— А сколько надо?
— Думаю, не более 0.4.
— Да, так и есть, — Миша протянул линейку. Бегунок стоял на числе 0.41.
— Ну, ты даёшь, Миша. Быть тебе академиком.
Мы с тобой не ошиблись, читатель. Пройдут сегодняшние 24 часа и ещё лет двадцать, и будет Миша Бухарцев академиком. Вот так! Увлечённость и настойчивость — этого у Миши не отнять. А начальник отдела Юрий Леонидович Коршунов в это время готовился к докладу о комплексе исследования эффективности торпедного оружия.
Андрей Андреевич завершил доклад: „Товарищ генерал, могу доложить, что мы и сегодня не достигаем таких малых весов и габаритов при разработке отечественных торпед. Более того, при прямом воспроизведении наша торпеда оказалась на 20 см длиннее и на 30 кг тяжелее американской. А этой торпеде лет десять. И здесь дело не в нас, торпедистах, а в общем отечественном состоянии элементной базы и материалов.
Наши датчики, радиоэлементы, реле крупнее и тяжелее. Так что прошу вас при благоприятной ситуации постоянно ставить эти вопросы перед руководством. Далее, товарищ генерал, Юрий Леонидович Коршунов, доктор военно-морских наук, доложит вам о пашем электронном комплексе анализа торпедных атак. Пожалуйста, Юрий Леонидович“.
Коршунов коротко доложил о порядке выполнения командиром подводной лодки атаки главной цели в составе ордера, а затем произвёл несколько электронных выстрелов в ускоренном режиме. Далее произвёл разбор нескольких флотских отчётов о выполненных боевых упражнениях. Генерал раздувал щёки и кивал головой. Он был ракетчиком, баллистиком. У него в голове полётное задание: от „сель“ до „сель“. А Юрий Леонидович развивал мысли об оснащении электронными комплексами всех флотов, об уменьшении числа фактических стрельб, об электронных стрельбах прямо в море, когда за один выход можно сделать до сотни выстрелов и сразу знать их результаты. Генерал кивал головой и раздувал щёки. Затем крякнул, коротко поблагодарил всех и заторопился к выходу. Да, не те всё начальники посещают Минно-торпедный институт. Главкомы ВМФ здесь ни разу не были. Разве что для вручения знамен повышенной святости.
Между тем, Тамара Храмцова обошла все отделы, собрала информацию от начальников и теперь сидела и производила расчёты: умножала, складывала, делила количество листов на научных сотрудников, потом на инженеров, складывала и опять делила. В результате на первое место претендовал 61-й отдел: там статья, доклад, сданные кандидатские экзамены, возражение на „чёрный угол“ и, главное, „красный угол“ и законченный НИР. На втором месте оказывался 65-й отдел, а на третьем — её 68-й. Разница между третьим и вторым в пять очков. Тамара решила зайти к своему начальнику отдела Лебедеву, пошевелить его память, может, вспомнит о каком-нибудь неплановом задании, тогда на втором месте будет 68-й отдел. „Добрый день, товарищ начальник! Есть шанс быть вторыми“, — и она коротко изложила суть вопроса. Лебедев задумался, потом что-то вспомнил:
— Тамара Георгиевна, месяца два назад я отправил два заявления на предполагаемое изобретение. Достали тогда меня начальники, что мы мало изобретаем, вот я и написал пару пустячков. Сходите, пожалуйста, в секретную часть, там как раз почту сортируют, чем чёрт не шутит». Тамара направилась в секретную часть, а Лебедев вспоминал, что одно заявление подано исключительно из спортивного интереса. Он тогда только что вернулся с Севера с торпедных стрельб. Стреляли ночью, но какая летом ночь на Севере? Световой прибор почти не виден. Воздух прозрачен, а когда волна набежит на фару светового прибора и вспенится, виден небольшой «костерок». Торпеду искали очень долго. Вот если бы рядом со световым прибором был какой-нибудь источник дыма или струйка фонтана! Для красоты фонтаны подсвечивают прожекторами. А если, наоборот, у луча света для улучшения его видимости слегка задымлять воздух? Интересно, пройдёт ли такое предложение? Тем более, что реализовать его можно без проблем. Дымовых отметчиков для торпед достаточно. Только ставят их вместо световых приборов. А нужно вместе. Второе изобретение было из области телеуправления. Для поражения подводных лодок на больших дальностях он предложил сначала выстреливать ракету с гидроакустическими буями на борту. Они приводняются в районе вероятного расположения подводной лодки-цели. С получением целеуказания от одного или нескольких буев выстреливается вторая ракета с противолодочной торпедой и управлением от гидроакустического буя. Всё это из области фантастики. Но в принципе, всё возможно. Тогда ему здорово помог Павел Камчатов. Он имел около сотни изобретений. Помогал развивать идею, оформлять. Лебедев продолжил работу над документом. Вдруг дверь кабинета с шумом открылась и влетела счастливая Тамара:
— Товарищ начальник, два «красных» угла!. Мы на первом месте!. Беру свои расчёты и иду к Мельникову. Пусть проверяет и идёт докладывает Строкову… Ура! Мы — первые!
