Москва.
14 апреля 1940 года.
Александр Самсонов (Дитрих Краузе)
— Фамилия, имя, отчество. Год рождения? — голос у спрашивающего был приятным, каким-то грассирующим.
— Самсонов Александр Григорьевич. 1995 года рождения.
Хоть Саша и следил за лицом посетителя внимательно, но так и не заметил никакой внешней реакции на странную дату его рождения. Хорошо владеет собой гэбист.
— Место жительства? Партийность?
— Город Москва, беспартийный. — Ему стоило труда не усмехнуться при этом. Интересно, они всерьёз рассчитывали, что он коммунист и бредит идеями Ленина-Сталина? Или это стандартный вопрос?
— Расскажите, каким образом вы оказались Дитрихом Краузе, сотрудником германской полиции?
Саша тяжело вздохнул.
— Послушайте, я уже это всё рассказывал вашему следователю Жукову, у него есть все мои показания… — тут он вспомнил, что сделал с этим Жуковым и опять вздохнул. Да уж, славно он покуролесил напоследок, сам от себя не ожидал. Кто бы рассказал про такое, в жизни не поверил… Разве что спросил бы, что тот курил — клей «Момент» или траву? Интересно, что ему будет за такое? Ясно, что ничего хорошего..
Новый следователь посмотрел на него. В его взгляде Александр не сумел ничего прочитать.
— Отвечайте на вопрос.
— Я, вместе со знакомым, погиб в своём мире, во время драки с бандитами, и меня… точнее, нас, почему-то закинуло сюда, в тела двух немцев. Не знаю, как это произошло и почему, но это случилось. — Саша устал, несмотря на то что лежал на кровати. Допрос начался утром, вместо завтрака, и живот недовольно бурчал, намекая, что все важные дела надо делать уже после его ублажения, а не наоборот. Александр был с ним полностью согласен, вот только у других людей были совершенно иные намерения.
Этот новый следователь, старший майор НКВД Савелий Круглов, был плотно скроен, скуп в движениях, а глаза какие-то полусонные, словно он всё время хочет спать. Действительно не высыпается или такая маска? Да плевать..
— То есть вы, в 2019 году, приехали из Москвы в Берлин к своему знакомому, Гюнтеру Хаусманну, который был тайным фашистом. Верно? — снова это ничего не выражающий взгляд.
— Да.
— Зачем? — Хм, казалось бы такой простой вопрос, вот только ответ на него очень опасен. Прямо напрашивается вариант — потому что ты, Саша, сам фашист, только русский, и приехал к своему идейному другу. А что, вполне логично! Александр фыркнул.
— Решил посмотреть Германию, рейхстаг… Всё-таки, памятное место для нашего народа.
— Чем именно?
— Наши солдаты расписались на его развалинах после Победы над Германией.
— Которая была, в вашем понимании, 9 мая 1945 года? — теперь этот взгляд уткнулся ему куда-то в переносицу.
— Верно. Так и есть.
— Значит, все ваши сведения, в том числе и о, якобы, нашем разведчике Зорге, вы почерпнули из будущего, которое для вас настоящее? — Саша невольно посмотрел на старшего майора с неким уважением. Надо же, обладает развитым и незашоренным интеллектом, умеет фантазировать… Уже неплохо, не то что тугодум Жуков.
— Было настоящим. Теперь уже оно, как и для вас, будущее. Вот только, боюсь, оно может измениться… в худшую для нас сторону! — помрачнев, уточнил Саша.
— Вы имеете ввиду, что ваш друг, Гюнтер Хаусманн, обладая такими же знаниями как и вы, может попытаться повлиять на германского фюрера Адольфа Гитлера и исход будущей войны между нашими странами может быть другим?
— Именно. В самую точку! — кивнул Александр. Что ж, этот обладатель грассирующего голоса не лишён логики и поразительно быстро ориентируется в такой необычной ситуации.
Круглов взял один из листов, лежащих в папке перед ним, и уточнил:
— Но вы утверждали, что этот Гюнтер, рассказывая вам о своих будущих планах, упирал на то, что он попробует переубедить Гитлера и тот не нападёт на нас? — немигающий взгляд не оставлял его без внимания, словно отслеживая все эмоции Саши.
