Туман потихоньку рассеивался, стали хорошо видны деревья и очертания мощных стен за ними. Рита смотрела вниз: кажется, там кто-то есть, кто-то бродит в тумане недалеко от дома. Или показалось?
Зазвонил сотовый, Рита достала его и снова подошла к окну, всмотрелась в редеющую муть. Там никого, а звонят снова с незнакомого номера, значит, это клиенты Пофигиста.
— Добрый день, слушаю вас, — сказала Рита с улыбкой. В трубке послышалась какая-то возня, потом эхо голосов, потом что-то звякнуло негромко, и в замке отчетливо повернулся ключ. Рита ждала и продолжала улыбаться: так голос звучит приветливее, клиенту будет приятно.
— Рита? — раздался торопливый женский голос. — Рита, это ты?
— Да, — она растерялась: голос показался смутно знакомым, она не слышала его давно, очень давно.
— Рита, — женщина перешла на шепот, — это тетя Тамара со второго этажа, ты с моим Костяном в школе училась, он к тебе еще подкатывал. Помнишь?
Конечно, она ее помнила, невысокую полноватую, всегда улыбчивую женщину, с темными волосами до плеч и хитрым взглядом. У нее еще собака была, черный спаниель, он всегда выбегал на улицу так, точно его вели гулять в последний раз. А вот Костяна не помнила, вертелся на задворках памяти какой-то смутный образ высокого, чуть сутулого длинноволосого парня, и все. Но как же давно это было, точно и не с ней…
— Рита, твоя мама умерла вчера, — выпалила Тамара, — пошла в магазин и упала. Сказали, что инфаркт, мгновенная смерть. Рита, ты меня слышишь?
— Я перезвоню.
Рита нажала отбой и уставилась в стенку. Новость не задела ее, пронеслась мимо, точно машина на большой скорости. Рита села на стол, поднялась, прошлась по кабинету, сжимая телефон в руке. Туман снова сгустился, стало темно и хотелось включить свет. Позавчера умерла ее мать. Рита открыла черный список номеров — там было несколько пропущенных от матери, последний почти полтора месяца назад. Накрыло вдруг воспоминание совсем уж из далеких лет: зима, ранние сумерки, у Риты болит горло и температура. Дома она одна, в школу не пошла, в большой квартире темно и жутко. Рита начинает плакать, ждет маму, чтобы пожаловаться ей на страх и на боль, чтобы мама помогла, вылечила, взяла на руки, успокоила и пожалела. А вместо мамы приходила вечно недовольная очкастая тетка, от нее даже пахло злостью, она с порога начинала орать на Риту, кричать, что та заболела нарочно, назло. Мама не пришла ни разу, а всегда… эта. Всегда. Но больше она никогда не придет, ее голос и проклятья навсегда умолкли. Осталось похоронить ее.
Рита нашла нужный номер, нажала вызов. Ответа пришлось подождать, она то ходила по кабинету, то стояла у окна, прижимаясь лбом к стеклу. Было очень душно, хотелось открыть окно, но там было так мрачно и серо, точно мир посыпали пеплом. Наконец из трубки раздалось наглое алле.
— Мне Бондарь нужен, — сказала Рита.
— Занят, — отозвались в ту же секунду с той стороны.
— Мне пофиг! — выкрикнула Рита, как недавно Анька. — По херу на его занято, так и передай! Он мне сейчас нужен, или не заплачу ему ни копейки и расскажу, что он трахается с мужиками! С тобой, например! Что он педик! Нравится?
На той стороне притихли, послышались фоном голоса, потом наступила вовсе уж мертвая тишина. Потом заговорил Бондарь.
— Слушай, истеричка. Ты знаешь, что за такие слова бывает? — вместо приветствия рыкнул он. — От тебя мокрое место останется, ты и так неслабо накосячила. Я тебе что сказал?…
— Мне уехать надо на два-три дня, — перебила его Рита, — у меня мать умерла. Ее хоронить некому, кроме меня. Можешь своих псов отправить, они и так за мной каждый день таскаются.
— Мои? — как-то очень искренне удивился Бондарь, помолчал, пошлепал губами.
Рита скривилась, она точно видела перед собой его мятую картофельную рожу, поросшие шерстью пальцы и скользкий взгляд. Руки дрогнули, она едва не выронила телефон.
