11 апреля 1940, утро. Где-то.
Гюнтер Шольке
Он был где-то в непонятном месте. Чернота, ничего не видно. Ни звука не доносилось до него. Гюнтер не понимал где он и что с ним, пытаясь разобраться жив или уже мёртв. Но раз он думает, значит, жив?
— Да, ты жив! — донёсся до него женский голос.
"Это ещё кто? И что со мной?" — вспыхнули в нём вопросы.
Всё вокруг него осветилось мягким светом, позволяя оглядеться. Он находился в каком-то помещении, где были лишь два мягких кресла. На одном сидел сам Гюнтер, на другом — очень красивая женщина. Её длинные, шелковистые волосы струились по плечам, прекрасное лицо словно манило к себе, обещая удовольствие и наслаждение… Незнакомка была одета в длинное белое платье с большим декольте и разрезами на бёдрах, открывая их почти до пояса.
— Меня зовут Фрейя. Я — богиня! — она улыбнулась, глядя на него. — Ты находишься в моём… загородном доме, если так назвать в твоём понимании.
"Что за ерунда? Какая ещё богиня? Я что, так сильно ударился?" Мысли носились в голове, не желая успокоиться и выстроиться в очередь.
— Что тебе надо, Фрейя? — он решил не обращать внимания на её очень высокое самомнение. Мало ли зачем она себя так назвала? Гораздо важнее понять где он находится и как вернуться в знакомые места. Фрейя улыбнулась ещё шире.
— Ты не веришь мне? Хорошо, я докажу… — она сделала едва заметное движение пальцем, и Гюнтера охватило такое желание, что он едва не взорвался вместе со своим членом. Застонав, и не владея собой, он рванулся к женщине, пытаясь удовлетворить дикую тягу к женскому телу, но обнаружил, что не может двинуться с места. К счастью, желание тут же пропало как и не было. Облегчённо вздохнув, он с опасением взглянул на роскошную женщину. Похоже, она и правда кое-что может, надо быть осторожнее.
Словно услышав его мысли она медленно кивнула, и встала на ноги. Гюнтер невольно перевёл взгляд на её декольте, казалось, он вот-вот увидит её соски, если платье хоть немного сползёт вниз. Он не узнавал себя, желание снова начало возвращаться, хоть и не такое сильное как при демонстрации её способностей. Фрейя медленно подошла к нему и присела на подлокотник его кресла. Попытавшись двинуться к ней, он обнаружил, что не может даже пошевелиться. Что за наказание?
— Что мне нужно? Сейчас расскажу… — её ласковый голос поселился в его голове, обещая и завлекая. — Вы с другом погибли, защищая одну из моих последовательниц и я решила немного отблагодарить вас за это… Особенно тебя, Гюнтер. Мне помогли удержать ваши души и дать им второй шанс. Я смогла перенести вас в прошлое, чтобы вы сделали то о чём мечтали.
— Мы? — с удивлением спросил он. — Вы о чём, Фрейя?
— Скажи, Гюнтер, ты ведь мечтал попасть в прошлое и не дать Германии проиграть в вашей страшной войне, верно? Спасти её? — она уже шептала ему на ухо. А ведь верно, он часто представлял что бы сделал, очутись в Германии перед войной. Но откуда она это знает? Ах, да… она же богиня! Глупый вопрос..
— Мечтал… — смог произнести он. Пожалуй, только язык ему и подчинялся. Даже глаза могли смотреть только прямо, хотя он и попытался скосить их в бок, чтобы полюбоваться на красавицу Фрейю.
— Вот я и выполнила твою просьбу!
— А как же Алекс? Неужели он тоже хотел попасть в прошлое и переиграть события? — осенило его.
— Да, у него тоже было такое желание… — подтвердила богиня. — Более того, я дала вам обоим дар быстрого восстановления. А тебе, мой славный воин, я подарила ещё кое-что… — она ласково провела пальчиком по его щеке.
— Что же? — с любопытством спросил он.
— Я же богиня любви и удовольствия? Поэтому мой дар тебе таков. Я сделала так, что теперь ты сможешь лучше соблазнять женщин и девушек… — рассмеялась она.
— Что? — не поверил он. Какого чёрта? Она шутит? — Подожди, но я думал, что ты дашь мне какую-нибудь силу, скорость, ум… но стать дон Жуаном? Или ты шутишь? — Гюнтер ошеломлённо посмотрел на Фрейю.
— Нет, милый… Всё так и есть. Конечно, я бы могла дать тебе то что ты просишь, но… это было бы слишком легко. Так неинтересно. Поэтому только дар восстановления и соблазн… — она легко поцеловала его в щёку. — Не огорчайся, воин. Ведь при тебе останется твой ум, знания и характер. К тому же, ты не понимаешь силу соблазна. Чем больше ты захочешь женщину, тем сильнее будет действовать на неё твой дар. Говоришь комплименты — ей приятно. Дотрагиваешься — ей хорошо. Целуешь — она счастлива. А если ляжешь с ней — то ни один мужчина не сможет принести ей больше удовольствия чем ты. Твой голос, запах начнут действовать на неё как… — она задумалась.. — Как лёгкий дурман. Захочется всё больше и больше. А от сексуального удовольствия недалеко и до любви. Той любви, когда готова на всё ради мужчины, даже на смерть. Она захочет всегда быть с тобой рядом, помогать тебе. Ах, да… твоя сексуальная выносливость тоже повысится, иначе ты не выдержишь… И всегда, когда ты будешь лежать с ними, я сделаю так, чтобы они получали наивысшее удовольствие.. — Фрейя весело засмеялась и потрепала ему волосы. — Но есть и некоторые недостатки..
