19 апреля 1940 года. Москва.
Александр Самсонов.
— Давай поговорим о твоём будущем, Саша? — спросил его Михаил. Они сытно пообедали и теперь удобно устроились на диване. Александр внимательно посмотрел на своего надсмотрщика. Интересно, что они там про него решили? Скорее всего, его просто поставят перед фактом, но попробовать потрепыхаться стоит.
— Давайте! — согласился он.
Михаил чуть помолчал и спросил, отпив холодного кваса:
— Как ты себе представляешь свою дальнейшую жизнь? Что планируешь делать? Ведь сидеть здесь без дела тебе вряд ли понравится. Да и тунеядцем быть мало приятного.
Саша усмехнулся.
— Почему же? Спокойно живёшь, ничего не делаешь, спишь вволю, гуляешь, ешь и пьешь… Лепота! Многие хотели бы жить так.
Его «нянька» улыбнулся, но глаза остались серьёзными.
— Саша, не пытайся казаться хуже чем ты есть. Не спорю, в твоём времени наверняка таких лоботрясов-бездельников хватает, но, во-первых, я уже немного изучил тебя и уверен, что ты не такой. Во-вторых, весь наш народ активно строит коммунизм, множество молодёжи откликнулись на призывы партии, возводят заводы, идут в авиацию и танковые войска… а ты хочешь просто сидеть без дела и паразитировать?
— Знаете, Михаил Алексеевич, я уверен, что вы или ваше начальство уже решили что и как мне делать, ведь так? — утвердительно спросил Саша, тоже опробовав квас и найдя его очень вкусным. Не сказать, что он был намного лучше чем в будущем, но уж точно не хуже.
Михаил кивнул головой и его губы ещё больше растянулись в улыбке.
— Само собой, Саша. Но… — он поднял вверх указательный палец. — Мне пришли указания предложить тебе на выбор несколько вариантов. Не буду обещать что одобрят твой выбор, но учитывать его могут.
Александр откинулся на спинку дивана и снова отпил кваса. Что ж, посмотрим, что там ему уготовили.
— Я вас внимательно слушаю, Михаил Алексеевич.
— Первый вариант. Мы назначаем тебя техническим консультантом, и ты станешь регулярно выезжать на заводы, помогая главным конструкторам разрабатывать вооружение, про которое сообщил в записках…
Саша удивлённо поднял брови.
— Но, Михаил Алексеевич…
— Я понимаю, Саша, что у тебя нет специальных знаний и ты не интересовался этим раньше, но даже те крохи что ты запомнил, могут помочь. Дело в том, что конструкторы, которым были показаны чертежи, то и дело спрашивают разные подробности, а мои люди ничего не могут им сказать, так как не понимают вопрос. Дело стопорится, а это нежелательно.
Александр задумался. В принципе, логично, но чем он на самом деле сможет помочь на заводах? Внешний вид ППС-43 и автомата Калашникова он нарисовал, вот только про его автора почти ничего не помнил, кроме того что тот, вроде бы, был сержантом… Что ещё? Устройство РПГ? Тоже ничего конкретного. Как разработать гранату, как сделать так чтобы она летела куда надо, и состав пороха… Всё это для него тёмный лес. Ну не интересовался он этим в своё время! Даже как разработать ПТРД-41 и ПТРС Александр не знал. Эх, если бы знать что он сюда попадёт, то все справочники прочитал бы! Увы, что есть то есть.
Рекомендации по разработке «Т-34-85» тоже сделаны, больше ничем он там помочь не может. «Катюши» то же самое. «КВ-85» и «ИС-3» описал. Конечно, лучше бы сразу начать разрабатывать, например, «Т-44» или «Т-55», но про них он читал ещё меньше. Вот сделать бы прибор чтобы можно было стрелять на ходу… Нет, и это не выйдет, для него это китайская грамота, точнее, инженерная премудрость.
Ракеты? Даже не смешно. В авиации он полный ноль. «Як-9», «Ла-5ФН», «Ил-2М3», «Пе-2»… Только внешний вид. Никаких знаний по двигателям или авионике. Только помнил что истребители должны летать парой а не звеном. Ах да, рассказал про Покрышкина, Кожедуба и других асов. В кораблях дуб дубом. Про пенициллин рассказал, там, кажется, из плесени его делают… Или он спутал?
Артиллерия? Форсировать разработку и производство на заводе «Баррикады» «ЗиС — 2» даже в ущерб дивизионным пушкам УСВ. Усилить контроль на Горьковском заводе № 92, чтобы не гнали брак стволов. Параллельно работать над «ЗиС — 3». Подумать только, прекратить выпуск отличных орудий с формулировкой «..в связи с избыточной мощностью и бронепробиваемостью». Дебилы, б…! А потом, когда немецкий петух в жопу клюнет, заново разворачивать производство… Блин, что же у нас всё через задницу-то делается? Ах да, ещё про "БС-3" тоже сообщил.
Александр вздохнул. Как ни жаль признавать, но в этом смысле он там практически бесполезен.
— Боюсь, там я не смогу ничем помочь… Нет, я готов выезжать на заводы, но очень сомневаюсь, что от меня будет толк. Любой конструктор знает больше меня. Мои планы и чертежи дадут им нужное направление в исследованиях, а дальше уже они сами.