— Дело в том… — Александр запнулся. — Он мог мне и соврать, понимаете? Чтобы усыпить мои подозрения… Чтобы я не дёргался из клиники. Или сам был уверен что сможет это сделать. Но… Я не верю, что у него получится переубедить Гитлера. Тот же маньяк, ненависть к нашей стране у него в крови! Их фюрер считает нас унтерменшами, животными, незаслуженно владеющими огромными территориями и ресурсами. А Гюнтер… мне кажется, он идеализирует Гитлера.
— Понятно. Скажите, в том будущем, из которого вы, якобы, перенеслись, кто находится у власти в СССР? — вот это вопрос… Придётся идти по тонкому льду. Эту часть откровений он ещё никому не рассказывал, неудивительно, что Круглов считает коммунизм вечным. И что сказать? Соврать, что правит страной генеральный секретарь Зюганов, а Путин оппозиционер или его верный соратник по партии? Опасно, начнутся уточняющие вопросы, и он банально засыплется, будучи вынужден на ходу сочинять несуществующие события, а с импровизацией у него по-прежнему глухо. Нет, лучше не врать, сказать правду, даже если следаку это не понравится.
— Хм… У власти находится президент Путин. Он выходец из КГБ… это организация, переименованная из НКВД. По сравнению с предшественниками он более адекватен и пытается хоть что-то делать в стране. Не всё получается, конечно… — развёл руками Саша. — А страна… Страна называется не СССР, а Российская Федерация… — словно с обрыва спрыгнул.
Наступило молчание. Круглов неподвижно сидел и смотрел на него, не шевелившись. По глазам ничего нельзя было угадать, владел собой этот гэбист отменно. Наконец, он заговорил:
— Президент, значит… Российская Федерация… А куда же тогда делся СССР? Что с ним случилось? — вопрос прозвучал спокойно, но Саше показалось, что голос слегка дрогнул.
— Он… развалился. Точнее, развалится через 51 год. — с трудом выговорил Александр. Он понимал Круглова. Человек искренне верит в коммунизм, уверен в светлом будущем и тут на тебе… Говорят, что твоей страны через полвека не будет и все твои усилия напрасны. Получается, жизнь прожита зря?
Следователь отвёл от него взгляд, встал и подошёл к книжной полке, задумчиво рассматривая корешки книг. Провёл по ним рукой, словно стирая пыль. Саша, наблюдавший за ним, был уверен, что Круглов сейчас даже не видит этих книг, весь во власти того что услышал от него.
Наконец, он обернулся к Саше и спросил:
— Вот так просто взял и развалился? — голос его снова был абсолютно спокоен.
— Не совсем… На самом деле, там было несколько причин. Верхушка партии выродилась, плюнула на свои идеи и погналась за материальными благами. Впрочем, среди среднего и низшего руководства партии и комсомола тоже было много приспособленцев, которые громко кричали одно, а делали прямо противоположное. Ну и конечно, не обошлось без наших заклятых «друзей» из-за океана… — Александр замолчал, но тут же добавил. — Товарищ следователь, если говорить на эту тему, тут нужно много времени, да и не владею я всеми нюансами, родился ведь уже после развала, в новой России.
— Хорошо, мы ещё вернёмся к этому. Другой вопрос: как я понял, вы не разделяете коммунистических взглядов. Так? — хоть вопрос и был задан обычным голосом, Саша как-то почувствовал, что от ответа на него будет зависеть и отношение к нему. Часть сознания кричала, что надо обязательно назваться коммунистом, убедить следователя что он свой в доску. Но Саша знал, что не сможет сыграть убеждённого коммуниста. Не знает статей и речей не то что Маркса, Энгельса, но даже Ленина или Сталина. Да и не хотелось ему врать, зная, что потом это всё равно выйдет ему боком и подорвёт доверие к его словам. А значит, как бы не было хреново, надо сказать правду.
— Нет, не разделяю! — спокойно подтвердил он, продолжая смотреть Круглову в лицо.
— Ясно. В принципе, я это уже понял. Хорошо, что вы не стали пытаться водить меня за нос и сразу признались в своём антисоветизме… — следователь снова уселся за стол и опять уставился на Сашу.
— Скажу вам откровенно, Александр Григорьевич. Положение ваше довольно серьёзно. Вы только что сознались в том что являетесь явным антисоветчиком. Перед этим устроили бунт в камере допросов и убили нашего сотрудника, заодно, ранив ещё нескольких. За половину этого списка мы имеем полное право расстрелять вас, либо отправить в лагерь. Не знаю, какое решение примет руководство в отношении вас, но вряд ли оно вам понравится. Ваши показания я передам наверх, ждите! — с этими словами, Круглов встал, одёрнул форму и вызвал конвой.
