Уничтожено вагонов, платформ, цистерн - 2104.
На платформах взорванных эшелонов уничтожено танков и бронемашин - 133.
Разгромлено фашистских гарнизонов и управ - 96.
Уничтожено телеграфно-телефонной связи - 273 километра.
Подорвано мостов - 276.
Во время "рельсовой войны" перебито железнодорожных рельсов - 2896.
Партизаны диверсионных групп сожгли 2653 тонны бензина, 2300 тонн сена...
Отнято у оккупантов и роздано населению 4017 тонн зерна.
Бригада провела 93 открытых боя.
В боях и засадах убито 9078 гитлеровских солдат и офицеров".
За каждой цифрой - тяжелый и опасный труд партизан, подпольщиков, связных. За каждой цифрой - бесстрашие и мужество пяти тысяч двухсот пяти народных мстителей. И тех, кто никогда не носил винтовку, никогда не стрелял в гитлеровцев.
Вот одна из них. Она тихонько подходит к нам, боясь помешать рассказу бывшего командира отряда, а затем комиссара бригады Карпа Михайловича Драчева. Старенькая кошелка, почти полная ягод, в ее руке. Какое знакомое лицо! Ничего, что оно постарело. Морщинам не скрыть сердечной доброты и приветливого взгляда этой женщины. Такую же кошелку держала тогда, в сорок третьем. И были ягоды в ней, а под ними - хлеб, огурцы, кусочек сала.
- Да это же Мария Нестеренко! - Карп Михайлович на полуслове обрывает рассказ, и мы торопимся навстречу старой женщине.
Она узнала нас. Не скрывая радости, старушка смеется и плачет одновременно, ласково прижимая нас к груди, словно родных детей. А мы целуем ее руки, которые подавали нам хлеб, испеченный специально для партизан, подавали криничную воду, перевязывали раны. Многое делали они, женские руки, в те суровые дни.
Дети обступили нас. Раздается один несмелый вопрос, второй - и потекла непринужденная беседа у обелиска. Вспомнила Мария Степановна Ивана Герасимова, Игоря Савицкого, Семена Скобелева, Матвея Шаройко, Ивана Кудрицкого, Григория Бычинского, Николая Петроченко. Их нет в живых, они погибли в этих лесах.
Минута молчания, и снова вопросы, теперь уже к Карпу Михайловичу, ко мне, к Филиппу Карповичу. Мы рассказываем, что Журавичский подпольный райком партии к осени 1943 года объединял 201 коммуниста, а райком комсомола - 602 комсомольцев. Из нашей бригады выделилось три отряда - имени Чкалова, имени Кутузова, имени Котовского. Они объединились в 1-ю Буда-Кошелевскую бригаду и расширили свое влияние на соседние районы.
Тщательно записывают ребята эти факты в свои дневники. И вот уже горнист трубит сбор. Еще не затихло лесное эхо, а длинная цепочка выстроилась у обелиска на Линейку памяти. Бережно ложатся цветы на гранитную плиту. Детские руки застывают в пионерском салюте.
Рядом с нами - Мария Степановна Нестеренко. Свежий ветер шевелит ее седые волосы. Светлые две слезы вдруг появляются в уголках ее глаз, но тут же прячутся в густой сетке морщин. О ком-то вспомнила она сейчас...
И вот снова мы у автобусов. Прощаемся.
2
Некоторое время ребята едут молча. Увиденное и услышанное овладело сердцем каждого. Дорога тянется через кустарник, затем выходит к широкому разливу пшеницы. Когда-то здесь был болотистый луг, и мы, выпачканные в грязи, ползли и ползли вон к тому мосту. Спички отсырели, никак не поджечь бикфордов шнур. Выручил Максим Автушков. У него всегда был с собой кремень, кресало и трут.
Но вот наши машины выскакивают на добротную асфальтированную дорогу Довск - Рогачев. С двух сторон над шоссе нависают ветви белоствольных берез, и автобусы катят под зеленым шатром. Жара сменяется приятной прохладой.
