Три месяца спустя…
– Касс! Сколько у нас времени?
– Не волнуйтесь, госпожа Агата, все успеем! Я уж и тесто поставил…
– Как поставил? Я же просила! Я все хочу сделать сама! Ты же обещал только помочь…
– Сделаете, госпожа Агата! Сейчас еще одну порцию поставим. Придут Шруттели, барон вернется, Эльза после родов неравнодушна к сладкому. Все равно мы одним тортом не ограничимся. А вам нельзя себя так утруждать, вы…
– Я беременна, Касс. И слышу это по сто раз на дню! Но я всего лишь собираюсь испечь ореховый торт!
– Вы нервничаете. Не знаете, чем себя занять. Думаете только о том, что ваша книга поступила сегодня в продажу, и скоро будет понятен результат всех тех усилий, что были вложены в рекламу. Мой вам совет – заварите свой непревзойденный успокаивающий чай! Побольше… Я вот тоже не откажусь…
– Касс…
И они обнялись.
Эльза слушала этот разговор и кормила щенков. Трех неугомонных прожорливых сорванцов (двоих мальчиков и девочку). Из всего услышанного больше всего радовало, что Касс не забыл про нее. Кусок орехового торта будет кстати. Она ослабла за последнее время, и ей сладкое не повредит. Что же касается книги… Хозяйка нашла из-за чего переживать! Вот родит, тогда узнает. Подумаешь. И потом – все будет хорошо. С котом в конце перебор, на ее взгляд, а так… Ну? Чайку попили? Успокоились? Кто-то очень хотел испечь ореховый торт?!
– Результаты последних исследований в области психиатрии показали, – заметил доктор Фульд, приступая к десерту, – что сладкое оказывает благотворное воздействие не только на здоровых, подверженных постоянному стрессу людей, но и на больных, чье психическое состояние оценивается профессионалами как крайне тяжелое.
– Барон, положить вам орехового варенья? – Его величество внимательно наблюдал за канцлером.
Господин канцлер, барон фон Гиндельберг, доверенное лицо короля, был мрачен. Они пили чай в Ореховой гостиной. Его величество, фон Гиндельберг и доктор Фульд. Канцлер мрачнел все более с каждой минутой, остальные же присутствующие, как могли, пытались разрядить обстановку.
– Успокоительного?
Фульд предложил барону лекарство скорее из вежливости и желания хоть как-то отвлечь его от грустных мыслей. Надежды на то, что друг согласится, не было никакой. Слишком хорошо он его знал. Однако, вопреки ожиданиям, Эрик послушно кивнул.
Король и придворный доктор переглянулись. Фон Гиндельберг добровольно соглашался принять лекарство. Это уже не просто настораживало. Это откровенно пугало!
– Ну, что вас так гнетет?! – не выдержал король. – В крайнем случае мы прикажем всем придворным читать книгу баронессы и давать самые что ни на есть восторженные отзывы везде, где только возможно. Есть еще столичный гарнизон. Командир прикажет – им тоже очень понравится. Организуем госзакупку в библиотеки страны. Наконец, просто скупим весь тираж! Сколько его там?
– Не знаю.
Канцлер решительно взял микстуру, которую доктор вытащил из саквояжа. И… просто выпил. Залпом.
– Как называется книга? – продолжил допрашивать король, бросая все более обеспокоенные взгляды на Фульда.
– Книга? Название… Я… не знаю.
Барон вдруг осознал, что действительно не знает. Он читал. Правда, выборочно, когда Агате хотелось с ним что-то обсудить. Консультировал по некоторым моментам. Но… он ни разу не спрашивал, как она назовет свой роман! А она… не говорила…
– Хорошо. А под каким псевдонимом издалась ваша супруга?
– Под женским.
– А конкретно? Хотя… Женский псевдоним будет все равно один… Так. Довольно! – принял решение его величество. – Вызовите моего секретаря! Я приказываю…
– Ваше величество! Нет, – склонил голову канцлер. – Я не могу. Я обещал не вмешиваться.
– Очень глупо с вашей стороны, Гиндельберг. Советую вам больше никогда не обещать жене ничего подобного. Но даже если и так. Вы совершили ошибку, но я-то ничего не обещал!
– Агата все равно узнает. И… нет. Не надо.
– То есть вы все эти три месяца… – Фульд с сочувствием посмотрел на барона.
