Они сидели с родителями весь вечер у овального стола и обсуждали планы на будущее. Оказывается, Славик забронировал два билета в Петербург. Они должны были улетать через два дня.
Таня сразу же согласилась. Ей все равно нужно было ехать. Она должна была исполнить одно обещание.
Это было уже перед самым концом. В отдельной палате, где лежал Николай, Таня сидела, низко склонясь к нему и держа его за руку. Он бредил от боли и всех тех лекарств, которые постоянно давали ему через капельницу, чтобы облегчить его состояние.
– Таня… – слабым голосом говорил Николай, поминутно останавливаясь и закрывая глаза.
Когда он их открывал, то в них читалось удивление, как будто он не верил, что она всё ещё здесь.
– Я никогда ни о чём тебя не просил… – продолжал он.
– Всё что угодно, – поспешно отвечала Таня, чтобы сохранить ему силы для того, о чём он хотел попросить.
Голос падал до шёпота, но Таня внимательно вслушивалась и подавала Николаю воды.
– Таня, пожалуйста, расскажи всё Маше. Я сам так и не смог этого сделать. Я не хотел звонить, а приехать не получилось.
– Конечно, конечно, – отвечала Таня, сжимая вместо его руки пластиковый стаканчик с водой. – Не беспокойся ни о чём.
Ей казалось, что его уход все искупляет, но понимала, что Николай был очень щепетильным человеком, и его мучило то, что он не смог сделать этого сам. Значит, она сделает это за него. Нет, не так. Она сделает это для него. Она всё решила.
Они прилетели в Петербург, такой же дождливый, как и Тель-Авив, только страдающий от холода и заморозков. Снега ещё не было в этом году, только иногда по вечерам в свете уличных фонарей можно было увидеть в воздухе лёгкую изморозь. Она смешивалась с облачками пара от снующих повсюду пешеходов и горячих пирожков на углу в закусочной. Не самая приятная погода, но Тане она помогла. Свежий холодный воздух не оставлял места для тяжёлых мыслей.
Смена обстановки явно шла ей на пользу. С утра Таня провожала Славика на работу, ближе к полудню выходила гулять. Она всё подготавливала себя к разговору с Машей. Вероника уже давно передала номер её телефона. Оставалось только позвонить и договориться о встрече. Такие новости не сообщают по телефону. Славик даже предлагал поехать вместе. Но Таня отказалась, мягко, но решительно. Она должна была сделать это сама. Она обещала.
Наконец, когда немного спокойнее стало на душе и даже слегка распогодилось, Таня набрала номер. Маша ответила практически сразу же.
– Я Вас слушаю.
– Маша, привет. Это Таня. Я в Питере. Мне нужно встретиться с тобой и поговорить.
– Хорошо, – нисколько не удивившись, ответила Маша, – где и когда?
– Не важно. Как тебе удобно.
И они условились о том, что Таня приедет в Машин офис на следующий день после обеда.
Таня приехала и была приятно удивлена тому, как выглядит само место. Расположенное в небольшом здании, со входом прямо с улицы, оно не казалось каким-то вычурным и кричащим, как ожидала увидеть его Таня. Наоборот, стены были выкрашены в светло-серый цвет, серая мебель заполняла небольшую комнату ожидания, где сидела верная помощница Настя.
Маша сразу же появилась на пороге своего кабинета, как только Настя оповестила её о приходе гостьи звонком по внутреннему телефону. Она была не в красном, как обычно, в лодочках без каблуков, и даже рыжая её копна волос была уже не такого яркого оттенка. Или это только показалось Тане?
Лишь глаза остались прежними. Эти глаза выжидали. Видимо, Маше было любопытно узнать, зачем Таня снова оказалась здесь и с чем пожаловала к ней. Таня не собиралась томить её нетерпением. Она устроилась по другую сторону длинного, широкого стола красного дерева, за который, медленно обойдя его, села Маша.
– Я приехала по просьбе Николая, – сказала Таня. – Он приезжал пожить какое-то время в Израиле, – пояснила она.
– Да, я знаю, он говорил, что может уехать.
Маша была абсолютно невозмутима. Видимо, расставание с Николаем не оставило неприятных воспоминаний. Тем лучше, возможно, если она не любила его, то легче перенесёт известие о том, что Николая больше нет в живых.
– Да, – продолжала Таня, медленно и осторожно, будто нащупывая тропинку босыми ногами в темноте, – он приехал и какое-то время пожил в Израиле. А затем он заболел.
Таня остановилась и посмотрела на Машу. Та тоже выжидающе смотрела на неё.
– Надеюсь, ему уже лучше? – спросила Маша, видя, что её собеседница не торопится с повествованием. – У него были проблемы то ли с камнями в желчном пузыре, то ли с почками. Он ходил по врачам, но им не удалось установить точной причины недомогания. Он говорил, что в Израиле ему могут помочь.
