– Итак, какой план придумал Фейхтр Хмурый, чтобы привести гоблинов к победе у Синих гор?
Слышится шелест страниц. Все пятнадцать человек в классе дружно листают учебники истории, пытаясь найти описание битвы у Синих гор. Ладно, почти все пятнадцать человек: двое продолжают смотреть на зеркало (которое здесь вместо доски) и карту на нем. Ромион (ботанит принц, кажется, по-черному). И Дамиан. На последнего я старательно не гляжу – зато сверлю затылок Ромиону. У меня от этого всякие мысли кровожадные в голову лезут. Может, как-нибудь принести в школу ножницы и под шумок обрезать принцу кудри? Скажу, что в качестве талисмана понадобились… Или ингредиента. Приворотное зелье варить собираюсь… Вдруг он тогда ночь спать не будет, кошмарами мучаясь? А что, я вчера такое хорошее зелье вычитала в учебнике алхимии… Правда, вряд ли оно у меня получится – пометка «третий уровень сложности» стоит на нем, полагаю, не зря. Но помечтать?..
Учитель истории с кровожадной улыбкой обводит взглядом класс. С такой же миной, наверное, облезлый кот кружит вокруг замершей мыши, придавливая ей лапой хвост.
– А расскажет нам об этом…
Сейчас будет долгая пауза. Точно будет. Театральная. Такие, как этот мастер Хэвишем, любят почувствовать себя значимыми за счет других. Наверняка я угадаю, если скажу, что мастер Хэвишем не женат, точнее, разведен, и в комплект к мастеру Хэвишему прилагается очень пробивная мамочка, в смысле будущая свекровь. Оттого на мастере Хэвишеме отглаженная рубашка (или сорочка? Они здесь свободные, легкие и иссиня-белые, кроя как в «Ромео и Джульетте») и вычищенная, прилизанная мантия с воротником из шкурки какого-то бедного зверька, Гринписа на них нет! А вот то, чего материнская рука не коснулась, у мастера топорщится и торчит. Например, волосы. Это надо уметь – соорудить такой беспорядок из прически. И обзавестись такой фигурной лысиной.
– Итак, нам расскажет…
Я вздыхаю, закатываю глаза – долгая театральная пауза-а-а – и откидываюсь на спинку кресла.
Мастер Хэвишем последний раз окидывает взглядом класс – больше десятка склоненных спин. Натыкается взглядом на меня. И его улыбка становится еще шире.
– Принцесса Розалинда. К зеркалу.
Шарик – ко мне! Я старательно прячу улыбку и иду к зеркалу. По классу проносится вздох облегчения и предвкушающий смешок. Смейтесь-смейтесь!
Заботливый Габриэль ночью отправил слуг, включая мою камеристку, к портному, а утром Розалиндиным платьям пришлось потесниться: я обзавелась удобными и простыми брюками, больше похожими на шаровары, и туниками с рукавами из легкой, но непрозрачной ткани. Все это довольно изящно украшают вышивки с какими-то цветочными мотивами, но так, чтобы в глаза сразу не бросались. А да, и еще утром же доставили шесть пар туфель без каблуков, удобных настолько, словно их специально по моей ноге делали.
В карете я не выдержала и поинтересовалась у Габриэля, что это на него нашло? Учебники, смена гардероба? Отчего такая забота? Габриэль невозмутимо сообщил, что все это входит в обязанности рыцаря. Потом отвернулся к окну и многозначительно замолчал. Сдается мне, он лгал.
Зато в новом наряде я уже не похожа на неуклюжую лягушку в розовом бальном платье.
– Итак, принцесса, – улыбается мастер Хэвишем. – Говорят, вчера вы не могли найти на карте вашу страну. Надеюсь, с Синими горами вам повезет больше?
Серебряной палочкой-указкой (тоже спасибо Габриэлю) я молча провожу по зеркалу в районе этих самых гор.
Разочарованный вздох в классе. Мастер Хэвишем хмыкает.
– Повезло. Начертите теперь план битвы.
С нуля? Вот… жук! Я замираю перед зеркалом, где карта приблизилась, сами горы, точнее их пики, исчезли, осталось только поле, вернее, сильно пересеченная местность, на которой две армии когда-то дрались (полагаю, они тоже были в шоке от такой диспозиции, потому что очень она для обеих была неудачной).
– Ну же, Розалинда. Или снова ждете, что жених вас спасет? Что ж, прекрасных дам, – это он выделяет, давая понять, что в данном случае дама совсем не прекрасна, – надо спасать. Принц Ромион!
Кресло в первом ряду с готовностью отодвигается…
– Не нужно, – я быстро-быстро начинаю водить палочкой по стеклу. – Я сама.
