Бугенвиллея цвета фуксии - читать онлайн бесплатно полную версию книги . Страница 20

Таня

На утро Таня уже сидела в высоком офисном здании на Малоохтинской набережной и грела руки о чашку с какао, которую ей принесла Вероника. За ночь похолодало. Сегодня, сидя в тёплом свитере, невозможно было поверить, что вчера вечером Таня была в сатиновом платье.

Она только встала, чтобы взглянуть на Неву, как дверь в кабинет открылась, и Микрюков вышел оттуда, пожимая руку высокому человеку с бородой. Они распрощались, и он повернулся к Тане.

– Доброе утро, Таня! Надеюсь, что не заставил долго ждать. Добро пожаловать в мой кабинет.

Таня поздоровалась, вошла и огляделась. Кабинет был большим с такой же стеклянной стеной, как и в приёмной, где она пила какао.

– Я, пожалуй, попрошу кофе. Хотите чашечку?

Таня отказалась. Она подумала, что он очень занятый человек, если с утра пораньше уже принимает посетителей.

Вероника принесла поднос с кофе и свежими булочками. Улыбнувшись Тане, она предложила:

– Угощайтесь, ещё горяченькие.

Таня благодарно улыбнулась ей в ответ и согласилась. Она вдохнула запах свежей выпечки и поняла, что ничего не потеряла, решив не завтракать в отеле.

– Ну, что ж, предлагаю обсудить дела, – сказал хозяин этого обширного стеклянного кабинета. – Таня, если Вы планируете продолжить работу над эскизами, то несколькими днями мы не обойдёмся. Предлагаю Вам остаться ещё на месяц.

Он помолчал, выжидая. Потом улыбнулся.

– Заодно предлагаю перейти на "ты", – добавил Микрюков.

Это было, конечно, неожиданное предложение. Но обстановка этого города и нового проекта затягивала, и Таня согласилась.

Они поехали в бар ближе к обеду, после того, как обсудили, сколько ещё понадобится рисунков и на каких стенах их разместить.

Там во всю кипела работа. Высокий человек с длинной бородой обернулся к ним, когда они вошли. Подойдя поближе, Тана узнала в нём того самого человека, которого Микрюков принимал у себя с утра. Она увидела, что он совсем молодой, просто борода добавляла ему лет. Ему было слегка за сорок.

– Таня, знакомься, это – Григорий Макарьев, наш главный художник-оформитель.

Григорий Макарьев пожал ей руку.

– Так это Ваши эскизы Николай Алексеевич выбрал для нашего проекта? – улыбнувшись в свою бороду, спросил он.

– Приятно познакомиться. Да, это мои работы.

– Мне тоже очень приятно. Очень тепло и душевно рисуете.

Микрюков уже отошёл к группе рабочих.

Таня посидела с Макарьевым около часа. Они снова прошлись по всем эскизам. Похоже, ему и правда они понравились. Макарьев объяснил, что он с напарником будет наносить рисунки на стены и заниматься другими отделочными работами.

Таня обедала со всеми присутствующими в баре работниками, а затем вернулась в свою комнату в отеле. Вечером она ждала Славика, чтобы позвонить ему, как и обещала, но он так и не появился.

Наутро Таня была уже в баре. Макарьева не было, когда Таня вошла. На будущей кухне она обнаружила высокую полную женщину. Та стояла с чашкой, из которой шел пар, и щурилась на начинающее подниматься солнце. Таня пришла в семь тридцать, а эта женщина, получается, ещё раньше.

– Доброе утро, – сказала Таня, снимая пальто.

Женщина обернулась к ней. Теперь она с прищуром смотрела на Таню. Солнце светило из окна позади и окрашивало её волосы в золотистый цвет.

– Доброе утро, – ответила она. – Чем могу быть полезна?

– Я – Таня Кувченко, работаю над оформлением.

– А, здравствуй, Танюша, – тепло улыбнулась женщина, – а я Галина Макарьева. Я тоже работаю над оформлением.

– Вы жена Григория? – догадалась Таня.

– Ну да, а также по совместительству его напарница. Проходите, будем краски подбирать.

Это была удивительно уютная и приятная женщина. Таня села напротив Галины за столик, и ей вдруг показалось, что та принимает её на своей собственной кухне у себя дома. Таня оглянулась. Вокруг была самая что ни на есть рабочая атмосфера – банки с красками на полу, окна завешаны газетами, но вот лучик солнца пробился сквозь порванную бумагу, и заиграл на золотом ободке чашки в руках у Галины, и ремонта вокруг как не бывало – только тепло и уют.

– Кофе? – спросила она.

– Спасибо, я предпочитаю чай.

Таня нашла на полке пакетики с чаем и выбрала один с бергамотом. С «бегемотом», как они говорили дома. Заварив чай в большую пузатую кружку, она снова села напротив Галины. Работа началась.

Очень скоро Таня поняла, что Галина очень хорошо умела чувствовать цвет. Она с ходу понимала, что Таня пыталась передать карандашными рисунками. Они вместе собрали нужную палитру.

Ближе к обеду пришел Макарьев с малярами. Те принялись красить стены, а все остальные вышли, чтобы не дышать краской.

– Я вижу, вы уже познакомились, – сказал Григорий и обнял жену за плечи.

Он чмокнул её в щёку, и Тане они показались оба такими домашними и похожими друг на друга. Они оба были высокие и крепкие с серыми смеющимися глазами.

Они ещё посмотрели вместе цвета, потом пообедали, и Таня отправилась домой. На сегодня пока всё было закончено. Стены красились и высыхали.

Как только Таня включила свой компьютер, раздался звонок. Это был Славик. Таня увидела белые стены и широкие окна за его спиной. Похоже, Славик звонил с работы.

– Куда ты вчера пропал? – спросила Таня.

– Извини, я был занят, задержался допоздна. Как у тебя дела?

Таня рассказала ему всё – и про Макарьевых, и про рисунки, и про то, что задержится в Петербурге ещё.

– О, это хорошая новость! – обрадовался Славик. – Я приеду через две недели.

– Здорово! Значит, мы сможем погулять!

– Конечно! А то я уже начал думать, что ты от меня бегаешь. Ты хоть к родителям сходишь? Я могу им позвонить.

Таня смутилась, но только на минуту. «Я же просто не хотела всё усложнять», подумалось ей. Но, похоже, Славика вовсе не напряг её приезд, как раз наоборот. Было видно, что он очень доволен.

Он скоро распрощался с Таней и ушел работать. А она решила навестить Мариных-старших.

Славик уже позвонил своим родителям, и вечером они ждали её и были очень ей рады.

– Танюша, какая ты умница! – тётя Валя сияла улыбкой и обняла её прямо на пороге. – Славик рассказал нам о твоих успехах.

Дядя Саша торжественно пожал ей руку, и сказал, что это хороший знак, что она нашла такую интересную работу, ещё не окончив учёбы.

Таня просидела у них весь вечер на зелёном диване. Ей вспомнился её первый приезд, и она решила, что этот даже лучше – её принимают также хорошо, но нет недомолвок и разочарований. Она все равно украдкой вздохнула – место Славика за столом пустовало во время ужина.

– Таня, ты знаешь, возможно Славка даже раньше вернется, – как будто заметив её взгляд, сказал дядя Саша.

Они проводили её до отеля. Таня сопротивлялась:

– Чего вам так поздно из-за меня ходить?

Но они все равно настояли:

– Мы и так каждый вечер гуляем.

На улице уже было совсем прохладно, но без дождя. Они брели втроём тихие и задумчивые. Звёзды казались совсем далекими и холодными в сыром пасмурном небе.

– Да, скоро уже зима, – сказал дядя Саша. – Таня, а ты хочешь справлять с нами Новый год?

Первой Таниной реакцией была радость. Она уже представляла, как это будет здорово справлять такой праздник в России. В Израиле совсем не чувствовался Новый год. Но потом она подумала, что и Маша, наверняка, будет приглашена, и поникла.

– Я пока ещё не знаю, дядя Саша, где буду в это время, но большое спасибо за приглашение!

Они проводили её до отеля и пригласили приходить, когда угодно. Таня распрощалась со Славикиными родителями и пошла к себе спать.

Дальше дни потянулись одинаковые – много работы, совместные завтраки и обеды с Макарьевыми. Она даже была приглашена к ним домой, где познакомилась с их двумя сыновьями и собакой. Собака была великолепна. Колли Патрисия была рада всем – знакомым и незнакомым, и с радостным визгом встречала гостей. Она никому не давала пройти и требовала постоянно гладить себя и трепать по морде, чем все по очереди и занимались к Патрисиному щенячьему восторгу.

Танин контракт был продлен, а это означало, что она задержится здесь до середины января! Единственное, о чем она хотела договориться с Микрюковым, так это о том, чтобы попасть на Новый Год домой. Всё-таки это самый домашний, самый семейный праздник.

Собравшись с духом, она направилась к Микрюкову, когда увидела его в баре на следующее утро. Он заметил её ещё раньше, и с улыбкой пошёл к ней навстречу. Его рубашки сменились тёплыми свитерами. Сейчас на нём был тёмно-синий вязаный свитер. Таня подумала, что он очень шёл ему. Она уже открыла рот, чтобы выдать заготовленную заранее фразу об отъезде, как Николай опередил её и сказал:

– Таня, как приятно тебя видеть. Я не зря сегодня оставил офисные дела до обеда и приехал сюда. Дело в том, что помещение будет практически готово к новогоднему вечеру. Я хотел пригласить тебя встретить этот Новый год с нами. Ты уже познакомилась с Макарьевыми. И твоя знакомая Маша будет с нами. Она примется за проект дизайна нашего скромного бара начиная с нового года.

Таня задумалась и помолчала.

– Понимаешь, – ответила она, наконец, – я как раз думала поехать к родителям на праздники.

– Я думаю, ты успеешь и это – мы потом будем отдыхаем десять дней подряд.

– Ну, что ж, – решила вдруг Таня неожиданно для самой себя, – почему бы и нет.

Микрюков улыбнулся ещё шире.

– Вот и хорошо! Ну, что ж, не буду мешать.

Он отошел, а Таня стояла, удивляясь своему поспешному решению.

Как выяснилось позже, Маша занималась ещё и оформлением их новогоднего торжества. Уже через два дня привезли огромную пушистую ёлку и три коробки игрушек. Они наряжали эту ёлку все вместе, дождавшись макарьевских детей со школы. Комнаты сразу же наполнились визгом и радостным возбуждением.

Пожалуй, это совсем неплохая идея – встречать Новый Год в Питере, где он по-настоящему ощущается, как главный праздник в году. Таня была вынуждена признать, что в Израиле смене года никто не придавал такого большого значения, а без праздничной атмосферы подготовки и ожидания праздник был не праздник.

А в баре Микрюкова провели электричество и вешали разноцветные гирлянды. Галина расписала окна, и они выглядели, как будто тронутые инеем и припорошенные свежим снежком.

Славик вернулся домой шестнадцатого декабря. Таня и не подозревала о том, как сильно она скучала по нему, пока он не появился в холле отеля Маргариты Вадимовны в шапке-ушанке и с розовыми от мороза щеками.

Таня как раз возвращалась от Макарьевых в самом приподнятом настроении. Сегодня они рисовали котов и красотку с мартини, которую Григорий почему-то назвал Жоржетт. Животные вышли, как живые, а Жоржетт строила глазки и хитро улыбалась из-под полуопущенных ресниц.

Таня уже поднималась по лестнице, как услышала, что дверь позади неё распахнулась и чей-то очень знакомый голос позвал её:

– Таня, это ты?

Ей пришлось обновить гардероб с наступлением холодов. Так у неё появилось тёплое приталенное пальто замечательного тёмно-зелёного цвета, пушистая белая шапочка и в тон ей – белый вязанный косичками шарф и такие же белые перчатки.

Она как раз снимала эти перчатки, как замерла, услышав этот голос. Повернувшись, не веря своим ушам, она уронила одну из перчаток, и с изумлением наблюдала, что это Славик, смеясь, поднимает и подаёт её со словами:

– Кажется, это Ваше, мадемуазель!

Он в мгновение ока взбежал на ступеньку, на которой она стояла, застыв от неожиданности, сразу же вырастая перед ней так, что ей пришлось поднять голову, как и каждый раз, когда он подходил так близко.

Спустя несколько минут они уже сидели в Таниной комнате, сняв пальто и шапки. Грелась в чайнике вода. Славик принёс с собой пирожки. Таня видела, что он голодный, только что с поезда, но он все отнекивался, пока она, наконец, сама не вручила ему ещё тёплый пирожок. Славик впился в него зубами, и Таня засмеялась от того, что он уже не мог скрывать – как он замёрз и оголодал.

За чаем Славик рассказал последние новости с поездки. Их проект в Ставропольском крае разворачивался на редкость удачно. Начальство пока ещё решило, кого поставить во главе нового филиала. Так что Славик смог отлучиться на праздники домой. Он был гладко выбрит и недавно подстрижен. Таня подумала, что он готовился к этому визиту.

– Как жаль, что ты уже так давно здесь, а я как раз уехал. Это же надо было так разминуться! – сказал Славик.

– Да, я думала, что приеду на пару дней, а вышло, что остаюсь до середины января, – ответила Таня.

– И это здорово! Мы столько всего успеем сделать за это время! – он вдруг вскочил со стула, на котором сидел. – Завтра же начнём! Ты хочешь пойти на каток?

– Очень хочу! Я там ещё не была.

– Ну вот, столько времени здесь, а ещё не была на катке! Это ошибка, которую обязательно надо исправить.

На следующий день была суббота. Они пошли на каток с утра. Редкие прозрачные снежинки кружились в воздухе. Было не очень промозгло, как обычно, скорее, стоял сухой мороз. На площадях уже ставили ёлки. Вечерами на них зажигали огни, и это было просто волшебно. Таня подумала, что правильно сделала, оставшись на Новый год в России.

Они быстро проголодались и забежали поесть горячих бутербродов в ближайшей кафешке. Это было такое чудесное утро. Снова начал идти снег, но не валом, а просто крупные снежинки кружились и таяли, не долетев до земли.

На Славике была шапка с помпоном и тёплая куртка. Таня подумала, что в шапке она видела его очень давно, ещё в Ташкенте, если не считать вчерашнего вечера. Они сидели, тесно прижавшись друг к другу, и тут Таня решилась. Видимо, обстановка была самая предпраздничная, а ожидание праздника – это всегда ожидание чуда. Она смотрела на Славика долгим взглядом, решая, сказать ли ему про Машу или нет, пока он, наконец, не повернулся к ней и спросил, опередив её:

– Что ты так смотришь?

– Как?

– Не знаю, но как-то по-другому. И вообще, ты мне так и не сказала, почему не предупредила, что приедешь.

– Я не могла. Я обещала Маше.

– Что?!

Как будто всё вокруг стало тише, на столько, что, казалось, было слышно, как снежинки кружились вокруг и мягко падали на тротуары, машины, людей, неторопливо идущих по улицам в это тихое субботнее утро.

– Таня, – очень спокойно и очень серьёзно сказал Славик, – расскажи мне всё по порядку.

И Тане пришлось рассказать, как Маша посылала ей сообщения ещё в первый её визит, как позвонила перед отъездом в Питер и просила ничего не говорить Славику о том, что она приезжает, и, конечно, о том, как неудобно она, Таня, себя при этом чувствовала – как предательница. Славик хмурился и молчал. Он смотрел куда-то в сторону, и от этого Тане подумалось, что она всё сделала не так.

– А про Ставрополь тоже ты ей сказала? – спросил он и взглянул, наконец, на неё.

Таня тоже замолчала в удивлении. Потом вспомнила, как встретила Машу в армянском ресторане.

– Я думала, что она знала про твой отъезд, – осторожно ответила она.

– Нет, она не знала, но как только услышала об этом, прилетела ко мне буквально на следующий день. И где она только билеты так быстро достаёт! Печатает она их, что ли?

Никогда ещё Таня не видела его таким раздражённым. Она была поражена. Так вот, что показалось ей странным в тот вечер в армянском ресторане. Маша ничего не знала про отъезд Славика, поэтому Тане в её голосе послышалась заминка. Значит, всё-таки это была игра! И она достойно сыграла свою роль по написанному Машей сценарию!

Всё теперь виделось ей в другом свете.

– Почему ты мне ничего не сказала? – тем временем спросил её Славик.

– Я думала, что встаю между вами. Я не хотела мешать, – растерянно пролепетала Таня в ответ.

– Я же сам тебе сказал, что расстался с Машей ещё тогда, в октябре.

Он порывисто встал и сделал два шага вдоль скамейки, на которой они сидели. Потом обернулся к ней.

Да, думала тем временем Таня. А ведь она просто не поверила ему, а Маше – поверила. Всё вокруг переворачивалось с ног на голову, а может, просто становилось на свои места? Славик стоял задумчивый, потом сел.

– Славик, она так серьёзно просила меня, что я поверила ей, – попыталась оправдываться Таня.

Снова вернулся шум машин, разговоров вокруг и другие звуки – всё то, что до этого замолчало и замерло в ожидании их объяснения. Наконец, он взял её руку в теплой перчатке и спросил:

– Но теперь-то ты будешь верить мне?

И Тане ничего больше не оставалось, как кивнуть ему в ответ и тихо сказать:

– Да.

Они больше не катались в это утро. Славик проводил Таню до отеля и вернулся к себе домой. На завтра она была приглашена к Мариным на обед.

Это был очень весёлый день. Они снова собрались все вместе. Утром Славик позвонил и попросил Таню прийти пораньше, чтобы наряжать ёлку. Таня просидела у них до вечера.

На следующий день она отправилась на работу. Первой, кого Таня увидела в баре, была Маша. Ещё никто не пришёл. Правда, сегодня ожидались только Макарьевы и Машин ассистент, Настя, но тех тоже не было видно.

Маша увидела Таню на пороге и сказала:

– Привет! Заходи! Мы сегодня в авангарде.

Таня ответила:

– Привет.

Она сняла пальто и стала наблюдать за тем, как Маша раскладывает на столе папки. Ей всё ещё тяжело было поверить в то, как Маша пыталась ею манипулировать.

– Кстати, у тебя очень не плохие рисунки, – взглянув на Таню, сказала она, – но я вынуждена отклонить некоторые из них. Понимаешь, не всё соответствует идее бара-ресторана. Всё-таки это должно быть респектабельное место для взрослых людей, а тут эти мультяшки!

Маша кивнула подбородком на Жоржетт с котами.

Таня была удивлена. Это был неожиданный поворот. Ведь они же с Микрюковым вроде всё утвердили!

Маша снова подняла на Таню взгляд, и та заметила, что какое-то новое выражение мелькнуло и скрылось за светло-рыжими волосами её низко падающей на лоб чёлки. Злость? Настороженность? Таня не могла бы с уверенностью определить, что именно это было. Одно было ясно – что-то шло не так.

Макарьевы пришли буквально через минуту. Они вошли – шумные, весёлые, и Таня повернулась к ним поздороваться.

– Здрасьте-здрасьте! – провозгласил с порога Григорий.

И Галина, тепло улыбнувшись Тане и кивнув Маше сказала:

– Доброе утро!

Они оба ещё раз внимательно взглянули на Таню и, видимо заметив её растерянный взгляд, спросили почти одновременно:

– Всё в порядке?

– Что-то случилось?

Маша в ответ заулыбалась, тряхнула волосами и сказала:

– Ничего серьёзного не произошло. Просто я теперь руковожу проектом дизайна этого бара, и у меня есть пара замечаний по поводу оформления стен.

Григорий сразу стал серьёзным, погладил бороду и переглянулся с Галиной. Та молчала.

– Ну, что ж, – наконец сказал он, – подождём окончательного решения начальства.

Маша взяла сумку, лежавшую на столе, и потянулась за пальто, висевшим на вешалке.

– Я поговорю с Николаем и дам вам знать, что мы решили, – холодным, категоричным тоном сообщила она.

И вышла. Как только за ней закрылась дверь, Галина повернулась к Тане и спросила:

– Что произошло?

– Я не знаю, – тихо ответила Таня.

Она и правда не знала, что и думать. Ведь всё шло так хорошо.

Макарьевы ушли на кухню ставить чайник, а Таня пошла вдоль стен, думая о том, что Маша вздумала всё поменять, и теперь неизвестно, что решит Микрюков. Скорее всего он согласится с Машей, ведь она опытный специалист. А Тане так жалко было Жоржетт и моряков с пивом. Неужели, Маша решила ей отомстить за то, что Славик снова отказал ей, когда она поехала за ним в Ставрополье?

– Танюша, – позвала её Галина, – идем завтракать!

– Спасибо, я не голодна.

Галина выглянула на эти слова из кухни. В руке она держала бутерброд.

– Да будет тебе переживать-то! Оставят твои рисунки, вот увидишь! Микрюков во всём разберётся.

Но Таня не была так в этом уверена.

