Москва. Кремль.
18 апреля 1940 года.
Лаврентий Берия.
— И что ты думаешь об этом, Лаврентий? — спросил знакомый десяткам миллионов людей невысокий человек, пыхнув своей трубкой. По кабинету поплыл запах «Герцеговины Флор». Берия стоял навытяжку и ел глазами самого могущественного человека Советского Союза.
— Я думаю, товарищ Сталин, что данные, полученные от этого перебежчика, весьма интересны и заслуживают самого пристального изучения.
Сталин хмыкнул и снова прошёлся по кабинету.
— А я очень сомневаюсь в их правдивости! — не согласился вождь. Он вынул трубку изо рта и начал говорить, выразительно подчёркивая свои слова:
— Этот… перебежчик, говорит что уже через год Германия нападёт на нас. По его показаниям, наша Красная армия потеряет сотни тысяч убитых и миллионы пленных всего за полгода войны. А немцы дойдут до Москвы… — он подошёл вплотную к Берии и посмотрел ему прямо в глаза. А затем, глухим от сдерживаемого гнева голосом, спросил: — Ты что же, Лаврентий, веришь в то что наша армия потеряет всю Украину, Белоруссию, Прибалтику и едва не сдаст Москву?! Поверил россказням какого-то провокатора?
Берия побледнел и вытянулся ещё сильнее, хотя дальше некуда. Сглотнул, и почувствовал как по виску потекла капля пота. Коба был страшен в гневе, и он сейчас понимал, что его судьба повисла на волоске. Надо было срочно исправлять положение..
— Никак нет, товарищ Сталин!
Страшные глаза вождя продолжали сверлить его. Берия отлично знал что бывает после таких приступов Сталина. Человек чаще всего просто исчезал, иногда надолго, а иногда навсегда. И теперь у него появилось чувство что скоро он узнает это на себе.
— Что «никак нет»? А может ты ещё поверил в то что он откуда-то из будущего? Из той России которая скинула коммунизм и превратила первое в мире социалистическое государство рабочих и крестьян в ещё одно демократическое и буржуазное болото во главе с царём-президентом? Так ты скажи прямо, чтобы я знал твою позицию, а, Лаврентий?
Берия стоял не двигаясь и старался даже не дышать. Честно говоря, он не ожидал такой жёсткой реакции старого друга и товарища, поэтому и доложил своё личное мнение. Как оказалось, это было серьёзной ошибкой, которая вполне могла решить его судьбу. А ведь должен был просчитать мнение вождя и учесть это. Увы… Все могут ошибаться, вот и он ошибся.
— Что молчишь? — спросил его Сталин, не дождавшись ответа.
— Разрешите доложить, товарищ Сталин? — Берия постарался, чтобы голос не дрожал и почти получилось.
— Докладывай, Лаврентий.
Сталин отвернулся от него и медленно зашагал обратно. Походка, несмотря на преклонный возраст, у него была похожа на тигриную, мягкая и осторожная.
— Товарищ Сталин… Я беседовал с ним лично. Вы знаете, я редко ошибаюсь в людях. Более того, при допросе следователем, за ним тайно наблюдал наш человек, который может по мелкой моторике, глазам и голосу с высокой вероятностью определить врёт допрашиваемый или нет. Ни он, ни я сам не заметили признаков вранья. Единственный вариант, который укладывается в такую ситуацию, заключается в том что этот Александр действительно верит в то что говорит.
Вождь, прищурившись, посмотрел на него.
— То есть, ты считаешь что ему специально скормили эту информацию таким образом чтобы он сам в неё поверил?
— Так точно, товарищ Сталин! — подтвердил Берия. Правда, кое-что не совпадало с этой теорией, но он знал что если озвучит свои предположения и мысли которые не совпадают с мнением вождя то его, скорее всего, постигнет судьба предшественника Ежова.
Сталин уселся за свой стол и погрузился в раздумья. Берия молчал, ожидая решения, не рискуя отвлечь его от размышлений.
— Это звучит разумно… — наконец отозвался Сталин. — Хотя мне кажется странным, зачем перебежчик приплёл к этой дезинформации слова о том что будет через полвека.
— Возможно, хотел смутить нас? Или напугать будущим? — осторожно предположил Берия.
Сталин задумчиво кивнул.
— Я тоже так думаю. А что там касательно вооружений? Про танк «Т-34» с командирской башенкой и новым орудием, пушки этого Грабина, гранатомёты РПГ и новые самолёты?
Глава НКВД слегка пожал плечами и ответил:
— Пока нет информации. Я вчера отправил соответствующие запросы конструкторам и в КБ, занимающиеся этими направлениями. Они ответили что им нужно время для того чтобы всё оценить и дать правдивый ответ. Но предварительно, идеи их заинтересовали.
— Вот как? — покачал головой Сталин. — А меня вот это и беспокоит! Если эти сведения не пожалели для дезинформации, значит там, за границей, уже знают про наши секреты! И вполне возможно, стремятся увести наши исследования в тупик, заставить тратить народные деньги и время на бесполезные проекты, которые не только не принесут пользы но и будут во вред! Не рассматривал вопрос с такой точки зрения, Лаврентий?
— Рассматривал, товарищ Сталин! Именно поэтому и отправил запросы в КБ. Они там разберутся и поймут, что осуществимо а что нет.