Черчу схему – я на всякий случай вчера ее запомнила. Рассказываю практически наизусть весь параграф. Даже залезаю немного назад, чтобы напомнить, какого черта эльфам с гоблинами было воевать. Даю полную характеристику самого Фейхтра, а также его клана до седьмого колена включительно. Потом прохожусь по эльфам. От меня достается даже младшей сестре эльфийского короля Фиолинель Изумрудной, которая в это время еще под стол пешком ходила. Наконец я выдыхаюсь и свирепо смотрю на учителя.
Он тоже на меня смотрит. Так, словно… хм, лягушка заговорила. И сказала что-то умное. По-моему, его тянет перекреститься. Свят-свят!
Тихо скрипит кресло в первом ряду – это Ромион садится на место. Он так весь мой ответ и простоял. Мне очень хочется бросить на него победный взгляд – тоже мне, нашел даму в беде. Сама справлюсь. Сейчас только мой дракон разродится уже какой-нибудь речью. Эй, мастер Хэвишем, челюсть с пола поднимайте да отпускайте меня на место с отличной оценкой. Или вы хотите еще про какие-нибудь славные деяния Фейхтра Хмурого услышать?
– Удовлетворительно, Розалинда, – наконец сообщает мастер, и я вздрагиваю. Тройка? Что?! – Вы можете вернуться на место.
Конечно, я остаюсь стоять.
– Удовлетворительно? За что?
Мастер Хэвишем поднимает брови.
– За ваш ответ. Розалинда, садитесь.
– То есть я где-то ошиблась?
– Розалинда…
– Где?
– Розалинда, немедленно сядьте! Или я отправлю вас в карцер!
Сейчас я прожгу его взглядом без всякой магии. Есть в жизни справедливость или нет?!
– А я не уйду, пока не узнаю, где я ошиблась.
– Час в карцере, Розалинда, – и тише добавляет: – Вы нигде не ошиблись.
– За что тогда вы снизили мне оценку?
– Снизил? – начинает улыбаться этот облезлый кот. – А вы полагаете, вы ответили… как?
– Отлично, – выплевываю я. – Я полагаю, я ответила отлично. Вы сами сказали, что ошибок в моем ответе не было.
Мастер Хэвишем улыбается.
– Что ж… Принц Ромион!
Тот снова встает. Я перевожу взгляд на него.
– Что бы вы поставили Розалинде за ее ответ?
Я стискиваю зубы. Сейчас этот малыш мне неуд влепит, и чего я тогда тут комедию ломаю? Но пусть только влепит, я придушу его потом голыми руками! После мастера Хэвишема, разумеется.
Ромион смотрит на меня и какое-то время молчит. Я с яростью гляжу в ответ. Ну давай, давай! За это время я успеваю придумать ему тридцать три несчастья, большая часть которых неосуществима, но помечтать о них все равно очень приятно.
– Отлично, мастер Хэвишем, – наконец твердо говорит Ромион. – Я бы тоже поставил Розалинде отлично.
Мастер Хэвишем потрясенно смотрит на него. На одно долгое мгновение я представляю, что карцер мы на этот раз будем делить с Ромионом. Хм, может, за час мне удастся убедить его отказаться от свадьбы?
– О вашем благородстве когда-нибудь сложат легенды, Ромион, – улыбаясь, говорит наконец мастер Хэвишем. – Что ж, неудивительно, она ведь ваша невеста. Я об этом не подумал.
Ромион морщится, но садится. А учитель оглядывает класс.
– Кто-нибудь поставил бы принцессе удовлетворительно? Кто-нибудь, кого она еще не очаровала?
В воздух сразу поднимается с десяток рук. И с середины класса Вейл выкрикивает:
– Да ставьте хоть неуд, я за, только мне тогда отлично за полугодие!
– Неуд? – улыбается мастер Хэвишем. – Прекрасная идея! – и склоняется над журналом.
– Да скажите уже правду: я вам не нравлюсь, а не мой ответ, за это и неуд, – горько говорю я, стискивая серебряную палочку. Треснуть бы ею учителя по голове. Или сразу в глаз? – Не беспокойтесь. Вы мне тоже не нравитесь.
– Два часа в карцере, – отзывается мастер Хэвишем.
Я молча разворачиваюсь и направляюсь к двери.
– Розалинда, вы будете отбывать наказание после урока. Вернитесь на место!
– Зачем? Сомневаюсь, что вы хоть чему-то путному меня научите, – бросаю через плечо я. И эффектно хлопаю дверью. Эффектно хлопнуть дверью я умею. И, если хоть что-нибудь понимаю, сегодня мне предстоит снова побывать в кабинете директрисы. Наш физик, например, после похожей сцены именно так и поступил: настучал на меня директору. Ну и… Ну и пожалуйста.
