Вот и Гарволин. От него до Зелены семьдесят километров. Дорога все чаще подступала к самому берегу Вислы. Река широкая, форсировать ее будет нелегко.
Начинало смеркаться, хотя было всего три часа. Подул холодный ветер, и дорога вскоре обледенела. "Шкода" начала вилять из стороны в сторону. Хорошо, что шедшие впереди танки разбивали ледяную корку в мелкую крошку.
В сторону фронта двигалось много артиллерии и пехоты. Для бывалого фронтовика это верный признак готовящегося наступления. А пока что на фронте царит относительное спокойствие. Затишье перед бурей.
Но вот поблизости разорвался снаряд, за ним второй, третий... Оказалось, мы подъехали к развилке дорог Варшава - Брест и Варшава Гарволин. Этот весьма важный узел коммуникаций противник постоянно держал под обстрелом. В память о перекрестке на нашей "шкоде" осталось несколько осколочных вмятин, к счастью, сами мы не пострадали.
На перекрестке находился польский регулировочный пост, где ждал меня офицер из штаба армии. Его "виллис" с охраной поехал следом за мной.
И снова раздумья об испытаниях, ожидавших нас в скором времени. Ведь эта дорога вела к Варшаве, а первой из польских войск должна была войти в нее наша 1-я армия.
Я никогда не бывал в столице Польши, но она всегда была близка моему сердцу. О ней многое я узнал еще по романам Генрика Сенкевича, которыми зачитывался в детстве. Вспомнился его "Потоп", яркие страницы освобождения Варшавы от шведских завоевателей в период войн XVII столетия. Кстати, события эти происходили тоже поздней осенью. Польские войска шли тогда в бой плечом к плечу со своими литовскими союзниками.
Вот и теперь над варшавским берегом Вислы клубился дым пожарищ. В воздухе стоял тяжелый запах гари: гитлеровцы продолжали методически взрывать дом за домом, оставляя повсюду руины. Варшава! Первая из европейских столиц, оказавшая вооруженное сопротивление гитлеровским захватчикам и не сложившая оружия до конца оккупации...
...Машина, миновав поселок Анин, свернула на укатанную проселочную дорогу и въехала в деревню Зелена. Мы остановились у большого каменного дома, похожего на богатую загородную виллу, в котором помещался штаб 1-й армии.
Несмотря на поздний час, Корчиц сидел в кабинете.
- Владислав Викентьевич, - начал я. - Понимаю вас и сочувствую. Но... мы люди военные и для нас приказ - закон.
- Да-да, - генерал Корчиц быстро приподнялся, крепко пожал мне руку. И он начал рассказывать о положении дел в войсках.
1-я армия представляла собой крупное оперативное объединение численностью до 100000 человек. В нее входили полностью укомплектованные пять пехотных дивизий и танковая бригада имени героев Вестерплятте. Кроме того, имелось пять артиллерийских бригад и традиционная для польских вооруженных сил кавбригада. Если прибавить к этому авиационную дивизию, минометный полк, зенитную артиллерийскую дивизию, полк тяжелых танков, полк самоходной артиллерии, две инженерные бригады и ряд других специальных частей, то легко понять, какую силу представляла собой армия. Все ее вооружение и техника были новейших советских образцов, высокие качества которых многократно проверены на полях сражений.
Мы засиделись до поздней ночи. Корчиц подробно рассказал не только об оснащении армии, но и ее людях, что, конечно, интересовало меня не в меньшей степени.
Снова, как и во 2-й армии, мне очень повезло с заместителем по политчасти. Уроженец Польши, сын учителя и учитель сам, нашедший в 1939 году пристанище в СССР, Петр Ярошевич добровольно вступил в новую польскую армию, как только началось ее формирование. Его зачислили рядовым 2-й пехотной дивизии имени Генрика Домбровского. Затем направили на политработу, и он последовательно прошел все ступени роста - от заместителя командира роты до заместителя командарма.
Статный красивый подполковник лет тридцати пяти оказался живым, общительным человеком. Несмотря на разницу в возрасте, мы быстро нашли с ним общий язык и работали в тесном контакте и согласии, о чем я всегда вспоминаю с большим удовлетворением.
Пользуясь затишьем на фронте, мы собрали для знакомства командиров соединений и частей. Устроили скромный товарищеский ужин. К большой радости, я неожиданно встретил здесь многих своих давних знакомых.
Одним из них оказался генерал Е. Е. Цуканов, с которым мы вместе служили почти двадцать лет назад в 295-м полку. Русское происхождение начальника тыла польской армии выдавала не только фамилия, но и румяное круглое лицо с улыбчивыми глазами.
- Евгений Ефимович! - воскликнул я, обнимая его. - Вот не ожидал-то!
- А я знал, что встречу вас, - ответил он. - Вы - поляк, вам тут и место. Наверное, удивляетесь, что меня, русака, сюда занесло? Так ведь мы ваши братья.
Знакомым оказался и начальник штаба армии Всеволод Стражевский: с ним в одно время я учился в академии им. М. В. Фрунзе, знал его как офицера, подающего большие надежды. Поэтому ничуть не удивился и теперь, что он занимает столь высокую должность в Войске Польском.
- Очень рад, что будем работать вместе, - сказал я, крепко обнимая Стражевского, высокого и плечистого полковника с выразительными чертами лица и пышными, прямо-таки "шляхетскими", усами, хорошо гармонировавшими с польским его мундиром.
Приятно было встретить и давнего друга командира овеянной славой 1-й дивизии имени Тадеуша Костюшко генерала бригады Войцеха Бевзюка, с которым двадцать лет назад мы служили в 99-й стрелковой дивизии: он - старшиной артдивизиона, а я - старшиной полковой школы. Среди собравшихся находился и заместитель начальника оперативного отдела штаба армии полковник Лаврентий Свительский, мой однокурсник по академии им. М. В. Фрунзе.
