Берлин.
5 апреля, 1940 года.
Гюнтер Хаусманн.
Голова раскалывалась так как будто в темя вставили огромный гвоздь и со всей силы били по нему молотком. Открыть глаза не получалось, что-то мешало этому. Всё тело словно прошло через мясорубку и никак не хотело собраться воедино. Смутно слышались какие-то звуки, несколько голосов и почему-то, запах бензина.
— Бедные молодые люди, такое несчастье… — женский голос, с состраданием.
— Да, вот уж не повезло парням… — а это уже мужчина.
— Может, они ещё живы? — голос молодой девушки. — Вдруг просто потеряли сознание?
— Вряд ли, фройляйн. Смотрите, они же все в крови… Не уверен, что они смогут выжить.
Наконец Гюнтер с трудом смог открыть глаза, слепленные какой-то красноватой плёнкой, и тут же хрипло закашлялся, от чего тело и голова снова оказалась схвачены очередным приступом боли.
Он лежал на спине, похоже, прямо на улице. Голова покоилась на чем-то мягком, но на чём именно, пока было не ясно. Рядом, обступив его, стояли несколько человек, одетых в какую-то странную, но смутно знакомую одежду и озабоченно переговариваясь, рассматривали его. Мужчины были одеты в длинные плащи и шляпы, женщины и девушки так же в плащи и лёгкие пальто с меховыми воротниками, кокетливыми шляпками. Совсем рядом стоял автомобиль, уткнувшийся в стену здания с дымящимся капотом и выбитым лобовым стеклом. Передние колёса до отказа вывернуты. Странно, машина была ему совершенно незнакома, но в то же время он знал как она называется и её появление на этой улице было совершенно естественным.
«Похоже, у меня сильное сотрясение мозга после этой чёртовой аварии… Стоп! Какой ещё, на хрен, аварии?? Я помню, что мы с Алексом ввязались в драку, чтобы спасти милую фрау и поставить на место смуглых подонков… А потом? Потом… Алекса застрелили… и, похоже, меня тоже… Тогда при чём тут авария? Не понимаю..» — Он попытался хотя бы сесть, но смог только дёрнуться.
— Лежите, не вставайте, герр унтерштурмфюрер! Вам нельзя шевелиться до приезда врачей! — тут же подскочила к нему обладательница молодого голоса. Довольно симпатичная девушка была одета в тёмно-синюю юбку до колен, короткую светло-коричневую куртку с какой-то нашивкой на левом рукаве, берет, наполовину закрывающий слегка красные ушки, и маленький галстук с заколкой. Ещё на левом лацкане куртки был маленький значок в виде… свастики??
«А эта девчонка смелая, открыто носить копию одежды Союза германских девушек[1]… Да ещё и значок. И ведь не боится полиции..» Вот только зачем все вокруг так вырядились? Достали раритетный автомобиль, разбили его… Зачем всё это?
«Проклятье, со мной же был Дитрих! Где он? Подожди, какой Дитрих?? Что вообще происходит в моей голове?» — несмотря на уговоры девушки, он повернул голову вправо и увидел лежащего рядом ещё одного человека. Его лицо было в крови, форма смята, окровавлена и кое-где порвана. Только он хотел спросить, что это за тип лежит рядом с ним как тут же вспомнил… Вспомнил, что за Дитрих, вспомнил как зовут его самого, кто они такие, куда и зачем шли и что с ними случилось… Осознание этого обрушилось на него как лавина, полностью затопляющая сознание, он впал в какой-то ступор, бессмысленно смотря на этого Дитриха, но не видя его..
Девушка озабоченно что-то говорила, протирая своим платочком его лицо, но он ничего не слышал, только чувствовал как волна воспоминаний, старых и новых врывается в сознание, вызывая нестерпимую боль. Наконец, мозг не выдержал этой пытки и просто отключился.
Берлин. Клиника Шарите.
6 апреля 1940 года.
Гюнтер Шольке.
Гюнтер проснулся на следующий день значительно посвежевшим и отдохнувшим. И очень голодным. После плотного завтрака он кое-как вернулся в свою палату и, не обращая внимания на своего соседа, погрузился в размышления.