— И почему я не удивлён? — пробурчал Гюнтер. — Какие?
— Твой дар будет действовать только на тех девушек и женщин кто не влюблён в другого мужчину. То есть, ты сможешь соблазнить и их, но только сам, без помощи дара. И ещё… женская ревность страшна! Будь осторожен, если захочешь познакомить их… Также ты вряд ли сможешь что-то добиться от женщины если она будет тебя ненавидеть.
— Да… Неожиданно… — протянул он, пытаясь освоить удивительную информацию. — Но как я смогу изменить историю с этим странным даром? В Германии Гитлера всё зависит от мужчин!
— Тут ты ошибаешься, воин! От женщин тоже многое что зависит. Но использовать их или нет, решать тебе! А теперь, Гюнтер, пора просыпаться… — её голос отдалился и, наконец, совсем пропал..
Клиника Шарите.
…Было больно. Нет, было ОЧЕНЬ больно. Тело словно побывало в зубах огромного зверя, который тщательно прожевал его и потом выплюнул, признав несъедобным. Кажется, болела каждая косточка его многострадального тела. Голова, руки, ноги… невозможно было понять, что болит сильнее. Непроизвольно застонав, он с трудом приоткрыл глаза. Муть перед глазами развеивалась с трудом, как будто пытаясь снова погрузить его в беспамятство. Наконец, туман пропал, и он смог более внимательно осмотреть помещение. Похоже, он снова в больнице, что неудивительно. Только палата была явно роскошнее той в которой он лежал в первый раз.
«Наверное, Мария постаралась… — с теплотой подумал он. — Организовала мне ВИП-отдых. Интересно, в какой я больнице? Ну и кошмар же мне приснился… Крепко я надышался всякой хрени.."
Ответ на этот вопрос он получил очень быстро, посмотрев на лицо девушки, которая спала, положив голову ему на живот. Лаура! Она здесь! Значит, он опять в Шарите? Видимо, так. Горячая волна охватила его, глядя на свою девушку. Его «Цветочек» осталась с ним, хотя должна была идти отсыпаться домой после суточного дежурства. Он попытался встать, чтобы обнять её, но зашипел сквозь зубы от боли. Вдобавок, при малейшем движении накатила слабость, и Гюнтер откинулся на подушку. От этого движения девушка пошевелилась и медленно открыла глаза. Несколько секунд она удивлённо глядела на него, потом её губы тихо и неверяще прошептали:
— Гюнтер?.. Гюнтер!! — шёпот превратился в крик. С быстротой молнии она вскочила со стула и кинулась к нему на шею, крепко обхватив руками. Захлёбываясь рыданиями, Лаура бессвязно пыталась что-то сказать, но как не старался Гюнтер так и не смог ничего разобрать. Её слёзы промочили ему ворот пижамы, но девушка и не думала успокаиваться.
Ошарашенный Гюнтер попытался остановить этот истеричный водопад:
— Лаура… милая… Лаура! Лаура!! — бесполезно, она ничего не слышит, только уткнулась ещё сильнее. Похоже, придётся применить запрещённый приём… Преодолевая слабость, его рука медленно поползла по телу девушки. Остановилась на стройном бедре, помедлила… и поднялась выше. Достигнув подмышки, она задействовала пальцы и начала щекотать Лауру. Это подействовало почти мгновенно.
— Ай!.. Гюн. Гюнтер, хва… хватит!! Ха-ха… Щекот. но!
Она сумела вскочить и вырваться, отпрыгнув от него на расстояние, недосягаемое для его руки. Выглядела девушка забавно, с заплаканными глазами, но с улыбкой.
— Ты негодяй, Гюнтер! — она замахнулась на него рукой, сделав вид что хочет ударить. — Зачем ты меня щекочешь? Ты же знаешь, что я боюсь щекотки!
Гюнтер насмешливо усмехнулся.
— Именно поэтому и щекочу. Ты так меня душила в объятиях, что я чуть не задохнулся. Было бы обидно, выжив при пожаре, погибнуть в больнице от твоих рук, не находишь?
— Не обманывай! Я вовсе не собиралась причинить тебе вред! Просто я так испугалась за тебя, боялась что ты умрёшь… — она смущённо потупилась.
— Ладно, так уж и быть, прощаю… — смилостивился он. И добавил: — Только если поцелуешь меня!
— С удовольствием, любимый! — она нагнулась и нежно поцеловала его в губы.
Гюнтер попытался продлить поцелуй и обнять её руками, но Лаура легко вырвалась из его ослабленных объятий.
— Нет-нет! Пока нельзя! Ты ещё слишком слаб… Но потом. обещаю! — она проказливо улыбнулась. — А пока доктор Венцель распорядился покормить тебя.
При упоминании о еде, желудок Гюнтера активно поддержал девушку, позволив себе звучно выразить своё одобрение. Лаура снова улыбнулась.
— Я так и думала, что ты будешь рад этому!
На завтрак оказались рисовая каша с маленьким кусочком рыбы, какой именно, Гюнтер так и не понял, никогда не интересовался ими, так же как и рыбалкой. Сначала он попытался есть сам, но после того как ложка во второй раз выпала из его рук, вынужден был воспользоваться помощью девушки. Та с радостью начала кормить его с ложки, словно маленького ребёнка. Первоначальное смущение быстро ушло из-за голода, и он уже не обращал на это внимания, сосредоточившись на еде. Прикончив содержимое тарелки и выпив кофе, Гюнтер почувствовал себя гораздо легче, даже, вроде бы, болеть тело стало меньше, но появилось кое-что другое, неудобное… Он удобнее откинулся на подушку и вспомнил, что хотел спросить:
— Кстати, милая, а ты разве не должна сейчас отсыпаться после дежурства?