В 64-м отделе противолодочных крылатых ракет надводных кораблей стояла тишина. Начальник отдела капитан 1-го ранга Игорь Львович Рогачёв тяжело болел. Исполнял обязанности начальника отдела капитан 2-го ранга Женя Ляпин. Сегодняшняя суета его тоже не коснулась. Своих лабораторий отдел не имел. Малогабаритная противолодочная торпеда — серийная авиационная. Ну, а планер с пороховым двигателем, если и исследовать, то разве что в ЦАГИ. Это всё сделано и давно. Образец на уровне натовского «Малофона». Такая же этажерка. Но все были довольны: не очень опережаем, но и совсем не отстаем. Поэтому, будучи заместителем секретаря партийной организации управления, Женя Ляпин занялся партийными делами. Нужно готовить партийное бюро. Пора заслушать начальников отделов об опыте руководства социалистическим соревнованием, по личным творческим планам в свете требований Директивы Министра обороны и Начальника Главного Политического управления Советской Армии и Военно-Морского Флота. Как начальники сформировали группы соревнующихся, как соревнуются по личным творческим планам, кто по индивидуальным социалистическим обязательствам? Как обсуждаются результаты, вопросы гласности и поощрения передовиков? Женя так увлёкся написанием проекта решения партийного бюро, что не заметил, как подошло время обеда…
А мы, читатель, успеем зайти ещё в один — 66-й отдел: приборов управления торпед. Начальник его капитан 1-го ранга Зыбин Сергей Васильевич в 11 часов заступил на дежурство. Дверь в отдел рядом с рубкой дежурного, поэтому он сидит в отделе на своём месте со «рцами» на рукаве. Отдел давно живёт в будущем — в цифровых автоматах, единых системах управления. А гость отдела, «серийщик» Виктор Гуминский, консультируется по вечному вопросу торпедистов — установках горизонтальных рулей «на стопоре» при стрельбе с надводных кораблей:
— Торпеды выскакивают кратковременно из воды, и срабатывает автомат выключения турбины. Что делать?
— Одно из двух, — говорит Сергей Васильевич, — отрубить автомат выключения или внедрить выдающееся изобретение нашего Коли Махина.
— Что за изобретение?
— Коля Махин считает, что в XX веке есть два выдающихся события: посещение Луны американцами и его механизм двухстороннего стопорения горизонтальных рулей торпеды. Подробности тебе расскажут. Приходи после обеда. Покажем на электронной машине. Приходи..
На обед управление собиралось, как по боевой тревоге. Первыми были, как всегда, вездесущие Лена Черненко, Тамара Шилова, Оля Долганова. Их отдел ближайший к буфету. К старту они подготовились заранее. Все становились в очередь к Симе, постаревшей вместе с институтом буфетчице, точной копии Рины Зелёной. Здесь можно заказать горячее, а можно отделаться лёгкой закуской, чаем и бутербродом. Все торопятся, так как нужно ещё успеть перекинуться в шахматы, заменить книгу в библиотеке, позвонить домой и т. д. Алексей Алексеевич Строков в буфете никогда не был. Жующим его никто никогда не видел. В обеденный перерыв он резался в шахматы с постоянным партнёром Мельниковым Алексеем Порфирьевичем. Счёт у них был практически равным, чуть-чуть в пользу Строкова, что позволяло болельщикам в угоду начальству именовать Мельникова не иначе, как «чайником». За шахматами и сообщил Мельников о двух «красных углах» в 68-м отделе, что и обеспечило ему по принятым весовым коэффициентам первое место в соцсоревновании.
— Очень хорошо, — ответствовал Строков, — не помню, когда приходило два «красных угла» одновременно да ещё в 68-й отдел.