— И ещё вот что тебе хочу сказать, Лаврентий… Хочешь объясню, почему в ближайшее время немцам будет явно не до нас? — вождь хитро посмотрел на него.
— Хочу, товарищ Сталин.
— Да потому что прежде чем напасть на нас, Гитлеру пришлось бы сначала захватить Францию и Англию, чтобы снова не иметь войны на два фронта! Ты же знаешь чем кончилось для немцев такое пренебрежение к стратегии? Союзники били их с Запада, Россия с Востока. И Германия не выдержала! — Сталин развёл руками.
— Нет, Гитлер хоть и бесноватый но не дурак… Пока не разделается с французами и англичанами, он на нас не пойдёт! Это каким же болваном надо быть чтобы снова наступить на те же грабли? Так что пока Гитлер будет разбираться на Западе, мы спокойно проведём перевооружение… без спешки, нервотрёпки и непродуманных решений. А фюрер там надолго застрянет, у союзников армии тоже неплохие, за месяц или два, как в Польше, они не справятся. Может даже, наоборот, демократы хорошо надают ему тумаков. В любом случае, чем больше они будут биться друг с другом, тем лучше для нас, верно?
— Так точно, товарищ Сталин! — подтвердил Берия. Выводы вождя показались ему настолько логичными что он сам удивился, как мог поверить в скорую войну. Хоть он и не обладал большими военными познаниями, но даже ему было ясно что глупо воевать на две стороны, сначала надо победить или замириться с одним противником, а потом разбираться с другим.
— Ладно, Лаврентий, иди. Я ещё посижу тут, почитаю фантазии твоего перебежчика. А вообще, не будь таким доверчивым, твоя должность не позволяет, понял? — на него снова метнулся тигриный взгляд из-под бровей.
— Всё понял, товарищ Сталин!
Он направился к выходу но внезапно вспомнил что хотел спросить:
— Товарищ Сталин, а что насчёт предполагаемого налёта англо-французов на наши нефтепромыслы?
Тот усмехнулся в усы.
— Не беспокойся, Лаврентий… Я не верю что они решатся на эту авантюру. Но… на всякий случай, перебросим туда пару авиаполков. А теперь иди!
Берия вышел из кабинета и, под внимательным взглядом секретаря вождя, Поскребышева, дошёл до лестницы вниз. Спустился на крыльцо и сел в машину, в которой водитель услужливо распахнул заднюю дверцу.
— На Лубянку… — буркнул он.
Машина тронулась, а Берия взял из внутреннего кармана пальто плоскую фляжку, в которой плескалось настоящее грузинское вино. Конечно, пить с самого утра непорядок, но сейчас это было ему жизненно необходимо. Беседа с вождём изрядно напугала его и требовалось успокоиться, прийти в норму.
Ополовинив сосуд, он закрыл крышку и расслабленно откинулся на спинку, чувствуя, как под воздействием пряного вкуса его тело расслабляется, мышцы успокаиваются, а мысли приходят в норму. Задумался, что теперь делать с этим Александром? Можно, конечно, отправить его по этапу или просто расстрелять… Но что-то говорило ему что такой вариант решения вопроса был бы слишком поспешен и непродуман. Всё же та информация, которую он узнал про себя от перебежчика, во многом подтверждалась, а знать её могли очень немногие люди. А значит, лучше всего продолжить с ним общаться и узнать больше, особенно доказательства его слов. Приняв это решение Берия успокоился и стал смотреть в окно, иногда любуясь хорошенькими горожанками, которые, пользуясь тёплой погодой, старались принарядиться и выглядеть ещё красивее. Поймав себя на этом, Берия усмехнулся. Чёртов Александр оказался даже в этом вопросе во многом прав. Глава НКВД любил женщин и не стеснялся использовать свою власть чтобы добиться их тела. Вот только насчёт школьниц он ошибался. Даже если отбросить в сторону этические нормы, то они его не привлекали. Да на что там смотреть-то? Ни сисек ни задницы, которую можно нормально помять. Тела у них детские… неинтересные. Да и сами пугливые… Нет, лучше уж брать тех девушек у которых всё что надо уже выросло, а это студентки. Или взрослые женщины. Вот они — да… Не важно, замужем или нет, мало кто посмеет отказать ему без последствий.
Пожалуй, сегодня надо освободиться с работы пораньше и проехаться по городу. Жена? А что жена? Он любит её, а это всё так… баловство и снятие напряжения. Решив для себя этот вопрос он повеселел и снова начал смотреть в окно.
18 апреля 1940 года. Москва.
Александр Самсонов.
— Ну что, Александр… Или Дитрих? — спросил его следователь на следующее утро после разговора на конспиративной квартире.
— Лучше Александр.
— Хорошо… — покладисто согласился тот. — Поступило распоряжение перевести тебя на новое место. Уверен, там тебе понравится больше! — усмехнулся он.
«Интересно, куда? В какую-нибудь новую тюрьму? Как меня всё это заколебало!» — раздражённо подумал Саша. С самого прилёта в СССР его жизнь стала ещё хуже. Не сказать что в Германии было лучше, драка с Гюнтером, побег босиком, снова драка с охраной посольства… Но там он чувствовал и знал что вокруг враги, и воспринимал все неприятности как само собой разумеющееся… А здесь? Вроде бы свои, но обращаются нисколько не лучше немцев. Понятно, что ему не верят, параноики из НКВД вовсю стараются слепить из него шпиона, но… Опять это но! Саша постарался поставить себя на их место и ещё больше приуныл. Ведь они всё правильно делают, более того, по идее, вполне могли и расстрелять его за нападение на сотрудников! Вот только он не на их месте, а на своём собственном, и последствия своих действий и реакции гэбистов больно бьют по нему в прямом и переносном смысле. Обидно!