Михаил задумался, машинально постукивая пальцами по подлокотнику дивана. Наконец, он очнулся от размышлений и сказал:
— Что ж, возможно ты и прав. Тогда есть второй вариант. Ты же там, у себя, служил? Поэтому сможешь и здесь отдать свой долг гражданина. Что скажешь? — он с интересом и еле скрытой насмешкой посмотрел на Александра, словно говоря, давай, откажись, слабак! Только и можешь что языком молоть!
Теперь уже задумался Саша. У него мелькала такая мысль когда он летел из Берлина на самолёте. Помимо того, что он считал себя патриотом, была возможность, так сказать, узаконить своё пребывание здесь, ведь сейчас он не рыба не мясо, находится в подвешенном состоянии. К тому же, скоро война, и где как не в армии можно будет принести пользу стране? Своими знаниями он уже поделился, значит, вполне возможно начать строить карьеру с помощью ума и способностей. Неплохо бы научиться обращаться с оружием, стрелять, ведь там, в будущем, он попал в ПВО и большую часть срока службы провёл, обслуживая «С-300»… А уж если офицером стать…то есть, командиром, то совсем хорошо. Всё равно, как не старайся, независимым ему тут не быть, не дадут. В конце концов, что ему ещё делать? Просто жить здесь вместе с «нянькой», иногда беседовать с Берией? Ну нафиг, так можно и с ума сойти. Ладно, попробуем…
— Знаете, Михаил Алексеевич, а я согласен! — улыбнулся он. Ему показалось что в глазах надсмотрщика мелькнула растерянность, словно он и в самом деле не ожидал такого его решения. В таком случае приятно удивить его. Хотя точно быть уверенным в этом нельзя, недавно же он развёл его насчёт гнева, возможно и сейчас взял на слабо и разыграл удивление. Ну и пусть! Сидеть в квартире и ничего не делать ему надоело, а тут новые впечатления.
— Хорошо, Саша, договорились. А куда бы ты хотел попасть служить? — с любопытством спросил он.
— В разведку! — выпалил Саша. — Или, ещё лучше, в спецназ! То есть, в осназ! — поправился Александр. Воображение рисовало ему как он лихо раскидывает немецких диверсантов с помощью хитрых приёмчиков, кидает в цель ножи, стреляет «по-македонски» и делает другие вещи, недоступные большинству людей. Кстати, это даст ему дополнительную возможность защитить себя в опасных ситуациях. Конечно, если он вдруг попадёт под бомбёжку, артобстрел или танковую атаку то это ему мало поможет, но в обычных пехотных боях шансы выжить и победить резко повысятся.
— Ого! — удивлённо присвистнул Михаил. — Однако, губа у тебя не дура! А ты хоть понимаешь, что там служат самые лучшие бойцы и командиры нашей страны? Туда многие хотят попасть, а ты решил раз и в дамки? Стрелять не умеешь вообще, физподготовка тоже не ахти, а главное… ты же не коммунист! Возможно, скрытый враг советской власти! И ты хочешь попасть в такое секретное подразделение? — под конец Михаил Алексеевич уже почти открыто издевался, что больно кольнуло Сашу.
— Давайте начистоту, Михаил Алексеевич? — с раздражением спросил Александр, резко отодвинув от себя пустую кружку из-под кваса.
— А как же! Только так и не иначе! — поддержал его надсмотрщик, и тоже убрал кружку на стол.
— Вы не верите в меня, я знаю это! — начал экспрессивно Саша. — Да, я не уважаю коммунистов и не слишком люблю советскую власть! Потому что видел в своём мире, какими они стали и во что превратилась КПСС! Но я патриот, верите вы или нет! И я не меньше вас хочу принести пользу нашей стране, хоть и называется она СССР а не Россия! Ведь земля-то всё равно та самая! Люди тоже наши, русские…
— Советские! — поправил его Михаил.
— Чёрт с ним, пусть советские! — запальчиво согласился Саша. — Это не суть! Я не хочу чтобы на подмосковных дорогах стояли указатели «Москау», написанные готическим шрифтом, а весёлые Гансы мысленно делили мою страну на свои земельные участки, как им будет обещать Гитлер! И ради этого я готов выложиться весь, до последней капли пота и крови! Надо будет заниматься по шестнадцать часов в тире или за учебниками? Буду заниматься! Через не могу! Потому что так надо! Сейчас я беспомощный как щенок, умею только кусаться, и то не больно! Поэтому я прошу вас, Михаил Алексеевич… — он пытливо посмотрел ему прямо в глаза, — помогите мне туда попасть! Я знаю, вы сможете замолвить словечко за меня перед товарищем Берией! Клянусь, не подведу! Дайте мне шанс! Обещаю, краснеть за меня вам не придётся!
Выдохшись, он подошёл к столу и налил из стеклянной банки себе в кружку остатки кваса. Выпил его несколькими глотками и, не глядя на Михаила, снова сел на диван. «Нянька» продолжал молчать, задумчиво глядя на него. Александр тоже сидел молча, постепенно успокаиваясь. Неожиданно родившееся решение, словно получившее последний толчок, всецело завладело им. В самом деле, где как не в армии сможет принести пользу истинный патриот, искренне любящий свою страну? Да, будет трудно… даже очень трудно! Но он выдержит! Обязан выдержать!
— Интересный ты человек, Саша! — подал голос Михаил. — Честно говоря, ты меня удивил… Не думал, что согласишься на этот вариант. Ну что ж, я сообщу Лаврентию Павловичу твоё решение. А вот что он решит, этого я не знаю… — в сомнении покачал он головой.
