Потсдам, Бабельсберг. Усадьба баронессы фон Мантойфель.
20 апреля 1940 года. Вечер.
Гюнтер Шольке.
Гюнтер уже подходил к комнате, когда заметил графа, который мелкими шажками выходил из неё, держась обеими руками за пах и постанывая от боли. Увидев его, он замер, а его лицо скривилось от ненависти:
— Проклятый щенок! Я тебя завтра же…
Что именно граф хотел сделать с ним, Гюнтер слушать не стал, так как с большим удовольствием снова ударил его кулаком по печени. Аристократ издал полузадушенный крик и снова повалился на пол, неспособный что-либо сделать.
— И куда это ты собрался, графское отродье? — ухмыльнулся Гюнтер, присев рядом с ним на корточки и глядя в лицо. — Я ведь с тобой ещё не закончил.
Он присел на тот диванчик, на котором Шверин хотел воспользоваться графиней и задумался, смотря на корчащегося на полу графа. Что же с ним делать? Убить? С одной стороны это лучше всего. В таком случае этот ублюдок уже никому и никогда не причинит вреда, а многие, наоборот, вздохнут с облегчением. Да и сам Гюнтер будет доволен.
Но и минусы тоже были. Допустим, он убьёт его. Например, задушит подушкой, чтобы было похоже на остановку сердца или удар. Что дальше? Даже если спрятать тело, множество свидетелей видели его здесь, не считая водителя, который подтвердит что привозил сюда своего хозяина. Плюс разные синяки и ушибы на теле. Следователи, понукаемые Гиммлером, будут копать основательно, и наверняка что-то найдут, ведь у Гюнтера нет опыта сокрытия улик. Снимут отпечатки пальцев, которые он, по любому, оставил в комнате, и ему конец. Заодно возьмутся за Марию и Ребекку, и те, скорее всего, сломаются.
Но если ничего не сделать, то уже завтра, по наводке этой мрази, его снова арестуют и на этот раз ему не поможет даже сотня Ев. Может, шантаж, как он и придумал? Гюнтер скривился от отвращения. Сама мысль о том что, возможно, придётся сделать, вызывала у него тошноту. Да, этот граф погань та ещё, но даже для него это будет перебор. Оттащить в туалет, найти какой-нибудь фотоаппарат у баронессы, побоями заставить там жрать… брр… Гюнтера едва не вырвало, представив эту картину. Нет, на такую мерзость он всё-таки не способен, даже ценой опасности для своей жизни! Всему есть предел, и для него это уже слишком. Надо искать другой вариант.
Проклятье! Вот же свалился этот урод на его голову. Хотя, если честно, он сам вписался за подругу Марии, никто его не тянул, даже наоборот, отговаривали. Сам принял решение, значит и отвечать за последствия должен тоже сам. Ладно, придётся всё-таки рискнуть, оставлять графа в живых нельзя. А если всё получится, то ещё можно побарахтаться. Встав с диванчика, он быстро вышел из комнаты, вернулся в зал и, пользуясь тем что большинство гостей смотрели на танцующих, взял с ближайшего стола три бутылки шнапса и шампанского. Вернувшись, обнаружил, что неугомонный граф снова выполз из комнаты и по стеночке идёт к нему, слабым голосом зовя на помощь. Гюнтер мысленно поблагодарил Шверина за то что тот выбрал для разговора с Ребеккой самую дальнюю комнату, куда не заходили гости. Осторожно поставив бутылки на пол, он подошёл к графу и за шиворот снова втащил его в комнату, не обращая внимания на слабые попытки сопротивления. Усадив его на диванчик, предварительно, снова добавив по печени, чтобы не брыкался, Гюнтер вернулся за бутылками и решил, наконец, сделать то что видел пару раз по телевизору, в детективных фильмах. Всё равно, опыта у него нет, придётся положиться на везение и сделать всё как можно правдоподобнее.
Открыв первую бутылку, он заставил графа открыть рот и начал вливать ему алкоголь в горло, щедро поливая его одежду и лицо. Тот вяло барахтался, отбивался и пытался мешать Гюнтеру, но мало что получалось. Закончив с первой бутылкой, он бросил её на ковёр и открыл вторую. Граф был уже в неадеквате, бессмысленно таращась на него и что-то бурча, всё-таки выжрать целую бутылку одним залпом это не шутка, не считая того что он выпил до этого. Открыв рот безвольно лежащему мужчине, Гюнтер влил ему содержимое и второй бутылки. Шверин пытался отвернуть голову, кашлял, но Гюнтер был неумолим. Наконец, и вторая бутылка оказалась пуста, покатившись по полу. К этому времени граф еле шевелился с закрытыми глазами. Открыв третью бутылку, на этот раз с шампанским, Гюнтер облил мужчину пеной и начал вливать напиток ему в рот. Когда он закончил с этим, граф завалился на диван и звучно захрапел.
Так, что ещё? Точно, чуть не забыл… Вынув платок, он тщательно протёр свои отпечатки с бутылок и так же тщательно, по очереди, вложил эти бутылки в руки графа, после этого снова бросив их на ковёр. Теперь самое главное… Перевернув спящего графа на спину, он взял узорчатую подушку с дивана и крепко прижал её к лицу аристократа. Прошло не меньше десяти секунд прежде чем руки Шверина попытались убрать подушку с лица. Гюнтер прижал сильнее, держа подушку одной рукой, а другой схватил руки графа и прижал над его головой. Раздалось глухое мычание, тот попытался вертеть головой но давление Гюнтера не позволяло ему это сделать. Наконец, почти через полминуты, движения графа начали слабеть и скоро он затих, бессильно опустив руки. Выждав ещё минуту, Гюнтер убрал подушку и внимательно посмотрел на Шверина.