Вероника позвонила через час и пригласила их троих в офис к Микрюкову.

Когда они вошли, он сам встречал их на пороге своего кабинета – подтянутый, как всегда.

– Доброе утро представителям творческих профессий!

Он протянул руку Григорию и кивнул Галине с Таней.

– Прошу в мой кабинет.

Они сели на диванчик у боковой от большого окна стены. Маша тоже была в кабинете. Она сидела в одном из кресел, пододвинутых к круглому журнальному столику, и листала какой-то журнал. Ничего нельзя было прочитать по её низко склонённому лицу.

– Итак, – начал Микрюков, после того, как Вероника принесла кофе и чай, – я буду предельно краток. Мне очень жаль, но сегодня утром произошло небольшое недоразумение. Я хотел бы сразу перейти к сути дела и сделать заявление. Мария, – он коротко кивнул в сторону круглого столика, где Маша ещё ниже склонилась над журналом, – которая будет заниматься в нашем проекте дизайном помещения, не отвечает за оформление стен. Я надеюсь, теперь, когда мы выяснили этот вопрос, можно продолжать работу.

Он улыбнулся и выразительно оглядел всех твёрдым взглядом.

Таня вздохнула. Ей стало легче после этих слов. Обстановка, напряжённая до этого, разрядилась. Макарьевы заулыбались и зашептались. Потом повернулись к Тане, и Григорий ей подмигнул. Она благодарно кивнула. “Недоразумение”, как его назвал Николай, было разрешено.

Втроём с Макарьевыми, Таня вернулась в бар. Сегодня было решено рисовать гранаты.

Уже полчаса спустя Таня наблюдала, как Григорий наносит рисунок смелыми размашистыми штрихами. Галина разводила краски. Как же здорово было видеть, как её работы обретали жизнь, и отчетливо проступали контуры рисунка написанного – когда? – да уж лет десять тому назад!

Таня успокоилась и села за альбом. Она должна была нарисовать орнамент для кухни. Карандаш в руке завис над бумагой. Ей всё казалось, что у Галины эта работа выйдет лучше.

Роспись миниатюр была основной специальностью Макарьевой, но Таня наблюдала за тем, как уверенно и чётко наносила Галина рисунок на окна. Склонив немного голову вправо, сосредоточенно глядя на кисть, она выводила целую плеяду снежков и снежинок, разного размера и форм так легко и быстро, как будто те произвольно вылетали из машины с мыльными пузырями. Они и впрямь были похожи на водные узоры – обтекаемые шарики снежков и быстрые штрижки снежинок – написанные светлой голубой краской и обведённые кое-где синим для объёма.

Что нарисовать на кухне, часть которой выходит в зал, так что видна была круглая печка с самым настоящим прихватом и местом для кондитера, который, по замыслу Микрюкова, будет украшать маленькие пирожные на десерт и нарезать фигурно фрукты для барменов?

Таня ещё не встречала кондитера, но он уже представлялся ей французом с длинными чёрными волосами и непременно с длинным носом, как в мультике про повара "Рататуй".

Предполагалось, что все познакомятся на праздновании Нового года – будущие работники бара-ресторана и теперешние его создатели. Ожидался корпоратив.

Вздохнув, Таня решила, что украсит стены кухни самым простым рисунком – фигурками фруктов и выпечки. Она уже представляла себе рог изобилия, а из него сыпятся и разлетаются в разные стороны крендельки, яблочки и прочие вкусности.

Год подходил к концу. Уже явственнее ощущалось приближение праздника. По утрам Таня скользила по замёрзшим лужам. Деревья уже давно облетели. С утра над рекой стоял туман, казалось, что вода стремится испариться в серое утреннее небо, но замёрзшая влага была настолько тяжела, что ей не удавалось подняться высоко. Тогда туман клубился и расходился к полудню к берегам.

Славик приходил по вечерам за Таней в будущий ресторан Микрюкова, здоровался с рабочими, собиравшими на пустой кухне мебель – столы, стулья и скамейки. Примечательно то, что он ещё ни разу не столкнулся с Машей. Та появлялась «на объекте», как она сама называла ресторан, часам к одиннадцати утра, беседовала с рабочими и удалялась сразу же после обеда, часа в два-три, а то и раньше.

С Таней она практически не общалась, но в её взгляде, брошенном в Танину сторону, иногда читалось что-то недосказанное – обида? Раздражение? Таня не хотела гадать. Всё, что ей было нужно – это приходить рано утром на кухню, где Макарьевы пили кофе, проверять, как лёг рисунок, нанесённый вчера, наблюдать, как ловко появляется картинка на следующей стене, и пообедав, обсуждать работу назавтра.

Дело продвигалось быстро. Макарьевы были настоящими профессионалами. Таня многому научилась у них, и ей даже было доверено сделать набросок Бахуса. Потом Галина развела краску и они вдвоём, нагнувшись каждая со своей стороны, раскрашивали его целых два дня – в этом рисунке было много деталей.

Двадцать восьмое декабря выпадало на воскресенье. До нового года осталось всего три дня. Они уже нанесли все рисунки, которые планировали, и даже покрыли их блестящим прозрачным лаком. Ресторан был готов для встречи нового года. Ожидалось торжественное открытие.

До конца января планировалось закончить ещё и второй этаж – там будут находиться три зала торжеств, небольших, но очень уютных. Микрюков комментировал по этому поводу, что добивается камерной обстановки, а не многолюдных гуляний. Но пока ещё не шла речь о том, как будут отделаны эти залы.

Таня со Славиком решили, что встретят Новый год в новом ресторане, а затем отправятся посидеть с его родителями в домашней обстановке.

Таня приготовила наряд. Она знала, что в России гораздо серьёзнее, чем в Израиле, относятся к одежде. Там дресс-код практически не существовал. Собираясь на вечеринку с Лизой зимой, они могли надеть просто джинсы и свитера. Здесь же, Таня была уверена, все будут празднично одеты. Она нашла себе замечательное вязаное платье, тёплое и уютное, приятного цвета морской волны, да ещё и с вязаными шариками для украшения. Всё-таки они шли отмечать Новый год в ресторан!

До самого последнего дня держалось в секрете название нового заведения. И только накануне празднования, тридцатого декабря, состоялась закрытая вечеринка для своих, на которой Микрюков, сияющий лысиной и улыбкой, произнёс тост за счастливое существование нового места, которые отныне будет называться «Виноградная лоза». Он залпом выпил бокал шампанского, и все зааплодировали и чокнулись за успешно завершённую работу.

Таня никогда не задумывалась над тем, какое название подошло бы бару-ресторану Микрюкова, но теперь оно ей очень нравилось. Это название хорошо сочеталось с обстановкой вокруг – светло-лимонный оттенок стен, их рисунки с шуточными сюжетами.

Ещё одна деталь очень импонировала этому месту – на окна с внутренней стороны были навешаны деревянные наличники. Их расписывала Галина, и они придавали залам изысканный, какой-то сказочный вид. Микрюков приказал отделать потолки деревом. Теперь, поднимая глаза, Таня видела широкие бревна тёмного дуба. Это создавало ощущение уюта, как будто находишься в самом настоящем срубе-избушке, а не в роскошном ресторане в центре Петербурга.

На вечеринке накануне Нового года, после водружения вывески с названием, они сидели за столиками, покрытыми белыми скатертями. Таня села рядом с Макарьевыми, которые вместе с детьми заняли целый столик. Но Микрюков поискал её глазами и позвал за свой стол, за которым сидели он сам, Вероника и Маша. Теперь к ним присоединилась и Таня.

Она так и не разговаривала с Машей после того инцидента, когда Микрюков объявил, что дизайн всего помещения и оформление стен – это разные проекты. Ещё тогда, сидя в кабинете директора и глядя на Машу, Таня подумала, что та рассчитывала на большее. Уж не увела ли Таня у неё часть этого проекта? Совсем не хотелось думать об этом сейчас, когда всё было готово и радовало глаз. Да ещё и накануне праздника!

Женя звонила два дня назад и приглашала её на свадьбу Ксюши и Артёма, которая должна была состояться второго февраля. Таня решила пойти. Всё-таки она знала обоих. Ксюша тоже очень хорошо помнила лучшую школьную подругу своей старшей сестры, поэтому и пригласила её. Тем более что Таня как раз оставалась до конца января в России. Микрюков предложил ей участвовать в оформлении второго этажа, и Таня согласилась, уже не раздумывая.

Тане показалось, что Ксюша с Артёмом спешили со свадьбой, ведь не так много времени прошло с тех пор, как объявили помолвку. Но Женя выглядела радостной и сообщила, что родители с обеих сторон уже обо всём договорились.

Она рассказывала, как покупали Ксюше платье через интернет на каком-то сайте. Платье пришло даже раньше срока, что было невероятной удачей и неожиданностью. Оставалось время подогнать его по фигуре. Портниха, к которой ходила Ксюша, говорила, что подгонок было столько, что этих посещений хватило бы на то, чтобы сшить новое платье.

Все это Женя рассказывала с невероятным возбуждением и блеском в глазах, а Таня, глядевшая на неё в камере скайпа, думала о том, что никогда не могла бы представить себе, что Артём женится на Ксюше. И дело было даже не в возрасте, вернее, не только в возрасте. Почему-то она думала, что Артём непременно женится на какой-нибудь успешной бизнесвумен, такой, как Маша. Ксюша, казалось, была слишком проста для него.

Они попрощались. Таня налила горячего шоколада в чашку и села возле окна. Она пыталась понять, какие мысли приходили ей в голову по поводу предстоящей свадьбы Артёма. Он нравился ей в школе, как и многим другим девчонкам. Теперь, представляя его себе, Таня находила, что внешне он отдаленно напоминал Славика, наверно, тёмными глазами и волосами. Общий типаж был похож. Отличие было в том, что Артём был значительно ниже Славика и носил очки.

Возможно их сходство было не только внешним. Они оба хорошо учились, пользовались уважением учителей, и по всему их ожидало блестящее будущее.

Таня вспоминала, как сидела позади Артёма до того, как её пересадили к Славику. У Артёма было очень хорошеё чувство юмора. Девчонки хохотали над его рассказами. Таня как вживую представила его лицо совсем близко, когда он снимал очки и становился серьёзным. Пожалуй, таким он ей нравился больше всего. Она прислушалась к себе, глубоко внутри. Нет, ничего больше не замирает. Похоже, всё прошло. Она может спокойно ехать к Артёму на свадьбу и не переживать, что невестой там будет не она.

Таня продолжала смотреть в окно в вечереющие сумерки на чёрных ворон, постепенно сливающихся со скамейкой, на спинке которой они сидели.

Интересная мысль посетила Таню, простая и ясная, как будто её прежние воспоминания внесли, как данные, в компьютерную программу, которая проделала необходимую вычислительную работу, и незамедлительно выдала ответ. “Да я просто переключилась на Артёма, когда решила, что Славик мне не подходит. Вернее, решила, что я не подхожу ему. Это было задолго до того, как нас посадили вместе. Поэтому, когда я оказалась со Славиком за одной партой, я просто сбежала, чтобы не менять решение. Сработал закон самосохранения.”

Это была совсем новая и смелая мысль, многое объясняющая теперь, по прошествии времени, когда эмоции улеглись и можно было спокойно подумать о прошлом. Зато Таня почувствовала, что пазл сложился, и она с уверенностью могла бы сказать, что руководило её действиями тогда, в школе. Она могла бы теперь объяснить всё тёте Вале да и себе самой. Если бы это имело ещё какой-то смысл… Несмотря на то, что ничего уже нельзя было изменить, понимание истинной подоплёки собственных поступков принесло Тане облегчение, а с ним и изрядную долю разочарования.

Она всегда считала, что была честна сама с собой и окружающими. Она всегда думала, что говорила правду самой себе и остальным. На поверку же оказалось, что заметив проблески чувств к Славику, она поспешила перенести их на другой объект. Это оказалось проще, чем страдать от того, что Славик, казавшийся слишком серьёзным и не искавшим отношений, может на эти чувства не только не ответить, а попросту не заметить их.

Напрасно на уроках литературы, когда они проходили “Евгения Онегина”, Таня отождествляла себя с пушкинской тёзкой. На самом деле, она даже самой себе не смогла признаться в том, что начала влюбляться в своего одноклассника, не говоря уже о том, чтобы попытаться понять, как, в свою очередь, он относится к ней. Ей было проще отсесть от него и сделать вид, что ничего не происходит, чем остаться и честно признаться во всём.

Хотя эти размышления и открытия принесли горечь и разочарование в себе, они внесли какую-то законченность во всё, что касалось её и Славика. “Что ж, лучше поздно, чем никогда,” – невесело подумалось Тане.

Хотя, если спокойно разобраться в этой истории, ничего не изменилось бы, признайся она по крайней мере самой себе в своих чувствах, ведь всё было бы так же. Она всё равно уехала бы в Израиль, а Славик – в Питер. Они были тогда ещё слишком юными, чтобы что-то решать в своей жизни самим.

Максимум, на который можно было бы рассчитывать – это продолжать переписываться и перезваниваться в надежде, что они смогут когда-нибудь встретиться, очутившись в одном городе или хотя бы в одной стране. Но такие отношения чаще всего обречены на провал. Нет, даже не на провал, а на медленное и унылое угасание.

Таня вздохнула. Нет, совсем не весело, как ни крути, выходило их предполагаемое будущее, в случае если бы они признались друг другу во всём. “Полно, хватит заниматься самобичеванием, – сказала Таня себе, – поняли и ладно”. И уж конечно, не стоило морочить голову Славику со всеми этими метаниями. Ромашка какая-то, любит – не любит.

Нужно было заканчивать это документальное кино, мелькавшее перед её глазами обрывками фраз и моментальными снимками сцен из прошлого. Таня встала и прошлась по комнате. Всё, хватит хандрить! Пусть прошлое останется в старом году, а в новый год она возьмёт с собой только приятные воспоминания. У Тани появилась отличная новогодняя идея.

Она тепло оделась и вышла на улицу. Люди вокруг спешили кто в магазин за продуктами на праздничный стол, кто за подарками. Таня решила, что тоже сделает себе подарок. Свернув на Гороховую улицу, она дошла до сквера на Пионерской площади, где вот уже который год устраивали новогоднюю ярмарку. Городок шатров и ёлок был виден издалека.

Народу было много, и все куда-то спешили мимо неё. Вечерело рано, и в палатках уже зажгли огни. Вокруг топтались продавцы пряников, колбас и ёлочных игрушек. Народ приходил сюда поглазеть на всю эту красоту, а заодно и сделать последние покупки. Таня с трудом протолкалась к небольшой палатке с игрушками. Здесь же стояли маленькие настольные ёлочки. Она купила себе одну, а к ней – миниатюрные шарики и коротенькую гирлянду с разноцветными лампочками.

Вернувшись в свою комнатку в отеле она поставила ёлочку на широкий подоконник. Всё, теперь у неё тоже будет праздник. Она позвонила родителям и Лизе, поздравила их с наступающим новым годом. Лиза не могла говорить долго. Таня поймала её, уже нарядно одетую, в дверях – она с Серёжей шла к друзьям на вечеринку.

У родителей в зале на журнальном столике стояла большая ёлка, которую мама с Антошей нарядили ещё две недели назад. Пожалуй, это был первый Новый год, который Таня встречала не с ними.

Праздник стремительно приближался. Тане было знакомо это чувство, возникающее каждый раз, когда казалось, что Новый год ещё далеко – до него было две недели, потом неделя, а потом вдруг внезапно наступало 31 декабря.

Микрюков объявил всем, что каждый может пригласить кого-нибудь на праздник. Таня, не долго думая, позвала Славика. Теперь он уже стучался к ней в комнату, а она стояла возле окна и наблюдала за тем, как на небе все явственнеt проступают звёзды.

Таня открыла дверь. Славик стоял на пороге с коробкой торта и каким-то небольшим блестящим пакетом.

– Привет, что это? – удивилась Таня.

– У тебя холодильник есть?

Он был очень доволен, просто светился радостью. У Тани был холодильник, маленький, но всегда практически пустой. Коробка с тортом заняла почти всю полку, которых там было всего три. Одну из них занимали мандарины.

В блестящем пакете оказалась маленькая коробочка, открыв которую, Таня обнаружила двух маленьких белых зайчиков на верёвочках. Они были сделаны из пенопласта или какого-то другого лёгкого материала.

– Какая прелесть!

– Тебе нравится?

– Очень хорошенькие! Куда бы их повесить?

Они оглядели комнату.

– Вот сюда, – сказал наконец Славик, и зайчики уместились на шарнире настольной лампы под светлым абажуром.

Они поспешно вышли и остановились в холле отеля, чтобы застегнуть куртки и надеть шапки – за широкими окнами в свете фонарей кружилось бесчисленное множество мелких снежинок. Дядя Саша дал Славику машину, и они доехали до “Виноградной лозы” в рекордные полчаса.

В баре постепенно собирался народ. Макарьевы встретили Таню приветственными кивками, Григорий пожал Славику руку. Они уже привыкли к тому, что последние две недели Славик ждет Таню каждый вечер после работы.

В глубине зала, у самой стойки мелькнула Маша. Славик отлучился помыть руки, а Таня обнаружила за столиком у окна Микрюкова. Он сидел с телефоном и поднял голову, когда она подошла.

– С наступающим! – Микрюков кивнул на стул рядом с собой. – Не хочешь ли присоединиться?

– С удовольствием, только я не одна.

Славик как раз вернулся в зал и стал искать Таню глазами. Ей пришлось помахать ему рукой, чтобы он её увидел – зал стал заполняться людьми.

– А, Вячеслав, если я правильно помню? – Микрюков встал пожать Славику руку.

Он всегда хорошо запоминал имена.

– Добрый вечер. С наступающим праздником.

– Присаживайтесь. Сейчас и Маша подойд`т. Вы, как я помню, помолвлены?

С секунду продержалась неловкая тишина. Потом Славик нарушил молчание:

– Это недоразумение. Мы были друзьями.

– Это я пригласила Славика, – вступила в разговор Таня, чтобы как-то разрулить ситуацию.

Микрюков был удивл`н. Он перевёл взгляд со Славика на Таню и сказал:

– Ну, что ж, в любом случае рад вас обоих видеть.

Помолчав он спросил:

– Вам будет удобно сидеть с Машей за одним столом?

Славик вопросительно взглянул на Таню.

– Ничего не имеем против, – сказала она.

В любом случае стол был большим. За ним уместились Вероника с импозантным молодым человеком в свитере с оленями, Машина помощница Настя, фотограф Лёня, Макарьевы с детьми – всего набралось двенадцать человек.

В зале стоял равномерный гул голосов, звучала лёгкая музыка. Таня была очень рада, что пришла. Ей очень нравилось здесь. Единственное, что её смущало – это взгляды Микрюкова, которые она ловила в течение всего вечера. Он как будто бы посматривал на них со Славиком и что-то пытался понять.

Часам к десяти вечера музыка зазвучала громче, Вероника со своим спутником пошла танцевать. Славик с Таней тоже встали.

– Ты помнишь, когда мы танцевали в последний раз? – очень громко, как ей показалось, спросил он.

Таня оглянулась. Ей подумалось, что все могут услышать его слова. Но на самом деле в зале было слишком шумно, все были заняты собой, танцами и собственными разговорами. Лёня фотографировал всех желающих под огромной, богато украшенной елкой.

– Конечно помню, в школе на выпускном, – ответила Таня, на сколько могла ровным голосом.

Славик не мог знать, что именно об этом она вспомнила, когда он позвал её танцевать.

Тем временем Славик продолжил:

– Теперь я могу признаться, что долго готовился к тому, чтобы пригласить тебя тогда.

Таня засмеялась:

– А я думала, что ты пригласил меня, потому что никто другой этого не сделал!

– А я боялся, что ты можешь мне отказать!

– Почему я должна была тебе отказать?

– Я не знаю! Ты же ни с кем не танцевала!

– Так это как раз потому, что меня никто не приглашал!

Они оба засмеялись.

Музыка в зале стала глуше, парочки возвращались за столики. Микрюков вышел к барной стойке с бокалом, в другой руке у него оказался микрофон. Вероника появилась откуда-то сбоку и протянула ему красный колпак, отороченный белым мехом. Микрюков нацепил колпак на лысую голову, и все вокруг зааплодировали.

– Дорогие сотрудники! На правах сегодняшнего Деда Мороза позвольте поздравить вас всех с наступающим Новым годом!

И снова раздались аплодисменты.

Вечер стремительно катился к полночи. Было выпито много шампанского, закуски улетали со столов с умопомрачительной скоростью. Музыка гремела вовсю. Среди этого шума и веселья кто-то вдруг взял Таню за локоть. Она обернулась и увидела, что это Микрюков. Всё ещё в колпаке, с расстёгнутым воротом белой рубашки, он очень серьёзно смотрел на неё:

– Таня, мы можем поговорить?

