— Здесь?
— Здесь, мать твою, именно здесь, где еще! Обгони или поворачивай назад на фиг! Пожалуйста!
Голос сорвался, деревья за окном теперь точно плыли в медленной реке, та здорово тормозила движение, скорость почти не росла. Зато «Нива» удачно притормозила, колеса ее крутились еле-еле, внедорожник поравнялся с ней, и Рита увидела Гончарова, как тот медленно поворачивается влево, как снова блестят его очки, как меняется выражение его лица, а «Нива» снова набирает скорость, «ровер» начинает отставать. Рита вскочила, перехватила руль и вывернула его вправо, Черников ничего не успел сделать. Раздался грохот, металлический лязг, Риту отбросило назад, она больно врезалась затылком во что-то очень твердое. «Ровер» развернулся поперек дороги, а «Нива» исчезла, как сквозь землю провалилась. Черников с матюками тормозил еще прущую по инерции махину, та останавливалась медленно, как товарняк. Рита не выдержала, открыла дверь на ходу и выпрыгнула на дорогу, упала, чуть не угодив под колеса, вскочила и побежала к обочине.
И остановилась в последний момент, едва не улетела в овраг. Тут он был довольно глубокий, точно пещера или расщелина в горах, пахло сыростью и свежей землей, будто внизу раскопали могилу. «Нива» висела над этой бездной, машина врезалась в сосну, весь передок смят в гармошку. А потом, наверное, ее отбросило дальше, и машина успокоилась, впечатавшись в дерево со стороны водительского сиденья. Рита попробовала спуститься к «Ниве», ноги заскользили по мокрой траве, и просто чудом удалось удержаться на ней.
— Ритка, ты больная, ты голову проверяла? Ты что творишь? — Черников оказался рядом и схватил Риту за локти. — Куда ты прешь, зачем? Ох ты ж мать твою, вот это номер! Отвали-ка.
Он оттолкнул Риту на дорогу и сам ловко съехал вниз, потом раздался глухой хлопок. Ждать не было сил, Рита кинулась в темноту очертя голову, слетела следом и летела бы дальше, если бы Черников не поймал ее на полдороги.
— Довольна? Смотри, смотри, — он одной рукой держал ее, а другой шарил по карманам костюма. Нашел зажигалку, щелкнул, вытянул руку. За треснувшим стеклом пассажирского места виднелся неподвижный силуэт — седая голова странно свернута набок, человек не двигается. Огонек погас, силуэт исчез. Рита вырвалась и бросилась к «Ниве», распахнула дверцу и не успела отскочить. Гончаров рухнул на нее всей тяжестью, завалился на оба сиденья, голова его странно дергалась, очки слетели и пропали в темноте.
— Отойди. — Черников снова добыл огонь и наклонился над Гончаровым. Прижал пальцы к его шее зачем-то, постоял так немного и схватился за телефон.
— Надо «Скорую», он еще жив.
— Не надо. — Рита взяла Черникова за руку и закрыла экран мобильника ладонью. — Не надо «Скорую», не звони. Пусть он сам.
Черников опустил телефон, посмотрел на Гончарова, на Риту. Из салона «Нивы» донесся слабый, на грани слышимости писк. Рита заглянула в окно на задней дверце, но внутри было очень темно. А писк повторился.
— Ты знаешь, кто это?
— Гончаров, бандит. Он украл мои деньги. Вытащи его.
И сама вцепилась в ворот клетчатой рубашки, потянула на себя. С тем же успехом она могла вытаскивать слона из домика или тащить шкаф на десятый этаж. Гончаров не шелохнулся, у него начались судороги или конвульсия, руки странно и неприятно двигались, голова билась о порог. А писк сделался громче.
— Точно, это смотрящий. На нем весь город держится. Не будет Васи — начнется передел. Это война, ты понимаешь?
— Мне плевать, — Рита смотрела в окно задней дверцы. Показалось, или там шевелится на полу что-то светлое, живое и стонет от боли все громче и громче. Черников то задирал голову к небу, то кусал губы, потом пнул колесо «Нивы» и выволок труп Гончарова из машины. На траву следом выпали две сумки — из-под ноутбука и еще одна, вроде коричневого цвета, но в темноте не разобрать.
— Забери деньги, — Рита отпихнула свою сумку и сунулась в салон. Тут было темно и очень душно, мерзко воняло чем-то сладким, писк доносился из-под пассажирского сиденья. Пришлось лезть еще дальше, Черников что-то кричал, но Рита не слушала.
— Иди ко мне, иди, иди, — бормотала она в темноту, — иди, маленький, не бойся. Иди, сюда, малыш.
