Честно сказать, она действительно испугалась. Того, что все так быстро случилось. Того, что действительно попалась, как крыса в мышеловку. Того, что проклятый маг все-таки ее обыграл. И особенно того, что Кера могут попытаться отнять.
От последней мысли Айра содрогнулась всем телом, а затем неожиданно разозлилась.
«Ни за что! – яростно повторила про себя. – Ни за что его не отдам!»
Метаморф согласно заворчал, приготовившись к бою. И тон его был настолько серьезен, а намерения настолько тверды, что у загнанной в угол волчицы нехорошо загорелись глаза.
Она не знала, для чего ее выслеживали столько времени. Не понимала, зачем травили, словно дикого зверя. Не ведала, зачем эту нелепую погоню самолично возглавил самый опасный маг академии, но точно знала – Кера она им не отдаст. Что бы ни случилось, как бы ее ни наказали, как бы ни выпороли и на сколько бы времени не заперли в холодном подвале, но метаморфа им не видать как своих ушей. И если все это было устроено лишь для того, чтобы вывести его на чистую воду, если дело только в нем и в Занде, оставившем свой след в их общей судьбе, если об этом прознал Викран дер Соллен и желает развести их порознь, чтобы затем самолично разрезать пополам и хладнокровно изучить странный феномен…
Волчица вздыбила шерсть и, пригнув голову к земле, низко, угрожающе зарычала.
И так много было в этом рыке, в нем так странно смешались и гнев, и неукротимая ярость, бурлящее вулканом бешенство и готовность защищать свою жизнь до последнего, что плотно стоящие волки удивленно дрогнули.
Она зарычала громче, красноречиво обнажив острые зубы. И виары нерешительно отступили снова. Но затем, будто устыдившись, все-таки вернулись и сомкнули кольцо, не позволяя ей ни убежать, ни достичь спасительной воды, за которой никто из них, как бы ни старался, не сумел бы ее догнать.
«Назад, – властно велел ученикам Викран дер Соллен. – Всем отойти назад! Не вмешиваться!»
Седой вожак встал с коллегой бок о бок и повелительным рыком отогнал откровенно растерявшуюся стаю к кромке воды. Затем внимательно взглянул на готовую к бою волчицу и внушительно рыкнул:
«Тебе некуда бежать. Хватит. Успокойся».
Почувствовав на шее поводок чужой воли, Айра зашипела и инстинктивно его сбросила, не пожелав поддаться требовательному гласу.
«Твое место здесь. В стае. Тебе следует подчиниться».
«Остановись! – недовольно рыкнул вожак, видя, что она отказывается повиноваться. Более того, уперла лапы в землю, вздыбила загривок, опустила хвост, прижала уши к голове и всем видом показала, что не желает быть ни в какой стае.
«Она не слышит, – вдруг подал голос черный волк. – Борже, это бесполезно: она ничего не слышит. Здесь только метаморф».
«Ты уверен?»
«Я не чувствую ее. А один он опасен».
«Он просто молод», – возразил вожак, настороженно изучая напрягшуюся волчицу.
«Вообще-то это не он, а она, – ровно отозвался дер Соллен. – Кажется, он все-таки выбрал себе женскую особь, хотя месяц назад я был готов поклясться, что это не так».
«Такого не бывает, – с сомнением обернулся к коллеге господин Борже. – Он же взрослый. Ты посмотри, какого он роста. На него даже мой голос не действует, хотя обычно приказа хватает, чтобы покорить любого упрямца».
Викран дер Соллен недобро прищурился.
«Она – не любая. Она… вернее, они… очень близки к полному слиянию. Смотри – глаза, шерсть, эта полоска на шкуре… цвет тот же самый, что у нее. Значит, они очень близки. Хоть и не до конца».
Вожак снова повернулся к застывшей в ярости волчице и неуверенно рыкнул:
«Айра?»
У нее зло прищурились глаза.
«Айра? Ты меня слышишь?»
«Да, – с громким щелчком сомкнула зубы волчица. – Слышу. Но это не значит, что отвечу!»
«Айра, ты здесь? С ним?»
