Под видом крестьянина-подводчика он взялся разведать точное расположение сеносклада, подходы к нему, охрану.
И вот 5 января 1943 года, накануне дня отгрузки сена, партизаны приехали в овраг недалеко от склада. Верхнюю одежду сняли, положили на подводу. Здесь остался ждать их Никифоров.
Осторожно подползли к складу. Черненко бесшумно снял часового. Скирды сена сложены с немецкой аккуратностью на равном расстоянии одна от другой. Их облили горючей жидкостью.
Когда сено вспыхнуло, в журавичском гарнизоне тотчас же это заметили. Из пулеметов и минометов был немедленно открыт огонь. Началась погоня.
Трое партизан уже не могли вернуться к подводе, где ждал Яков Николаевич: путь к оврагу был отрезан гитлеровцами. Пришлось уйти в лес под Сычман, уйти без верхней одежды.
А Никифорову ничего не оставалось, как ехать под Свержень, где стоял партизанский отряд. Черненко на всякий случай указал ему это место.
На следующее утро Яков Николаевич попал в отряд, но его посадили под арест до выяснения личности. Ведь никто не знал, что это - первый помощник группы Черненко.
Только девятого января группа Черненко возвратилась в лагерь. Якова Николаевича Никифорова освободили из-под ареста. Всем четверым участникам этой операции на партизанской линейке командование объявило благодарность. Вскоре Я.Н.Никифоров стал комиссаром нового отряда.
А журавичский комендант неистовствовал. Пропали все его старания, возможно, и карьера. Как на все это посмотрит генерал, не откажется ли от приглашения на охоту?
Комендант начал готовить новую экспедицию против партизан. А те настойчиво осуществляли свою, тактику: подбирали удобный момент и нападали на оккупантов. Когда, например, в Еленец прибыл карательный отряд и стал грабить население, народные мстители внезапно напали на гитлеровцев. В тот же день в деревне Бычь Кормянского района народные мстители разгромили полицейский участок. Оружие, боеприпасы и продукты попали к партизанам.
После каждой операции отряд пополнялся новыми бойцами из местного населения и осевших в этих деревнях окруженцев. Да и моральный фактор нельзя сбросить со счета. Победные стычки с гитлеровцами вселяли в людей веру в скорое освобождение.
В начале января - еще одна победа, скорее моральная. "Турский пан" так называли крестьяне гитлеровского генерала-помещика - с охраной выехал-таки на охоту, но не в Журавичский район, а к поселку Цыганы Рогачевского района. Связные немедленно доложили об этом командованию отряда. На вооружении охотников - три пулемета и винтовки, многие почему-то имели сабли.
Белых приказал Журавлеву и Гаврилову зайти со своими партизанами с флангов, а сам вместе с Диканом и Антоновым повел роту навстречу охотникам. Их подпустили совсем близко и ударили из пулеметов и винтовок, да так, что с гнедого коня сразу же свалился генерал, рухнули с лошадей два немецких офицера и два солдата. Еще одного немца убила Нина Богданович. Он летел на кауром жеребце прямо на елочку, под которой замаскировалась Нина. Шесть гитлеровцев сдались в плен. Остальным удалось избежать партизанских пуль, они ускакали по лесу на конях.
Когда журавичскому коменданту позвонили из Рогачева и сказали, что генерал-помещик убит на территории соседнего района, он по телефону пролепетал:
- О, колоссальная потеря...
Комендант тотчас же позвонил в Чериков. Журавичский район находился в административном подчинении окружной военно-полевой комендатуры. Он пожаловался, что в соседнем районе орудуют партизаны, из-за них, мол, погиб генерал и попросил прислать карательный отряд, чтобы прочесать леса.
15 января отряд остановился в деревнях Федоровка, Старая Серебрянка и поселке Кусочек - в трех километрах от шоссе. Штаб расположился в доме лесника Никиты Васильева, партизанского связного.
Рано утром из Нового Довска ко мне в Серебрянку прибыл связной Василий Хилькевич. Он сообщил о появлении карательного отряда. Из Серебрянки в Федоровку эту весть понесла наша комсомолка-подпольщица Мария Потапенко.
Каратели - немцы, итальянцы и полицаи - двигались осторожно. Когда в Серебрянке они свернули на улицу, ведущую в Федоровку, стало ясно, что знают место расположения партизан. От крайнего дома, где жила подпольщица Нина Левенкова, помчался на лошади к Федоровке Афанасий Солодков, новый командир партизанской разведки, прибывший в Серебрянку понаблюдать за действиями карателей.
