Софийка сидела на кухне Евы, и ее глаза озорно сверкали. В бокалах бежали пузырьки шампанского. Подруга едва не захлебывалась от восторга.
— Давай, открывай!
Ева медлила, водила пальцем по гладкой блестящей бумаге. Подвох был. Совершенно точно. Она видела это по улыбке подруги. Откуда она там вернулась? Ева напрягла память. Софийка была путешественницей по жизни и постоянно куда-то ездила.
— Ну же!
Григорий жадно смотрел на ленточку на коробке. Она была ему нужна.
Ева открыла.
— Это что? Это член? Резиновый?
Софийка залилась веселым смехом.
— Да!
— Хм…
Ева извлекла внушительную резиновую штуковину.
Григорий завладел вожделенной ленточкой и утащил ее в зубах.
— Из Амстердама. А что я еще могла привести лучшей подруженции?
— Что угодно… Тюльпаны? — спросила Ева, вертя в руках игрушку.
— Он на батарейках, там в комплекте. Ну как?
— Э-э-э… — Ева пока не разделяла восторга. — Я, конечно, все понимаю, намек на… мою личную жизнь. Но почему он зеленый?
— А что, приятный цвет. Ну, знаешь… нефритовый стержень и все такое.
— Выглядит каким-то нездоровым. Зеленый… Ну сама представь? И ты уверена, что эту штуку можно использовать… ну, на живом человеке? Размер и хм… толщина. Как это засунуть? Это больше на джедайский меч похоже.
— Прикинь, был такой с подсветкой.
— Интересно, что там освещать?
Подруги засмеялись и выпили шампанского. Щеки Евы пылали. Она перехватила резиновое изделие как меч и наставила его на подругу:
— Люк! Я твой отец!
Это вызвало очередной приступ веселья. А потом Софийка возмутилась:
— Вот! И как ты можешь начать отношения, если у тебя такие запросы? Не знаю, прояви воображение! Нормальный защитный цвет. Может, это военный… такой брутальный.
— Софийка, не продолжай!
София отпила шампанского и елейным голосом поинтересовалась:
— А ты случайно не собираешься завести себе еще парочку котов?
— Нет! — Ева отложила резиновое чудовище в сторону. — Григорий будет единственным котом в семье.
— Ну смотри.
Уже значительно позже, когда подруга уехала, Ева все-таки вставила в резиновый зеленый член батарейки. Он завибрировал. Григорий примчался с кухни и удивленно уставился на работающий агрегат.
— Видишь, какой подарочек от лучшей подруги?
Ева бросила игрушку на покрывало.
Григорий запрыгнул на кровать и… принялся тереться башкой. Вибрация ему нравилась, а резина была приятной. Так что с этого дня Григорий полюбил спать, устроив голову на подарке Софийки. Приходил в восторг, когда Ева включала разные режимы. И всегда недоуменно смотрел на Еву, когда она прерывала его сон бешеным хохотом.
Черти покинули Москву, потолкались в пробке на МКАДе и въехали на территорию элитного коттеджного поселка «Соколиные озера» (кто придумал такое название?). Машина плавно затормозила у подъезда внушительного особняка с большими окнами.
Амадей выпрыгнул на улицу, как черт из табакерки.
— Проходи, Варфоломей. Ты, наверное, есть хочешь. И надо тебя приодеть. А то здесь вот так не принято. Да и я очеловечился… Отвык, так сказать. Ща сообразим.
Он улыбнулся и ринулся в дом.
Варфоломей, тихонечко ругаясь, двинулся следом. Пятки никак не желали адаптироваться. Из холла доносилось громкое пение Амадея, отчего хрусталики на громоздкой люстре позвякивали.
— Не стой на пороге! Двигай сюда!
На полу лежал гладкий как шелк итальянский мрамор, так что после асфальта ступать по нему было блаженством.
Амадей появился с халатом малахитового цвета.
— Вот, пока накинь. А то сейчас…
Договорить он не успел. Варфоломей не оделся, так и стоял с халатом в руке.
— Мне подать ужин в столовую на вас и… гостя? — спросила статная эффектная женщина.
Ее волосы были так гладко зачесаны и так густо политы лаком, что голова выглядела, словно у деревянной марионетки. Двигалась дама совершенно бесшумно. Вполне возможно, просто материализовалась в гостиной, а не спустилась по лестнице.
— А вот нельзя без комментариев обойтись?! — возмутился Амадей.
