Ждать Берту пришлось долго. Я успела вздремнуть, проснуться и подумать. Вендиго в доме пугал больше всего.
Нет, не так.
Было жутко от того, что им мог оказаться любой. Абсолютно любой обитатель особняка! Дворецкий, добродушный усач; управляющий, милый и обходительный; да хоть и горничная, стеснительная девушка с веснушками. Поняв, что скоро начну подозревать собственную тень (Витор снова куда-то запропал), я попыталась отвлечься.
Справочник по духам эфира, который конфисковала в библиотеке, ничем новым не порадовал. Вылазка в спальню супруга не принесла никаких плодов. Все интересное и полезное для меня было закрыто магически. А общие справочники, которые сложили небрежной стопкой на нижней полке, оказались ничуть не лучше библиотечного.
Очевидно, Витор прибрался в шкафу: в первый визит в вотчину супруга я видела несколько любопытных книг, сейчас их на полках не наблюдалось. Жаль, не додумалась сразу забрать к себе.
Итак, основными источниками информации для меня остались Витор и Берта. Один исчез, вторая, видимо, заблудилась в лабиринте коридоров особняка или увлеклась ролью безутешной знакомой Алистера, в очередной раз потерявшей друга.
Я как раз собиралась «проснуться» и отправиться на поиски Берты, когда меня навестили эфирии. Всколыхнув занавески на окне, они серебряным вихрем пронеслись по комнате. На миг замерли, давая осознать, что вижу не размытые силуэты, а хрупких крылатых девушек с огромными глазами на кукольных личиках, черты которых колышутся словно марево. И со смехом вылетели, завязав штору кокетливым бантиком.
Кажется, способности опять меняются. Или это связано с тем, что я начала видеть положительные эмоции? Скорее всего. Мне стал доступен больший… диапазон. И вот результат.
Последние дни выдались настолько насыщенными, что я почти не удивилась.
Разглядывая творчество духов ветра, вспомнила заявление Витора. Он меня выбрал как самую бесперспективную кандидатку? Потому что я не могла быть эфирией? Занятно. Берта — первая эфирия за пятьсот лет. Нет ли тут противоречия?
Значит, я бесперспективная в другом плане. В каком? Надо спросить у муженька. Впрочем, и так понятно. Витор не знал конкретно, какие проблемы у моего отца, однако предположил: к сыщикам мы не обратимся. А моя бесперспективность — характер, скорее всего. Хм! Выбирал бы тогда кого-то похожего на Эли!
Я улыбнулась. Эли… Полгода мы ограждали ее от мира, старались не волновать. Перед балом она первый раз выехала в город из усадьбы. Но стоило влюбиться, как с ней произошло почти чудо. И не с ней одной. Я сутки без тоника — и чувствую себя нормально, за исключением того, что сейчас признать во мне эфирию может любой мастер теней. Но оба живущих тут мастера не станут сдавать меня храму, я им нужна. Если бы не вендиго, я бы посчитала пребывание в поместье Алистера даром предков.
Берта пришла как раз, когда я собралась к дяде. Нужно было узнать, кто наблюдал маму — то, что доктор был связан с мастерами, не давало покоя. А еще необходим тоник отца. Хоть пару флаконов. Это моя страховка. Нет, рисковать памятью беспричинно я не собиралась. Как и нарушать контракт и сбегать. Мне требовалась уверенность в том, что, если Витору придется вызвать подмогу, меня не поставят на учет и не разыграют как приз между мастерами теней.
Жена доктора, услышав, куда я собралась, сердито замахала руками. Во-первых, по легенде я должна проспать минимум до позднего вечера, а не шарахаться по особняку. Во-вторых, мой дядя только что отправился на пешую прогулку по окрестностям. С тетушкой Витора. И Майлзом в качестве экскурсовода. Как ехидно заметила Берта, двэйна удивительно быстро оправилась от приступа неизлечимой болезни. Неизлечимой, потому что нельзя вылечить то, чего в природе не существует. Дядя всегда был джентльменом и не смог отказать женщине в просьбе. А управляющий не вовремя попался даме под руку. Похоже, двэйна Софи питает к нему особую любовь. С чего бы вдруг? Да и зачем ей прогулка? Сына бы лучше навестила!
На вопрос, с чего она вообще решила устроить променад, Берта пожала плечами. После нападения, которое двэйна предпочла забыть, Салливан наконец осознала, что второго шанса в жизни может и не быть, дошла до сына, расстроилась и решила проветриться. И проветрить мужчин.
Ухаживать за больным сыном ей, видите ли, не пристало. Для этого есть квалифицированная обслуга: доктор, его жена и Эли.
— Заметь, тебя Софи не упомянула! — хмыкнула Берта, усаживаясь в кресло.
— Еще каких-то пару недель, и меня признают женой Витора! — улыбнулась я. — А Кевин точно ее сын?
— Точнее некуда! — Супруга доктора открыла саквояж, который приволокла ко мне в спальню, и начала сортировать флаконы с лекарствами и зельями по сроку годности.
Я предложила помочь, мне указали на кровать и заявили, что тут работы всего ничего. И посоветовали внимательно слушать.
Постукивая флаконами и пузырьками, Берта довольно быстро обрисовала оба обряда, которые может провести эфирия: спасение умирающего и разрыв связи с духом через путешествие в эфир.
У первого обнаружилось целых два варианта. Один надежный, но достаточно сложный в исполнении. В нашем случае — особенно, так как Витор не хочет принимать мою помощь. Второй простой, но ненадежный, непопулярный среди эфирий в силу технических причин и с подвохом.
— А как же я с ним… — Я потерла пальцами вспыхнувшие щеки. — В его крови ведь яд?
— Вот именно, только в крови. — Берта задумчиво поскребла ногтем капельку, застывшую на стекле флакона. — Да и помогает он только в половине случаев. Забудь! Будем уговаривать Витора сделать все как положено!
Забыть я не могла. Способ, конечно, своеобразный, но простой. К тому же Витор мне симпатичен, и я его жена. Не думаю, что это будет неприятно. Мне же понравились его поцелуи? Остальное тоже должно.