Лаура улыбнулась.
— Я не устала. К тому же, я поспала несколько часов рядом с тобой. И потом, неужели ты думаешь, что я брошу тебя здесь одного? Не дождёшься! — покачала она пальчиком. Глаза её смеялись. Внезапно она стала серьёзной.
— Я рассказала доктору Венцелю что ты очнулся, когда бегала за завтраком. Он сообщил, что после обеда заглянет к тебе. И ещё… К тебе посетители… — Девушка с любопытством посмотрела на него.
Гюнтер удивился. Он только попал сюда и уже посетители? Наверное, родители… Выходит, им уже сообщили.
— И кто же? — спросил он, не сомневаясь, какой услышит ответ.
Лаура пожала плечами.
— Какие-то две фрау. Оказывается, они сидят тут с самого утра, ждут когда ты придёшь в себя. Признавайся, кто это? — с интересом спросила она.
Гюнтер растерянно развёл руками, но, опомнившись, снова вернул их на одеяло, пока девушка не заметила.
— Сам не знаю… Я думал, что это будут родители.
«Интересно, кто бы это мог быть? Может, Аннелиза с Катариной? Вряд ли, им сейчас не до меня, наверняка пытаются навести порядок в своей квартире, если дом успели потушить. Или же ищут другое жильё… Проклятье, только этого не хватало! Успокойся, наконец! Сейчас явно не время! Думай о другом, болван!..Тогда кто? Семейство Мантойфель? Нет, в таком случае приехали бы все пятеро или одна баронесса… Ладно, скоро узнаем» — решил не ломать голову Гюнтер, тем более, у него появилась другая проблема.
— Тогда я позову их? — спросила Лаура.
Гюнтер заколебался. Оказалось, что после завтрака, его организму стало настолько хорошо, что появилось непредвиденное осложнение. Возможно, это побочное действие повышенной регенерации? Или проделки богини из кошмара? Доктор Венцель вскользь упоминал об этом, когда проводил обследование Гюнтера при первом попадании в клинику. Теперь он вспомнил, что точно такое же происшествие было с ним и тогда, но мысленный стресс от попадания в прошлое и забота о своём будущем, нивелировал этот эффект. Теперь же, сначала оказавшись на волоске от смерти и сейчас пребывая в безопасности, этот, так сказать, эффект настырно лез наружу, несмотря на все попытки Гюнтера успокоиться. Даже проверенный способ — представить, как ледяная вода льётся на член, не помог. Всё время разговора с Лаурой он пытался сдерживаться, но её вид, голос, запах безжалостно рвал все его усилия. Наконец, устав бороться сам с собой, он сдался.
— Лаура, милая… у меня проблема, — выдохнул он и убрал руки с одеяла.
— Какая про. ох. хм… — она хихикнула, густо покраснев. Тонкое одеяло между ног Гюнтера натянулось палаткой, наглядно продемонстрировав девушке, что мужчины не всегда могут полностью контролировать своё тело. Бывают и такие ситуации.
— Я бы сказала, у тебя БОЛЬШАЯ проблема, милый! — с трудом отвела она взгляд от бугра, который явно не собирался сдуваться.
— Именно, моя девочка, и в этом есть часть твоей вины. Ты же понимаешь, я не могу предстать перед двумя добропорядочными фрау с таким стояком, верно? — с намёком сказал он.
— Да… я понимаю… это было бы неприлично… — несмотря на то что девушка старательно пыталась смотреть ему в глаза, её взгляд словно сам собой то и дело сползал вниз, вызывая у Гюнтера сладкие пульсации между ног.
— Поэтому ты должна мне помочь… и побыстрее… — Он чувствовал, что если не разрядится, то этот неугомонный член потом припомнит ему такое издевательство над собой, заставив корчиться от боли. Не самому же себе помогать, когда рядом находится такая красавица?
— А как я тебе… Ой, ты что?.. — Её глаза расширились. — Ты хочешь, чтобы мы сейчас с тобой прямо тут?? — она даже рот приоткрыла от удивления.
— Поверь, это был бы наилучший выход, милая моя… Но, к сожалению, я ещё не восстановился полностью, поэтому сделаем это по сокращённой программе… — Гюнтер едва сдержал стон при виде того, каким взглядом Лаура смотрит на его бугор. Казалось, он её гипнотизирует.
— Но я не могу… То есть, мы не должны, любимый… — неуверенно проговорила она, с трудом оторвав взгляд от палатки. — Сейчас может придти доктор Венцель и..
— Лаура, хватит уже, иди и закрой дверь на щеколду! — его голос начал напоминать какой-то рык. Ни разу в жизни он не испытывал такого возбуждения, как сейчас. Ему казалось, что таким членом он пробьёт что угодно.
«Что со мной творится, чёрт побери! Почему я так возбуждён будто ни разу не трахался? Ни хрена не понимаю… Неужели это всё из-за богини? Раньше такого не было!»
— Зачем? — подала голос Лаура. Она начала чаще дышать, облизнула пересохшие губы.
— Чтобы никто не вошёл и не увидел меня, не понимаешь? Закрой!
— Да, хорошо… — она нехотя отвернулась и какой-то деревянной походкой прошла к двери, закрыла её и подошла к нему вплотную.
— Хорошая девочка… — похвалил Гюнтер срывающимся голосом. — А теперь… поласкай его! — он откинул одеяло в сторону, продемонстрировав ей член во всём великолепии, предварительно успев стянуть с себя трусы и штаны от пижамы.
