш продолжал безмятежно спать посреди всей этой кутерьмы и переполоха.

* * *

– Доношу с стыдом и раскаянием, что след таки потерян.

Старший из тёмных эльфов-следопытов, Кирриос, стоял перед гномом навытяжку. Бледное лицо сделалось совершенно неживым, словно снежная маска.

– Как «таки потерян»?! – взревел Арбаз. – Вы что, опять в лужу сели?! Упустили девчонку с волком? Окончательно?

– Они ушли в Межреальность, – скрипнула зубами Триэль. – Очень ловко, как заправские чародеи. Весьма похоже по способу на магов известной тебе Долины.

– Ничуть не удивлюсь, – проворчал Кирриос. – Эти кому только не служат…

Арбаз запустил обе пятерни в густую бороду.

– Ну, допустим, прыгает она теперь по Междумирью. И что же? След-то всё равно оставляет?

– След искусно заметён, – вступил третий эльф, Танзеннин. – Постоянные скидки, перескоки – истинно по-волчьи. Замучаемся тропу их вынюхивать; пока лигу одолеем, они полсотни сделают.

– То есть дело это безнадёжное, надлежит его бросить?

– Да, – сказала Триэль. – Ты чувствуешь, как дрожит твердь под ногами, Раннарс-ар?

– Она давно уже дрожит. Что поделать, дряни в недра этого мира загнано видимо-невидимо; ну и что с того?

– Ты же Подгорное Племя, Арбаз Раннарс-ар, – удивился Кирриос. – Даже мы, тёмные эльфы, и то ощущаем, как он распадаться начинает!

– Когда большой бум случится, боюсь, костей наших даже Аэтерос не соберёт.

Арбаз оглянулся на маленькую колдунью Орши. Та стояла, часто моргая, и переглядывалась с радужным змеем.

– Мы метались здесь, как безумные, и всё равно не преуспели, – настаивал Кирриос. – Надо уходить, Раннарс-ар. Тебе вручено начальствование Аэтеросом, но мы считаем…

– Сколько до ближайшей… ближайшего «бума»? – повернулся гном к Репаху.

«Совсем немного, – объявил тот, посовещавшись с Орши. – День пути, не больше».

– День пути, говорит она. Отлично, тогда вперёд. – Арбаз поднялся, забросил на плечо до блеска отполированный огнеброс. – Мы должны успеть.

– Успеть что?! – схватился за голову Кирриос, позабыв даже о субординации.

– Успеть вытащить эту дрянь отсюда в Межреальность, конечно же, – пожал плечами гном. – Самое лучшее – если доставим Аэтеросу. Ему будет любопытно взглянуть, не сомневаюсь.

Тёмные эльфы переглянулись.

– Безумие, – только и простонал Кирриос. – Арбаз, у тебя явно…

– Исполняй приказание! – рявкнул гном. И вскинул огнеброс для верности.

… – Как, нет, ты скажи, как нам до них добраться?! Они ж на самом дне этого мира запрятаны!

Гном Арбаз, сын Раннара, стоял в кругу соратников. И, кажется, он был единственным, кто знал, что надо делать.

– Расколем, как орех, – непреклонно проговорил он.

– Так ведь тогда тут всё может…

– Тут всё точно обратится во прах, если мы ничего не сделаем, – оборвал Триэль гном. – Или – или. Силы хватает. Начнём проходку. Напрямик, напролом, огненным буром.

Арбаза окружало молчаливое кольцо, и впервые за всю его службу у Аэтероса приказ был встречен мрачным молчанием.

– Ты расколешь мир и ничего не добьёшься, – решился Кирриос.

– Если мы не попытаемся его «расколоть», он просто исчезнет.

– А если попытаемся, то исчезнем мы, – криво усмехнулась Триэль.

– Ты не можешь утверждать наверняка, – заспорил было Арбаз, но слова его утонули во внезапно прорвавшихся яростных криках.

– Нет!

– Безумец!

– Надо уходить!

– Что за смысл погибать без пользы?!

– Аэтерос бы не одобрил!

Арбаз стоял, до хруста в пальцах сжимая огнеброс. Со всех сторон – лишь искажённые яростью лица, лица товарищей, с которыми он столько лет дрался плечом к плечу и ел из походного котла; полноте, да не спит ли он? Может, на них на всех кто-то наложил чары?