– Да, конечно!

Она кивнула Славику в знак того, что скоро вернётся. Он кивнул ей в ответ и проводил их взглядом.

Они отошли к окну – чёрному квадрату, поминутно освещаемому вспышками салютов. Праздник шёл по городу. Такси пролетали мимо, развозя последних опаздывающих на вечеринки.

– Таня, извини, что я ув`л тебя у твоего кавалера. Мне нужно тебя кое о чём спросить. Для меня это очень важно.

Таня смотрела на него во все глаза. Никогда ещё она не видела Николая таким серьёзным. Он всегда был в отличном расположении духа, уверен в себе и шутил по любому поводу.

– Конечно, – наконец сказала Таня.

Глядя ей прямо в глаза настороженным взглядом, он как будто бы хотел, но не решался что-то спросить. Это было очень непохоже на Микрюкова.

– Чёрт! – он отвернулся и мотнул головой.

Снял с головы свой колпак. – Таня, мне очень нужно знать. Я спрошу прямо. Ты встречаешься со Славиком?

Чего чего, а такого вопроса она от него совсем не ожидала.

– Николай, я не понимаю, какое это имеет отношение к нашему проекту? – растерялась Таня.

Кроме того, что этот вопрос был очень неожиданным и застал её врасплох, она к тому же вдруг поняла, что и сама не знает на него ответа.

– Ты права, никакого, – тихо согласился с ней Микрюков. – Но я всё же очень прошу тебя ответить.

Он помолчал, потом отвернулся, а когда снова посмотрел на неё, то отчетливо повторил:

– Я очень тебя прошу. Я бы не спрашивал, если бы это не было так важно для меня.

Таня с тоской посмотрела через плечо Николая на столик, за которым они сидели все вместе всего несколько минут назад. Славик повернулся в этот же самый момент и вопросительно глянул на неё. Его взгляд спрашивал, всё ли в порядке. Таня не была уверена в том, в порядке ли она. Она просто была не готова к такому повороту событий. Ей не хотелось смотреть Николаю в глаза. Кто бы мог подумать, что ей придётся отвечать на такой важный вопрос, да ещё заданный совсем не имеющим к делу человеком.

– Я не знаю, – честно ответила она наконец.

– Как не знаешь? – неожиданно громко спросил Микрюков.

Всё-таки ей пришлось на него посмотреть. Кажется, он ей не поверил. Он оглянулся, чтобы проверить, слышал ли кто-нибудь его слова. Вокруг стоял гомон вечеринки. Градус веселья только продолжал повышаться.

– Послушай, я не просто так спрашиваю из праздного любопытства. Дело в том, что…

Он открыл рот, чтобы продолжить фразу, но увидев её удивлённый и раздосадованный взгляд, вдруг опустил глаза, но только на минуту. Через мгновение он уже снова смотрел на неё.

Наклоняясь к ней ближе, так близко, что ей снова показалось, что он сейчас то ли возьмёт её за руку, то ли сделает ещё что-то такое, о чем они оба потом пожалеют, он тихо проговорил:

– Таня, я думаю, что для тебя не секрет, что ты уже давно мне нравишься.

Он сказал это и, видимо, сразу же понял по выражению её лица, что ошибался, что она ни о чём не знала. Таня глядела на Микрюкова широко открытыми от удивления глазами. Она вдруг испугалась, что он разозлится или обидится на неё. И досадовала на свою собственную наивность. С минуту они смотрели друг на друга. Микрюков, как всегда, заговорил первым:

– Извини, я не хотел вмешиваться в твою личную жизнь. Этот разговор больше никогда не повторится.

– Ты тоже прости меня. Видишь ли, я ни о чем не догадывалась. Всё останется между нами.

Он грустно кивнул и сразу же отошел куда-то так же стремительно, как появился.

В задумчивости Таня вернулась за стол. Вокруг стоял неимоверный шум. Кто-то пускал хлопушки в открытое настежь окно.

– Всё в порядке? – спросил Славик, видя Танино расстроенное лицо.

– Я надеюсь, – рассеянно ответила она и провела рукой по лбу.

– Что случилось? О чём вы разговаривали? – кажется, Славик начинал волноваться.

– Микрюков спросил меня, встречаемся ли мы, – вынуждена была признаться Таня и сразу же вспомнила, что обещала, что не будет никого посвящать в детали их беседы.

Впрочем, Славика это тоже касалось.

– А какое ему, собственно, дело до этого? Он предложил тебе встречаться?

– Не совсем. С чего ты это взял? – удивилась Таня.

Он усмехнулся.

– Иначе зачем бы он стал приглашать тебя тогда в ресторан?

– Мы встречались, чтобы обсудить детали проекта!

– Их можно было бы обсудить и в офисе!

Таня обеспокоенно взглянула на Славика. А ведь он прав! Микрюков и правда имел на неё виды, просто она ничего не замечала. И она вспомнила, как напряжённо отреагировал Славик, когда застал её за сборами в ресторан в тот раз.

– О, Боже! Видимо, только я ни о чём не догадывалась!

Вечер терял для неё всё свое волшебство и сказку. Что же теперь делать?

– Таня, а что ты ему ответила? – это Славик спросил её тихо.

Она едва услышала, скорее угадала его вопрос во всеобщем шуме.

– Я сказала ему, что не знаю, – в отчаянии ответила Таня.

Она всё ещё стояла возле стола, не зная, как ей поступить – бежать объясняться с Микрюковым или вообще сразу же уйти, чтобы не было больше никаких недоразумений на сегодня. Кажется, даже слёзы подступали где-то близко и были готовы брызнуть из глаз. Таня кинула на Славика отчаянный взгляд.

– Идём, – быстро сказал он, встал и потянул её за руку, – я покажу тебе кое-что.

По пути он взял их пальто, и они прошли через весь зал, сквозь толпу танцующих и смеющихся людей до самого дальнего конца, где он отодвинул тяжёлую тёмную портьеру, и за ней вдруг оказалась узкая высокая дверь.

– Куда ведет эта дверь? Я никогда её не видела! – Таня почти бежала, чтобы успеть за быстрыми шагами Славика.

– Сейчас увидишь, – на ходу поворачивая голову в её направлении, ответил Славик.

Он отомкнул деревянную щеколду, смело потянул за ручку двери, и тут внезапно стало темно и очень тихо.

– Где это мы? – поинтересовалась Таня.

– Идём, – коротко ответил Славик снова.

Они поднимались куда-то вверх по узкой лестнице. Потом Славик толкнул ещё одну дверь и свежий морозный воздух пахнул им прямо в лицо и закружил целый хоровод снежинок. Они вдруг очутились на маленьком балкончике, таком узком, что на нём едва можно было стоять вдвоём. Тане пришлось перевести дух после этого стремительного подъёма и перепада температур – на улице было очень холодно. Славик уже подавал ей пальто. Они оделись и оглянулись вокруг.

– Откуда ты знаешь про это место? Мы же никогда не поднимались на второй этаж! – спросила Таня, заглядывая Славику в лицо.

– Я приберёг его для экстренного случая. И вот, кажется, он как раз настал, – ответил тот, улыбаясь.

Снаружи было довольно темно, только редкие сполохи салютов освещали небо вдалеке на Елагином острове. И вдруг небо расцвело целом снопом ярких, рассыпающихся брызг. Раздались громкие голоса и улюлюканье с первого этажа. Послышались крики “С Новым Годом!”, и прямо перед ними с крыш и улиц взметнулись ещё огни.

– Таня, с Новым годом! – повернулся к ней Славик. – Ура!

Таня не могла поверить, что новый год уже наступил. Пожалуй, это был первый раз в её жизни, когда она встречала Новый год не за столом в компании семьи и друзей, а на балконе, не видя, как стрелка часов ползёт и приближается к цифре двенадцать.

Она почувствовала себя Золушкой, сбежавшей с бала, и в довершение картины Славик сделал что-то уж совсем неожиданное. Он взял её руку, поднёс к губам и медленно поцеловал. Да, похоже, сказка новогоднего вечера продолжается. И хотя в её голове ещё прокручивался, беспокоя её, недавний разговор с Микрюковым, волшебство праздника вернулось полностью.

– Ура! – подпрыгнула Таня. – С Новым годом!

И не было вокруг никого, только сыпались снежинки с освещаемого салютом неба и вдалеке проглядывали холодные морозные звёзды.

Они спустились в зал тем же путем, что и покинули его. В этот раз только не так торопились, и Таня увидела, что вся лестница заставлена старой мебелью и картинами. Странно всё-таки, что она так ни разу и не добралась сюда, пока шли отделочные работы.

Они вернулись в зал, где никто не заметил их исчезновения. Таня увидела Макарьевых возле вешалок с одеждой, Галина как раз надевала пальто, а Григорий, уже одетый, держал на руках их спящего младшего. Ещё несколько человек потянулось к выходу, но большинство продолжало танцевать и курсировать между барной стойкой и столиками.

Тане вдруг тоже захотелось домой. Они переглянулись со Славиком.

– Хочешь, поедем ко мне? – предложил Славик. – Мама с папой скорее всего ещё не спят.

Микрюков попался им на пути. Они распрощались так, как будто ничего не случилось. Таня даже удивилась, может, ничего и правда не произошло, а она просто выпила слишком много шампанского? Всё-таки у Микрюкова была впечатляющая выдержка.

Они вышли на улицу, где им в лицо снова пахнул уже знакомый морозный воздух.

Марины-старшие встретили их радостно, не прошло и получаса, как они вместе сидели на кухне и пили чай с тортом. Они посидели ещё немного и разошлись. Таня пошла спать в уже знакомую ей комнату Славика, а он сам привычно занял место на диване в зале.

Впереди было ещё десять праздничных дней. В течение этого времени Славик с Таней сходили несколько раз на каток, как-то зашли в гости к Макарьевым и старушке Евгении Сергеевне. Они гуляли по зимнему городу, заходили на ярмарки. Вечерами возвращались к Мариным или шли к Тане, где их ждали торт и мандарины в холодильнике.

Праздничная суматоха постепенно улеглась. Одиннадцатого января Таня вернулась на работу. Она сидела на кухне с Галиной и Григорием. Вместе они ждали Микрюкова и Машу, чтобы обсудить работы на втором этаже. Там предполагалось разместить залы для проведения небольших мероприятий. Каждый такой зал имел набор столиков и закрывался так, чтобы другие посетители не могли побеспокоить группы клиентов, заранее забронировавших зал.

Первой появилась Маша. Она вошла уверенной поспешной походкой, поздоровалась со всеми и сразу же стала звонить по телефону. Весь её вид говорил о том, что она очень занята. На ней было оранжевое платье, волосы были заплетены, открывая уши с длинными серёжками, и Таня вдруг поняла, кого она ей напоминает – лису Алису из детского фильма про Буратино! Это было интересное открытие, которое заставило Таню улыбнуться.

Микрюков вошёл через пять минут. Он был, как всегда, вовремя. Собравшись в зале на первом этаже, они расселись за столиком. Микрюков потянулся к клеёнчатой папке, лежавшей на столе, ухватил её за уголок и раскрыл.

– Ну, что ж! Надеюсь, все замечательно провели праздники. Возвращаемся к нашей работе.

Он сообщил о том, что они приступают на следующий же день. Потом дал слово Маше, которая выразила надежду, что все будут работать сообща, помогая друг другу.

Всё это время Таня не спускала глаз со своего телефона. Она выключила звук незадолго до собрания, которое оказалось кратким, и теперь посматривала на экран. Славик отправился в офис и должен был позвонить и сообщить ей, когда он уезжает в Ставрополь. Прямо перед самым концом Машиной речи экран засветился, и Таня увидела, что Славик звонит ей, как они и договаривались. Ей пришлось написать ему, что она не может ответить. Вероника осталась с Машей и Микрюковым выяснять бюджет предстоящих работ, а Таня уже отошла, зажав в руке телефон.

– Привет! – сказала она, когда Славик ответил на звонок.

– Привет! – тоже сказал он. – Итак, я уезжаю сегодня вечером, но всего на две недели. Они уже нашли парня, который будет вести там дела, мне осталось только ознакомить его с работой и проследить, что всё идет по плану.

Таня могла сказать по его голосу, что Славик был очень доволен.

– А, ещё Тема звонил.

Тёмой он называл Артёма.

– Поедем к нему на свадьбу вместе?

– Поедем, конечно, – ответила Таня.

Они попрощались и отключились. Вечером Таня пошла к Мариным провожать Славика. А на следующий день началась работа.

Ещё накануне Нового года Григорий предложил украсить верхний этаж не росписью, а мозаикой. И Тане и Галине эта идея очень понравилась. Вчетвером с Микрюковым они уже сидели над этим проектом и решили, что Таня набросает эскизы. Она даже предложила заняться этим во время новогодних праздников, но Микрюков решительно отказался от этого предложения, заявив, что праздник – для всех, пусть Таня тоже отдыхает.

Он, конечно, был начальством, но никто не мог запретить Тане вечерами, нагулявшись со Славиком, делать наброски. Так появилась идея один из залов оформить в виде горы Олимп, с изображением греческих богов. Другой зал она предполагала посвятить итальянской теме – живописные деревушки, зелёные поля и виноградники. Третий зал по задумке должен быть выполнен в лесной тематике – белочки на ветке, кувыркающиеся медвежата, река, на берегу которой деревенские ребятишки сидят и болтают о чём-то своём.

Работа закипела. Последующие недели были похожи одна на другую. Таня рано вставала и торопилась в ресторан, где её уже ждали на кухне Макарьевы. Потом они поднимались на второй этаж.

Иногда перед обедом, когда ждали, что все соберутся, Таня выходила на крошечный балкончик, где они со Славиком встретили Новый год. Ей было приятно вспоминать тот вечер, когда волшебство праздника, висевшее на волоске после разговора с Микрюковым, вновь возродилось здесь, на этом пятачке, где шум толпы был почти не слышен, а было только небо, освещаемое салютом, и редкие снежинки, кружившиеся в воздухе.

Славик ей иногда звонил. По вечерам, укутавшись с ногами в тёплый плед, Таня ставила рядом на тумбочку горячую кружку какао и включала скайп – ждала его звонка. Так же она общалась с родителями и с Женей.

Мама сообщила ей новость – Антон шёл служить в армию. Теперь он будет наведываться домой только на выходные и то через раз.

Женя обсуждала с ней подробности предстоящей свадьбы Ксюши и Артёма. Славик возвращался тридцатого января. Первого февраля они ехали в Москву.

Танин контракт с Микрюковым был подписан до конца января, но работа была закончена раньше срока. Бесцельно бродя по новым, пахнущим свежей краской залам второго этажа ресторана, Таня вспоминала о том, что практически не разговаривала с Микрюковым всё это время. Пару раз они собирались в его офисе с Макарьевыми и обсуждали оформление стен, но это всё были рабочие моменты. Он редко появлялся в “Виноградной лозе”. Зато Маша была каждый день. Первые две недели она оставалась допоздна – принимала на первом этаже поставщиков и работников. Потом стала уходить раньше. Вероника приглашала её в офис к Микрюкову, когда приезжали блоггеры или журналисты – освещать новинку сезона. Лёня прошелся с фотоаппаратом и сделал снимки для сайта.

Так пролетел этот месяц январь, полный рутинной работы, приносящей Тане удовольствие видеть, как её рисунки оживают в мозаике на стенах и даже окнах – совместно с Машей было решено, что в окнах второго этажа будут витражи. Их рисунок был проще, чем на стенах, но от этого работа была не менее увлекательной.

Открытие ресторана было торжественным. Вечером тридцатого января огромные окна первого этажа светились ярким светом люстр и светильников. Окна второго этажа были завешаны тяжёлыми театральными портьерами тёмно-бордового цвета. Автомобили останавливались на внутренней стоянке “Виноградной лозы”. Из них выходили молодые и пожилые пары и целые группы гостей. У Тани захватило дух от масштаба празднества. Видимо, у Микрюкова было много знакомых, приехавших оценить его детище.

Галина Макарьева, неузнаваемая в длинном блестящем платье сиреневого цвета, взяла Таню под локоть, и они вместе вошли в зал на первом этаже, поднялись по большой лестнице на второй этаж. Было много света, играла джазовая музыка, звенели бокалы, люди перемещались постоянно по залам – вдоль стен был установлен буфет.

Таня кивала немногочисленным знакомым из офиса Микрюкова или Маши и чувствовала себя чужой на этом празднике. Это был не их скромный коллектив, собравшийся под Новый год на открытие первого этажа. Теперь тут царила многочисленная публика из элиты города, знакомые и партнёры по бизнесу Микрюкова. Только теперь Таня увидела и по-настоящему оценила его окружение.

Сам Николай, торжественный и весёлый, прошёл вдалеке с бокалом в руке. Маша шла рядом с ним, и они о чём-то весело беседовали.

Таня не оставалась до конца вечера. Перед самым уходом она решила найти Микрюкова и попрощаться. Он увидел её издалека и смотрел на неё, пока она шла к нему сквозь толпу. Таня заметила этот взгляд и вдруг ей почудилось что-то в его глазах. На минуту представилось, что это веселье – показное, как театральные портьеры на окнах.

– Итак, Таня, закончен наш совместный проект, – негромко сказал он и на секунду опустил голову, как будто собираясь с мыслями.

Он всегда говорил первым.

– Да. Я хотела поблагодарить за предоставленную мне возможность быть частью этой работы.

Они помолчали. Наконец, внимательно глядя ей прямо в глаза, подавшись ближе так, как будто он хотел взять её за руку, Николай сказал:

– Таня, мне было очень приятно работать с тобой. Я надеюсь, что мы ещё увидимся. Если тебе когда-нибудь понадобится помощь, неважно в чём, ты всегда можешь обратиться ко мне.

Таня благодарно кивнула. Она была рада, что он не обижен на неё за то полное неведение касательно его чувств к ней, в котором она пребывала. Она ведь даже и представить себе не могла, что он мог ею увлечься!

– И ещё, – тем временем продолжал он, – моё отношение к тебе никак не повлияло на то, что именно ты занималась оформлением моего ресторана. Ты действительно талантлива, и если тебе понадобятся мои рекомендации, ты можешь смело рассчитывать на них.

Они распрощались, и Таня отправилась в свою комнату в отеле паковать чемодан и готовиться к предстоящей поездке. Славик вернулся утром следующего дня. Вечером они выехали в Москву.

Женя встречала их на Ленинградском вокзале. Она была румяная с мороза, в длинном пуховике и варежках. Оказывается, Ксюша с родителями жила в Зеленограде, где и планировалось справлять свадьбу.

Двенадцатый микрорайон, где проживала невеста, был расположен совсем рядом с лесопарком и озерцом. Через час они втроём уже поднимались в лифте типовой многоэтажки дома Жениных родителей. Предполагалось, что они оставят там вещи, соберутся и все вместе отправятся в банкетный зал.

Женины родители, дядя Никита и тётя Юля, встретили Таню очень тепло. Она такими их и запомнила – высокими, статными, всегда весёлыми. У тёти Юли были всё те же короткие кудряшки, и она была так же смешлива и добра, как раньше. Дядя Никита носил всё те же тонкие чёрные усики на полном лице.

Ксюша же, напротив, внешне изменилась до неузнаваемости. Она была выше Жени почти на полголовы, растеряла все свои веснушки и красила волосы, подстриженные под каре, в чёрный цвет. Неизменными остались лишь громкий смех и беззаботность. Глядя на неё, можно было не сомневаться в том, что предстоящее замужество наполняло её ещё большей радостью и добавляло чёртиков в её смеющихся глазах.

Таня едва узнала Ксюшу, когда та проскакала мимо них с воздушной фатой в руках, в то время как вместе с чемоданами и вихрем стылого воздуха с лестничной площадки, они ввалились в маленькую квартирку, где царил полнейший бедлам.

– Ксюша, иди поздоровайся с гостями! – окликнула её тётя Юля, в тот самый момент когда невеста как раз была готова скрыться за поворотом в дальнюю комнату, откуда доносился шум нескольких голосов.

Ксюша беззаботно повернула голову на голос матери и, узнав Таню, бросилась обниматься.

– Осторожно, не задуши её! – это сказал дядя Никита.

Он явно пытался, но не мог оставаться строгим со своей младшей дочерью в такой важный для них всех день. Его тёмные глаза, такие же, как у Ксюши, тоже смеялись.

Таня смотрела на это весёлое семейство и была очень рада за них.

Единственное, что она никак не могла себе представить, так это экономиста Артёма в костюме и галстуке, каким она видела его на фотографиях на Фейсбуке, рядом с Ксюшей, которая, по словам Жени, закончила курсы маникюра и дальше учиться не хотела.

Ксюша взвизгнула в очередной раз, и несколько голов появилось в проёме двери, ведущей в её спальню – это Ксюшины подружки собирали её к торжеству.

