Об истинной цели Кратта Вэйр ломал голову вплоть до самого вечера.
Он ни на грош не верил, что тот двинется в сторону Белозерья, за которым с одной стороны стелилась дикая степь, а с другой – бескрайние пески пустыни Горо. Нечего ему там делать. И никакой плотины в верховьях Арги никто строить не собирался: Вэйр по пути в столицу ни разу не слышал, чтобы народ снимался с мест в предвкушении крупного заработка.
Да и глупо было устраивать плотину так далеко от основного русла. Выходит, соврал Угорь старосте. И не будь старик одурманен магией, ни за что не поверил бы в эту чушь.
Вопрос в другом: куда именно движется Угорь? Что ему понадобилось так близко от кишащих стражами дорог? Зачем столько риска? Почему он движется к югу, а не на восток, где, как сказал Даст, есть удобный проход, в котором Арга впадает в Теплое море? Вздумай король устроить на этой притоке засаду, Угрю было бы некуда деться. И маг бы вряд ли тут помог – небось у его величества найдутся не хуже.
Ответ пришел сам собой. Уже к вечеру, когда солнце стыдливо спряталось за тучи, на потемневшем небе проступили первые звезды, с юга задул прохладный ветерок, а Вэйр до крови стер руки, гребя против течения вместе с остальными невольниками.
Незадолго до полуночи Зег и его мародеры в очередной раз совершили набег на попавшуюся на пути деревушку. И вернулись невероятно довольными, ведя за собой трех новых пленников, двух молочных коров, с десяток овец, битком набитые сумы и свернутый рулоном весьма неплохой ковер.
Скотину подручные Зега сноровисто загнали в трюм. Туда же покидали сумки и битком набитые баулы. Парней покрепче посадили на весла. Тех, кто едва шел, тоже бросили вниз. А вот ковер довольно аккуратно отнесли в каюту Кратта, обмениваясь по пути сальными улыбками.
Вэйр, ворочая тяжелое весло, проводил пиратов ненавидящим взглядом. На его ладонях, привычных к кузнечному молоту, уже давно лопнули и заново народились твердые мозоли. Поясница нещадно ныла, голову за день напекло жаркое солнце, и теперь она гудела, словно после хорошего удара. Но он все еще был жив и полон желания выбраться, несмотря ни на что.
– А ну, живее! – взревел дюжий детина, стоя в проходе между скамьями и постукивая по палубе сапогом в ритм мерно бухающему барабану. – Шевелитесь, улитки! Не спать!
Следом звонко щелкнул кнут, и громко вскрикнул от боли кто-то из пленников.
– Что нас ждет? – хриплым шепотом спросил Вэйр.
Хиг, по обыкновению, промолчал, не желая привлекать к себе внимание, а Даст, покосившись на каюту Угря, так же тихо ответил:
– Не знаю. Но не думаю, что что-нибудь хорошее.
– Почему мы все еще идем по Арге? Разве не проще сразу к морю?
– У Кратта спроси. Кажется, у него где-то тут логово, иначе он не рискнул бы подходить так близко к Парме.
Хиг, услышав о море, заинтересованно дернул ухом, но свое мнение оставил при себе и лишь беззвучно шепнул что-то под нос, старательно сделав вид, что обсуждение его не касается.
Впрочем, соседей это не встревожило – парень, хоть и не вступал в разговоры, все же их не выдал. Даже когда понял, что все их потасовки были искусной игрой, рассчитанной на скучающих надсмотрщиков. Правда, однажды южанин словно невзначай обронил, что удавит любого стукача на месте, так что было сложно сказать, по какой причине Хиг так покладист. Но радовало то, что он не мешал. А если и вел себя непонятно, время от времени растирая кандалы и шепча при этом какую-то абракадабру, то все люди разные. И далеко не у всех такие безобидные причуды.
– Как думаешь, – снова спросил Вэйр, – тот маг, что их прикрывает, сильный?
– Был бы он слабым, Угря бы давно выловили. Да и висящая над кораблем иллюзия говорит о многом.
– Но ведь Кратт все равно осторожничает, не полагаясь на иллюзию?
– Осторожничает, – неохотно согласился Даст, с ненавистью покосившись на надсмотрщика. – Но и глупостей не делает: старосту сегодня не тронул и парней его тоже. Да и на девок не позарился – просто мимо проплыл.
– А потом зачем-то еще остановился на полдня…
– Его приняли за купца, – прищурился южанин, умело работая веслом. – Похоже, Угорь уже давненько тут столовается – больно деревенька приметная.
– Может, старик с ним в сговоре?