Граф лежал неподвижно, с открытым ртом и полузакрытыми глазами, выражавшими недоумение и какую-то обиду. Прислонившись ухом к груди, Гюнтер не услышал биения сердца. Пульс на кисти тоже не бился. Аристократ был мёртв.
Глядя на его тело пустым взглядом, Гюнтер снова положил подушку под голову графу и сел рядом. Он думал, что его будет тошнить, слышал, что первое убийство часто заставляет человека блевать, но обошлось. Возможно, потому что это тело уже убивало. А может, из-за того что сам граф был той ещё скотиной. Гюнтер не знал этого. Ему просто хотелось выпить, но весь алкоголь он влил в Шверина. Вяло подумалось что теперь он избавился от одной проблемы, но появились другие, а значит, надо решать их, ради себя и своих женщин.
Усилием воли придя в себя, он вышел из кабинета и закрыл двери, вытерев их платком. Дойдя до спальни Марии, он постучался и, не дожидаясь, сразу вошёл. Его встретили две пары встревоженных глаз. Баронесса с графиней лежали обнявшись, Мария гладила подругу по голове. Увидев Гюнтера, баронесса спросила, сдерживая дрожь в голосе:
— Гюнтер… что с ним?
Он постарался улыбнуться и сказал:
— Я всё уладил. Вам нечего опасаться.
Баронесса молчала, глядя на него. Графиня тоже смотрела, словно пытаясь проникнуть в его мысли.
— Что ты сделал с ним? — наконец, спросила она.
Гюнтер усмехнулся:
— Мы с ним выпили.
— Что? — удивилась Мария.
— А что вы удивляетесь, дамы? Как оказалось, этот ваш граф настоящий алкоголик! Только при мне выпил целую бутылку шнапса, причём даже не поделился… — хмыкнул он, покачав головой.
— Я не понимаю… — произнесла графиня, растерянно глядя на свою подругу. — Вы с ним… пили?
— Ну да. После того как я вышел от вас, пошёл к нему в комнату чтобы поговорить. Захожу, а он там уже конкретно пьяный. Даже с дивана встать не может. Я сел рядом, говорю, что недостойно аристократа бить женщину, тем более, другую аристократку…
— А он что? — спросила Мария, прервав паузу.
— Что? — переспросил Гюнтер, ложась рядом с ними. Внезапно накатила усталость, хотелось закрыть глаза и заснуть. Странно как-то убийство на него подействовало… — Он ответил что просто вышел из себя, понимает что не прав и завтра принесёт вам извинения.
— Гюнтер, но ведь ты с ним дрался! Он захочет отомстить тебе! — схватила его за руку Ребекка.
— Не захочет. Сказал что на моём месте поступил бы так же, если бы на его женщину напал посторонний мужчина… — ответил Гюнтер. Он заметил что при этих словах обе подруги переглянулись, при этом графиня слегка покраснела. Внезапно он понял что сказал, случайно причислив Ребекку к своим женщинам. Проклятье, опять чёртов язык подвёл его!
— А потом? — спросила графиня, избегая смотреть на него.
— Потом он велел мне убираться из комнаты, сказав что я мешаю ему наслаждаться вкусом великолепных напитков баронессы. Не удивлюсь, если он так и заснёт в той комнате. Думаю, нам не стоит до утра его беспокоить, пусть проспится..
— Мы и не собирались… Правда, Мария? — спросила Ребекка.
— Конечно… Скажи, ты точно думаешь, что он ничего не сделает ни нам ни тебе? — внимательно глядя на Гюнтера, спросила баронесса. Он уверенно кивнул головой, ответив тем же взглядом:
— Абсолютно уверен. Мы поняли друг друга.
— Хорошо, я скажу слугам не беспокоить его, а шофёра графа устроят в одной из комнат до утра… — видимо, успокоившись, ответила она.
— Думаю, до утра это минимум! — усмехнулся Гюнтер. — Судя по количеству алкоголя, что я видел, он будет спать, скорее всего, до обеда. И вообще, хватит грустных мыслей, фройляйн! У нас же сегодня праздник? Вот и давайте веселиться, а этот граф пусть себе спит спокойно! — снова улыбался он.
— В самом деле, Мария, может пойдём в зал? — улыбнулась подруге Ребекка. — А то нас, наверное, уже потеряли?
— Поддерживаю графиню! — заявил Гюнтер.
— Ну хорошо, идёмте! — на губах баронессы тоже появилась робкая улыбка. — Только нам с Ребеккой надо… попудрить носик. Верно, дорогая?
— Ой, точно! — расширились глаза графини. Она порывисто вскочила с кровати, метнулась к зеркалу и застыла от ужаса. — Боже, какой кошмар! Моё платье… А причёска!
— Успокойся, милая, я подберу тебе платье! — сказала баронесса. — Конечно, у нас с тобой немного разные размеры, но не сильно различаются. Я же помню, в детстве ты надела моё платье, забыла? — рассмеялась Мария.
— Ну, Мария! — обиженно ответила подруга. — Зачем ты вспомнила? Гюнтеру вовсе не обязательно это знать!
— Так, а можно подробности, пожалуйста? — подмигнув баронессе, спросил он, хитро улыбнувшись.