— То Витя Северный к тебе приходит, то мать умирает, — проговорил Бондарь, — хорош мне мозги парить, сиди тут и не дергайся. Иначе твоим псам конец придет, их на шашлык пущу.
— Ты не понял, — у Риты сорвался голос, и она шептала, как недавно Тамара, — у меня мать умерла. Моя мать. Ты меня слышишь, педик старый?
— Мои соболезнования.
Из трубки понеслись короткие гудки, Рита швырнула телефон на стол, распахнула окно и вдохнула холодный сырой воздух. Хотелось орать, плакать, сломать что-нибудь, но тогда она будет похожей на Аньку, на эту мятую бестолочь, что не смогла заработать на квартиру своему выводку. Рожать ума хватило, а сделать бизнес, хоть какой — нет.
Рита позвонила Тамаре, та ответила сразу, будто смотрела на телефон.
— Тетя Тамара…
— Рита, ты поплачь, поплачь, — быстро заговорила та, — так легче будет. Потерпи немного, это пройдет. Мы сами только сегодня узнали, она в морге пока.
— Тетя Тамара, — Рита собралась с духом, — тетя Тамара, сделайте, пожалуйста, все, что нужно, я не могу приехать. Я вам заплачу, скажите, сколько. У вас карта к этому номеру телефона привязана или к другому?
— Ах ты дрянь, — выдохнула Тамара, — да как ты можешь! Да твоя мать только о тебе и говорила, только и думала что о тебе. И какая ты умница, и красавица, и что у мужиков ты нарасхват, — она уже кричала в голос и плакала при этом, — а как она радовалась, когда тебя повысили! Сказала, что ты лучшая из всех, что из нескольких выбирали. Гадина ты, Рита! Гадина и дрянь!
Ее крик оборвался, тишина давила на уши. Стены кабинета точно сжались, Рита задыхалась, оставаться тут она больше не могла. Оделась кое-как и выскочила за дверь, бросила на ходу «я к врачу» и вылетела прочь.
— Катись, — донеслось ей вслед, она не поняла, кто это сказал, да и без разницы ей это было. Выбежала из банка и шла вдоль дороги, сворачивала куда придется, куда ноги вели. Выдохлась уже у старого парка, у входа на центральную его аллею, остановилась и тяжело дышала, точно бежала все это время, а не шла. Рита убрала с лица мокрые пряди, постояла немного, переводя дух. Надо проверить номер Тамары по базе банка, попросить процессинг, чтобы выяснили, где у нее счет — это будет небольшое должностное преступление, но банку все равно конец, и никто не узнает. Перевести ей денег с запасом, чтобы точно на все хватило…
Снова ожил мобильный, этот номер Рита узнала сразу — Пофигист собственной персоной.
— Марго, у нас сегодня важные переговоры, — пропел-промурлыкал он, — и я надеюсь на ваше гостеприимство. В семь, как обычно.
— Разумеется, — Рита смогла улыбнуться. — Буду ждать и сейчас же предупрежу Олесю.
— Вы прелесть, — ворковал Пофигист, — когда все закончится, у меня будет к вам предложение. Нет, не руки и сердца, а нечто более выгодное для нас обоих! До вечера!
Столько народу, как в тот вечер, в салоне не было еще ни разу. Заняты все комнаты, в большом зале, где на шесте отжигала Текила, не протолкнуться, дым ходит клубами, девки визжат. Мелисса напилась и бурно радовалась жизни, Олеся ласково улыбалась мужикам и всех отшивала — ждала Пофигиста. Тот засел со знакомой парочкой, рыжим и лысым, в дальней комнате, и сидели они там уже давно. За столом у окна что-то перетирали сразу пятеро, склонились над разложенными по столу бумагами и на Текилу почти не обращали внимания. Голова кружилась, мыслей не было, Рита неважно соображала, что происходит. Что-то говорила, улыбалась, как кукла, считала деньги и то и дело смотрелась в зеркало. «Это точно я?» — она будто сама себе не верила. После банка успела переодеться, надела зачем-то блестящие шмотки Текилы и черную толстовку сверху. Узкие брючки висели свободно, не помешал бы ремешок, Рита то и дело поправляла их, а потом надоело. Глеб наливал кому-то коньяк и фирменно улыбался, тяжелый запах ударил в голову, Рита едва не задохнулась. «Сука ты, — крутилось у нее в голове, — сука, гадина, дрянь». Целый день со всех сторон одно и то же, будто других слов для нее в мире и осталось.