Вещей у него почти не было, поэтому уже через пару минут Александр, вместе со следователем, садились в «эмку» во дворе его, уже бывшей, тюрьмы. Зафырчал мотор, и машина рванулась вперёд, похоже, водитель явно был любителем быстрой езды. Или просто торопился.
Было уже послеобеденное время, и Саша почувствовал, как слегка ворчит желудок, намекая на свою пустоту. За окном проносились дома, люди, а он слегка задремал, несмотря на то что рессоры плохо амортизировали разные ямы и ухабы на плохом асфальте.
Проснулся он от того что следователь ткнул его в плечо.
— Вылезай, соня! Приехали.
Протерев глаза и зевнув, Александр вылез из машины и, не сдержавшись, потянулся. Они стояли в небольшом тенистом дворике, окружённом с трёх сторон домами. Здания были от двух до четырёх этажей. Особенно выделялось именно четырёхэтажное здание. К нему вела небольшая лестница с фигурными перилами, словно в каком-то дворянском особняке царского времени. К ней они со следователем и направились.
Едва войдя внутрь, Сашу со спутником встретил моложавый мужчина в обычном костюме. Ростом он был чуть выше Александра, зато гораздо шире в плечах. Возможно, какой-то спортсмен, решил он. Неизвестный подошёл к ним, широко улыбнулся и протянул руку сначала Саше, потом и следователю.
— Здравствуйте, товарищи!
— Здравствуйте. ээ… — замялся Круглов.
— Называйте меня просто Михаилом Алексеевичем! — помог ему тот.
— Михаил Алексеевич, вы уже знаете..?
— Да, я получил все указания и инструкции насчёт вашего спутника. Так что вы можете быть свободны! — перебил его мужчина, не переставая улыбаться. Казалось, эта улыбка приклеилась к нему, причём не какая-то дежурная, а будто этот Михаил на самом деле веселился и находил ситуацию очень забавной.
Следователь Круглов немного завис с открытым ртом и удивлённым лицом. Видно было, что он не ожидал такого обращения и был в растерянности. Мужчина тоже это заметил и обратился к нему снова:
— Что-то случилось, товарищ? Вам непонятен приказ? — это было сказано намного более холодным тоном и в его голосе послышались властные ноты. Улыбка исчезла с его лица и на Круглова смотрел уже не весельчак-балагур, а матёрый хищник, который знал как приказывать и заставить выполнять свои приказы, невзирая на то нравятся ли они кому-то или нет. Эта трансформация произошла практически мгновенно и по коже Саши невольно появились мурашки. Он понял, что этот Михаил Алексеевич явно старше по званию, чем Круглов, и имеет право так разговаривать с ним.
Следователь, наконец, очнулся и, видимо, пришёл к тем же выводам что и он. Вытянулся и гаркнул:
— Слушаюсь, товарищ..
— Вольно! Свободны! — не дал ему продолжить мужчина.
— Есть! — круто развернувшись, Круглов быстро пошёл к выходу. А Михаил Алексеевич повернулся к Саше, и на его лице снова играла улыбка. Дружески обняв его за плечи он повёл его наверх, по лестнице, сопровождаемый внимательным но почтительным взглядом консьержки, сидевшей за столом в углу.
Они поднялись на самый последний этаж и таинственный Михаил, вытащив откуда-то ключ, открыл одну из дверей на широкой лестничной площадке. Слегка скрипнув, та отворилась, позволяя заглянуть внутрь квартиры.
— Заходите, Александр. Позволите без отчества? — спросил он Сашу.
— Не вопрос… — пожал тот плечами. Александр привык к неофициальному обращению, по отчеству его называли только незнакомые люди, да и то, он сразу старался поправить их и звать его только по имени.
Саша первым зашёл в квартиру и осмотрелся. Обстановка была простой. Тумбочка для обуви возле стены, над ней вешалка с несколькими крючками для одежды. Рядом с ней висело зеркало. Вглубь уходил коридор с парой ответвлений, упиравшийся в какую-то дверь. Потолки здесь были выше чем в тех домах где раньше бывал Саша. Стены в коридоре, плавно закругляясь, переходили наверху в потолок. Сверху свисала люстра с покрытым бахромой абажуром. Пахло чем-то необычным, но запах не отталкивал, а наоборот, притягивал.
Как ни странно, пол был абсолютно чистым, похоже, недавно его мыли. Они разулись, оставили обувь на тумбочке и прошли вглубь квартиры.
— Ну, тут мы и будем с тобой жить, Саша! — улыбнулся своей заводной улыбкой Михаил Алексеевич. Они стояли в большом зале и смотрели в окно, на улицу. Это окно выходило на пустынный двор и смотреть там особо, было не на что. Правда вдалеке, над крышами более низких зданий, был виден остальной город и Саше показалось что он различает Спасскую башню.
— Мы? — удивился он, отвлёкшись от осмотра достопримечательностей. — Вы будете жить со мной?