— Нет!!! — хором воскликнули женщины. — И вообще, выйди, пожалуйста, Гюнтер, мне нужно переодеться! — добавила Ребекка, прыснув от смеха.
— Ну вот, самое интересное пропускаю… — с показной грустью ответил он, выходя из комнаты. Ответом ему был весёлый смех. Что ж, до завтрашнего дня всё будет в порядке. А потом… будет кошачий суп! Или суп с котом, какая разница? Всё-таки некоторые русские поговорки такие странные..
Гюнтер снова вернулся в зал и стал неспешно гулять по нему, время от времени присаживаясь на диванчики, разбросанные по всему помещению. Приглушенный гул голосов и музыки не мешал ему размышлять о последствиях своего поступка. Да, план был, естественно, не идеален, но сам факт смерти этого урода его не печалил. В своё время он повидал таких типов, у которых всё куплено, схвачено и забронировано. Ничего хорошего они у него не вызывали, наглые, самовлюблённые твари, уверенные что их мнение единственно правильное. А здесь этот граф, пользуясь связями, по словам Алекса, «берега попутал».. Вообще, как подозревал Гюнтер, это профессиональная особенность данных индивидуумов. Есть деньги и связи? Значит, делай что хочешь! В большинстве своём такое прокатывает, но иногда что-то идёт не так и такой имбецил оказывается в тюрьме. Или в могиле, что ещё лучше. Нет, он уже не жалел о том что сделал, разве что можно было бы исполнить такое как-то лучше, умнее… но, нужные идеи вовремя в голову не пришли, поэтому что есть то есть.
Гюнтер снова отпил шампанского и слегка прикрыл глаза.
Что теперь ему делать? Время уже позднее, ехать в Берлин ночью неохота да и опасно, особенно, в подпитии. Конечно, он себя контролировал, но зачем рисковать? Решено, ночует здесь. Вряд ли, баронесса выгонит его или откажет. К тому же ему всё равно надо обязательно поговорить с ней, в том числе и о машине. Честно говоря, желание вернуть подарок у него изрядно ослабло, но попробовать стоит, чтобы потом совесть не ворчала. Она, правда, молчит в последнее время, но незачем давать ей повод проснуться. Кстати, насчёт графа она тоже не всколыхнулась. Одобряет? Хорошо бы.
Итак, что будет завтра? А завтра ему обязательно надо будет присутствовать когда найдут этого… Шверина. Иначе, дамы впадут в панику и расскажут следователям совсем ненужные подробности, особенно графиня. Значит, как только его найдут, надо сразу сказать ей что никакой попытки изнасилования не было. Свидетелей той сцены, кроме него нет. А он уже знает что сказать следователям. Конечно, вряд ли ему поверят, но доказательств, скорее всего, у них не будет. Да, мотив будет, но этого мало… Могут по допросам затаскать, всё-таки жертва связана с рейхсфюрером. В любом случае, пусть сосредоточатся на нём, тогда его женщины будут в безопасности, а он сам как-нибудь выкрутится, не впервой.
— Гюнтер! Ты спишь? — раздался совсем рядом голос баронессы. Он открыл глаза и посмотрел на неё. Женщина снова выглядела безупречно. Причёска, макияж, платье… и не подумаешь что совсем недавно она была заплакана и взъерошена. Стоявшая рядом с ней графиня тоже была великолепна. По новому собранные волосы, персиковое вечернее платье, украшения..
— Нет, конечно! Просто задумался… — ответил он, вставая. — Какие же вы красивые, дорогие дамы! — снова отпустил комплимент Гюнтер. — Не побоюсь этого слова, настоящие королевы бала!
Обе подруги слегка порозовели и переглянулись.
— На балу не бывает двух королев, Гюнтер! — улыбнулась Ребекка. — Так что тебе придётся выбрать одну из нас… — и показала глазами на подругу. Та это заметила и укоризненно посмотрела на неё.
— Позвольте засвидетельствовать вам моё восхищение, Ваше Величество! — поцеловал ей руку Гюнтер. — Вы неотразимы!
— Спасибо, Гюнтер! — она попыталась остаться серьёзной, но не выдержала и широко улыбнулась. — Вот умеешь ты поднять настроение!
— Мне нравится когда на твоих губах улыбка, потому и стараюсь… — улыбнулся в ответ он.
— И у тебя отлично получается! — поддержала его графиня. — Правда, Мария?
— Согласна, дорогая. И ещё, Гюнтер… — она замялась, но потом собралась с духом и заговорила:
— После того что ты сегодня сделал, мы с Ребеккой у тебя глубоко в долгу. Если бы не ты… то сейчас моя подруга лежала бы вся… — баронесса сглотнула, словно представив себе наяву состояние зверски изнасилованной и избитой графини.
— В общем, Гюнтер, знай! Теперь у тебя появилось два ангела-хранителя, которые будут всегда рады помочь тебе, если будут неприятности! — серьёзно посмотрела на него Ребекка. — Мы с Марией не из тех кто забывает такие услуги.
Гюнтер с признательностью посмотрел на них и снова убедился что всё сделал правильно. Да, это было, естественно, противозаконно но, по человечески, справедливо. Наверное, поэтому и молчит совесть. Ведь, как не крути, сегодня он впервые осознанно убил человека. Там, в драке с арабами, Гюнтер просто бил, не имея цели именно убить. А если кто-то из них там погиб, то тоже правильно, не хрен было лезть на белую женщину, пусть бы трахали своих закутанных арабок.