За те сутки, что прошли после разговора с врачом, состояние Александра продолжало довольно быстро улучшаться. Регенерация тому виной или что, но теперь он мог передвигаться по коридору сам, пусть и медленно. И теперь, направляясь в медицинский блок, Саша гадал, кому передаст Круглов его показания и какое будет решение насчёт него.
Берлин.
14 апреля 1940 года.
Гюнтер Шольке.
Вот и закончилось его второе пребывание в гостеприимной клинике. Гюнтер, уже одетый в форму, проверил расположение пряжки ремня, фуражки и подхватив лёгкий ранец, вышел из палаты. Откровенно говоря, он надеялся утром встретиться с Лаурой, но та куда-то пропала, а доктора Венцеля спрашивать не хотелось. Спустившись в канцелярию, он узнал от словоохотливой служащей, что его документы на выписку скоро будут готовы и ему лучше подождать в холле.
Уже внизу, Гюнтер подошёл к открытой настежь двери на улицу и с наслаждением втянул свежий воздух, напоенный солнцем, свежестью и другими запахами улицы. Весна всё сильнее завоёвывала природу, многие пациенты и сёстры ходили в парке в одних пижамах и халатах. Подышав немного, он вернулся в холл и устроился на кресле, в маленьком закутке, откуда его с трудом было заметно. Делать было нечего, кресло удобное, и он решил подремать, прежде чем выйдет наружу и отправится домой, навестить родителей, как и обещал.
Гюнтер уже начинал проваливаться в лёгкую дрёму, когда услышал отдалённые, быстрые шаги. Похоже, несут его документы. Он хотел встать, но тут стук каблуков оборвался совсем рядом с ним, а за угол заглянула голова недоумённой Лауры.
— Ой, вот ты где, любимый! А мне сказали, что ты ждёшь в холле, я пришла и не увидела тебя..
Она подошла к нему, нагнулась и жарко поцеловала в губы. От этого страстного поцелуя девушки, Гюнтер почувствовал, что опять начал возбуждаться. Усиливал это чувство и её запах тела, волос, будоражащий воображение. Схватив проказницу, он посадил Лауру на колени и крепко обнял, зарывшись лицом в её волосы. Девушка засмеялась:
— Гюнтер, мне щекотно! Кстати, а что это снизу в меня упирается? — кокетливо спросила она, слегка поёрзав на его ногах.
— А ты проверь! — парировал Гюнтер. Пользуясь тем, что они сидели в закутке, его рука проникла ей под форму, поглаживая гладкое бедро. Лаура вздрогнула:
— Милый, не сейчас… Нас могут увидеть… — вопреки своим словам, она снова начала ёрзать на его коленях и не стала одёргивать форму. Лицо слегка покраснело, а в глазах, устремлённых на него, появилась поволока, показывающая, что его девочка начинает возбуждаться.
— Ты почему утром не пришла ко мне, чертовка? — тихо спросил её Гюнтер. — Мне очень нужна была твоя помощь.
Лаура хихикнула и спрятала лицо у него на груди.
— Извини, любимый… Фрау Кох надавала мне работы и я не смогла прибежать к тебе. Честно, я бы с удовольствием! Но она всё время была рядом… Прости меня! — грустно закончила она.
— Ладно уж, так и быть… Добрый я сегодня… — усмехнулся Гюнтер, балдея от ощущений сидящей на нём красивой девушки. — Кстати, расскажи-ка мне о своих ощущениях когда вчера ходила без трусов!
— Тсс! — зашипела девушка и густо покраснела. — Не говори так громко… — Она замялась, быстро выглянула из закутка и зашептала:
— Сначала было так непривычно… Я жутко стеснялась. А потом меня захватила работа, я как-то забыла про это и вспомнила только когда собралась домой. Знаешь… — она задумалась. — Интересные ощущения..
— Вот и хорошо! — одобрил Гюнтер. — Настанет тепло, часто будешь так ходить… — смеясь, продолжил он.
— Почему? — удивилась девушка.
— А так удобнее для нас! Трусы мокнуть не будут, да и вентиляция между ног… — не сдержавшись, Гюнтер захохотал.