Все равно нужно вначале вытащить его, а потом спасать Эли.
Если второй обряд пройдет удачно, я стану человеком, а человек Алистеру не поможет.
В конце концов, останется первый сложный вариант со свечами, заклинаниями и прочим.
По избавлению Элизы от духа все было более-менее понятно. Я запретила себе сомневаться: все получится. Берта спасла того парнишку, и я смогу! Правда, спасаемого не нужно было заманивать в контур и уговаривать.
— Знаешь, почему нам сложно разрывать связь духа и его жертвы? — Берта закрыла саквояж, начала перекладывать просроченные лекарства со столика в корзину, чтобы потом их утилизировать. — Мы созданы помогать, а не причинять вред. Это против нашей сути.
Я удивленно уставилась на женщину.
— Нельзя причинять вред другому духу? А ничего, что он убивает мою сестру? Превращает ее в чудовище? Если я его не остановлю, от нее ничего не останется! Она даже переродиться не сможет. Потому что он разрушит ее душу!
— Ты не так меня поняла… Обычно духи так просто не сдаются. Тут они могут быть кем хотят. В эфире они всегда те, кем их создала природа. Нет, конечно, тебе может повезти и ты сможешь сделать это сразу. Но если этого не произойдет и ты не сможешь разорвать его связь с сестрой, придется его… уничтожить. Понимая, что в этом мире погибнет его тело. То, из которого он собирается переселиться.
— Пустое тело, в котором ничего не осталось от человека или нелюди, душу которого захватил дух. Я это переживу.
Берта недоверчиво покачала головой.
— Это не так просто. В нас нет холодного расчета мастеров теней. Да и бороться придется в эфире. А если дух окажется сильным? Ты ведь можешь погибнуть. Уверена, что хочешь попробовать?
— Да, — твердо ответила я. — У тебя получилось, выйдет и у меня.
Женщина снова слегка качнула головой, грустно улыбнулась.
— Мне попался не самый сильный дух. Впрочем, с другим я бы и не справилась. Я была совсем молоденькой эфирией, слабой. Чудо, что я смогла спасти того мальчишку и осталась жива.
Я открыла рот, собираясь возразить. Не в силе дело, а в том, что стоит за тобой. Кошку, защищающую котят, обходят стороной даже волкодавы!
— Мы слишком многим платим за возможность получить материальное тело без жертв, — задумчиво продолжила Берта, не замечая моего возмущенного вида. — Наша память о жизни в эфире — это разрозненные отрывки о полетах. Наши способности не так уж велики. Мы можем вернуться в эфир только их ценой. А за спасение жизни умирающего отдаем чувства. Неудивительно, что нас в этот мир приходит все меньше. И в большинстве своем мы совсем юные ветерки.
Мне показалось, что Берта сожалеет о своем поступке. Сомневается, правильно ли поступила, спасая парнишку. Очевидно, я слишком увлеклась игрой в сыщика — вот, уже милая женщина выглядит подозрительной! А она всего лишь грустит, что в нашем мире так мало эфирий.
— Ты отдыхай, — закруглила беседу Берта, поднимаясь и подхватывая саквояж с корзинкой. Кивком показала на конверт, оставленный на столике. — Если что понадобится — зови.
Оставшись одна, я нервно прошлась по комнате, мысленно перебирая компоненты, необходимые для ритуала исцеления Витора. Свечей в комнатах хватало, надо лишь переставить их по схеме. Вместо мелка подойдет мыло из ванной. Придется пожертвовать браслетом Элизы — понадобится пыль из бирюзы. Самое сложное — согласие Витора. Как его заставить?
И времени мало.
Попробовать план Б?
Красивое белье у меня есть.
Осталось найти супруга и соблазнить.
Я тихо хихикнула. Вот вам и романтика! Юная невинная дева размышляет, как совратить собственного дважды покойного мужа, чтобы тот не помер окончательно!
Неприятное, растущее давление в груди и Витор появились одновременно. Не успел муж спросить, в чем дело, как я заткнула юбку платья за пояс и взгромоздилась на подоконник. Несчастный, оказавшийся у опасной грани, был далеко. Я боялась не успеть.
Витор понял без слов. Часть пути мы прошли тенью. Вынырнули у лаймовой рощи — на большее сил Алистера не хватило. Мне пришлось ускорять ставшего невидимым, но оставившим осязаемость мужа, придерживая его рукой за талию. Что бы там ни случилось, помощь мастера теней не помешает. Слишком тревожно шумел ветер!
Источником страха и боли была белокурая молодая женщина, на которую я натолкнулась неподалеку от уединенного домика. Ее сил хватило только на десяток шагов — потом мышцы сковал страх, боль утраты лишила чувства самосохранения.
В зарослях промелькнула знакомая серая шерсть.
На секунду я замерла, глядя на растерзанное тело у крыльца, рука которого сжимала короткий клинок. Дядя Витора умер как мужчина, с оружием в руках, защищая свою женщину. Ему помочь я не могла. Почувствовала легкое движение — Алистер подошел к дяде.
А я развернулась к испуганной женщине. Только начала вспоминать смех Эли, когда мы ели сахарную вату на ярмарке, как меня окутало серо-черное облако. Оно словно прошло через меня и серебристым ветерком вернулось к любовнице Салливана-старшего. Женщина задрожала всем телом, распласталась по траве и зарыдала.
Свалилась в траву и я. Причина того, что Орина не хотела жить и собралась сама пойти к вендиго в когти, была ужасна. Она видела, как дух убил ее любимого. Она на самом деле любила этого прохвоста. А еще перед нападением женщина заметила черный камзол и траурную рубашку в зарослях неподалеку. Орине показалось, что она узнала ставшего монстром гостя, хотя самого превращения не видела.
Не может быть!
Я отрицательно покачала головой. Он не может им оказаться!
Но пришлось признать: Орина узнала в блуждающем по кустам грэди гостя поместья. А потом, когда Салливан приказал ей бежать в деревню и звать на помощь, увидела в зарослях сложенную одежду того же мужчины. Вендиго отнесся к своей собственности бережливо, не стал рвать при обороте. Особо аккуратно сложил перчатки.