Лаура вздрогнула и впилась глазами в перевитый венами орган, который наклонился к животу Гюнтера.
— Красивый? Знаю, тебе он очень нравится, милая… Я помню, как ты боялась прикоснуться к нему сначала… — он хрипло засмеялся. — Зато потом тебя было не оттащить, не забыла это? Давай, сделай это! Я же вижу как ты сама хочешь этого!
Лаура, издав какой-то жалобный стон, робко посмотрела на Гюнтера и, словно одурманенная, начала опускать свою голову вниз. Нежно обхватив член одной рукой, она в упор смотрела на орган своего любимого человека. Через несколько секунд, девушка медленно открыла свой рот и погрузила член внутрь больше чем наполовину, плотно обхватив его своими мягкими губами.
Гюнтер почувствовал, как его напряжённый ствол обволокли её губы и внутри начал порхать юркий язычок. Смотря, как голова его Лауры стала медленно двигаться вверх-вниз, постепенно набирая скорость, он понял, что эта девочка теперь не остановится, даже если сюда войдёт весь персонал клиники вместе с фрау Кох. Ещё в первую ночь Гюнтер узнал что такая милая, скромная, краснеющая Лаура, возбуждаясь, теряет голову и готова сделать для него всё что он захочет, даже если ей будет стыдно или больно. Чудо, а не девушка! Ну, спасибо, Фрейя. Или это её любовь сносит ей голову напрочь, побуждая пойти на всё чтобы он был ею доволен? Да уж, открыл ящик Пандоры, превратил влюблённую в него девушку в настоящую нимфоманку… Ничего, он не собирается причинять ей боль или обижать, поэтому такая развратность только ещё больше возбуждала его.
Левой рукой он плотнее прижал её голову книзу, заставляя проглотить его член полностью. Лаура не сопротивлялась, казалось, она только рада впустить его поглубже в себя. Он опасался, что у неё проявится рвотный инстинкт, но обошлось. Тем временем, правой рукой Гюнтер одним движением задрал ей длинное форменное платье и провёл рукой по бедру, затянутому в тонкий чулок. Поласкав его несколько секунд, он провёл пальцами ей между ног… Хоть у неё и были надеты трусы, но между ног они были настолько мокрые, что пальцы тут же стали влажные.
Лаура, на вторжение к себе между ног, отреагировала положительно. Глухо застонав, из-за занятого членом рта, она ещё сильнее начала насаживаться головой, её язык превратился в настоящий вихрь, лаская его член. Своим лобком она потёрлась об его пальцы, словно намекая на что-то..
Посетовав, что он не может в полной мере насладиться своей девушкой, Гюнтер решил усилить напор. Собрав побольше силы и дёрнув, он буквально спустил с Лауры мокрые трусы до колен, едва не порвав их. Та снова застонала, по-прежнему не отрываясь от члена. Не сдерживаемые больше материей, соки из влагалища начали капать вниз, стекая по бёдрам и чулкам. Сложив три пальца вместе, Гюнтер прокрался к её дырочке и резко воткнул их внутрь, вызвав гортанный стон Лауры. Слегка загнув пальцы, он стал трахать ими девушку, вынуждая ту вилять бёдрами и непрерывно стонать.
Лаура была просто очаровательна. Нагнутая, с задранным платьем, растрёпанной причёской, стонущая и извивающаяся от наслаждения, жадно сосущая его член… это было настолько возбуждающе, что он понял… вот-вот это случится и он, наконец, кончит и расслабится.
Гюнтер почувствовал, как в члене набирает силу мощный поток, который ищет выхода и с радостью подтолкнул его, заодно вздёрнув таз вверх а голову Лауры, наоборот, вниз… Крик, хрип или рычание… он не понял какой звук издал. Помнил лишь невообразимое облегчение, удовольствие, когда его сперма, словно под давлением, начала извергаться прямо в рот Лауре, которая пыталась всё проглотить. Одновременно он почувствовал, что между ног девушки стекают уже не капли влаги, а целая струя, совсем как тогда, в первый раз. Да, если девушка сквиртанула то всё, она уже готова. Наконец, проглотив всё чем смог одарить её член Гюнтера, она со вздохом сползла вниз, возле его кровати. Часть её платья упала на лужу соков из влагалища, но ей сейчас было явно не до этого.
Довольный и умиротворённый Гюнтер лежал, постепенно приходя в себя… Да, в больнице у него ещё не было. А с Лаурой вообще всё получилось потрясающе. Оказывается, ей понравился вкус его спермы, и она с удовольствием её выпила. А ведь не каждая бы смогла. Как ему повезло, что он с ней встретился, и она влюбилась в него. Секс сам по себе очень хорош, а уж когда он между двумя людьми, которые любят друг друга… ну или, кто-то один любит и готов ради второго на многое… Теперь бы поспать немного. Но раз фрау ждут, надо пообщаться.
Внизу послышался шорох. Гюнтер посмотрел вниз. Лаура пыталась встать, вцепившись руками в его кровать, но они дрожали и срывались. Наконец, у неё это получилось, и с глубоким стоном она прилегла на краю его кровати. Тесно прижалась к нему спиной и затихла. Гюнтер тоже молчал, продолжая переживать ту сногсшибательную сцену, которая только что произошла. Приятная слабость охватила его.