— Спасибо, Михаил Алексеевич! — искренне поблагодарил его Александр. Если тот перед Берией заступится, то шансы на успех вырастут. Сейчас Саша принял одно из тех судьбоносных решений, которые навсегда меняют жизнь человека. И он был морально готов к этому. — А когда я узнаю результат?
Михаил пожал плечами.
— Не знаю. Это будет решать сам товарищ Берия. Может, уже завтра… а может, никогда.
— Понимаю… — протянул Саша.
— Да ни черта ты не понимаешь! — с раздражением махнул рукой Михаил, неизвестно на что разозлившись. Он стал с дивана, надел пиджак и направился к выходу. На удивлённый взгляд Александра, бросил:
— Пойду схожу к знакомому, давно не видел. А ты сиди здесь! Без меня тебе запрещено выходить.
Саша кивнул. Желания выйти на улицу пока не было, хотелось посидеть и подумать последствия своего решения. После того как хлопнула входная дверь, он лёг на диван и сам не заметил как задремал.
Через несколько часов. Москва.
Лаврентий Берия.
Берия сидел в своём кабинете и с интересом смотрел на одного из своих самых доверенных лиц, которому он, по меткому выражению, мог бы доверить свою спину. Человек, известный Александру как «Михаил Алексеевич», сидел за тем тем же столом, с другой стороны. Они были знакомы уже много лет и у них даже сложились в чём-то приятельские отношения. Он в одно время хорошо помог «Михаилу», буквально вытащил его из застенков Ежова, куда тот угодил, не желая предавать Берию, потом заступился перед Сталиным. Обладая честным характером и не слишком выгодной особенностью всегда говорить то что думает, даже если начальству это не нравится, тот сполна оценил услугу и всегда старался верно служить Лаврентию Павловичу, не допуская мысли о том чтобы предать его в угоду своим или чужим интересам.
— Удивил ты меня, Коля, удивил… — хмыкнул Берия, после того как подчинённый и друг передал ему разговор со своим подопечным. Тот в ответ улыбнулся.
— Не поверите, Лаврентий Павлович, но меня он удивил не меньше. Признаться, я думал, он выберет первый вариант. А этот Александр, мол, хочу в осназ! И такую речь закатил… Причём, видно было, от души говорит, не заранее придумал, а то что сейчас понял. Вы же знаете, меня очень трудно обмануть. А тут я почувствовал что он не врёт, на самом деле хочет.
— Да потому что не представляет себе что его ждёт! — усмехнулся Берия. — Ты же сам знаешь какая там подготовка, нормативы. Да обычный маршбросок свалит его в самом начале.
«Михаил Алексеевич», или Николай, рассмеялся.
— Так что, Лаврентий Павлович? — он с интересом посмотрел на главу НКВД. — Испытаем на прочность этого… хм, попаданца? Или бесполезно?
— А ты сам как думаешь, Коля? — коварно спросил Берия вопросом на вопрос. Николай задумчиво потёр подбородок рукой и заговорщицки улыбнулся.
— Почему бы и нет? Что мы теряем? В любом случае он будет под присмотром. Можно отправить его в один из наших лагерей под Москвой, пусть там его хорошенько поваляют, жирок собьют… Думаю, пары дней… ну, максимум недели, хватит чтобы он там взвыл и попросился назад, в столицу, к пиву, квасу и мороженому.
— Думаешь? — с любопытством посмотрел Берия. — Может, готов и поспорить?
— Лаврентий Павлович, вы опять? — укоризненно глянул на него Николай. — Помню, в прошлый раз кто-то с треском проиграл целый ящик коньяка… Кто же это был, интересно? — наморщил он лоб.
— В тот раз я был не совсем уверен и слишком пьян, Коля! — со смехом ответил Берия и отмахнулся рукой. — А сейчас я трезв и уверен в себе. Мне кажется, что в этом Александре что-то такое есть… — он покрутил в воздухе рукой. — Не могу точно сказать что именно, но есть.
— То есть, вы готовы снова рискнуть… допустим, парой ящиков того же самого коньяка? — хитро посмотрел на него Николай, нарочито потирая руки.
— Уже парой? — удивился Берия.
— Играть, так играть по-крупному! — провозгласил тот. — Или вы идёте на попятную?
— Не дождёшься, Коля! — азартно блеснул глазами Берия. Он протянул ему руку и, когда тот взял её, разбил одним движением. — Я согласен! Какие условия?
— Если этот Саша продержится в лагере неделю, то два ящика с меня, — перечислил условия Николай, — а если нет, то уж будьте любезны расщедриться, товарищ Берия!
— Устраивает. Но… — он строго посмотрел на своего верного подчинённого… — чтобы никаких провокаций! Используй обычную подготовку для молодняка.
— Как можно, Лаврентий Павлович? — с видом оскорблённой невинности ответил Николай. — Всё будет честно, без подтасовок! Что он сможет то и покажет.
— Хорошо. Отчёт для меня каждый день. В Кубинку его повезёшь или в другое место?
— Пока не решил… — задумался Николай. — Но в любом случае, через день мы уже поедем. Завтра ещё сеанс гипноза с ним проведём.
— Что ж, хорошо! — поднялся Берия из-за стола и надел шляпу. — Вечер уже, пора домой..
— Домой? — снова усмехнулся Николай. — Или на охоту за восторженными почитательницами товарища Берии?
— Говори да не заговаривайся! — улыбнулся тот, но подчинённый сразу почувствовал нотку угрозы в его голосе.
— Виноват! — произнёс он, моментально стерев улыбку с лица.
— Всё, пошли! — скомандовал Берия, и они вышли из кабинета.