Она только зашипела громче.
«Айра?»
«Бесполезно, – сухо констатировал Викран дер Соллен. – Она, если и слышит, не может на него повлиять. А в такой ситуации их проще уничтожить, чем уговаривать».
Айра мрачно сверкнула глазами: ну вот и добрались до самого главного.
Значит, вот для чего ты меня искал? Хотел поступить как с Иголочкой? Так долго выслеживал, охотился и преследовал только для этого? Чтобы не возиться, не выяснять, не беспокоиться лишний раз? Дескать, оградить от нас с Кером всех остальных? Конечно… посмотрите, какой благодетель! Спаситель академии! Герой, вздумавший уничтожить метаморфа, которого не сумел приручить! А вместе с ним и его хозяйку, чтобы, так сказать, двух зайцев за раз!
«Чудесно, – рыкнула она про себя. – Раз вам нужна моя смерть, то и слова вы от меня не дождетесь!»
Седой вожак нахмурился.
«Викран, не спеши. Девочка могла просто запутаться».
«Могла, – бесстрастно отозвался боевой маг. – Но ей не удастся удержать метаморфа. Он нам не доверяет и полностью готов к бою. Он способен еще раз сменить ипостась, поэтому мы не можем его отпустить – в таком состоянии он неуправляем. А значит, опасен вдвойне».
«Магия на него не подействует?»
«Не всякая».
«А обездвижить можно? На время, пока хозяйка не вмешается?»
«Нет, – качнул головой черный волк. – Я таких видел: как только поймет, в чем дело, сразу набросится. Хотя я мог бы попытаться… не знаю… это будет очень трудно».
Вожак покосился с надеждой.
«Викран, может, сетью попробуешь? Жалко ж терять такую красоту. Вдруг она еще слышит? Вдруг он перенял от нее что-то еще, кроме окраса и гибкости?»
Айра напряглась от мимолетного взора боевого мага, пронзившего ее от макушки до самых пяток. Затем почувствовала, как по телу скользят чьи-то настойчивые щупальца, постепенно вбуравливаясь в щит Овсея. Поняла, что он пытается считать ее ауру, и стиснула челюсти, изо всех сил держа свою единственную надежду.
Нет. Нет. Никогда.
Никогда Викран дер Соллен не пробьет эту защиту. Никогда ему не узнать, на что на самом деле способен умница Кер. И никогда ему не подчинить его своей воле!
И тут на ее плечи упала внезапная тяжесть. Да так неожиданно, что волчица вздрогнула и едва не упала. Казалось, само небо рухнуло на нее сверху. Властно пригнуло, заставляя униженно опустить голову и глухо застонать.
Ей даже послышался скрип крошащихся под этой неимоверной тяжестью костей. Влажный хруст ломающихся позвонков. На хребет словно кто-то железную наковальню бросил, а на нее – еще и еще одну, вынуждая захрипеть от боли, рухнуть на колени и молить о снисхождении.
Она рыкнула, из последних сил попытавшись вырваться из невидимых сетей, но чужая магия держала надежно. Под ее весом передние лапы начали неумолимо разъезжаться в стороны, а задние – постепенно погружаться в утоптанную землю.
Волчица задрожала всем телом, прикладывая чудовищные усилия, чтобы не упасть. Вскинула в отчаянии голову и с ненавистью уставилась на черного волка, спокойно наблюдающего за ее агонией.
«Сильна, – странным голосом заметил маг. – Но это ее удержит».
Айра сдавленно зарычала.
А в ответ ее сдавило так, что воздух вырвался из груди с жалобным всхлипом. В глазах немедленно потемнело, в ушах зашумело, в горле появился отвратительный привкус крови. Потом что-то с мерзким звуком лопнуло, и все вокруг затопил знакомый сиреневый туман.
Она не услышала предупреждающего рыка. Не увидела, как он с досадой отвернулся, не желая наблюдать, как ломается ее тело. Как с беспокойным визгом попятились прочь пораженные виары. И то, как удивительно ярко светят этой ночью звезды, равнодушно глядя, как меркнет их свет в ее потемневших глазах.