– Репах! И ты тоже?!.. Тоже с ними?!

Радужный змей не ответил. Он единственный из всех молчал – может, оттого что просто не мог вопить?

«Оставь их».

– Что?! – Арбазу показалось, что рядом с ним кто-то стоит, шепча в самое ухо.

«Оставь».

Что за чепуха, что за бред, никого он никогда и ни за что не оставит!

– Довольно! – заорал Арбаз, вскидывая огнеброс. Над головами толпы расцвёл стремительно распускающийся, растущий вширь пламенный цветок. Грохот было заставил соратников примолкнуть, однако стоило раскатам стихнуть, как всё началось сызнова:

– Не пугай, не таковских видывали!

– Сам спятил, так нас с собой в могилу не волоки!

– Мы Упорядоченному и Аэтеросу нужны живыми, а не мёртвыми!

Круг начинал сжиматься.

– Уходи, Арбаз! – крикнул кто-то. – Уходи прочь, делай, что хочешь, а мы вернёмся к Учителю! Расскажем ему всё!.. Вот тогда и посмотрим, кто прав был!

Гном глухо зарычал, оскаливаясь.

– Трусы! Шавки подзаборные! Убирайтесь! Как вас только Аэтерос-то вообще к себе принял!.. Удирайте, несчастные! А я, Арбаз сын Раннара, долг свой исполню до конца!

«Оставь их», – раздалось в третий раз.

Кипя от ярости, Арбаз слепо ринулся через заросли. Остановился не скоро, на какой-то полянке, скинул с плеча огнеброс.

Вкусно чавкнул затвор, открылся пахнущий сгоревшей огнебросной смесью казённик. Гном, тяжело дыша, принялся яростно чистить бомбарду – просто чтобы дать рукам дело.

Сверху послышался шум – мерно взмахивали широкие крылья.

Огромный белоснежный орёл опускался прямо перед гномом, в лицо Арбазу полетели сухие листья, хвоя и прочий лесной мусор.

Гном замер, дыхание пресеклось.

Птица была поистине исполинской. Под крылом свободно поместилась бы средних размеров изба, голова гордо поднималась к самым вершинам.

«Не думай о них», – сказал орёл.

Арбаз с усилием проглотил засевший в горле комок, низко, но не подобострастно, поклонился явившемуся.

– Привет тебе, великий дух. Прости, не знаю, как должным образом приветствовать тебя…

«Достаточно, что ты хочешь приветствовать, – заметил гость. – Впрочем, не будем терять время. Арбаз, сын Раннара, тебе надлежит исполнить высокий и страшный долг».

– Я служу Аэтеросу! – вырвалось у гнома. – Не гневайся, великий…

«Гнев – удел Ракота Восставшего, – в беззвучном голосе орла прорезалась усмешка. – Но служба твоя сейчас не имеет значения. Бог Хедин, кого ты именуешь Аэтеросом или Учителем, исчез из Упорядоченного. Никому, даже моему брату, не ведомо, сможет ли он вернуться и длится ли посейчас его существование. Поэтому, сын Раннара, пришло тебе время следовать за мной».

– Великий, слова твои поистине… смущают меня. – Арбаз вновь вцепился в собственную бороду, потянул что было силы. – Как так – Аэтерос исчез? Что это значит?..

«Если бы мы, Третья Сила, имели ответ, я бы уже дал его тебе, гноме. Нет, Арбаз, настало предсказанное время битвы за Упорядоченное, и никто из избранных не сможет остаться в стороне. Когда наступает гибель богов, их место занимают смертные. Идём, Арбаз. Тебя ждёт моё воинство».

– Твоё воинство, великий? Но… кто же враг? Дальние?

«Дальние? О нет. Нам предстоит излечить Упорядоченное, ибо лишь в кратчайший миг, когда оно на самом краю гибели, открывается эта возможность. Мы, Третья Сила, очень долго ждали этого момента».

– Темны слова твои, могучий дух, – вздохнул Арбаз. – Признаюсь, они наполняют меня трепетом, хотя я и не привык праздновать труса.