19 апреля 1940 года.
Юго-западнее Берлина, Потсдам. Бабельсберг. Усадьба баронессы фон Мантойфель. Вечер.
Мария фон Мантойфель.
— Мама, ну что мне лучше одеть на завтра, как думаешь? — с измученным видом спросила Ирма, прервав её размышления. Мария подняла взгляд и посмотрела на целую кучу вечерних платьев разных цветов и фасонов, которые вытащила дочка из своего шкафа и разложила на кровати. Такое разнообразие привело бы в восторг любую девушку, и Ирма не была исключением. За последний час она перемерила всё что ей нравилось, но так и не смогла определиться. Отчаявшись, девушка позвала на помощь маму, но дело всё равно двигалось медленно. То, что выбирала Мария, не устраивало дочь, и наоборот. В конце концов, утомившись, женщина просто села в кресло и предоставила дочери самой сделать выбор.
— Ирма, какой смысл в моих советах если ты всё равно их не слушаешь? — устало ответила она.
— Ну мама! — топнула дочка ногой. — Завтра приедет Гюнтер, а я не знаю в чём буду! От Амалии и Греты нет никакого толку, всё что они советуют мне не нравится!
При имени Гюнтера Мария почувствовала, как её словно окатила изнутри тёплая волна. И, одновременно, болезненный укол. Что это значит?
— Насколько я знаю, завтра день рождения нашего фюрера. При чём тут Гюнтер? Он просто один из гостей, — произнесла она спокойным голосом, — не понимаю, почему ты так волнуешься из-за этого?
Ирма отбросила на кровать белое вечернее платье, которое держала в руках, и подошла к ней поближе. Она опустилась на подлокотник кресла и осторожно взяла руку матери.
— Мама… — девушка помедлила, но всё-таки продолжила… — я хочу тебе кое-что сказать.
Мария почувствовала, что услышанное, скорее всего, ей не понравится, и внутренне собралась. Таким тоном дочка однажды рассказала ей что случайно разбила старинную вазу. А в другой раз, что недавно прочитала невесть как попавшую ей в руки книжку французского аристократа маркиза де Сада. И если случай с вазой обошёлся Ирме всего лишь в три дня запрета выходить на улицу, то во второй ситуации взбешённая баронесса на неделю отправила её в организацию Тодта чтобы дочь с помощью физического труда поняла, что стоит читать молоденьким девушкам а что нет. Даже если книга написана аристократом. Проведённое ею лично расследование закончилось пшиком. Никто из прислуги так и не признался откуда в усадьбе появилась гнусная писанина развращённого маркиза. Сама дочь плакала и уверяла что не покупала её, а нашла в глубине книжного шкафа. Оставалось предположить что это привет из прошлого, а точнее, от её бывшего мужа. Видимо, тот был поклонником всей этой грязи.
— Что ты опять натворила, Ирма? Говори, я слушаю! — спросила баронесса.
— Мама… дело в том… мне нравится Гюнтер… — робко сказала она, избегая смотреть на мать. На Марию навалилось облегчение. Ничего страшного не произошло, дочке всего лишь понравился Гюнтер… Что ж, неудивительно. У неё сейчас как раз возраст такой, а Гюнтер высокий, красивый, спас их всех… И руки у него такие сильные, а губы… Так, стоп! Поймав себя на этих мыслях, баронесса невольно покраснела, явственно вспомнив что было в клинике. Нет, надо навсегда забыть это! Она же всё решила по этому поводу. Незачем опять себя травить всякими фантазиями. Взяв себя в руки, Мария улыбнулась дочери и ласково проговорила:
— Ну и что? Ты молодая девушка, он тоже красавчик, я тебя понимаю.
— Правда? — улыбнулась дочь в ответ. — Я так боялась что ты будешь ругаться из-за этого. Понимаешь, я часто думаю о нём. Вспоминаю его слова, внешность… А вдруг я влюбилась? — встревоженно спросила Ирма.
Баронесса принуждённо рассмеялась. Она, конечно, замечала восхищённые взгляды дочерей когда они были в Шарите, но была уверена что это всего лишь подростковая влюблённость. Многим девушкам нравятся мужчины постарше, а если они одеты в красивую форму, мужественны, и совершили героический поступок в духе старинных романов, то вполне понятны эмоции девушки.
— Не беспокойся, девочка моя. В твоём возрасте это нормально. Только это не любовь, а влюблённость, она скоро пройдёт, и ты сама потом будешь удивляться что чувствовала к нему.
Ирма задумчиво кивнула матери, теребя подол платья.
— Тогда ладно, мама. Потому что когда я думаю о нём, мне становится так сладко на душе, сердце часто стучит и появляются странные мысли… — её покрасневшее лицо отвернулось, но Мария заметила это.
— В твоём возрасте я тоже часто влюблялась, а потом недоумевала, что в этом парне такого? Просто живи и это пройдёт, я тебя уверяю! — успокаивала она Ирму.
— Сёстрам он тоже нравится! — снова удивила её дочь. — Мы уже договорились с помощью жребия, кто из нас первой будет танцевать с ним. Сначала я, потом Грета и последней Амалия.
Баронесса удивлённо подняла брови. Вот это новость! Как такое может быть чтобы всем трём её дочерям понравился один мужчина? Насколько она знала, вкусы в отношении мужчин у них были разные. Отбросив эти мысли, Мария улыбнулась и встала с кресла:
— Ирма, а что ты скажешь про вот это платье? — она взяла в руки голубое, длинное платье с голыми плечами и разрезом сбоку до колена. Оно было немного обтягивающим, но не вульгарным. К нему полагался голубой прозрачный шарф, который накидывался на плечи, если было прохладно или девушке хотелось больше прикрыться.