– Нет, ему стало только хуже со временем.
– Так чем же я могу помочь? – в Машином голосе читалось лёгкое удивление.
– Да уже ничем. К сожалению, Николая больше нет.
– Что?!
На этот раз эмоции были сильными и явно неподдельными. Таня видела, как Маша пришла в ужас от её новостей. Она наклонилась вперёд, как будто внезапно поперхнувшись, и обхватила горло рукой.
– Как это произошло?
– У него был рак.
Казалось, Маша не верила её словам. Она убрала руку от горла, но тут же другой прикрыла рот и смотрела на Таню всё ещё расширенными от страха глазами. И как будто её прорвало, стала говорить, быстро, не всегда разборчиво, так, что Тане приходилось вслушиваться в эту бессвязную речь и ловить обрывки мыслей, сказанных вслух.
– Это я во всём виновата! – Маша обводила комнату невидящим взглядом. – Это из-за меня!
– Маша, успокойся, – попробовала остановить её Таня. – хочешь, я тебе воды принесу?
– Что? – как будто только что увидев её, нахмурившись сказала Маша. – Нет, не надо. Здесь есть вода. Это я желала ему смерти.
И сказав такие страшные слова, она, не глядя, протянула руку и взяла графин с водой. Затем схватила стоявшие тут же два высоких стакана, плеснула в них воды и стала жадно пить, глядя Тане прямо в глаза, напряжённым взглядом из-под нахмуренных бровей. Второй стакан она придвинула своей посетительнице.
Таня тоже сделала пару глотков и осторожно опустила стакан обратно на гладкую поверхность стола. Она ждала продолжения этих нереальных слов. Маша тоже поставила стакан и, замолчав, глядела теперь на Таню каким-то безумным взглядом.
– Маша, я понимаю, тебе было тяжело после того, что случилось с вашим ребёнком, – неуверенно начала та, поняв, что нужно что-то сказать.
– Нет, – быстро перебила её Маша и устремила бессмысленный взгляд в угол кабинета, – ты ничего не знаешь. Обещай, что не скажешь никому.
Она снова смотрела на Таню, но теперь это был прежний, узнаваемый взгляд. В нем сквозило что-то – расчёт? Таня не могла угадать.
– Мне нужно сказать кому-то, – спокойно и твёрдо говорила Маша. – Но сначала обещай, что никому не проговоришься.
– Я обещаю, – так же тихо ответила ей Таня.
Но на сердце у неё не было спокойствия. Почему-то она знала, что может пожалеть об этом разговоре и о данном ею обещании. Может, потому что уже достаточно знала Машу?
– Это был не его ребёнок, – сказала Маша. – Я встретила другого человека.
Теперь её взгляд был цепок и колюч. Казалось, она полностью пришла в себя от потрясения.
Таня смотрела на неё, не в силах что-либо сказать.
– И он не умер, – добавила Маша. – Он отдан на воспитание в хорошую семью.
И так как Таня все ещё продолжала молчать, то снова заговорила быстро, как будто оправдываясь.
– Я поняла, что это не моё, что я не могу быть матерью. На мне и так столько ответственности.
И она всплеснула руками, одновременно обводя взглядом свой кабинет, как будто демонстрируя его перед посетительницей. Но Таня не хотела смотреть по сторонам. Она вдруг отчётливо поняла, что это к лучшему, что Николай так и не решился позвонить Маше. Ведь скажи он ей, в каком состоянии находится, мог бы получить такой же откровенный ответ, как и сейчас. Жаль только, что он винил себя в происшедшем, чувствуя, что что-то было не так. Только что именно, он не успел узнать. И хорошо, что никогда уже не узнает.
Таня кивнула и медленно встала со своего места.
– Я никому не скажу, – тихо, не глядя на Машу, сказала она.
Потом так же тихо вышла из её кабинета и закрыла за собой медленно дверь.
Таня улетала через несколько дней, но обещала вернуться.
– Только когда? – меланхолично спросила она, смотря куда-то в сторону.
Славик стоял перед ней, пытаясь поймать её невидящий взгляд.
– В июне, – вдруг решительно сказал он.
И Таня подняла на него удивлённые глаза.
– Приезжай в июне, – также решительно повторил он.
– Почему именно в июне? – попыталась вникнуть она в суть его слов.
– Потому что в июне тепло, белые ночи, а ещё мы сможем посмотреть на “Алые паруса”.
Таня недоумённо пожала плечами.
– Ну, значит, в июне.
В июне она и приехала. Взяла двухнедельный отпуск и небольшой чемодан вещей. На работе было затишье, никаких новых проектов. В их отделе все обсуждали только одну новость. Лена уволилась и выходила замуж за Ронни.
Когда в аэропорту Таня щурясь оглядывалась по сторонам в поисках высокой фигуры Славика, он вдруг оказался очень близко и обнял её за плечи.