В глазах его вспыхнул и тут же погас адский огонь.
Уголок рта женщины дернулся, но улыбка так и не появилась.
— Не понимаю, что вас не устраивает, Амадей Веленович, — твердо сказала она, остро блеснув голубыми глазами. — Я только выполняю свои обязанности.
— Тогда, — сладко сказал безрогий, — уберите мнение со своего лица, Вера Сергеевна.
Варфоломей чувствовал, что диалог между этими двумя гораздо глубже, чем может показаться. Он надел малахитовый халат, завязал пояс и внимательно посмотрел на Веру Сергеевну. Она была из той породы людей, чье молчание говорит громче, чем некоторые кричат.
— Ах, выражение моего лица не устраивает! — вспыхнула женщина. — А пошел ты в жопу, Амадейка!
Она сорвала фартук, подошла поближе и швырнула его черту в лицо.
— Еще всякие черти безрогие будут мне указывать! Выражение… Я тебе дам выражение… скотина немытая.
Для Варфоломея эта вспышка гнева стала полнейшей неожиданностью. Он не знал куда деваться. Скандалы черт профессионально ненавидел. Только прибыл в новый мир — и сразу же почувствовал себя как на работе! Он даже отвернулся. Свара набирала обороты, а взгляд Варфоломея блуждал по обстановке в попытках зацепиться за что-то, достойное внимания, пока не натолкнулся на блестящую черную поверхность шкафа, в котором поймал свое отражение.
— Ну и убирайся отсюда. Видеть тебя не могу, старая ведьма! Всю кровь мне попортила. Давно надо было тебя выставить.
— Ах, кровь… Да я уйду немедленно! Не дом, а вертеп! Черт знает что здесь творится…
Варфоломей перестал слушать. Он схватился за лицо и завороженно двинулся к шкафу. В пылу ссоры Амадей и Вера Сергеевна не обратили на него никакого внимания, а Варфоломей оперся ладонями на отполированную поверхность и рассматривал собственное лицо.
— Что это? Что? — тихо повторял он. — Как?
Он схватился за нос. По человеческим меркам нос был совершенно нормальным: ровным, в меру длинным, с двумя ноздрями. Но чертям нос не положен! Да! Еще бесследно исчез пушок, который окружал рыльце! Конечно, возникает вопрос, как он мог сразу не заметить отсутствия рыла, но черта настолько поразили исчезновение копыт и неприятные ощущения в пятках, что большего подвоха от этого мира Варфоломей просто не ожидал.
Метнувшись к Амадею, уставился в его лицо. Рыло как рыло! Как положено, со складочками! Этот факт настолько шокировал Варфоломея, что он только открывал и закрывал рот, не в силах выдавить ни слова.
Амадей смотрел на Варфоломея с плохо скрываемой жалостью.
— Это… Это…
— Не надо волноваться. Ты чего это вдруг? — спросил Амадей.
— Н-н-н…
— Вера Сергеевна, голубушка, да принесите же ему попить. У него же, любезного, сейчас удар приключится!
Черт, казалось, напрочь забыл о распре и заговорил так, словно находился в веке девятнадцатом. Это с ним случалось, когда он волновался: путал времена.
Вера Сергеевна бегом рванулась из комнаты.
— Варфоломей, ты скажи? — ласково продолжил Амадей. — Ты ж неплохо держался! И машина тебя не напутала, и Москва в ужас не привела. Ну, шкаф, правда, э-э-э… не лучшая моя покупка и на гроб похож, но в Аду еще не такую уродливую мебель можно встретить.
Варфоломей схватился за нос.
— А! — Амадей хлопнул себя по лбу. — Тебе же не сказали ничего!
Вера Сергеевна вернулась со стаканом и маленьким пузырьком. Комнату наполнил успокаивающий дух валерьянки.
Варфоломей машинально выпил и закашлялся. В стакане содержался чистейший медицинский спирт. Но для чертей это — как минеральная вода. Чтобы опьянеть, нужно нечто посильнее.
Амадей уселся на диван, закинув ногу на ногу.
— Полегче? Отпустило? Садись.
Он похлопал ладонью рядом с собой.
На негнущихся ногах Варфоломей подошел и почти рухнул на сиденье, откинулся на подушки.