Итак, он по-прежнему, Гюнтер Хаусманн, житель Берлина, двадцать пять лет, не женат. И в то же время он — Гюнтер Шольке, двадцать четыре года, тоже берлинец, только из Панкова. Истинный ариец, унтерштурмфюрер СС, служит в особой части «Лейбштандарт Адольф Гитлер». Это величайшая честь для любого немца. Почти каждый день видеть самого фюрера, его приближённых, о которых все остальные знают лишь из газет и радио. Награждён «Железным Крестом 2 класса» за бои в Польше.
Не женат, постоянной девушки нет. Есть родители и младший брат Вальтер, сейчас состоит в пимпфах[2]. Зато есть лучший друг Дитрих Краузе. Он на год старше Гюнтера. Вчера он с другом гулял по улице в свободное от службы время, и они внезапно оказались сбиты потерявшим управление водителем «Опель-капитан». Сам водитель от столкновения вылетел из кабины через лобовое стекло и сломал шею, не пережив аварию. Сейчас Дитрих лежит в соседней палате, по-прежнему не приходя в сознание.
Гюнтер потянулся и посмотрел в небольшое зеркало, лежащее на тумбочке у кровати, которое, по его просьбе принесла медсестра. На него в упор уставилось лицо с решительным взглядом голубых глаз. Картину портила лишь повязка на голове, закрывшая лоб. Рост высокий, пожалуй, не меньше чем его настоящий. Телосложение сильное, жилистое, мускулистое. Неудивительно, физическая подготовка у них тяжелее, чем в Вермахте и инструкторы выжимают из них всё что можно и даже нельзя. Ведь они элита Рейха, на них все равняются, а потому, как бы не было трудно, он должен выдерживать всё.
Получается, там он умер и перенёсся сюда, на 79 лет назад, в тело лейтенанта СС. Даже имя совпало. И рост. Как и почему это произошло? Он не знал. Да, иногда у него проскальзывало желание оказаться в 30-х годах прошлого, точнее, уже нынешнего века и попытаться изменить судьбу своей страны, но… Это же было просто абстрактным желанием и всё! Кто умудрился с ним такое проделать? Бог? Или дьявол? Или это вообще было случайностью? Гюнтер не знал. С вопросом «Зачем?» у него было вполне логичное предположение… Видимо, кто-то узнал его мысли и желания и осуществил их. Значит, этот незнакомец или незнакомцы хотят чтобы он спас Германию от поражения? Что ж, это отвечает и его интересам. Знать бы как они это сделали и кто они… Хотя это сейчас не важно. Важно другое.
Во-первых, надо полностью вжиться в роль этого Шольке, чтобы другие не почувствовали неладное. Благо, что память и голос бывшего владельца тела это позволяют. Во-вторых, надо как-то завоевать расположение фюрера и предостеречь его от ошибок совершённых им. Тогда удастся сохранить сильную Германию и уберечь её от гнили иммиграции и последователей "ЛГБТ". То, что он состоит в личной охране фюрера поможет ему. Хуже было бы окажись он обычным немцем или, ещё хуже, евреем. Ну, кто бы стал слушать откровения немецкого еврея? Сразу бы пристрелили. Да и в нынешнем положении велик риск попасть в ряды сумасшедших. Желательно бы, подняться повыше по служебной лестнице, но для этого надо отличиться в бою либо иметь хорошие связи среди высших чинов Рейха и СС. А вот их как раз и нет. Печально… Надо думать. Так, что там скоро будет в апреле 1940 года?
Гюнтер нахмурился, пытаясь вспомнить хронологию событий… Вроде, совсем скоро должна начаться «Везерюбунг», операция вторжения в Данию и Норвегию. Она будет 9 или 10 апреля. Хм… Нет, точно 9. В этот же день будет уничтожен германский тяжёлый крейсер «Блюхер» от огня норвежской крепости Оскарсборг. Погибнет много людей из экипажа и пехотинцев, бывших на борту корабля. Как бы это использовать? Попытаться остановить фюрера во время дежурства, попросив отойти в сторону и вывалить ему всю правду? Маловероятно… Минимум, его вышибут из охраны и отправят в гости к психам. Но скорее всего, просто пристрелят, причём даже лоб мазать зелёнкой не будут, как Гюнтер читал, делали НКВД перед расстрелом.