Бывший хозяин тела тоже убивал в Польше, но это была война. Либо ты либо тебя, все всё понимают. К тому же там всё было издалека, не знаешь от твоей пули свалился враг или соседа.
— Дамы, я лишь сделал то что должен был сделать любой нормальный мужчина..
— Нет, Гюнтер, ты не прав! — вдруг покачала головой баронесса. — Я не знаю никого из тех кто здесь сегодня присутствует, кто бы смог захотеть помешать графу. Они все знают на что он способен и не стали бы мешать ему, пока это не касается их лично… Я каждый раз смотрю на их лощёные, самодовольные лица в нарядных смокингах и понимаю, насколько же они пусты и трусливы… Нет, конечно, не всегда, но именно в такой ситуации они просто прошли бы мимо, сделав вид что их это не касается! — горячо говорила она. — Отчасти, ещё и поэтому я просила тебя посетить наш праздник. Было невыносимо весь вечер вежливо улыбаться этим людям, зная что им абсолютно плевать на тебя. Из всех кто здесь находятся, я по настоящему рада только вам двоим… — баронесса снова улыбнулась им обоим.
— А теперь уже я вынужден сказать тебе спасибо, Мария! — поднял он бокал. — И предлагаю тост! За тебя, Мария! От всей души желаю чтобы ты всегда улыбалась, не грустила и часто радовала нас своим смехом! Правда, Ребекка?
— Полностью согласна с тобой, Гюнтер! — подхватила графиня. — Но для этого ты сам должен постараться!
— Обещаю! Ну что, выпьем? — подмигнул он обеим.
— Выпьем! — хором ответили женщины и весело рассмеялись, несколькими глотками допив шампанское.
Гюнтер ощутил как хмельной туман снова начал постепенно заволакивать ему голову. Нет, надо притормозить. Он сюда не пить пришёл. Взглянул на женщин и понял что шампанское также действует и на них, глаза заблестели, щёки покраснели… Что ж, может это и к лучшему?
— А теперь, я хочу сделать одно объявление! — внезапно сказала баронесса, удивив и Гюнтера и графиню.
— Какое объявление, дорогая? — спросила Ребекка с изумлением.
— Сейчас узнаете. Идёмте со мной! — она взяла их под руки и повела к центру зала. Удивлённые Гюнтер с графиней не сопротивлялись. Мария остановилась в центре, отпустила их и высоко подняла руку. Музыка опять стихла и гости начали оборачиваться к ней. Баронесса подождала ещё несколько секунд и громко заговорила:
— Дамы и господа! Все вы знаете что несколько дней назад, я и мои дочери едва не погибли при пожаре! Я не стояла бы тут сейчас, с вами, если бы не случилось чудо! И зовут это чудо — оберштурмфюрер СС Гюнтер Шольке! — она взяла смутившегося Гюнтера за руку. — Он не пожарник, служит в батальоне охраны нашего любимого фюрера. Он просто проходил мимо. Но Гюнтер не остался равнодушным зевакой, а сразу стал спасать людей из нашего дома, ловя их когда они прыгали из окон. Более того! Когда все кто мог выпрыгнули, он забежал в дом и, сам рискуя жизнью, вывел нас из него. Благодаря именно ему я сейчас жива, разговариваю с вами и радуюсь жизни. И мои дочери тоже!
Она обвела собравшихся взглядом и закончила:
— Такие офицеры это гордость всей нашей страны. Он поступил так как положено не только офицеру элитной части, но и как просто настоящий мужчина! Поэтому предлагаю, дамы и господа, поприветствовать настоящего героя и пожелать ему дальнейших успехов на службе и в личной жизни! Хайль!
— Хайль!..Хайль!..Хайль! — раздалось в зале. Покрасневший от смущения Гюнтер видел что многих аристократов действительно зацепила речь баронессы и они искренне ему аплодируют. Впрочем, были и такие, которые хлопали, кричали дежурно, но это тоже было понятно. Он им никто, даже не аристократ, и сама баронесса, видимо, им тоже не так важна.
Подбежали Амалия, Грета и Ирма и дружно поцеловали его в щёки. Он видел, как графиня слегка толкнула баронессу и что-то шепнула. Та покраснела, но тоже подошла и легко поцеловала в щёку. Раздались аплодисменты, приветственные крики.
После этого гости вновь разошлись, оживлённо переговариваясь. Гюнтер решил, наконец, поговорить с баронессой и шепнул ей:
— Мария, мне надо с тобой поговорить.
Та вскинула на него встревоженный взгляд.
— О чём? Что случилось?
— Ничего серьёзного. Просто небольшой разговор… — успокоил он женщину. Стоявшая рядом Ребекка навострила уши и Гюнтер, улыбнувшись графине, отвёл Марию в уголок.
— Гюнтер, что случилось, расскажи? — спросила его аристократка, с тревогой глядя ему в глаза.
— Я хочу поговорить с тобой о машине.
— Какой машине? — с удивлением спросила она, поправив волосы.
— О своей машине. То есть, о твоей! — поправился он.
— Ничего не понимаю, Гюнтер… — покачала она головой и отпила шампанского.
Гюнтер вздохнул. Похоже, она на самом деле уже забыла про свой подарок… Или хорошо притворяется.
— Я про тот Опель который ты мне подарила! — наконец, прямо сказал он. Баронесса несколько секунд смотрела на него, а потом улыбнулась.
— Вот оно что… А я-то думаю, про какую машину он говорит? — рассмеялась аристократка. — А что с ней не так? Не понравилась?
