Сейчас точно не известно, кто к нему приехал из Вены — столицы Австро-Венгрии, однако есть сведения, что Людвиг Виндишгрец, встретившись где-то в районе горы Килиманджаро с неким господином, имел с ним не один раз беседы с глазу на глаз. После чего князь инкогнито уехал в Австро-Венгрию для того, чтобы уже под другой фамилией пробраться во вражескую Сербию и там поступить на работу в одно из белградских кафе в качестве официанта. Вскоре его уже заметили в другом кафе, на этот раз в сербском городе Ниш, вблизи военного объекта — крепости.
Вряд ли отпрыск старинного аристократического рода и личный друг наследного принца Карла был настолько озабочен проблемой улучшения общественного питания в соседней Сербии, что счел необходимым забросить дорогие развлечения и еще более дорогих любовниц в своей родной Австро-Венгрии, променяв их на утомительную беготню между столиками и более чем скудный заработок официанта. Как это ни странно, но молодой и скромный работник кафе сорил деньгами и усиленно угощал в дорогих ресторанах уже не любовниц, а младших офицеров сербской армии. На вопрос об источниках, которые пополняли его не скудеющий карман, «бывший» князь отвечал, что у него есть богатый дядюшка в Вене.
В начале мировой войны князь Людвиг благополучно всплывает в столице Австро-Венгрии. Здесь его встречает с распростертыми объятиями вся верхушка этой лоскутной монархии. Патриот Виндишгрец принимает похвалы и лесть с достоинством и без лишних слов, как и положено солидному шпиону.
После того как австро-венгерские войска захватили часть Украины, Виндишгрец появляется уже в Киеве. Зачем его туда занесло? Опереточный гетман Скоропадский и его «двор», порядки, царившие здесь, — это своеобразный огонек, на который слетались со всей Европы авантюристы и спекулянты всех мастей и рангов. Именно поэтому князь Людвиг срочно прибыл сюда.
Нет ни малейших — сомнений в том, что именно здесь в атмосфере петлюровского угара наш князь встречался с одесситом Семой Товбиным. Бывший частый посетитель одесских кафе Рабина и Фанкони, известный биллиардист и альфонс Сема переквалифицировался в бизнесмена. Он продавал, покупал, опять продавал. Огромная прибыль от этих операций позволила ему сколотить большой капитал, который он пустил с успехом в оборот в Париже, но уже под видом итальянца сеньора Симона Товбини. Вместе с братом он развернул в столице Франции подпольный филиал Венгерского монетного двора. На печатании поддельных венгерских банкнот он сколотил крупное состояние в 30 миллионов франков.
Встреча в Киеве Людвига Виндишгреца и Семы Товбина была интересна не только потому, что судьба столкнула на украинской земле двух будущих фальшивомонетчиков. Курьезность ситуации заключалась в том, что вскоре Людвиг Виндишгрец принялся за изготовление поддельных французских банкнот, а Семен Товбин — венгерских.
Впрочем, все это всплывет на поверхность позже. А сейчас, в Киеве, оба делали деньги настоящие и о поддельных не думали.
А когда в Австро-Венгрии разразилась революция, князь Людвиг помчался в Вену на помощь своему другу императору Карлу, недавно вступившему на престол. В самом деле, кто еще мог благополучно переправить за границу награбленные Карлом и его предками драгоценности, золото, валюту? И князь организует беспрепятственное движение в Швейцарию поезда с сокровищами Габсбургов. Вернувшись в Венгрию, он становится во главе монархистов, мечтающих снова посадить на престол Карла.
Кутежи, непомерные расходы подорвали состояние Виндишгреца. К тому же деньги были нужны для организации заговора против республики, которая, правда, только на словах была таковой. Фактически страной безраздельно правил диктатор адмирал Хорти.