— Да, Саша… — подтвердил его спутник и усмехнулся. — Понимаю, ты предпочёл бы жить с какой-нибудь красивой девушкой но, увы… Надеюсь, ты понимаешь, почему так?
Александр усмехнулся.
— Трудно не понять, Михаил Алексеевич. Чтобы я был под присмотром и не совершал разных глупостей… Естественно, в своих собственных интересах! — саркастически добавил он.
Мужчина внимательно посмотрел на него и сказал:
— Вот только сарказма не надо, Саша! Всё так и есть. Конечно, можешь мне не верить, но у меня приказ — быть всегда при тебе, помогать по мере надобности и держать под наблюдением.
Он уселся на диван и добавил:
— Я мало что знаю про тебя, в подробности меня не посвятили, но сказали, что ты можешь сам рассказать мне что захочешь.
Саша не поверил ему. Конечно, его личное дело вряд ли Михаилу дали изучить, но вкратце точно должны были ознакомить с особенностями его личности. Иначе, какой смысл? Значит что? Скорее всего, этот Миша-Михаил хочет втереться в его доверие, стать типа другом, которому он, Александр, доверится и будет делиться самым сокровенным. Что ж, можно поиграть. Опыта у него, по сравнению с матёрым НКВДшником, очень мало, но чем чёрт не шутит? К тому же, ему всё равно нужен кто-то кто будет проводником в его новой жизни и общении с другими людьми. Кстати, раз в квартире нет на окнах решёток и он вообще не в тюрьме, похоже, ему решили смягчить режим. Спасибо и на этом. Вот только не отпускало его ощущение того, что за убийство следака и бунт в заключении ему всё равно когда-нибудь придётся заплатить.
То, что он действовал в состоянии аффекта и просто защищал свою жизнь, никого не волновало. Ты пошёл против системы? Будь готов быть нагнутым или сдохнуть. Это только в книгах или фильмах герой-одиночка всех нагибает и снисходительно советует царям, генсекам и президентам… В жизни всё намного проще и грубее. Никто не даст тебе делать то что ты хочешь. Особенно, если не подчиняешься. И уж тем более, если ты сам по себе пока ничего не представляешь. Чем больше пользы ты приносишь, тем больше дают тебе свободу. Но всё равно, стать абсолютно независимым ни от кого, не получится, даже если ты станешь миллиардером, всё равно будешь под присмотром. Деньги и связи — это хорошо, но даже они не смогут спасти если на самом верху решат, что ты не нужен. Государство, если оно сильное, всегда побеждает одинокую личность, какой бы умной или могущественной та не была. Всяк сверчок — знай свой шесток! Не нравится? Хочешь вылезти повыше? Не вопрос! Будь нужным и всё ОК. Иначе, несчастный случай и некролог в газете. Такая жизнь..
— Я могу рассказать о себе и о том что знаю… Вот только..
— Если ты о секретности, это не проблема. Я сам по себе секретный человек, а уж сколько всяких расписок о неразглашении за свою жизнь написал… — махнул рукой Михаил.
— Нет, я хотел спросить как у вас с нервами? — И, отвечая на вопросительный взгляд, добавил: — Когда я рассказывал другим следователям, то… скажем так, они едва сдержались чтобы не пристрелить меня из табельного оружия прямо на месте из-за злостной клеветы и пораженчества..
Михаил Алексеевич удивлённо вздёрнул брови.
— Хм… Это что же ты такого им рассказал? Даже интересно послушать! А за мои нервы не бойся, я не кисейная барышня из Смольного..
— Что ж, я вас предупредил. — сказал Саша, тоже садясь на диван…
… Вся его история, начиная с той злосчастной поездки в Берлин и кончая самым кратким перечислением сведений о близкой войне, заняла больше часа. В процессе этого, Александр наблюдал за лицом своей «няньки», которое оставалось спокойным. Лишь пальцы, чуть сжимавшиеся и разжимавшиеся на его ногах, показывали отголоски тех эмоций которые испытывал Михаил.
Закончив, Саша встал и пошёл на кухню, чтобы попить воды. Пересохшее от долгого рассказа горло настоятельно требовалось смочить. Графина на кухне он не нашёл, пришлось открыть кран и, поколебавшись, выпить прямо из-под него. Вернувшись обратно в комнату, Александр посмотрел на мужчину. Тот расстегнул пиджак, снял галстук и сидел с закрытыми глазами. Услышав его шаги, он открыл глаза и посмотрел на Сашу.
— Да… Рассказ и в самом деле… необычен… — подобрал он подходящее слово. Глубоко вздохнул и произнёс:
— Я бы сам в такую историю никогда бы не поверил, но раз на самом верху другого мнения… Тогда нас ждут жестокие времена.
— Что верно то верно… — согласился Саша.
— Как же ты так опростоволосился-то, Александр? — В ответ на его удивлённый взгляд, Михаил пояснил:
— Я про этого твоего Гюнтера. У тебя была такая отличная возможность ликвидировать этого нациста из будущего! Он не ждал нападения, у него не было оружия… И ты так всё просрал!
— Там всё было не так однозначно! — возмутился Александр. — Не забывайте, он уже оклемался, а я всё ещё чуть живой был! К тому же он крепче меня и оружия у меня тоже не было! Пришлось с голыми руками на него кинуться! Да и меня потом бы быстро схватили, я же и убежать бы не смог, из-за своей слабости!