— Я думала что умру… — раздался тихий голос Лауры. Она медленно повернулась к нему лицом и посмотрела в упор. Её глаза сияли, а на губах появилась улыбка. — Знаешь. когда это произошло в первый раз… я была уверена, что лучше быть просто не может. Боже, как я ошибалась… Я неимоверно счастлива, Гюнтер. Как бы я хотела сейчас просто лежать с тобой рядом и всё. Мне больше ничего не надо, любимый… Я люблю тебя! Очень люблю! Вся моя жизнь — это ты..
С этими словами она ещё крепче прижалась к нему, закрыла глаза и уткнулась своим носиком в плечо. Гюнтер улыбался и молчал, прижав её к себе. Не открывая глаз, Лаура тихо спросила:
— А ты меня любишь?
И вот что ей ответить? Одни советуют всегда говорить правду, даже если тебе или собеседнику это неприятно. Алекс как-то сказал: «Лучше горькая правда чем сладкая ложь!» В чём-то он прав… Вот только что делать, если точно знаешь, что твой правдивый ответ принесёт сильнейшую боль и горе близкому человеку? Кому от этого будет лучше? Ему? Нет, от вида убитой горем Лауры ему точно лучше не будет. Ей? Тем более. Разве что его вечное второе «Я» под названием совесть будет довольна.
Она и сейчас настойчиво твердит — «Скажи ей правду, Гюнтер! Не ломай девушке жизнь! Ты же её не любишь! Просто пользуешься тем что она по уши в тебя влюблена, верно? Да, сейчас погорюет, поплачет, потом успокоится и забудет тебя. Найдёт себе хорошего парня, который на самом деле влюбится в неё, у них появятся дети… А ты будешь честен с собой и когда-нибудь встретишь ту свою любовь, на которой с радостью женишься!»
От такой картины будущего Гюнтер непроизвольно скривился.
«Да неужели? — мысленно ответил он. — А что если она возьмёт и утопится от несчастной любви? Или вообще разочаруется в мужчинах? Ты такие варианты не рассматривала? Да, пусть я и не хочу пока жениться на ней, но она мне очень сильно нравится! А любовь… Я никогда ни в кого не влюблялся, может, то что я испытываю к ней это и есть любовь? И я не хочу её отпускать и отдавать какому-то постороннему, поняла? Я обещал никогда не обижать и защищать её, и я это сделаю! Со мной она счастлива и я с ней тоже, поэтому хочу чтобы так было и дальше!»
«Это неправильно, Гюнтер! Нельзя ей всё время лгать!»
«Я сам знаю что делать и никому не позволю влезать в наши отношения! И тебе тоже! Когда-нибудь я скажу ей всё что думаю о нас, но не сейчас. Кстати, только попробуй помешать мне спать по ночам своими занудными нравоучениями! Всё, заткнись, мешаешь!»
Совесть, недовольно ворча, затихла. А Гюнтер, прижав Лауру к себе ещё сильнее, улыбнулся и уверенно ответил:
— Конечно, люблю, моя милая! Разве такую как ты можно не любить?
Девушка счастливо засмеялась и поцеловала его в плечо.
Через несколько минут она неохотно встала, вынула из кармана халата маленькое зеркало и заглянув в него, ахнула:
— Боже мой, какой кошмар! Я выгляжу как… как… — она никак не могла подобрать слова.
-..Как самая счастливая в мире девушка, которая только что отдалась своему любимому парню прямо в больнице и сама побывала в раю! — улыбаясь, помог ей Гюнтер.
— Ах ты, пошляк! — она шутливо шагнула к нему. — Сейчас я кого-то помадой разрисую за такие слова! Бедная девушка тут вся разлохмачена, одежда в беспорядке, а он смеётся! А если придёт фрау Кох или доктор Венцель? Эх ты, а ещё офицер… Как не стыдно! — покачала Лаура головой, пытаясь не улыбнуться.
Внезапно за дверью послышались лёгкие шаги, невнятные голоса. Неизвестные попытались открыть дверь, не смогли, и постучали.
Гюнтер и Лаура переглянулись. Он с любопытством, девушка с паникой.
— Ох, они уже пришли! Что делать?.. — заметалась Лаура в панике по палате. — И расчёска не здесь, а в сумке..
В дверь снова постучали, уже сильнее.
— Придётся открыть… — сказал Гюнтер. — Иначе будет подозрительно.
Лаура застыла на месте, побледнела и медленно направилась к двери. Рядом с ней она быстро поправила волосы, одежду и, приветливо улыбаясь, открыла её.
На пороге стояли фрау Бломфельд и Катарина.
Москва.
11 апреля 1940 года.
Александр Самсонов (Дитрих Краузе)
Саша, как обычно, лежал на койке и смотрел в потолок, когда за ним пришли. Заскрежетал ключ в замке и дверь отворилась. Один из его конвоиров встал на пороге и скомандовал:
— Краузе! На выход!
Несколько секунд удивлённый Александр продолжал лежать на койке, но заметив движение тюремщика к себе, вскочил и пошёл к выходу. Выйдя из камеры, он подождал, пока конвоир её закроет и, повинуясь его молчаливому жесту рукой, направился по коридору. Заговорить с ним Саша не пытался, знал, что это бесполезно, тот не ответит, проверено.
Они прошли по коридору, пару раз свернули и, наконец, остановились перед какой-то дверью. Конвоир постучал.
— Открыто! — раздалось из-за двери.
— Разрешите? — спросил спутник Саши, приоткрыв её.
— Входите!
Распахнув дверь полностью, конвоир аккуратно ввёл Александра в кабинет и, уловив небрежный жест рукой, вышел, плотно закрыв дверь. Саша огляделся.