А узнав, что одно изобретение касается телеуправления малогабаритной торпедой, используемой в качестве боевой части противолодочной ракеты, отодвинул шахматы в сторону и направился в 68-й отдел собственной персоной. Уточнив у Лебедева смысл изобретения, Строков предложил:
— Здесь есть срочная бумага из УПВ, примите участие в подготовке ответа. Головной 61-й отдел, свяжитесь с исполнителями Христофоровым, Паругой…
Лебедев не стал протестовать. С начальством спорить всё равно, что неправильно выбрать позицию в ветреную погоду…
После обеда члены научно-технического совета собрались в зале заседаний. Валентин Иванович сделал короткое сообщение о результатах поездки в Москву:
— В Управлении были рассмотрены результаты работы по перспективе. Наши предложения, изложенные в НИР «Заря», приняты. Однако реализация Постановления по созданию оружия вызывает большие опасения. Особенно пробуксовывают дела у торпедистов. Не блещут они и по аппаратурам самонаведения. Я понимаю, сложно сейчас идти в Правительство и докладывать, что извините, мол, мы погорячились, получить заявленные характеристики не сможем, да и не очень-то они сейчас нам нужны, когда есть «Вьюга», «Шквал», на подходе «Водопад». Но нужно что-то делать. Трудно, конечно, сразу всем: институтам, управлениям, главку признаться, что были дураками, позволили себя увлечь всеобщей эйфории. Надо бы чуть поменьше скорость, поменьше дальность да радиус системы самонаведения «загнули». Решили превзойти американскую Мк-48 одним китайским скачком. Так что скажите, товарищи учёные?
Все молчали. Всего каких-то три года назад здесь же обосновывали тактико-технические характеристики перспективных образцов. Все уверяли друг друга, что они реальны: и скорость хода 70 узлов, и радиус системы самонаведения до 5 км. Не обращали внимания, что результаты в подтверждение цифр были единичны.
— Славы жаждали? — Валентин Иванович говорил, словно для себя. Стояла мёртвая тишина. Время беспокоиться было выбрано правильно. Промедление уже было чревато дальнейшим отставанием в гонке по универсальным торпедам. Слово взял Юрий Леонидович Коршунов.
— А почему это, Валентин Иванович, мы должны уменьшать заявленные тактико-технические характеристики? Мы их обосновали, определили эффективность, сроки разработки согласовали с промышленностью. Теперь выясняется, что промышленность не может выполнить в эти сроки. Надо продлить, добавить финансирование…
— Дело в том, Юрий Леонидович, — Дьячков использовал паузу для уяснения сути дела, — что вопрос не в деньгах и не в сроках. Промышленность не в состоянии решить поставленные задачи по ряду причин — нет необходимых материалов, энергоёмких стабильно горящих топлив, нет базы для изготовления требуемой материальной части, нет… нет… нет.
— Тогда пусть промышленность и докладывает в Правительство, что она нет… нет… нет. Наше-то какое дело? — Коршунов стал заводиться, — Мы-то при чём? Мы всё обосновали, что нам нужно. Я не понимаю…
— Валентин Иванович, дозволь слово молвить, — это Юрий Георгиевич Ильин, — мне кажется, нам сейчас горячку пороть не следует, но крепко подумать необходимо. Когда мы семнадцать лет топтались на месте и наш «Шквал» били все, кому не лень, мы своим коллективом были убеждены, что он нужен таким, каким задан. Потом увеличим глубину старта, потом дальность, потом будем им управлять и т. д. Главное — он решил задачу уничтожения подводной лодки вероятного противника в кратчайший срок. Торпедистам сейчас соревноваться с нами нет смысла. Но когда они задавали свои ТТХ, нас ведь ещё не было. Они хотели решить задачу побыстрее, то есть «загнали» скорость. Но главное у торпедистов — скрытность. Большие скорости, если и необходимы, то уже в районе цели, когда торпеда обнаружена и большой скоростью можно парировать какие-то действия цели: уклонение, применение средств противодействия и т. д. Таким образом, требования большой скорости можно и оставить, но время работы существенно уменьшить. Короче, нужно вместе с промышленностью немного поработать и подготовить предложения по корректуре контрольных цифр с учётом принятия на вооружение «Шквала», «Водопада» у нас и Мк-48 — «за бугром». Мы привыкли бежать да догонять. А ведь универсальность чего-то стоит, процентов 10–15 эффективности отдай. Я, лично, не понимаю, зачем американцам универсальные торпеды? Топить коммерческие суда своих друзей-союзников? Им нужно прежде всего бороться с нашими подводными лодками, а универсальность, может, для «красного словца»? Чтобы нам труднее было их догонять? Но это я так. Для разрядки. Не будем обижать ГРУ.
Все одобрительно молчали. Главное было сказано, теперь слово за «старой гвардией». Поднялся Николай Георгиевич Скрыпский, чтобы сформулировать решение НТС, как вдруг ситуация временно вышла из под контроля:
— Кто сказал, что универсальные торпеды не нужны? — не то в шутку, не то всерьёз спросил Страшков, сопровождающий разработку торпеды УСЭТ–80.
