Шалаев обернулся и махнул на всех, кто высунулся в коридор:
— Отвалите, или жить надоело? Да пошли на хер все!
— Ты не ори, — неуверенно сказала Мелисса, — разорался тут… Это что — стреляли?
Она точно спусковой крючок нажала: все, кто стоял в ступоре, рванули по сторонам. Текила кинулась в туалет и закрылась там, даже Мелиссу не пустила, хоть та и рвалась к ней, мужики в зале сгребали документы и деньги со стола, лысый схватил ноут, принялся запихивать его в сумку, ноут не лез, лысый чуть не плакал, вжал голову в плечи и постоянно оглядывался. Из дальнего конца коридора неслись грохот, визг и матюки, потом Мелисса заревела, Глеб перекрестился. Шалаев скривился, точно лимон укусил, приоткрыл дверь и отскочил.
В коридор упала мертвая Олеся — глаза открыты, смотрят в потолок, светлые волосы в багровых и рыжих пятнах, правая рука прижата к животу, в ней зажаты ключи. Она упала как деревянная, Глеб выскочил из-за стойки, Шалаев рыкнул на него, и Глеб замер на месте.
— Другая дверь есть? — Лысый стучал зубами и прижимал к себе ноут.
— Нет, — Рита не сводила с Олеси глаз. Она лежала на крыльце, вся на свету, было хорошо видно, что правый висок у нее залеплен какой-то бурой блестящей дрянью, и правая скула тоже. Шалаев боком пробрался мимо Олеси, посмотрел в темноту и злобно матюгнулся. Рита вытянула шею, но увидела только передний бампер машины Пофигиста и какую-то темную груду тряпья на ступеньках.
— Как выйти, как выйти? — лысый мокрыми от пота руками схватил Риту за локоть и сжал так, что она невольно вскрикнула. Шалаев мигом оказался рядом и схватил лысого за нос, сжал с силой и заговорил очень тихо и внятно:
— Хлебало завали. Сядь там, и чтобы я тебя не видел. Пошел.
Лысый резво ускакал в зал и кинулся к окну. Толстый дядя успел разглядеть все — и Олесю на полу, и дырки в двери и стенах, и нечто на ступеньках. Тоже двинул к окну, распахнул его и ухватился за решетку. Та не сдалась, стояла насмерть, по салону пролетел сквозняк. Девки выдохлись и уже не орали, а выли на два голоса, Глеб убежал к ним, и скоро стало потише. Рита стояла у разбитого баннера и старалась не смотреть на Олесю. Шалаев метнулся в темноту, порыскал там и вернулся, достал телефон.
— Два двухсотых, — бросил он кому-то негромко, — клиент и девушка, она за ним выскочила, попала под пулю. Из винтореза отработали, дверь стальная почти десять сантиметров навылет. Ментов и «Скорую» я вызвал.
Он подошел к Рите и встал так, чтоб закрыть и дверь, и Олесю на полу. Рита отступила к стенке, под ногами хрустели стекла и валялся какой-то темный небольшой комочек, тяжелый, судя по виду, а рядом еще один такой же.
— Вы сегодня ничего не заработали, Марго, — Шалаев смотрел ей в глаза. — Плохой день, одни убытки.
Из салона Рита вышла за полночь. Думала, что полиция все опечатает, закроет, но те только забрали убитых, осмотрели салон и все рядом и уехали. Шла одна и не смотрела, есть сегодня сопровождение или нет — было безразлично. Представила вдруг, что кто-то вон в той машине, или в той, что как раз притормозила рядом, достает пистолет, опускает стекло, целится. И ничего не почувствовала, кроме холода, и только сейчас смогла разжать как судорогой сведенные челюсти. И поняла, что пришла домой, а не в отель, ноги сами принесли в разгромленную квартиру. Чуда не произошло, никто не навел тут порядок, и Рита начала собирать вещи. Складывала каждую, убирала, следила, чтобы все оказалось на своих местах, лежало ровно и аккуратно — ничего важнее на свете не было сейчас. И едва не потеряла сознание от резкого звука, когда зазвонил телефон, — перед глазами потемнело, зеркало подозрительно выгнулось. Рита ухватилась за открытую дверцу шкафа, постояла так, приходя в себя, и достала из сумки мобильник. Звонил Черников, пятый или шестой раз — она не стала считать пропущенные от него звонки.