— Не говори ерунды, Мария! Такая машина не может не понравиться! Дело не в этом! — ответил Гюнтер.
— Тогда в чём же? — снова улыбнулась Мария, не глядя на него, любуясь пузырьками шампанского в бокале.
— Этот подарок… Он слишком дорогой! Я не могу его принять! — прямо рубанул Гюнтер. В конце концов, сколько можно ходить вокруг да около?
— Слишком дорогой, говоришь? — спросила его баронесса, по прежнему не смотря на него. Гюнтер заметил краем глаза как любопытная графиня, словно ненароком, шажок за шажком, приближается к ним.
— Да! Дарить машину за..
— Гюнтер, ответь мне, пожалуйста, на один вопрос? — вдруг прервала его Мария холодным голосом. Изумлённый Гюнтер увидел её глаза, которые смотрели на него с гневом или даже яростью.
— Какой? — спросил он, удивлённый такой метаморфозой.
— Сколько, по твоему, стоит моя жизнь? Кстати, и жизнь моих дочерей тоже? Какая цена? — от её слов можно было порезаться. Насколько он помнил, она ни разу не говорила с ним таким тоном и невольно посочувствовал тем с кем она так разговаривает.
— Твоя жизнь? Не понял… При чём тут это? — он был в замешательстве от неожиданной смены темы разговора.
— Именно в этом, Гюнтер! Ты так и не понял? Хорошо, объясню! — она залпом допила бокал и так резко поставила его на поднос что тот чуть не упал. Тем временем, графиня уже подобралась совсем близко и вполне могла слышать их разговор, но Гюнтеру было не до неё.
— Жизнь бесценна, понимаешь? А жизнь моих дочерей мне намного дороже своей! Так неужели ты думаешь что я, ради этого, пожалею какую-то машину!? Да если надо, я готова скупить десятки, сотни машин! Продать всё что у меня есть, дом, акции, украшения… лишь бы они были живы!! И я сама тоже! Почему ты сравниваешь в цене наши жизни и автомобиль?! Да это самое меньшее чем я могу тебе отплатить! Боже, ты хочешь так меня оскорбить? Как ты мог хотя бы подумать о том чтобы вернуть мне этот дурацкий Опель!? — она почти кричала, а в конце, видимо, потеряв самообладание, попыталась ударить его в грудь своим кулачком.
Гюнтер легко перехватил её руку и естественным жестом прижал женщину к своей груди. Она попыталась вырваться, но быстро затихла, вздрагивая. Он обнял её одной рукой, другой же стал поглаживать по голове, приговаривая:
— Ну, успокойся, милая… Не кричи. Не подумал я, как это выглядит с твоей стороны..
— Потому что ты дурак… — донеслось снизу. — И все мужчины дураки!
Гюнтер усмехнулся. Похоже, успокаивается… Мда, в чём-то она права, с её стороны действительно выглядит не очень. И что теперь делать?
— Мария, позволь я объясню? — начал он.
— Не надо… Но объясни! — глухо сказала она.
В который раз удивившись женской логике, Гюнтер сказал:
— На самом деле, мне машина очень нравится. Удобная, роскошная… Но… Понимаешь, я чувствую себя альфонсом! — наконец, высказал он свои мысли.
Видимо, удивившись, баронесса подняла голову и посмотрела на него. Глаза её слегка припухли но слёз не было. Либо успела вытереть, или они впитались в его китель.
— При чём тут это? — теперь уже спросила она.
— Просто принимать такой дорогой подарок от красивой женщины… как-то странно… Обычно бывает наоборот.
Несколько секунд она удивлённо смотрела на него, а потом начала смеяться. Смех поддержала Ребекка, уже стоявшая совсем близко. И пока баронесса, пыталась успокоиться, графиня, уже успевшая прийти в себя, пояснила:
— Гюнтер, ты всё напутал у себя в голове! Альфонс — это тот, который выпрашивает подарки и деньги у богатой женщины с которой он… ну… в общем, ты понял! — смутилась она. — Такого человека любая нормальная женщина презирает, для неё он не мужчина, а… просто одушевлённый, разговаривающий орган… который, к тому же, просит деньги за это… Ему плевать на саму женщину, для него это просто работа, как у проститутки, только мужского пола. А тебе Мария машину подарила в благодарность за спасение, своё и дочек. И поверь мне, я бы, на её месте, сделала то же самое! Жизнь одна, а деньги можно новые заработать, как и машину можно купить! Теперь ты понял свою ошибку? — с укором спросила графиня.
Гюнтер почувствовал что у него запылали уши от стыда. Действительно, ему разложили всё по полочкам. Вот что мешало ему сделать это самому? Выставил себя дураком, сравнил сам себя с проститутом… тьфу! Обидел Марию… Ладно, раз такое дело, надо исправлять!
— Хорошо, дамы, виноват, исправлюсь! — поднял он обе руки. — Обещаю, больше ни слова про машину вы от меня не услышите! Скажите, Ваше Величество, как мне вымолить у вас прощение? — обаятельно улыбнувшись, обратился он к баронессе.
Та задумалась, с интересом смотря на него, но у графини уже был готов ответ:
— Её Величество простит тебя, если ты подаришь ей танец! — провозгласила она. Застигнутая врасплох, баронесса посмотрела на неё, открыв рот, а Гюнтер с готовностью сказал:
— На это я всегда готов, Ваше Величество! Прошу! — протянул он руку. Та, поколебавшись и выразительно посмотрев на подругу, приняла её и они вышли на танец. Музыканты, видимо, сразу поняли в чём дело и снова заиграли вальс.
