«Крыса»!.. Твою мать! Так, может, это и не крыса у меня вовсе, а мышь всего лишь? Что-то не очень-то она и большая… А крысы здесь — вообще величиной с мою кроссовку?!)
Р.S. Да, кстати. Все забываю написать. К ментам здесь обращаются: «старшой». («Эй! Старшой!») Ну, как к таксисту обычно: «командир». «Здесь» — это вообще в тюрьме, а не только в карцере.
Заехал новенький. После обычного обмена информацией (кто? что? откуда?) узнал про Свету.
— А она красивая?
— А хуй ее знает! Говорит, красивая.
— А сиськи, сиськи, сиськи у нее большие?!
— Ладно, кончай.
Сама Света что-то совсем увяла. Почти не разговаривает и только жалуется время от времени, что ей холодно. Говорят, некоторые камеры здесь совсем холодные. Так что мне, похоже, еще повезло. Надо будет принять к сведению и в следующий раз потеплее одеться.
Вон. Новенький все никак не успокоится.
— А ты давно здесь сидишь?
— Пятые сутки.
— Скучно здесь?
— Скучно. Охуеешь еще.
Ничего здесь, по-моему, не скучно! Черт! Чего-то я только что сообразил, что меня ведь могут после карцера в другую камеру поместить. Меня ведь с вещами вывели. Еще одна головная боль. Ладно, посмотрим.
— Све-ет!
— А!
— А у тебя жених есть?
— Да.
— А как зовут?
Другой голос:
— Эдик.
— А ты откуда знаешь?
— Да я с ним знаком, мы в одной хате сидели.
— Так он тоже, с Матроски?
— Да. Ему недавно два года дали.
— Так он уже осудился? Свет? Он уже осудился?
— Кто?
— Эдик.
Молчание…
— Свет!? Эдик уже осудился?
Молчание. Другой голос:
— Да она уже забыла, кто это!
— Ну да, конечно, забыла! Десятого у него суд был.
— Све-ет! Так, значит, у вас все по-серьезному? Как у больших?
— Да.
— Не будет тебе с ним удачи. У меня нюх.
После отбоя.
— Све-ет!
— Я спать хочу.
— Какой «спать»! Я к тебе сейчас в гости приду!
— Не ходи, я уже спать легла!
Смех, женский голос:
— А ты меня согреешь?
— Согрею? Конечно, согрею, родная!
— Све-ет! А ты ебаться любила под винтом?
— Любила!!
(Под винтом — под наркотиком.)
Общий смех и оживление.
— Све-ет!