– Не думаю, – Даст едва заметно качнул головой. – Такое впечатление, что Кратт просто проверял, заглядывал кто сюда от короля или нет. Здесь же вся река на виду. Опять же – гонец бы мимо деревни не проехал: людей предупредить, вызнать чего важного, отдохнуть, пивка попить… заодно взглянуть на гостей, что сюда заходят. А Угорь, если ты заметил, далеко от берега не пошел. Встал так, чтобы разом на палубу запрыгнуть. Маг его тоже все время что-то бормотал – глаза, стало быть, отводил, не полагаясь целиком на иллюзию. И уже одно это говорит, что он силен: стольким людям за раз голову заморочить тоже надо суметь.
– А с чего ты решил, что у Угря тут логово?
– Ну, может, и не логово, – легонько пожал плечами Даст. – Но просто так он бы сюда не сунулся. А когда выяснилось, что в последнюю неделю гонцов тут не было, спокойно ушел и не погнушался напасть выше по течению. Смекаешь?
Вэйр нахмурился.
– Хочешь сказать, он не собирается идти обратно тем же путем? Но здесь же нет другой реки. Тащить судно на соседнюю Левку они не станут – нас слишком мало. А выше к Белозерью начнутся пороги, через которые нам точно не перебраться: старик говорил, что местные сами лодки таскают на горбу.
– Значит, Угорь что-то придумал. И у него где-то тут есть если не схрон, то какое-то тайное место, в котором он не опасается засады. И откуда может в любой момент спокойно уйти.
– Как?! По воздуху, что ли?!
Южанин кинул задумчивый взгляд на каюту, где не так давно скрылся маг, и надолго замолчал, напряженно размышляя под мерный плеск волн, тихие стоны невольников и приглушенный смех на корме, смешанный с руганью и ревом напуганной скотины из трюма.
– Не знаю, – наконец обронил он. – Но, думаю, скоро все выяснится. Не зря же нас сегодня так гонят?
Даст оказался прав: сон этой ночью стал для пленников непозволительной роскошью – еще до рассвета Кратт поднял команду и почти целый день гнал судно так, словно за ним по пятам уже выстроилась целая флотилия во главе с королевским флагманом.
Будто чуя запах паленого, Угорь не дал гребцам ни мгновения роздыха. И его не остановила ни темнота, ни надсадное сипение выбивающихся из сил людей, ни усиливающийся ветер, ни мелкий дождик, пролившийся с небес незадолго до полуночи.
Раз… два… надавить на весло, заставляя его подняться из воды…
Три… четыре… толкнуть вперед…
Пять… шесть… расслабить руки…
Семь… восемь… и тяжелое весло снова падает в воду.
Девять…
Опять вцепиться в него и рывком потянуть на себя…
Как же трудно сделать еще одно движение! Как тяжело не выпустить скользкую деревяшку из рук! И до чего же душно… сердцу прямо тесно в груди… Всевышний, и почему вдруг стало темно в глазах?!
В какой-то момент Вэйр начал подозревать, что Угорь все-таки нашел способ уморить пленников, оставив в живых всего пару-тройку человек. Потом решил, что Кратт опаздывает на встречу с хозяином и поэтому не считается ни с какими потерями. После чего, наконец, подумал, что ему все равно, и дальше поднимал и опускал руки совершенно механически, невидяще глядя в серое небо, слушая тихий шелест дождя, но почти не ощущая холодных водяных капель на своих обнаженных плечах.
Только тихая ненависть все еще продолжала тлеть в его душе. Но и она спряталась так глубоко, что после нескольких часов непрерывной гребли Даст начал поглядывать на юношу со вполне объяснимым беспокойством: как он, не перегорел? Не подведет в нужный момент? Не упадет без сил, бессмысленно тараща глаза в небо, если вдруг представится возможность бежать? Не сдастся?
Вэйр, словно услышав, повернул осунувшееся лицо, и южанин перевел дух: слава Всевышнему, нет. Мальчишка умрет, но не сдастся. Он еще жив. Борется. Он не подведет.
Вэйр, перехватив внимательный взгляд друга, растянул губы в неестественной усмешке.
– Не дождешься, – упрямо прошептал он, и Даст одобрительно улыбнулся.
– Терпи, парень. Скоро настанет наше время.
– Скорее бы… а то вдруг не доживу до того дня, когда Зегу выпустят его вонючие кишки?
Нахибец улыбнулся краешками губ: славный пацан. Был бы у него такой сын, гордился бы, что воспитал его настоящим мужчиной.
Неожиданно дверь каюты с грохотом распахнулась, и оттуда быстрым шагом вышел Кратт собственной персоной. Все в том же щегольском наряде, правда, на этот раз без шляпы.
Орлиным взором обозрев окрестности, он так же быстро поднялся на мостик и велел позвать мага.
– Стоять! – рявкнул, повинуясь знаку хозяина, вышедший следом Зег, и громила на палубе немедленно донес его приказ до невольников: – Довольно, крысы сухопутные! снять весла с уключин и втянуть внутрь!
– Готовьтесь, – отрывисто бросил Угорь, когда вышедший на шум маг на мгновение прикрыл глаза, а потом быстро кивнул. – И живее: времени немного.