– Таня, я тут!
Он улыбался и выглядел совсем знакомым. Таким близким и понятным, что Таня тоже несмело улыбнулась ему в ответ. Он взял её чемодан на колесиках, и, как в предыдущие разы её прилёта, потянул её за руку к выходу.
Это было под вечер её первого дня приезда, а уже на следующий день они пошли к набережной, где собралось огромное количество людей. Играл оркестр, и небо поминутно озарялось вспышками огней.
Таня мало следила за культурной жизнью России, поэтому не была знакома с исполнителями песен, выступавшими в самом начале праздника, но салют под классическую музыку не смог оставить её равнодушной. Она уже и забыла, когда в последний раз была на концертах. Раньше её всегда брал с собой Антон, но в последнее время он всё чаще ходил с Яэль или с друзьями, да и Таня не высказывала особого желания посещать какие-либо мероприятия. Тоска всё не отпускала её, хотя и начала притупляться со временем.
А тут что-то случилось, как будто включили свет в тёмной комнате, в которой она просидела долгие месяцы. Она избегала яркого света и впечатлений, боясь, что те потревожат её и сотрут воспоминания, которыми она жила в последнее время. А видимо, нужно было, наоборот, бежать им навстречу и не тяготиться виной.
Она не была виновата в том, что выжила и не сошла с ума от горя. Как не была виновата и в том, что не поверила своему избраннику и инициировала разрыв. Жизнь крутит людьми и иногда показывает нам поступки других в ином свете. И не у всех хватает мужества отрицать подтасовываемое судьбой и взглянуть на всё иначе. Поверить другому, как самому себе, оказаться выше обстоятельств – душевный труд, требующий терпения. Таня винила себя за то, что не выслушала Славика и пошла у ревности на поводу, но и была благодарна за то, что что-то привело к её порогу человека, который иначе остался бы один во всем мире, и ушёл бы из жизни в одиночестве. Всё это Таня переживала в душе под красивую музыку и звенящие голоса певцов.
Молодая незнакомая девушка пела на сцене, широко раскидывая руки, как будто пыталась обнять всех пришедших – всю эту огромную многотысячную толпу, в которой хотела и не смогла спрятаться Таня.
Другая девушка в лёгком белом платье танцевала, исполняя балетные па и подпрыгивая высоко в воздухе. Казалось, что гравитация не действует на неё. Или она была в сговоре с нею?
Молодой человек в синем пиджаке улыбался и пел, добираясь до самых высоких нот, наполняя своим сильным голосом широчайшее пространство акватории Невы.
Скрипач в строгом сером костюме завладел вниманием аудитории. Он играл, улыбаясь лёгкой улыбкой куда-то в темноту, но Тане казалось, что он играет только для неё.
Ей думалось, что все эти люди собрались здесь ради неё одной, чтобы поддержать её в такой тяжёлый период в её жизни целительной силой искусства. Она беззвучно плакала в унисон скрипке, и ей самой казалось, что её выздоровление уже близко, счастье уже не за горами, ведь жизнь придумана не для того, чтобы плакать.
Невозможно было устоять перед этими голосами, этими искренними улыбками. Что-то растаяло у Тани в душе. Она стояла замерев, боясь только чтобы не заплакать в голос. Кто же плачет, когда вокруг совершается волшебство?
Уже совсем стемнело, насколько это позволяла белая ночь, царившая над городом. И вдруг Таня увидела – вдалеке плыл, приближаясь корабль. «Алые паруса»! Салют оглушал, ничего нельзя было услышать вокруг. Люди снимали волшебное действо на камеры и телефоны. Лишь Таня стояла недвижимая, освещённая изнутри и снаружи невероятным зрелищем, покорённая сильнейшим шумом.
И этот фейерверк согрел Тане душу. Да, она уже не пребывала в давешней кромешной тьме, потому что лампочка, которую зажгли яркие огни салюта, осветила самые тёмные уголки, куда спрятались тени Таниного прошлого, и вдруг оказалось, что теней нет – их прогнал свет, извечное лекарство рода человеческого от страха и мрака ночи.
И она поверила. Поверила в то, что всё будет хорошо. Жизнь наладится, потому что немыслимо в это не верить, когда вокруг тебя поминутно стремительно вверх летят и летят целые снопы огней.
Славик взял её руку в свою в этот миг. Праздник подходил к концу, но для них всё только начиналось. Они пошли вместе, рука об руку, плечо к плечу, пробираясь сквозь густую толпу незнакомых людей.
И так они и пошли по жизни, всегда вместе, и не важны им были ни страны, ни континенты, потому что их объединяло что-то большее, чем времена и расстояния, что-то, что оказалось намного крепче, чем неприятности и трудности судьбы.
Реховот, 1 августа 2019 года.
В оформлении обложки использована фотография автора
Andreea Ch с сайта https://www.pexels.com/