— Рассказываю, — произнес Амадей. — А вы, Вера Сергеевна, пока что-нибудь нам поесть сообразите. Уф…
Черт глубоко вздохнул и проникновенно, хотя и с некоторой долей пафоса, начал:
— Варфоломей, тебя здорово накололи, обули, обмишурили, даже, я бы сказал глубже, обжулили… Ты думал, что переход в другой мир — это так… игра? Ан нет. Мир очень консервативен, у него есть любимые формы, которые он принимает. Так что ты еще легко отделался. И нос у тебя ничего такой… — Он критично осмотрел Варфоломея. — Я бы сказал: профиль греческий. Благородный.
Варфоломей мотнул головой.
Амадей продолжил:
— Короче, миров великое множество. И только представь, какая была бы петрушка, если бы кто ни попадя шнырял из одного мира в другой? Такие катастрофы бы начались!
Черт замолчал, уперся кулаком в лоб и задумался. Варфоломей не торопил, он просто старался ровно дышать. Амадей отмер и продолжил как ни в чем не бывало:
— Поэтому каждый мир себя защищает и не пропускает, так сказать, чуждые формы жизни. Ну, те, которые отличаются от живущих в нем. Хорошо, что слиамы только в одном мире обитают. Это такие черви с большими… А, неважно.
— Формы жизни? — тупо переспросил Варфоломей.
— Ага… Ты себе сито представляешь? Ну, или фильтр? Когда происходит переход из одного мира в другой, мы как бы проходим через фильтр. И если ты не соответствуешь, тебя сомнет мироздание. Некоторые прибывают сюда в виде разрозненного набора атомов и частичек. Думаешь, откуда берется пыль? В том числе это остатки некоторых неудачников, которые сюда лезут. Особо опасных монстров, конечно, зарубает сразу. Зато человекоподобным демонам везет: ходят без всякого напряжения и дискомфорта. К счастью, — черт назидательно поднял палец, — мы — существа пластичные.
— Это в каком смысле?
— А пролезем… везде… как тут говорят, «без вазелина». Если прижмет, то и через игольное ушко пройдем. Но тут есть, брат мой черт, одна оказия… — Амадей снова едва не вернулся в прошлое. — Мы когда из Ада сюда, на Землю, лезем, ох, и мнет же нас! И всячески корежит. Вот тебе повезло!
Варфоломей кисло усмехнулся.
— Нет, я на полном серьезе говорю. Мог, например, один рог остаться. Или хвост оторвало бы. А если совсем плохо, то могла тебя эта бездушная реальность располовинить. Или нашли бы тебя кусками: рожки и копытца отдельно, а…
— Я понял, — оборвал его Варфоломей.
— А так ты очень даже ничего. По меркам людей, конечно. Рога отпилить, хвост отрезать, — и вообще был бы…
Под тяжелым взглядом Варфоломея Амадей осекся и благоразумно не стал развивать тему.
— Ну ладно. С этим разобрались. — Рыльце его задвигалось, улавливая аппетитные запахи, которые шли с кухни. — Пойдем, отобедаем-с, чем Вера Сергеевна послала.
Еве нравилась квартира, нравился район. Дом был неплохой: соседи в целом приятные. Под «приятностью» Ева понимала тот факт, что была с ними не знакома. Все общение сводилось к вежливому кивку в лифте или комфортному игнорированию ко всеобщему удовольствию. Из всего подъезда по именам она помнила только двоих. Высшее проявление московского добрососедства, при котором никто никого не знает и по возможности не замечает.
Как это часто бывает, имелось и одно НО. Два раза в месяц обязательно случались нехорошие дни в нехорошей квартире наверху.
Ева налила в любимую кружку чай и прислушалась. Вот так всегда и начинается. С предчувствия, которое отзывается легким покалыванием за ушами, давлением на виски, и со странной тишины. Соседей не слышно. Совсем. Все как будто замирает.
Распахнув окно, Ева впустила вечернюю прохладу. Даже шум от шоссе стал приглушенным. Воздух сгустился. Она посмотрела вдаль. Так и есть: воздух словно уплотнился и сделал очертания дальних домов мягче. Ева с раздражением взглянула на потолок И причины для этого были.
Все дело в том, что сосед сверху два раза в месяц устраивал что-то невообразимое. Все проходило по одному и тому же установленному сценарию. Без пяти минут полночь раздавался топот, так, словно не ноги у человека, а копыта. Потом — стоны и неистовый скрип кровати. Затем спинка кровати начинала биться об стену, а все четыре ножки подпрыгивали и с грохотом ударялись об пол.