Эли тоже была вынуждена их носить, чтобы скрыть когти.
В одном Витор оказался прав: дух связан с Элизой. Но это еще не все — кажется, именно он устроил нападения на Алистеров. Для чего? Только если…
— С тобой все в порядке? — Меня рывком поставили на ноги.
Витор, оставаясь невидимым, отряхнул с моих чулок травинки, одернул подол платья.
— Дядя послал в поместье сигнал о нападении, скоро здесь будет людно. Нам надо уходить. Габи? — Я уткнулась лицом в невидимую рубашку супруга. Хотелось, как в детстве, накрыться одеялом и сделать вид, что весь мир — это моя крохотная уютная норка. Но я не могу так сделать! Эли в опасности! Мы все в опасности, потому что зверь рядом.
Я рывком отодвинулась от Витора, подняла голову, примерно прикинула, где должно быть лицо покойного супруга.
— Это мой дядя! Он убил его! Орина его узнала. Там, в зарослях, была его одежда.
— Ты уверена?
— Да. Если я чувствую причину эмоций, то всегда четко и именно так, как ее осознавал хозяин эмоций. Она заметила его в окно, когда он бродил по зарослям. Потом, когда вендиго напал и грэди Салливан приказал ей бежать в деревню, увидела спрятанную одежду. — Я шумно выдохнула. — Зачем он так? Ведь он убил тетю, да? А теперь? Чем ему помешал твой дядя?
Глупые вопросы, но я растерялась. Одно дело — предполагать, что дух — кто-то из близких. Другое — узнать. И понять, что он последние полгода, возможно больше, жил рядом.
— Все хорошо. — Витор прижал к себе, погладил по плечам. Я крепко зажмурилась, стараясь не думать, что увидит несчастная женщина, если неожиданно поднимет голову. Я обнимаю воздух!
— Быстро беги обратно, — приказал Алистер.
Нервно усмехнулась. Все правильно: просьбы на меня сейчас не подействуют. Только приказ.
— Бегом отсюда!
Меня развернули и придали ускорения несильным тычком в спину. Я побежала. Но очень скоро поняла, что быстро перемещаться в длинной юбке попросту не умею.
— Зачем Витор ее одернул? Нормально же было! Подумаешь, ноги в чулках видно! — бурчала я, выбираясь из кустов неподалеку от лаймовой рощи.
Только выпуталась из веток, как пришлось лезть обратно — по роще шествовала двэйна Софи. Чуть поодаль — Майлз. Вряд ли тетка Витора оценит хозяйку поместья, выбирающуюся из зарослей на четвереньках, куда я улетела, запутавшись в длинном подоле.
— Где же он?! — пискляво, с истеричными нотками вопрошала двэйна, обмахиваясь веером и обеспокоенно поглядывая в сторону поселка, откуда я только что прибежала.
— Не знаю, двэйна Салливан! — уныло отозвался управляющий, на лице которого красовались разноцветные пятна синяков и кровоподтеков.
Доктор постарался, и выглядели они, будто прошла уже неделя, а не несколько часов. Беседа с мужем двэйны явно удалась!
— Так пойдите и найдите его! Скажите, я ошиблась, и веер со мной! — высокомерно фыркнула женщина.
— Вы же сами только что запретили вас покидать? — с вежливым поклоном напомнил Майлз.
— Запретила! Но почему его так долго нет?! — капризно заявила двэйна. — Обойти дом этой шлюшки — дело пяти минут! Что он там возится?
— Не знаю, двэйна, — учтиво предложив руку даме, ответил управляющий. В его глазах было плохо скрываемое желание послать двэйну на все четыре стороны и пойти куда-нибудь напиться.
С чего бы это? Неужели дамочка до печенок достала? Или разговор с ее мужем вывел всегда невозмутимого управляющего из себя?
Дождавшись, когда двэйна Софи и Майлз отойдут подальше, я быстро выбралась из кустов, отряхнулась, подняла юбку повыше и понеслась вперед. Уже в спальне, переводя дух, вспомнила слова тетушки Витора: дядя пошел искать ее веер! Ревнивая женщина, решившая посмотреть на дом любовницы мужа, его якобы потеряла. Наверняка сунула в сумочку и не заметила, потом нашла.
А что до одежды в зарослях — это может быть и не его вовсе!
Или я ищу оправдания?
Сев на пол, я прислонилась затылком к подоконнику; там меня и нашла влетевшая в спальню, запыхавшаяся Эли.
— Габи! Он уходит! — упав на колени передо мной и стиснув дрожащими пальцами ладони, выдохнула она. — Я знаю, что отец Кевина убит! Я видела! И он уходит! Габи, его нет в поместье, он уже далеко!
В блестящих от возбуждения глазах сестры, сияющих белым огнем, отразились надежда, страх и облегчение.
— Ты видела, как дух убил грэди Салливана? — ужаснулась я.
— Нет. Я видела его уже мертвым. Потом — одежду нашего дяди… Дух забрал ее и сбежал. Это ведь он, да? Дядя? — Эли потерла переносицу пальцами. — Он не причинит вреда маме, не бойся, он сейчас идет в другую сторону. Сбегает. Он не уверен, что ты не позовешь мастеров. И он знает, что ты можешь меня спасти.
Эли заморгала, словно прогоняя марево перед глазами. В ее ставших голубыми глазах был немой вопрос.
— Нет. Я не позову мастеров. Я хочу спасти… — запнулась, не зная, могу ли сказать сестре о том, что Витор жив, но отравлен.
Слова Эли подтверждали то, что я узнала от любовницы убитого грэди. Однако не понимала, зачем дядя открыл охоту на Алистеров. Будь он человеком, я бы заподозрила чувства к тетке Витора. Но! Это был не наш дядя, а вендиго! Осторожный циничный жестокий дух. Для него все должно нести выгоду; какая выгода в убийстве наследников?