Фей сажает меня под замок с видимым удовольствием – а я же с удовольствием ему улыбаюсь. Потом устраиваюсь на соломе, достаю из-под туники бестиарий – отлично, вчера не успела прочитать. И начинаю знакомиться с местным разнообразным внешним миром. Как раз к третьему уроку снова буду самая умная. Так что карцер мне сейчас к месту – где еще можно совершенно спокойно поучиться? На уроке тот же мастер Хэвишем только рад будет подловить меня за чтением «посторонней литературы».
Через час ко мне в карцере присоединяется Дамиан. Я поднимаю голову от учебника, когда он заходит, и небрежно бросаю:
– Что, место встречи изменить нельзя?
Он удивленно смотрит на учебник у меня в руках, шмыгает разбитым носом и запрокидывает голову.
Я протягиваю ему платок.
Дамиан отворачивается.
– Слушай, что я тебе сделала? – не выдерживаю я. – За что ты меня так не любишь?
Спина Дамиана на мгновение выпрямляется, и я даже решаю, что сейчас меня удостоят ответом. Но нет, он просто смотрит на скелет в цепях. Внимательно. Со значением.
Вздыхая, перелистываю страницу. Ну и ладно. Может, и я скоро пойму, почему его так все сторонятся?
Еще через час я успеваю прочитать бестиарий целиком и повторить отличия синих драконов от серебристых, а также низших демонов от высших. И от анимальных. И от этих… как их… подвидов духов.
Выходим мы с Дамианом вместе. А потом Габриэль ведет меня к директрисе – говорю же, мастер Хэвишем предсказуем, как и наш физик.
Черный манул снова показывает мне язык со стола.
– Я знала, что с тобой будут проблемы, – говорит директриса, сверля меня недовольным взглядом.
Тянусь погладить кота. Тот с любопытством наблюдает за моей рукой, потом в последний момент подставляет под нее голову. Точнее, левое ухо, потому как вся голова в мою ладонь не помещается.
– О твоих выходках будет сообщено родителям.
Кот бодает мою руку и начинает тарахтеть.
– Маме не забудьте рассказать, – подмигиваю я. – Ей очень понравится, что здесь так весело. Может быть, она меня даже навестит.
Директриса замирает с открытым ртом. Еще бы, моя мама – наследница королевы фей. Просто так ее не выгонишь, но и терпеть ее выходки невозможно, потому что меры мама не знает. Папа всегда говорил, что упрямством и умением находить неприятности на свою голову я вся в нее.
– Отцу я точно напишу, – наконец бросает директриса.
Киваю.
– И добавьте, пожалуйста, что сено в вашем карцере не меняют уже два дня. А насекомых вообще никогда не травили.
– Вон отсюда, – устало выдыхает директриса. – Наказание я тебе потом придумаю.
Я переступаю через порог и слышу, как она жалуется коту:
– Вот видишь, Кортни, вот видишь – поэтому я и хочу работать трактирщицей. В трактире надоедливых клиентов хотя бы без проблем заколдовать можно…
Кот согласно тарахтит.
– Габриэль, мы пообедать уже не успеваем? – вздыхаю я, выходя на солнцепек и бросая взгляд на башенные часы. Почти полдень.
– Вы не успеваете, – поправляет Габриэль. Потом неожиданно добавляет: – Но я знаю короткий путь на кухню.
Я с улыбкой оборачиваюсь.
– Габриэль, я тебя обожаю!
Лицо рыцаря на мгновение озаряет предательская улыбка, но Габриэль тут же возвращает свою маску вселенской невозмутимости.
– Как скажете, принцесса. Идемте.
Мы не идем, мы бежим – урчащий желудок отлично меня подгоняет. Проходим (пробегаем) какие-то коридоры, галереи, лестницы… За одним из поворотов я мельком замечаю Ромиона, быстро удивляюсь: он же тоже опоздает! Разве не должен наш отличник сидеть на уроке с учебником в зубах вместо розы?
– Принцесса, поторопитесь! – зовет Габриэль, и я, ускоряя шаг, пролетаю мимо Ромиона: он топчется у какой-то закрытой двери, рядом с которой…
Стоп, я этот пиджак, в смысле камзол (или как там эта деталь одежды правильно называется?) уже видела. И сумка с какой-то странной висюлькой, которыми парни обычно брезгуют, потому я и заметила: Дамиан такую же висюльку в карцере в пальцах, забывшись, вертел… И вчера, и сегодня…
Торможу и возвращаюсь к закрытой двери. Странно бледный Ромион как раз склоняется над пиджаком-камзолом Дамиана, когда я, встав у него за спиной, радостно интересуюсь:
– А что тут происходит?