— Вот именно — слабак ты! — припечатал его Михаил. — Надо было бы зубами его рвать, горло грызть, любой ценой исполнить его! Ты хоть сам понимаешь, что он может наболтать своему усатому фюреру? Ни хрена ты не понимаешь! — отмахнулся он раздражённо от пытавшегося что-то сказать Александра. — А сбежать… Ну не смог бы и что? Зато такого вражину прикончить, за это и погибнуть можно! — ошарашил он Сашу.
— Я подыхать в ближайшее время не собираюсь, был уже опыт, не понравилось! — разозлился Александр. — Даже ценой смерти такого вражины! Это, может, вы на такое способны, а для меня убить человека это не тарелку каши съесть! Тем более, мы с ним вместе против бандитов дрались!
— Оно и видно, что не тарелку каши… Видел я фото того следователя которого ты задушил… Понравилась каша? Ещё захотелось? — издевательски спросил Михаил.
Сжав кулаки, Александр хотел вскочить и хорошенько вмазать этому «няньке», но на лице того вдруг появилась улыбка и он поднял руки:
— Всё-всё, успокойся! Ух, какой грозный… Готов рвать и метать! — улыбаясь, сказал мужчина.
Напряжённо смотря на него, Саша вдруг понял что его банально развели, спровоцировали на вспышку злости и он повёлся на неё. Вот только зачем тот это сделал?
Медленно переводя дыхание, он попытался успокоиться. Надо бы быть сдержаннее, не дело что его так легко вывести из себя. В конце концов, ему смягчили условия содержания, было бы глупо похерить это всё из-за вспышки гнева.
— Не хочешь прогуляться? — вернул его в реальность голос Михаила. Саша не понял.
— В каком смысле?
— В прямом. Пройтись по улицам, подышать воздухом… А? — подмигнул ему спутник. — Небось, соскучился по жизни свободного человека? Поесть мороженого… Выпить пива или кваса?
Услышав озвученные перспективы, Александр почувствовал как желудок радостно заурчал а во рту появилась слюна, едва он представил вкус напитков.
— Если это не шутка… то, конечно, согласен! — осторожно ответил Саша. Его посетила мысль что это тоже могло быть какой-то проверкой но он отбросил её. Даже если это так, отказываться от прогулки он не намерен. Быть параноиком не самая лучшая идея, видеть в любых словах двойное и тройное дно… Да плевать!
— Вот и славно! — упруго поднялся Михаил. — Заодно, на обратном пути, купим продукты для ужина..
…Они вышли из подъезда под взглядом вездесущей консьержки и направились по улице. Как ни старался Саша понять где именно они идут, так и не смог. Другие дома, дороги… Пытался рассмотреть указатели на стенах домов но, к его удивлению, ни один не увидел. Хулиганы, что ли, посшибали? Спросить прохожих или спутника?
Слева от них была река, а через несколько минут они вышли на большую площадь. Что-то смутно знакомое показалось Саше и после минутного разглядывания, он пришёл к выводу что они находятся, скорее всего, на Якиманке, а площадь, вероятно, Болотная, та, где несколько лет назад… точнее, через кучу лет будут бесноваться подростки и недовольные Путиным с белыми ленточками. Сейчас это было просто большое открытое пространство, щедро засаженное зеленью, где по дорожкам изредка прогуливались люди. Кое-где стояли квасные и пивные бочки, понемногу опустошаемые жаждой гуляющих. Также глаз радовали тележки и ларьки с мороженым, предлагая охладиться в жаркую погоду.
— Ну, с чего начнём? — улыбнулся Михаил. Помимо воли Саша тоже ответил улыбкой. Погода стояла отличная, тепло, даже жарко, почему бы и не расслабиться немного?
— Сначала пиво!
— Пиво так пиво… — пожал плечами Михаил, и они пошли к большой двухколёсной жёлтой бочке с надписью «Пиво». Возле неё стояло всего трое граждан, всё-таки разгар рабочего дня… Вот вечером будет аншлаг. Пиво по стеклянным кружкам и пакетам разливала толстая тётка, которая с комфортом расположилась под зонтиком, прячась от палящего солнца.
Они встали в очередь и всего через несколько минут с удовольствием опустошали свои стеклянные сосуды, вливая внутрь себя восхитительно вкусный прохладный напиток. Пользуясь тем, что после них никто пока не занял, Михаил подмигнул:
— Ещё по одной?
— Между первой и второй промежуток небольшой. Давайте! — энергично согласился Саша, ощущая, как жизнь заиграла в нём новыми красками. Тётка снова наполнила кружки и они, неспешно отпивая, прошлись до ближайшей скамейки, где и уселись, с удовольствием наслаждаясь пенным блаженством.
— Хорошо сидим? — облизнувшись, спросил Михаил.
— Да… Жить — хорошо! Верно? — ответил Александр.
— Согласен! — хмыкнул спутник.
— А хорошо жить — ещё лучше! — усмехнулся Саша.
Михаил метнул на него взгляд и расхохотался..
— Что верно то верно… И не поспоришь!
После второй кружки они решили что неплохо было бы подкрепиться. Пиво это хорошо, но нужно что-то ещё. Настроение после пива повысилось, хотелось чего-то… А вот чего?
