— Неплохо, неплохо, — бормотал Глеб. Он приподнял жалюзи, поглядел на улицу. Женя изучала потолки, стояла, задрав голову: наверху уцелела лепнина с прежних времен. Ее не уничтожили при ремонтах, а поддерживали в первозданном виде, и выглядела она довольно приятно.
— Мебель и оборудование оставлю, — хозяйка ткнула телефоном в сторону бежевых диванов и шкафов со стеклянными створками. Глеб оторвался от окна и пошел опробовать диван, сел, попрыгал, потом прилег. Рита разглядывала пол: превосходно сохранившийся паркет приятно пах, щелей на стыках плашек не наблюдалось.
— Охрана, телефон есть, все коммуникации, — гудела тетка, — задолженности по коммуналке нет, могу платежки показать.
Она развернулась и двинула обратно, едва не сбила с ног Женю, и та едва успела увернуться. Тетка этого будто и не заметила, плюхнулась в кресло за стойкой, развалилась так, что оно тяжко хрустнуло.
— Ну как, подходит? — Бабища играла золотой цепью, крутила ее так и этак, наматывала на палец. — Понравилось?
— Понравилось, — не стала скрывать Рита. В почту за последний час упали две заявки на съемки, оба заказчика хотели немедленно, времени на раздумья не оставалось.
— Хорошо, — дернула бровями хозяйка, — сделку хоть сегодня оформить можем.
И назвала цифру, от коей дыхание перехватило. Глеб медленно сел на диване, Женя рассматривала свой маникюр.
— Сколько? — не сдержалась Рита. Сумма аренды выходила просто сказочная, или эта тетя просто сошла с ума. Та выглядела вполне вменяемой и спокойно повторила ту же цифру.
— В месяц? — уточнила Рита. Рассудок активно отторгал происходящее, а подсознание подавало сигналы, что тут нечисто.
— Чего, — хозяйка глянула поверх очков, — какой месяц? Я продаю помещение, это сумма сделки, ее и в договоре укажем. Что не так?
Да все так, если не считать, что Женю просили найти вариант для аренды, а не для покупки. Она и стоит, скромненько потупив глазки, и вряд ли понимает, что потеряна прорва времени, которое стоит денег, и их тоже, мягко говоря, не очень много.
— Я поняла, — Рите ничего не оставалось, как держать лицо при плохой игре, — дайте скидку. Место хорошее, но этих денег не сто́ит.
— Сто́ит, — спокойно заявила хозяйка, — это центр, рядом остановка, полно маршруток и автобусов, до вокзала можно пешком дойти. Клиент попрет, можно на рекламе сэкономить, особенно если утром выделить часы для бюджетников. За год отобьете все затраты. Бонусом могу контакты мастеров дать, это проверенные девочки, со своей клиентурой.
Женя фыркнула еле слышно и поспешно сделала серьезное лицо. Глеб остался невозмутим, но на диван больше не садился. Рита в темпе прикидывала, хватит ли ей денег. Если подгрести все, что есть в наличии, даже снять со всех карточек, то впритык, но останется только на еду, как в старое доброе время, забыть бы его и не вспоминать. С другой стороны, вопрос, вернее, большую его часть, можно решить другим путем, тогда чемодан опустеет лишь наполовину. Потратить два-три вечера на склейки, потом еще пару дней, чтобы обойти не слишком привередливые терминалы и банкоматы, и готово дело. Но нет этих дней, даже одного нет. И квартиру так сразу не продать, хоть она и в хорошем районе. Ну, Женя, ну, удружила. Та явно чувствовала, что натворила, виновато поглядывала на Риту, а потом и вовсе выскочила на улицу с глаз долой.
— У меня еще покупатели есть, — заявила хозяйка, — мне деньги срочно нужны. Так что ждать я вас не буду.
— Я покупаю, — сказала Рита, стараясь не смотреть на обалдевшего Глеба, — снимайте объявление. И я плачу наличкой. Для сделки можем заказать в банке переговорку и купюросчетную машинку с валидатором.
Глеб с невозмутимой рожей выплыл следом за Женей. Тетка глянула на него, на Риту, тяжко поднялась с перекошенного белого кресла.
— Обязательно проверю. Вдруг вы их нарисовали.