Ева задавалась вопросом, а действительно ли это секс. Судя по звукам, полтора часа в таком темпе просто превосходили человеческие возможности. Дальше начинался безобразный скандал. Что-то билось. Выло. Звучали неразборчивые проклятия. Мат, и довольно отчетливый.
Тут подключались другие жильцы. Они начинали стучать по батареям. Хлопали двери, раздавались приглушенные угрозы о вызове полиции. За эту часть спектакля отвечала Алена Игоревна из шестьдесят седьмой квартиры, заслуженная активистка всея подъезда, которая знала все и про всех.
А потом сосед сверху переходил к кульминации и хватался за перфоратор. Судя по звукам, он просто сверлил стену в хаотичном порядке. Происходило это около двух часов ночи. После чего, само собой, приезжала полиция.
Того, кто жил в верхней квартире, Ева ни разу не видела. Со слов Алены Игоревны было известно, что это «молодой человек, который занимается черт знает чем». Также было известно, что «квартира не его, а съемная. Куда только хозяева смотрят». Как ни странно, даже Алена Игоревна не знала, кто эти самые хозяева.
А между тем ночь набирала обороты. Ко всеобщей радости пятого подъезда перфоратора сегодня не случилось. Зато кровать скрипела и стонала до трех часов утра, что было абсолютным рекордом. Не удивительно, что после такой нагрузки скандал получился вялым и неэмоциональным. Без огонька. Да и другие соседи били в батарею не так яростно. Полицию тоже никто не вызвал. Спать было невозможно все равно, но Ева использовала время с пользой. Она рисовала паттерны для ткани.
Одна подруга собралась запустить линию одежды и хотела начать с толстовок и модных свитшотов с веселыми узорами, дав Еве полную и оттого парализующую свободу. Просьба звучала весьма туманно: «Ну… что-нибудь красивое, как ты умеешь».
Ева подождала несколько мгновений, испытывая трепет перед чистым листом, а потом «отпустила» руку с кистью в путешествие по белоснежному полю. Линии и пятна складывались в образы. Вода растекалась именно так, как нужно. Достаточно спонтанно, чтобы подарить рисунку легкость, но при этом достаточно четко, чтобы не нарушить гармонию и не превратить все в хаос. Ева взяла следующий лист, а потом еще один и еще…
Наконец она остановилась. Разложила результат своего ночного труда.
— Хм…
Григорий, которого никогда не смущал никакой шум, сонно приоткрыл глаза и тут же снова задремал.
Ева собрала листы в стопку и сунула их в ящик стола.
— Безумная ночка, — вынесла она безапелляционный вердикт.
На одном рисунке было мороженое. Казалось, ничего особенного. Что в этом безумного? Но, видно, атмосфера и стоны сверху оказали влияние. Это было соблазнительное, вызывающее, «распущенное» и невероятно эротичное мороженое, которое даже слегка оплавилось от собственного желания.
А розы? Это были не нежные цветы, а опытные хищные соблазнительницы. Их лепестки откровенно намекали на запретные удовольствия. Пончик? В обычном состоянии Ева никогда бы не нарисовала настолько развратный пончик.
Все рисунки содержали мощную сексуальную энергию. До этого у Евы никогда не получалось такого эффекта. Более того, у нее возникло нехорошее ощущение, словно в ее творческий процесс кто-то вмешался. Эти иллюстрации были не ее. То есть, конечно, она их нарисовала, но за образами будто стоял кто-то другой.
Ева легла, и остаток ночи ей снились тревожные, мутные сны.
Встала в полдень совершенно разбитой, долго прособиралась, и в три часа поехала в студию на встречу с режиссером. Недавно с ней связался знакомый продюсер и предложил поучаствовать в создании мультфильма. Раньше Ева этим не занималась, но предложение показалось интересным. Поэтому сейчас, когда она чувствовала, что опаздывает, сильно волновалась. Как оказалось — напрасно.
Ева прождала режиссера часа два, несколько раз звонила на мобильный, но слышала только: «Абонент не отвечает или находится вне сети». Она уже собиралась уходить, когда к ней подлетел тонкий нервный мужчина в больших очках с затемненными стеклами.
— Вы Ева? Я Арсений. Извините, что заставил ждать. Ну, вы понимаете… — он взмахнул рукой.
Ева не понимала. Сама она была человеком крайне организованным и прекрасно знала цену времени. Слишком выраженная «театральность» режиссера настораживала.