— Я тебя потерял, — сказал Черников, — что случилось?
— Я дома, — Рита села на тумбочку в коридоре и закрыла глаза. И увидела не во сне — наяву простреленную дверь, дырки в стене, осколки под ногами. Открыла глаза — все в порядке, вернее, почти, осталось только прибраться в кухне и ванной.
— Я приеду?
Рита выключила свет и смотрела в темноту. Так было легче, видения исчезли, остались только тени, быстрые и резкие, Рита не успевала за ними.
— Сегодня в салоне убили решалу и одну из моих девушек, — сказала Рита. — Прострелили входную дверь, в стене теперь три дырки. Стреляли из винтореза…
— Кто это сказал? — перебил ее Черников.
— Бандит, мент, чиновник, — Рита говорила все громче, почти кричала, — не знаю, кто он.
— Не то и не другое, — Черников будто не слышал ее, — скорее третье, но это неточно. Рита…
— Помоги мне! — выкрикнула Рита. — Помоги, пожалуйста! Я не могу больше! Я хочу уехать, я ненавижу этот город! Давай поделим те деньги, бери половину, там хватит на всю жизнь!
Телефон ерзал по щеке, руки стали мокрые, слезы прорвались наконец, и сил больше не осталось. Рита упала на колени и рыдала в трубку.
— Помоги, пожалуйста, сделай что-нибудь, я не могу больше! Я хоть сейчас привезу тебе деньги!
Она и правда была готова бежать в развалины за сумкой, наплевав на ночь, холод и слежку, и убила бы любого, кто попробует ей помешать, будь он кем угодно.
— Пожалуйста, я все для тебя сделаю, все, что хочешь!
— Ложись спать, завтра поговорим.
Утром с неба лило так, что очень хотелось вызвать такси, чтобы ехать на работу. А перед этим неплохо бы сделать мейк — Рита долго рассматривала себя в зеркале. Бледная до синевы, запавшие глаза, взгляд как у безумной — очень хотелось разбить зеркало, чтобы это чудовищное отражение ушло и никогда не возвращалось. Уснуть она так и не смогла, пролежала до шести утра, потом слонялась по квартире, снова наводила порядок, а потом долго стояла перед зеркалом. Оделась в обычный офисный костюм и обнаружила, что юбка чудом держится, буквально цепляется за кости. В другой раз обрадовалась бы, а сейчас было все равно. Такси вызывать не стала, дошла по лужам и каше из мокрого снега до банка, поднялась в свой кабинет. Еще из коридора слышались возбужденные голоса, а в предбаннике стало уже очень хорошо слышно.
— Из опеки две тетки приходили, — со слезами в голосе говорила Анька, — все проверили, все шкафы открыли и даже в холодильник залезли. Спрашивают, где йогурты? Я им — какие йогурты? А они мне — вы детей плохо кормите, раз йогуртов нет, должны быть обязательно. Йогурты и бананы, так положено. Я говорю, что куплю с зарплаты, а они мне — покажите документы на квартиру…
— Сволочи какие, — искренне возмутилась Юлька, — какое их дело чья! Может, ты снимаешь и мужик за тебя платит!
— Показала? — поинтересовалась Ирка.
Анька высморкалась, зашуршала чем-то.
— Я им говорю, что квартира бабкина, что у меня тут доля и я имею право тут жить. Они мне — вы живите где хотите, а детям положены отдельные комнаты. У вас комнат всего две и дети разнополые, значит, нет условий и я не выполняю обязанности по их воспитанию! И если своих комнат у них не будет, то моих деток в детдом заберут! По суду!
— Может, их там наконец научат задницу подтирать. — Рита отлично слышала эти Юлькины слова, а вот Анька, судя по звукам, заревела или собиралась зареветь. Рите надоело стоять в предбаннике, она вошла в кабинет, и все разговоры прекратились. На ее «доброе утро» отозвалась только Анька, и до того гнусаво, что очень походило на «пошла ты».