В этой семье всё было по-простому. Они не приглашали ни визажиста, ни парикмахера. Коллеги, они же подружки Ксюши, делали друг другу причёски и макияж возле зеркала в её комнате. Тётя Юля позвала Таню собираться в спальне родителей.

– А то девчонки там тебя затолкают, – смеясь, добавила она.

И было видно, что ни эта привычная теснота, ни отсутствие дополнительных удобств и средств для проведения такого торжественного мероприятия нисколько не смущали хозяйку этой квартиры. Она, без сомнения, была очень рада за дочку, была уверена, что та счастлива, а это и составляло её собственное счастье.

Таня закрыла дверь в небольшую спальню и достала из чемодана платье, которое купила специально для этой свадьбы. Платье было бархатное, чудесного лазурного цвета, длинное, до пола, с интересным разрезом до колена. Тане показалось, что оно как раз подойдёт для зимнего мероприятия.

Она распустила и расчесала волосы, слегка коснулась ресниц тушью, и вдела в уши замечательные серёжки с лазуритами. Их привезли родители, когда ездили в Прагу. Таня была готова.

Она вышла на кухню, где те, кто уже успели собраться, подкреплялись пирогами с мясом, яйцами и грибами, нарезанными аккуратными треугольничками. Каждый, входивший на кухню, просто хватал один из этих аппетитных треугольничков, а с ним и кружку, наливал чай из большого чайника, стоявшего тут же, на столе, и перемещался дальше в нужном ему направлении.

Скоро все уже были готовы. Ехали в банкетный зал на двух машинах, украшенных, как это принято, лентами. Таня со Славиком и тётей Юлей оказались зажатыми на заднем сидении видавшего виды автомобиля дяди Никиты с ним же за рулем. Вторая машина – большая, белая, с куклой впереди, – вместила хохотавших подружек невесты и её саму. За рулем был один из друзей жениха, как поняла Таня.

Банкетный зал очень понравился Тане. Огромными, от пола до потолка окнами, он выходил на лесной парк, засаженный заснеженными деревьями, показавшимися ей высокими и торжественными в своем зимнем уборе. Таня подумала, что могла бы весь вечер просидеть здесь, наблюдая, как тихонько колышется листва за окном, редкие птички перелетают с ветки на ветку и тихо идёт снег.

Было ещё очень рано. Зал продолжали готовить к приёму гостей. Ксюша с подружками убежали в специально отведённую комнату, чтобы освежить макияж. Таня со Славиком стояли возле окна, когда послышались одобрительные возгласы и приветствия. Таня оглянулась. Артём входил в зал. “Пожалуй, он тоже изменился”,– подумалось Тане. Следом вошли родители жениха, и семья невесты кинулась их встречать.

Да, Артём стал другим. Он определённо повзрослел. Раздался в плечах. Круглое лицо его стало ещё круглее. Но главное было не в этом. Таня не узнавала этот серьёзный, сосредоточенный взгляд! Раньше она не замечала у него такого взгляда. Он был чем-то явно озабочен, возможно, даже расстроен. И это в день собственной свадьбы!

Откуда-то сбоку раздался визг, и Ксюша стремительно выскочила навстречу будущим родственникам. На минуту все замолчали. Повисла неловкая пауза.

– Ксюшенька, Тёма не должен видеть тебя в этом платье до начала церемонии, – сдержанно сказала тётя Юля.

Они вообще стали намного сдержаннее и тише с приходом будущей родни. Все, кроме Ксюши.

Таня, продолжавшая обозревать эту живую сцену, вдруг поняла, что неловкость эта не имела ничего общего с суеверием. Достаточно было взглянуть на то, как мама Артёма поджала губы и переглянулась с его сестрой. “Да они ей явно не рады!” – сделала вывод Таня.

Но Ксюша ничего не замечала. Она была счастлива. Она брала Артёма за локоть и тянула куда-то в сторону. Потом, всё ещё сжимая его локоть, подпрыгнула к Наташе – сестре Артёма – и стала о чём-то увлечённо её расспрашивать.

В эту минуту Артём увидел их со Славиком, его лицо озарилось улыбкой, которую Таня очень хорошо знала по школьным дням, и, аккуратно, но решительно отодвинув Ксюшу в сторону, он направился к ним.

Артём пожал Славику руку, потом повернулся к Тане, развёл руками, как бы приглашая и Славика подивиться на это зрелище, и, наконец, что было ещё неожиданнее, заключил Таню в объятия. Выглядывая из-за его плеча, Таня бросала на Славика беспомощные взгляды.

Впрочем, приветствия длились недолго. Приехал фотограф в длинном пальто и очень интересной шляпе с узкими полями, делавшей его похожим на итальянца. Ксюшины подружки встретили его с восторгом:

– Ну, наконец-то! Фотосессия!

Ксюша подскочила к Артёму и принялась теребить его за рукав. Он обернулся к Славику с Таней:

– Пойдемте с нами фотографироваться. Я приглашаю!

Таня со Славиком переглянулись и кивнули.

Когда они вышли на улицу и углубились в парк, Таня заметила, что там стояла какая-то особенная звенящая тишина, такая, которая бывает только за городом, где не слышно шума мостовых и людских голосов.

Ксюшины подружки крутились перед фотоаппаратом, подбрасывая вверх еловые ветки и кидаясь снежками – фотограф только успевал щёлкать. Потом он позвал и Таню со Славиком сфотографироваться с женихом и невестой. А дальше они просто бродили по протоптанным в снегу дорожкам, вдыхали свежий морозный воздух, и какое-то умиротворение нашло на Таню. Суматоха, которую поднимали крутившиеся вокруг Ксюша с подружками, отошла на второй план. Был только лес, белое небо над головой, горы сугробов и спящие зимним сном деревья.

Они провели в лесу часа два, а потом, замёрзшие, но весёлые, вернулись в зал, где им предложили горячего чая и ватрушек.

Из угла рядом с кухней потянуло восхитительным сладковатым запахом. Таня оглянулась. Возле пузатой бочки, приспособленной под столик, стояла официантка и помешивала глинтвейн. Он кипел в огромной кастрюле, стоящей на плитке, и источал великолепный аромат апельсиновых корочек и корицы. Официантка поймала Танин взгляд и заговорщицки ей улыбнулась.

Гости постепенно заполняли зал. Было мало знакомых лиц. Таня с трудом вспомнила пару Ксюшиных одноклассниц. Анна Михайловна простыла и не смогла приехать. Из их класса было только трое школьных друзей Артёма. Как-то по-другому представляла себе Таня эту свадьбу. Все таки Артём был самым популярным кавалером их и параллельных классов!

Церемония началась ближе к обеду, когда все успели сфотографироваться, перекусить и пообщаться. Специально приглашённая служащая ЗАГСа объявила о начале бракосочетания. Она сыпала цитатами о любви, попросила проиграть марш Мендельсона, под который Артём с Ксюшей торжественно приблизились к ней. Было уже сказано всё про верность и партнёрство, опору и поддержку.

Таня вдруг оглянулась и поняла, что хотя в зале было весело и шумно, она начинала скучать. Она выбралась из толпы аплодирующих гостей и отошла к столу, на котором стояли напитки и сладости, задумчиво налила себе воды, выбрала плюшку с яблоком и, также задумчиво откусив от неё кусочек, стала жевать. Она оглянулась, когда увидела, что засунув руки в карманы, рядом с ней опёрся о стол дядя Андрей – папа Артёма.

– Ну, что, Танюша, как поживаешь? – как-то невесело спросил он.

– Спасибо дядя Андрей! Поздравляю Вас со свадьбой сына! – она попробовала улыбнуться ему, но вдруг поняла, что улыбка вышла натянутой и слабой.

– Спасибо, – всё так же невесело ответил папа жениха.

А потом, прищурившись и поглаживая затылок, тихо добавил, как будто про себя:

– Да, не такую невесту я бы хотел видеть рядом с сыном. – И отошел.

Таня оторопела от таких слов. Она хотела ответить ему, но дядя Андрей уже стоял рядом с супругой и вымученно улыбался.

Заиграла музыка. Похоже, церемония подходила к концу. Все кинулись поздравлять молодожёнов. Таня тоже протиснулась к ним и чмокнула светившуюся счастьем Ксюшу. Повернулась к Артёму, и он снова её обнял.

Таня поздравила родителей Артёма, потом Наташу.

– Таня, это ты? – вдруг узнала её та.

– Да, – смеясь сказала Таня, – поздравляю тебя, Наташ!

В ответ Наташа как-то неопределённо скривила губы и вдруг взяла Таню за руку и потащила к столам. Таня ничего не понимала.

– Спасибо, конечно, за поздравления, – глядя куда-то в сторону, процедила сестра жениха, беря с тарелки закусок тарлетку, – но я буду с тобой откровенна. Ты же видишь, что эта Ксюша ему не пара.

– Послушай, – удивилась Таня и попробовала её успокоить, – может, Ксюше недостаёт образования, но она очень добрая и у неё замечательный лёгкий характер, она просто ещё очень молода!

– Да уж, – хмыкнула Наташа, – молода!

– И потом, – продолжала Таня, – Ксюша так любит Артёма, это сразу заметно! К тому же, он не стал бы делать ей предложения, если бы тоже не был в неё влюблён.

При этих словах она снова взглянула на новобрачных. Ксюша поправляла Артёму галстук. Её фата уже слетела, и тётя Юля скатывала её в пышный белоснежный клубок.

– Ничего ты не знаешь, – отвлекла её от этого зрелища Наташа. – Ладно уж, тебе я могу сказать.

Помедлив и сделав знак, чтобы Таня пригнулась к ней ближе, хотя кто бы мог услышать её в таком гаме, она тихо сказала Тане в самое ухо:

– Ксюша беременна.

Таня быстро взглянула на неё, и ей стало понятно теперь, почему так торопились со свадьбой, почему семья Артёма была не рада невесте, а Ксюшина, наоборот, приветствовала скорейшее заключение брака. Она по-новому взглянула на Артёма, и ей стало его жаль.

Наташа рассеянно кивнула Тане и отошла. А Таня вдруг почувствовала, что не хочет больше здесь оставаться. Она нашла Славика в толпе. Держа по бокалу вина в руке, они с Артёмом что-то оживлённо обсуждали и замолкли, как только к ним приблизилась Таня.

Посмотрев Артёму в лицо, она вдруг растерялась. Ей очень хотелось выразить ему сочувствие, которое, она знала, могло бы прозвучать нелепо для не посвящённых в его тайну людей. Поэтому она только поинтересовалась у него последними новостями и планами. Ксюша прискакала к ним, раскрасневшаяся и растрёпанная. Она схватила Артёма и потащила его танцевать.

– Подожди, – уговаривал он её, как ребёнка, – видишь, я занят.

Тогда она схватила за руку Славика, и они смешались с толпой танцующих.

– А как у тебя дела, Таня? – в свою очередь спросил Артём. – Я очень рад, что ты оказалась здесь и смогла попасть к нам на свадьбу.

Он говорил эти вежливые слова, а Тане казалось, что на самом деле он думал о чём-то другом.

– Артём, извини, я все знаю, – тихо ответила ему Таня. – Наташа рассказала мне.

Он быстро взглянул на неё, как бы проверяя, что именно она хотела сказать, потом понимающе кивнул, напряжённо поджал губы, а затем также тихо сказал ей в ответ:

– Ну, что ж, значит, перед тобой мне нет смысла притворяться.

И вдруг, повинуясь какому-то порыву, добавил:

– Таня, только теперь я осознаю, как я был слеп! – он как бы выплюнул эти слова с досадой, и резко поставил на стол свой бокал.

– Что ты имеешь в виду? – изумилась Таня.

– Тебя, – и пояснил, – я имею в виду тебя.

Видя, что Таня ничего толком не понимает из его слов, Артём, глядя ей в лицо с непонятным, ищущим выражением, сказал с отчаянием:

– Ведь я же нравился тебе тогда, в школе. Теперь ты можешь признаться мне в этом.

Это был вечер неожиданных откровений. Артём невесело усмехнулся и ждал её ответа. Тане показалось, что в его глазах даже мелькнуло какое-то самодовольство, которое вдруг покоробило её. Она задумалась, как бы оценивая свои чувства в свете последних открытий, сделанных ею накануне Нового года. Потом она подняла на него глаза и медленно сказала:

– Ты знаешь, я тоже так думала до недавнего времени, но потом поняла, что это всё не так, что я просто обманывалась.

– Обманывалась? – переспросил её Артём. Казалось, он не верит своим ушам. – Так кто же тебе на самом деле нравился – он что ли?

Артём засмеялся, показывая на возвращавшегося к ним Славика. Он не заметил, как Таня вздрогнула от этих слов и отвела взгляд.

– Тёма, отличная вечеринка, но нам уже нужно собираться, – подходя к ним, громко, чтобы перекричать музыку, сказал Славик.

– Где вы остановитесь? – поинтересовался у него Артём.

– У Ксюшиных родителей.

– Да там же нет места! Послушайте, перебирайтесь к нам. У родителей здесь дача неподалёку. Там места хватит на всех.

Эта идея им очень даже понравилась.

Свадьба гуляла недолго, к десяти вечера гости потянулись прощаться. Таня со Славиком поехали к Жене забрать свои чемоданы. Родители Артёма забрали их и Наташу и отвезли к себе, в небольшой уютный домик в Крюково, что было совсем недалеко.

Домик был двухэтажным и топился длинными батареями, расположенными в каждой комнате. Всего комнат было четыре – две сверху и две снизу. Там было уютно и тепло, особенно после мороза, который к вечеру лишь усилился.

Наташа уехала – ей нужно было выходить завтра на работу. Таня со Славиком остались с родителями Артёма. Все устали и рано легли спать, а уже наутро Таня со Славиком возвращались в Петербург. Танин билет до Тель-Авива лежал в сумочке среди остальных документов. Его ей передала Вероника, когда закончились работы в “Виноградной лозе”.

Поезд отходил в восемь утра с того же Ленинградского вокзала, и в полночь прибывал на Московский вокзал Санкт-Петербурга.

Дядя Саша уже встречал Таню и Славика. Они очень быстро доехали до дома.

А уже на следующий день Таня вылетала домой. Она попрощалась с Мариными, и Славик подвёз её до аэропорта. Таню охватило чувство дежавю. Совсем недавно они вот так же прощались и так же стояли и смотрели друг другу в глаза, не зная, что ждёт их впереди, и встретятся ли они когда-нибудь.

Обхватив себя руками за плечи, она говорила ему какие-то ничего не значащие дежурные фразы. Славик молча слушал, а потом сказал что-то такое же малозначащее в ответ. Они оба были обессилены собственной неспособностью как-либо повлиять на события, уже ничего не обещали ни один другому, ни самим себе.

Им оставалось только надеяться, что всё, что их тянуло друг к другу и одновременно сдерживало, как в прыжке, от взаимного притяжения, растаяло бы и перестало беспокоить. Они оба понимали, что для этого им нужно дать себе труд оторваться от рассматривания бледных лиц и усталых глаз друг друга и постараться всё забыть. Только так, взаимным усилием, можно было бы унять эту муку, которую они сами для себя придумали.

Они обнялись на прощанье, и ничего не обсуждали на будущее – ни встреч, ни расставаний.

Так закончился второй Танин период пребывания в России.

***

Она долетела до Тель-Авива, а оттуда на поезде отправилась в Хайфу. Уже по дороге к ней как бы само пришло решение. Она переедет к родителям в Холон. Антошина комната стояла пустая. Работу в Хайфе всё равно тяжело было найти. Значит, Таня будет искать что-нибудь в Тель-Авиве, а для этого нужно было переезжать в центр страны.

Она позвонила маме ещё из аэропорта, чтобы сообщить, что прилетела. Потом, вечером, сидя перед камерой скайпа, они обе обсудили Танино решение.

Было также решено, что родители снимут другую квартиру – побольше, чтобы все могли уместиться. Лиза, похоже, была даже рада такому повороту событий, потому что они с Сергеем решили съезжаться, чтобы жить вместе. Контракт на Лизину квартиру заканчивался в конце апреля. Получается, что такое положение дел устраивало всех.

Защита Таниного диплома была назначена на второй четверг марта. Таня начала готовиться. В итоге все прошло хорошо. Танина профессорша даже спросила, хочет ли она продолжать учебу и поступать в докторантуру, но Таня ответила, что повременит с этим решением. Ей очень хотелось начать где-нибудь работать. Она только пока не знала где.

Примерно через две недели мама сообщила Тане, что они ездили смотреть очень неплохую квартиру в Бат-Яме. В объявлении было написано, что в квартире три с половиной комнаты.

– Как это три с половиной? Что это ещё за половина? – удивилась Таня, когда мама рассказала ей про это объявление о съёме.

– Вот так! Берут кухню, переносят её в салон, а образовавшуюся после этого комнатку указывают как полкомнаты, – смеясь объяснила мама.

В апреле Таня с родителями переехали в Бат-Ям. Теперь они все вместе жили в небольшой квартире, которая по объявлению претендовала на три с половиной комнаты. Половину отдали Антону, который находился дома меньше всех.

Он приходил теперь домой повзрослевший, загоревший, коротко стриженный в компании таких же, в форме, ребят. Иногда мама кормила их обедом или ужином. Часто Антоша закидывал в комнату необъятных размеров рюкзак и уходил сначала спать, а только потом выходил к ним на ужин.

Вообще он сразу как-то возмужал и подрос. Тане он казался намного старше, чем до поступления на службу.

И вот начались поиски работы. Не так-то просто оказалось устроиться вчерашней студентке переводчиком. В большинстве мест требовали опыт работы. Таня, конечно, занималась переводами, но очень нерегулярно и не официально. Не раз думалось ей, что тут был и пригодился ей опыт работы, устройся она тогда в ту контору в Хайфе.

Раз за разом она проходила экзамены, переводя то рекламные проспекты, то странички сайтов самого разного содержания. Ситуация осложнялась тем, что уровень иврита у Тани не позволял переводить на этот язык. Со временем она поняла, что обычно было принято переводить на тот язык, который переводчик знал на уровне родного. Русскоязычных переводчиков и так хватало. Многие вообще переводили частным образом. На безуспешные попытки найти работу ушло два с половиной месяца.

Таня уже была близка к отчаянию, просматривая очередное объявление, когда увидела, что в издательство в Тель-Авиве, кроме переводчиков, требовались ещё и иллюстраторы. Таня задумалась. У неё появилась мысль послать своё резюме с указанием художественного образования и опыта работы у Микрюкова. Может, всё-таки не зря она провела два месяца в Питере?

К её удивлению, в ответ на посланное электронной почтой резюме, ей позвонила секретарь того самого издательства и пригласила на интервью.

Ранним утром в середине июля Таня вышла из дома с папкой своих работ и целой гаммой чувств в душе, которые варьировались от неверия в собственную удачу до отчаянной надежды на успех.

Офис издательства “Эффект а-Контекст” (“Эффект Контекста”) располагался в южной части Тель-Авива, в получасе езды на автобусе от нового места жительства Тани. Это было небольшое здание примерно конца семидесятых – начала восьмидесятых годов. Издательство занимало в нём весь первый этаж.

Секретарь, с которой они договорились о встрече, приветливо встретила её в приемной.

– Здравствуйте, я – Элла. Проходите, пожалуйста, я сейчас доложу о Вас.

Таня осторожно присела на краешек дивана и взглянула в направлении коридора, где скрылась секретарша. Там виднелись стеклянные кабинки-кубики, из которых доносился мерный офисный шум.

Элла вернулась буквально через минуту:

– Пойдёмте, Вас ждут.

Таня прошла за ней тем же самым коридором мимо стеклянных кабинок и сидящих в них работников. Весь этот народ что-то весело строчил на компьютерах, отчего слышалось постоянное характерное клацанье.

Элла пригласила её в кабинет в конце коридора, где сидел чернявый мужчина лет сорока с небольшим и крутил в руках карандаш. Его надбровные дуги с густыми смоляными бровями заметно выделялись на высоком покатом лбу.

– Садитесь, пожалуйста, – кивнул он на стул, стоявший по другую сторону стола. – Меня зовут Ронни. Я главный редактор а также арт-директор издательства “Эффект а-Контекст”.

Таниного иврита вполне хватало до этого момента. Ронни внимательно взглянул на неё и поинтересовался:

– Вам удобно продолжать на иврите? Я немного знаю русский. В Ваши обязанности не входит знать иврит на уровне родного языка. Но разговорный очень поможет.

– Всё в порядке, – ответила Таня, – я могу говорить.

– Ну, что ж, – продолжал её собеседник, – тогда расскажите, чем Вы занимались в области оформления. Ваши альбомы впечатляют, и техника очень хорошая.