«Бог Хедин искренне и честно пытался дать всем жить по своему закону, – неожиданно сказал орёл. – Как и названый брат его, Ракот. Но количество зла лишь умножалось, а силы, упрямо выполнявшие свою работу, подобно мулам на мельнице, не видя ничего вокруг себя, становились всё могущественнее. Вселенная теряет кровь, подобно тяжелораненому, и, если не наложить жгут, может случиться непоправимое. Мы, Третья Сила, сгинем вместе с сущим, нам некуда бежать, мы не скроемся в Хаосе, не обернёмся Монадой. Мы или выстоим все вместе, сын Раннара, или все вместе падём. Никакая цена не окажется слишком высокой. Готов ли ты следовать за мной?»

Арбаз опустил голову.

– Великий, честь моя… слово, данное Учителю…

Гость помолчал. Жуткий взгляд орлиных очей буравил гнома, и Арбаз ощущал, как у него, не кланявшегося ни стрелам, ни огнешарам, предательски трясутся колени.

«Да, честь Подгорного Племени требует верности клятвам, даже когда эта верность – гибельна, – заметил он. – Наверное, бог Хедин частенько повторял вам, что Третья Сила никогда не лжёт, однако и не открывает всей правды?»

– Н-нечасто… но говорил, да, – сознался Арбаз. – Не держи гнева, великий…

«Кто же гневается на истину? – философски уронил орёл. – Мы, Третья Сила, именно таковы, каковы есть. То, что предстоит сделать, поистине ужасно, даже для нас с братом. Подобно хирургу, спасающему больного ампутацией, мы также иссечём мешающее здоровому току крови. Иди за мной, Арбаз. Битва предстоит великая. И для этого мне нужна твоя вера».

– Хорошо, могучий Дух, – глухо сказал гном, опускаясь на одно колено. – Я верю тебе. Я лишь надеюсь, что, если честь моя погибнет, она погибнет не напрасно.

«В этом, – суховато отозвался орёл, – ты можешь не сомневаться».

– А остальные? Мои товарищи?

«Много званых, – с прежней сухостью сказал дух, – да мало избранных».

– Далёк ли путь? – деловито осведомился гном. – Мне надо к лагерю, своё забрать…

«Забирай. А путь… и долгий будет, и короткий. Не ведаю пока. Ступай, и возвращайся сюда же. Я подожду».

…Никто не тронул Арбазов огнеприпас. Сиротливо стоял, прислонённый к дереву, его верный ранец из отменной драконейтовой кожи, какому сносу нет; широкие лямки, пояс с надёжной пряжкой, скатанное и ремнями стянутое одеяло, сотканное эльфийскими рукодельницами в Обетованном, которое и от дождя, и от снега, и от ветра.

Ушедшие соратники ничего не коснулись, словно имущество Арбаза было зачумлённым.

Гном вздохнул, закинул на спину привычную тяжесть. Лишний раз проверил бандольеру с зарядами для огнеброса, поправил топор – он тянул, не в силах решиться на последний шаг, и дотянул – орёл вдруг возник прямо над его головой, ветер от широченных крыл пригнул далеко не слабого и не худого гнома к земле.

«Сомнения хороши, но только до предела, – сообщил дух. – Идём».

– Погоди, великий! – спохватился Арбаз. – Мы уйдём – а что случится с этим миром?

«То же самое, – холодно поведал орёл, – что уже случилось со множеством иных».

– То есть как?! Но почему же тогда мы…

«Потому что эти чары не развеять. Не забывай, гноме, Третья Сила – не есть синоним всемогущества».

– Однако мы собирались…

«Поверь мне, сын Раннара, если бы вы добрались до цели своих поисков – от вас не осталось бы даже воспоминаний. И вы никого бы не спасли. И никому бы не помогли».

– Но это же… целый мир…

«Ты забыл о порталах, ведущих в кажущееся никуда?»

– Нет, великий. Мы… не могли понять, что же это.

Когда орёл ответил, беззвучный голос в сознании сделался ещё суше, в нём сквозили теперь и досада, и даже злость.

«Мы тоже не могли. Не могли даже представить, что разум человеческий додумается до такого…»

– Как же так?! – возопил Арбаз. – Вы, вы же Третья Сила! Великие и непостижимые! Пугающие и всесильные!.. Вы…

«Всё не так. Нет всесильных в этом сущем. Чем ты могущественнее, тем страшнее и твоя уязвимость, пусть отыскать её непросто. Но она есть. Нашлись те, кто искал долго и упорно, и таки отыскал».