Но где взять деньги? Князь Людвиг задумался над этой вечной темой всерьез, запершись в своем родовом замке. И вот в хмурый зимний день 1921 года Виндишгрецу позвонил его старый друг и монархически настроенный единомышленник Барош, управляющий государственной почтовой сберегательной кассой. Он был посвящен во все подробности того, как князь Виндишгрец попал в бездонную финансовую яму, и горел желанием помочь другу. Их беседа продолжалась недолго: Барош предложил Виндишгрецу разрубить гордиев узел одним ударом — путем печатания фальшивых французских денег. В устах руководителя сберегательной кассы это предложение звучало особенно впечатляюще. Не давая возможности Виндишгрецу, пораженному этим сенсационным предложением, прийти в себя, управляющий сберегательной кассой решил ковать железо пока горячо. Он потребовал, чтобы Рабе — секретарь Вин-дишгреца — немедленно пригласил в кабинет человека, который сидел в машине, стоявшей у подъезда.
Это был Артур Шульце. Ему до сих пор не повезло с историографами: им почему-то еще никто не заинтересовался. А жаль, ибо Шульце был авантюристом и проходимцем неизмеримо более высокого полета, чем сам князь Виндишгрец. Этот человек исчезал и вновь появлялся в самых неожиданных местах и не один раз. С легкостью поразительной его буквально проносило сквозь частокол параграфов закона. Нигде он не оставлял следа, и только случайные обстоятельства иногда позволяли полиции напасть на след этого необыкновенно скользкого уголовника. Например, в ходе работы с архивами автору книги неожиданно встретилась фамилия господина Шульце; Оказалось, что в Петербурге задолго до Октябрьской революции он занимал исключительный по своему значению пост начальника отдела экспедиции заготовления государственных бумаг. Этот высокий пост был исключительным прежде всего потому, что он позволял досконально знать все секреты печатания русских денежных знаков. Есть серьезные основания предполагать, что появление накануне первой мировой войны в финансовых каналах России массы прекрасно изготовленных в Австро-Венгрии фальшивок (достоинством в 10, 25, 50, 100 и даже 500 рублей) сопровождалось квалифицированной консультацией господина Шульце. Более того, весьма вероятно, что в тот хмурый зимний день 1921 года Барош отнюдь не случайно привез к князю Людвигу «засекреченного» Шульце. Дело в том, что правительство Германии было крайне заинтересовано в намечавшейся финансовой диверсии и решило привлечь к непосредственному ее выполнению» венгерских фашистов. Нетрудно догадаться, кто хотел, чтобы Шульце взялся за это дело.
Вид этого человека, его спокойная, с апломбом речь произвели большое впечатление на Виндишгреца. И вот он договаривается с начальником политической полиции Надоши, а также с военным министром графом Чаки, министром-президентом графом Телеки, директором государственного военного картографического института генералом Геро и рядом других видных государственных деятелей о мерах по обеспечению безопасности и организации «дела».
Казалось бы, если подойти с подобным предложением к рядовому венгру, то он, без сомнения, потащил бы «искусителя» в полицейский участок. Но мы просим читателя не забывать, что эти события происходят в Венгрии 20-х годов, верхушка которой насквозь прогнила, а уж об уважении к закону у этих господ и говорить не приходится. Какой закон, когда начальник политической полиции, даже министр-президент готовы сами встать у печатной машины!
Любопытный факт: в числе активных участников этой преступной организации был и личный секретарь главы государства адмирала Хорти — Барта. Трудно себе представить, но господин Барта настолько увлекся своим участием в этой уголовной акции, что согласился держать в своем кабинете чемодан, битком набитый фальшивыми французскими банкнотам. Правда, его попросил об этой любезности сам шеф полиции, так что беспокоиться не было оснований. Этот факт, а также то, что в шайке фальшивомонетчиков состояли многие министры, убеждает нас в том, что сам глава государства, адмирал Хорти, по-видимому, был в курсе всех этих грязных дел.
И еще одно обстоятельство. В составе сановных уголовников отнюдь не последнюю роль играл и епископ Задравич. Он тайно принимал клятву у членов шайки фальшивомонетчиков: в случае провала молчать как рыба. Как видите, нарушители закона привлекли в качестве союзника полномочного представителя господа бога на земле. Впрочем, всевышнему уже не один раз приходилось прикрывать темные делишки своей паствы.