— Мы обязательно сообщим о дяде мастерам, когда попробуем меня спасти! Мы предупредим маму! А зачем ему Алистеры? Хотел жениться на тетке Витора? — Эли подумала о том же.
— Не знаю, возможно. — Это был бы неплохой вариант для вендиго.
Вряд ли мастера будут искать духа у себя под носом.
Смерть тети вписывалась в эту теорию. А Эли оказалась случайно связанной с духом — я помешала ее убить. Почему он не сделал этого потом? Побоялся привлечь внимание. От несчастного случая сестру оберегали мы с отцом. А второе нападение вендиго на фактически одну семью могло вызвать много опасных вопросов. По этой же причине меня до сих пор не убили.
Теперь дух сбежал. Знает, что я разорву его связь с сестрой и Витор с Кевином из кожи вон вылезут, но поймают его. В то, что придется убивать духа в эфире, не верила. Берта обо мне беспокоится, вот и пугает.
Если бы не мои способности, у вендиго все бы получилось. Тетушке не пришлось бы ничего делать, она осталась бы единственной наследницей. А дядя быстро снял бы траур и женился. Вряд ли бы двэйна Софи долго горевала по гулящему супругу, мало того что не способному простить ошибки других, так еще и постоянно напоминающему о них. Чего стоит записка жене о его желании отдохнуть у любовницы. Тетушка Витора, конечно, вредная и противная, но такого обращения не заслуживает.
— У тебя получится? — Эли смотрела с надеждой.
— Не сомневайся! Обязательно получится! — Я обняла сестру, вдохнула аромат жасмина.
— Габи?
— У?
— Только давай немного подождем…
— Почему?
Я отстранилась, заглянула в сосредоточенное личико сестры.
— Кевин сильно болен. Доктор поехал в город за лекарством. Сказал, его отравили.
Прикрыв глаза, я тихо и длинно выругалась. Дядя оказался умнее, чем мы думали! Уверена, отравила сына двэйна Салливан. Подлила в его лекарство, пока ругалась с Эли, какую-нибудь гадость, которую ей дал дух под видом редких капель от всех недугов. В природе таких не существует. Однако это не мешает обогащаться шарлатанам.
— Ты же не знаешь, как мы будем себя потом чувствовать? — Элиза покраснела. — Я не могу его оставить. Не знаю почему, но не могу. Даже сейчас, когда у него Берта, мне не по себе.
Сердце ноет — так говорила мама. Несмотря на все свои недостатки, она любила отца. И пару раз даже успевала вытащить его из лаборатории до того, как та взлетала на воздух. Эли — ее дочь.
— Хорошо! Завтра сделаем! Иди к нему! — улыбнулась окончательно смешавшейся сестре.
До завтра я либо уговорю Витора принять помощь, либо… Прикрыла ладонями лицо, чтобы выходящая из спальни Элиза не заметила яркого румянца на моих щеках.
Первым делом я решила предупредить маму. Написала, что дядя замешан в деле папы. Что он источник наших проблем. В общих фразах, без деталей — несведущему человеку могло показаться, что речь идет о самых обычных долгах (мало ли к кому случайно может попасть письмо). Попросила выслать несколько пузырьков тоника и спросила, кто наблюдал ее во время беременности. Последнее тоже зашифровала. Надеюсь, мама поймет, что я имела в виду.
Зачем такая конспирация?
Было в истории дяди что-то странное, настораживающее, не дающее радостно закричать: «Ура! Мы вычислили злодея!» Возможно, я слишком мнительная. Или не все знаю, поэтому и беспокоюсь. Скорее всего, Витор развеет сомнения. В любом случае, через день у меня будет тоник.
К тому времени муж вполне может воскреснуть. Смысл ждать установленный в контракте срок? Виновник найден. Причины скоро будут выяснены.
Получив от мамы ответ, что дядю к усадьбе не подпустит, потому что помнит сестру (мамуля у меня сообразительная, быстро сложила два и два!). Тоник пришлет. Ждет нас домой. Охрана на доме новая. Отец все еще в коме и убить ее за лишние траты не сможет. Доктора говорят, что его долгий сон — это нормально: дней через десять-двенадцать, может раньше, придет в себя.
Общий настрой письма был боевой. Все же я привыкла к более мягкой маме. Маме, помешанной на этикете. Маме, чувствующей себя защищенной. Маме, забывшей, что она магиня. И отнюдь не слабая. Маме, переставшей помнить, что когда-то она пошла против воли отца, чтобы быть с любимым зельеваром. Лишилась имени, наследства — всего!
Наша?..
Я улыбнулась.
Да, наша мама!
Мама не отнесла меня в храм немедленно, не вызвала мастеров теней, почувствовала, что во мне нет зла, рискнула. И потом терпела непоседливую, непослушную эфирию, подбивающую ее родную кровь на шалости, старалась воспитать из нее приличную элтину. Полюбила как собственного ребенка.
Так вот… кажется, наша мама очнулась.
Мне же пора готовиться к лечению мужа. Приведу себя в порядок — после падения в заросли я прямо дух дерева, а не девушка. Заодно успокоюсь. А Витор ничего не заподозрит: главное «оружие» будет под траурным закрытым платьем. Так что лучше пусть сразу соглашается на ритуал со свечами и символами, нарисованными мылом и просыпанными бирюзовой крошкой! Хоронить его на самом деле я не нанималась!
На водные процедуры, поиски подходящего белья в гардеробе и наведение марафета я потратила почти два часа. Наверное, оно и к лучшему, что долго. Я нервничала. Сильно. Мне, безусловно, нравился Витор. Но мой опыт ограничивался поцелуями. И вообще, мне всегда казалось, что это меня будут соблазнять, а не я!
Одно дело — флиртовать с Витором на балу, делать недвусмысленные намеки, надеясь, что обойдется. Другое — знать, что под наглухо закрытым черным платьем отнюдь не монашеское белье. И надето оно не для поднятия собственной самооценки.