Ромион подпрыгивает – не хуже меня, хоть и не лягушка. Оборачивается и мгновение испуганно смотрит на меня.
Улыбаюсь в ответ и киваю на дверь.
– Что там?
– Ничего, – Ромион с очевидным трудом пытается сделать вид, что все в порядке, он только мимо проходил, а я здесь вообще лишняя.
Я бросаю взгляд на сумку с висюлькой: капельки камней странно поблескивают. Перевожу взгляд на Ромиона и замечаю в его руке ключ. Ясно же, что он от этой закрытой двери.
– Принцесса! – встревает вернувшийся Габриэль. – Если вы еще хотите пообедать и не опоздать на урок, то, пожалуйста, поспешите!
Ромион переводит взгляд на Габриэля и почему-то отступает к стене. Рыцарь же бросает взгляд на дверь и на глазах бледнеет.
– Кто-нибудь скажет мне, что тут происходит?! – не выдерживаю я.
– Ничего! – хором восклицают Ромион с Габриэлем.
Словно в ответ за дверью раздается такой рев, что вздрагивает пол у нас под ногами.
– Принцесса, идемте, здесь опасно, – говорит в наступившей после этого тишине Габриэль и быстро хватает меня за руку.
Новый рев эхом проносится по коридору – я вырываюсь, подскакиваю к Ромиону и кричу:
– Дамиан там? Да? Да?!
А когда принц не отвечает, вырываю у него из руки ключ и бросаюсь к двери.
– Принцесса, нет! – Габриэль пытается забрать ключ, но я отталкиваю рыцаря.
– Не мешай мне! Это приказ! – И Габриэль тут же замирает.
Сую ключ в замочную скважину – когда опомнившийся Ромион бросается ко мне:
– Розалинда, он прав, уходи!
Я рывком распахиваю дверь, и его слова «Там демон!» заглушает новый рев.
Да. Там – демон. Я видела сегодня эту страхолюдину в бестиарии на картинке. Это… подвид анималий. Крупнее обычных животных, но форму принимают исключительно звериную. Питаются живой плотью. Любой, включая человеческую. Призывать необходимо жертвой или волей дара, если таковой имеется. Но уже призванного демона-анималия остановит только защитный контур, через который демонологу переступать ни в коем случае нельзя, иначе демон его с удовольствием сожрет за компанию с жертвой.
Контур начерчен у порога, через который я, естественно, тут же и переступаю. А стоящий на двух лапах здоровенный – под потолок – тигр оставляет в покое связанного и какого-то квелого Дамиана, тянет носом и в два прыжка оказывается передо мной.
«И что теперь?» – мелькает у меня в голове уже в полете, точнее, в прыжке к потолочной балке – за какую-то долю секунды до того, как зубы тигра смыкаются на том месте, где я до этого стояла.
Никогда не думала, что я настолько акробатка… Наверное, стоило по папиному совету пойти в кружок гимнастики. С такими данными я могла бы даже стать чемпионкой…
Чемпионкой или нет, а вот убегать от огромного тигра на самом деле не очень сложно. Только очень страшно. А так – балок тут оказывается много, полок – неожиданно тоже. Правда, на этих полках что-то стоит… Точнее, стояло… Раньше…
А потом тигр додумывается уменьшиться – и в два счета загоняет меня в угол комнаты. В этот-то момент я и понимаю, что папа имел в виду под «когда все действительно хреново, ты познаешь дзен». Правда, папа обычно так говорит про налоговых инспекторов, которые нежданно-негаданно могут нагрянуть на голову несчастного гендиректора. Но, глядя в распахнутую и очень зубастую пасть тигра-демона, дзен я тоже познала. Это изумительное спокойствие – когда ты смотришь в глаза (простите, в пасть) смерти и смиряешься с неизбежным.
От большого смирения, за мгновение до того, как пасть тигра захлопнулась, я оглушительно квакаю:
– Сидеть!
Тигр садится. По-моему, больше от изумления, чем действительно команда срабатывает – потому что он тут же снова увеличивается до потолка и недовольно рычит.
– Кис-кис-кис, – лепечу я, не понимая, я еще живая или уже мертвая.
Тигр снова припадает к полу, а потом оглушительно воет под громкий заунывный речитатив, причем на два голоса. Как потом оказывается, начинает его очнувшийся Дамиан, а заканчивает, удивительно слаженно, Ромион, которому все-таки духу и совести хватило переступить защитный контур.
Под заклинание демон исчезает в облаке дыма – хотя его рев мне еще долго потом чудится, и я каждый раз вздрагиваю. А злой, как тысяча чертей, Ромион поворачивается ко мне и шипит:
– Зачем ты полезла? Тебе что, больше всех надо?!