Короче говоря, операция по подготовке крупной финансовой диверсии была организована чрезвычайно основательно. В весьма короткий срок в подвале трехэтажного кирпичного здания картографического института его начальник генерал Геро организовал тайную типографию. Впоследствии «филиал» этой подпольной типографии открылся и в замке Виндишгреца.
Здесь важно отметить, что поразительное объединение многих государственных мужей в банду фальшивомонетчиков объясняется отнюдь не стремлением оказать финансовую поддержку промотавшемуся на кутежах графу Виндишгрецу. Деньги были нужны венгерской реакции для финансирования готовившегося фашистского переворота в декабре 1925 года. Самое удивительное состояло в том, что глава государства адмирал Хорти, против которого формально замышлялась эта акция, знал о ней и поддерживал ее. Ну, чем не оперетта?
Никаких перебоев в снабжении соответствующей бумагой и красками не было. Ведь дело было поставлено в государственном масштабе! Поэтому работа велась с большим размахом, при тайной и явной поддержке многих членов правительства. Уже в 1922 году было отпечатано 30000 поддельных 1000-франковых билетов. Затем приступили к изготовлению еще и югославских динаров, чехословацких крон, румынских лей. Аппетит приходит во время еды!
И если в этих странах фальшивки растворились без следа и не вызвали никакого подозрения, то во Франции их появление заметили и поднялась тихая паника: шуметь по поводу этого темного дела не полагалось. Была поставлена на ноги соответствующая служба, в страны — члены бывшей Антанты — и в ряд дружественных государств из Парижа полетело секретное уведомление с просьбой немедленно известить о поимке фальшивомонетчиков. Звонок из Гааги об аресте полковника Янковича был для французов лучшим подарком к рождеству.
Теперь представьте себе такую картину: три французских агента, как мы уже отмечали, прибывают в другую страну, в два-три дня раскрывают весь заговор фальшивомонетчиков, арестовывают главарей, конфискуют оборудование двух «монетных дворов», помогают, несмотря на некоторое противодействие властей, выловить фактически всех участников шайки, кроме бежавшего в Грецию военного министра графа Чаки. И вот уже 24 видных чиновника и представителя знати отданы под суд. Конечно, Артура Шульце, как и графа Чаки, среди них не было: он скрылся, и найти его не удалось.
«Производительность» трех французских агентов кажется неправдоподобной. На самом деле все обстояло куда проще. Верхушку буржуазной Венгрии раздирала политическая склока. Как писала в то время газета «Известия» (в номере от 15 января 1926 года) в статье под заголовком «Скандал в благородном семействе», разоблачения были выгодны «легитимистам» во главе с премьером графом Бетленом в их борьбе против диктатора Хорти.
Вскоре в стране начали происходить прямо-таки фантастические события. Подняла голову раздавленная диктатором Хорти оппозиция. И хотя налицо была борьба одних монархистов с другими, тем не менее, начали лететь головы. Одного представителя оппозиции отравили, на другого напали «хулиганы» и убили, газету «Вилаг», выступившую с острой статьей против фальшивомонетчиков, закрыли, а арестованного секретаря князя Виндишгреца, некоего Рабе, подвергли в тюрьме пыткам, чтобы принудить его к молчанию!
История буржуазной юстиции содержит множество страниц, повествующих о том, как безнаказанно сильные мира сего растаптывали те законы, которые они были призваны охранять. Но чтобы представители власти в ходе расследования пытали заключенного, требуя от него молчания, — такое даже в истории буржуазного права найти не так-то просто! Об этом поразительном факте сообщила газета «Известия» в номере от 29 января 1926 года.
В это же время стало известно, что правительства Франции, Румынии, Чехословакии и Югославии потребовали возмещения убытков, вызванных финансовой диверсией венгерских фальшивомонетчиков.