Айра глухо застонала, не в силах смотреть, как извивается от боли заключенный с ней в одно тело метаморф. Не почувствовала, как по исказившейся от муки морде покатились первые слезы. Не поняла, почему рядом кто-то удивленно вскрикнул, а затем почти взвыл: «Стой! Ты убьешь ее!»
Но уже падая в бесконечную сиреневую бездну, услышала размеренный стук далекого Сердца, которое снова билось в унисон с ее собственным. Вернее, это уже оно билось в ее груди. Постепенно ускоряло бег. Стремительно наполнялось невесть откуда взявшейся силой. И все-таки пришло на помощь… откуда-то очень издалека.
У волчицы внезапно бешено полыхнули огнем глаза. Но не красным, как у вампов, не желтым, как у виаров, цветом. В тот же миг с протяжным стоном лопнула невидимая магическая сеть. Миллионами осколков разлетелось на части сложное заклятие. Мгновением позже перед ошеломленно застывшими волками что-то ярко сверкнуло, на какой-то миг ослепив их чувствительные глаза, а когда в них перестали плавать разноцветные круги, оказалось, что никакой волчицы рядом нет. А вместо нее с земли на дрожащих от усталости ногах поднимается жутковатое существо.
В нем было больше росту, чем в каждом из них. Гибкое сильное тело принадлежало зверю, привыкшему к быстрому бегу и огромным прыжкам, хотя по форме и размерам больше подошло бы молодому медведю. Или же огромной кошке, вздумавшей вместо шерсти заиметь на себе жесткие, словно у жука, лакированные бока, а вместо пушистого хвоста – длинный гибкий хлыст с острыми шипами на конце.
Правда, шерсть кое-где у нее осталась – висела серебристыми клочьями, стремительно исчезающими под вырастающим прямо на глазах хитиновым панцирем. Длинная морда вытянулась еще больше, обзаведясь целым набором жутковато изогнутых клыков. Лапы истончились, одновременно отрастив по десятку таких же кривых когтей. На блестящей макушке возникло две небольшие проушины, из которых, как из перекипевшего котла, вырвалось облачко горячего пара. А там, где когда-то были глаза, открылись две узкие, словно бойницы, щели, в которых бешеной яростью сверкнули две совершенно лютые, лиловые, ярко горящие радужки.
Вожак от неожиданности даже присел на задние лапы.
«Вс-севышний… что это такое?!»
Он инстинктивно попятился, нутром чуя, что с таким зверем в своей жизни еще не встречался. Более того, не хотел бы встречаться вовсе, потому что, как любой хищник, отлично знал, какая добыча ему по зубам.
А это… он даже названия не мог придумать тому кошмару, что вдруг возник на месте издыхающей волчицы.
Это было чем-то жутким, непонятным и совершенно неуязвимым. Он, старый ветеран, не мог представить оружие, способное пробить панцирь подобной твари. И смутно подозревал, что на нее даже магия не подействует. А это значило только одно…
«Уходи, – неестественно спокойно сказал Викран дер Соллен, встретив бешеный взгляд метаморфа. – Против никсы у вас нет шансов».
«Никса?! – оторопело переспросил господин Борже. – Здесь?!»
«Нет. Боевой метаморф. Здесь. И он оч-чень недоволен».
«Твою мать… – ахнул вожак. – Да откуда ж ему было здесь взяться?!»
«Мне тоже очень интересно было бы это узнать».
Господин Борже ошеломленно повернул голову, но собрат был так спокоен, словно смотрел на какого-нибудь жучка на поле, собираясь посадить его в баночку и потом долго разглядывать, старательно описывая новый, неизученный вид.
«Викран, ты что, знал?!»
«Нет, – бесстрастно отозвался боевой маг. – Но теперь это не имеет значения. Уводи мальчишек и сообщи леру Альварису, что лес закрыт, а в нем поселилась никса. Если успеет, нагонит ее. Если нет… наши стены ее в любом случае не удержат. А плавать она умеет неплохо. Так что пусть поднимает флот».
«А ты?!»