Арсен Степанович Бердников стал уговаривать командование отряда не завязывать боя в Федоровке. Белых рассердился:
- Что же получится, если из каждой деревни будем давать драпака? - И уже более спокойно пояснил: - Здесь прекрасная позиция, мы их не пустим.
Действительно, северная сторона деревни прикрыта большим колхозным садом, окаймленным глубоким рвом и высокой насыпью. Впереди до самого леса голое, открытое поле.
Рота Трубачева заняла позицию по окраине сада, во рву. Штаб отправили в лес, подходивший к деревне с юга. Туда же ушла хозяйственная рота с транспортом и ранеными.
Перейдя мост, каратели развернулись в цепь и пошли в полный рост. Молодой редкий ельник чуть доставал им до пояса. Вот и его минули, вышли на голое поле.
- Подпустить на полсотни метров, стрелять по команде! - понеслось по партизанской цепи за земляным валом.
Уже хорошо видны лица карателей, слышны скрипучий шорох шагов по снежному насту, звяканье оружия. Раздалась команда:
- Форвертс шпринген!
И каратели бросились вперед.
- Ого-онь! - звонко скомандовал Василий Трубачев.
Тишина солнечного зимнего дня взорвалась треском винтовок, автоматов и пулеметов. Повалились в снег первые убитые и раненые.
Бой был яростным, но уже через десяток минут стал ясен исход его. Валялись трупы убитых, корчились и вопили раненые.
Каратели бросили пулеметы и минометы и попятились, а затем побежали. Некоторые сбросили полушубки, чтобы легче было уходить.
- Партизаны! - послышался звонкий голос Трубачева. - Вперед!
Гитлеровцев преследовали до самого шоссе. Каратели потеряли 25 убитых, 30 раненых, три обессиленных немца сдались в плен. Хозяйственный взвод нагрузил оружием и боеприпасами пять подвод. Полушубки достались партизанам.
Победа всегда воодушевляет. Спустя неделю взвод Афанасия Гонтарева средь бела дня напал на вражеский гарнизон в деревне Ректа. Шесть немцев было убито, трех взяли в плен, в том числе коменданта. В отряд привезли станковый и ручной пулеметы, три ящика гранат, много патронов.
4
Это случилось 17 января 1943 года. Уже смеркалось. Моя мама, проклиная немцев за то, что не продают керосина, дула на угли, чтобы разжечь смоляки. К нам пришла Броня Прохорова. Поговорила о чем-то с матерью, подмигнула мне и глазами показала на дверь. Я вышел вместе с ней, будто проводить до калитки.
- Миша просил, чтобы срочно заскочил, на одной ноге, - повторила Броня излюбленное выражение брата.
Я поторопился в маленькую баню на окраине ольшаника. Миша брился у небольшого настенного зеркала. "Зачем на ночь глядя бриться?" - подумалось мне, но об этом я и не успел спросить.
- Надо провернуть одно дельце, - Прохоров отложил бритву.
Оказывается, до Михаила Прохорова дошел слух, что в овине, который принадлежит хозяину крайнего двора в Малашковичах, спрятан станковый пулемет. Михаил решил взять его сегодня.
- А что скажут в отряде за такое своевольство? - спросил я.
- Ну и формалист же ты! - Миша повернулся к зеркалу и снова взял в руки бритву. - Спасибо скажут в отряде. Ну и что, ежели не поручали, не давали задания? Разыщем, и все тут. Да я сам и завезу, завтра мне все равно в отряд уходить.
Да, ему повезло: он уже внесен в списки партизан. А меня все еще не берут, говорят, ты в Серебрянке нужнее. И Белых, и Дикан, и Будников твердят одно: "Дисциплина, дисциплина!" Я и сам понимаю, что без строжайшей дисциплины никак нельзя, особенно сейчас. Но нужно же понять и меня...
- Ну так как, Мад, поищем пулеметик?
"Мад" - это такую кличку придумал Миша. Мои, значит, инициалы.
- Знаешь, это будет здорово! Представь: являюсь в отряд с "максимом"! У них же мало станкачей...
Конечно, это замечательно - пойти в партизаны, захватив с собой станковый пулемет! Что ж, надо помочь другу. Только как найти того хозяина? Крайних-то дворов по два с каждого конца Малашкович.
- Пустяки! - уверенно отвечает Прохоров. - Мы сделаем так. В первую хату зайдем, расспросим. Свои же там люди. А ежели не будут знать, во вторую завернем. Кто-либо да подскажет.