Гюнтер обнимал эту чудесную женщину и чувствовал себя великолепно. Конечно, в этом была и доля вины алкоголя, но глядя ей в лицо и видя эту очаровательную улыбку, он понимал, что упустить эту красавицу было бы одной из самых больших ошибок в его жизни. И дело даже не в её связях и влиянии в среде аристократов… Просто она была его женщиной, той кого он сам выбрал для себя. Да уж, количество его избранниц растёт не по дням а по часам. Сначала Лаура, потом Ева, теперь Мария… А ведь есть ещё Ханна, Катарина, Аннелиза… Как он будет с ними со всеми справляться? Это же стопроцентный залёт! Тут с одной любовницей мужики влетают так что потом хрен разберёшься, а у него уже сколько? Несмотря на этот глас разума, Гюнтер не чувствовал в себе желания терять хоть одну из них. Что ж, видимо, опять придётся плыть по течению в этом вопросе и решать проблему когда она припрёт. Проклятье, как это по-русски? Пока петух в жопу не клюнет, мужик не начнёт креститься? Странно, а почему именно в жопу? И зачем мужик станет креститься, а не бить петуха? Эх, жаль Алекса нет, он бы объяснил подробнее. Тогда тот успел только самые азы рассказать, да и то мельком.
— О чём думаешь? — внезапно спросила она, и Гюнтер, на автомате, ответил правду:
— О тебе.
Та снова покраснела и посмотрела в сторону. Больше до конца танца они не произнесли ни слова. Он молча смотрел на Марию, любуясь её красотой, глазами, улыбкой, а она упорно избегала его взгляда, и когда, всё же, встречалась, то снова краснела, видимо, чувствуя его восхищение.
Вальс закончился, но когда он неохотно выпустил её руку из своей, перед ним, как из-под земли появилась Ребекка с лукавой улыбкой на губах. Она взяла его за руку и, деланно стесняясь, спросила:
— Не подарит ли великий герой один танец бедной девушке, которая ещё совсем не танцевала? — и состроила такое умильное лицо что Гюнтер не выдержал и рассмеялся. Он посмотрел на баронессу и увидел что она слегка кивнула, улыбнувшись. Что ж, графиня тоже очень неплоха, нет причин ей отказывать, тем более, Мария не против.
На этот раз был не вальс, но тоже что-то танцевальное. Гюнтер не особо разбирался в музыке и ему было всё равно. Всё его внимание сосредоточилось на партнёрше, которая вела в танце. В отличие от баронессы, графиня почти всё время смотрела на него, не отводя взгляда. Это интриговало его. Как ни странно, она тоже молчала весь танец, хотя Гюнтер был уверен что Ребекка обязательно будет спрашивать его о чём-нибудь.
После его второго танца подряд, обе женщины ушли в дамскую комнату, попудрить носик, но не успел Гюнтер с удобством расположиться на диване как к нему подошла какая-то женщина и остановилась рядом.
Лет сорока, довольно полная, с умело наложенным макияжем и сложной причёской. Светло-фиолетовое вечернее платье туго обтягивало её фигуру, а из декольте выглядывала верхняя часть груди. Много украшений на шее, пальцах, ушах. Лицо обычное, только ему показалось что оно какое-то… высокомерное. Хотя, что тут удивительного, многие аристократы высокомерны, особенно, если общаются с теми кого считают ниже себя.
— Здравствуйте, оберштурмфюрер! Как вам праздник? — задала она светский вопрос, вертя в руках бокал шампанского. При этом он почувствовал как от неё сильно несёт алкоголем. Присмотревшись внимательнее, Гюнтер понял, что дама пьяна и довольно сильно. Нет, она не шаталась и говорила связно, но глаза..
— Здравствуйте, фрау. Праздник мне нравится, особенно, потому что я на таком в первый раз… — дипломатично ответил он, стараясь пореже дышать. Если он сам выпил всего пять бокалов шампанского и уже чувствует себя поддатым, то сколько же выпила она?
— Простите, я не представилась… Меня зовут Ульрика фон Тротт, графиня. Позволите присесть? — и не дожидаясь разрешения, села рядом с ним, отчего Гюнтеру тут же захотелось встать.
«Надо же, ещё одна графиня!" — мысленно подметил он.
— Расскажите о себе, Гюнтер? Вы позволите себя так называть? — вкрадчиво поинтересовалась аристократка. Что-то это переставало ему нравится. Он огляделся, надеясь увидеть Марию или Ребекку, но тщетно.
— Боюсь, я не смогу удовлетворить ваше любопытство, графиня… — вежливо улыбнулся Гюнтер. — У меня обычное происхождение, обычная жизнь, там нет ничего интересного, уверяю вас.
— Неужели? — пьяно улыбнулась женщина. — Но если вы не сможете удовлетворить моё любопытство то, возможно, сможете помочь в другом удовлетворении? — спросила она, придвинувшись вплотную. Занятый мыслями о подругах, Гюнтер не сразу это понял, и очнулся лишь когда её рука медленно прошла по его бедру. Он удивлённо посмотрел на неё и только сейчас заметил алчный огонь желания в её глазах. Почти то же самое он видел в глазах Ханны, когда нагло взял её в ванне квартиры своей матери. Только разве можно сравнивать фигуристую, зрелую женщину, следящую за собой и вот эту… тушу, которая буквально лезет к нему? Его едва не передёрнуло от отвращения, представив её голой.