«Попробую ее задержать, – махнул хвостом маг. – Я же ее разбудил. Значит, мне и расхлебывать. Ты был прав: не стоило их сердить, не зная истинного облика. А он… ну, считай, что с крысой нас просто обманули».
Вожак с силой сжал челюсти, понимая, что выбор у них невелик, но потом упрямо вскинул голову и шагнул вперед. А затем заметил нечто странное и остановился, потому что никса… никса действительно была. И он даже слышал краем уха об этом порождении Занда – про ее кровожадность, скорость, умение разрывать когтями даже закаленные в драконьем огне доспехи, перегрызать мечи, валить столетние сосны, преодолевать в считаные мгновения огромные расстояния…
Да если бы она хотела, от стаи виаров мало бы что осталось! Но только если бы она действительно хотела им навредить.
Борже присмотрелся повнимательнее, страшно боясь ошибиться, но потом сообразил – она следила только за одним существом на поляне. Только его сверлила бешеным взглядом, и ему предназначался ее мстительный оскал.
Ее никак не тревожили жмущиеся к воде молодые волки. Не обеспокоил сильный плеск на реке, когда кто-то из виаров все-таки прыгнул в портал. Она словно не видела готовности остальных, несмотря ни на что, ввязаться в драку. А неотрывно следила лишь за одним волком, которого хотела уничтожить, – за Викраном дер Солленом. И он, похоже, тоже это понял.
«Уходите, – все так же спокойно повторил он. – Вас она не тронет. Ей нужен я».
«Нет уж…»
«Уходи, кому сказал!»
Вожак только оскалился.
«Кажется, ты ошибся, Викран: это не просто никса… Айра? Ты ведь слышишь меня? Ответь! Ты же здесь? С ним? Вернее, с ней?!»
Никса глухо заворчала, не отрывая взгляда от волка, о котором сейчас знала только одно – враг! Давний и сильный враг, который стремился ее уничтожить.
В этот момент она, кажется, совсем забыла себя. Забыла о Кере, чье сознание неожиданно так сильно и уверенно оттеснило ее в сторону. Не помнила про академию, магов, сокурсников и учителей. А видела в этот миг только его – сквозь плотную лиловую завесу, сквозь мутный кровавый туман. Сквозь боль и сплошную череду сменяющих друг друга воспоминаний. И сквозь неистовый грохот проснувшегося сердца, которое все еще билось, как когда-то давно – ровно, мерно, неистово… только теперь не снаружи, а внутри ее нового тела. Как раз там, где когда-то совсем другое сердце навылет пробила чужая стрела.
«АЙРА!»
Она с трудом услышала чей-то слабый голос.
«АЙРА! ТЫ МЕНЯ СЛЫШИШЬ?!»
Никса неуверенно помотала головой, силясь отличить правду от вымысла, сказку от реальности. Пытаясь унять дикую боль в груди, из которой когда-то вырвали живую душу…
Она стояла на поляне перед смутно знакомыми волками, но в то же время снова умирала среди зарослей лилового игольника.
Она с криком исчезала в зеленых ветвях, пронзенная сотнями острых колючек, но и заново воскресала в недрах древнего Дерева с лиловой листвой.
Она с трудом держалась на подгибающихся лапах… но и видела, как точно такие же лапы быстро-быстро перебирают землю. Как острые когти легко вонзаются в еще живую добычу, а жадная пасть алчно рвет податливую плоть, торопясь насытиться, пока не подошла остальная стая.
Она висела в объятиях живых лиан – день за днем, – год за годом, – видела, как сменяют друг друга солнце и луна, как следом за днем неизменно наступает ночь, а за ней снова приходит день. И так до бесконечности.
Она слышала бесконечное множество голосов, звучащих в ее голове по отдельности и все вместе. Иногда пыталась разобрать, о чем они говорят, и тогда перед ее внутренним взором проносились тысячи видений.