Впрочем, Витор же может согласиться и на первый способ? Двенадцатилучевую звезду на полу спальни я нарисовала и прикрыла ковром (надеюсь, мыльные художества не сотрутся!), толченую бирюзу спрятала среди флаконов на туалетном столике, свечи расставила по периметру комнаты, как на схеме. Осталось получить согласие супруга, присыпать бирюзой линии и встать вместе с Алистером в центр звезды.
Только вот вместо мужа пришел управляющий. Я, изображая сонную и вялую двэйну, которую только что разбудили, сидела на диване в гостиной и следила за Майлзом. Управляющий извинялся за беспокойство, сожалел, что пришлось лишить меня сна. Мрачно поглядывал на дверь, ведущую в коридор. То и дело рвано выдыхал, словно никак не мог решиться.
— Что-то случилось? — подсказала я.
— Да, двэйна… — управляющий снова рассыпался в извинениях, а потом скорбно сообщил: — Грэди Салливан погиб… медведь… видимо, сбежал из цирка.
Цирка имени семейства Алистеров. А его «директор» опять куда-то запропал! Что задумал Витор? Или это всего лишь забота о репутации семьи? Скорее всего.
Я испуганно выдохнула, провела ладонью по лицу. Майлз засуетился, предложил воды. Не отказалась. Сейчас я была хозяйкой дома, а не эфирией, знающей, что случилось на самом деле.
Управляющий принес не только воду, но и успокоительное. После отравления Кевина пить зелья, не запертые в шкатулке, я опасалась. Пришлось неловко разлить воду и смахнуть флакон на пол. Совершенно случайно.
Майлз позвал горничных. Мы переместились в малую гостиную. Уходить управляющий не спешил. Он нервно сжимал и разжимал кулаки, кусал губы. И наконец решился:
— Мне нужно рассказать вам, двэйна, одну важную вещь… Она касается вашего мужа и меня…
Управляющий поморщился, дотронулся до цветущего синяка на скуле.
— Как вам, наверное, уже сообщили, я незаконнорожденный. Кем был мой отец, мать так и не сказала.
Не вижу связи между отцом Майлза и моим дважды покойным, куда-то в очередной раз запропастившимся мужем.
Я согласно кинула.
И управляющий продолжил, нервничая все больше:
— Мне всегда было интересно, кем он был. Но мать не говорила. А двэйн Алистер-старший вообще посоветовал смотреть в будущее и не ворошить прошлое.
Любопытно. Представляю, какие выводы сделал мальчишка, что решил доказать хозяину дома, что достоин его помощи. И доказал!
— И вы решили, что он ваш отец? — озвучила я очевидный вывод.
— Да. И сделал все, чтобы доказать ему, что я достоин его внимания. — Майлз взлохматил пальцами волосы. Определенно, при желании сходство с отцом Витора, да и самим Витором можно найти. Как и со мной, и с десятком других черноволосых мужчин и женщин. Если очень захотеть. — Но он так и не сказал мне, что я его сын.
Управляющий взволнованно стиснул пальцами подлокотники кресла.
— Я не собирался претендовать на его имя… мне…
— Вам нужен был отец? — Я понимала мужчину, сочувствовала ему.
— Да. Моя мать умерла от лихорадки, когда мне было семнадцать. Я все ждал. А потом привык. Смерть двэйна стала для меня ударом. — Управляющий потер ладонью лоб. — А недавно в мои руки попали письма. Двэйн Салливан хотел рассказать мне, кто мой отец… он хотел, понимаете, а Витор его отговорил. Сказал, что мне так будет спокойнее.
— Идиот! Отец хотел рассказать ему о его отце, а не о себе! — прошептали мне в ухо — чудом не заорала.
Веер я забыла; пришлось молча слушать управляющего, сердито сопя на невесть откуда возникшего невидимого Витора, опершегося о спинку дивана. И незаметно косясь на серую псину, усевшуюся рядом.
— К письмам прилагалась записка. Аноним весьма язвительно высмеял мое стремление угодить отцу и расписал, как Витор потешался над моими потугами, — усмешка Майлза была виноватой и растерянной.
— Что-то подобное я подозревал, — задумчиво произнес Витор.
— Мне захотелось напугать Витора, поставить на место… Я нанял какого-то типа, приказал разыграть нападение. Его поймали. Тогда я попытался сам. Это было как затмение. Я пил в каком-то кабаке… очнулся с кинжалом в руках рядом с Витором. Я сильно изрезал ему руки. Не знаю, как я ушел. И куда делось оружие. Я не хотел его убивать. И, слава предкам, ранил легко.
— Гм! — глубокомысленно хмыкнул Витор.
А я вспомнила его слова о ловушке и убийце с кинжалом, отравленным ядом из эфира. Кто-то мастерски манипулировал Майлзом. Кто-то, знакомый с семьей Алистеров изнутри. Вплоть до малоприятных тайн прошлого.
Мой дядя? Да быть такого не может! Тетка Витора слишком помешана на чести семьи, чтобы сообщать ему такие тонкости. Если только это не она заключила сделку с вендиго и подставила дядю.
— Когда я пришел в себя, писем и анонимки не было. Но я запомнил почерк… — Майлз вытащил из кармана скомканный лист, расправил и протянул мне. Дядин почерк я узнала и запуталась. Кто кого подставил? И зачем? — Я подумал, вам нужно знать, что ваш родственник, видимо, по указке двэйны Салливан сеет раздор в семье Алистеров. И еще… чтобы между нами не было недопонимания… — Управляющий понуро опустил голову. — Я узнал, кто мой отец. Это погибший грэди Салливан. Когда я нашел его у любовницы, он был пьян. Он мне все сказал. И мы… повздорили…
— Поэтому я и отговорил отца рассказывать ему, — печально вздохнул Витор. — Майлз — хороший малый, но слишком честный и прямолинейный. Если бы не наш поклонник вендиго, вряд ли бы у него вышло бы меня ранить.
Мне тоже было жаль управляющего. Одно дело, отец — циничный мастер теней, другое — гулящий кобель. Интересно, а двэйна Софи знает, кто такой Майлз?