Написать анонимное письмо? Не поверят, просто выкинут в мусор. Попытаться донести до фюрера правду с помощью кого-то из его приближённых? Но кого? Геринг? Точно нет, этот толстый боров самонадеянно пообещал, что ни одна бомба не упадёт на Германию! А итог? Да и потом развалил Люфтваффе, не давая внедрять перспективные машины в строй. В конце войны вообще предал фюрера, пытаясь воспользоваться тем, что Гитлер в 1941 году назначил его своим преемником. А его тяга к роскоши? Отгрохал себе роскошный дворец, натащив туда кучу награбленного добра. В нём уже давно не осталось ничего от героя-лётчика Великой войны. Нет, он точно не подходит! Более того, хорошо бы фюрер удалил его от себя и назначил кого-нибудь более компетентного в авиации.
Гиммлер? Тут есть как плюсы так и минусы. С одной стороны, он подвержен мистике и история о том, что один из его офицеров стал видеть пророческие вещи, могла увлечь его. Но тогда есть опасность того что, осознав важность такого Мессинга, он прикажет запереть его куда-нибудь в тайное место и окажется он, Гюнтер, вечным пленником. А он хочет жить и наслаждаться жизнью, в конце концов, он молод, красив, да и девушки… Так, отставить девушек! По крайней мере, сейчас. Они никуда не убегут. Как только он решит главную задачу, как привлечь внимание фюрера с пользой для себя, непременно займётся этим вопросом. Тем более, он видел, как на него смотрят несколько медсестёр в госпитале… Неудивительно, у него внешность настоящего рыцаря Рейха, ведь отбор в "Лейбштандарт" жесточайший.
Так, кто там еще? Геббельс? Нет, этот крикливый оратор хорош в своей области, но в данном случае на него рассчитывать не стоит. Не поверит он в такую историю.
Гюнтер шумно вздохнул. Задумчиво посмотрел в окно. Во дворе гуляло несколько пациентов в тёплых халатах, греясь в лучах весеннего солнца, иногда проходили медсёстры..
А если попробовать нестандартный ход? Попытаться заинтересовать фюрера через женщин? Например, с помощью Евы Браун. Она сейчас, вроде, должна работать в фотоателье Гофмана… Или нет? Он не слишком глубоко интересовался подробностями жизни первой и последней жены фюрера. Из того что он читал в Википедии, было ясно что Гитлер хоть и был к ней привязан но держал её на расстоянии и посещал не слишком часто, а времени у него мало. Но просто сходить и посмотреть на неё не помешает. Если удастся просто привлечь её внимание и поговорить, уже будет неплохо. Маленький такой ключик к Гитлеру..
Магда Геббельс? Да, та тоже была близка к фюреру, но ему неизвестна степень её влияния на него. К тому же она замужем за Йозефом, не хотелось бы, чтобы её муж стал его врагом. Велик риск быть пойманным. Хотя у Магды были любовники, но… Словом, тут нужно хорошо подумать. Голова у него всего одна и незачем опрометчиво совать её в пасть зверю.
Какие ещё варианты? А что если..?
Гюнтер, не сдержавшись, сильно ударил по колену ладонью, чем вызвал удивлённый взгляд соседа.
Так-так… А ведь может и получится! Он одно время читал про вражеских агентов в гитлеровской Германии — «Красная капелла», участники заговора 20 июля, да и просто разные антинацисты… Нужно сосредоточиться и вспомнить как можно больше этих предателей..
Спустя несколько часов, Гюнтер обедал в общей столовой клиники, задумчиво поглощая еду, не чувствуя её вкус и тем более не обращая внимания на заинтересованные женские взгляды.
«Ну что ж, по-моему, всё что мог я вспомнил. Пора писать письмо. Как только я это сделаю — перейду Рубикон и вся моя жизнь изменится. И не только моя, но и всей Германии. Крохотный поворот в сторону от трагического конца… Постараться сохранить миллионы жизней немцев, разве это не достойная цель для настоящего патриота? Да, есть опасность что-то сделать не так, и получится ещё более худший финал… Но, как говорил Алекс, «Кто не рискует, тот не пьёт шампанское»? Бедняга… Кто же знал, что у этих тварей будет пистолет..»