– Не может быть!

«Слепая вера в „сильных мира сего“ может дорого обойтись, – мрачно сообщил орёл. – Мы тоже ошибались».

Арбаз прикусил язык – его провожатый явно не собирался вдаваться в дальнейшие подробности.

Но всё равно – как такое может быть?! Как может Третья Сила в чём-то ошибаться?! Откуда могли появиться эти порталы, если не от них самих? Кто мог проникнуть туда без их ведома?!

«Могли, – нехотя признался орёл. – И проникли. Как я сказал, мы тоже ошибались. Были слишком в себе уверены. Не обращали на многое внимания. Считали, что главный противник – это Спаситель или, на худой конец, Неназываемый. А оказалось…» – дух с досадой оборвал себя.

– Великий, уж не те ли это враги, с которыми мы бьёмся здесь?

«Те, не те… Это уже не важно, гноме. Не с ними нам предстоит схватиться. Когда пылает дом, нет нужды беспокоиться, что в подвале завелись мыши».

– Мы сражались не с тем врагом? – тихо спросил Арбаз.

«Нет. Вы всё делали правильно. Это само Упорядоченное утратило равновесность».

– Закон Равновесия, да, великий?

«Не всё управляется столь сложным образом. – Дух отвечал явно нехотя, но всё-таки отвечал. – Если тебе на голову свалился молоток с полки, гноме, то отнюдь не потому, что здесь вмешался сей всеобщий Закон. Скорее ты сам плохо положил инструмент».

– Но почему…

«Довольно. Мы покидаем этот мир».

– Ты бессилен его спасти, великий?

Ответа не последовало.

* * *

Эльф-целитель Гильтан, гномы Бреннор, Флурум и Гломин застыли, немного не доходя до каменной беседки-шатра над светлым источником Урд.

Позади лежало Обетованное, пустое, словно после чёрного мора. Впереди нарядной купой поднимались живые изгороди вокруг источника, обычно покрытые разноцветными венчиками, вокруг которых вились и пчёлы с бабочками, и направлявшие их туда-сюда цветочные феечки.

Сейчас здесь царили пустота и безмолвие. Только лепестки трепетали под ветром, словно в недоумении – где же все? Куда подевались?

Над Урдом же поднимались густые клубы пара; Источник кипел, из каменной чаши то и дело выплёскивались настоящие гейзеры, ударяя в крышу беседки и растворяясь плотным белёсым туманом.

Гномы мрачно сжимали топоры; Гильтан застыл, прикусив тонкую губу.

– Не подойти ближе, – выдавил он наконец. – Сила… обезумела.

– Сожжёт? – деловито осведомился Бреннор. – Чую, что Аэтерос один ведает, что творится, но больше…

– Нет, не сожжёт. Но – превратит… обратит… изменит… – Эльф мучительно подбирал слова. – Не могу сказать. Чары не работают, потоки совершенно бешеные, смерчи, водовороты, и шагу не сделаешь.

– Отродясь такого не видывал, – проворчал Бреннор.

– Никто не видывал, друг. Разве что сам Аэтерос, да и то вряд ли.

– А что это там мерцает? – Гломин вскинул руку.

Поддерживаемая изящными колоннами беседка почти скрылась в клубах тумана и пара; внутри облака запульсировал багровый огонь, злобный и жуткий, какого никогда не видывали в Обетованном – даже пламя здесь всегда казалось ласковым золотистым котом, а не бешеным кровожадным зверем.

Словно лапы исполинского чудовища, хлынули в разные стороны струи тумана, пронизанные нитями кроваво-красного огня, и в глубине облака одна за другой стали возникать картины, пугающе-чёткие, безо всякой размытости, так свойственной видениям или пророчествам.

Пламенные реки Хаоса текли сквозь Упорядоченное, сжигая на своём пути и миры, и Междумирье. Сквозь трещины в барьерах Творца новые и новые массы Хаоса врывались в исполинскую сферу вселенной; и она, хоть и исполинская, не могла устоять перед поистине неисчислимыми огненными легионами.

Навстречу пламени наступала другая волна. Сверкающая изумрудная стена, поглощавшая мир за миром, растворяя в себе его обитателей, и каждая душа становилась мельчайшей крупинкой колоссального кристалла, явно не собиравшегося уступать пламени свою добычу.