— А зачем гоняться в море за отдельными транспортами, когда достаточно уничтожить порты погрузки и выгрузки. И пусть ребята плавают до второго пришествия Христа, — это Женя Литвинов из 68-го отдела.
— По американским лодкам достаточно «Вьюг» и «Водопадов», ну, и «Шквал» по ситуации, а торпедисты пусть занимаются пристрелкой своих «железяк» в Феодосии. Мы лодки не можем сделать малошумными, а торпеды тем более, — это Юра Зархин. В зале разрядка, как после всякого напряжённого молчания.
— Универсальную торпеду нужно делать теперь из престижных соображений. — это Валентин Иванович, — поговорили, и хватит. — Романов, с тебя решение НТС, напиши себе работу и доложи. У меня ещё один вопрос. Тут такая история. В последнем сборнике ГРУ есть сведения о работах в США по телеуправлению малогабаритными торпедами. Создана рабочая группа для подготовки ответа в составе Христофорова, Паруты, Лебедева, Бухарцева. После НТС группе собраться в кабинете Строкова…
В это время дверь тихонько отворилась и замаячила фигура дежурного офицера. Зыбин подошёл к Валентину Ивановичу и начал шептать ему что-то на ухо. «Всё ясно, — Валентин Иванович обращался к аудитории, — всем офицерам к 16.00 — на Охту. Дежурный докладывает, что будет строевое собрание. Вчера один из офицеров 1-го управления неправильно начал расходовать полученное денежное содержание, в результате — пьянка по полной схеме, с мордобоем и посещение учреждения на Садовой. Николай Иванович Боравенков хочет всех предупредить, у кого ещё деньги остались, как правильно ими распорядиться».
Здесь необходимо объяснение, ведь мы с вами, дорогой читатель, не пойдём на Охту. Там основное здание института, там ракетчики. По фамилии заместителя Николая Ивановича Боравенкова Франтца А. К. здание на Охте называется Францией, все, что здесь, на Обводном, — естественно, Хурденцией. Ехать туда далеко и не очень удобно. Но знать, как завершится день у служивых нам просто необходимо. Минно-торпедный институт организационно входит в состав Института вооружения, которым руководил Герой Социалистического Труда вице-адмирал Николай Иванович Боравенков. Он был артиллеристом, но стал ракетчиком. Ракетное оружие преумножало свои характеристики. Вместе с ним Николай Иванович стал и доктором наук, и профессором, и Героем. Обновился иконостас, исчезла талия, но форма сидела ладно. К питию он относился, как и все широкие русские натуры. В некотором смысле Николай Иванович был «гусаром» и любил «гусар». Он был умён и прагматичен. Разбор «учений», связанных с «перебором» и «последствиями» проводил всегда лично при полном офицерском кворуме. Слушать его было одно удовольствие. Он тонко чувствовал заблудшую душу и следовал за нею по пятам с комментариями, достойными и Ленина, и Достоевского, и социалистического бытия. Если он понимал, что заблудший есть «гусар», тот мог не искать очередного места службы, но слабый духом и размазня исчезал с научного небосклона.
На разбор офицеры ходили с интересом. Мало ли что?. Все под Богом ходим, и нужно быть готовым ко всему. И к таким беседам тоже. Мы не будем вослед за Николаем Ивановичем смаковать подробности. Это как о любви. Нужно не говорить, а чувствовать. Бумага опошляет порыв души…
А сейчас Валентин Иванович продолжает: «Рабочая группа к Строкову, начальники отделов проверяют рабочие чемоданы и офицеров отправляют на Охту. Служащие в 16.45 в актовый зал. Объявим передовиков: 68, 61 и 65-й отделы».
— А почему 68-й на первом месте? — Коршунов ещё не был в курсе изобретательского бума. А узнав, молча пожал Лебедеву руку, как диссертация? Яблоко ещё не созрело. Не падает. Ну-ну.
Народ, подымив у зала НТС, расходился по кабинетам. Время 15.00. Автобуса, конечно, не будет, а до Охты добираться около часа. Надо торопиться.
Рабочая группа собралась в кабинете Алексея Алексеевича. Он осмотрел «научные силы», брошенные в первый прорыв на вызов американцев:
— С бумагой все ознакомились? — Все.
— Жаль, что справочник ГРУ в Ленинград ещё не поступил. В пути.
— Да они всё с него скатали до запятой.
— Только срок с перепугу жахнули.
— Ну, что у нас уже написано?
Народ негромко переговаривался. Слава Христофоров положил перед Строковым свою тетрадь:
— Тут я тезисы набросал…