— Двэйна Софи в курсе, — как от зубной боли скривился Майлз, — именно поэтому она все время ко мне цеплялась.
— У тетки с мужем в этом плане полное взаимопонимание! — нехорошо усмехнулся Витор.
Подробнее нельзя?
Жаль, сейчас спросить не могу.
Майлз тем временем еще раз извинился за беспокойство. Он действительно сожалел, что повелся на провокацию и пытался причинить вред Витору. Управляющий был готов принять любое мое решение. В том числе и увольнение с самыми отвратительными рекомендациями.
Но кто не ошибается?
Я отпустила Майлза, взяв с него слово, что впредь он будет осмотрительней.
Едва зашла в спальню, как поспешно уточнила у невидимого Витора, ладонь которого прочно обосновалась на моем локте:
— Почему ты сказал, что двэйна Салливан и ее муж стоят друг друга?
Не совсем так, но смысл тот же.
— Потому что они стоят друг друга. — Край ковра приподнялся — супруг оценил мои художества. — Нет. Я не стану использовать твою силу.
— Почему?! — возмутилась я. — Ты ведь не нашел вендиго! Как ты это сделаешь, если умрешь?
— Я не успею умереть. — Моей шеи коснулись невидимые пальцы, холодок дыхания скользнул по лбу.
Мне бы податься вперед, зажмуриться и поцеловать его. Но я застыла истуканом.
— Что случилось?
— Ничего. У меня к тебе небольшая просьба. Никому не говори, что я вернулся. Вообще никому.
Я растерянно заморгала.
— Совсем?
— Да.
И меня поцеловали. Вначале мягко, словно спрашивая разрешения, уговаривая. Потом — напористо, страстно. Страхи исчезли. Я подчинялась, училась… затягивала в ураган прикосновений и вздохов. И растворялась в нем сама. Поэтому момент, когда меня отодвинули на расстояние вытянутой руки, оставив растерянной и удивленной, оказался очень болезненным.
— Габи… — Витор, прозрачный, но вполне видимый, с грустью смотрел на меня. — Почему ты такая?
— Какая? — с вызовом глядя ему в лицо, спросила я.
Алистер неопределенно пожал плечами, улыбнулся и резко сменил тему.
— Ты ведь не знаешь, почему мастера теней берут эфирий под опеку?
— Мы портативный реаниматор! — невесело усмехнулась я. — А ты мне не даешь выполнить свои прямые обязанности, между прочим! Ни так, ни этак! Как мне тебя спасать, а? У меня так комплекс неполноценности скоро разовьется! Приспособление для реанимации не может реанимировать больного, потому что он сопротивляется! Тебе не стыдно?
Витор тихо рассмеялся, обнял меня и, поцеловав в макушку, прошептал:
— Если бы я мог… — И с выдохом, деловым тоном, почти силой усаживая на кровать и растворяясь в тени: — Возможность вытаскивать с того света раненых мы открыли потом. Изначально мы защищали вас от магов.
Голос, звучащий из ниоткуда, напрягал.
— Габи, сильная эфирия, убитая в нашем мире, выплескивает энергию такой силы, что ни одна защита не устоит. А если девушка еще и влюблена и защищает того, кто ей дорог, то собранной энергии хватит на небольшую магическую войну.
До этих слов я порывалась встать и попытаться соблазнить невидимого мужа, после же — чуть не свалилась с кровати.
Одно попадание из двух! Я действительно его защищаю.
Поморщилась, незаметно покосилась на то место, где, по моим предположениям, должен стоять Витор.
Или… два из двух — я в него влю… Ну или почти. По крайней мере, он мне очень симпатичен.
— К чему ты это сказал? — В голове было столько предположений одно чуднее другого, что я решила не тратить время и прямо спросить у супруга.
— Проверил одну теорию.
— Какую?
— О твоей осведомленности.
Я ничего не поняла. Пожала плечами и предупредила:
— Если сейчас же не расскажешь, что тут происходит, каким боком ко всему этому моя семья и эфирии, я начну строить предположения. Их у меня много, поверь! И половина — откровенно бредовых, хоть сейчас бульварный роман пиши! Выбирай: или скажешь сам, или выслушаешь двести теорий заговора с точки зрения вчерашней институтки, полгода просидевшей в поместье и совершенно не разбирающейся в политике!
Моя словесная тирада развеселила Витора. Смех раздался рядом и заставил подпрыгнуть на месте. Я сердито огляделась: псина высунула голову из-под кровати. Могла бы и раньше появиться!
— В который раз сожалею, что не встретил тебя раньше, — отсмеявшись, голосом улыбнулся Алистер.
Вышло это у него тепло, душевно — губы сами сложились в улыбку, я пообещала любой ценой вытрясти из упрямого почти покойника согласие на ритуал. Лучше жить без чувств, чем с мертвым сердцем. Пора прекращать юлить и признаться: моя симпатия намного глубже, чем думала. И симпатия ли? Два из двух — однако!
— Не хочешь объяснять? Нет? Ладно… — Я прислонилась плечом к руке невидимого мужа и начала: — Вариант первый, грандиозный: кто-то хочет свергнуть короля, и ему нужна сила эфирии! Чтобы трах-бах — и нет монарха!
Витор поперхнулся воздухом и закашлялся.
Я его предупреждала? Предупреждала. Пусть теперь слушает.
— Нет? Хорошо. Вариант второй, авантюрный: кто-то хочет ограбить короля и собирается взломать защиту сокровищницы, чтобы стать обладателем редкого драгоценного камня, обладающего невероятной силой! Или украсть магический фолиант с запрещенными заклинаниями!
— А проще вариантов нет? — хмыкнул Витор, пальцы которого будто случайно переплелись с моими. — Без участия коронованных особ и невероятных сил?
— Проще? Да легко! Мой отец и мама грезят о славе… зельеваров, открывших… что-нибудь такое… эксклюзивное! Они решили вырастить меня, влюбить и убить. И даже привлекли к делу вендиго. За часть магии, я так думаю. — Бред полный! — А твое семейство просто стало неудачным объектом для моего влюбления. Хотя нет! Не случайным! Вендиго хочет замуж за Кевина! А что? Безопасно и зелье есть. И моих родителей это устроит. Им же наплевать на нас с Эли, главное — слава!