Ее тронули за локоть, Рита обернулась слишком резко и едва устояла на ногах. Это оказался Колодин, он неделю назад оставил ей на хранение деньги. Сейчас она не видела, как он вошел, хотя старалась никого не пропустить. Выглядел строитель неважно: заросший, заметно похудевший, рот перекошен, глаза тусклые.
— Я за своими вещами, — тот оглянулся. Его толкнула Пума, она пробиралась по коридору следом за седым высоким мужиком со стеклянными безразличными глазами. Он старался держать рожу кирпичом, что называется, но сам уже взмок, покрылся красными пятнами, а Пуму держал так, будто вознамерился вырвать ей руку с корнем.
— Конечно, — Рита посторонилась, — одну минуту.
Подумала, что вытаскивать портфель из кладовки сейчас не очень удобно: рядом полно народу и ее обязательно заметят. С другой стороны — какая разница, ее салон, что хочет, то и делает. Она не будет никому мешать.
— Я вас там подожду, — Колодин двинул к шесту, Рита посмотрела в зал. Надо бы проветрить, от дыма дышать нечем и плохо видно. Или это у нее в глазах потемнело?
— Ты чего? — Глеб смотрел на нее в упор. — Заболела? Выглядишь как-то странно.
— Нормально все, — Рита снова поглядела на себя в зеркало и пошла в кладовку. В коридоре было темно, Рита остановилась, прислушалась. Из-за крайней двери доносятся приглушенные матюки, там спорят так яростно, что того гляди подерутся. Делят какой-то очередной торговый центр, судя по знакомому названию, за ближней дверью слышится характерная возня и тихий смех. Рита боком пробралась в кладовку, встала на табуретку, нашарила под завалами портфель, и тут входная дверь грохнула так, что стены задрожали. Рита замерла на табуретке, через секунду раздались голоса, крик и визг — девки орали так, что перекрыли все остальные звуки. Табуретка покосилась, Рита чудом не свалилась с нее, спрыгнула на пол и кинулась в коридор.
— Всем лежать! — раздалось из-за угла, Рита выскочила из темноты и отшатнулась — в нее целились из автомата. Здоровый, весь в черном и в черной маске мужик с шевроном ОМОН на рукаве показал ей в сторону стенки.
— Вы с ума сошли? — заорала на него Рита. — Вы что себе позволяете? Вам что тут надо?
Ее оттолкнули еще два здоровых омоновца, ринулись в коридор, там тоже раздался грохот, захлопали, двери, завизжала Пума.
— Стоять там, — омоновец снова показал стволом «калаша» на стенку, Рита отошла и встала так, чтобы все видеть. Ну, все — это громко сказано, за спинами омоновцев она только и могла разглядеть, как ее гостей укладывают лицом в пол, обыскивают и скидывают мобильники, документы, ключи и прочую мелочь в большой пакет. Его держал высокий поджарый мужик в гражданке, но по выправке и манерам было понятно — он тоже из этих, что сейчас обыскивали салон. Протащили Пофигиста и парочку лысого с рыжим, при этом рыжий орал и вырывался, а лысый прикусил губу и весь сжался, точно старался сделаться меньше, чем есть на самом деле.
Выскочила пьяная Мелисса в одной майке, накинулась на ближайшего омоновца:
— Пошли вон, вы не имеете права! Убирайтесь, свиньи!
Ее аккуратно взяли за плечи и толкнули к Рите, Мелисса обняла ее, прижалась горячим боком и жалобно ругалась. Прибежала Пума в полотенце, обняла Риту с другой стороны и заплакала. Толпа немного разошлась, кого-то вытащили на улицу, дверь висела на одной петле, стеклянные дверцы шкафа разбиты, баннер перекосился. В белом кресле валяется пакет с мобильниками, оттуда несется музыка, звуки сливаются в жуткую мелодию, и Рита почувствовала, что ее вот-вот стошнит.