Для того чтобы успокоить общественное мнение в стране и за рубежом, еще в середине января в венгерских газетах опубликовали правительственное сообщение о прекращении следствия по делу о фальшивомонетчиках в связи с тем, что все обстоятельства, мол, выяснены. Утверждалось, что подделка банкнот — дело якобы нескольких лиц, не имеющих никакого отношения к политическим партиям.
Затем 10 февраля появилось сообщение о том, что создана парламентская комиссия с целью полного и всестороннего разбирательства этого дела. И хотя никаких прав у этой «комиссии» не было, тем не менее, глава правительства граф Бетлен заявил, что теперь все станет на свои места и следует заняться настоящими делами, в частности приступить к досрочному судебному разбирательству властями «дела» Ракоши и ряда других коммунистов. Этот неожиданный вираж премьера легко объяснить: разоблачение фальшивомонетчиков получило такой резонанс, что напугало враждовавшие силы верхушки Венгрии, и было решено «спустить дело на тормозах», дабы не погубить и сторонников Бетлена, и активистов из лагеря диктатора Хорти.
Тем временем закончилось судебное разбирательство по делу фальшивомонетчиков, и наиболее явных преступников, в том числе князя Виндишгреца отправили в тюрьму. Шумихи по поводу «честного и нелицеприятного разбирательства» этого скандального дела было более чем достаточно. Подумать только, насколько была объективна юстиция в хортистской Венгрии, как здесь соблюдалась буква закона! «Виновные должны понести заслуженное наказание, хотя половина из них — графы и князья». Суд так и закончился фарсом. И Виндишгрец, и его подручные жили в «тюрьме», как дома. Обеды им приносили из лучших ресторанов, их навещали родные и близкие, и вообще все скорее напоминало сцену из популярной оперетты, чем суровую жизнь.
Но всему приходит конец. Сановные «проказники» досрочно оставили веселую тюрьму и с легким сердцем вновь принялись за свое. Один вернулся в генеральный штаб с повышением, другой стал руководить прибыльным делом, третий вновь окунулся в волны великосветской жизни. Теперь Людвига Виндишгреца уже не увидят на сопках Маньчжурии, ибо оказалось, что, даже не покидая пределы своей страны, можно преуспевать.
Особо следует остановиться на диверсионной деятельности фальшивомонетчиков в фашистской Германии. Этой теме посвящены довольно многочисленные издания, в частности известная книга И. Кризенталя «Операция Бернгард».
В конце 30-х годов на заводы Круппа, Сименса и некоторые другие стал поступать обтирочный материал, за использованием которого мастера следили с необычной тщательностью. Чуть ли не каждый день они отчитывались перед особо прикрепленными к каждому цеху эсэсовцами о том, не пропал ли тот или иной лоскут.
Как ни старалось начальство скрыть факт особого наблюдения за бросовым обтирочным материалом, обычно никакой ценности не представляющим, рабочие завода обратили на это внимание. Стали рассматривать материал, щупать его. Нет, ничего особенного в нем вроде бы не было.
А на самом деле появление жалких лоскутков обтирочного материала было началом одной из секретных и тщательно подготовленных нацистами операций по изготовлению фальшивых английских фунтов стерлингов! Операции, которая проводилась одним государством против другого в невиданных доселе масштабах.
В некоторых зарубежных изданиях можно встретить утверждение о том, что, мол, первыми пошли на экономическую диверсию англичане, которые сбрасывали с самолетов над германскими городами карточки на продовольственные и промышленные товары. Действительно, подобные факты имели место, фальшивые карточки порядком засорили отлаженную систему снабжения, вызвав серьезные перебои в обеспечении товарами жителей Германии. Но идея изготовления фальшивых фунтов стерлингов родилась у гитлеровцев не в связи с английскими карточками, а просто потому, что эта диверсия не могла не родиться! Отвратительный, бесчеловечный фашизм породил столько чудовищных «идей», что на их фоне массовое фальшивомонетничество выглядит легкой забавой.