– Не вмешиваюсь, – печально кивнул канцлер. – Это… тяжело. Особенно когда все окружающие принимают столь активное участие. Даже солдатам жена позволила вложить деньги в издание! Она все время что-то рассказывает Эльзе! Грон, как мне кажется, тоже в курсе. А я…
Доктор кивнул. Последнее время Фульд так часто ужинал у Гиндельбергов, что вполне понимал, о чем идет речь. Баронесса обладала очень сильным характером и, если принять во внимание тот факт, что муж души в ней не чаял, могла добиться практически всего. Ей удалось не только превратить неуютный, холодный фамильный особняк Гиндельбергов в теплый, гостеприимный дом, но и добиться тихой свадьбы в скромном семейном кругу в присутствии короля! Эта женщина делала невозможное одной лишь искренней улыбкой, и хотя Фульд сопереживал барону, внутренне он почему-то был уверен в том, что писательницу ждет успех.
Доктор так задумался, что уронил десертную ложку. Испачкав белоснежную скатерть шоколадным кремом, она с громким звоном запрыгала по мрамору…
Грон, до этого момента сладко спящий возле камина, резко поднял голову. Пес смутился. Надо же – заснул. Немудрено. Под видом острой необходимости сопроводить хозяина во дворец, он просто сбежал из дома с одной лишь целью – подремать в Ореховой гостиной, пока будут пить чай. Еще бы! Никто не прыгал, не теребил за уши острыми нахальными зубками. И – тихо! Щенки – это, без сомнения, чудесно! И он – самый счастливый отец во всем Отторне. Но… как же хочется спать…
– Мне кажется, вы зря нагнетаете ситуацию. – Король шепнул что-то слуге и продолжил: – Если вы помните, мы приструнили этого… как его там…
– Фон Бикка, – прошелестел канцлер побелевшими губами.
Фульд и Карл снова переглянулись. Ситуация не улучшалась несмотря на то, что они оба прикладывали к этому все возможные усилия! Если их уговоры не помогают, то успокоительное должно же подействовать!
Принесли коньяк. Канцлер выпил.
– Я, между прочим, крайне благодарен баронессе, что она своей деятельностью помогла вскрыть эту проблему. Малый издательский бизнес был задушен, что очень невыгодно экономически. Поэтому готов…
– Нет! – Канцлер выпил еще. – Нет, ваше величество! Мы ничего. Слышите? Ничего не будем делать! Я обещал…
Грон слушал вполуха. Сон уже не шел. Жаль. Такая прекрасная возможность подремать… Что касается книги, то тут хозяин нервничает совершенно напрасно! Она не может не понравиться, разве что с серым котом в финале – явный перебор, с его точки зрения. Нет, ну была бы собака – ладно. А это… шипящее недоразумение! И зачем?! Хорошо хоть в продолжении, которое уже пишет хозяйка, появилась новая героиня – валльская пастушья. Хотя опять же – почему не низерцвейг? Люди…
Вытянув лапы, пес уже собирался вновь прикрыть глаза, как вдруг король громко произнес:
– Все, господин канцлер! На вас невозможно смотреть без слез! Идите в магазин и лично во всем убедитесь. В конце концов, купить одну книгу вы право имеете?
– Конечно! – тут же оживился господин барон.
– В любом случае это надо отметить, – поддержал Фульд.
– Агата готовится, – вздохнул Эрик, – мы ждем вас вечером к себе.
– Все! Никакого уныния! Идите! – И его величество решительно зачерпнул варенья из вазочки (все-таки по последним исследованиям в области психиатрии…)
Барон фон Гиндельберг вышел из дворца и так выразительно посмотрел на парня в многоугольной фуражке, что тому пришлось-таки временно отказаться от исполнения своих обязанностей, дабы ни много ни мало сохранить себе жизнь…
Канцлер решил пройтись. С одной стороны – стояла прекрасная погода, с другой – он не хотел пугать окружающих королевским экипажем. Решил, что явится в книжный магазин инкогнито.
Конец марта. Лаутгард проснулся от зимней спячки, от снегопадов, что в этом году, казалось, никогда не закончатся. Синее небо, яркое солнце! А в душе – тревожный холодок…
Грон бросал на хозяина укоризненные взгляды.