Того, что было. Что будет. Что творится вокруг Занда на многие сотни и тысячи лердов. Как размеренно проезжают по дорогам груженые повозки. Как смеются на облучках возницы. Как со смехом бегают в деревнях босоногие дети. Как кричат от безысходности матери. Как скатываются скупые слезы по суровым обветренным щекам мужчин, а грубо сколоченные плоты с неподвижными, изрубленными до неузнаваемости телами сходят по морю в свой последний путь…
За это время она побывала зверем. Птицей. Чувствовала серную вонь болот. Скакала под лопухами беззаботной лягушкой и жужжала под потолком жирной зеленой мухой.
Она видела себя в теле новорожденного младенца. Седой старухой, старательно пережевывающей жесткое мясное волоконце. Была молодым удальцом, затаскивающим в кусты глупо хихикающую девчонку. Была и заплаканной девчонкой, которую с ревом и гоготом бросали в стог прошлогоднего сена.
Она видела и чувствовала, как рождается жизнь.
Слышала и ощущала, как незаметно подкрадывается смерть.
Она сотни раз умирала и воскресала вновь. А затем жила и умирала снова и снова, чтобы в очередной раз удивленно открыть глаза и с недоверием понять, что все-таки дышит.
Семь лет… семь долгих лет странное Дерево держало ее у себя в плену. Семь лет оно водило ее по просторам Зандокара, показывая то одну, то другую, то третью его сторону. Лечило смертельную рану в груди. Делилось знаниями. Заботилось. Берегло. И семь бесконечных лет она в забытьи шептала одно-единственное слово, которое так отчаянно хотела помнить:
– Айра… меня зовут Айра…
Никса внезапно содрогнулась всем телом и со стоном упала на колени.
«Айра! – с невыразимым облегчением вскрикнул господин Борже. – Борись, девочка! Ты сильнее! Ты можешь! Живи, Айра!»
Никса содрогнулась снова.
«Давай же, борись! Не сдавайся! Не смей, слышишь меня?! Никогда не смей!»
Она открыла потускневшие глаза и с трудом нашла прыгающего возле самого носа седого волка. Маленький… какой же он маленький… но голос – как настоящий гром. Так и бьется в ушах: тук-тук, тук-тук, тук-тук… или же это не он? Кажется, это бьется мое новое сердце?
«Айра!»
«Не надо… – тихо прошептала она, измученно опуская голову на передние лапы. – Не кричите… я слышу…»
«Молодец, девочка! – с невыносимым облегчением понизил голос учитель. – Вот так, вот же умница! Давай еще… возвращайся… я знаю, ты можешь! Бери его в руки и вели подчиниться…»
«Кер и так… послушен…»
«Все равно зови его, девочка. Зови, пока он помнит, кто ты и кто он! Викран, да не стой же столбом! Помоги!»
Айра снова вздохнула, с трудом вспоминая себя и все то, что с ней было, а потом отыскала на самом дне разума уставшего, измученного, истерзанного слишком быстрым слиянием метаморфа. Так же мысленно обняла его и наконец тихо, безнадежно заплакала.
Господин Борже незаметно перевел дух, когда никса начала стремительно уменьшаться в размерах. Сперва до крупного оленя, затем – до дрожащей от усталости пантеры, потом наконец до серебристого окраса волчицы с окровавленными ноздрями и пустыми глазами, в которых застыла вся боль этого мира.
«Кер…»
Крохотный комочек в ее сознании слабо дернулся, а потом затих, будто отдав ей все силы.
И тогда волчица подняла голову, прикрыла слезящиеся от боли глаза и громко, протяжно завыла, пугая вспорхнувших с деревьев птиц и заставляя молодых виаров сконфуженно опустить морды в землю.
Когда в ее груди закончился воздух, она с трудом поднялась на дрожащих лапах. Стряхнула со шкуры алые брызги. На долгое мгновение задержала взгляд на Викране дер Соллене, а потом отвернулась и, пошатываясь, поковыляла к реке, откуда-то твердо зная, что больше никто не посмеет заступить ей дорогу.
«Айра?» – беспокойно дернулся следом вожак.
Волчица тихо вздохнула. А потом у нее перед глазами снова все поплыло, и она, пошатнувшись, без всплеска рухнула в холодную воду…