Он оказался в небольшом помещении, обставленном совсем по-спартански. Стол у окна, табуретка перед ним. В углу небольшой диванчик. Окно, выходящее на какой-то глухой двор, зарешёчено. На одной из стен висел портрет Сталина в френче. Улыбка, скрывающаяся под усами вождя, показалась Саше донельзя ехидной.
Куда больший интерес у него вызвал хозяин этого кабинета. Мужчина лет сорока, абсолютно лысый, высокий и широкоплечий. Его глаза смотрели как-то равнодушно, как будто ему было скучно, и он ждёт не дождётся когда сможет разобраться с делом и заняться более интересными вещами. Одет он был в начищенные сапоги, галифе и гимнастёрку, на которой были смутно знакомые ему знаки различия. Три прямоугольника на петлицах… Интересно, какое это звание?
— Садитесь, гражданин Краузе.
Александр молча сел на табуретку.
— Меня зовут Николай Васильевич Жуков, — доброжелательно представился он. На Сашу лысый не смотрел, продолжая медленно перелистывать какую-папку.
— Я следователь, ведущий ваше дело. Как я понял, вы хорошо знаете русский язык, верно? — не дожидаясь его ответа, он сам себе кивнул. — Верно. Можете называть меня по имени-отчеству, у нас сегодня не допрос, а просто беседа. Не возражаете? — достал он из кармана папиросы.
Александр слегка расслабился. Похоже, бить его пока не собираются, загонять иглы под ногти тоже… Хотя он подозревал, что этот следователь включил «хорошего полицейского», но даже если так, почему не поговорить?
— Я не курю, а вы не стесняйтесь, — ответил он.
Следователь вынул папиросу, постучал её по столу и, вспыхнув спичкой, зажёг. По комнате поплыл аромат незнакомого табака, заставив Александра слегка сморщиться. Сам он не курил и не любил когда рядом с ним дымят. В таких случаях всегда старался отойти от курильщика, но здесь куда отходить?
С наслаждением Жуков глубоко затянулся, так что на кончике папиросы ярко вспыхнуло. Форточка была слегка приоткрыта и дым постепенно начал уходить в окно.
— Что ж, начнём. Для начала представьтесь. Должен же я знать с кем разговариваю, верно? — улыбаясь, заявил следователь, хитро блеснув глазами.
Саша глубоко вздохнул. Всё время, что он провёл в камере, прикидывал, что рассказать, а что нет. Представиться немцем-коммунистом, обладателем сверхсекретных сведений, которые он никак не мог не то что доказать, но даже просто знать? Ведь он простой столичный полицейский. Откуда ему знать про «Барбароссу», если этот план ещё даже не начали разрабатывать? В таком случае, он будет никому не интересен и его ждёт судьба вечного арестанта, который попытался нагло обмануть НКВД и лично товарища Сталина. Или вообще, пулю в затылок, «Нет человека — нет проблемы!»
Версия про русского белоэмигранта тем более не прокатит, этот персонаж вообще никто, пустое место в плане полезности. Придётся говорить правду, только правду и ничего кроме правды. Да, версия фантастична, но она хоть как-то может объяснить следователю, откуда у него такие данные.
— Меня зовут Александр Самсонов, из Москвы. Мне 24 года, не судим, не женат, без детей, беспартийный. Родился..
— Стоп! — следователь внимательно смотрел на него. — Какой ещё Самсонов? Ты же немец, Дитрих Краузе?
— Николай Васильевич, вы же просили откровенность? Я вам и рассказываю. Это долгая и, возможно, невероятная история, но это правда. Поэтому, давайте я сначала расскажу всё что знаю, а вы потом зададите вопросы. Договорились?
Жуков несколько секунд смотрел на него, потом медленно кивнул и откинулся на спинку стула, переместив папиросу в другой конец рта.
…Весь рассказ, со всеми подробностями, занял у него минут пятнадцать. Закончив, он облизнул пересохшие губы и попросил:
— Разрешите воды, Николай Васильевич?
Тот словно очнулся, моргнул и, потянувшись, взял с подоконника графин с водой и стакан. Саша налил себе почти до края и с наслаждением выпил. Поставив стакан на стол, он посмотрел на следователя. Жуков глядел на него с каким-то непонятным выражением.
— Значит, Александр Самсонов… Что ж, это объясняет твой хороший русский язык… Но вот остальное… Скажи мне, ты серьёзно думал, что я поверю в эту галиматью? Конечно, я читал Герберта Уэллса, но ты мне сейчас рассказал историю, которую явно придумал, чтобы скрыть настоящую, верно? Вот только, то ли у тебя с фантазией туго, или думал что я такой доверчивый дурак, что поверю и доложу наверх, что прибыл, дескать, посланник из будущего, хочет помочь нам, сирым и убогим? Вот только просчитался ты, Александр Самсонов, или как там тебя… Знаешь, сколько я разных историй тут слышал? Да если бы я во всё это верил, получалось бы что все вокруг белые и пушистые, ни в чём не виноватые и попали сюда исключительно по ошибке! Ходили и просто цветочки собирали!
Он встал из-за стола и начал медленно вышагивать по кабинету.
— Давай сделаем так! Я не хочу давить на тебя, поэтому даю ещё один шанс, последний. Сейчас тебя отведут в камеру, и ты хорошенько подумаешь над своими словами. Завтра тебя приведут сюда же, и ты мне расскажешь другую историю, только на этот раз, настоящую. Потому что если ты опять обманешь моё доверие, я уже не буду таким понимающим как сейчас и тебе придётся узнать другие способы того как заставить человека сказать правду. Не уверен что они тебе понравятся, но тут вина будет только твоя. Вот так-то! Увести! — крикнул он напоследок.