Не нарисовала, конечно, вот к чему способностей никогда не было, так это к рисованию. Но при виде пустого чемодана сердце кровью обливалось. Хотелось запереть все двери, закрыть окна, опустить шторы и сидеть так день или два, сколько понадобится, пока раны не затянутся. Но где же взять их, эти дни, нет времени, даже часа нет. Рита с ненавистью запихнула пустой чемодан на полку в гардеробной, убрала договор купли-продажи к остальным документам и легла спать в девять вечера, а утром, как обычно, пошла на работу. Шла-шла, а на душе росло и крепло мерзкое липкое чувство зависимости, когда ты сама — ну просто ноль без палочки, никто и звать тебя никак, а другие дяди и тети руководят твоей жизнью. Единственной и еще толком не прожитой, только начавшейся: казалось, что нашла свою дорожку, а та раз — и привела к обрыву. Вниз страшно посмотреть — голова кружится и темно там, и чьи-то тени мелькают, черные, само собой. «Ладно, не так все плохо, — утешала себя Рита, — если что — продам салон, пусть даже себе в убыток. И квартиру сдам, или сама там жить буду». А у самой перед глазами так и маячила черная воронка как итог всех трудов и стараний, и тени оттуда уже через край лезут, лапы тянут, и пахнет от них далеко не фиалками.
Сама не заметила, как добралась до кабинета, провонявшего стойким запахом помойки. И только собралась удивиться вслух, почему никто не проветрил помещение, как слова застряли в горле. Решила сначала, что показалось, или происходящее вовсе не то, чем кажется, но нет — видение не исчезало и даже не собиралось. Кое-что оставалось неизменным — Руснакова со шваброй в желудке смотрела в темный монитор и зачем-то держала мышь, компьютер она традиционно не включила, зато исправно присутствовала на рабочем месте, хоть и в хлам уже с утра, но не опоздала ни на секунду. А Юлька с Анькой сидели за одним столом и лопали яблоки.
— Вот это ешь, — Юлька вытащила из пакета две виноградные грозди, черную и зеленую, — это полезно для беременных. Потом это, — на столе появилась большая яркая банка, в которой что-то приятно стучало и шуршало, — это витамины, тебе нужны витамины. А это на обед, вареная индейка. Постное мясо — то, что надо. Давай, корми моего ребенка.
Она поставила рядом большой лоток — его распирало от содержимого, крышка держалась неплотно, и оттуда очень вкусно пахло. Юлька выложила сверху стопку коробочек в разноцветных упаковках, подвинула все богатство Аньке. Та подняла на Риту зареванную рожу, кивнула и принялась лопать виноград с веточками и косточками.
— Она мне ребенка продаст, — Юлька тревожно осмотрела стол, спохватилась и побежала на свое место. Вытащила из ящика пакет с грушами, Анька потянулась к нему, Юлька прижала груши к животу.
— Они не мытые, погоди. Я сейчас.
Сунулась к двери, Рита загородила ей дорогу, глянула на жующую Аньку, потом Юльке в глаза.
— У нас разрешили торговлю людьми?
Юлька озабоченно рвалась на выход, Рита не пускала ее, схватила за плечи. Юлька подняла голову:
— Она родит и продаст мне ребенка, — Юлька сейчас в точности походила на Ирку перед отпуском: такой же блаженный вид, безумная улыбка и чуть ли слюни не пускает в предвкушении.
— Ага, — не прожевав, выдала Анька, — мы договорились. Я типа инкубатор, рожу за деньги.
— Ну, — Юлька наступала на Риту, — что не так? Это же не запрещено! Справку она принесла, все в порядке, я мать знаю, отца, — Юлька поморщилась еле заметно, — видела пару раз. Не красавец, чуть приятнее обезьяны, но хоть без видимых дефектов. Бывает и хуже.
Прошмыгнула мимо обалдевшей Риты и усвистала со своими грушами. Анька дожевала яблоко, открыла контейнер и взялась за индюшку. Вонь стала вовсе уж невыносимой, Рита открыла окно, по кабинету загулял сквозняк. Руснакова по-прежнему не шевелилась, но и не спала, пялилась в одну точку и крепко держала мышь.
— Кто окно открыл, — ворвалась Юлька, — ты с ума сошла? Ребенку это вредно! Закрой сейчас же!
Груши полетели на Анькин стол, Юлька бросилась к окну. Рита пропустила ее и ушла к себе, закрыла дверь на замок, распахнула свое окно настежь. И тут же пришлось закрыть — отбойники и перфораторы грохотали так, что заглушили бы и взлетающий истребитель. Химера морщила морду и чуть не плакала, пыль клубилась вокруг ее поникших шипов, казалось, что монстр похудел за одну ночь, бока сильно запали.