Он аккуратно снял её руку со своего бедра и встал. Надо срочно найти баронессу, иначе эта озабоченная не отстанет. Гюнтер повернулся к ней и постарался вежливо улыбнуться:
— Всего доброго, графиня, но мне пора, извините! — с этими словами он направился к выходу из зала, будучи уверен что избавился от нахальной аристократки. Завернув за угол и войдя в какую-то комнату, он устало уселся на диван и закрыл глаза. Внезапно близко прозвучавший голос графини показал что Гюнтер сильно ошибся. Вздрогнув и открыв глаза, он с изумлением уставился на женщину, которая уже успела закрыть дверь и медленно приближалась к нему, соблазнительно улыбаясь.
— Какой милый мальчик… я даже почти поверила, что ты против! — она подошла к остолбеневшему Гюнтеру и прижалась к нему. Бокал шампанского, который был в её руке, дрогнул и часть напитка выплеснулось на её платье и его китель, но женщина не обратила на это никакого внимания. Отойдя от потрясения, он попытался вежливо отодвинуть её, но аристократка, с её весом, даже не заметила его усилий, успев положить вторую руку на его пах. Гюнтера распирали сразу два чувства: злость на настырную толстуху и смех. Подумать только, его, который сам любит соблазнять женщин, в свою очередь соблазняет эта графиня… Сюрреализм какой-то! Ладно, шутки-шутками но надо как-то решать проблему. Естественно, трахаться с ней он не собирался. Она не обладала ни одним параметром, который бы нравился ему в женщинах. А что тут думать? Просто обойти её и выйти. Увы, он недооценил силу желания возбуждённой женщины.
Лёгкий толчок туши, и он падает на диван, едва не задохнувшись от веса Ульрики, севшей ему на колени. Вдобавок, его окатило смесью алкоголя, духов и пота от пьяной аристократки. Проклятье, это уже ни в какие ворота не лезет! Так, пора валить из комнаты, притом срочно!
— Ну что же ты, мальчик?.. Не сопротивляйся… Я так люблю молодых и красивых офицеров! — раздался у самого уха её развязный шёпот. Уже не сдерживаясь, Гюнтер с трудом оттолкнул пьяную женщину, вскочил и рванулся к двери, одновременно пытаясь застегнуть китель, который незаметно для него, уже был расстёгнут на три пуговицы. Резко открыв дверь, он выскочил наружу и буквально натолкнулся на Марию и Ребекку, шедших по коридору мимо. Удивлённые женщины вскрикнули от неожиданности и уставились на него. Оно и понятно, взъерошенный и в помятой одежде он выглядел как… как герой-любовник, застигнутый мужем со своей неверной женой.
Он только открыл рот чтобы объясниться, как дверь снова распахнулась и в коридор вывалилась разозлённая графиня, поправляя своё платье. Увидев его, она опять улыбнулась, но тут же попыталась принять надменный вид, увидев двух аристократок.
Повисла немая пауза.
— Что здесь происходит? — наконец, раздался холодный голос баронессы. — Оберштурмфюрер? Графиня?
Её подруга во все глаза глядела на него, с недоумением переводя взгляд на толстуху. Скользнув взглядом по его одежде, она поджала губы и её глаза сузились. Похоже, Ребекка в ярости, и Гюнтер отлично её понимал. Проклятье, как такое могло случиться? Прямо сцена из любовного сериала, мать его! Теперь ещё не хватало его возгласа «Дорогая, это не то что ты думаешь! Я всё объясню!», и можно смело искать кинокамеры вокруг. Он глубоко вздохнул, пытаясь собраться с мыслями. Не успел выпутаться из одной истории, тут же попал в другую.
— Что происходит? — переспросила Ульрика. Она уже полностью пришла в себя и выглядела безупречно. — Ничего особенного, баронесса. Просто я хотела поговорить с вашим героем, узнать у него подробности вашего спасения… — Аристократка повернулась к нему, вежливо улыбнулась и сказала: — Благодарю, оберштурмфюрер, хоть вы и не до конца рассказали мне эту историю, я буду с нетерпением ждать её окончания, в любое удобное для вас время. Извините, баронесса, графиня, мне пора в зал, всего хорошего!
Она величественно отвернулась от них и, не торопясь, пошла по коридору, почти не качаясь.
— Гюнтер? Почему ты в таком виде? — баронесса перевела внимание на него. Её глаза заледенели, да и вообще, она сейчас напоминала ему Снежную королеву. Ребекка стояла рядом и смотрела на него презрительно-разочарованным взглядом. Вот дерьмо! Из-за какой то паршивой толстухи он теперь вынужден оправдываться чтобы вернуть к себе доверие. Сука!
Наверное, он должен был сказать какую-нибудь чушь чтобы они отвязались, но… представив себя на их месте, отказался. Да пошло оно всё!
— Потому что эта ваша графиня хотела залезть ко мне в штаны, вот почему! — со злостью ответил Гюнтер и застегнул, наконец, свой китель. Быстрый взгляд на женщин показал что кое-что изменилось. Они переглянулись и в их глазах он почувствовал… сочувствие?
— И… у неё не получилось? — потеплевшим голосом спросила графиня. Гюнтер раздражённо одёрнул форму.
— Конечно, нет! Неужели вы поверили что я мог заняться сексом с этой… этой… — он замялся, пытаясь подобрать подходящий приличный эпитет.