— Форма четырнадцать готова, надеюсь? — Рита шла мимо столов. Заметила, что компьютеры у всех выключены, а на столах пусто.
— Милютин ждет, если вы забыли. И он будет очень рад, если мы не получим еще одну премию. Тогда на йогурты точно не хватит, и не только на йогурты. Отчет должен быть готов к обеду, скиньте мне на почту готовый вариант, я проверю.
«Сука», — донеслось ей в спину, Рита усмехнулась. «Еще какая», — она закрылась у себя и первым делом подошла к окну. За стеклами было очень красиво: мокрый снег лежал на ветках кленов, на крыше старого дома, подчеркивая ее изгибы и выступы. Химера накрылась снегом, точно шубкой, и дремала под ней. Внизу никого, только снег на опавших листьях, и ничьих следов не видно. «Будто кладбище», — снова вспомнились мертвая Олеся и Пофигист. Рита прижалась щекой к стеклу и посмотрела влево, на парковку. Виден был только край у забора, но она заметила и милютинский «Форд», и черный «Ровер», что стоял неподалеку. Снега на крыше нет, значит, Черников только что приехал, и от него с утра нет ни звонков, ни сообщений.
Не было их и через час, и через два. Потом «Ровер» исчез с парковки, на его месте остался темный прямоугольник мокрого асфальта, и его быстро заносило снегом. Рита проверила почту, потом отвернулась к стенке, уставилась на драные обои. Что делать, как выкручиваться, кого просить о помощи? И спросить некого, Пофигист бы посоветовал что-то дельное, подсказал, к кому обратиться, но Пофигиста нет. Глеба попросить? Он боксом занимался, может морду набить, если потребуется, но услышал выстрел и чуть не заплакал от страха. Нет, Глеб не годится. Шалаев? Он бы смог. Винторез, он сказал, так, кажется.
Рита забила название в поисковик. «Винторез — бесшумная снайперская винтовка для подразделений специального назначения». Точно, звуков выстрела они не слышали. Масса — три с половиной килограмма, дальность стрельбы — двести пятьдесят — триста метров, калибр девять миллиметров, количество патронов — десять, режим стрельбы — автоматический и одиночный.
«С такой бы я справилась», — Рита рассматривала фотографии оружия. Снайперская винтовка не внушала страха, она могла решить все ее проблемы, дело было за малым. Сколько это стоит, интересно? Где можно купить? — спросить опять же было некого.
Зазвонил мобильник, Рита схватила его — это оказался Глеб.
— Дверь поменяли, — сказал он, — и крыльцо отмыли. Я дворнику заплатил, он все нормально сделал. Рита, давай заканчивать. Продавай салон на фиг, деньги пополам и разбегаемся.
Она подошла к окну, посмотрела на дом, потом на парковку. «Ровер» стоял на месте, значит, Черников в банке. И ни разу не позвонил ей.
— Продадим, — Рита повернулась к окну спиной, — обязательно. Подожди немного, я найду покупателей.
Нажала отбой и бессмысленно смотрела на дверь. Глеб прав, надо заканчивать, но не так, не бежать от страха. Она уйдет, но по-другому.
Обед наступил и прошел, но отчет в почте так и не появился. Рита специально посмотрела, когда выходила и возвращалась, — компы у всех не работают, на столах по-прежнему пусто. И на нее никто не обращал внимания, точно на мебель, чайник — и то был популярнее, чем она. Рита подождала еще немного и вышла в общий кабинет.
— Где отчет? — она осмотрела всех троих. Юлька ткнула пальцем в потолок.
— Тут темно, — заявила она, — не соблюдаются нормы освещенности рабочего места. Мое здоровье под угрозой, я не могу начать работу. Также монитор сильно мерцает, это влияет на биоритмы мозга, приводит к потере концентрации внимания и общему снижению работоспособности. Работодатель не соблюдает санитарные нормы, я ставлю тебя об этом в известность и готова приступить к работе сразу после их устранения.