Варфоломей открыл глаза и не сразу понял, где находится. Он лежал на широченной кровати под одеялом и пялился в потолок, с которого на него смотрели нарисованные пухлые чертята. Они улыбались, демонстрируя клычки, и направляли на Варфоломея маленькие луки со стрелами. Черт вспомнил, что находится «в гостях» у Амадея. И вообще он больше не в Аду.
В комнату вплыла Вера Сергеевна с подносом.
— Проснулись? Вот и отлично, — проворковала она. — Амадейка по делам унесся, но вернется скоро. Завтрак.
Варфоломей был удивлен. Вчера за ужином Амадей и Вера Сергеевна снова сцепились не на шутку. Поводом послужила картошка…
Вера Сергеевна поставила поднос рядом с Варфоломеем, а сама опустилась на краешек кровати.
— Хотите, с вами поругаемся? — предложила женщина и покраснела.
Варфоломей тряхнул рогами и почему-то шепотом спросил:
— Зачем?
— Ну, не знаю, — пожала плечами Вера Сергеевна. — У чертей так принято. Мы с Амадейкой постоянно ругаемся. Он мне сам говорит: «С вами, Вера, я как в Аду».
Варфоломей задумался:
— Наверное, не стоит.
Он был очень удивлен. В Аду, конечно, ругались. Проживающий там народ горяч. Но не сказать, что это было принято.
Вера кивнула:
— Вы берите, берите булочку. Я с утра пекла. Чай свеженький заварила. Варенье малиновое тоже свое. У вас такого не водится.
Черт впился в булочку зубами и запил чаем из тонкой фарфоровой чашки. Радостно звякнуло блюдце.
— И много здесь чертей? — поинтересовался он.
— Вы второй за двести лет, кого я вижу, — радостно поделилась Вера Сергеевна. — До чего ж у вас рожки хорошие! Прелесть просто. У Амадейки-то рогов нет.
Она смотрела на Варфоломея с нежностью.
Комплимент рогам был черту приятен.
— Я с ним давно уже. Молодая была, глупая, чуть в омуте не утонула… А места те нехорошими считались. Упала в воду, а черт как раз из портала вышел. Стоит голый, и…
Историю знакомства Варфоломей узнать не успел, хотя она показалась весьма интригующей. В комнату влетел Амадей, шурша большими пакетами.
— Лучший допинг поутру — это шопинг, — бодро заявил он. — Одежды тебе прикупил. Думаю, с размером угадал. Вера Сергеевна, нам поговорить, вы идите, идите. Ну, что вы на него смотрите, как будто черта не видели ни разу?
Вера Сергеевна бросила на Амадея гневный взгляд, но тот покачал головой, и она молча вышла из спальни.
— Ты, Варфоломей, меня извини, я вчера так разнервничался! Даже не поговорили по-нормальному. Но сегодня я тебя введу в курс дела.
Варфоломей кивнул, подобрался и приготовился слушать.
— Значит, жить пока будешь в Москве, есть у меня одна квартирка. Небольшая, правда. Однушка. Но район неплохой. Смартфоном, Интернетом пользоваться тебя научу. Это ты быстро освоишь. Рога твои и хвост придется замаскировать, тут без магии не обойтись. Денег дам на первое время… Но работать будешь сам.
Амадей лукавил, квартир у него было несколько, и он получал весьма и весьма неплохой доход от их сдачи. А еще у него имелось несколько пекарен, три автосервиса, ювелирный магазин… ну, и другие делишки. Амадей был чертом азартным, поэтому время от времени с удовольствием играл на бирже, заручившись поддержкой всяких темных сил.
— Что надо делать? — поинтересовался Варфоломей.
Амадей моргнул:
— Что хочешь. На что фантазии хватит. Я не знаю…
— Как это? — Варфоломей был в шоке. — Меня же сюда с какой-то целью отправили? Что значит — что хочешь?
Амадей потер подбородок.
— Вот… Понимаешь, грустная правда в том, что в этом мире черти особенно-то и не нужны…
— В смысле?
— В прямом. Вот ты сюда зачем приехал?
Варфоломей не смог назвать истинную причину. Не хотелось говорить, что он уехал подальше от Кайли и своей старой жизни. Он думал найти новый смысл.