«Хорошо Фульд влил в него успокоительного. А то не ровен час беднягу хватит инфаркт! А это еще что? – Пес принюхался, чихнув от солнца. – Коньяк? И когда успел? Пока я спал, наверное. Вот к чему такие терзания? Можно было еще поспать… Станешь отцом, я на тебя посмотрю. Будем вместе сбегать во дворец».
– Подожди здесь. Я ненадолго.
«В обморок только не упади». – Пес зевнул и улегся в тени.
– Мама! Смотри! Низерцвейг! Можно, я поглажу? – Маленький мальчик потянулся к собаке, но раскрасневшаяся дама с силой дернула ребенка к себе.
– Йозеф, не сейчас! Скорее, пропустим запись!
– Простите, вы тоже записаны? На Эльзу Грон? – обогнала ее пожилая женщина, прижимая к себе литтл-херригана.
Песик хрипел и задыхался, тявкая на дремлющего в тени низерцвейга. Эрику показалось, что дама произнесла что-то смутно знакомое, но решил, что ему послышалось. Грон сделал вид, что спит, пряча улыбку в черную бороду.
– Да! А у вас какой номер?
С трудом протиснувшись сквозь толпу, барон добрался до зала, где продавалась развлекательная остросюжетная литература. Маленькие кокетливые цилиндры с разноцветными нервно подрагивающими перышками, юбки, шуршащие так громко, что он совершенно забыл, ради чего, собственно, пришел, острый запах всевозможных духов… Удивительно, как любят дамы посещать книжные магазины. Раньше он этого как-то не замечал…
Толпа полностью заполнила самый центр зала. Ничего не было видно. Эрик огляделся. Взгляд упал на стеллаж, заставленный книгами фон Лингера. Новинка сезона: «Цена предательства».
Однако рядом… не было никого. Все присутствующие собрались в центре. Ничего не понимая, бормоча извинения за то, что в очередной раз наступил на чью-то юбку, канцлер двинулся сквозь толпу, состоящую в основном из прекрасной половины человечества.
Наконец он увидел то, ради чего собрались все эти люди. Пустые полки. И огромный плакат возле кассы, на котором была изображена молодая разведчица.
Решительный, бесстрашный взгляд. Изящная, затянутая в перчатку кисть отчаянно сжимает маленький, дамский огнестрел. Точь-в-точь такой, какой он подарил Агате. Даже кристаллы в рукоять встроены те же. За спиной девушки цвели, будто старались задушить весь город, шоколадные деревья…
Несколько секунд он просто не мог оторвать взгляд. Над шапками цветущих деревьев, там, где уже начиналось чистое весеннее небо, алыми буквами было выведено:
«ЭЛЬЗА ГРОН. НИ ВСПОМНИТЬ, НИ ЗАБЫТЬ».
Смех канцлера раздался настолько неожиданно, что дамы смолкли. Несколько мгновений они стояли, молча разглядывая весьма респектабельного мужчину, который… не мог остановиться.
Вдруг двери распахнулись, и в магазин зашел владелец, за которым мальчик-посыльный вез тележку, доверху загруженную новенькими экземплярами.
– Дамы! Не волнуйтесь! Всем хватит! Привезли новую партию, пожалуйста, подходите к кассам в порядке очереди! Вначале обслужим тех, кто по записи!
Что тут началось! Торнадо! Ураган!
Канцлер империи Отторн, вытирая влажные от смеха глаза, тихонько уселся в уголке книжного магазина. С совершенно счастливым видом он наблюдал, как оторванное от чьего-то цилиндра ярко-зеленое перышко медленно опускалось на уже успевший запылиться корешок нового романа фон Лингера…
Когда к нему подбежала девушка с толстой тетрадкой и предложила записаться в очередь, он отказался.
– Вы уверены? Подумайте! Вашей жене наверняка понравится.
– А знаете… Мне действительно хотелось бы подарить книгу жене. Но… совершенно нет времени. Может быть… – И канцлер с загадочным видом сунул девушке несколько крупных купюр.
– Берите, – быстро шепнула та, сунув книгу из-за спины так, чтобы этого никто не заметил. – Только никому не говорите!
– Я ваш должник!
И канцлер, с равнодушным видом приподняв цилиндр, тихонько вышел из магазина.
– И чья была идея? – Барон посмотрел на виляющего хвостом низерцвейга.
«Моя! Только Эльзе не говори. Она думает – что ее. И у жены не спрашивай! Эти женщины… такие… фантазерки!»