Проходя мимо какого-то ресторана со стеклянной витриной, Михаил решил зайти внутрь и там перекусить. Саша не возражал, сам сильно хотел есть. Они вошли в прохладный вестибюль и его спутник, усадив Александра за стол, пошёл сам к официантке, чтобы оформить заказ. На несколько минут тот остался один и, случайно посмотрев в широкое окно, наткнулся на… сержанта госбезопасности Катю, которая была в форме.
Та, не веря своим глазам, приоткрыв свой хорошенький ротик, смотрела на него. Саша приветливо улыбнулся и мысленно пожелал чтобы девушка присоединилась к ним. Как ни странно, это желание тут же исполнилось.
Катя закрыла ротик и, сверкая глазами, ринулась внутрь. Не успел Саша даже рот раскрыть как тут же был засыпан вопросами:
— Что вы тут делаете?! Как сюда попали?! Сбежали!? Так и знала что вам нельзя доверять!
— Постойте, Катя… — попытался ответить он.
— Встать! Руки вверх, сволочь! — Саша смотрел на пистолет девушки, который она быстро выхватила из кобуры и наставила ему прямо в лицо. Глаза её метали молнии, но оружие не дрожало в руках, готовое открыть огонь по воле своей хозяйки. Несмотря на угрожающую ситуацию, девушка была очень хороша в этот момент, и он невольно залюбовался ею.
Саша поднял руки и слегка улыбнулся. Сзади него, в глубине зала, послышались тихие вскрики немногочисленных посетителей и быстро удаляющиеся шаги.
— Товарищ сержант, я..
— Молчать, гад! Сейчас я тебя..
Внезапно на девушку словно вихрь налетел. Табельный ТТ вылетел из её рук и, отброшенный сильной рукой, улетел под соседний стол. Сама Катя за несколько секунд оказалась на полу со скрученными за спиной руками, и бессильно трепыхалась, пытаясь вырваться из железных рук Михаила.
— Товарищ сержант госбезопасности, что случилось? Табельным оружием захотелось побаловаться? В тире не настрелялись? Или у вас так истерика проявляется? — издевательски спокойным голосом спросил тот.
— Отпустите меня, не то… — прокричала девушка.
— И что будет? В угол поставите? — усмехнулся Михаил. Посмотрев на Сашу, он улыбнулся:
— Руки-то опусти, теперь можно..
Потом он ловким движением вынул откуда-то из пиджака своё удостоверение и сунул его в упор, под нос Кате. Подержал пару секунд и убрал обратно.
— Всё? Буянить не будете?
— Не буду, товарищ комиссар госбезопасности 3 ранга! Простите меня, я не знала… — смущённо оправдывалась девушка, вставшая после того как Михаил слез с неё.
— Объясните, почему вы напали на моего спутника? — потребовал без улыбки Михаил.
— Разрешите доложить, товарищ..
— Докладывайте! — поторопил её чекист.
— Я… Я решила что этот… сбежал из-под стражи и хотела вернуть его обратно в тюрьму… — стоя по стойке «смирно» она опустила глаза, красная от смущения.
— Откуда вы его знаете? — продолжил интересоваться тот.
— Она была машинисткой при моём допросе у следователя Круглова… — вмешался Саша. — И она очень нервно отреагировала когда я рассказал о некоторых… не совсем приятных событиях.
— Вот как? — кивнул головой Михаил. — Что ж, теперь всё становится понятным. Надеюсь, вы осознали свою ошибку, сержант?
— Так точно, товарищ комиссар гос..
— Свободны, сержант! И примите совет на будущее… Не стоит так бурно реагировать на незнакомые ситуации. Сначала надо подумать, а уж потом действовать. Понятно?
— Так точно! Разрешите идти?
— Идите.
Катя лихо развернулась на месте, метнулась за своим пистолетом и, почти бегом, вышла из ресторана, засовывая оружие в кобуру. Глаза её подозрительно блестели.
— Ну и ну, Александр… — покачал головой Михаил. — Даже на минуту нельзя оставить, стоит только отвернуться как у тебя уже неприятности..
— Я тут не при чём, Михаил Алексеевич! — открестился Саша. — Я даже слова не успел сказать..
— Оно и видно… Ладно, давай поедим и пойдём домой. Думаю, впечатлений на некоторое время нам хватит, верно?
Саша только вздохнул, соглашаясь, что тут ещё скажешь? Не везёт так не везёт… Чем-то понравилась ему эта Катя, но как на зло, каждая встреча оборачивается лишь негативом и проходит совсем не так как бы он хотел. Надо как-то это исправлять..
18 апреля 1940 года. Берлин.
Рейхсфюрер СС Генрих Гиммлер.
— Я тобой недоволен, Вальтер! — глаза шефа СС сурово смотрели на бледного Шелленберга из-под очков. Они находились в кабинете Гиммлера и его подчинённый, похоже, искренне хотел сейчас оказаться как можно дальше отсюда. Само по себе недовольство Гиммлера было очень неприятно, но, что ещё хуже, это падение доверия к самому Вальтеру, который раньше всегда ответственно относился к приказам и неофициальным желаниям самого Гиммлера. Но не сегодня..
— Докладывай подробно, Вальтер! Я хочу знать детали!