Еще минуту назад я задавалась тем же вопросом. Но сейчас я смотрю на Дамиана, который медленно, с трудом пытается освободить руки – их привязали к креплению одной из полок. Выглядит он словно хорошо выпил или что-то мощное выкурил. Или его чем-то опоили. Например, за обедом, который я пропустила.
Потом я перевожу взгляд на руки Ромиона, испачканные в чернилах. Точно такими же чернилами выведены линии схемы на полу…
– Зашибись у вас тут шуточки! – вырывается у меня. – А если бы его съели?
Ромион бросает короткий взгляд на Дамиана и снова дергает уголком рта.
– Его бы – не съели. А вот тебя!..
– Ты в этом так уверен? – Я смотрю на его испачканные руки. – Тебя бы привязать – и на его место!
– Ты ничего не понимаешь!
Я наконец-то встаю – и наконец-то возвышаюсь над Ромионом.
– Тебя самого от себя не тошнит?
Если ответить он и собирается, то не успевает, потому что в комнату вваливается сразу с десяток человек (подозреваю, по крайней мере, половина до этого была зрителями). Сразу поднимается дикий гам: кажется, все говорят разом, а вездесущий фей (которому как раз больше всех надо) визжит на ультразвуке.
Конец этому хаосу приходит с появлением директрисы. Точнее, ее кота. Манул оглушительно рявкает, потом прыгает ко мне и начинает тереться о мои колени.
– Кажется, на последнем учительском собрании я особенно подчеркивала, что демонология у нас в программу не входит, – задумчиво говорит директриса, склоняясь над линией схемы.
– Не входит! – пищит какая-то учительница, которую я до этого приняла за студентку младшего класса. – Я вам месяц назад новый план на подпись подала. А вы так и не…
– Тогда кто додумался вызвать демона в школе? – сладким голосом перебивает ее директриса и поворачивается почему-то к Дамиану.
Тот прекращает дергать руками и устало смотрит в ответ. Открывает рот… и молчит.
– Дамиан, я же тебя предупреждала, – вздыхает директриса. – Еще одна такая выходка – и ты вылетишь из школы.
Дамиан пытается что-то сказать, но у него не выходит. Зато выходит у меня. Я хватаю Ромиона за руку и толкаю к директрисе.
– Вот. Он вызвал! Он нас двоих чуть не убил!
Принц вырывает у меня руку и отступает.
– Ромион? – Директриса удивленно смотрит на меня. – Конечно нет, он не мог.
– Не мог?! – ахаю я.
Директриса тем временем отчитывает Дамиана, которого никто даже не додумался развязать.
– Мне придется занести этот неприятный эпизод в твое личное дело…
– А вас не смущает, что он связан? – вырывается у меня.
Директриса на мгновение замолкает. Потом удивленно выдыхает:
– Дамиан, скажи мне, что ты вызывал не суккуба!
Про суккубов в бестиарии ничего не было, так что я не знаю, почему присутствующие вдруг начинают понимающе улыбаться, а кто-то из учителей говорит:
– Нет, это был анималий.
– О звезды! – восклицает директриса.
И Дамиан заливается краской.
– Да признайся же ты! – кричу я Ромиону, который, в отличие от остальных, не улыбается. – У тебя совесть есть?!
Ромион отступает от меня, как от сумасшедшей, а директриса немедленно просит кого-то из учителей увести принцессу, а то ей, кажется, плохо.
– А в следующий раз он его убьет, – я тычу пальцем в Ромиона, – и вы тоже скажете, что он не мог? Потому что он принц?!
Меня быстро уводят, но я успеваю поймать изумленный, не верящий взгляд Дамиана – и снова ничего не понять. Но подумать над этим не удается, потому что за дверью меня ждет Габриэль, и он в бешенстве. Этого даже маска невозмутимости не скрывает.
– Ну и где ты на этот раз был? – бросаю я, когда мы остаемся одни у пруда с лягушкой-фонтаном.
– Исполнял ваш приказ: не мешал! – злится Габриэль. И тут же: – Вы знаете, как легко вас могли убить?
Я смотрю вдаль – там фей почти на руках тащит Дамиана… понятно куда. Учителя расходятся. Директриса в сопровождении кота идет по дорожке и тихо жалуется на жизнь: «Почему я имею дело с идиотами?»
– Я не мог переступить защитный контур и защитить вас, – продолжает Габриэль. – А вы знаете, что бывает с духом, который не исполнил приказ призвавшего его мага?
Я поднимаю на него недоуменный взгляд.
– Что?
Габриэль глубоко вдыхает… и в подробностях рассказывает, как тяжело бедному духу в таких случаях приходится. И подытоживает это заявлением:
– С юношей все равно бы ничего не случилось.
– Это почему это? – фыркаю я, наклоняясь над фонтаном.