Оглушенный его словами Саша, как робот, встал и пошёл в свою камеру, сопровождаемый конвоиром.
«Не получилось… ничего не получилось… Завтра меня начнут пытать… Это пиздец..»
Берлин.
Тот же день.
Аннелиза Бломфельд.
Они с Катариной сидели в клинике Шарите с самого утра, дожидаясь когда их спаситель придёт в себя после операции. Доктор, оперировавший его, заверил, что опасность смерти миновала, и Гюнтер скоро очнётся.
Всю ночь они, вместе с другими жильцами своего дома, провели на улице, пытаясь найти место для ночлега. К счастью, квартира и имущество были застрахованы, а все её деньги были в банке. Поэтому, утром, когда он открылся, Аннелиза взяла со счёта крупную сумму и сняла на неделю небольшой особняк в пригороде, где и оставила сына отдыхать после ночных волнений. Заодно, они обе приняли ванну и переоделись, приведя себя в порядок. Сначала она хотела, чтобы верная Катарина осталась с Роландом, её сыном, но женщина убедила Аннелизу что мальчик будет крепко спать под присмотром одной из её подруг, а она сама должна сопровождать свою хозяйку и лично поблагодарить героя-эсэсовца за своё спасение.
Как она узнала, благодаря баронессе фон Мантойфель, одной из её соседок, Гюнтера положили в отдельную палату и даже прикрепили к нему личную медсестру. Аннелиза невольно почувствовала свою вину, ей и в голову не пришло хотя бы так позаботиться о своём спасителе. Посоветовавшись с Катариной, которая уже давно стала для неё как подруга, они вместе накупили для него целых два пакета с фруктами, ведь выздоравливающим они очень полезны, особенно весной.
Вообще, вся эта ночь оказалась одним большим кошмаром. То что при взрыве, так называемый муж, без малейших колебаний бросил её умирать, не удивило… Уже успела понять его истинную натуру, которую он перестал скрывать сразу после смерти её отца. Для него были важны только её деньги, а не она сама. Периодически, когда он устраивал ей скандалы, она выдавала ему небольшие суммы лишь бы он отстал от неё, и это помогало. Тогда Мартин пропадал на несколько дней и приходил пьяный, довольный и без денег. Роланд не любил его и старался держаться подальше от отца, впрочем, тот и не пытался общаться с сыном. Хорошо хоть не бил их… Трус, скотина и любитель лёгкой жизни, вот кем был её муж Мартин Бломфельд. Она уже много раз жалела, что вышла за него замуж, но ради Роланда продолжала жить с ним, хотя и думала о разводе. Даже была готова отдать ему крупную сумму, лишь бы тот отстал от них. Деньги всего лишь деньги, будут новые поступления от её сети косметических лавок и отчисления от управляющего её банком, который она унаследовала от отца.
Когда всё вспыхнуло, и Аннелиза поняла что сама, без посторонней помощи, не выберется, она закрылась в ванной, набрала прохладную воду и залезла в неё, решив там дожидаться пожарных, которые, почему-то, приехали только к утру, когда она уже отчаялась и попрощалась с жизнью. Теперь Аннелиза понимала, что если бы не Гюнтер, на свой страх и риск, пришедший за ней, она навсегда осталась бы там, в ванне, и скорее всего, задохнулась.
Чувство благодарности к своему спасителю снова охватило её, и она едва не расплакалась. Катарина тут же помогла ей, протянув свой платочек. Проходившая мимо молодая, симпатичная медсестра, сообщила им что Гюнтер очнулся, и после обеда будет готов принять их. Обрадованная Аннелиза сердечно поблагодарила медсестру и ободряюще пожала руку Катарине, которая так же волновалась.
Прошло около получаса, когда проходивший мимо доктор Венцель, посмотрев на часы, сообщил, что Гюнтер уже должен был пообедать, и они могут пройти в его палату, сообщив им её номер. Быстро пройдя по коридорам, они нашли палату и попытались войти, но дверь была заперта. Они удивлённо переглянулись, и Аннелиза постучала.
— Странно, тут заперто..
За дверью послышался какой-то шорох и, наконец, после повторного стука, она распахнулась.
Им открыла та самая медсестра, которая рассказала им о Гюнтере. Она как-то принуждённо улыбалась, её одежда и волосы были в некотором беспорядке, но Аннелиза не обратила на неё особого внимания, все её мысли занимало состояние Гюнтера. В палате витал смутно знакомый запах, но она решила не занимать этим голову, в конце концов, откуда она знает, может так и должно тут пахнуть?
Гюнтер лежал на кровати с удовлетворённым и даже, довольным лицом. Он улыбнулся и произнёс своим сильным голосом:
— Кого я вижу? Аннелиза и Катарина! Очень рад вас видеть! Как вы?
Аннелиза быстро подошла к нему и осторожно взяла за руку, с другой стороны кровати точно так же сделала Катарина.
— Мы в порядке, Гюнтер! А как ты? Мы с Катариной очень волновались за тебя! Верно?
— Да, Гюнтер! Ты не представляешь, как я и Роланд благодарны тебе за наше спасение и за то что ты, рискуя жизнью, спас фрау Бломфельд! — ответила взволнованная Катарина.
— Гюнтер! — Аннелиза серьёзно посмотрела на него. — Мы понимаем, что бы мы не сделали, всё равно останемся у тебя в долгу, ведь жизнь — это бесценно! Поэтому позволь принять вот эти фрукты, они для тебя очень полезны, и поверь, это от всего сердца!