Таня рассказала про обучение живописи в Ташкенте и Израиле, работу в Питере. К этому рассказу она готовилась заранее, нашла в словаре все нужные слова. Речь получилась очень связная, без единой запинки, и Таня была очень довольна собой. Ронни перестал крутить карандаш и внимательно её слушал. Он улыбнулся, когда Таня рассказывала, как подбирались сюжеты рисунков на стенах первого этажа “Виноградной лозы”, и очень заинтересовался, когда она дошла до того момента, когда было принято решение выложить мозаикой стены второго этажа.

В этот момент в дверь постучали. Высокая девушка с короткой стрижкой заглянула в кабинет и остановилась, увидев Таню.

– А, Рита, заходи! – Ронни сделал приглашающий жест рукой, и девушка проворно проскользнула внутрь комнаты и заулыбалась. – Рита – наша глава отдела переводчиков, – представил её Ронни.

– Новенькие? – поинтересовалась Рита.

– Да, вот к нам сегодня пришла на собеседование очень интересная новая сотрудница.

Он улыбнулся Тане и сказал:

– Спасибо Вам большое. Идите оформляться в отдел кадров. Нам нужны люди с горящими глазами.

Он протянул ей руку, и Таня благодарно пожала её.

– Большое спасибо, Ронни! – сказала она и вышла.

Она снова прошла коридором до стойки Эллы. Секретарша говорила по телефону. Прикрыв рукой трубку она спросила:

– Как всё прошло? Вы остаётесь с нами?

– Да, – волнуясь отвечала Таня. – Теперь я буду работать у вас.

– Отлично! – сказала Элла и махнула рукой в сторону кабинета недалеко от входа. – Вам в отдел кадров.

Таня дошла до открытой двери. Но не успела она войти, как целая волна воздушных шаров пронеслась мимо неё, влекомая решительной женщиной с пучком крашеных блондинистых волос на затылке. Женщина была одета в ярко-малиновую блузку и короткие синие джинсовые брюки. Таня застыла, как была, не решаясь переступить порог и помешать этому действу. Женщина же тем временем раскатистым голосом говорила какие-то поздравления и пристраивала свои шары к спинке стула в углу небольшого кабинета.

Таня всё же заглянула внутрь и увидела пожилого лысеющего человека, сидящего за столом и тихо отвечающего что-то хозяйке воздушных шаров.

– Это от всех нас! – громовым низким голосом продолжала та.

Человек пожевал губами и только тогда увидел Таню на пороге своего кабинета.

– Я могу Вам чем-то помочь? – он говорил очень тихо и медленно, как будто оценивал и взвешивал каждое сказанное слово.

– Я прошла собеседование и пришла к Вам оформляться.

– Проходите, садитесь, – он глазами показал Тане на стул.

Женщина в малиновой блузке ещё какое-то время покопалась в углу, как будто бы совсем не замечая Таню. Потом она вышла. Человек посмотрел на Таню серыми, водянистыми, казалось бы ни на чём не фокусирующими взгляд, глазами и поинтересовался:

– Кем Вы будете работать?

– Иллюстратором.

– Хорошо, – как-то апатично прокомментировал её ответ этот человек.

Затем он откинулся на спинку стула и начал размеренно раскачиваться на нём. Таня смотрела на него с возрастающим удивлением. Казалось, что сотрудник отдела кадров вовсе не интересуется новым пополнением.

Наконец, он кивнул на шары, появившиеся минуту назад в углу кабинета, и процедил медленно, как будто с усилием:

– У меня родились внуки. Близнецы, – добавил он, ещё немного пожевав губами.

– Поздравляю, – автоматически выдавила из себя Таня.

Она не знала, как реагировать.

Это было очень странное собеседование.

– Меня зовут Яков. Я начальник отдела кадров, – представился новоиспеченный дед двух внуков.

Потом он позвонил куда-то, и всё та же женщина в малиновой блузе принесла Тане заполнить форму поступления на работу и чип, чтобы отмечаться на входе и выходе из офиса.

– Приходите завтра к восьми, – внушительным низким голосом сказала она Тане. – У вас будет тренинг.

– Хорошо, – кивнула Таня.

После этого она взяла сумку и вышла из кабинета начальника отдела кадров. Элла проследила за ней глазами и помахала рукой, когда Таня кивнула ей на прощанье.

На следующий день человек десять таких же, как Таня, новых сотрудников собралось в компьютерном классе для ознакомления с работой. Вчерашняя обладательница контральто, только уже без шаров, строго, как-то боком посматривая на них, пригласила всех садиться за компьютеры. На стене висел белый рулон экрана для презентаций.

Невысокая брюнетка в очках с грустными глазами, вошла следом за помощницей Якова, одергивая на себе клетчатую блузку, которая вместе с расклешёнными джинсами делала её похожей на подружку ковбоя.

Девушка представилась главным художником. Она обвела новичков своими очками, за которыми глаза казались совсем грустными и совсем маленькими, и сообщила о том, что её зовут Мор, и она будет знакомить их с работой в издательстве.

– Люси, раздайте, пожалуйста, учебный материал, – попросила Мор, оборачиваясь к давешней сотруднице отдела кадров.

Люси, сделав строгое лицо, раздала целую кипу отпечатанных листов с подробными схемами работы издательства и макетами изданных уже книг. Мор щелкнула кнопкой проектора и презентация началась.

Очень скоро выяснилось, что из десяти человек, присутствовавших на тренинге, только двое – Таня и худенький йеменский мальчик с кипой на голове, Лиор – будут заниматься оформлением, остальные же станут сотрудниками отдела продаж, переводчиками и корректорами. До обеденного перерыва они сидели вместе, а после должны были разойтись по своим новым рабочим местам.

Ближе к концу лекции Таня увидела, что Рита появилась на пороге их аудитории. Она встала, прислонившись к косяку и скрестив руки на груди. Мор приветственно кивнула ей, и Рита забрала своих новых подопечных с собой. Таня проводила счастливчиков долгим взглядом. Ах, как бы и ей хотелось заниматься переводами! Но уровень иврита пока не позволял ей работать по специальности.

Мор провела их с Лиором длинным коридором в ту часть здания, где они ещё не бывали. Отдел оформления располагался в самом отдаленном крыле. Здесь не было стеклянных кабинок и не слышно было весёлого стрёкота наборщиков и переводчиков. Небольшой зал был разделен на офисные кубики, в которых сидели их коллеги.

Ронни обходил отделы, куда поступили новые сотрудники, и через какое-то время появился и в их комнате. Все головы повернулись в его сторону. Когда Таня проходила собеседование, то Ронни сидел за столом, и она практически не видела его. Теперь же оказалось, что он довольно высокого роста, худ и широкоплеч. Его фигура в тёмно-синем пиджаке с широкими лацканами и длинными худыми ногами в джинсах являла собой практически правильный треугольник.

– Я очень рад, что мы обзавелись новыми сотрудниками и надеюсь, что вы сработаетесь и станете частью нашей большой дружной семьи, – начал он.

Все заулыбались, и Таня подумала, что арт-директора здесь уважают и принимают за своего.

– Итак, знакомьтесь с Ави – нашим техническим редактором, который также занимается веб-вёрсткой нашего сайта. Лиор будет ему помогать.

Ави оказался смуглым мужчиной за пятьдесят с чёрной кипой на голове. Он улыбнулся и одобрительно кивнул в сторону Лиора.

– А это Песя Маевски – наш самый пожилой сотрудник. Песя консультирует нас в историческом и техническом направлениях литературы.

Сгорбленная старенькая дама поднялась из-за своего стола. На вид ей было хорошо за семьдесят. Тане её имя показалось устаревшим, вызывающим в памяти разрушенные еврейские местечки довоенного периода прошлого века. Но странным образом оно очень подходило это худой сутулой женщине.

Всё внимание снова вернулось к Ронни. Жестом фокусника, вытаскивающего очередного кролика из цилиндра, он повел рукой в сторону, и ещё одна сотрудница, очень молодая, бойкая и полненькая встала со своего места, улыбаясь и поправляя чёлку на лбу.

– А это Лена. Лена у нас недавно, но уже успела показать себя. Лена занимается детской литературой. Наше издательство самое крупное в стране, поэтому именно мы выполняем заказы на все школьные учебники и пособия.

Ронни обернулся к Тане и сказал:

– Вы будете работать вместе.

Таня кивнула Лене и прошла к столу, за которым та сидела.

Так закончилось первичное знакомство новых сотрудников со старожилами отдела оформления. Ронни пожелал всем хорошего дня и удалился.

Итак, на первых порах предполагалось, что новички будут сидеть рядом со своими менторами и учиться у них. Потом их должны будут пересадить на отдельные рабочие места. Мор сидела одна в своем кубике-закутке в дальнем углу общей комнаты.

До конца рабочего дня оставалось уже не так много времени, но Лена, с которой бок о бок теперь сидела Таня, успела многое поведать о порядке проведения работы. Она также объяснила слова Мор о том, что их отдел тесно сотрудничает с отделом переводчиков. Дело в том, что в Израиле выходило не так много книг, основной объём продаж поступал от иностранных авторов, чьи произведения переводились и выпускались тут же, в их издательстве. В таких случаях оформление книги утверждалось с участием Риты, которая руководила отделом переводчиков.

– Получается, переводчиков больше, чем оформителей? – спросила Лену Таня.

– Да, у них же ещё есть свои собственные корректоры и редакторы.

Таня задумалась. Оказывается, она попала в абсолютно незнакомый отдельный мир. Издательство имело свои многочисленные отделы и направления. Люди здесь работали самые разные. Было много русскоязычных. На счет этого Таня тоже поинтересовалась у Лены.

– Да, не все хотят идти в издательство, – пояснила Лена. – Здесь постоянные сокращения, потому что часто урезают бюджет. Некоторые идут работать оформителями, если есть опыт работы в этой сфере, так как необязательно знание иврита на уровне родного языка.

Потом Лена показала ей свою текущую работу. Переиздавали серию книг Шая Агнона, и среди них – “Вчера-позавчера”.

– О, это очень интересная книга, – сказала Таня. – У меня создалось такое ощущение, что она написана библейским языком – постановка фраз и сюжеты как будто бы взяты из Танаха.

– Ты её читала? – спросила Лена.

– Да, но на русском. Ещё когда мы только приехали в Израиль. Может, надо перечитать чтобы освежить в памяти?

– Делать тебе что ли нечего? – удивилась Лена. – Наша работа – рисовать, что скажут.

Оказывается, оформители не решали, что рисовать, они получали довольно точный заказ от Ронни, подробно описывающий, что должно быть изображено на картинке. Творчество же заключалось в технике рисунка и подборе цветов. Наброски каждого нового заказа подавались Ронни на утверждение.

Теперь каждое утро Таня спешила в издательство. Для того, чтобы попасть на своё рабочее место, ей приходилось проходить через весь офис насквозь. Она привычно здоровалась с Эллой, потом проходила через ряд стрекочущих стеклянных кабинок многочисленных работников с текстом – наборщиков, верстальщиков, переводчиков и корректоров, а затем, наконец, узким коридором мимо кухни, попадала к себе.

Раньше всех в их отделе появлялась Песя. Таня удивилась, когда услышала, что русскоговорящие сотрудники звали её Полина Марковна. Она даже сначала не поняла, о ком шла речь. Лена объяснила ей, что Песя родилась в местечке на Украине ещё до второй мировой войны. Её назвали Песя, но получая паспорт уже после войны еврейская девушка предпочла более привычное для русского уха имя Полина. Приехав же на историческую родину, она снова назвалась своим коротким именем, данным ей при рождении. Таня вообще заметила, что в Израиле предпочитают короткие имена и фамилии.

Лена пошла дальше и, хихикая от удовольствия, сообщила Тане, что руководитель отдела переводов Рита Зак на самом деле была Маргаритой Заклёпкиной. Таня вытаращила на Лену глаза, и обе закатились смехом. Да, у Риты явно был талант переводчика! Так интерпретировать своё собственное имя!

Таня втянулась в работу довольно быстро. График работы в издательстве был очень удобным. Сотрудники появлялись в офисе с семи до девяти утра и уходили, отработав восемь часов. Можно было делать короткие перерывы, во время которых ходили курить, бегали за едой или устраивали завтраки и обеды в столовой.

Примерно недели две после поступления на работу, Таня шла на кухню заварить чай и перекусить, как столкнулась в коридоре с Ритой. Коридор был довольно узким, в нём едва можно было разойтись вдвоём, поэтому люди проходили довольно близко друг к другу. Ещё издалека было видно, что Рита попыталась как всегда очень быстро проскользнуть мимо, едва кивнув, но Таня успела заметить её расстроенное лицо. Оно даже показалось ей заплаканным.

Вернувшись на своё рабочее место, она выяснила причину. Лена, хорошая знакомая Риты, по секрету сообщила Тане, что один из новых переводчиков уволен, так как совсем не справлялся с заданием. Более того, выяснилось, что он едва знает английский, а экзамен прошёл очень интересным способом – его друг, накануне сдававший тот же самый экзамен, сфотографировал текст на телефон и переслал снимок товарищу.

Всё это выяснилось случайно в разговоре с трюкачом, который проговорился, когда, уже будучи уволенным, делился своим опытом о том, как легко можно попасть на работу в издательство “Эффект а-Контест”.

Ронни вызвал Риту к себе для выяснения подробностей дела, так как собеседование и экзамен для переводчиков проводила именно она. Оказывается, Рита вышла буквально на минуту из кабинета, пока хитрый кандидат проходил экзамен. В это время он и успел сфотографировать задание.

Шуму было много. Даже в Танином отделе, никак не затронутом скандалом, обсуждалось это громкое происшествие. Мнения разделились: одни сотрудники считали, что виновата Рита, оставившая в своем кабинете незнакомца, другие открыто смеялись и говорили, что рано или поздно всё обнаружилось бы.

– А что, кроме него переводить некому? – спросила Таня у Лены.

– Да народу полно, просто как раз незадолго до всей этой истории уволился переводчик с английского на русский, а они как раз взяли большой проект.

– Я могла бы помочь перевести, – вдруг сказала Таня.

– Ты переводишь? – с интересом взглянула на неё Лена.

– Да, это моя основная специальность, – уверенно ответила ей Таня.

– Ну, тогда тебе надо поговорить с Ронни.

Таня подумала, что это могло бы быть неплохой возможностью, которую не стоило упускать. Она решительно встала со своего места и пошла в кабинет главного редактора. Ронни встретил Таню приветливо, спросил, как продвигается работа. В ответ, Таня сказала:

– Спасибо, все хорошо. Я слышала, что вам нужен переводчик с английского на русский. Я могу помочь.

Ронни посмотрел на неё с интересом.

– У нас есть несколько переводчиков. Я не знаю, нужна ли им помощь.

Он снял трубку внутреннего телефона и сказал:

– Рита, привет, это я. Тут у нас появился доброволец-переводчик.

Он перевел взгляд на Таню. Та сидела и ждала ответа.

– Хорошо, она сейчас подойдёт к тебе, – сказал в трубку Ронни. – Рита тебя ждёт, – перевёл он взгляд на Таню, когда положил трубку.

Таня дошла до кубика, где сидела Рита, и заглянула во внутрь. Глава отдела переводов сосредоточенно глядела на экран, насупив чёрные брови.

– Привет, Таня, – каким-то неестественно тонким голосом быстро проговорила она, – садись.

Таня села. Она не совсем узнавала Риту сейчас. Та казалась расстроенной, и Таня объяснила это самой себе тем происшествием с экзаменом.

– Доброе утро, Рита, у меня вопрос, – начала Таня.

– У меня тоже к тебе много вопросов, – внезапно перебила её Рита.

Она оторвалась от компьютера и смотрела Тане прямо в глаза.

– Я хотела предложить свои услуги переводчика, – немного удивляясь такому повороту в разговоре, ответила Таня.

Она хотела рассказать о том, что у неё есть опыт в переводах, и спросить, может ли она часть рабочего времени посвятить работе в отделе Риты.

Но продолжить ей не удалось. Чётким звонким голосом, в котором явственно слышалось раздражение, Рита произнесла:

– Я понимаю, что ты хочешь помочь, но мы стараемся соблюдать свои обязанности. Ты работаешь в отделе оформления. Работы там тоже хватает. Мы скоро найдём переводчика. Я не знаю, почему Ронни решил, что можно перетасовывать сотрудников из одного отдела в другой.

– Я сама предложила помощь, – переходя на такой же поспешный тон, сказала Таня.

– Не важно, – отрезала Рита. – Я думаю, тебе лучше вернуться на своё рабочее место.

На этом инцидент был исчерпан. Таня медленно встала, рассеянно кивнула и вышла из кубика. Перед уходом она ещё раз взглянула на Риту. Та взялась за телефонную трубку, и Таня ушла, чтобы не подслушивать.

Она шла по коридору обратно к себе и пыталась осмыслить, что же произошло за минуту до этого. Она не могла представить, почему предложение помочь вызвало у Риты такое недовольство.

– Ну, что? – спросила Лена, когда Таня задумчиво опустилась на свой стул.

Она уже сидела отдельно от Лены, за своим компьютером, но их столы стояли рядом, на расстоянии вытянутой руки.

– Ничего, – ответила Таня.

Она вздохнула и решила вернуться к работе. Ей очень не хотелось обсуждать недавнее происшествие.

– Не разрешили? – продолжала допытываться Лена.

Она вообще отличалась напористостью характера и редкой целеустремлённостью, как успела заметить Таня. Недаром выбилась на место оформителя детской литературы, когда предыдущий сотрудник покинул свой пост. Такое качество, как ассертивность, было нынче в цене.

– Нет, – все также кратко ответила Таня.

– Жалко, у них и зарплата выше, – вынесла свой вердикт Лена и повернулась к своему компьютеру.

Они продолжали работать над произведениями Шая Агнона. Переводчики переводили на русский язык “Свадебный балдахин” и “Ночного гостя”, за которые автор получил Нобелевскую премию.

Таня вздохнула. Её интересовала не столько зарплата, сколько шанс начать работать по специальности. Жаль, что эта возможность не оправдала себя.

Дни потянулись за днями. Они оформляли целый цикл Агнона, и Таня, заинтересовавшись знаменитым писателем, узнала, что два крупнейших произведения, над которыми они работали сейчас, впервые выпускались на русском языке.

Ещё через месяц появился срочный заказ, на этот раз именно по детской литературе. Они выпускали учебники для начальных классов, состоявшие все сплошь из картинок и графиков. Лена сразу же занялась новым проектом, а Таня осталась доделывать Шая Агнона.

Ближе к праздникам зазвонил телефон, и Таня с удивлением обнаружила, что ей звонит Яша.

– Привет, как дела? – услышала она его энергичный голос.

– Привет. Все хорошо, спасибо. Как ты? – отвечала Таня.

– Тоже в порядке. Собираюсь вот уезжать.

Таня вспомнила, что Яша должен был начинать постдокторантуру в Канаде.

– Хотел пригласить тебя в гости попрощаться. Ты придёшь?

– С удовольствием, а когда?

– Да уже в эту пятницу.

Таня сообразила, что сегодня был вторник.

– Хорошо. Я приду.

– Это в Беэр-Шеве, у мамы, – предупредил Яша. – Давай, я тебя подвезу.

– Конечно, спасибо, – согласилась Таня.

И вот в пятницу с утра они поехали к Лилии. На дворе стоял сентябрь. Дни становились короче, ночи прохладнее. Таня любила местную осень. Она напоминала ей осень в Ташкенте, так как была такой же тёплой и переменчивой. Днём ещё бывало жарко, температура могла подняться до тридцати градусов, а ночью дул прохладный ветерок, было уже около двадцати.

У Лилии собралась довольно большая компания. Здесь были Яшины друзья, коллеги, знакомые. Они все весело переговаривались друг с другом, помогали Лилии накрывать на стол и постоянно ловили Яшу, чтобы поинтересоваться, что ещё он берёт с собой.

Лилия очень обрадовалась Тане. Она даже позвала её в отдельную комнату, шепнув, что им нужно поговорить. Таня послушно пошла за ней, удивляясь, о чём таком они должны разговаривать под таким большим секретом.

Лилия плотно закрыла дверь в комнату Яши, где в углу стояла гитара, а на кровати лежали вещи, которые должны были скоро перекочевать в открытый чемодан, стоявший тут же. Она решительно уселась на стул, усадила Таню на другой, и громко зашептала:

– Танечка, ты же знаешь, что Яша – мой единственный сын.

Таня кивнула. Её заинтриговало такое вступление.

– Так вот, ты такая хорошая девушка! – запричитала Лилия громким шёпотом, наклоняясь к Тане и кладя руку ей на плечо. – Ты должна была заметить, что очень ему нравишься.

Таня слушала её, не веря своим ушам. Потом она всё-таки заговорила, считая своим долгом внести ясность в сложившуюся ситуацию:

– Лилия, мы встречались всего два раза! К тому же, разница в возрасте…

Лилия решительно подняла ладонь, призывая Таню остановиться, и та растерянно замолчала.

– Ну, какая разница в возрасте? Сколько тебе? Уже двадцать шесть? А Яше только-только сорок один.