– Принцесса, вы помните, что купаться на территории школы…
– Почему ты уверен, что с Дамианом ничего бы не случилось? Когда я заходила, демон готовился его сожрать.
– Потому что он сильный демонолог, – отвечает наконец Габриэль. – В отличие от вас.
– Угу. Связанный и опоенный. Очень сильный демонолог. Без руки бы влегкую остался. Если демоны с головы не начинают. Что? Я права?
– Вам-то какое дело? – интересуется в ответ Габриэль.
– А я за добро и справедливость, – отзываюсь я и делаю заметку на будущее: перед важным разговором о свадьбе опоить-таки Ромиона тоже какой-нибудь гадостью. Ха, правильный мальчик-ботаник. Дети – цветы жизни. Ага, убил бы брата, ребенок великовозрастный…
Следующие полчаса я провожу в библиотеке – узнаю побольше о чудище, которое меня чуть не съело, а также о всяких зельях, от которых демонологи становятся вялыми и квелыми, как после похмелья. Библиотекарь, милая старушка-одуванчик, правда, интересуется, почему я не на уроке, но потом быстро ударяется в объяснения. Заметка вторая: я знаю, где буду проводить перерывы между занятиями. В библиотеке очень мило: не солнечно, не темно и не жарко. И книжной пылью приятно пахнет.
Узнав все в подробностях, я заглядываю-таки на кухню – Габриэль показывает дорогу без лишних слов. Потом нахожу фея – он же тут главный по дисциплине?
– Что? – взвизгивает он, когда оборачивается и видит меня.
– В карцер хочу, – улыбаюсь я. – Посадите.
– Что?!
– В карцер. Посадите. Пожалуйста. Меня, – раздельно (на всякий случай) повторяю я.
Фей смотрит на меня, как на чокнутую.
– Принцесса Розалинда, почему вы не на уроке?
– Вот, за это и посадите.
– Возвращайтесь в класс, – неожиданно мирно говорит фей. И снова склоняется над грядкой с цветами.
Я оглядываюсь. В фонтан прыгать нельзя – у меня еда и книги по карманам рассованы. Ну не устраивать же драку с Габриэлем! За что тут еще можно в карцер сесть?
О! Идея.
Бегу к учебному корпусу.
– А, Розалинда… – прерывает свой рассказ мастер Хэвишем, и карта в зеркале сменяется портретом кого-то из правителей гномов. – Вы опоздали.
Я замираю у порога. Ну!
– Садитесь, – бросает учитель и поворачивается к зеркалу.
Да что такое!
– Мастер Хэвишем, отправьте меня в карцер, пожалуйста! – вежливо прошу я, а он оборачивается и изумленно смотрит на меня. Как и весь класс. Девицы рядом с Ромионом начинают шушукаться. Я слышу: «Совсем спятила…» – но не придаю этому значения.
– Зачем?
– Какая разница зачем, просто отправьте! Вам же это нравится, – улыбаюсь. – И не нравлюсь я. Ну хотите, я назову вас занудным неудачником, который любит издеваться над студентами…
Через десять минут дверь карцера за мной закрывается. На два часа.
– Привет еще раз! – улыбаюсь я Дамиану, который бросает на меня усталый взгляд и отворачивается. – Держи.
Дамиан пытается сосредоточиться на серебряной фляжке.
– Ч-что… это?
– Концентрированный овощной сок! – радостно сообщаю я. – Лично следила, как на кухне готовили. Я же правильно понимаю, тебе от него должно стать легче?
Дамиан странно на меня смотрит.
– Слушай, я в курсе, что ты меня не любишь, и так и не понимаю почему. Но глупо отказываться от бокала овощного сока, если он тебе нужен. На!
Фляжка выпадает из рук Дамиана, он пытается ее поднять, промахивается…
– Почему карцер, а не лазарет? Здесь что, нет лазарета? Тебе же нужно в лазарет, – бормочу я, поднимая и открывая фляжку, а потом и держа дрожащие руки Дамиана так, чтобы он мог пить.
Проходит две минуты. С любознательностью естествоиспытателя я смотрю на Дамиана. Его взгляд наконец фокусируется на мне.
– Тебе лучше?
Он медленно кивает.
– Круто, – я оставляю ему фляжку, отхожу в другой угол и устраиваюсь на соломе (кстати, свежей) с учебником истории в руках. Завтра мастер Хэвишем меня на незнании материала не поймает…
– Зачем вы это сделали? – вдруг нарушает тишину Дамиан.
Я вздыхаю. «Вы»… Учебник не отпускаю – с него на меня глядит озверевшая морда Квентра Обалдевшего (классные клички гоблины своим императорам дают, да?). Что-то мне подсказывает, что лицо у меня сейчас похоже на этого Квентра. Тоже обалдевшее (ух ты, меня удостоили вопросом!) и злое (но выкают).