— Да, фрау Бломфельд права, мы сами выбирали их. Пожалуйста, не отказывайся! — подхватила Катарина.
— Хм, да тут столько фруктов что мне на неделю хватит… — ответил Гюнтер, разглядывая содержимое пакетов. Бананы, апельсины, ананас, виноград, яблоки, гранат. Всё это, самое свежее, они закупили утром, даже не торгуясь.
— Вот и хорошо! Это поможет тебе поправиться быстрее… — улыбаясь, добавила Катарина. Её глаза сияли от радости, что Гюнтеру понравились их маленькие подарки.
— Гюнтер! — так же улыбающаяся Аннелиза, почувствовала, как её снова охватило волнение. — Мы с Катариной посоветовались и решили пригласить тебя к нам на ужин, как только тебя выпишут. Это самое малое, что мы можем сделать для тебя! — она заметила, что Катарина тоже волнуется, комкая в руках свои перчатки.
Гюнтер удивлённо посмотрел на них.
— Разве вы уже навели порядок в своём доме?
— Нет, наша квартира сгорела почти полностью, пожарные приехали только к утру, когда мы уже уходили. Знаешь, почему они так поздно появились? Оказывается, в другом районе города был большой пожар и часть пожарных из нашего отправили туда. А когда узнали про пожар в нашем доме, послали к нам последнюю машину. Но за два квартала до нас, эта машина попала в аварию с грузовиком и перевернулась… Вот поэтому получилась такая ситуация… — тихо закончила она. Но тут же сменила тему.
— Я сняла небольшой домик в пригороде, поживём пока там. Потом я куплю какой-нибудь дом для постоянного проживания. Там так красиво… Чудесный сад… Ну как, ты согласен? — затаив дыхание, спросила она. Странно, представив его отказ, ей стало так грустно..
— Что ж, хорошо, если меня сразу после выписки не вызовут на службу, то почему бы и нет? — ответил Гюнтер, при этом взглянув на медсестру, которая по-прежнему находилась в палате, то ли собирая посуду после обеда, то ли протирая стол.
Аннелизу охватила радость и облегчение.
— Мы рады, что ты согласился. Верно, Катарина?
— Да, Гюнтер, поверь, ты не пожалеешь! — поддержала её верная подруга.
Внезапно Гюнтер нахмурился.
— Вот только..
— Что? — с беспокойством спросила она, синхронно с Катариной.
— Думаю, герру Бломфельду будет неприятно моё присутствие. Да и мне не доставит удовольствие видеть его рожу… — процедил Гюнтер, видимо, вспомнив что-то.
— А его и не будет! — радостно переведя дух, ответила Аннелиза. — После пожара я заявила ему, что подаю на развод и не хочу больше его видеть. Так что, приезжай, Гюнтер, встретим тебя только мы и Роланд.
Гюнтер улыбнулся. Аннелиза поймала себя на том, что ей хочется видеть такую улыбку у него на лице как можно чаще… Словно тёплый ветерок на неё подул.
— И как он отреагировал?
— Как? Начал кричать на всю улицу, ругаться на нас… Не хочу вспоминать! — тряхнула головой Аннелиза.
— Тогда с удовольствием приеду! — ещё шире улыбнулся он. Со стороны медсестры донёсся какой-то странный звук, но Аннелиза, любуясь его улыбкой, не обратила на это внимания.
— Извините, фрау, больной ещё слишком слаб, ему надо отдохнуть! — раздался какой-то напряжённый голос медсестры.
Словно очнувшись, Аннелиза слегка покраснела и отвела взгляд от Гюнтера.
— Да-да, фройляйн, мы уже уходим! Выздоравливай скорее, Гюнтер! Мы ждём тебя в гости! — поколебавшись, Аннелиза не выдержала и, склонившись, поцеловала его в щёку. Мгновением позже, то же самое сделала и Катарина со своей стороны.
Помахав рукой, они вышли из палаты и направились к выходу. Медсестра осталась в палате.
— Фрау Бломфельд, вы обратили внимание на эту медсестру? — спросила Катарина, после того как они вышли с территории клиники и сели в такси.
— Катарина, я уже много раз тебе говорила, наедине называй меня просто Аннелиза… — закатила глаза женщина.
— Хорошо, Аннелиза. Так что? — снова спросила она.
— Нет, не обратила, так, мельком увидела… Гораздо больше меня интересовал он! — улыбнулась она.
— Да, я понимаю… — тоже улыбнулась она. — Дело в том, она была какая-то растрёпанная и одежда в беспорядке. Какие-то мокрые пятна внизу халата… И запах… — задумчиво проговорила Катарина.
— Запах? Да, запах я тоже почувствовала, какой-то смутно знакомый… Но я не стала об этом думать, мало ли отчего он? — ответила Аннелиза.
— Вот и мне кажется, что я знаю этот запах… Но не могу вспомнить… И вообще, я заметила, что она очень внимательно слушала наш разговор.
— Боже, Катарина, нашла о чём думать? Просто любопытная особа, молодая и глупая… А одежда? Может, спала в палате, на стуле, вот и всё… — отмахнулась Аннелиза. — Лучше давай подумаем, что приготовить ему на ужин, когда он приедет, мы же даже не спросили что он любит..
— Он же крепкий и здоровый мужчина, значит, какое-нибудь мясное блюдо… — подумав, предположила Катарина. — Но есть и ещё одна проблема, которая появилась после пожара… — она хитро посмотрела на свою хозяйку-подругу.
— Нечего надеть! — одновременно сказали обе женщины, дружно рассмеявшись.
— Значит, пора по магазинам! — скомандовала Аннелиза.