Прошипели шины по длинному мосту. Тому самому, что уничтожали в сорок третьем. Только теперь он из бетона, а не деревянный.
Снова автобусы ныряют под зеленый березовый навес. Раздается чей-то голос:
- А куда мы сейчас едем?
- В деревню Святое, - отвечаю, сам еще занятый далеким прошлым.
- А кого вы там знаете?
- Женю Езепова...
В 1941 году после девяти классов он окончил в Журавичах курсы киномехаников. Началась война, и Женя вместе с военнообязанными пошел на призывной пункт. Военком, уставший от бессонницы и постоянных просьб принять в ряды Красной Армии, сурово сказал:
- Молод еще. Придешь через полгода...
Но он добился-таки, чтобы зачислили бойцом истребительного батальона. Рыл вместе со всеми окопы, строил блиндажи, а ночью дежурил на перекрестке дорог, у важных объектов. Однажды Езепов заметил, что незнакомый лейтенант в милицейской форме почему-то часто появляется у хлебопекарни. Задержанный оказался фашистским диверсантом.
Накануне дня оккупации района отец сказал Жене:
- Собирайся, сын. Пойдем на восток - со всеми не пропадем.
Евгений Езепов прошел курсы подрывников, и летом 1942 года вместе с двумя товарищами его отправили во вражеский тыл. Часто выходили на операции. То машину подорвут на шоссе, то повредят телефонную связь. Бывало, по целым дням сидели в засадах, подсчитывали автомашины, идущие к фронту, записывали их номера и знаки.
В конце 1942 года Женя стал командиром диверсионной группы. Веселого, неустрашимого, его любили партизаны. 17 эшелонов с живой силой и техникой врага спустил он под откос. За очередным долго охотилась группа Езепова. Гитлеровцы усилили охрану дороги Жлобин - Гомель, у насыпи через каждый километр соорудили дзоты с круговым обстрелом. Да и в придорожной полосе сновали дозоры, сидели в засаде фашисты.
А все-таки партизаны подобрались к полотну, заложили взрывчатку. Через час и 18-й эшелон полетел под откос.
Диверсионная группа благополучно миновала придорожную полосу, но возле деревни Святое, теперь Кирово, наскочила на фашистскую засаду.
Командир приказал отходить в лес, а сам схватил у товарища ручной пулемет и залег невдалеке от опушки. Гитлеровцев оказалось много, но патроны через полчаса кончились. Женя разобрал пулемет, разбросал его части. А когда фашистская цепь во весь рост пошла на смельчака, швырнул гранату.
Езепов сорвал с головы фуражку, сунул в нее последнюю "лимонку", зажал рычаг, выдернул чеку. И только тогда поднялся во весь рост. Оглянулся, вторая цепь фашистов заходила с тыла. В лесу уже не стреляли, значит, ушли товарищи.
- Не стрелять! - крикнул немецкий офицер. - Взять живым!
Гитлеровцы уже не бегут, а шагают, настороженно, медленно. Немец в серебристых погонах - чуть впереди цепи.
Женя рванулся к офицеру.
- Партизан не сдается живым! - крикнул он.
В следующий миг сильный взрыв потряс воздух.
Двенадцать гитлеровцев свалилось на землю. Это было 26 июня 1943 года.
Обелиск на могиле Евгения Игнатовича Езепова стоит в деревне Кирово Жлобинского района. Имя партизана высечено на мраморной плите памятника в Гомеле на улице Карповича.
3
На исходе вторая неделя с тех пор, как я с детьми отправился по местам боевой славы 10-й Журавичской партизанской бригады. Через какой бы лесок ни проезжали, в какую бы деревню ни заглянули - везде остались следы войны.
В Рисковской лесной даче стоит пятиметровый обелиск. На нем написано: "В этом лесу в период Великой Отечественной войны 27 апреля 1943 года партизаны 265-го партизанского отряда имени Ворошилова 10-й Журавичской бригады провели 14-часовой бой с превосходящими силами фашистских оккупантов. Врагу нанесены большие потери. Партизаны вышли победителями. Партизанам и партизанкам слава!"