Дочка задумчиво посмотрела на наряд.
— Его я ещё не мерила… Думаешь, ему понравится? — спросила она, не отрываясь от платья.
— Уверена в этом! — улыбнулась баронесса. Как же Ирма умилительно выглядит в таком состоянии псевдовлюблённости! Неужели она сама была такой же в своё время?
Переодевшись, дочка подошла к зеркалу и посмотрела в него.
— Знаешь, мама, а мне нравится! — радостно заявила она. — Решено, его я и одену завтра! Спасибо, мамочка, ты у меня самая лучшая! Я так тебя люблю! — Ирма поцеловала её в щеку и закружилась перед зеркалом.
— Я тебя тоже, моя девочка! — она оглядела весь беспорядок на кровати и добавила: — Раз ты выбрала себе наряд, остальные платья убери в шкаф и не помни их, хорошо?
— Поняла, мамочка, не волнуйся! Я всё сделаю! — ответила Ирма, не отрываясь от зеркала.
— И чтобы пораньше легла спать! — напомнила ей Мария. — Завтра утром мы все едем в парикмахерскую, делать причёски, не забыла?
— Нет, мама! Конечно, не забыла! — укоризненно посмотрела на неё Ирма.
— Я ведь знаю тебя, любишь ты ложиться поздно. Но учти, если заснёшь заполночь, то не выспишься, завтра проснёшься усталая, с кругами под глазами, и самой красивой будешь не ты, а Грета или Амалия!
— Вот ещё! Не дождутся! — твёрдо ответила дочка и начала осторожно снимать платье.
— Спокойной ночи, милая! — пожелала она Ирме.
— И тебе, мама! — ответила та.
Закрыв дверь комнаты дочери, баронесса прошла в свою комнату и улеглась на кровать, решив почитать. Но смысл текста книги не доходил до мозга, который самовольно принялся решать очень важную задачу: что бы надеть ей самой? Интересно, какой у него любимый цвет? Надо бы ещё выбрать украшения, чтобы подчеркнуть свои глаза. Непростой выбор, так как всяких цепочек, колец и браслетов у неё было много. Заодно надо подобрать туфли в тон платью. Решить какую причёску заказать. Вот же Гюнтеру хорошо, приедет завтра в своей красивой форме и надраенных сапогах… Да и вообще, выбор одежды для мужчин проще простого, костюм или смокинг! А женщины вынуждены столько времени, денег и нервов тратить, выбирая что к чему надеть. И это не считая причёски, косметики, украшений, парфюмерии… Как несправедливо! — подумала она. Невольно улыбнувшись, Мария вдруг поймала себя на том что сама очень хочет понравиться Гюнтеру, чтобы он смотрел только на неё! Да что такое, опять!? Ну никак он не хочет покинуть её мысли. Всё, завтра она будет предельно вежлива, холодна и спокойна. Обращение к нему только на «вы», и главное, ни в коем случае не оставаться с ним наедине! Почему-то, он может влиять на неё так, что она теряет контроль над собой, а это недопустимо! Что ещё? Ах да, машина! Если он намерен вернуть ей подарок, то зря надеется, она не из тех кто принимает их обратно. К тому же это оскорбительно.
Измучив себя сомнениями и противоречивыми мыслями, Мария, наконец, заснула, разметавшись на кровати. И когда ей снова, уже не в первый раз, во сне появился красавец Гюнтер, который нахально улыбнулся и пригласил её на танец, она улыбнулась в ответ, и протянула руку.
20 апреля 1940 года. Москва.
Александр Самсонов.
— Ну что, Саша, ты готов к труду и обороне? — усмехнувшись, спросил Михаил Алексеевич за завтраком.
— Всегда готов… — вяло ответил Александр, нехотя отправляя в рот ложку щей. Суп вышел на славу, пусть даже без сметаны, но его настроения это не подняло. Вчера он, после встречи с Берией, заснул неожиданно для себя. Наверное, нервное напряжение дало о себе знать. Проснулся в четыре часа утра, в темноте сначала никак не мог понять где он. С трудом встал с дивана и, на автопилоте направился на кухню, промочить горло. Проходя мимо комнаты надсмотрщика, споткнулся о тумбочку, зацепившись мизинцем и, не сдержавшись, выругался… Тихий храп тут же прекратился и через пару секунд раздался его голос:
— Чего шатаешься, ночь-полночь?
Саша вздрогнул от неожиданности и тихо ответил, невзирая на то что тот уже проснулся:
— Пить захотелось.
— Ясно. Пей и спи, у тебя завтра важный день будет… — пробурчал сонный голос Михаила.
«Да для меня сейчас каждый день важнее некуда!» — мысленно ответил Александр. Попив, он вернулся в комнату, разделся и снова заснул. В результате такого сломанного графика сна, Саша проснулся утром с трудом и до сих пор чувствовал себя каким-то мешком пришибленным. Автоматически доедая тарелку, он спросил:
— А что сегодня будет-то?
— Забыл, что ли? — рассмеялся «нянька». — Сегодня у тебя гипноз будет.
Саша застыл, не донеся ложку до рта. Чёрт, конечно! Ему же сказали про это, а он забыл. Или, точнее, почему-то решил, что это будет когда-то в будущем. Выходит, сегодня они будут рыться в его мозгах, проверяя, есть ли там информация которую он утаил. Подготовиться бы, но как?