— Слушаюсь, экселленц! Вчера одна группа следила за оберштурмфюрером Шольке, другая за фройляйн Браун. Рано утром оберштурмфюрер вышел из дома и осмотрелся. Потом направился к магазину и пропал там. Во всяком случае, наши агенты не видели никого похожего на него по описанию. Один из них зашёл внутрь но не обнаружил внутри ни одного покупателя. Продавец также подтвердила, что она никого не видела в своём помещении. Был произведён обыск в торговом зале и на складе, всё пусто. Как сквозь землю провалился… — удручённо признался Вальтер. — Правда, в магазине был чёрный ход, но продавец клялась и божилась что мимо неё никто не проходил и она всё время была на месте. После этого группа наблюдения рассредоточилась по окрестным улицам но… так и не смогла найти парня..
Гиммлер на это только головой покачал.
— Вторая группа наблюдения следила за Евой Браун. Поскольку девушка не представляла собой большую проблему, за ней следили только двое агентов. Один из них, мужчина, спал. Вторая, женщина, смотрела в окно. Она показала, что незадолго до обеда в фотоателье вошёл мужчина в плаще и надвинутой шляпе. Через некоторое время этот мужчина вышел вместе с фройляйн Браун, они быстро нашли такси и уехали. К сожалению, агент Роза не разбудила своего напарника заранее, поэтому, когда они выбежали из дома и сели в свою машину, такси уже уехало… Таким образом, обе группы провалили свои задачи, экселленц… Конечно, они все уже наказаны и такое больше не повторится, я ручаюсь вам, рейхсфюрер!
Гиммлер помолчал. Наконец, он встал и, не торопясь, подошёл к окну. Не оборачиваясь, он спросил:
— Вальтер, я сказал чтобы ты бросил на это своих лучших людей, верно?
Шелленберг кивнул.
— Так точно!
— Так почему ты отрядил на это две группы нерасторопных болванов, выпускников школы наблюдения?! — крикнул Гиммлер, выйдя из себя. Он был в ярости. Подумать только, такое простое дело, а его верный подчинённый просто… сглупил, мягко говоря!
Вальтер вытянулся ещё больше, казалось, он хотел напоминать настоящую скульптуру, стройную и неподвижную.
— Я недооценил объекты, рейхсфюрер. Решил, что с этим справятся и выпускники, в качестве практического экзамена на выпуск. А самые опытные люди следили за… вы сами знаете за кем… — сглотнув, произнёс Вальтер.
— Так надо было снять часть из них… — остывая, ответил Гиммлер. — Из-за тебя я не знаю куда он ходил, что делал… Это неприемлемо!
— Так точно, рейхсфюрер! Я виноват и с готовностью приму любое наказание! Готов к отправке на фронт, командовать батальоном, ротой… — выпалил Шелленберг.
— Успокойся, Вальтер! Ты мне нужен здесь, понял? Но это в последний раз когда я спускаю тебе пренебрежение к моим приказам! Если это ещё раз повторится… — он в упор посмотрел на подчинённого. — Ты не отправишься на фронт, Вальтер. Я просто отдам тебя нашему дорогому Мюллеру.
— Я понял, экселленц!
Перспектива побывать в гостях у невысокого но зловещего шефа гестапо тому явно не улыбалось, и Гиммлер был уверен что Вальтер в следующий раз обязательно перестрахуется и сделает всё как надо.
— Твои соображения, Вальтер? Что за мужчина был с Евой? — спросил Гиммлер, полностью успокоившись.
Шелленберг заколебался, но всё-таки ответил.
— Рейхсфюрер… у меня есть одна мысль… но нет никаких доказательств.
— Говори! — махнул рукой глава СС.
— У меня такое ощущение что этим мужчиной мог быть… оберштурмфюрер Шольке.
— Вот как? Почему же? — удивился Гиммлер.
— Совпадение по времени… Он пропал незадолго до того как тот мужчина пришёл к Еве. Да и фигура, по описанию агента Розы, похожа. Вот только доказательств нет. Никто не видел его лица. Даже напарница Евы, Хельга Киршнер, не видела лица того мужчины, он низко опустил голову и говорил очень тихо. Мы показали ей фото Шольке но она не смогла подтвердить что это был он.
— Плохо, Вальтер! — снова покачал головой Гиммлер. — А что дальше?
— Шольке снова появился после обеда. Он созвонился со своим сослуживцем, Паулем и двумя своими товарищами по батальону охраны «Лейбштандарта», и они направились в бар на севере Берлина. К ночи там все напились. После этого друзья его разошлись, а сам Шольке сцепился в драке с патрулём СС.
Гиммлер удивлённо посмотрел на него.
— Да, рейхсфюрер, так всё и было! — подтвердил Вальтер. — Удивительно, но даже в пьяном виде, он смог избить всех троих патрульных и потом спокойно вернулся домой. Судя по отсутствию новых докладов, он сейчас спит, приходя в себя после бурной ночи.
— Интересно… — протянул Гиммлер. — А знаешь, Вальтер, теперь мы вполне сможем его прижать. Главное, чтобы фюрер об этом не узнал. Отдай приказ задержать его. Пусть доставят сюда, и мы с ним поговорим по душам.
Улыбка на его лице не предвещала незадачливому Шольке ничего хорошего.
Москва.
Залесский Алексей Дмитриевич.
Он сидел на лавочке в небольшом парке на юге города и кормил голубей, бросая им маленькие кусочки хлеба, наблюдая, как те пытаются добраться до них быстрее своих сородичей. Птицы давно привыкли к медленным и неуклюжим людям и не боялись подходить к ним вплотную, зная, что они не смогут их поймать.