Замерев, гномы и эльф глазели на разворачивающуюся перед ними картину.

Вот огонь Хаоса сшибся с наступающей зелёной стеной, ударил в неё и разбился, окутывая смарагдовые грани облаками яростных, но бессильных брызг.

Кое-где не успевшие сформироваться и окрепнуть изумрудные крупицы гибли, распадались, но зелёная махина наступала, и огню пришлось отступить.

На месте Упорядоченного теперь полыхал, медленно угасая, поистине вселенских размеров пожар. Плоть миров и Междумирья погибла, частично пожранная огнём, а частично – зелёным кристаллическим монстром.

…Не находя больше пищи, угасало пламя Хаоса; и сам он обнимал незримыми волнами зелёный кристалл, что стремительно темнел и уменьшался, словно проваливаясь сам в себя. Казалось, что он уступает Хаосу, но нет, чем меньше он становился, тем ярче сверкало нечто у него внутри и так до тех пор, пока внешние границы не исчезли, оставив только неистребимый никаким Хаосом свет в обрамлении вечной мягкой тьмы.

А потом искра мигнула в последний раз, и на месте ярких картин видения вновь всклубился пар.

– Ч-что это было? – прорычал Бреннор. Топор гном держал наперевес, словно собираясь кого-то немедленно рубить.

– Урд показал нам, что будет. – Гильтан был белее снега.

– Будет?

– Или может быть… не знаю! – Эльф стиснул виски ладонями.

– Аэтерос должен узнать об этом, – пробормотал Флурум. Губы у него подрагивали.

– Сам знаю, – простонал лекарь. – Но как? И где сам Учитель, когда тут такое творится!..

– Придётся обходиться без него, – проговорил низкий и хрипловатый голос.

Сквозь клубящийся пар к ним шагнула соткавшаяся из ничего фигура. Человек средних лет и незапоминающейся внешности, тёмно-зелёный плащ. Однако глаза…

Гильтан понял всё первым, поспешно согнувшись в низком поклоне. Его примеру последовали и гномы.

– Не утруждайте себя приветствиями, – многочисленные зрачки пришельца уставились на троицу подмастерьев. – Нет времени. Сила сходит с ума, и хорошо, что пока ещё держится клетка Неназываемого. Ваш Учитель нашёл поистине невообразимый способ исправить её, однако нашёл. А нам предстоит последняя битва – здесь, в Упорядоченном, если вы не хотите, чтобы явленное Урдом видение стало бы реальностью.

Подмастерья ошеломлённо молчали.

– Третья Сила редко оказывает себя, – проговорил Дух Познания (или, вернее, его аватара). – Но сейчас или мы управим всё так, что бытие вселенной продлится, или все вместе – смертные и бессмертные, нас не исключая – отправимся или в огненное чрево Хаоса, или в кристаллическую темницу Дальних. Именно сейчас есть шанс… есть возможность, которой не представлялось раньше, в более счастливые времена. Готовы ли вы помочь мне?

– Аэтерос учил… – кое-как выдавил Гильтан, – что Закон Равновесия…

– Именно, – перебил Дух Познания. – Закон Равновесия. Если ты его нарушаешь, у тебя открывается один-единственный шанс переустроить поистине всё, и даже сам этот закон.

– Великий Хедин Познавший Тьму вывел нас из мрака невежества, – глухо проговорил Бреннор. – Дал цель и смысл нашим жизням. Ты предлагаешь нам предать его, Великий Дух?

– Не «предать», а сделать то, что необходимо, – резко возразил гость. – Я был здесь задолго до бога Хедина, задолго до Истинного Мага Хедина и задолго до его предшественников. Следуйте за мной.

– А как же…

– Следуйте, – глаза Духа Познания вспыхнули красным.

Гномы и эльф переглянулись.

– Я никуда не пойду, – вдруг сказал Бреннор. – Я присягал великому Хедину, Познавшему Тьму, Новому Богу, владыке Обетованного и Упорядоченного. В моём обете ничего не говорится о «третьих силах», духах Познания и прочем. Может, я чего и не знаю, да только, мыслю, по-иному и нельзя. Пусть каждый сам за себя решает.

– И я никуда не пойду, – решительно сказал целитель. – У меня тут раненые, я их не брошу.