— Михаил Алексеевич, а если не получится меня загипнотизировать? Я слышал, что не все люди могут подвергнуться гипнозу? — спросил он, снова принимаясь за суп.
— Верно, не все… — согласился с ним Михаил. — Но большинство поддаются. Уверен, ты тоже.
— Вы тоже? — метнув на него взгляд, спросил Саша. Тот пожал плечами, размешивая сахар в чашке чая.
— Скорее всего. Не проверял.
— И товарищ Сталин с товарищем Берией? — снова спросил Александр, не успев обдумать свои слова. Наказание последовало немедленно. Неуловимое движение, и Саша поймал хороший подзатыльник, едва не сунувшись лицом в тарелку.
— Думай что говоришь, дурак! — раздался спокойный голос надсмотрщика. — За такой вопрос могут и расстрелять. Я смотрю, там, в будущем, у вас слишком мягкотелое ФСБ. Совсем чекисты мышей не ловят, расслабились там при демократии..
— Да нет, всяких уродов они регулярно ловят, особенно на Северном Кавказе. Террористов, бомбистов… — потирая затылок, сказал Саша. — А если вы имеете в виду что ругают или оскорбляют президента, так за это не сажают, иначе пришлось бы, минимум, четверть страны за решётку бросить.
— Значит, бросили бы! В чём проблема? Тюрем не хватает? Новые построить. Этот ваш Путин какой-то странный… Раз он из органов, то должен быть жёсткий и не миндальничать со всякими острословами, которые про него всякие надписи пишут и, тем более, кричат. Посадили бы сотню тысяч таких болтунов, другие бы задумались! А если не задумаются, значит тупые, и дорога им в те же тюрьмы или на стройки! Пусть там ума набираются! — хлопнул рукой по столу «нянька».
— Нельзя, мы живём при демократии, поэтому люди и говорят что думают! — отрицательно покачал головой Саша. — Свобода слова, печати, вероисповедания, ну и всё такое..
— Оно и видно, что вся эта свобода сделала из вас не патриотов своей страны а каких-то вечно всем недовольных оболтусов! Эх, товарища Сталина на вас нету! Он бы ваших недовольных живо в бараний рог скрутил! — сжал руку в кулак Михаил. — Пойми, Саша, народ прежде всего уважает твёрдость власти! Если она, не колеблясь, станет сажать и расстреливать то все будут сидеть смирно, иначе отправятся в Воркуту на отдых. А вот если станет либеральничать, то всё… конец такой власти! Народ тут же это почует и скинет её. А потом начнётся хаос и гражданская война, потому что каждый недовольный начнёт сводить свои личные счёты.
— Вы не правы, Михаил Алексеевич! — возразил ему Александр. — Если бы у нас там начали сажать и, тем более, расстреливать, за анекдоты и угрозы Путину, то народ бы озлобился и взбунтовался.
— А армия на что? Внутренние войска? ФСБ ваше? — хитро улыбнувшись, спросил Михаил. — Они что, будут просто смотреть и ничего не делать? Или вообще откажутся подчиняться приказам? Если так, то у вашей России нет будущего. Все эти недовольные поймут что власть их боится и скинут её как старую бабку со скамейки. Знаешь, какой секрет власти над народом?
— Какой? — спросил Саша, вздрогнув от того что могло бы быть, если бы президент действительно начал разбираться с навальнистами и другими недовольными сталинскими методами.
— Десять ударов кнутом и пять пряников! Именно в такой последовательности, а не наоборот. Пока народ знает что ему могут дать по шапке, он послушный и тихий. Но если он почувствует свободу… Будет бойня. Вот так-то, Саша! — допив чай, Михаил Алексеевич вымыл кружку в раковине и ушёл в комнату, оставив его оглушенным и в раздрае.
Выходит, Путин, хоть его и ругают за жёсткие методы, на самом деле ещё очень мягок по сравнению со Сталиным? Позволяет работать «Дождю», свободно разгуливают Собчак, Венедиктов и другие оппозиционные личности. Он вспомнил одного своего знакомого, владельца небольшой фирмы автозапчастей, который яростно обличал Путина, называя его самым отвратительным человеком в мире. Тут и коррупция по его вине, и наплевательство на мелкий бизнес, история с Крымом и вечными санкциями… в общем, много чего. Главное — во всём виноват Путин. Надо его скинуть и тогда всё будет хорошо. Неважно, кто придёт, по-любому, его преемник будет лучше. А если хуже? — как-то спросил Саша. Хуже уже не будет, ответил тот. Всё разворовано, всё пропало, все нищие… Ага, подумал Саша, зимой на улицах то и дело попадаются «нищие» барышни в норковых шубах, а на дорогах глухие пробки из «нищих» на иномарках. И ведь это не только в Москве, он сам ездил по городам страны по работе экспедитором и видел что такое есть и там. Да, хватало и таких мест где асфальт годами не укладывали, дома выглядели как после бомбёжки, а люди ходили в обносках, выживая на 10–15 тысяч рублей. Да и насчёт коррупции друг был прав. Хотя она при любом правителе есть, в том числе и на Западе. Короче, Россия страна контрастов, кто-то живёт от зарплаты до зарплаты, другие летают отдыхать в Турцию и на Бали, и вторых тоже немало, за год сотни тысяч людей там бывают. Да и сам он, чего греха таить, на зарплату экспедитора смог скопить тысяч шестьдесят и летать в Крым или Турцию каждый год на отдых. А вот при алкаше Бориске такое вряд ли было возможно. В общем, хватит ломать об этом голову, теперь ему уже глубоко плевать кто там будет президентом.