— Дурак! — хлопнула его Лаура по груди, и сама рассмеялась. — Ты всё время думаешь о сексе и пошлишь? Боже, в кого я влюбилась?.. — покачала она головой.
— Ничего, я и тебя сделаю такой же, моя малышка! — с грозным видом шутливо пообещал он.
— Всё, пропала скромная Лаура… — горестно закрыла она лицо. — Погибла безвозвратно… — и улыбнулась. Они снова слились в поцелуе. Гюнтер чувствовал, что его самообладание начинает рушиться, ещё немного, он плюнет на всё и возьмёт свою девочку прямо тут.
Спасение пришло как нельзя вовремя… или наоборот, смотря с какой стороны смотреть. Появилась та самая служащая и, вежливо улыбаясь, передала ему документы. Лаура, успевшая привести себя в порядок всего за несколько секунд, смотрелась как образец целомудрия, и если бы не блестевшие шальные глаза, Гюнтер ни за что бы не понял чем она занималась совсем недавно.
— Ну… мне пора, милая! — он привлёк её к себе. Они стояли возле самой двери выхода. То и дело проходившие мимо медсёстры с любопытством посматривали на них, но Лауре, похоже, было всё равно, Гюнтеру тем более.
— Люблю тебя! — снова призналась Лаура.
— Я тоже, любимая! Кстати, когда у тебя выходной? — вспомнил он, что хотел узнать.
— Послезавтра, во вторник. А что? — с любопытством спросила девушка.
— Как что? Во вторник я жду тебя в своей квартире. Ты переезжаешь ко мне. Забыла? — Гюнтер с показным удивлением посмотрел на неё.
— С удовольствием, любимый! Такое я ни за что не забуду! — горячо ответила Лаура и сама крепко прижалась к нему. Ощущение её близкого, родного тела наполнило его душу счастьем.
— Отлично! Буду ждать! Пока, моя девочка! — он мягко освободился из её объятий и, пару раз оглянувшись, пошёл к воротам.
Лаура, счастливо улыбаясь, помахала ему рукой. Выходя за ворота, Гюнтер радостно подумал, какая же у него красивая, сексуальная, хозяйственная девушка. Он не знал за что ему такое везение, но намерен был сделать всё, чтобы оно продолжилось.
Тот же день, вечер.
Гюнтер лежал на кровати в своей комнате и смотрел на родные стены, как бы заново узнавая их. Плакаты с Марикой Рёкк, Лидой Бааровой и других звёзд этого времени украшали стены. Особое место занимала большая фотография Макса Шмелинга, выдающегося германского боксёра-тяжеловеса. Гюнтер знал, в прошлом году Макс завербовался добровольцем в парашютно-десантные войска Рейха, и будет участвовать в десанте на Крит. Одно время он был его кумиром. Теперь Гюнтер немного охладел к нему, но Макс всё равно был для него неким авторитетом.
Тихо тикали часы на стене, слева от окна стоял книжный шкаф, набитый книгами, которые он почти не читал. Сама обстановка комнаты, знакомой с детства, умиротворяла, погружала в сонную нёгу, казалось, что все проблемы остались где-то там, на улице, а здесь было спокойствие и никаких хлопот.
Домой он добрался без происшествий, радостная мать обняла его и тут же начала звонить подругам, приглашая их вечером к себе. Гюнтер не слишком любил присутствовать на таких встречах но, ради матери, иногда оставался. Вот и сегодня, гостьи уже начали приезжать, если судить по невнятному шуму голосов за стенкой. Он пока решил сидеть в комнате, мать позовёт его позже, когда её подруги уже успеют наговориться и слегка расслабятся. Его отец, как всегда в таких случаях, срочно собрался и куда-то ушёл, скорее всего, к другу, выпить пива и обсудить политику.
Погрузившись в размышления, он не сразу заметил свою мать, которая открыла дверь в его комнату и позвала его:
— Сынок, ты не спишь? — её голос был слегка с хрипотцой, так всегда бывало, если она выпивала пару бокалов вина.
— Нет, просто задумался… — отозвался он, вставая. — Что, уже зовут? — усмехнулся Гюнтер.