Все эти встречи доставили мне много радости. Страна Советов и ее армия дали своим польским друзьям не только первоклассное вооружение, но и опытных командиров, готовых до последней капли крови бороться за освобождение Польши от ига фашизма.
Когда я поделился этими мыслями с Ярошевичем, тот убежденно ответил:
- Советский Союз, чтобы помочь Войску Польскому, сделал даже больше, чем позволяли ему обстоятельства.
30 декабря 1944 года я вступил в командование 1-й армией. Владислав Корчиц отбыл к новому месту службы. В тот же вечер раздался звонок по ВЧ.
- Какое у вас мнение об армии? - услышал я голос начальника штаба 1-го Белорусского фронта генерал-полковника М. С. Малинина.
- Самое хорошее. Считаю ее вполне боеспособной.
М. С. Малинин поинтересовался, изучил ли я план предстоящей операции и понятна ли задача.
- Желательно внести в план некоторые коррективы, - ответил я, против чего начальник штаба фронта не возражал.
И вот я снова склонился над картой: хотелось все хорошенько обдумать и взвесить, учесть все плюсы и минусы. Засиделся допоздна. А на другой день к нам прибыл командующий войсками 1-го Белорусского фронта Маршал Советского Союза Г. К. Жуков.
Я доложил командующему фронтом о состоянии дивизий и частей армии, а также идею своего решения, схематично нанесенного на карту. Маршал Г. К. Жуков одобрил решение и, в свою очередь, уточнил задачи армии, предупредив, что может возникнуть необходимость вступить в бой раньше намеченного срока.
Первая ударная группировка фронта должна была наступать с магнушевского плацдарма в направлении Бялобжеги, Скерневице, Кутно, частью сил прорвать оборону противника на реке Пилице и развивать наступление на Гродзиск-Мазовецки, Блоне.
Вторая группировка, наступавшая с пулавского плацдарма, нацеливалась на Зволень, Радом, Томашув-Мазовецки, Лодзь, выходя своим левым флангом на Шидловец. В задачу третьей фронтовой группировки, наступавшей на второстепенном направлении, входило: уничтожить противника между Вислой и Западным Бугом, форсировать Вислу и в дальнейшем продвигаться в западном направлении.
С целью окружения варшавской группировки противника первая и третья группировки обходили польскую столицу с двух сторон, замыкая кольцо в Блоне.
Наша 1-я армия имела задачу с началом боевых действий сковать противника по фронту, затем ударами в северо-западном и юго-западном направлениях сомкнуть во взаимодействии с соседями внутреннее кольцо вокруг вражеской группировки, оборонявшейся непосредственно в Варшаве, и уничтожить ее.
Отдавая себе отчет в том, что наиболее трудные задачи возлагались на советские войска, я мог по достоинству оценить благородство решения командования 1-го Белорусского фронта, предоставившего польским воинам возможность участвовать в освобождении столь дорогого для них города, каким являлась для каждого поляка Варшава.
* * *
Первое, с чего я начал, - рекогносцировка местности.
На участке от Яблонной до Карчева западный берег Вислы господствовал над восточным, вследствие чего противник располагал лучшими возможностями для наблюдения. Севернее и южнее Варшавы, вдоль западного берега Вислы, проходила защитная дамба, в которой немцы отрыли сплошную траншею. Это было весьма удобное место для размещения живой силы, наблюдательных пунктов и огневых средств.
Однако наиболее серьезным препятствием на подступах к Варшаве была Висла. Ширина ее на участке от Яблонной до устья Пилицы колеблется от 350 до 900 метров, а глубина местами достигает шести метров. Основное русло реки не замерзало, тонкий ледок сковал лишь воду у берегов, затрудняя погрузку войск на переправочные средства и их десантирование.
В этих условиях мы вынуждены были планировать два варианта переправы: в случае если ударят морозы - по льду, если же река не станет, то по мосту в районе Магнушева. Впрочем, нулевая температура с туманами пока оставляла мало шансов на первый вариант.
Как видим, местность в полосе предстоящего наступления не очень-то нам благоприятствовала. Но главное препятствие - это система укреплений.
Относительное спокойствие на фронте гитлеровцы использовали для создания здесь мощной долговременной обороны. Ее рубежи на переднем крае и в глубине опирались на старые форты Варшавского, Модлинского, Демблинского и других укрепленных районов.
Главная оборонительная полоса противника проходила между Западным Бугом и Наревом, далее вдоль Вислы на юг. Ее дополняла система тыловых и промежуточных рубежей западнее Варшавы и северо-восточнее Радома, простиравшихся в глубину до сотни километров.
Второй оборонительный рубеж тянулся по западным берегам Бзуры, Равки, Пилицы. Имелись промежуточные и отсечные позиции северо-восточнее Кутно, севернее Лодзи, Пиотркува и Ченстохова.
Существовал еще и третий рубеж - вдоль реки Варта, состоявший из бетонированных и деревоземляных сооружений.
Многочисленные населенные пункты, расположенные вдоль линии фронта, позволили противнику создать сплошную сеть опорных пунктов. Старые форты варшавской крепости, сохранившиеся с незапамятных времен и защищавшие город с севера и запада, были превращены гитлеровцами в мощные узлы сопротивления. Насыпи железнодорожных веток, пересекавших здесь местность вдоль и поперек, служили серьезным препятствием для танков. В случае необходимости их можно было приспособить для создания круговой обороны. И наконец, густая сеть шоссейных дорог, магистральных и рокадных, облегчала фашистам маневр резервами.