Считают, что первым это предложение выдвинул известный гитлеровский головорез, мастер на всякого рода диверсии майор Альфред Науйокс, который разработал и провел провокационную акцию «нападения» переодетых в польскую форму уголовников на немецкую радиостанцию в Глейвице, что послужило формальным поводом для войны с Польшей и в конечном итоге привело ко второй мировой войне. Тогда всех фашистов, участвовавших в операции, наградили железными крестами, кроме Науйокса. Его шеф Гейдрих косо смотрел на человека, который, возможно, был еще более подлым, чем сам шеф имперского управления безопасности. Желая все же выслужиться перед начальством, Науйокс носился со всякими «перспективными предложениями». Одно из них — изготовление фальшивых фунтов стерлингов (и денежных знаков некоторых других государств) — сразу привлекло внимание Гейдриха.
Однако весьма вероятно, что эта идея возникла еще задолго до начала второй мировой войны.
Почему гитлеровцы остановились именно на фунтах стерлингов? Дело в том, что английская валюта все еще сохраняла определенную устойчивость и выглядела в глазах европейских финансистов в какой-то мере такой же солидной, как и в годы расцвета британской колониальной империи. Несмотря на войну, морскую блокаду и общее ослабление империи, фунт оставался железной валютой в банках любого европейского государства. Таким образом, фашистской верхушке было ясно, что, изготовив миллионы этих денежных знаков, они получат возможность приобретать в нейтральных странах, в частности в Швеции, крайне важное для Германии стратегическое сырье. Наличие неограниченных запасов поддельной валюты позволит легко оплачивать услуги зарубежной агентуры, финансировать диверсии и в какой-то мере подорвать английскую экономику.
Однако при всей привлекательности этой идеи гитлеровцы отдавали себе отчет в том, что осуществить ее будет, очень трудно. Взять хотя бы исходный материал — бумагу. Каков ее состав? Есть ли там хоть небольшой процент целлюлозы? Если есть, то какой точно? Пришлось привлечь лучшие научные силы страны, самое современное оборудование и новейшие методы анализа (а также не одну сотню настоящих фунтов стерлингов) для того, чтобы дать однозначный ответ на эти вопросы. В результате долгих интенсивных исследований удалось абсолютно точно установить, что бумага изготовлена из льняного волокна и не имеет никаких примесей, в том числе целлюлозы.
Да, но лен-то бывает разный! Причем льняные волокна, изготовленные из разных сортов этого растения, отличаются друг от друга. Впрочем, об этом вспомнили потом, значительно позже.
Тем временем чуть ли не на каждом шагу немецкие ученые и их нацистские шефы наталкивались на самые различные трудности. Изготовив, как им казалось, «настоящую» бумагу, они попытались освоить ее механизированное производство. Но потерпели неудачу. Решили не тратить время на дальнейшие эксперименты в этом направлении и на первых порах ограничиться ручным трудом. Однако оказалось, что изготовить абсолютно точную матрицу для получения идентичных водяных знаков очень трудно. В этом сложном деле гитлеровцам помог бывший фальшивомонетчик. Поразительно, насколько близки были буквально во всех сферах деятельности нацисты и уголовники! В любом деле они способны были чаще всего добиваться успеха только противозаконными методами.
Итак, бумага, хоть и ручным методом, но изготовлена, создана матрица для водяных знаков, но сами знаки все еще не отвечали требованиям абсолютной подлинности. И вот тогда-то и обнаружили, что дело, по-видимому, в том, что местный лен отличается от того, из которого сделаны фунты стерлингов. А какой лен используют для этой цели в Англии? Оказалось — турецкий. Гитлеровские фальшивомонетчики вздохнули с облегчением: с правительством этой страны они могли договориться. Так в цехах немецких предприятий появилась ветошь «государственного значения».