Доев суп и выпив чаю, Саша отправился в свою комнату, намереваясь немного подремать после сытного завтрака, заодно и доспать недостающее организму время. Вдруг в квартире раздался резкий звонок. Удивлённый Александр выглянул в коридор и увидел как Михаил Алексеевич впустил какого-то невысокого человека в очках и залысинами, напоминающего школьного учителя.
— Здравствуйте, Семён Андреевич! Как ваше здоровье? — поздоровался с ним за руку его «нянька».
— Здравствуйте, Николай, всё хорошо, спасибо за заботу! — ответил незнакомец, снимая обувь.
Николай? Так-так, интересно… Похоже, этот Семён ненароком выдал настоящее имя «Михаила Алексеевича». Это залёт, батенька! Надсмотрщик, что-то почувствовав, обернулся и увидел Сашу, смотрящего прямо на него. Глубоко вздохнув, он, видимо, понял, что тот всё слышал и, ничего не сказав, проводил гостя в свою комнату.
Через минут десять, когда Александр уже начал скатываться в объятия Морфея, он услышал громкий голос Николая, зовущего его:
— Саша, иди сюда!
Тяжело вздохнув и, пытаясь подавить дрожь в руках, он обречённо направился в комнату «няньки». Николай стоял у окна, а Семён Андреевич сидел на его кровати и молча смотрел на Сашу пронзительным взглядом.
— Садись на кровать и ничего не бойся. Семён Андреевич отличный специалист и он гарантирует что тебе ничего не угрожает! — пытался успокоить его надсмотрщик, но получалось плохо. Мало ли что они там у него в голове накопают? Или возьмут и сделают ему кодированную установку. Скажет кто-нибудь кодовое слово и пойдёт Саша всех мочить как робот.
— Выпей! — протянул ему Николай стакан воды. Он несколькими глотками опустошил его и начал глубоко дышать чтобы успокоиться. Тем временем Семён Андреевич вытащил из кармана какой-то кругляш на верёвочке и повернулся к нему. Подвесил этот кружок перед ним и сказал монотонным голосом:
— Смотрите на него и не отвлекайтесь. Считайте до десяти. Когда я скажу, вы проснётесь.
Кругляш равномерно качался перед его лицом. Саша усмехнулся. Они что, думают с помощью такого фокуса загипнотизировать его? Ну-ну..
— Раз… Два… Три… Четыре… — начал считать Александр..
-..Просыпайтесь! — раздался голос Семёна Андреевича. Саша удивлённо открыл глаза. Он что, всё-таки заснул? Всё тело затекло и ломило. Семён Андреевич, спрятав в карман кругляш, вежливо попрощался с ними и вышел в прихожую. Через минуту хлопнула дверь и наступила тишина. Потянувшись до хруста в костях, Саша встал и удивлённо посмотрел в окно. Судя по положению Солнца время было уже послеобеденное, что и подтвердил его желудок, подав голос. Странно, он же недавно ел?
В комнату вошёл Михаил Алексеевич и весело спросил:
— Ну как, всё нормально? Жив-здоров?
— Да… только есть хочется. Вот это я задремал! — удивился Саша. — Я так и думал что у вас ничего не получится с этим гипнозом.
— С чего ты взял что не получилось? — хмыкнул надсмотрщик. Он тоже подошёл к окну и встал рядом с ним. — Наоборот, всё вышло так как мы и планировали.
— Подождите… Я же просто спал! Или… — с нарастающим подозрением спросил он.
— Или! — подтвердил «нянька». — Сеанс прошёл успешно. Кстати, ты не знаешь никого по имени Николай? — внезапно спросил он.
— Николай? — задумался Саша. — Да нет вроде, не помню такого… А что?
— Ничего! — улыбнулся надсмотрщик. — Просто так спросил. Напомни мне, как ты относишься к коммунистам?
— Они самые верные делу партии люди! — удивлённо ответил Александр. — Зачем вы спрашиваете? Сами же это знаете.
— Конечно! А товарищ Сталин и товарищ Берия? Что ты о них думаешь?
При упоминании этих имён он почувствовал как волна радости затопила его. Как же хорошо что у советского народа есть такие руководители! Под их руководством они скоро построят коммунизм и все будут жить хорошо!
— Товарищ Сталин самый лучший человек на Земле! — горячо ответил он. — А товарищ Берия его верный помощник!
— Абсолютно верно! — улыбаясь, согласился с ним Михаил Алексеевич. Тут его лицо сделалось серьёзным. Он подошёл к нему и обнял за плечи.
— Саша, ты же помнишь откуда ты? Когда родился и где вырос?
— Конечно, Михаил Алексеевич! Как можно это забыть? — снова удивился Саша. — Меня зовут Александр Самсонов, мне 25 лет, комсомолец, младший лейтенант госбезопасности. Родители погибли от бандитов когда мне было пять лет, воспитывался в приюте..
— Всё-всё, молодец, вижу что ты помнишь! Я хочу тебе сказать кое-что… Товарищ Берия лично принял решение отправить тебя завтра в лагерь подготовки осназа, как ты и просил! — улыбнулся Михаил Алексеевич.
— Я просил? Когда? — удивился он. На лице Михаила Алексеевича на миг мелькнула досада но тут же он опять улыбнулся.