— Да. Ты уж извини, но они видели твоё фото в газете и хотят, чтобы ты рассказал им подробности… — виновато ответила мать. Она была в нарядном, вечернем платье, очень красивая, умело накрашенная и со сложной причёской. Интересно, почему отец такой слепой, и не видит какая у него красивая жена? Дождётся, что это увидит кто-то другой, и станут у него расти невидимые рога. В таком случае, это будет и его вина.
Марианна уговорила его надеть форму, по её словам, так он будет выглядеть ещё колоритнее. Гюнтер согласился, отказавшись только от фуражки. Не хватало ещё носить её и дома. Пройдя вслед за матерью в гостиную, где сегодня решили собраться её подруги, он вежливо поздоровался:
— Добрый вечер, фрау! Как у вас дела?
За большим столом, кроме матери, сидели три женщины. Судя по пустым тарелкам и почти пустой бутылке вина, дамы уже вполне освоились за столом и слегка заскучали.
Одна, лет 45, была довольно полной женщиной, одетой в аляповато-красное платье и короткими кудрявыми волосами. Она, окинув его взглядом, улыбнулась, и продолжила терзать жаркое на большом блюде. Гюнтер знал, что её звали Кристина, это была жена одного полковника-снабженца. Скорее всего, по продовольственной части, так как наесть такую фигуру было бы легче всего именно с таким мужем.
Другая, маленькая и худенькая, даже меньше Лауры, на вид около 40 лет, доставала ему всего до груди. Она вся была какая-то юркая, бойкая, ни минуты не могла усидеть на месте, да и разговор поддерживался, в основном, её усилиями. Эту женщину он не помнил, но мать назвала её Матильдой.
Больше всего его внимание привлекла третья особа, по-видимому, больше всего выпившая. Ростом она доставала ему примерно до носа, пусть и на каблуках. Элегантное, чёрное, длинное платье с вырезом на боку до середины бедра, выгодно подчёркивало стройную, несмотря на возраст, фигуру. Гюнтер сразу её вспомнил. Это была Ханна Грубер, занимавшая немаленькую должность в рейхсминистерстве пропаганды Геббельса. Насколько он помнил, её муж ничем особенным не выделялся, он просто был. Но Гюнтер вспомнил не только это. Именно она была той любовницей отца, которая раньше иногда приходила к ним, целовала его в щёку на прощание и просила не говорить матери о её визитах.
Изысканная причёска, красивое лицо и какое-то неуловимое выражение порока… — это всё была она, Ханна. В нескромном декольте её чёрного платья Гюнтер заметил красивую грудь, от которой было трудно оторвать взгляд. Также он вспомнил, что именно она часто любила во время таких застолий смущать его и подшучивать с определённым смыслом. Прежний Гюнтер старался побыстрее вырваться от неё и уйти в свою комнату. Сейчас она сидела, откинувшись на спинку стула, и пьяно улыбалась, глядя на него. Неужели с одной бутылки на троих она так окосела? Но, присмотревшись, он понял что ошибся. На полу, в углу, стояли ещё две пустые. Теперь понятно, почему она в таком состоянии..
— О, наконец-то к нам присоединился Гюнтер! Как ты, мальчик? — она встала и, нетвёрдо ступая, подошла к нему. Смесь запахов алкоголя и духов достигла его носа. Чтобы утвердиться, Ханна вцепилась в его руку и прижалась к нему.
— Ханна, по-моему, тебе уже хватит вина на сегодня… — произнесла его мать. Она подошла к ним и попыталась взять подругу под руку, но та сильнее вцепилась в Гюнтера.
— Марианна, оставь меня! Со мной всё в порядке. А если что, Гюнтер поможет мне. Да, мальчик? — Её голос временами становился слегка несвязным, но, как ни странно, несмотря на опьянение, женщина хорошо владела собой.
— Фрау Грубер, я уже давно не мальчик… — вежливо улыбаясь, ответил он, несмотря на некоторое раздражение от такого обращения.
— Неужели? А как докажешь? — она подняла к нему лицо, пытаясь сфокусировать взгляд, но это не слишком у неё получилось.
— Ну хватит, Ханна! — голос матери похолодел. — Думаю, тебе пора домой, уверена, твой Ульрих уже волнуется за тебя.
Ханна сморщилась и взмахнула рукой. От этого движения лямка платья на плече едва не сползла вниз, но женщина не заметила.
— Брось, подруга… Ты отлично знаешь, что ему уже давно плевать на меня. И мне на него тоже! — громко добавила она. — И вообще… да пошёл он!