Изготовленная из нее бумага была практически неотличима от бумаги, на которой печатали в Англии фунты стерлингов. На овладение способов изготовления ее ушло. два года! Взявшись за эту крайне важную операцию, нацисты не могли допустить на какой-либо стадии приблизительного соответствия чего-либо (бумаги, краски и т. д.). Они поставили перед собой задачу добиться полного соответствия всех компонентов. В том числе и бумаги. И поэтому, когда обнаружили, что на их бумаге отсутствует характерный ореол вокруг водяных знаков, видимый, кстати, только при исследовании в лабораторных условиях, нацисты поставили перед учеными задачу добиться того, чтобы и этот ореол был. Кстати, в ходе работы над созданием «настоящей» бумаги, которая велась в стенах небольшой фабрики под Берлином в основном людьми, взятыми из концлагерей, пришлось преодолеть столько трудностей, что нацисты решили наградить некоторых исполнителей военной медалью «За особые заслуги». Факт совершенно беспрецедентный! Однако медали разрешалось носить только в стенах этого строго охраняемого здания.
Теперь, когда удалось добиться нужного ореола, подгоняемые нацистским кнутом «специалисты» продолжали преодолевать очередные трудности. Надо было добиться абсолютной идентичности в составе краски, найти и тщательно изучить секретные детали рисунка на банкноте, расшифровать порядок нумерации и обозначения серий и решить множество других проблем. Достаточно сказать, что на изготовление одного клише ушло почти семь месяцев!
В это время ученые целой лаборатории бились над тем, чтобы найти метод быстрого и эффективного «старения бумаги и краски. Обсуждался вопрос, каким номиналом выпускать фунты. После долгих споров решили ограничиться не очень крупными, а потому и наиболее ходовыми: 5, 10 и 20 фунтов. К ним кассиры не так присматриваются. Что же касается крупных купюр, то их изготовили крайне мало.
Здесь уместно сослаться на свидетельство самого шефа зарубежной разведки нацистской Германии Вальтера Шелленберга. В своих «Мемуарах» он подробно описывает все детали подготовки операции «Бернгард». Параллельно с поисками способов изготовления «подлинной» бумаги для фальшивых фунтов стерлингов «велись чрезвычайно сложные граверные работы, которые вообще стало возможным начать только после того, как для каждой банкноты было установлено от семидесяти до ста шестидесяти характерных признаков. После этого граверы работали непрерывно в три смены. Множество математиков с помощью сложных формул вычисляли систему регистрации номеров английских банкнот — теперь производство было налажено так, что мы постоянно опережали, на сто-двести номеров английский банк, благодаря чему была достигнута полная синхронное в выпуске поддельной валюты».
Одним из тех, кто непосредственно руководил операции по проверке, а затем и распространению фальшивых банкнот, был Фридрих Швенд, обвинявшийся до этого в мошенничестве. При содействии Гейдриха он оказался на свободе и активно включился в осуществление операции «Бернгард» в ее заключительной стадии.
Наконец в конце 1940 года были освоены все стадии изготовления фальшивых денежных знаков. Но прежде чем приняться за их выпуск в широком масштабе, было решено осуществить весьма тщательную проверку качества «продукции». История этой операции весьма интересна и стоит того, чтобы о ней рассказать подробно.
Гитлеровцы решили, как говорится, пойти ва-банк. Но, как всегда, проверка эта была осуществлена не без помощи подлых методов. Они отправили одного из чиновников «в отпуск» в нейтральную страну, снабдив его фальшивыми фунтами стерлингов, чего он, конечно, не знал. Таким образом, «в интересах дела», его как подопытного кролика безжалостно «подставили». Более того, гестапо предупредило пограничников этой страны о том, что из Германии, мол, выезжает некоторая подозрительная личность, и просило тщательно ее проверить. Этой личностью был помощник Швенда Руди Раш, как писал позже западногерманский журнал «Штерн», — человек «с железными нервами». Но, поскольку все документы у этого чиновника были в порядке, его пропустили без задержки. Деньги, имевшиеся при нем, также осмотрели, не обнаружив в них ничего подозрительного. Чиновник хорошо отдохнул, растратил все фунты, их без всяких замечаний везде принимали. Убедившись в том, что первый этап проверки прошел успешно, нацисты приступили ко второму, более сложному и более ответственному.
Рисунок отсутствует.
Рис. 10. Так выглядела немецкая подделка английской банкноты достоинством в десять фунтов стерлингов. Отличить ее от подлинной банкноты чрезвычайно трудно