— Вчера ты просил. Неужели забыл? А вот товарищ Берия помнит!
— Неужели товарищ Берия сам, лично, так решил? — радостно спросил Саша.
— Да. Ему понравились твои заслуги и он решил так наградить тебя! — по-прежнему улыбался «нянька». Хм, интересно, а почему он называет его так? Непонятно. — А ты помнишь, всё что тебе приснилось из будущего?
В голове Александра словно открылся клапан, через который хлынула куча информации из того бредового сна который недавно приснился ему. Близкая война с немцами, подлые союзники, распад великой страны через полвека… Как же хорошо что это всего лишь сон! И этот чёртов его бывший немецкий друг по имени Гюнтер, который предал партию и оказался ярым фашистом! Кулаки сжались от ненависти. Эх, с каким бы удовольствием он убил бы предателя, будь тот рядом!
— Да, Михаил Алексеевич! Помню, к сожалению. Не знаю, почему эта чушь мне приснилась.
— Ничего страшного, Саша. Но помни, рассказывать про этот сон ты имеешь право только товарищу Сталину, товарищу Берии и мне. Больше никому! Понятно? — голос наставника был предельно серьёзен.
— Так точно! Будьте уверены, Михаил Алексеевич, я не подведу вас и, скорее, умру чем разболтаю об этом! — уверенно ответил Саша, мысленно поклявшись при этом.
— Даже не сомневаюсь в этом, Саша! — кивнул он головой. — А теперь отдыхай! Завтра у тебя начинается новая жизнь, если, конечно, ты выдержишь нагрузки в лагере.
— Я выдержу всё, Михаил Алексеевич! Страна и товарищи будут мною гордиться! — твёрдо заверил Александр. Потрепав его по плечу, Михаил Алексеевич ушёл к себе, а Саша всё не мог успокоиться. Подумать только, сам товарищ Берия похлопотал о том чтобы он попал в школу осназа! Осталось только оправдать доверие такого важного человека. И он это сделает, чего бы этого не стоило!
Чуть позже. Москва. Лубянка.
Лаврентий Берия.
— Как всё прошло, Николай? — спросил Берия, внимательно глядя на мужчину.
— Как и планировали, Лаврентий Павлович! — улыбнулся тот. — Семён Андреевич, как обычно, оправдал все наши ожидания. Легенда для Александра готова, он в неё поверил. Свою сверхинформированность считает дурным сном. Вас и товарища Сталина чуть ли не боготворит. Уверен, что он комсомолец и будущий верный коммунист. Свой сон обсуждать готов только с вами, Хозяином и мной. Для всех других он будет всё яростно отрицать. При попытке силового допроса покончит жизнь самоубийством с помощью любого подручного предмета. Если же его внезапно схватят, то откусит себе язык или раскусит капсулу в зубе. Такая установка теперь у него в голове. Готов всеми способами оправдать ваше высокое доверие и принести Родине пользу! — отчитался Николай по операции «Потомок».
— Отлично, Николай, молодец! — похвалил его Берия. — Ты хорошо справился с заданием! Что ещё можешь сказать?
— Я вот тут подумал… — замялся его подчинённый.
— Говори, Коля, я слушаю! — подбодрил его глава НКВД.
— Дело в том, что есть одна девушка, сержант госбезопасности. Так вот, я подумал, может отправить её в этот лагерь вместе с ним? — спросил он.
— Ты о ком? — удивился Берия.
— Это девушка, она помощница следователя Круглова, который вёл дело Александра. Они оба слышали его показания. С самим Кругловым всё ясно, завтра его вызовут к Семёну Андреевичу и он забудет всё что связано с Сашей. По крайней мере, надеюсь. По словам Семёна Андреевича, этот гипноз на каждого человека действует по разному. С Сашей, например, всё прошло гладко. А с другими… они или не забывают, или вспоминают через некоторое время… или вообще, сходят с ума.
— Да, жаль… А то у меня была мысль заставить пройти через такую процедуру как можно больше людей из своего ведомства. Заодно и наших армейских генералов позвать. На всякий случай… — поджал губы Берия. — Очень-очень жаль… Так что там с этим сержантом?
— Смотрите, Лаврентий Павлович! Если мы отправим её туда, то убьём сразу несколько зайцев. Она будет под моим присмотром почти всё время, вместе с Сашей. К тому же, я заметил, что она ему понравилась, что неудивительно. Молодая, красивая. Другое дело, что она сама его терпеть не может, считает лжецом и чуть ли не преступником, едва не убила недавно. Если он к ней привяжется, это станет ещё одним якорем для него, чтобы быть с нами. Это на тот случай если установка спадёт, ведь такое полностью исключать нельзя.
— Что верно то верно! — согласился с ним Берия. Он задумался. Николай тоже молчал. Наконец, глава НКВД очнулся и посмотрел на него. — Знаешь, мне нравится твоя идея. Так и сделаем! Подготовь приказ насчёт неё и завтра поедете туда. А сержант приедет отдельно.
— Слушаюсь, Лаврентий Павлович! — встал навытяжку Николай.
— Брось, Коля! — махнул рукой Берия. — Кстати, ты уже купил два ящика нашего коньяка?
— Я? — улыбнулся тот. — Даже и не думал, всё равно вы опять проиграете!
— Эх, Коля, не умеешь ты останавливаться в своём азарте! На этот раз ты пролетишь, мамой клянусь! — весело воскликнул Берия.
— Посмотрим, Лаврентий Павлович, посмотрим! — рассмеялся Николай.