Сразу после обеда он, выпросив у медсестры несколько листов бумаги, сел в палате по удобнее, и начал писать:
"Рейхсканцлеру и Фюреру Германского народа! Уважаемый Фюрер, вчера, 5 апреля 1940 года, в результате несчастного случая, произошедшего со мной, унтерштурмфюрером СС «Лейбштандарт Адольф Гитлер» Гюнтером Шольке, я оказался при смерти и каким-то образом на время перенёсся в наше будущее, в тело немца, в 2019 год. Там я видел много разных технических новшеств в гражданской и военной области и с радостью поделюсь с Вами этими подробностями, которые, несомненно, помогут нам победить в войне. К сожалению, узнав историю событий произошедших начиная с нашего времени и до 2019 года, понял, что высшим руководством Германии были допущены грубейшие просчёты и ошибки, которые привели к военному поражению страны и краху идей Тысячелетнего Рейха уже к 1945 году. Исконно германская территория была захвачена и поделена между победителями — Советским Союзом и Союзниками во главе с Англией и США. Настоящие немцы в будущей Германии выродились, ослабли и разложились. О чистоте расы и крови там давно забыли, величие Германии растоптано, и она находится под контролем Америки, которая продолжает держать в стране свои военные базы, хотя война давно окончилась. Американские солдаты ведут себя по-хамски и ни во что не ставят наши германские законы, так как подсудны только своему американскому командованию, которое сквозь пальцы смотрит на многочисленные нарушения законов своими солдатами и офицерами, которые, в частности справляют нужду на наши памятники и пристают к нашим женщинам. Но и это ещё не самое худшее, мой Фюрер! В стране, благодаря слабости федерального канцлера (женщины)!!! находятся множество иммигрантов из стран Африки и ближнего Востока. Пользуясь попустительством политики той Германии, они живут в наших городах, не занимаются ничем полезным, только прожигают наши деньги, пристают к женщинам, грабят магазины… Полиция не реагирует, так как боится последствий для себя лично. Абсолютно уверен, что Вы не меньше меня возмущены таким положением дел и сделаете всё возможное, чтобы не допустить такое ужасное будущее для нашей страны. Для этого у меня есть множество информации, которая существенно поможет Германии избежать будущих ошибок. К сожалению или к счастью, благодаря этому странному переносу сознания, я узнал имена и фамилии множества вражеских агентов и предателей, которые и сейчас активно собирают информацию о наших планах, возможностях и передают всё это своим хозяевам в Москву и Лондон. Они находятся в самых разных слоях нашего общества и играют роли истинных национал-социалистов, хотя втайне мечтают о нашем поражении и гибели. Поэтому эту информацию я вынужден передать лично Вам, так как шпионы имеются даже в службе безопасности Рейха. Вот имена и фамилии тех про кого я успел узнать, пока не вернулся в своё тело:
кружок Крайзо, участники — Хельмут фон Мольтке, Петер Йорк фон Вартенбург, Адам фон Тротт цу Зольц, Карл Дитрих фон Трота, Хорст Эйнзидель, Ганс Лукашек, Адольф Рейхвейн, Карл Мирендорф, Теодор Хаубах, Августин Рёш, Альфред Дельп, Лотар Кёниг.
Военные — Бек, Вицлебен, Ханс Остер, фон Тресков, фон Герсдорф, Вальтер фон Брокдорф-Алефельд, полковник фон Штауффенберг, адмирал Канарис (агент английской разведки), Вагнер, Линдеманн, Штифф, Штюльпнагель, фон Шлабрендорф, Квирнхайм, Фельгибель.
Сочувствовавшие изменникам — Гёпнер, Браухич, его племянник фон Хефтен, Гальдер, Фромм…
Гражданские — Ялмар Шахт, Карл Гёрделер, Йоханнес Попиц, Ульрих фон Хассель, дипломат фон Шуленбург, Ойген Больц, Йозеф Вирмер, Якоб Кайзер, Вильгельм Лёйшнер, Пауль Лежен-Юнг, Карл Венцель, Рейнгольд Франк…
Советские агенты — Хайнц Харро Шульце-Бойзен, Арвид Харнак, Вилли Леман (гестапо), Клара Шаббель, Ильза Штёбе, Рудольф Гернштадт, Рудольф фон Шелиа, Курт Шульце, Карл Хельфрих, Курт Шумахер, Ода Шоттмюллер, Джон Грауденц, Фриц Тиль, Леопольд Треппер, Фридрих Рехмер, Джон Ритмайстер и его жена, Лиана Берковиц, Урсула Гётце, Отто Голльнов, Отто и Элиза Хампель…
Всю эту информацию я узнал во всемирной информационной сети под названием Интернет. К сожалению, тот человек, в которого вселилось моё сознание, был убит на улице группой этих унтерменшей из ближнего Востока. Я не могу объяснить, как так вышло, что там куда я попал, прожил несколько дней, а здесь прошло всего несколько минут. Возможно, время тут и там различается. Прошу вас, мой Фюрер, когда Вы прочитаете это письмо, встретиться со мной и приказать рассказать более подробно, в том числе и о ближайших Ваших соратниках по партии. В заключение, в качестве того, что я не обманываю Вас и не ввожу в заблуждение, хочу рассказать вам секретную, на данный момент, информацию о которой знаете только Вы и Генеральный штаб — всего через 2 дня, 9 апреля Вы хотите начать операцию «Везерюбунг» которая заключается в том чтобы присоединить к нашему Рейху территории Норвегии и Дании. А в начале мая настанет черёд и Франции. В случае же, если это моя ошибка, я готов к любому Вашему решению, в том числе расстрелу. Всегда верный Вам унтерштурмфюрер СС Гюнтер Шольке. Хайль Гитлер!»