Женщина перевела взгляд на Гюнтера и снова улыбнулась.
— Если ты не мальчик, а мужчина, проводи даму в ванную, я хочу умыться перед отъездом. Или ты опять сбежишь, как раньше? — прищурилась она.
— Нет, фрау Грубер, не сбегу. Пойдёмте… — он двинулся в сторону ванной комнаты, таща за собой Ханну.
Добравшись до нужного помещения, Гюнтер завёл фрау внутрь и хотел выйти, но женщина снова вцепилась в него.
— Гюнтер, подержи меня, пожалуйста… я боюсь упасть.
— Хорошо, фрау Грубер… — согласился он. Спорить с пьяной женщиной бесполезно.
— И хватит называть меня так официально! Для тебя я просто Ханна… Договорились? — она слегка пошатнулась и если бы не его руки, вполне могла свалиться в ванну или на пол.
— Да, Ханна.
— Надо же, какие у тебя сильные руки, Гюнтер… Повезёт той, которую ты станешь обнимать… — грустно произнесла она, включая воду.
Несколько минут она умывалась, убрав с лица косметику. Наконец, с трудом подтащив к себе свою сумку, открыла её и попыталась что-то найти но не смогла, и раздражённо вытряхнула содержимое сумки в раковину.
— Чёрт… где же эта дурацкая помада? — видимо, зрение её плыло, и она в упор не видела красный тюбик, лежащий с краю.
— Ханна, вот она! — помог ей Гюнтер, подавая предмет.
— Спасибо… — женщина попыталась накраситься, но руки дрожали и, в конце концов, она оставила эту затею. Внезапно Ханна бросила помаду обратно в раковину, выпрямилась и навалилась на него спиной. Гюнтер вынужден был крепко взять её за талию, чтобы удержать.
— Скажи, Гюнтер… только честно, ладно? — её голос стал просительным.
— Ладно, Ханна. Обещаю… — Что она опять себе придумала?
— Я ещё красивая? Или всё… старуха дряхлая? Только честно, ты обещал! — её глаза смотрели на него через зеркало.
Гюнтер смотрел на неё и знал что сказать. В отличие от многих парней его возраста, он вовсе не считал женщин в районе 40–45 лет старухами. Особенно, если они следили за собой и оставались привлекательными. Внешность Ханны, даже в таком виде, отвечала его вкусам, напоминала Milf, поэтому его ответ был уверенным:
— Конечно, Ханна! Ты очень красивая!
Та улыбнулась, видимо, почувствовала что он не врёт.
— А что именно тебе нравится?
Гюнтер, улыбнувшись в ответ, начал перечислять.
— У тебя красивое лицо с живыми глазами. Стройная фигура, на которую приятно смотреть и ещё лучше обнимать. На этой фигуре очень сексуальное платье с глубоким декольте и большим вырезом. Длинные ноги на каблуках и в чулках. Запах духов. В общем, ты вся очень хороша, Ханна! — говоря весь этот монолог, он чувствовал как её рука, словно случайно, прошлась по его бедру и медленно поползла к члену, который уже начал оживать. Гюнтер не стал мешать, ему было интересно, до какого предела она будет его дразнить. Похоже, под влиянием алкоголя, Ханна осмелела и позволила себе больше чем обычно. Что ж, посмотрим, что она ещё сделает..
— Я чувствую, что ты не лжёшь мне, Гюнтер… — её голос тихо шептал, а глаза через зеркало продолжали смотреть на него. Внезапно она медленно облизнула губы. — Но осталось ещё одно доказательство, чтобы я окончательно тебе поверила… — Её рука, наконец, добралась до его бугра на брюках и сжала его. На мокрых губах появилась улыбка.
— Я вижу, что ты не остался равнодушен ко мне, Гюнтер. Похоже, ты и вправду уже мужчина. А доказательство… Просто поцелуй меня, Гюнтер. Всего один поцелуй… И я поверю окончательно… — голос Ханны стал еле слышен, зато рука начала нащупывать его ширинку, пытаясь расстегнуть пуговицы.
Гюнтер, сначала хотевший убрать её руку, передумал. Сыграло свою роль возбуждение от её ласк, необычная ситуация в ванной. Тут пришла мысль, что он сможет попробовать получить то же что и его отец… От этого член ещё больше окреп и Гюнтер понял, что отказаться от того что ему предлагают, он не может… да и не хочет.