Писк стих, в темноте будто неяркий ночник включили — появилось белое пятнышко, как просвет. Рита потянулась туда, и пальцы коснулись мягкой щенячьей шерстки. Пес заскулил, попытался гавкнуть, но дал взять себя на руки. Рита выбралась с ним из машины, щенок не сопротивлялся, прижался к ней, и Рита чувствовала, как бешено бьется маленькое, насмерть перепуганное сердечко. Черников с двумя сумками в руках выдохнул шумно и замотал головой. Сумки полетели Рите под ноги.
— Какая твоя?
— Эта, — она толкнула черную, — возьми, там все мои деньги.
— А это тогда чья? — Черников расстегнул молнию на второй, она оказалась набита долларами и евро, причем купюрами, которые в Европе называют «русские деньги», номиналом от полтинника и выше. Аккуратные пачки в банковской упаковке вывалились на траву, Черников принялся собирать их и кое-как запихал обратно.
— Это не мое, — Рита положила еле живого щенка себе на плечо и гладила малыша по спинке.
— Бросим тут? — Черников сделал вид, что хочет зашвырнуть сумку в овраг.
— Забирай все и поехали.
Рита вскарабкалась по мокрому склону и уселась на заднее сиденье «ровера». Черников бросил сумки на переднее сиденье, плюхнулся за руль и обернулся к Рите.
— Супер, — он смотрел на щенка, — я провел чудный вечер. Мы угробили смотрящего, сперли его деньги. Если не ошибаюсь, то это общак. Как ты думаешь, что будет дальше?
— Война, ты сам сказал. — Рита насторожилась: щенок странно дышал, даже хрипел, и снова заскулил от боли. Он свернулся в клубок, ткнулся носом Рите в живот и дрожал всем телом. Рита накрыла его ладонями и посмотрела на Черникова.
— Надо к ветеринару, быстрее.
— Лучше в аэропорт, — сказал Черников, вытащил из пачки сигарету, сломал ее и выкинул в окно. — Заграник у тебя есть?
— Есть, и виза открыта, — Рита осторожно погладила щенка по голове, и тот перестал дрожать.
— Ну вот и отлично. Купишь билет и сматывайся. Вот этого, — он похлопал по круглому боку коричневой сумки, — тебе на всю оставшуюся хватит. А, чуть не забыл.
Черников выскочил из машины, побежал к «Ниве», залез в салон и через несколько минут вернулся с маленькой пластиковой коробочкой, откуда торчали провода.
— Регистратор, чисто на всякий случай, — он принялся разбирать корпус и вытащил карту памяти. — Так что предлагаю сразу отсюда в аэропорт, а эту малявку я ребятам отдам, он у них не пропадет. И Каштан мой за ним присмотрит.
Щенок завозился под руками, закашлялся и принялся облизывать покрытую темными пятнами мордочку. Рита взяла его под теплое мягкое брюшко и повернула поудобнее. Аэропорт — это хорошая мысль, до Шереметьево езды час с небольшим, а оттуда весь мир открыт. Можно и в безвизовую страну, где всегда тепло и снег видели только по телевизору. И денег хватит, Черников прав, но не на всю жизнь. Все равно найдут, и очень скоро, так что какой смысл? Да и дело не только в этом.
— Я не поеду, — Рита гладила притихшего щенка, — почему я должна бегать от этих скотов? Я не воровка, я свое забрала, я живу по своим правилам. И никому их не навязываю, заметь. Мир меняется, так что пусть катятся со своими понятиями куда подальше. Война так война.
Черников сунул обломки регистратора и карту в карман, ткнулся лбом Рите в висок и так застыл. Она тоже не двигалась, закрыла глаза и чувствовала, что еще немного, и затопит слезами «ровер» по самую крышу.
— Я слышал, что женщина, чтобы оттаять сердцем, должна постоянно гладить животных, собак, кошек — неважно. Ритка, где ты так замерзла, кто тебя заморозил?
Рита запустила пальцы ему в волосы и прикусила губу, чтобы не заплакать.
— Потом расскажу. Погнали к ветеринару.
Минута, две — черная махина развернулась и покатила, набирая скорость, через лес на трассу, и дальше в город. Слезы отступили, сердце билось ровно, мысли больше не путались, и очень хотелось спать. Щенок повозился на коленях и затих, Рита положила руку ему на спинку и закрыла глаза. Черников курил в открытое окно, в машине приятно пахло дымком, мокрой травой и хвоей. «Да какая там война, — подумалось в полусне, — Гончарова нет, воевать некому». Но если все же начнется… Если деньги на твоей стороне, то неважно, кто против.