Гюнтер устало помассировал руку и распрямил затёкшую спину, пришлось писать почти час. Аккуратно положил исписанные листки в конверт и заклеил его. Сегодня вечером его выписывают, и завтра утром он заступает на пост в Рейхсканцелярии. Завтра всё решится, как говорится, пан или пропал? Он сделал свой выбор и готов к любым последствиям.
Берлин. Клиника Шарите.
6 апреля 1940 года.
Александр Самсонов.
Он открыл глаза и тут же непроизвольно их закрыл. Общая слабость тела сказывалась даже на таком простом движении. Во рту было сухо, голова слегка кружилась, но не болела. Подождав несколько минут, он снова медленно открыл глаза и осторожно обвёл комнату взглядом.
Александр лежал в небольшой светлой комнате, в которую через лёгкие занавески заглядывало яркое солнце. Он сам был укрыт одеялом и одет в какую-то… пижаму? Рядом с кроватью стояла небольшая тумбочка, на которой возвышался стеклянный графин с водой и стакан. В углу комнаты примостился небольшой стол и рядом с ним стул. Напротив окна располагалась дверь с плакатом — строгая девушка в медицинской шапочке сосредоточенно смотрела прямо на него. За ней стояли еще две мужские фигуры — один с забинтованной головой, другой почему-то в немецкой каске времён войны. Надпись гласила — «Женщины ждут..» и что-то более мелко. Но больше всего его удивил знак, расположенный в левом верхнем углу плаката. Это был фашистский орёл, сжимающий в своих хищных лапах свастику.
Что-то во всём этом было не так, но он пока не мог понять что именно.
«Похоже, я в больнице… Только какая-то палата странная. И зачем здесь повесили фашистский плакат? Фигня какая-то… Хм, и почему-то не болит ничего, хотя в меня этот гад несколько пуль всадил… Выходит, я тут уже кучу времени валяюсь, раз всё успело зажить?.. И что случилось с Гюнтером? Чёртов водитель, как только выйду отсюда обязательно сдам его в крипо. Мерзавец, едва не убил меня!»
Тут Александр непроизвольно открыл рот от удивления.
«Какой ещё водитель? Какое крипо? У меня что, галлюцинации?»
Внезапно в его голове словно открылась потайная комната, в которой скрывалась часть информации и он, ошеломлённо уставившись на плакат но, не видя его, начал понимать что случилось.
Его зовут Александр Самсонов, и он же Дитрих Краузе, служит в берлинской полиции порядка в звании обермейстера. Они с этим Гюнтером друзья детства, росли в соседних домах, играли и учились. Тот умудрился поступить в элитную часть СС, в охрану фюрера, побывал на фронте в Польше, получил «Железный Крест 2 класса» за подвиг на поле боя. Да и выглядел он весьма колоритно, высокий, мощный, голубоглазый, гроза девичьих сердец… В отличие от него, внешность Дитриха была намного скромнее, ростом он не блистал, да и с историей семьи у него было не всё гладко, так что стать сослуживцем друга ему не светило. Поэтому он, скрепя сердце, поступил в полицию, тоже нужное дело. Несмотря на это, Гюнтер не зазнался и в свободное от службы время они гуляли по городу, общались, пили пиво.