— То есть… ты сейчас спасался от неё бегством? — спросила Ребекка. Гюнтер внезапно понял что она сдерживается из последних сил чтобы сохранить серьёзный вид. Её лицо кривилось, губы сжались… Наконец, она не выдержала и громко расхохоталась, закрыв лицо рукой в перчатке. Через пару секунд не выдержала и баронесса. Ледяная маска треснула и перед ним вновь появилась смеющаяся красавица.
— Вообще-то, не смешно! — огрызнулся он, но и его самого хватило ненадолго. Через несколько секунд смех заразил его, и они все трое хохотали, с трудом пытаясь остановиться.
— Ох, Гюнтер… — вытирая слёзы от смеха сказала графиня. — Тебе очень повезло!
— В каком смысле? — не понял он, протирая платком свои глаза.
— Дело в том, что про Ульрику ходят нехорошие слухи… — понизив голос, прошептала Мария. — Говорят, что она очень любит мальчиков из Гитлерюгенда. У неё брат работает большим начальником в организации и графиня пользуется этим.
— Что? Такая туша и мальчишки? — скривился Гюнтер, представив такую картину. Подумать только, и это аристократка? Впрочем, чем выше пост или звание занимает человек тем больше у него возможностей для удовлетворения своих желаний, в том числе и сексуальных.
— Ну, как я слышала, некоторые мальчики бывают даже довольны… — прыснула Ребекка. — Она щедро им платит и некоторым, особо отличившимся, даже помогает в карьере. Но вот если кто её разочарует… — она покачала головой.
— Значит, она мстительная и может попробовать отомстить мне за отказ? — попытался он понять ситуацию.
— Даже не знаю, Гюнтер. Но я бы не советовала тебе встречаться с ней. Она опасная женщина.
— Теперь я это уже понял! — кивнул головой Гюнтер. — Честно говоря, и не собираюсь. Постараюсь забыть как страшный сон.
Они помолчали. Внезапно Ребекка спросила подругу:
— Мария, уже поздно. Наверное, пора заканчивать праздник?
Та посмотрела на маленькие золотые часики на своём запястье и кивнула.
— Думаю, да. Я сейчас скажу гостям.
Она быстро двинулась по коридору, а Гюнтер с Ребеккой за ней. Когда они вошли в главный зал, гости уже тянулись к выходу, прощаясь с хозяйкой усадьбы. Через минут пятнадцать помещение опустело и в него начали входить слуги, начиная уборку.
Гюнтер застыл на месте, цедя который бокал шампанского и пытаясь придумать причину по которой ему обязательно нужно остаться ночевать. Обе женщины подошли к нему и остановились, смотря на него. Он переводил взгляд с одной на другую, пытаясь понять в чём дело.
— Что случилось? — спросил Гюнтер, поняв что сам причину не угадает. Аристократки переглянулись и Ребекка выразительно кашлянула. Словно это был знак, баронесса заговорила, избегая смотреть ему в глаза:
— Гюнтер… Мы заметили что ты сегодня много выпил… — она запнулась, мельком взглянув на подругу. Та выразительно закатила глаза. Гюнтер удивлённо посмотрел на бокал в своей руке:
— Да не особо… Это всего лишь… — он наморщил лоб, пытаясь вспомнить какой по счёту бокал он держит в руке, но хмель в голове путала мысли. — В общем, я нормально себя чувствую.
— Нет, Гюнтер, мы не можем отпустить тебя домой в таком состоянии! — строго сказала Ребекка, с укором взглянув на смущённую подругу, которая именно в этот момент решила глотнуть шампанского. — И мы решили… что ты должен сегодня остаться ночевать здесь! А утром, отдохнувший и трезвый, поедешь домой! Возражения не принимаются! — продолжила она. И внезапно добавила нормальным голосом: — Иначе мы обидимся и не сможем спать всю ночь, беспокоясь за тебя! Правда, Мария?
Та молча кивнула, избегая смотреть на него. Гюнтер же в душе ликовал. Ему даже делать ничего не пришлось, они всё сами решили. Просто отлично!
— Что ж, разве я могу отказать двум таким очаровательным прелестным дамам? — развёл он руками, из-за чего чёртов напиток слегка плеснул на форму. — Проклятье! — не сдержавшись, выругался он, глядя на свой рукав, пропитанный алкоголем.
— Ничего страшного, Гюнтер! Снимай форму, я дам указание служанке, к утру она будет полностью почищена и выглажена! — встрепенулась Мария. Они повели его в комнату на втором этаже, недалеко от спальни хозяйки, и заставили снять китель. Он заметил как баронесса заинтересованным взглядом обвела его стройное тело, скрытое под майкой и, особенно, плечи с рельефными мускулами. Впрочем, Ребекка сделала то же самое, только постаралась тут же отвести взор. Что и говорить, внешность у него красивая, мужественная, неудивительно что на него западают даже аристократки. К тому же, наверняка тут ещё и дар богини действует.
Взяв его китель, Мария прошла к двери и остановилась, посмотрев на подругу.
— Ребекка?
— А? — очнулась та, но тут же вскочила с кровати и сказала:
— Спокойной ночи, Гюнтер! Приятных снов!
— И вам того же, дамы! — ответил он.
— Я тоже присоединяюсь к Ребекке… Спокойной ночи, Гюнтер! — ответила баронесса и они обе вышли из комнаты. Гюнтер остался один. Раздевшись до трусов, он лёг прямо поверх одеяла и, заложив руки за голову, задумался. Вечер выдался богатым на события, и утро обещало быть таким же. Хмель в голове усиливался, глаза закрывались, и скоро он уже спал.