– И я не пойду, – поддержал товарищей Гломин. – Негоже их одних тут оставлять.

– Куда трое, туда и четвёртый, – согласился Флурум.

– Что ж, – задумчиво проговорил гость, плотнее запахиваясь в плащ. – Вы выбрали. Только помните, что винить во всём, что случится после, вам предстоит лишь самих себя.

– Мы рискнём, – за всех ответил Бреннор, однако там, где только что стояла аватара Духа Познания, уже никого не было.

* * *

Трогвар неподвижно завис над быстро погружающимся в ночную тьму миром.

Хранитель был где-то рядом и в то же время – невообразимо далеко; Крылатый Пёс никак не мог понять, куда же в действительности ведёт настоящий след. То ли в подземные глубины, то ли в ближайшие области небесных сфер, окружающих земную твердь.

Межреальность вокруг него вздрогнула. Гибкие извивы стремительного золотистого тела; огромная драконья голова, увенчанная короной багряных рогов. Исполинские крылья, заканчивающийся раздвоенным костяным навершием хвост.

– Привет тебе, воин великой Тьмы.

Гулкий бездонный глас Золотого Дракона разносился окрест, Межреальность дрожала.

Крылатый Пёс развернулся, поймав многозрачковый взор Духа Познания.

– Оставь вычурные приветствия на потом, – сварливо сказал Дракон. – Ты ищешь Восставшего, твоего повелителя. Напрасно. Его нет в известном нам Упорядоченном. Которое, впрочем, тоже успело очень сильно измениться.

– Как?! Почему?! – вопросы Трогвара оборвал короткий и яростный взмах золотистого крыла.

– Никаких вопросов! – проревел Дракон. – Слушай меня, воин. Твоего властелина тут нет, и ты его не отыщешь. Хранитель Мельина, бывший Император, не откроет тебе дороги к Ракоту.

– Не может быть, – только и сумел выдавить Крылатый Пёс.

– Может, – сурово возразил Дух Познания. – Может. Ты ведь не чувствуешь Восставшего, правда?

Трогвар молча кивнул.

– Случилось то, что никто не мог предвидеть, о чём молчали видящие, прорицатели и пророки…

– Никто? И Третья Сила, о которой так много рассказал мне в своё время мой повелитель, – тоже не могла?

– Третья Сила, – Дракон гневно свивал и развивал кольца, – это как раз и предвидела. Наряду со множеством других исходов, какими может окончиться бытие Вселенной. Поэтому следуй за мной, Крылатый Пёс, и выполняй мои указания. Нам предстоит поистине великая битва.

– Но как же Хранитель…

– Он сейчас как раз и исполняет свой долг. Этому миру несказанно повезло – уже в третий раз. Смотри!..

В Междумирье, на самом пределе доступного зрению Крылатого Пса, вдруг распустилось целое соцветие огнистых венцов. Ткань Упорядоченного застонала, напряглась, но выдержала.

Трогвар сощурился, пытаясь уловить прокатившийся отзвук заклятий.

– Если бы не Хранитель – не стало бы ни Мельина, ни Эвиала, – заметил Золотой Дракон.

– А вы? Вы, такие могу… – не сдержался Крылатый Пёс.

– Ты так и не понял, что всё Упорядоченное двоично, двуполо, двунаправленно? Третья Сила – балансир, не более того, – с оттенком печали сообщил Дух Познания. – Мы можем направить других, не взмахнуть рукой… крылом… и устранить «зло», чем бы оно ни являлось.

– Тогда зачем вы нужны! – не сдержался Трогвар.

– Многие, – невозмутимо ответствовал Дракон, – задаются тем же вопросом. И даже находят на него очень простой и приятный для слуха ответ. Увы, Вселенная устроена несколько сложнее, чем кажется этим… адептам простоты.

– Слова твои, великий Дух, темны и недоступны мне.

– Самое главное, Трогвар из Дем Биннори, воин великой Тьмы, чтобы ты осознал своё место в грядущей битве.

– Как же мне сделать это, если противник не-ведом?

– Разве? А мне видится, что ты давно уже понял, просто страшишься признаться себе в этом. Теперь же следуй за мной.

– Но Хранитель…

– Уже следует за другим столпом Третьей Силы.

• «
• 4
• 5
• 6
• 7
• 8
• 9
• 10
• 11
• 12
• 13
• »