— Молчишь… Вот что я тебе скажу. Единственный смысл жизни — в самой жизни, — изрек Амадей с видом заправского философа, — так что живи и радуйся. Только одно омрачает наш земной путь…
— Что? — машинально спросил Варфоломей.
— Не трахай местных баб! Можно демониц найти, конечно, для этого дела. Но местных — ни-ни.
— Да я как-то не собирался… — При упоминании демониц Варфоломей невольно покраснел и решительно рявкнул: — Никаких демонесс!
— Демонесс и демониц как раз можно, — сказал Амадей, — а вот местных — ни в коем случае.
— Все они демоницы. Никаких баб! — обобщил Варфоломей.
— Э-э-э-эм, ладно. Кстати, мужиков тоже, — нахмурился Амадей. Он думал о чем-то своем.
— Да при чем здесь… — Варфоломей не хотел вмешательства в свою личную жизнь. — Миссия-то моя какова?
— Ты меня спрашиваешь? Да я уже не помню, когда в последний раз из Ада задание получал. Типа ждем и наблюдаем. Не знаю, насколько ты в курсе истории. В общем, крылатые хотели здесь свою базу построить, чтобы контролировать переходы из разных миров. Наши, естественно, собирались им помешать. Ну ты понял, было это до перемирия. Древнее дело.
Варфоломей никогда особенно не интересовался историей. Он знал о существовании других миров, знал, что чертей можно встретить в семи пространствах. О Земле всегда поступали скупые сведения.
— Так зачем меня сюда забросили-то?
— Да лет пятьсот назад здесь черти требовались. Тогда запрос отправляли… А сейчас и те, кто был, разбежались.
Амадей поднялся и гневно сверкнул глазами:
— Ты знаешь, люди считают, что наша цель — завладеть их душами и отправить в Ад. Только представь, какая там чертовня началась бы! Их же несколько миллиардов! Человек умирает, его тело остается здесь, а душа отправляется к нам. Это по мнению некоторых. По их же представлениям, каждый первый — наш клиент. И еще момент, который мне покоя не дает. Если на секунду представить, что мы эти души вечно пытаем, возникает вопрос: что там испытывает страдания? А? Если все нервные окончания — здесь. И как можно содрать кожу или варить в смоле бестелесный дух? Я тебя спрашиваю? И где взять столько чертей, чтобы за всем этим следили? Никаких своих дел не осталось бы!
У Варфоломея не было ответа на эти вопросы. Но он видел, что тема очень волнует Амадея. В уголках его рта пузырилась слюна.
— А ты в курсе, сколько всего представлений об Аде? Некоторые считают, что Ад состоит из каких-то кругов. Другие думают, что там жарко. Но тут же находятся те, кто считает, что там жутко холодно. А самое главное, люди уверены, что мы обязаны обеспечить всем места в Аду на основании их представлений! Прикинь, заявочка? Люди вообще уверены, что они — центр мироздания и им все поголовно должны.
Варфоломей слушал внимательно. Его удивило, что о родине ходят такие странные легенды.
— Но больше всего меня бесит другое! Они считают, что черти — это вредоносные твари, которые только и делают, что зло творят.
Неожиданно Амадей выскочил из комнаты.
Варфоломей заглянул в пакеты, достал джинсы и с сомнением принялся их рассматривать. Затем извлек рубашки, футболки, несколько пар носков и трусы. В другом пакете обнаружилась коробка с замшевыми ботинками. Непрактично для московской изменчивой погоды, но зато красиво.
Амадей вернулся с планшетом:
— Вот, слушай! Так-так-так… Новости, значит. Ага! Вот оно! Трое молодых людей из ЮАР пытались вступить в интимную связь с самкой крокодила, чтобы избавиться от импотенции, и были разорваны ее сородичами. Ты думаешь, это какому-то черту в голову пришла такая идея? Нет. Все сами. Вот у меня тут подборочка сохранена, ознакомься…
Варфоломей взял планшет и принялся листать различные сводки криминальных новостей, исторические факты о войнах, статьи о маньяках всяких мастей. У Амадея все было свалено в кучу: глобальные события и совершенно незначительные, даже мелкие. Попадались фотографии.
Через пятнадцать минут просмотра у Варфоломея зашевелилась шерсть на всем теле.
— Скажу тебе честно, чтобы это все устроить, помощь чертей им не требуется. Люди зло сами творят прекрасно, как и добро, — заявил черт. — Но, как говорится, черт с ними, с людьми. Тебе нужно привыкнуть к одежде.