Его руки сами по себе резко повернули её к себе лицом и он, посмотрев пару секунд Ханне в глаза, резко и грубо поцеловал женщину в губы. Та ответила с не меньшим пылом, их языки яростно столкнулись, пытаясь доминировать. Её рука внизу, наконец, справилась с ширинкой и, крепко вцепившись в член, вытащила его из брюк.
Ощутив тёплые пальчики Ханны на члене, Гюнтер почти потерял самообладание. Одной рукой он крепко сжал её за волосы, другой сорвал с плеч женщины обе лямки платья, обнажив груди с острыми, стоячими сосками. Платье собралось на талии, не мешая ему любоваться женской красотой. Оторвавшись от её губ, он грубо, за волосы, опустил Ханну вниз, на колени, и буквально ворвался в рот женщины, которая сразу же стала сосать и причмокивать, жадно лаская его член. Сразу было видно, опыт в этом у неё был и немалый. Гюнтер довольно быстро почувствовал, что таким образом он скоро кончит. Не то чтобы он был против, но именно сейчас хотел по-другому.
Снова грубо подняв её за волосы, невзирая на разочарованный стон женщины, он нагнул её над раковиной так, чтобы её искажённое страстью лицо уткнулось в зеркало, и задрал длинное платье снизу. Его взору предстали длинные, довольно стройные ноги в чёрных чулках с поясом, сочная задница и… полное отсутствие трусиков.
— Вот ты шлюха… — восхищённо прорычал возбуждённый Гюнтер и с размаху шлёпнул её по ягодице. Женщина издала короткий стон и задвигала попой. Неужели понравилось? Надо проверить. Он снова размахнулся, и отпечаток его ладони оставил свой след на другой женской ягодице. Опять раздался стон, и Гюнтер увидел в зеркале, как женщина закрыла глаза и закусила губу от удовольствия.
— Тебе нравится, когда я так делаю, похотливая сучка? — он снова шлёпнул её по ягодице. Член рвался в бой но Гюнтер ещё держался.
— Боже… Нет… нет… — стонала она, извиваясь задницей.
— Сейчас проверю… — он быстро провёл рукой ей между ног и не удивился, когда та стала мокрой. Так он и думал!
— Ты соврала мне, шлюха… За это тебе… 10 ударов… Или ты признаешься? — дал ей иллюзию выбора Гюнтер, засунув два пальца внутрь.
— Гюнтер… Да… Да, чёрт… Пожалуйста… Ещё! — её стон усилился, на мгновение Гюнтер обеспокоился что их могут услышать за дверью, но вроде, всё было тихо. Дав ей обещанные 10 ударов, он убрал руки и прижался членом к её текущему влагалищу, которым она тут же хотела насадиться. Гюнтер усмехнулся и слегка отодвинулся, хотя сам сгорал от желания ворваться в эту похотливую, замужнюю шлюху.
— Открой глаза и смотри на меня в зеркало, поняла? Иначе не получишь ничего! — скомандовал он. Глаза Ханны распахнулись, она уставилась прямо на него.
— Ну же, Гюнтер… не медли… просто трахни меня! Пожалуйста! — её перекошенный рот скривился от страсти, тело ходило ходуном, но глаза неотрывно глядели на него.
— Что ж, раз пожалуйста… — ухмыльнулся Гюнтер. — Как я могу отказать такой даме? Или шлюхе?.. — с этими словами он, наконец, перестал себя сдерживать и ворвался внутрь горячей и мокрой пещеры, где его уже давно ждали. Одной рукой Гюнтер сжал её бедро, другой вцепился в её роскошные волосы, сжав их в кулаке, окончательно разрушив причёску. И начал дикую езду на покорной лошадке..
При проникновении, Ханна издала длинный стон и сама начала насаживаться на его член. Гюнтер заметил через зеркало, как губы женщины растянулись в сладострастную улыбку, она была насажена молодым красавцем, сыном её подруги, в ванной, недалеко от других людей… И ей, похоже, это доставляло ещё большее удовольствие.
Благодаря быстрому возбуждению, Гюнтер почувствовал, что вот-вот кончит и хотел уже сказать об этом, как его член сжали мыщцы влагалища, и женщина захрипела, подёргиваясь от оргазма. Открыв рот и закрыв глаза, Ханна легла голой грудью на раковину и продолжала дрожать. Гюнтер, из-за такого мышечного массажа, кончил ещё быстрее чем рассчитывал и ощутил, как его сперма с непередаваемым чувством облегчения изливается внутрь Ханны.