Алексей смотрел на них и улыбался. Это занятие как-то успокаивало, умиротворяло его душу посреди всего этого большевистского мира. Сегодня он, как и вчера, сказался больным и Петрович, мастер и его начальник, вынужден был отстать от него. Конечно, пришлось пообещать занести ему две бутылки водки но это было ещё дёшево. Иногда, когда тот был не в настроении, приходилось откупаться деньгами, иначе тот грозился доложить начальству и тогда у Алексея был бы неприятный разговор с начальником мастерской, а тот был суровым мужиком..
Оделся он, как и вчера, в слегка поношенный но чистый костюм. Раздербанив хлебный мякиш, Алексей отряхнул руки от крошек и огляделся по сторонам. Послеобеденный парк был почти пуст, только иногда пробегали мимо пионеры в своих красных галстуках или проходили по своим делам граждане. Внезапно он напрягся, разглядев вдалеке мужчину в светлом плаще и чёрной шляпе, неторопливым шагом идущего в его сторону. В руках незнакомца была сложенная газета, которой тот слегка обмахивался, пытаясь разогнать жару и хоть немного освежиться. В другой руке он держал мороженое, с удовольствием слизывая с него сладкое и холодное лакомство.
Расслабившись и отвернувшись от мужчины, Алексей неторопливо осмотрелся и не увидел ничего подозрительного. Тем временем, незнакомец дошёл до лавочки и вежливо поинтересовался:
— Добрый день! Могу я присесть рядом? — голос его был приятным, говор правильным, но всё же чувствовалось в нём что-то не русское. Алексей порой пытался определить его национальность но не мог. Мужчина мог быть немцем, англичанином, американцем… да хоть французом или итальянцем!
— Да, конечно! Не занято… — вежливо ответил он.
— Спасибо! — поблагодарил незнакомец. С комфортом откинувшись на спинку, он оглянулся и сказал:
— У меня всего минут пятнадцать, так что, Алексей Дмитриевич, рассказывайте что там у вас случилось. Только кратко и по делу!
Его голос внезапно утратил всякую мягкость и превратился в стальной. Алексей легко представил себе, как его обладатель отдаёт приказы в бою. Да… Несмотря на всю свою подготовку он не был уверен что смог бы легко справиться с ним, доведись им встретиться в схватке. Но это вряд ли, они нужны друг другу.
— Почему так мало времени? — удивился он. Обычно встреча занимала примерно полчаса, они успевали подробно обговорить свои дела и выработать дальнейшие планы.
Мужчина недовольно нахмурился, словно думая, рассказывать или нет причину.
— Мой двойник не сможет долго водить за нос агентов ОГПУ… то есть, НКВД… — наконец, ответил он.
— Понятно. Тогда слушайте..
Алексей подробно рассказал всё что узнал от болтливой Кати, добавив от себя, что, несмотря на неправдоподобный рассказ этого беглого русского немца, эти сведения могут быть полезны мужчине.
Тот молча выслушал его рассказ и ненадолго задумался, продолжая есть мороженое. Алексей не мешал ему, наслаждаясь свежим воздухом, одновременно осматривая окрестности.
— Скажу честно, Алексей Дмитриевич, ваши слова кажутся мне бредом! — прервал он своё молчание. — Вы ничего не пили утром? Я слышал, это одна из русских привычек — опух. опохмеляться утром от последствий ночной пьянки… — кое-как выговорил трудное слово незнакомец.
Алексей почувствовал что начинает краснеть от гнева. Этот надменный иностранец посмел сравнить его с неотёсанным крестьянином или рабочим, несмотря на то что прекрасно знал что он дворянин. В былые времена за такое был бы мгновенный вызов на дуэль… Увы, теперь за это только морду бить. Но даже это нельзя! Ничего, придёт время и этот надменный сэр… или янки, за всё ему заплатит! Алексей обладал мстительным характером и старался всегда «отблагодарить» тех кто пытался ему навредить. Впрочем, на хорошее к нему отношение он отвечал тем же. Всё по справедливости.
— Мистер… или как вас там… Я передал вам слово в слово то что узнал. Решать что с этим делать, верить или не верить, будете не вы, верно? Просто передайте это всё своему начальству! — с трудом сдерживая злость, ответил он.
Незнакомец усмехнулся и, засунув руку в карман, вытащил пачку купюр. Быстрым и незаметным движением он вложил деньги Алексею в карман пиджака. Вся операция заняла буквально пару секунд. Не смотря на своё отношение к иностранцу, Алексей невольно восхитился его ловкостью. Пожалуй, сам бы он так не смог. Вот убить кучей разных способов, это да.
— Сколько здесь? — поинтересовался Алексей. На вид пачка была довольно плотной.
— Потом посчитаете. Там премия за прошлые сведения… — ответил мужчина. Доев мороженое, он выбросил остатки в урну и легко поднялся.
— Связь будем держать как и раньше. Вы знаете все места где я могу оставить знак, так что — до свидания, товарищ! — улыбаясь, закончил он и зашагал к выходу из парка.
Алексей посмотрел ему вслед и минут через пять тоже покинул скамейку. Недалеко, в кустах, его ждал знакомый мешок и после недолгого переодевания из парка вышел уже совсем другой человек.