Таня растерялась ещё больше. Похоже, ни один из аргументов не произвёл на Лилию впечатления. Таня и раньше слышала истории про еврейских мамаш, смеялась над анекдотами про них, но никогда и представить себе не могла, что встретится лицом к лицу с одним из таких персонажей.

В этот момент в дверь громко постучали, и на пороге появился Яша. Он обвёл взглядом их обеих – Таню, так и оставшуюся сидеть в изумлении, и Лилию, поспешно вскочившую со своего места.

– Пойду на кухню, – сообщила Лилия с достоинством и проплыла мимо Яши.

Яша в свою очередь, опустился на освободившийся стул.

– О чём вы разговаривали? – напрямик спросил он, явно догадавшись, что речь шла о нём.

– Да так, – пожала плечами Таня, не зная, что и сказать.

– Не слушай её, – посоветовал Яша. – Пойдём лучше к остальным.

Остаток дня прошёл очень весело. Гости по очереди пели, играли на гитаре, шутили и рассказывали интересные истории про Яшу. Если не считать неожиданного странного разговора с Лилией, Таня не пожалела, что пришла.

На следующий день на работе произошло событие, которое заставило Таню всерьёз задуматься над тем, в правильное ли место она попала.

Утром всё было, как обычно, только Лена, приходившая рано утром почти одновременно с Песей, отсутствовала долгое время. Сумка её стояла в углу на столе, в привычном месте, компьютер был включён.

Мор выглянула из своего кубика и спросила:

– Лена ещё не вернулась?

– Нет, – помедлив ответила Таня, – а куда она пошла?

– К Рите. Она там с самого утра зависла. Они всё переводчика никак найти не могут, а проект не движется.

– Неужели так мало переводчиков с английского на русский? – удивилась Таня.

– Не все соглашаются на такую зарплату и на временные условия, – ответила Мор.

Скоро вернулась сияющая Лена, а с ней – Ронни и Рита. Ронни сделал объявление:

– В связи с тем, что в отдел переводов нужен сотрудник, Лена временно будет исполнять обязанности переводчика с английского на русский язык. Таня, ты теперь будешь работать под началом Мор.

Мор, меланхолично стоявшая возле своего угла, перевела взгляд на Таню и кивнула ей. Рита обняла Лену за плечи и потянула за собой. Она даже не взглянула на Таню, как будто бы та не приходила к ней совсем недавно и не предлагала свою кандидатуру. Ронни отошел к Песе, спросившей его что-то своё.

Все разошлись и вернулись к работе. Только Таня осталась сидеть неподвижно, мучительно соображая, что же пошло не так. Ведь нет сомнения, что Рите нужен был ещё один переводчик, только Танину кандидатуру она отклонила, а Лену с удовольствием приняла. Ну что ж, они ведь близко знакомы, даже домой вместе ходят. Личные знакомства решают всё.

По четвергам в конце недели устраивались собрания. Каждую неделю –по отделам, и раз в месяц-два – общие. Обычно в такой день все расходились пораньше, и тогда Таня встречала на автобусной остановке Лиора. Он оказался очень начитанным и интеллигентным молодым человеком. Его родители жили в Нетании, а сам он снимал квартиру в Бат-Яме.

От Лиора Таня узнала много нового. Он обстоятельно рассказывал ей о политической обстановке в стране, проблемах безопасности и обо всём другом, что живо обсуждалось в газетах на сегодняшний день. Таня никогда не читала газет, они казались ей скучными и субъективными. Но Лиор умел отстраниться от личного мнения репортёра и обсудить проблему с разных сторон, объясняя Тане, кому выгоден тот или иной подход. Он очень интересно рассказывал, и Таня не замечала, как доезжала до своей остановки.

Ещё одна традиция бытовала в издательстве – совместные обеды. Эти обеды разогревались, реже готовились на общественной кухне, а потом сотрудники со своими тарелками и прочей посудой отправлялись в столовую. Там стояло несколько столов, стулья и нещадно работал кондиционер. Уже давно похолодало на улице, но теплее в помещении не стало. Народ надевал тёплые кофты при входе в столовую.

Ави ходил к Якову попросить снизить температуру, на что получил очень странный ответ. Пожевав губами и сфокусировав мутный взгляд на посетителе, Яков сказал:

– Я не могу менять температуру каждый раз по пожеланию каждого сотрудника в этом офисе.

– Я не от своего имени прошу, – объяснил свою позицию Ави . – Я разговаривал с другими людьми, и все согласны с тем, что в столовой очень холодно.

– Ты понимаешь, – отвечал ему на это Яков, – кондиционер уже очень старый, плохо работает. Я могу поставить температуру или на 22 или на 28 градусов.

Ави ушел ни с чем. Никто не хотел, чтобы в столовой был парник в 28 градусов, хотя Яков явно что-то недоговаривал, потому что 22 градуса всеми ощущались как все 16.

В октябре промелькнула череда праздников – Рош а-Шана (Новый год по еврейскому календарь), Йом Кипур (он же Судный День), за ними наступил Суккот, праздник шалашей, когда в Израиле ставят белые палатки, в которых сидят семьями и принимают гостей целую неделю.

Всё это время издательство было закрыто, а в ноябре снова возобновилась работа. Мор с Таней работали над циклом детских книжек – Астрид Линдгрен, Алан Александр Милн, Туве Янсон. Хотя иллюстрации к этим произведениям давно были придуманы другими художниками, и по мотивам этих книг было снято много мультфильмов, их издательство приняло решение, что выпустит книги со своими собственными иллюстрациями. Их выдержат в стиле и технике оригинальных работ, но нарисуют совершенно новые сценки, ранее не появлявшиеся в печати. Это была очень интересная работа, и Таня с Мор пролистали много известных изданий, чтобы не повториться и выпустить в свет новые работы.

Таня так увлеклась новым проектом, что уже и думать забыла о своём несостоявшемся переходе в другой отдел. Лена к ним так и не вернулась, скоро перестали искать переводчика, и жизнь в издательстве покатилась дальше по уже известному руслу.

С утра и до вечера в приёмной появлялись авторы и поставщики, и Элла всех принимала и отводила в соответствующие кабинеты. Наборщики весело стрекотали за своими клавиатурами, изредка выходя покурить на винтовую пожарную лестницу. Переводчики за столом во время обеда обсуждали свои варианты интерпретации произведений, корректоры спорили с ними по поводу приемлемости тех или иных выражений. Редакторы держались особняком. Они обедали позже других и общались очень тихо и степенно, так что никто не слышал тем их разговоров.

Но были и такие сотрудники, как Песя и Мор, которые предпочитали питаться отдельно. Рита с Ронни поначалу выходили вместе за обедом и возвращались с одинаковыми коробочками гамбургеров или суши на вынос. Потом Ронни все чаще стал выходить один, а к Рите присоединилась Лена.

К концу года произошло довольно неожиданное событие. Ронни собрал их всех в главной комнате, где обычно проходили тренинги и собрания. Оказывается, их издательство было куплено более крупным печатным домом из Нью-Йорка. Теперь их проекты будут утверждаться в Штатах, и даже название изменится. Их нынешнее начальство посчитало название “Эффект а-Контекст” слишком тяжеловесным и непонятным для американского слуха. Было принято решение его укоротить, и теперь их издательство называлось просто “Контекст”.

Сотрудники встретили сдержанно такую необычную новость. Никто не знал, как реагировать. Яков, взявший слово сразу же после Ронни объяснил, что ни условия работы, ни оплаты труда не изменятся. Перемены затронут больше руководящий состав, чем подчиненных.

На этом все разошлись. А на утро их ожидала ещё одна новость. Её принесла Лена, ворвавшаяся в их отдел очень рано. Таня только пришла на работу. Она собиралась на кухню за чаем и бутербродами к завтраку.

Все повернулись, когда Лена влетела в комнату и закрыла за собой дверь. Взахлёб, поминутно прерываемая вопросами, она выпалила что-то насчет увольнения Ронни. Полусонная Мор выглянула из своего кубика и попросила повторить всё спокойно. Но Лене некогда было повторять.

– Яков скоро все сообщит официально, – внезапно переходя на приглушённый шёпот сообщила Лена и так же стремительно шмыгнула за дверь.

Сотрудники отдела оформления издательства “Контекст” застыли на своих местах. Только Песя, ни слова не понявшая из Лениной пламенной речи, пыталась выяснить суть суматохи.

Таня же решила всё-таки отправиться на кухню, но по дороге её развернул Яков и позвал всех в общий зал. Там уже поспешно собирался народ. Ронни сидел хмурый в первом ряду как-то отдельно от всех остальных. Он уже не шутил и на вопросы отвечал кратко и отстранённо.

Яков дождался, пока все соберутся и рассядутся в зале, а потом, поминутно вертя худой шеей и обводя аудиторию мутными серыми глазами, сообщил то, что уже всем было известно – Ронни увольняли, на его место должны были приехать два сотрудника из Нью-Йорка, но они не будут находится в их издательстве круглый год, а будут руководить штатом на расстоянии, изредка наезжая в Тель-Авив по необходимости. Яков заметно волновался, хотя что могло бы угрожать ему лично в такой ситуации, ведь все понимали, что ему давно пора было на пенсию.

Собрание было довольно кратким, пока нечего было сообщать. Можно было отправляться по своим рабочим местам, так как дополнительных новостей до приезда менеджеров из Нью-Йорка можно было и не ждать. Но люди не расходились. Кто-то подходил к Ронни выразить участие и попрощаться, кто-то остановился обсудить неожиданные новости с коллегами.

Таня увидела, как Рита мелькнула где-то на выходе из зала. Быстрыми шагами она удалялась по коридору в свой кубик.

– Так, ладно, у меня много работы, – услышала Таня старческий голос.

Это Песя пожала грустному Ронни руку и, прихрамывая, вышла.

Так закончился этот год на новом рабочем месте. Первого числа Таня взяла выходной. В этот раз она встречала праздник с родителями, но нет-нет и вспоминался ей прошлый год, когда она осталась в России и провела новогоднюю ночь со Славиком. Белые зайчики, приехавшие с Таней из Питера, заняли своё место на ёлке.

Высокие гости пожаловали в “Контекст” уже после новогодних праздников. Их было трое: новый владелец издательства и два менеджера. Владелец появлялся с тех пор в издательстве нечасто. А менеджеры стали приезжать практически каждые месяца два-три. Один их них даже говорил по-русски, иврита же они оба не знали. Того, кто говорил по-русски звали Майкл Кортнин, а второго – Джереми Вайс. Они теперь регулярно переписывались по электронной почте с руководителями отделов.

Перемены в служебной иерархии мало затронули Таню. Она по-прежнему подчинялась напрямую Мор, а та уже контактировала с зарубежным начальством. Таким образом, Таня мало с кем соприкасалась по работе. Она уже не стремилась в отдел Риты, к тому же памятуя о том, какую реакцию у той вызвала её просьба. Издательство продолжало жить своей жизнью. А в начале февраля произошло интересное событие.

Лена влетела в их зал как всегда впопыхах, покрутила головой, оценивая обстановку, подскочила к кубику, где Мор с Таней обсуждали свою работу, и так же торопливо зашептала:

– Привет, девчонки, как дела?

Девчонки подняли головы и выжидательно смотрели на утреннюю гостью. Они уже по опыту знали, что отвечать на этот вопрос вовсе не обязательно. По её взволнованному лицу они видели, что Лена явно хотела сообщить что-то интересное.

– Короче, – продолжала она, – наши два орла конкурс объявили на перевод стихов.

Двумя орлами Лена законспирировано называла новых американских менеджеров. Весь январь эти джентльмены занимались тренингом сотрудников отделов продаж и связи с общественностью. А теперь, видимо, обратили взоры в сторону Риты и её подчинённых. Оказывается, они взяли пробный проект на перевод поэзии – что-то, чем их издательство никогда раньше не занималось.

– И что за конкурс? – поинтересовалась Таня.

– Нужно перевести два коротеньких стишка с английского на русский, – трагическим голосом сообщила Лена. – Готовый перевод нужно выслать Кортнину до конца рабочего дня. И я чувствую, что не справлюсь.

– Ну, удачи тебе, – пожелала Мор.

Она не представляла, зачем Лена им всё это сообщает.

Но Лена не уходила. Она села на краешек стола Мор и остановила молящий взгляд на Тане:

– Я подумала, может, ты мне поможешь?

– Я? – удивилась Таня.

– Ну, да, ты же говорила, что умеешь переводить.

Дело приобретало интересный оборот. Лена вытащила из кармана юбки сложенный вчетверо листок бумаги и раскрыла его. Мор с Таней вытянули шеи. На листке было напечатано разосланное Ритой сообщение по электронной почте, а в нём – два стихотворения на английском языке.

– Короче, – опять затараторила Лена громким шёпотом, – я это оставлю тебе.

В ту же секунду она быстро встала со стола и убежала.

Таня прочитала первое стихотворение. Оно и в самом деле было коротеньким – всего четыре строчки:

Many critics, no defenders,

Translators have but two regrets:

When we hit, no one remembers,

When we miss, no one forgets.

Таня оторвалась от листка и посмотрела на Мор.

– Ты хочешь перевести это вместо Лены? – поинтересовалась та.

– Я не знаю, – пожала плечами Таня.

Внутри у неё происходила борьба, и одна навязчивая идея требовала внимательного обдумывания.

– Лена рассказывала мне, что ты просилась в Ритин отдел, а она тебя не взяла, – неожиданно отвлекла её от этих мыслей Мор.

– Ну, да, -Таня отвела взгляд.

Она не знала, что так много людей вокруг знают эту историю. Мор тем временем продолжала:

– Мне кажется, если ты до сих пор хочешь заниматься переводами, ты должна сама участвовать в конкурсе.

– Ты так думаешь?

Таня вдруг почувствовала сильную усталость. Она вспомнила тот день, когда Рита смотрела на неё холодным острым взглядом. Мор наклонилась к ней ближе и, внимательно глядя на неё из-за больших очков, тихо сказала:

– Лена держится в отделе Риты только за счёт её помощи. А теперь она вообще боится, что новое начальство разберётся в том, что она не сильна в переводах, и уволит её. Мы с Ритой тоже раньше дружили. Только у нас с ней разные представления о дружбе.

Таня удивилась. До этого Мор никогда не была с ней так откровенна. Она предпочитала держаться особняком и, казалось, ничего её не интересовало.

– Я думаю, что попробую ещё раз, – наконец сказала Таня, тронутая участием своей коллеги.

– Конечно, а это мы потом обсудим, – Мор кивнула на открытый в компьютере документ.

Таня решительно встала и прошла на свое место. Она открыла новый текстовый документ, с которыми практически не работала здесь, в издательстве, и задумалась.

У них в университете была очень хорошая учительница по художественному переводу. До преподавания в университете она работала синхронным переводчиком в ООН. У Тани были неплохие переводы, в том числе и стихов. Что она хорошенько уяснила ещё тогда, на курсе, было то, что объёмы оригинального текста и переведённого редко когда совпадали. С поэзией же было и того сложнее – иногда приходилось менять размер строфы.

Таня вздохнула и принялась за дело. Скоро в новом текстовом документе были напечатаны следующие строки:

Нет у него ни друзей, ни защитников.

И успехов никто не запомнит в труде.

Но от взгляда толпы не укроется критиков,

Если вдруг он оступится где.

– Ну, что? – раздался вдруг совсем рядом, над ухом чей-то свистящий шёпот.

Таня вздрогнула от неожиданности. Это была Лена. Низко наклоняясь над Таниной головой, и откидывая со лба светлые волосы, она закрыла собой всё поле зрения.

– О, я вижу, есть успехи! – бесцеремонно заглядывая в Танин монитор, обрадовалась Лена. – Молодец!

– Да, я перевела первое стихотворение, – собираясь с мыслями сказала Таня.

– Классно! Пришлёшь мне его по почте? – Лена выпрямилась и собиралась уже уходить.

– Подожди, – остановила её Таня.

Лена остановилась.

– Что? Только никому не рассказывай! – тут же зашептала она и обернулась вокруг, проверяя, не слышат ли их.

– Я решила послать этот перевод от своего имени, – тихо, но твёрдо сказала Таня.

Она смотрела Лене прямо в глаза. Та замерла в удивлении и открыла рот.

– Ты что! – в ту же секунда Лена опять оказалась рядом с Таней.

Её взгляд предостерегал и гипнотизировал. Наклоняясь ещё ниже, она опять торопливо зашептала:

– Никто вообще не должен знать, что я послала тебе эти тексты! Это же внутренний конкурс, он касается только работников нашего отдела!

– Я уже всё решила, – также тихо и твёрдо ответила ей Таня.

Тогда Лена недовольно скривив рот схватила листок с заданием, кинула на Таню немой укоряющий взгляд и скрылась за дверью. Она не знала, что текст второго стиха уже был напечатан Таней во втором документе.

Незадолго до окончания рабочего дня, Таня выслала оба документа на электронную почту Кортнина.

На следующее утро в офисе царил ажиотаж. Когда Таня переступила порог офиса, то увидела стайку сотрудниц переводческого отдела, стоящих кружком вокруг Эллы. Они что-то оживлённо обсуждали и смолкли, когда Таня, расстёгивая на ходу куртку и спешно поздоровавшись со всей группой, проходила мимо.

– Таня! – окликнула её Элла.

Тане показалось, что секретарша смотрит на неё с интересом.

– Да? – Таня поняла, что тихо прошмыгнуть мимо не удастся.

– Кортнин просил зайти к нему, когда ты придёшь.

– Хорошо.

Таня почувствовала, как сильно забилось сердце. “Что-то будет!” – подумалось ей.

Мор выглянула из-за перегородки своего кубика, как только Таня вошла в зал отдела оформления.

– Таня, привет! Тебя Кортнин искал.

– Да, знаю. Я уже иду.

Таня оставила сумку и куртку и пошла к Кортнину, который теперь обитал в кабинете Ронни. Дойдя до двери в знакомый кабинет, Таня постучала.

– Войдите, – ответили ей по-английски.

Таня вошла. Майкл Кортнин был не один. Его неразлучный коллега, Джереми Вайс, сидел тут же. Они оба обернулись, когда Таня вошла.

– Доброе утро, я – Таня из отдела оформления. Вы меня вызывали, – представилась им она.

– Проходите, пожалуйста, – пригласил её Майкл.

Тане показалось, что эти двое тоже разглядывают её с интересом. Она смотрела на них во все глаза. Таня никогда ещё так близко с ними не общалась, только на официальных собраниях в числе остальных сотрудников издательства.

Она села на свободный стул возле стола Майкла. На другом таком же стуле сидел Джереми.

– Видите ли, Таня, – начал Майкл, – мы проводим конкурс на лучший перевод стихов среди наших сотрудников. Мы думали, что участвовать будут только сотрудники отдела переводчиков. Но вчера я получил Ваш текст.

Он помолчал и выжидательно взглянул на Джереми. Тот, как будто дождавшись своей очереди, заговорил:

– Мы не будем спрашивать у Вас, как к Вам попали тексты конкурсных стихов, хотя у нас уже был неприятный инцидент с утечкой информации. Но это вина руководства, а не Ваша. Мы хотели спросить Вас о другом.

Он замолчал и внимательно посмотрел на Таню.

– Да, пожалуйста, – ответила та.

– Скажите, Вы сами переводили эти стихи?

– Да, сама.

– Видите ли, мы сегодня соберём всех сотрудников и прочитаем лучший вариант перевода. Мы считаем, что это Ваш перевод.

Таня улыбнулась. Тогда оба американских менеджера тоже заулыбались, и Майкл спросил:

– Скажите, пожалуйста, Вы готовы работать над новым пробным проектом переводов? Тогда Вам придётся перейти в другой отдел.

Тане показалось, что её захлестнула горячая волна безграничного счастья. Вот уже много месяцев она мечтала попасть в отдел переводов. Наконец-то эта мечта сбудется!

– Я с радостью приму участие в этом проекте, – сказала Таня и сама услышала, как по-новому, радостно прозвенел её голос.

– Отлично, тогда мы договорились! – вставая со своего места, сказал Джереми.

Они оба пожали ей руку, и Майкл добавил:

– Общее собрание состоится сегодня после обеда. Вы получите приглашение по почте.

Таня поблагодарила их и вышла. С новым чувством удовлетворения и радости она шагнула за порог кабинета Майкла. Она дошла до своего места и подумала о том, что всё не зря, и жизнь её меняется в лучшую сторону.

Она едва дождалась двух часов пополудни, когда пришло письмо с приглашением на собрание по электронной почте. Оно было разослано всем сотрудникам. Мор сразу же высунула голову из-за своего кубика. Она увидела Танино выражение лица, и, кажется, Таня в первый раз за всё время своего пребывания в отделе иллюстрации увидела, как Мор улыбается.

– Тебя можно поздравить? – спросила она.

– Кажется, да, – ответила Таня.