— Какой очаровательный бред. — Витор заметил наши переплетенные пальцы и убрал руку.
Поздно! Я уже все поняла! И теперь точно не отцеплюсь с обрядом! К тому же теперь меня альтернативный способ почти не смущает.
— А откуда у вашего отца взялось зелье? То, которым они замаскировали тебя и замедлили превращение Элизы?
— От деда! Но это, конечно, не так! — Алистер развлекался, а я злилась, что ничего не понимаю. Не получалось картинки из всех этих убийств, духов, яда, покушений, подстав и нас с сестрой. — Мой папа, то есть мужчина, меня воспитавший, выкрал рецепт зелья у… у мастеров теней! Доработал и применил к нам с Эли! Хотел быть уверенным, что нас не рассекретят и я никуда не денусь! А! Чтобы не потерять ни капли моей силы, он солгал мне и вручил накопители якобы для сбора твоей силы, необходимой для ритуала! Какого ритуала? Естественно, древнего, на основе магии мастеров, способного избавить Эли от вендиго. Конечно же, это тоже ложь! — закончила с горечью, потому что поняла: кое-что не такой уж и бред.
Дед-жестянщик-контрабандист, увлекающийся зельями, мне всегда казался подозрительным. Особенно настораживал удачно найденный папирус с нужным нам обрядом. Раньше я, как и мои родители и Эли, посчитала бы это удачей; сейчас в подобное совпадение верилось с трудом.
Откуда взялись зелья и обряд? Где папа нашел бумаги? Нет, не хочу даже предполагать, что виноваты в этом кошмаре родители. Такого просто не может быть. Я их знаю, они хорошие, добрые. Но кто тогда плохой? Кто так вовремя подбросил отцу бумаги? Зачем?
— Витор… — Я нащупала пальцы мужа и вцепилась в них мертвой хваткой. — Вашу силу можно собрать в накопители?
Силу мастеров считают обычной магией. Но ведь они произошли от вендиго. Что, если мы ошиблись?
— Нет, — подтвердил худшие опасения Витор.
Я сглотнула вставший поперек горла комок.
— А мою?
— Достаточно сложно. Но, когда эфирия вступает в полную силу, накопители могут уловить и ее магию.
Я подорвалась с места и не глядя понеслась в комнату сестры. Кажется, во второй раз умудрилась пройти тенью; двери точно не открывала. Разве эфирии так умеют?
— Умеют. А как бы они вытаскивали мастеров с того света? Мы ведь боремся с духами в тени, — подтвердил мои мысли Витор, прошедший следом.
Шкатулка была открыта; накопителей не было! Я потянулась за пузырьком с зельем, отвинтила крышку, принюхалась. Что это за гадость?
— Оперативно сработано, — оценил подмену и кражу невидимый супруг. Пока я в панике соображала, что это все значит, он сделал какие-то выводы: — Пойдем, придется воспользоваться твоей мыльной звездой.
Шкатулка сама закрылась, меня подхватили под локоть и тенью увели обратно в спальню. Сидя на кровати, наблюдала, как ковер аккуратно приподнимается и отъезжает в сторону, а потом линии звезды прорисовывает кусок мела, и тонкой струйкой на них сыплется бирюза. Я пыталась осознать случившееся.
Шкатулку вскрыли. Без моей крови. Забрали накопители с моей силой. Подменили зелье Эли на безвредное желудочное средство.
Увидев это, Витор передумал сопротивляться и согласился на помощь.
Значит, дело совсем плохо.
— Иди сюда! — позвал Витор из центра звезды.
Послушно подошла, переплела пальцы с пальцами мужа. Осталось позвать блуждающую по жилам Витора отраву. И распрощаться с чувствами навсегда.
Так, может, напоследок поцеловать мужа еще раз?
Я привстала на цыпочки. Витор понял, склонился и медленно поцеловал.
— Я безумно хочу не делать этого, — прошептал он, отрываясь от моих губ, — но Кевин один не справится. Прости.
— Я знаю, — просто ответила я, почувствовав за словами мужа столько теплого летнего ветра, что хватило бы отогреть целую северную страну.
Торопливо, пока Алистер не передумал, зажмурилась. Представила болезнь Витора как уродливое чудовище, сидящее внутри. Потащила его наружу. Сквозь плотно закрытые веки увидела вспыхнувшие свечи и сияние бирюзы. Чудище не желало вылезать из мужа. Оно цеплялось за него щупальцами, старалось запустить когти поглубже в его грудь. Пришлось буквально затягивать его в себя. Это было страшно. В отличие от воплощенных эмоций смертельная болезнь обернулась нездоровым сизым туманом лишь в последний момент.
Открыв глаза, чуть не села на пол. Ноги подкашивались. Руки дрожали, перед глазами плыло. Но я совершенно не чувствовала усталости или боли. Не боялась, не смущалась близости подхватившего меня на руки Витора.
Я выпила воду, которую он мне подал. Потому что так надо. Мое тело наверняка устало, ему нужен отдых. Откинувшись на подушки, следила за Алистером. Невидимый муж старался устроить меня максимально удобно. Это было лишним. Я ничего не чувствовала. Для меня не существовало понятия удобства. Лишь бы не нарушить кровоток какой-нибудь неестественной позой. Не повредить связки, мышцы или кости.
Однако в нынешнем состоянии были и плюсы. Больше не пугал вендиго. Не было злости, страха. Ничего.
— Как ты себя чувствуешь? — озабоченно спросил Витор, усаживаясь рядом и беря меня за руку. Странно: прикосновений я тоже не ощущала.
— Бесчувственной. Тело словно деревянное… нет, будто я вся занемела: и внутри, и снаружи.
Муж рвано вздохнул и пообещал:
— Я обязательно найду способ помочь. Ты мне веришь?
— Да.