– Что сделала?
– Зачем эта забота? – уточняет Дамиан. – Вам списать что-то нужно? Или чтобы я что-то из уроков объяснил? Тогда просто скажите что.
Однако портрет Квентра уже не передает всех моих эмоций.
Я убираю учебник и поворачиваюсь к Дамиану. Он ждет.
– Я не понимаю…
Дамиан напряженно смотрит на меня.
– Что? Историю? Если вы о правителе гоблинов…
– Я не понимаю, почему самый красивый парень класса сидит на отшибе, как проклятый. – Ой, кажется, я только что призналась, что считаю его самым красивым! М-да… – Я не понимаю, почему в ответ на дружеское предложение выпить овощного сока, он начинает нести какую-то чушь. Я не понимаю, почему все вокруг от него шарахаются, и он большую часть времени проводит в карцере… В смысле, тут, конечно, уютно и никто читать не мешает… Но платить за это синяками и разбитым носом? И да, я не понимаю, почему принц-«я-у-мамы-правильный-мальчик» вызывает для него демона, хотя это совершенно точно запрещено правилами, а Ромион не из тех, кто будет их нарушать. Как мне кажется. В общем, вот, я не понимаю – я смотрю на Дамиана. Теперь он тоже напоминает Обалдевшего Квентра. – Объясняй. И кстати, почему мы на «вы»?
Дамиан в упор смотрит на меня. И усталым, преисполненным вселенской скорби голосом вдруг говорит:
– Потому что я бастард, – и замолкает, как будто это должно все объяснить.
Я непонимающе смотрю в ответ.
– И?
Дамиан хмурится, и я спешу добавить (потому что он, кажется, меня сейчас в идиотки запишет, если еще не успел):
– В смысле бастард – это побочный ребенок? Или это название какой-то заразной болезни, о которой я ничего не знаю?
Дамиан моргает и вдруг начинает хохотать. Да так заразительно, что мгновение спустя я присоединяюсь к нему, а еще через минуту дверь открывается и внутрь заглядывает изумленный фей. Я машу на него рукой, и он исчезает.
– Я не понимаю, – говорит, успокоившись, Дамиан. – Вам правда все равно? Я думал, вам со мной и в карцере будет невозможно сидеть.
– С тобой отлично сидеть в карцере, – усмехаюсь я. – Ты тихий. И давай на «ты»?
Дамиан грустно улыбается.
– Вы же принцесса.
– И прошу звать меня на «ты». Это странно – мы ровесники и выкаем. Между прочим, мы ведь даже нормально не познакомились, – я сажусь прямо и протягиваю ему руку. – Виола.
– Виола?
– Для друзей, – подмигиваю я. – Можно сократить до Ви.
– Друзей?
– Ты не хочешь со мной дружить? – Я все еще настойчиво протягиваю ему руку.
– Это ты не захочешь со мной дружить, принцесса, – качает головой Дамиан.
– Ну, тебе, конечно, виднее, – я убираю руку. – Может, расскажешь, почему тебя весь класс сторонится? Просто чтобы мне знать, к чему быть готовой.
– Потому что я бастард!
– Это я уже поняла, но ты мне скажи… И что? – выдыхаю я. – Только из-за этого?! – Дамиан кивает, и у меня вырывается: – Господи, я учусь со снобами и идиотами!
– Вот-вот, и я так думаю, – выпаливает Дамиан и, открыв рот, смотрит на меня.
Мы смеемся. Снова вместе.
– Ладно, – говорю я потом. – Расскажи тогда, что у тебя с Ромионом. Я поняла, он тоже сноб, но думаю, этого недостаточно для нарушения правил.
Дамиан садится ко мне поближе. А потом и я – тоже к нему поближе. И как-то так получается, что мы лежим рядышком на соломе, глядя на солнце в решетчатом люке над головой. Идиллия!
– Он мой брат, – отвечает Дамиан.
– В смысле? Он же принц.
– У нас общий отец, – объясняет Дамиан. – Покойный король Сиерны. А матери разные. Мать Ромиона была королевой. А моя, – он усмехается, – пастушкой. Но отец любил ее больше, чем жену, и держал во дворце. Она была его официальной любовницей. Нас с принцем даже растили вместе. Знаешь, одинаковые учителя, комнаты рядом, одинаковое оружие… Потом мать Ромиона смертельно заболела, и король попытался жениться на моей. Ее убили… – Он выдерживает паузу. – Все говорят, что это была естественная смерть, но они лгут. Я знаю, что ее убили, потому что она была неблагородной… Отец потом женился снова, на юной королеве. И вскоре после этого умер тоже. Королева стала правительницей… Поэтому, – Дамиан усмехается, – забавно было, когда ты предложила Роми объявить королеве, что он отказывается от невесты. Послушал бы я, что ее величество сказала бы на этот счет.