Невольники с облегченными вздохами затащили весла на палубу и без сил упали кто где сидел, благо пиратам стало не до них. Вэйр с немалым удивлением следил за тем, как мечутся по палубе, словно вспугнутые воробьи, люди. В мгновение ока вокруг стало шумно и очень людно. Причем за пару недель плавания он даже не подозревал, что пиратов на судне так много.
Без лишней суеты они взлетели на реи, сноровисто взялись за канаты, веревки, убранные до поры до времени паруса. Что-то распустили, что-то, наоборот, поспешно свернули, где-то подтянули, привязали, а что-то скинули на палубу, готовясь подхватить в любой момент. Внизу снова испуганно замычала корова, заблеяли потревоженные овцы, что-то с грохотом упало и покатилось в трюме, вызвав недовольную гримасу Угря и отборную ругань Зега. А затем на палубу вышел маг…
И суета моментально прекратилась.
Вэйр во все глаза уставился на закутанную в плащ фигуру, воздевшую руки к небесам и затянувшую какой-то длинный речитатив на непонятном языке.
Юноша никогда прежде не встречался с чародеями, хоть и знал, что раз в год посыльные от Ковена посещают удаленные уголки Аргаира, чтобы отыскать одаренных детей. Однажды они приезжали и в его деревню, но он туда не пошел – сестра почему-то испугалась незнакомцев на больших лошадях. Спрятала его в кустах и сама не пошла. А выбрались они оттуда только под вечер, когда чужаков и след простыл, а маленький Вэйр тихонько заплакал и запросил кушать.
А еще через год на деревню с гор спустился туман, и сестры у Вэйра не стало. Отец с той ночи поседел, матушка почти перестала улыбаться, а сам он обзавелся безобразным шрамом на лице, который до сих пор не давал забыть тот давний кошмар.
Юноша с ненавистью уставился на мага, который олицетворял для него то зло, что некогда постигло его родную деревню. Ведь тот туман не был простым, а для магии нет преград. От нее не спрячешься за крепкими дверьми и тяжелыми засовами. Для нее и высокие горы не помеха, а отец говорил, что он каждые семь лет приходит по чью-то душу. И вот совсем недавно вернулся за ним самим…
Вэйр зло прищурился, позабыв про ноющую спину и стертые до крови ладони, а в руке мага появился короткий жезл, который почти сразу окутался полупрозрачным голубоватым сиянием. Мгновением позже с него сорвались и устремились вперед тонкие призрачные нити, принявшиеся формировать перед кораблем громадный полупрозрачный кокон.
Судно неслось теперь без помощи гребцов и ветра. Казалось, его направляла чья-то могучая рука, уверенно разворачивая носом прямо к серовато-голубому мареву открывающегося портала, которое с каждым мгновением становилось все ярче.
Вэйр судорожно сглотнул, неожиданно поняв, для чего Кратт так упорно стремился в эту протоку – здесь, вдали от чужих глаз, вдали от людей, деревень и королевских соглядатаев, где тихую заводь непроницаемой стеной окружили столетние деревья и где ни один маг не почует творящееся колдовство, было так просто исчезнуть. С помощью одного-единственного заклинания. Правда, такой мощи, что оно вполне могло пропустить сквозь себя целый корабль.
– С-соррае! – выдохнул маг со змеиным шипением в голосе, и в ту же секунду с совершенного чистого неба ударила длинная ветвистая молния. Одновременно с этим над рекой раздался раскат грома, от которого рабы пригнулись к веслам, инстинктивно закрывая головы руками. За ним пришел порыв сильного ветра, паруса с громким хлопком выгнулись вперед. Потревоженная вода пошла сильной рябью, а резко ускорившийся корабль едва не взлетел…
Наконец из верхушки жезла выстрелил узкий пучок света, который, пронзив насквозь зыбкое марево формирующегося портала, распахнул его во всю ширь. После чего подплывшее к нему вплотную судно вздрогнуло до самой кормы, мелко завибрировало, а затем с тихим хлопком втянулось внутрь.
Вспышка!
Вэйр охнул, зажмурившись до боли, и вцепился пальцами в весло, но все равно не удержался – проклятая деревяшка внезапно вырвалась из рук. А потом неожиданно вернулась и с такой силой треснула его по ребрам, что он вскрикнул и рухнул навзничь. В голове тут же помутилось, в груди будто лопнула туго натянутая струна, на губах проступило соленое, а в глазах поплыли разноцветные круги.
Последнее, что он запомнил, – это льющийся сверху яркий свет, больно ударивший по зажмуренным глазам, невесть откуда обрушившийся на плечи горячий воздух, а еще – восхитительный и совершенно неуместный в такой момент аромат моря. Слегка соленый и полный смутного ощущения чего-то родного, близкого и теплого, как мягкие руки матери, принявшие наконец в себя его измученное сознание.