Наконец, поняв, что всё уже кончено, он с трудом вышел из неё и присел на толчок. Ноги были как ватные, тело охватила слабость, зато было так хорошо… На его лице появилась довольная улыбка. Не ожидал что такое случится, но зато приятный сюрприз.
Застонала Ханна. Гюнтер видел что его сперма начала вытекать из её влагалища, пачкая чулки и посоветовал:
— Тебе бы подмыться, Ханна..
В ответ опять раздался стон. Женщина с трудом утвердилась на своих каблуках, надела лямки платья на плечи и прислонилась к стене. Облизнула губы и вяло посмотрела на него:
— Вот же ты удивил меня, Гюнтер… Если бы я знала что ты так умеешь трахать, то соблазнила бы тебя много лет назад… И зачем тогда ты раньше от меня сбегал? — с удивлением покачала головой.
— Раньше дурак был. Теперь исправился… — усмехнулся Гюнтер. — Давай, приводи себя в порядок и пошли, посажу тебя на такси. Скоро мать может заинтересоваться, что мы так долго здесь делаем..
— Как давно у меня не было такого секса… А уж когда кончала, вообще не помню. Мне даже сжать ноги больно… Но так приятно! — неожиданно добавила она. Женщина снова умыла лицо, попыталась сделать что-то со своей причёской, но махнула рукой. Собрала свои принадлежности в сумку и, по-прежнему, опираясь на него, вышла из ванной.
Когда они вернулись в гостиную, других женщин уже не было, только мать убирала со стола. Она посмотрела на них и спросила:
— Что вы так долго? Все уже разошлись… С тобой всё в порядке, Ханна? — она встревоженно посмотрела на подругу.
— Да, Марианна, спасибо, мне уже намного лучше! Мне очень понравилась наша встреча сегодня, надо бы почаще встречаться, верно? — она подмигнула обоим и улыбнулась. Похоже, опьянение у Ханны начало проходить.
— Мама, я сейчас посажу фрау Грубер на такси и вернусь… — сообщил он матери и повёл покорную женщину к выходу. Оделся сам. Помог надеть плащ гостье и, не сдержавшись, снова поласкал её грудь, пользуясь тем что они были возле двери одни. Ханна только улыбнулась, сама проведя ручкой по его паху.
Они вышли на улицу и неспешно пошли по ней, ожидая попутного такси. Женщина взяла его под руку и крепко прижалась к нему. Свежий вечерний воздух развевал её волосы, улыбка не сходила с губ.
— Знаешь, я о многом хотела бы тебе рассказать, почему так случилось сегодня, но просто пока не в состоянии… Сейчас я пьяная, счастливая, и мне совсем не хочется углубляться в это. Но… скажи, могу я попросить об одной услуге? — она заглянула ему в глаза.
— Если ты о том чтобы я никому не говорил о нашей маленькой тайне, то это излишне… — ответил Гюнтер.
— Нет, я о другом… Понимаешь, кроме того что я снова хочу встретиться с тобой, у меня к тебе есть очень выгодное деловое предложение. Думаю, оно тебе понравится… — её голос стал завораживающим.
— Вот как? И какое? — заинтересованно спросил он.
— Пока не скажу, Гюнтер… — и заметив как он нахмурился, произнесла. — Ну не сердись, просто приходи завтра в наше министерство пропаганды, спроси меня на входе и тебя проведут. Я тебе расскажу в чём дело и ты всё поймёшь. Хорошо? — голос Ханны стал ещё ласковей.
— Заинтриговала ты меня, Ханна! — помимо воли его рот расплылся в улыбке и он рассмеялся. — Договорились, завтра утром приеду. О, вот и такси!
Он быстро подошёл к машине, из которой только что выбрался какой-то штатский, и договорился с водителем. На прощание она крепко его обняла, поцеловала в щёку и прошептала всего одно слово:
— Спасибо! — села в машину и уехала.
Гюнтер проводил её взглядом и довольно усмехнулся. Что ни говори, день, да и вечер прошли замечательно, грех жаловаться. Интересно, что для него приготовила Ханна? Надо набраться терпения и он всё завтра узнает. Гюнтер развернулся и неторопливо пошёл к своему дому.