– Ну, что ж, тогда я думаю, пора собираться.

Они пошли в зал для общих собраний, где уже сидело довольно много народа. Лена с Ритой сидели в самом первом ряду. Они синхронно повернули головы в Танину сторону, также синхронно отвернулись, увидев её и принялись шептаться. Но Таню это мало интересовало. Она смотрела, как все рассаживаются, как последними входят Майкл, Джереми и Яков и проходят вперед.

Яков выступил первым, как обычно. Он сказал, что в их организации ожидается реорганизация. Люси обрадованно захлопала шутке своего непосредственного начальника. Майкл улыбнулся в усы.

Они с Джереми следующими вышли и встали перед всеми.

– Здравствуйте, дорогие друзья, – начал Джереми, – как вы уже все знаете, наше издательство берётся за крупный проект перевода поэзии. Мы проводили конкурс среди наших сотрудников, чтобы определить, кто будет участвовать в проекте. Довольно неожиданным образом было обнаружено, что не все сотрудники, которые обладают талантом перевода, работают в соответствующем отделе. Так, например, победителем вышла Таня из отдела оформления. Таня, прошу Вас встать.

С громко бьющимся сердцем Таня поднялась и увидела, как все головы повернулись в её сторону. Она благодарно кивнула и села.

– А теперь, – продолжал Джереми, – позвольте зачитать вариант перевода победительницы нашего конкурса. Для тех из наших сотрудников, кто не участвовал в нашем соревновании и не знаком с текстом стихов, я, с вашего разрешения, прочту оригинал.

Он достал из кармана брюк белый листок бумаги и начал читать:

Reason

For every burden that we bear,

For every sorrow, every care,

There is a reason.

For every grief that bows the head,

For every tear-drop that is shed,

There is a reason.

For every hurt, for every plight,

For every lonely pain racked night,

There is a reason.

But if we trust God as we should

All must work out for our good.

He knows the reason.

Затем в полном молчании, Джереми оглядел аудиторию и продолжил:

– А теперь мой коллега Майкл прочтёт вариант перевода на русский, победивший в нашем соревновании.

Майкл встал рядом с Джереми и тоже достал из кармана листок бумаги. Скользя взглядом по поверхности листа, он прочёл строчки, которые Таня написала накануне:

Причина

На каждый наш крест, что по жизни несём,

Тепло и заботу, в пути что найдём –

На всё есть причина.

На радость и горе,

На слёзы и ссоры –

На всё есть причина.

И раны, и бедствия – всё нам не зря.

Не зря одиноким застанет заря,

На всё есть причина.

Но если Всевышнему вверишь судьбу

И примешь, как должное, долю свою,

Увидишь, как путь тебя к счастью ведёт.

Хоть мучит, но учит и позже спасёт.

Ведь Он знает причину.

Неожиданно послышались аплодисменты. Невысокий смуглый парень из отдела переводчиков, сидевший где-то впереди, привстал со своего места и с сильным французским акцентом громко сказал на иврите:

– Даже я, не зная русского языка, слышу, что рифма очень удалась.

Люди в зале заулыбались и повернулись в Танину сторону. Послышались слова одобрения. Тане стало неловко. Затем Майкл и Джереми также зачитали варианты на второе и третье место. Они объявили, что в проекте будут участвовать трое, и Таня в их числе.

Затем со своего места встала Рита и тоже вышла вперёд. На пару с Джереми она зачитала переводы на иврит и французский, но Таня уже ничего не слышала. Она так долго мечтала об этом дне, а сегодня её мечта сбывалась у неё на глазах.

В этот же день она переехала в отдел Риты. Он оказался довольно большим. В нём одновременно работало около пятнадцати человек. Как потом выяснилось, были ещё сотрудники, которые работали из дома. Фрилансерами также были несколько редакторов и корректоров.

Высокий худой парень из отдела технического обслуживания пришёл налаживать Танин компьютер. Таня же, получив передышку, познакомилась ещё с двумя сотрудницами, с которыми должна была работать над новым проектом. Девушка в джинсах и свитере, с тёмными волнистыми волосами, собранными в высокий хвостик на затылке, представившаяся Дианой, позвала Таню к себе в кубик. Там сидела ещё одна девушка, тоже брюнетка. Присмотревшись, Таня разглядела у неё на голове парик. Девушка была соблюдающей религиозные традиции, о чём свидетельствовала её одежда – юбка, прикрывающая колени, и блузка с длинным рукавом.

– Привет, я – Дина, будем знакомы, – сказала девушка в юбке.

Так Таня познакомилась с обеими коллегами, отношения с которыми со временем переросли в крепкую дружбу. Как будто по заказу, они были примерно одного возраста, имели гуманитарное образование, а самое главное – испытывали большой интерес к своей работе, друг другу и со временем стали практически неразлучны.

Их проект продвигался довольно споро. В тот год их издательство решило выпустить целую серию стихов иностранных авторов. Задумка была в том, чтобы не переиздавать существующие переводы с имеющимися иллюстрациями, а перевести и проиллюстрировать всё своими силами. Поэзия переводилась не только на русский, но и на иврит, английский, французский и арабский. Это был довольно крупный проект, и работа во всех отделах закипела.

Очень скоро Таня поняла, какие ступени иерархии образовались в издательстве “Контекст”. Их американские менеджеры продолжали наезжать раз месяц в Тель-Авив. Работу на местах ежедневно курировали главы отделов: Мор вела отдел оформления, Рита главенствовала над отделом переводов, существовал ещё отдел продаж во главе с Данни, отдел службы по связям с общественностью, технический отдел Алекса и другие сотрудники, присутствующие в издательстве в единственном числе и не относящиеся к какому-либо отделу.

Что касается переводчиков, то Рита очень скоро нашла себе заместителя, и никто не удивился, когда эту должность заняла Лена. Народ перешёптывался и обсуждал это решение. Ведь были сотрудники, которые проработали в отделе дольше, и знание языков у них было намного лучше. Но Рита, предвидя вопросы, объявила, что главными качествами, которыми должен обладать её заместитель, были ассертивность и умение брать на себя ответственность. Этими качествами с лихвой обладала Лена.

Она понимала свои обязанности очень своеобразно, и к каждому сотруднику у неё было свое отношение.

С Дианой и Таней Лена соблюдала нейтралитет. Дину же она откровенно невзлюбила. Скорее всего, поводом для этого послужил Динин язычок. Именно Дина громче других удивлялась Лениному скорейшему продвижению по службе. Дина уже работала с Леной над другими проектами и была лучше, чем кто-либо осведомлена о компетентности Лены, как переводчика.

Риту Лена боготворила. То и дело слышалось ”Рита сказала…”, “я спрошу у Риты”. Когда они собирались тесным кружком обсудить проделанную за неделю работу, связанные с этим вопросы и предложения, Лена всегда приносила два стула – для себя и Риты. Она садилась бок о бок с начальницей и, казалось, отслеживала её реакцию на слова и поведение других сотрудников. И действовала в зависимости от того, одобряла ли Рита чьё-то предложение или отклоняла его. И даже слабое знание иврита не мешало Лене чувствовать себя среди сослуживцев, как рыба в воде.

Но не обходилось и без промахов. Как-то раз Лена пришла к ним, чтобы рассказать о нововведениях. Отныне им нужно будет посылать Лене в конце дня отчеты о проделанной работе. А также не обращаться с каждым вопросом напрямую к Рите, а сначала обсуждать любые непонятные моменты с Леной. Таня, Диана и Дина переглянулись. Такая ступенчатость иерархической лестницы грозила усложнениями и распространенной проблемой, известной в народе как “испорченный телефон”. Но спорить было как-то не с руки, уж очень уверенно объявляла об этих новшествах Лена. Она не приглашал к обсуждению, и не собиралась выслушивать отзывы. Она констатировала факт.

Буквально через месяц, когда Лена заболела, Таня отправилась к Рите, чтобы спросить, кому же теперь отправлять ежедневный отчёт, может, самой Рите. Последующий диалог многое объяснил в поведении Лены за последнее время.

Сведя брови к переносице, как каждый раз, когда она слышала что-то неожиданное, заставляющее её останавливаться и недоумевать, Рита спросила:

– Какой отчёт?

– Тот самый, который мы все трое посылаем Лене в конце дня, – удивилась в свою очередь Таня.

– А кто вам сказал его посылать? – продолжала допытываться Рита тоном человека, разговаривающего с малым ребёнком.

– Лена и сказала.

– А-а-а-а. Ну, можете мне прислать.

Таня поняла по Ритиному лицу, что та не заинтересована продолжать разговор, но ей всё-таки нужно было выяснить до конца свои дальнейшие действия.

– Так теперь всё время, пока Лены не будет, присылать отчёты тебе? – уточнила Таня.

Рита, видимо, раздражаясь от такой настойчивости, быстро тряхнула головой, как будто прогоняя назойливую муху, и также быстро произнесла:

– Нет, ты знаешь, вы можете не посылать никаких отчётов. Понимаешь, каждый сотрудник на руководящем посту по-своему рассматривает свои обязанности. Насколько мне известно, указание посылать такие отчёты никогда не поступало.

Видимо, Рита уже представила себе объём сыплющихся в её почту отчётов в конце каждого дня.

Таня ушла от начальницы с чётким ощущением, что Лена просто придумала это задание для них, чтобы почувствовать собственную важность. Она поделилась этим соображениями с Дианой и Диной, и вместе они пришли к выводу, что, скорее всего, Таня права.

Во время совещаний Таня, Диана и Дина садились вместе. Иногда Тане казалось, что переводчики составляют какой-то единый фронт, которому приходится защищать свою точку зрения и держаться заранее выбранной линии поведения. Бывало так, что чувствовалось, если фраза будет сказана недостаточно уверенным голосом, то ей не поверят или не примут всерьёз. Реплики во время обсуждений лучше было подавать убеждающим тоном, твердо смотреть в глаза собеседнику и не “юлить”, как это называла Рита. Этому всему сотрудники отдела переводов учились на собственном опыте.

Время от времени Тане казалось, что в определённые дни Рита просто была настроена на то, чтобы спорить и доказывать, что чей-то перевод никуда не годится, и нужно всё переделывать заново.

Особенно часто от вспышек недовольства начальницы страдали переводчики французского. Наверно, потому что не до конца уяснили себе девиз этого отдела, который гласил: “Начальник всегда прав”.

Сосредоточенно сдвинув на переносице чёрные брови на смуглом лице и глядя Рите прямо в глаза, Галит, тщательно подбирая слова на иврите и переглядываясь со своими коллегами, очень часто была вынуждена защищать свою версию перевода. В такие минуты, обе с насупленными бровями, они казались зеркальным отражением друг друга.

Казалось, было бы логично то, что глава отдела должен знать большинство языков перевода, чтобы определить качество работы. Рита действительно знала французский, но очень слабо, и ничего, казалось, не могло убедить её в обратном, если она утверждала, что “строчка не звучит”.

Редактор французского языка, он же редактор арабского и иврита, Моше, который, в отличие от Риты, в большинстве случаев был согласен с переводчиками французского, появлялся в таких случаях на их собраниях и авторитетно заявлял, что он пропускает тот или иной перевод, ему он “звучит”. Он оглядывался на роптавших переводчиков французского, и бросал пару ободряющих фраз на их родном языке, подтверждая своё мнение. Моше был выходцем из Марокко, и знал в совершенстве три языка.

Галит, обретя необходимую поддержку в лице редактора, обращала возмущённый взгляд на Риту, но та была непоколебима. Она открывала словарь и потрясала найденной страницей, где было написано, какие нюансы имеют то или иное слово или фраза. И если то самое значение, использованное переводчиками французского, в словаре отсутствовало, то перевод приходилось переделывать.

Таня с Дианой, которые тоже знали французский и могли следить за этими перепалками, были молчаливо солидарны с Галит и её коллегами. Но однажды настал такой момент, когда они тоже оказались на баррикадах и были вынуждены защищаться.

Их троица была занята переводом стихов Матушки Гусыни с французского и английского языков. Сказки известного сборника не входили в их проект.

В числе остальных, Тане выпало переводить знаменитые строчки стихотворения “Remedy”:

For every evil under the sun

There is a remedy or there is none.

If there is one, try and find it.

If there is none, never mind it.

Таня уже интересовалась переводами своих предшественников. В различных источниках само слово “remedy” было переведено как “лекарство”, “излечение”, “решение” и “спасение”. Но Таня продолжала крутить в голове оригинальные строчки, и слово “evil” – “зло” в данном контексте не давало ей покоя. Её ум искал чего-то более подходящего концепции зла, чем лекарство или спасение.

Наконец, она напомнила самой себе, что занимается литературным переводом, и, следовательно, придерживаясь основной смысловой линии, может позволить себе проявить творчество. Так родились следующие строки:

В чертогах светлых Немезиды

Зло наказание найдёт.

Хоть иногда, как ни проси ты,

Она на помощь не идёт.

Найти попробуй наказанье

Поступку злому или же

Не мучай сердце ожиданьем

И не ищи его уже.

Когда Таня показала перевод Диане и Дине, те на мгновение умолкли. Они уже знали, что Таня потратила много времени на поиски рифм и размер стиха, но результат всё равно был неожиданным и, конечно же, спорным.

– А ты уверена, что “remedy” можно перевести, как наказание? – осторожно спросила Дина.

Она сидела, сложив руки на чёрной узкой юбке, традиционно прикрывающей колени.

– Ну, не совсем, – неопределённо протянула Таня.

Теперь она повернулась к Диане и ждала ответа от неё. Та продолжала вчитываться в строчки на Танином экране и молчала.

– Ты понимаешь, что Рита это не пропустит? – наконец спросила она.

Теперь она смотрела Тане прямо в глаза. Её взгляд был твёрдым и серьёзным.

– Да, понимаю, – вздохнула Таня, – и именно поэтому и спрашиваю вас.

Она знала, что Ритино определение художественного перевода практически исключало творчество. Рита была фанатом построчного перевода с минимальными отступлениями от оригинала, даже если это шло вразрез с проявлением индивидуальности переводчика. “Машинный перевод”, как однажды в пылу спора назвала это Галит. Рита тогда нисколько не смутилась такому сравнению. Наоборот, она, казалось, была согласна с таким определением и не находила в нём ничего предосудительного. Была бы её воля, она, скорее всего, ограничилась бы подстрочником, поступившись поэзией с её нюансами и многозначностью.

Диана неуверенно пожала плечами. Таня снова вздохнула. Их краткая дискуссия не привела ни к какому результату. Они разошлись по своим местам. В конце дня Таня помедлила, но затем всё же послала спорный перевод Рите. Авось, пронесёт!

Не пронесло. До общего собрания в четверг было ещё два дня, но на следующее же утро Лена забежала к ним и попросила всё переделать. Ей некогда было слушать Танины контраргументы. Лена торопилась. Шла вторая неделя апреля. Надвигались праздники. Песах длился целую неделю, в течение которой их издательство будет закрыто, поэтому многое нужно успеть сделать, чтобы начальство в Нью-Йорке не требовало ледяным канцелярским языком быть внимательнее к качеству перевода.

Нью-йоркское начальство никогда не выходило из себя и не опускалось до гневных выговоров, заканчивающихся улыбками и дружескими похлопываниями по плечу, как было принято раньше. Вместо этого, послания, обнаруживаемые рано утром в электронной почте, были суше, конкретнее и официальнее.

Иногда Рита оставалась в офисе позже остальных – ждала звонка от начальства, которое только-только появлялось в это время на работе и посылало свои указания уже после того, как сотрудники тель-авивского филиала покидали свои рабочие места.

Но в этот день все офисные баталии отошли для Тани на второй план. Дело в том, что накануне вечером объявился Славик. Он давно не давал о себе знать, был занят, как он сам объяснял, “расширением дела на восток”. Их фирма открыла филиал в Казахстане, куда Славик даже летал на неделю, чтобы “налаживать производство”, как из-за его плеча сообщал дядя Саша, когда Славик, наконец, вернулся, и они обеими семьями собрались у экранов компьютеров разговаривать. Повод был уважительный – тридцатилетний юбилей свадьбы Мариных.

Родители Тани послали по такому случаю им посылку, а Антоша, увлечённый общим настроением, даже достал скрипку и сыграл в прямом эфире марш Мендельсона.

Уже после, когда все разошлись, и Таня со Славиком остались одни, если это можно было так назвать, они обсудили самую главную новость. В Тель-Авиве открывался какой-то очередной съезд рекламщиков, и Славик с коллегами должен был там представлять свою организацию. Это было невероятно! Так далеко географически их фирма ещё не забиралась. Это был прорыв, которым Славик очень гордился лично.

Таня внимательно кивала и понимала, что он очень волнуется от возложенной на него ответственности.

– И на сколько ты приедешь? – поинтересовалась она, когда он выжидающе замолчал и хлебнул из стоящей рядом кружки, одним глазом всё равно косясь на неё.

– Дней на десять. Здорово, да?

– Да, конечно!

– Мы сможем погулять! Надеюсь, что сможем, там такая программа плотная, я уже смотрел.

– Ты ведь ни разу не был у нас в гостях, – подала голос Таня.

Ей ещё не верилось, что он сможет вот так сесть на самолет и прилететь. Между Израилем и Россией не было безвизового режима, хотя этот вопрос уже обсуждался.

В тот вечер они долго болтали. Новость не отпускала их обоих. Казалось бы, уже больше года они не встречались и уже не рассчитывали на продолжение, а тут сама судьба преподносит такой сюрприз!

Вот почему на следующее утро по пришествии на работу, Таня довольно равнодушно отреагировала на Ленино замечание, которое в другое время заставило бы её отстаивать своё мнение. Тане не хотелось споров и войны. В её душе воцарился нерушимый мир, и всё вокруг улыбалось.

По дороге с работы уже не было темно, вовсю цвели жакаранды и акации. Воздух был наполнен весной, теплом и надеждами. В этом воздухе не было места пререканиям с начальством. Поэтому, пожав плечами, Таня просто переписала прежний перевод:

В чертогах светлых Немезиды

Любой спасение найдёт.

Хоть иногда, как ни проси ты,

Она на помощь не идёт.

Найти попробуй то спасенье

От духа злого или же

Не мучай сердце сожаленьем

И не ищи его уже.

Диана с Диной довольно закивали. Никому не хотелось участвовать в изнурительных дискуссиях с Ритой, которые, к тому же, были просто бесполезны.

Но к их удивлению, этим дело не обошлось. Таня послала обновлённый вариант с утра, чтобы не ждать конца дня. Но это не спасло её от последующего обсуждения этого варианта. Лена прибежала примерно часа через полтора:

– Идём, тебя Рита зовет.

Диана и Дина как по команде выглянули из-за своих мониторов. Диана вопросительно подняла бровь. Таня в ответ лишь пожала плечами.

Рита ждала их с Леной в своем кубике.

– Таня, садись.

Кажется, разговор обещал быть долгим. Обычно у Риты никто долго не задерживался. Она ценила оперативность и чёткость работы. Таня присела на краешек стула. На следующий основательно уселась Лена, положив ногу на ногу и скрестив руки с распечатанными листами на коленях. Краем глаза Таня успела увидеть, что это – оба варианта её перевода.

Рита понеслась сразу же с места в карьер. Чётким, звенящим голосом, в котором явственно слышалось нетерпение от вынужденной необходимости заниматься воспитанием нерадивой сотрудницы, она выпалила:

– Таня, мы уже так долго обсуждаем стандарты нашей работы. Ты присутствуешь на заседаниях, проводимых по четвергам. Почему же я должна вызывать тебя отдельно и тратить время на дополнительные разговоры?

Вопрос был задан, но Таня не знала, что ответить. Когда же она, наконец, собралась с духом, и, набрав в грудь побольше воздуха, была готова извиниться за вызванные неудобства и объяснить, что вовсе и не собиралась нарушать стандарты чего бы то ни было, то Рита, не дождавшись ответа, вперив в собеседницу колкий взгляд, продолжала:

– Никого не интересует, какие именно художественные обороты ты будешь использовать в своих переводах. Всё, что от тебя требуется – это правильно, – тут она повысила голос, – перевести каждое слово. Это понятно?

Таня собиралась выдохнуть и сообщить, что понимает, о чём вещает начальница. Но, похоже, последний вопрос, как и предыдущий, был риторическим.

Тане осталось только кивнуть. Тогда Рита тоже удовлетворённо кивнула и сказала:

– Ты можешь идти работать.

На этом её монолог был закончен.

Таня вернулась к себе и первым делом проверила телефон. Она боялась пропустить сообщение от Славика, в котором он должен был назвать дату и время прилёта. Нет, ничего не было.

Дина с Дианой выглянули из-за Дианиного компьютера, где обе что-то увлечённо обсуждали.

– Ну, что? – первой не выдержала Дина, удивляясь, что Таня молчит и не посвящает их в детали только что состоявшегося разговора.