Без эмоций и чувств оказалось намного проще жить. Да, я фактически бревно, но мысли в голове на редкость упорядоченные. Я не все понимаю, однако кое-что выстроилось в стройную логическую цепочку.
— Твоего дядю убили, чтобы ты ушел из поместья? Погнался за моим дядей?
Витор согласно кивнул.
— Его подставили. Он все еще жив. Им ведь нужен живой подозреваемый, чтобы увести тебя по следу?
— Да, — последовал мрачный ответ.
— Его убьют потом, инсценируют брошенное вендиго старое тело. Сделать из человека мумию не так сложно, да?
— Да.
Я знала, что надлежит беспокоиться за дядю, поэтому спросила:
— Ты здесь. Кто идет за обманкой? Кто не даст убить моего дядю?
— Я. Уже не дал. Твой дядя и его похитители спят в снятом ими номере на постоялом дворе.
— Ты великодушен.
— Отнюдь. Там обычные наемники. Убирать их нет смысла, к тому же на них магические маячки. Если они погаснут, наш гость быстро свернет всю кампанию и исчезнет.
Понимаю.
— Вендиго — маг?
— Да. Способности к магии, доставшиеся от тела, сохраняются.
— У Эли магия почти исчезла.
— Это ваше зелье.
Значит, оно не только охраняет душу Элизы, но и лишает ее магии. И устраивает игры с моей памятью. Занятные побочные эффекты.
— Зелье Эли уничтожено; вендиго хочет переселиться в новое тело? — продолжила размышлять я. — Почему именно в нее? При чем тут твоя семья?
Магу проще было бы провернуть всю эту операцию без Алистеров. Нападение разбойников на дороге, и Эли — уже не Эли. А я и тетя — трупы. Ведь я бы защищала сестру до последнего, а еще я ее люблю… любила. Все условия получения силы выполнены. Или есть разница между любовью к сестре и к мужчине?
— Количество силы, выброшенной умирающей эфирией, зависит от вида любви?
— Да.
— Зачем ему моя сила? Если он не собирается устраивать покушение на короля, грабить защищенное хранилище, для чего ему сила, способная взломать любую защиту?
— Это я и хочу понять. Моя семья и вы с сестрой для меня загадка.
Лица мужа я не видела, по интонации поняла:
— Ты лжешь. Зачем?
— Не хочу опрометчивых поступков с твоей стороны.
Смешно. Наверное. Или это должно разозлить меня? Расстроить?
— Витор, у меня нет чувств. Никаких. О каких опрометчивых поступках ты говоришь?
Витор тихо выругался, закрылся тенью, превратившись в едва заметный темный силуэт. Этакий черный призрак, которого можно увидеть, только присмотревшись.
— Ты ведь не знаешь, что вендиго сделает? — предположила я.
Тишина.
Не то.
— Ты знаешь, но опасаешься, что Эли через меня как-то поймет и сообщит вендиго? Ведь она осталась без зелья, и ей сейчас тяжело.
— Да. Просто доверься мне. Что бы ни случилось, я рядом, я подскажу, что делать.
— Хорошо. Это правильно.
Мы с Эли иногда даже думаем одинаково. Улавливаем настроение друг друга. Если вспомнить про ее связь с вендиго, все может быть. Сестра не сдастся, будет бороться до последнего, но дух вполне в состоянии понять по ее мыслям, что со мной происходит. Сейчас Эли не прибежала только потому, что, в отличие от моего кривоватого контура, звезда, подправленная Витором, вышла идеальной. Она закрыла меня от сестры, когда я боялась, когда боролась с болезнью Витора. А в данный момент у Эли нет повода для беспокойства — я просто ненормально спокойна.
— Что мне делать?
— Ждать ночи. Уверен, за тобой придут. Тебе придется сыграть испуг и страх.
— Хочешь скрыть от них, что излечился?
— Да.
— Хорошо. Где все случится? — в душе вспыхнула и погасла искорка. Что это? Любопытство. Крохотные остатки эмоций. Наверное, они не сразу исчезнут.
— В одном из флигелей.
— Почему там? — Еще одна тусклая искорка. — Ночью в господских покоях намного удобней. Много места. Слуги далеко. Единственная помеха — твоя тетушка, но ей можно подсыпать снотворное.
По движению воздуха поняла, что Витор пожал плечами или отрицательно покачал головой.
— Не хотят рисковать репутацией господ? — догадалась я. — А слуги могут всяких глупостей натворить.
Видимо, с тетушкой я не угадала. Она не жертва, а зачинщик. А нападение вендиго в парке было подстроено, чтобы выманить «пропавшего» племянника. Не такая уж она глупая. Теперь понятно стремление уничтожить Кевина и Витора. Вендиго решил… решила получить наследство.
Зачем ей я и Эли?
Отвлекающий маневр? Или не только он?
Больше сотни ударов кинжалом, а Кевин жив. Эли в него влюблена, и ни у кого не вызовет удивления факт их помолвки и женитьбы. А я стану источником силы. Для чего ей нужна моя сила?
— Витор, мои силы можно использовать не только для разрушения, но и для защиты и маскировки тоже?
— Да.
Вот и сложилась картинка.
От дяди тетка-вендиго узнала о близняшках. Наверняка родственничек проговорился о сложной беременности сестры. Проверить догадку для вендиго не составило труда. Как и сделать из деда контрабандиста с увлечением зельями, которые она давно разработала и успешно применила на себе. Отец всегда путался, когда рассказывал, когда именно нашел свитки. Дурман, не иначе.
А потом она ждала. Когда мои способности стали просыпаться. Устроила нападение, подстегнула их развитие.
Дальше был папирус с ритуалом. И афера с мастером теней. И теперь у нее есть вошедшая в полную силу эфирия, влюбленная и защищающая сестру.
Не вписался только изменившийся внешний вид духа. Я по-прежнему была уверена, что видела совершенно другого зверя. Или это маскировка, чтобы я настаивала на своем и мешала Витору? Наверняка так и есть.
Однако тетка не учла одного: я спасла Витора, и сейчас во мне слишком мало чувств, чтобы бояться встречи с ее истинным воплощением в эфире.