Рита отвернулась к стенке и смотрела на драные обои. Тут на стене стыковались плиты, дешевая бумага надулась и треснула от пола до потолка еще при Марианке, а Рите казалось, что это разваливается на части ее жизнь. И так себя жалко стало, так хотелось зареветь, что еле сдержалась, прикусила костяшку указательного пальца. Прикрыла глаза и принялась мысленно сортировать проблемы — от самой мелкой, вроде сломанного ногтя, до глобальной, угрожающей, и на вершине пирамиды вдруг оказалась Руснакова. Рита крутила мысль так и этак и убеждалась, что да — это самый большой ее пролет, самая большая ошибка — и угроза репутации, и завал работы отдела, и вообще позорище и предмет шуточек и сплетен. «Это надо было так нарваться?!» Рита крутилась на стуле, стараясь не смотреть в окно, и все прислушивалась к звукам из-за двери. Такое впечатление, кто, кроме Юльки, там никого нет, слышен только ее голос, ну еще и пару раз прозвучала мелодия звонка, и все. Эти две дурищи ей не помощники, обеих можно не брать в расчет. Но сама она с Руснаковой не справится, если сдать ее кадрам, вертухайка Шумилина мигом расколет алкашку, но шума будет до небес. Надо как-то по-тихому все провернуть: и терпеть Руснакову больше нельзя, она в дрова уже с утра и увольняться не планирует. «Надо как-то подвести ее к заявлению по собственному, — Рита еще раз крутанулась на стуле, — сделать так, чтобы она сама написала, организовать все так, чтобы помочь ей принять нужное решение. Ирку подожду».
Немного отпустило, на душе стало полегче. Ирка мастерица в таких делах, правда, придется признаться ей, что прокололась, но лучше уж так, чем позориться на весь банк. И все бы ничего, но Ирка выйдет недели через три, придется пока терпеть и молиться, чтобы эта волосатая мымра ничего не отмочила. «На больничный ее услать?» — Рита крутила в руках телефон, борясь с желанием немедленно написать Ирке, покаяться и попросить о помощи. Но, во-первых, это жестоко — дергать человека в долгожданном заслуженном отпуске, а во-вторых, от Ирки уже несколько дней ничего не поступало. Где сейчас она, куда пропала? Давно нет вестей из Прованса и Лангедока.
Телефон ожил, задрожал, запел в руках, Рита смотрела на экран, собралась с силами и решила-таки ответить.
— Привет, — бодро сказал Черников, — как отчет, сдала? Спорим, что Милютин не писал и не звонил тебе?
— Ты меня просто спас, — Рита невольно улыбнулась, — сдала, даже с уточненкой. Он жив, надеюсь?
— Милютин? Чего ему сделается, у него жира как у моржа, на две жизни хватит. Давай зверюг сегодня проведаем. Я Каштану игрушку купил, то ли страус, то ли цапля, непонятно. Шея длинная, таскать и грызть удобно, мне так в магазине сказали. Нормальный подарок, как считаешь? Ну и пожрать им, само собой, потрохов на рынке взял. Поедешь?
Рита повернулась к окну. Там что-то изменилось буквально за несколько минут, и она не могла понять, что именно. Потом сообразила — срубили большой клен, что обычно хлопал ветками по стеклу, и химера сделалась как на ладони. Сейчас она напоминала найденыша, пса с дороги — точно так же припала на все лапы и прижалась к крыше, точно хотела сделаться маленькой и незаметной. Отбойники грохотали, пыль клубилась как в пустыне. «Так не пойдет». — Рита подошла к окну, открыла, посмотрела вниз. Так и есть, клен лежит на земле, ветки уже отрублены и валяются рядом, еще живые, ствол распилили пополам и готовятся прикончить остатки. «Так не пойдет».
— Чего? — не понял Черников. Видимо, последние слова Рита произнесла вслух и сама этого не заметила.
— Все хорошо, — сказала она, — все в порядке. Поеду, конечно. Во сколько?
— В полшестого на парковке, — у Черникова уже был готов ответ. — Раньше не получится, мне Тарновский целую кучу дел накидал. Но я разгребу. До встречи.
Рита еще посидела, сжимая телефон в руке, посмотрела в стенку, послушала Юльку — ее очень хорошо было слышно и через дверь.
— Витамины надо принимать три раза в день после еды, — поучала она Аньку. Та молчала, видимо, жевала полезную пищу и старалась не отвлекаться.
— Это в первом триместре, потом я куплю тебе другие, они тоже очень хорошие. А ты будешь присылать мне отчет каждый день: что ела, сколько гуляла и спала…
— Ой, девочки, вы такие милые!
Юлька заткнулась, Рита выглянула из кабинета. Ожившая Руснакова покачивалась в проходе, хваталась за край стола, а тот вырывался и норовил уползти куда подальше. Тогда она схватилась за спинку стула, из висящей на ней сумки послышался веселый звон, Рита кинулась к Руснаковой и вытолкала ее в коридор. Юлька следила за ними во все глаза, Анька меланхолично жевала грушу с индейкой, запивая все тыквенным соком.