– Да ничего, – махнула рукой Таня. – Всё то же. Я перепишу, мне не трудно.

– А что она сказала? – спросила в свою очередь Диана, ожидавшая оживлённого рассказа, а не этой апатичной реплики.

– А что она может сказать? Всё то же самое.

Дина с Дианой переглянулись.

– А ты что сказала? – поинтересовалась Дина.

– Ничего, – пожала плечами Таня в ответ.

– Ты так это оставишь? – уточнила Дина. – Не будешь защищаться?

– А что мне делать? К адвокату идти?

– Дождаться четверга и поднять этот вопрос на собрании, – твёрдо сказала Дина.

Она явно пребывала в боевом настроении.

– Да ну их, – снова отмахнулась Таня.

Она села за компьютер и открыла новый текстовый документ. Очень быстро в нём появились такие строчки:

Лекарство от зла существует под солнцем

Попробуй найти в спасенье оконце.

Но если не можешь спасенье найти,

Забудь его вовсе и искать прекрати.

Затем документ был выслан по почте Рите и напрочь забыт Таней.

День тянулся медленно, они втроём ходили за мороженым в ларёк по соседству. Дина, пропагандирующая здоровый образ жизни, подсадила их на замороженный йогурт, который был гораздо полезнее замороженных сливок с добавлением неизвестно чего, как она описала мороженое.

На следующий день вечером, как только Таня встала из-за стола после ужина, у неё зазвонил телефон. Какой-то заграничный номер. Может, Славик звонит с работы?

– Да? – ответила Таня.

– Таня, привет! – заговорил знакомый глубокий голос. – Это Вероника тебя беспокоит.

– Вероника, привет! – обрадовалась Таня. – Как дела?

Она вспомнила невозмутимую светловолосую секретаршу Микрюкова.

– Хорошо, – отвечала та, и Таня по голосу поняла, что Вероника улыбается. – Вот, хотела передать тебе приглашение на свадьбу. Ты ещё получишь его по почте.

– Ты выходишь замуж? – удивилась Таня.

Вероника засмеялась.

– Да нет, мы поженились, но без церемоний. Теперь вот пополнения ждём.

Таня представила, как лучатся спокойным светом серые глаза её собеседницы.

– Я так рада за вас! Поздравляю! – обрадовалась ещё больше Таня.

– Спасибо. Твои поздравления понадобятся скоро и Николаю Алексеевичу. Он у нас женится.

– Да? – удивилась Таня. – А я её знаю?

– Конечно, – как всегда спокойно, отвечала Вероника. – Это Маша.

– Какая Маша? – не поняла Таня.

– Наш главный дизайнер, – пояснила Вероника.

И только тут Таня поняла, о чем идет речь. Микрюков женился на той самой Маше, которая встречалась со Славиком! Это было слишком неожиданно. Потом Таня вспомнила, как в день открытия “Виноградной лозы” они вместе шли по залу, когда она стала искать Николая, чтобы попрощаться с ним. Ну что ж, похоже, Маша времени даром не теряла и сделала блестящую партию. И, значит, она всё-таки отказалась от идеи вернуть себе Славика.

– Ну как, ты будешь на свадьбе? – поинтересовалась тем временем Вероника. – Я составляю список гостей.

– А когда свадьба?

– Шестнадцатого июня. Это суббота. Николай Алексеевич распорядился заказать тебе билет за два дня до церемонии, если, конечно, тебе всё подходит.

– Да, я приеду, – ответила Таня.

Как здорово, что у неё появилась возможность снова побывать в Питере. “И встретиться со Славиком!” – сразу же шепнул ей ликующий внутренний голос.

Они договорились о том, что Вероника вышлет приглашение по электронной почте, а затем и билет.

Солнце стояло ещё высоко, когда теперь Таня выходила с работы. Дни стали намного длиннее. Повсюду на улицах лёгкий ветерок разметал лепестки жакаранды, акаций, бугенвиллеи. Они лежали по бокам улиц разноцветными охапками и придавали всему вокруг исключительно нарядный вид.

Славик позвонил через два дня к вечеру. Его самолёт прилетал через неделю.

В конце этой рабочей недели переводчики издательства “Контекст” собрались, как всегда, на свой собственный разбор полётов. Рита была напряжена до предела. Она старалась закончить большую часть работы до праздников. Её голос звенел, как натянутая струна, и никто не смел с ней спорить. Все отчитывались по последним переводам за неделю. Рита сообщила, что рада тому, что проект продвигается, и начальство одобряет их работу.

Теперь всё проходило с оглядкой на Нью-Йорк. Оба менеджера уже успели уехать, но продолжали неусыпно бдить деятельность своих подчинённых.

В конце собрания, как всегда, Рита обвела их всех глазами и бросила дежурную фразу насчёт вопросов. Все уже порывались уйти, и только Дина подняла руку.

– У меня есть вопрос, – тонким, но твёрдым голосом сказала она.

– Да, Дина, – повернулась к ней Рита.

– Мой вопрос довольно общий: насколько мы можем отступать от размера стиха и, как бы это сказать…

Никто до этого не слушал. Всем показалось, что Дина хочет спросить что-то конкретно по делу, никого другого в этой комнате не касающемуся. Но тут все замолчали и посмотрели на неё. Дина не торопясь обводила глазами потолок и остановилась взглядом на Тане. Та, пожалуй, была единственной, кто до сих пор не замечал происходящего. Она была погружена в свои собственные мысли. Едва заметная улыбка блуждала на её лице.

Славик должен был остановиться в гостинице Дэвид Интерконтиненталь, которая стояла прямо у моря на границе Тель Авива и Яффо в престижном районе Неве Цедек. Их конференция проходила именно там, в одном из залов отеля. Таня прикинула, что сразу же после работы, она поедет туда на встречу с ним.

Не найдя поддержки у Тани, Дина повернулась к Диане, которая тоже смотрела на неё вместе со всеми, и едва заметно кивнула.

–…Как бы это сказать, – продолжала Дина.

На этом Ритино терпение лопнуло:

– Дина, что именно ты хочешь сказать? – устало поинтересовалась Рита.

– Я хотела спросить, – тянула тем временем Дина, – можем ли мы отступать от размера стиха…

– Это ты уже спросила. Если это всё, то я готова ответить. Размер стиха не так важен, как его смысл. Что-то ещё?

– Да нет, это, в общем-то всё.

– Отлично. Все свободны. Всем хороших выходных.

Баррикада была сдана без боя.

Таня была одной из первых, кто вскочил со своего места и устремился к выходу. Подруги едва успели нагнать её по дороге. Тане пришлось вернуться в реальность, так как кто-то довольно чувствительно ткнул её в бок.

– Ты что, – зашипела ей в ухо Дина, – ты почему ничего не сказала?

– Когда? – удивилась Таня.

Улыбка, которая блуждала на её лице до сих пор, сменилась встревоженным выражением:

– Я что-то пропустила?

– Я же специально задала Рите вопрос, чтобы ты тоже могла присоединиться!

– А, извини, я не заметила, – Таня рассеянно кивнула подругам и побежала собираться домой, оставив их гадать, что же с ней происходит.

Неделя пролетела незаметно. Вечером следующего четверга Таня, притаившись в кабинке уборной, спешно и бесшумно переодевалась. Приехав на работу в джинсах и блузке, она меняла наряд на новое платье чудесного винного цвета.

Таня считала, что это был очень удачный вариант. Красное выглядело бы слишком ярко, а этот оттенок смотрелся очень элегантно и благородно – как раз тот эффект, которого она добивалась. Платье-карандаш хорошо облегало фигуру и было чуть ниже колен. Его выгодно освежал белый круглый воротник с выпуклой чёрной пуговицей и белые манжеты на рукавах длиной три четверти. В таком платье можно прийти и на деловую и на личную встречу. А она как раз с работы. Туфли-лодочки чёрного цвета и чёрный жакет дополнили её наряд. А джинсы с блузкой она оставит в тумбочке на работе и потом их заберёт.

Таня торопливо вышла к зеркалу и расчесалась. Всё, можно идти.

Первая же маршрутка довезла её до отеля. Таня вышла и поняла, что приехала слишком рано. Она всё-таки решила пройти во внутрь. На входе стоял охранник, у которого она без труда узнала, где проходит конференция. Она сразу же нашла нужное крыло здания и этаж. Дверь в зал была открыта. Небольшая группа вышла и остановилась возле Тани неподалёку от окна.

Таня решилась войти. Зал был полон народа. На сцене стоял длинный стол, а возле стола – трибуна. Таня оказалась в самом конце зала. Она смотрела вокруг во все глаза. И вдруг поняла, что это Славик в тёмно-синем костюме и галстуке стоит за трибуной и показывает что-то указкой в тексте презентации. Она не слышала и не поняла, что он говорит, но знакомый низкий неторопливый голос рассказывал что-то важное, судя по тому, как его внимательно слушали все эти люди вокруг.

Таня огляделась. Здесь были иностранцы, группами сидящие в креслах, и местный народ с характерной внешностью. Выступление Славика подошло к концу. Он только на минуту замолчал, посмотрев вдаль, где она сидела, и ей даже показалось, что они встретились глазами, чего, правда, Таня не стала бы утверждать наверняка. Всё-таки она сидела очень далеко.

Потом раздались аплодисменты. Люди стали вставать со своих мест и выходить из зала. Славик и другие участники, сидевшие за длинным столом на сцене, сошли вниз и удалились куда-то. Таня вышла на улицу.

Они договорились встретиться в шесть часов в лобби отеля. Было ещё время, и Таня позвонила маме, чтобы предупредить, что она уже доехала и будет сегодня нескоро.

Она вернулась через четверть часа и сразу же увидела Славика, сидящего в мягком кресле и смотрящего прямо на входную дверь. Теперь он смотрел на неё, пока она шла к столику, за которым он сидел, и встал, чтобы её встретить.

Они обнялись, и Таня опустилась в кресло напротив.

– Привет, как ты, Таня? – спросил Славик. – Ты давно пришла? Мне показалось, что я видел тебя в зале.

Таня вдруг обрадовалась. Значит, это правда, что он её узнал, а вовсе не показалось ей.

– Привет, я хорошо. Как ты? Я действительно попала в зал под самый конец.

– Хочешь, поужинаем вместе? Здесь очень неплохой ресторан, как я успел заметить.

– Спасибо, не откажусь.

Таким образом они вели свою вежливую великосветскую беседу двух одноклассников, не видевшихся много времени. Но в голове у Тани крутились совсем другие мысли. Она не могла произнести их вслух. Как, например, не представляла себе, что сможет поинтересоваться невзначай, встречается ли Славик с кем-нибудь.

Она видела фотографии на Фейсбуке, с тех пор как кто-то стал вести официальную страничку фирмы, в которой он работал. Они много ездили по России, бывали уже и за границей – в основном, в странах Балтии. Среди этих фотографий всегда были и такие, где их делегация в полном составе стояла полукругом, обнимая друг друга за плечи, или сотрудники сидели в таком же, как здесь, конференц-зале, внимательно глядя перед собой.

Как раз с такой фотографии в зале все и началось, припомнилось Тане, той самой фотографии, увидев которую, она написала Славику после долгого молчания в первый раз.

В команде у них были очень даже симпатичные девушки, совершенно разные – блондинки и брюнетки, полненькие и худые, но всех их отличал уверенный целеустремлённый взгляд, с которым они смотрели прямо в камеру. Они напоминали ей Машу и наводили на мысль о том, что запросто могли заинтересоваться Славиком. Он сам обычно получался на снимках серьёзным и сосредоточенным, чуть ли не на полголовы возвышаясь среди остальных.

В ресторане уже зажигали вечерний свет. Их встретил молодой официант в рубашке и брюках, как и положено в отеле высокого класса. Он заговорил с ними на английском, но позже выяснилось, что знал и русский, как это часто бывало здесь.

Таня со Славиком прошли к столику на двоих возле окна. Они рассматривали друг друга вблизи, делясь новостями о родителях, работе, о чём-то ещё.

Таня вдруг почувствовала, что что-то неуловимо изменилось. Как будто они оба стали намного старше. Может, на это повлияло то, что Славик выглядел так официально и только что выступал перед большой аудиторией? Ещё в старших классах он носил костюмы, правда, без галстука.

Нет, тут было что-то ещё. Наверное, то, что раньше она никогда не видела его на работе. А теперь оказалось, что он может быть таким серьёзным, таким солидным, таким непохожим на того Славика, которого она видела в домашней обстановке. Ей показалось, что очень давно они ехали в автобусе в Петергоф и смеясь, слушали музыку в наушниках. Как будто это было не год назад, а очень, очень давно.

В ресторане играла тихая спокойная музыка. Официант принёс им меню. Они долго выбирали, что заказать, и наконец, набрали самых разнообразных местных блюд, что только были, чтобы Славик попробовал Израиль на вкус.

Им принесли питы и хумус, нарезанный мелкими кубиками салат с зеленью, и оливки. Они заказали кебабы и зеленую фасоль, и теперь ждали основного блюда, подкрепляясь закусками.

Разговор крутился вокруг приезда Славика – как прошел полёт, перемена климата. В Израиле уже сейчас было тепло, и можно было ходить без куртки.

– Я так понял, что зима была у вас очень холодная, – припомнил Славик. – Ты всё время сидела тепло одетая, когда я звонил в феврале.

– А, это у нас зимой холодно в домах, потому что нет отопления. – объяснила Таня.

Они ещё поговорили какое-то время о погоде, очень чинно сидя на своих местах и временами поднимая друг на друга взгляды от тарелок.

Тане показалось, что Славик очень сдержан в этот вечер и смотрит на неё как-то украдкой и отводит взгляд, когда она что-то начинала говорить.

Они ещё заказали десерт, когда Таня попросила рассказать, с чем же он сегодня выступал. Славик с готовностью начал объяснять, что это была такая показательная презентация, когда участники конференции получили слово, чтобы познакомить остальных со своей компанией и объяснить, чем каждая из них занимается в данный момент.

– Если хочешь, я могу показать тебе слайды. Там же и фотки с поездок. У меня всё в ноутбуке хранится, – предложил он.

– Конечно, почему бы и нет, – отозвалась Таня.

– Тогда я сейчас схожу наверх, принесу. Или, если хочешь, – помедлил Славик, – можешь подняться со мной. Заодно посмотришь, как я живу.

– Конечно, пошли, – согласилась Таня.

Они поднялись на шестой этаж, где разместились участники конференции. Некоторые из них сновали по коридору туда-сюда с бейджиками, сообщающими, к какой именно делегации относится каждый из них. Постоянно открывались и закрывались двери, от чего весь этот отсек отеля напоминал весёлое студенческое общежитие, хотя здесь попадались люди абсолютно разных возрастов.

Славик открыл дверь в номер недалеко от конца коридора и пропустил Таню вперёд. Комната была совсем небольшая, но очень уютная. У стены, как водится, стояла большая кровать, занимавшая, пожалуй, всё пространство. Под окном разместился уютный столик, напоминающий стойку в кафе. На этом столике и был ноутбук.

– Вот, выпало мне жить одному, – рассказывал Славик. – У нас получилось нечётное количество участников. Всем дали большую комнату на двоих, а мне маленькую, но на одного.

Он сразу же снял пиджак, оставшись в светло-голубой рубашке, стянул с себя галстук и сказал, извиняющимся тоном:

– С твоего разрешения, освобожусь от этого официоза, – он смущённо улыбнулся. – Я так с семи утра хожу.

Таня улыбнулась ему в ответ:

– Конечно, конечно, – возможно, излишне поспешно ответила она, – не обращай на меня внимания. Если хочешь – переодевайся, я выйду.

– Вот ещё глупости! – также поспешно заговорил Славик. – Я могу и в ванную пойти, чего это я буду выдворять тебя из комнаты, если сам пригласил.

Таня села возле столика у окна, и Славик стал показывать ей слайды, а потом и первые фотографии, сделанные на Святой Земле – виды Средиземного моря из подлетающего к аэропорту самолёта, общая фотография со всей группой, когда они уже приземлились, завтрак в отеле на фоне большого окна, за которым был виден бассейн, а выше – голубое небо без единого облачка и верхушки пальм.

– Впрочем, ты со всем этим знакома, – сказал Славик, отрываясь от экрана компьютера.

– Ничего, мне всё равно интересно, – абсолютно искренне ответила Таня.

– Кстати, они, кажется, снимали меня, пока я там ораторствовал, и успели прислать всё на телефон. Сейчас я найду.

Славик встал и стал подключать телефон к ноутбуку, а заодно и ноутбук в розетку, чтобы его подзарядить.

Таня тоже встала со своего места, чтобы дать ему достаточно пространства развернуться, и подошла вплотную к высокому узкому окну, через которое было видно море и низко висящий огненный шар заходящего солнца – зрелище, которое всегда завораживало её.

Славик возился с проводами и искал тот, что соединит телефон и ноутбук, а Таня тем временем села на широкий подоконник и смотрела вниз на отъезжающую группу китайцев в одинаковых красных футболках и кепках.

Славик вынырнул откуда из-под стола и сказал:

– Так, что-то темновато.

Он не глядя потянулся к выключателю через Танино плечо и невольно коснулся её. Они оба одновременно повернули головы друг к другу, и их глаза на мгновение встретились. Таня вздрогнула от этого взгляда и внезапного прикосновения. Ей показалось, что пробежала какая-то искра, и всё вокруг зажглось этим светом. Свет действительно брызнул ей в глаза, а потом мгновенно потух, потому что Славик от неожиданности нажал на выключатель два раза подряд.

Таня поспешила слезть с подоконника, чтобы дать ему возможность дотянуться до кнопки, но спрыгнула она не очень удачно – прямо на Славика, который ещё не успел отойти. Он качнулся и едва успел подхватить её. Таня не сразу поняла, что же произошло.

Кажется, Славик не торопился её отпускать. Наоборот, он держал её крепко и смотрел прямо в глаза.

– Славик, свет, – сказала Таня, чтобы как-то выйти из этой неловкой ситуации.

– Что? – переспросил он непонимающе.

– Ты хотел включить свет.

– Ах, да…

Он шагнул вперёд по направлению к выключателю, покачнулся, сделал два шага назад, чтобы удержать равновесие, и споткнулся о кровать, в которую они оба тут же полетели. Славик не выпускал её из рук, а наоборот, обхватил ещё крепче, и Таня, с той же улыбкой, которая появилась у неё на лице ещё когда она только узнала, что он скоро приезжает, подумала с удовлетворением: “Да не встречается он ни с кем”.

Всё, что было потом, было, конечно, лишним, но в тот момент Тане показалось, что по-другому быть и не могло, и что как раз то, что раньше казалось важным и безотлагательным, отошло на второй план. Их накрыло жаркой, пульсирующей волной. Тане помнилось, что она ещё пыталась вынырнуть из этого омута, но Славик каждый раз настойчиво возвращал её обратно.

Они очнулись одновременно в кромешной тьме, и оба не сразу поняли, что же с ними произошло. Первой мыслью, которая пришла Тане в голову было, что теперь ничего не может быть, как раньше. Если до этого им как-то удавалось справляться со своими ролями одноклассников, друзей детства, вспоминающих совместную учёбу и объясняющих ностальгией по родному городу их обоюдное желание постоянного общения и влечения друг к другу, то все, что происходило с ними сегодня, не вписывалось в этот сценарий и перечёркивало дальнейшее дружеское общение.

Какой ностальгией и дружбой можно было объяснить его слова, которые он шептал ей сегодня: “Таня, я люблю тебя. Я хочу, чтобы ты знала, что я всегда любил только тебя.” Эти слова невозможно ни забыть, ни интерпретировать иначе.

“Какой кошмар! – подумалось вдруг Тане. – И мы ведь даже ничего не пили! Наваждение какое-то! Интересно, а он жалеет о том, что произошло?”

Она повернула голову в том направлении, где должен был быть Славик, и встретила его немигающий взгляд. Конечно, невозможно было разглядеть выражение его лица, но само оно, бледное с тёмными глазами виделось очень четко. Просто он лежал очень близко.

– Таня, – позвал он еле слышным шёпотом.

И так как она не отвечала, то повторил ещё громче:

– Таня!

– Что?

Он замолчал. Потом привстал на локте и сказал:

– Я знаю, что должен перед тобой извиниться. Но я хочу, чтобы ты знала, я ничего такого не планировал, но и не жалею ни о чём.

Тем самым он ответил на её вопрос.

Таня не могла разговаривать с ним в тот день, не после того, что случилось. Она только пролепетала что-то о том, что родители зовут его на следующий день на ужин, и ретировалась впопыхах, не разрешив ни проводить себя, ни посадить в такси.

Домой она вернулась не так поздно, как ожидала. Кивнув родителям, сидевшим на диване, она проскользнула в свою комнату, надеясь, что они не заметят ничего необычного в её поведении.

• «
• 15
• 16
• 17
• 18
• 19
• 20
• 21
• 22
• 23
• 24
• »