– А что бы она сказала?
– Думаю, ничего: она бы попыталась Роми отравить. В тринадцатый раз, – усмехается Дамиан.
– Отравить? Зачем?
– Потому, Розалинда…
– Виола.
– Потому, Виола, что у нас есть еще один братик: королева успела его родить до того, как король умер. И если я на трон никак не претендую, то Ромион – официальный наследник. Королева, естественно, мечтает от него избавиться.
– Бедняга, – вырывается у меня.
– Да, все Ромиона жалеют, – зло говорит Дамиан и отворачивается.
– Бедняги, – поправляюсь я. – Слушай, извини. Я не знала. Правда. А если вы вместе росли, то почему тогда так друг друга не любите?
– Потому что отец всегда любил меня больше, – вздыхает Дамиан. – По крайней мере, Ромиону так казалось.
М-да. Вот какая, оказывается, жестокая правда скрывается за песней «Все могут короли»…
– Значит, не судьба мне убедить Ромиона от меня отказаться…
– Зачем тебе это делать? – Дамиан приподнимается на локте. – Он принц, ты принцесса. К тому же, поверь, он на самом деле очень… достойный принц.
– Угу, демонов вызывает.
– Демонов я вызываю, – улыбается Дамиан. – А Ромион владеет музыкальной магией. В совершенстве.
– Угу. – Значит, все-таки на чем-то он играет, я была права. – Круто. Только я все равно сейчас не чувствую себя готовой к замужеству. И потом… ты правда хочешь, чтобы такому, как он, досталась такая милая лягушечка, как я?
Дамиан смеется. У него красивый смех.
– Ты забавная, – наконец говорит он. – Жаль, что, когда мы отсюда выйдем, ты перестанешь так свободно со мной общаться.
– Почему перестану?
– Все перестают, – пожимает плечами Дамиан.
– А я не перестану!
– Ну-ну.
Чтобы прекратить этот бессмысленный спор, я прошу его рассказать мне о демонах. Ну интересно же! Тем более раз демонологию тут преподавать не будут, а Дамиан в этом дока…
Дамиан рассказывает. Кучу подробностей, которые точно не найдешь в учебнике. Ему нравится, он распаляется, начинает сыпать шуточками… В итоге, когда за нами приходит фей, а Дамиан еще не успел дорассказать, что случилось с анимальным попугаем, которого он вызвал в семь лет, я машу рукой, но второй раз это не срабатывает.
– На урок! Оба! Живо! – вопит фей.
Дамиан меняется как по волшебству. Он даже исчезает, когда я, выходя, направляюсь к Габриэлю забрать сумку.
Вслед мне фей швыряет учебник по истории.
– Еще раз застукаю в карцере за чтением!..
– Так что там еще делать? – удивляюсь я, улыбаясь. Мне хорошо. Мне очень хорошо, особенно когда я вспоминаю улыбку Дамиана. Ну и пусть он сейчас куда-то делся: мальчик еще просто не понял, что счастье в моем лице от него уже не отстанет.
– Сидеть и размышлять о своем поведении, юная леди!
– Какой же он зануда! – бросаю я Габриэлю.
– Как скажете, принцесса.
В классе я демонстративно игнорирую последнюю парту в ряду у окна и занимаю ту, что рядом с Дамианом. Он перестает что-то увлеченно выискивать в своей сумке, поднимает голову и пораженно смотрит на меня. Ровно так же, как и весь остальной класс.
– Эй, новенькая, ты в курсе, что он бастард? – кричит мне на весь класс Вейл.
– А ты в курсе, что ты идиот? – парирую я и загораживаюсь от него сумкой. Потом поворачиваюсь, ловлю взгляд Дамиана. – Ты не против?
Да, улыбка у него тоже очень-очень красивая.
– Ну еще бы, так пялиться на него будет удобнее, – замечает кто-то из девочек, и все они заливаются смехом.
– Не обращай внимания, – говорит Дамиан, ловя мой взгляд.
Я усмехаюсь.
– Без проблем.
Мне хочется помахать рукой Ромиону: бедняга аж вывернулся весь, глядя на нас, сейчас шею сломает, а зачем мне бесхребетный жених? Но в класс заходит учительница, и все быстро возвращаются на свои места, а мой нареченный отворачивается.
Что-то колет меня в живот. Провожу рукой – и меня пробирает смех.
Дамиан ловит мой взгляд, а я, как фокусник, вытаскиваю из-под туники вторую серебряную флягу. И шепчу:
– Хочешь еще сока?