Не меньший шок вызвала дата на календаре, который висел на стене над столом — 6 апреля 1940 года! Как?? Каким образом он, вместо того чтобы умереть или хотя бы оказаться в обычной больнице своего времени, оказался на семьдесят с лишним лет назад? Он что, вселился в тело какого-то фашиста? Что за чушь! Он, бывало, читал разные книжки про попаданцев, но самому оказаться одним из них..
«И что теперь делать? Всего год до нападения на Россию… То есть, СССР. Надо как-то сообщить нашим… Или сбежать в Америку? Да ну, нафиг. Так, стоп! Что-то я разогнался… Прежде всего, надо выжить и слинять отсюда, пока меня не раскрыли знакомые по службе или родные этого полицая. Хоть я и знаю всё, что знал этот чёртов Дитрих, всё равно слишком опасно… Кстати, этот мой «друг» Гюнтер жив или в отличие от меня, ему не повезло в аварии? Если первое, то встречаться с ним не стоит, он быстро заметит странности друга детства. Надо собрать все силы, одеться и тихо покинуть это больничное царство..» — наметив первичный план Александр начал его выполнять, осторожно опустив ноги на пол.
К сожалению, правильно говорится — «Если хочешь насмешить Бога, расскажи ему о своих планах». Так и в этот раз, едва он нашёл тапки рядом с кроватью, тихо открылась дверь и в палату вошла совсем молодая медсестра в переднике и шапочке с красным крестом. Она тут же увидела его и ахнув, подошла к кровати и чуть ли не насильно уложила его обратно.
— Герр Краузе, я очень рада что вы, наконец, очнулись, но вставать вам ещё рано, лежите, я позову доктора.
— Я только в туалет хотел сходить, — с сожалением проговорил раздосадованный Александр. «Дёрнула же тебя нелёгкая припереться ко мне именно сейчас..» — раздражённо подумал он.
Медсестра подавила улыбку и, вытащив из-под кровати больничную утку, сказала:
— Вот сюда вы можете сделать всё, что вам надо, герр Краузе… — пытаясь сохранить серьёзность, она слегка отвернулась.
«Ну конечно, тебе смешно, дурочка, представлять как я наполняю эту посудину» — злясь, подумал Александр. Но раз уж она здесь, надо узнать кое-что..
— Скажите, мм..
— Извините, я не представилась, меня зовут Лаура.
— Очень приятно, Лаура, как зовут меня, вы уже знаете. Скажите, пожалуйста, мой друг, Гюнтер Шольке, жив? — с замиранием сердца спросил Саша.
Лаура, при упоминании Гюнтера радостно улыбнулась и прощебетала:
— Да, конечно, он уже пришёл в себя и находится в своей палате. У него состояние намного лучше и я сейчас позову его. Хотите? Уверена, он будут очень рад узнать, что вы очнулись.
«Вот это мне как раз и не нужно. Чёрт, надо срочно уходить отсюда иначе могут быть проблемы и не маленькие» — подумал он.
— Нет, спасибо, Лаура, я потом зайду к нему, как только слегка окрепну. А сейчас, если вы не возражаете, я бы хотел остаться один. Хорошо?
— Да, герр Краузе, я понимаю… Ой, вот и доктор Венцель пришёл! — она обернулась к двери палаты, в которую только что вошёл мужчина в белом халате.
Ему было, на взгляд Александра, лет 40. Коротко постриженные волосы, монументальный нос, пронзительные карие глаза, которые внимательно смотрели на него. Из кармана халата свешивался стетоскоп. Он подошёл ближе, подтянул к себе стул и, усевшись, уставился на него.
— Здравствуйте, молодой человек! Меня зовут Венцель, Курт Венцель. А вы — герр Краузе, верно? — его глаза с любопытством смотрели на Александра. Казалось, он думал, что Саша скрывает какую-то тайну и ему не терпелось разгадать её.
— Как себя чувствуете? Ничего не болит? Голова не кружится?
— Всё хорошо, доктор, можно и выписывать. Пора на службу, хватит бока отлёживать… — усмехаясь, ответил Александр.
— Браво, герр обермейстер! — Венцель шутливо захлопал в ладоши. — Похвальное рвение. Но когда выписывать, тут решаю только я. И, на мой взгляд, вам ещё явно рановато на службу. Так что придётся вам продолжить пользоваться нашим гостеприимством, герр Краузе, — решительно закончил доктор.
— Кстати, Лаура, тебе не пора навестить других пациентов? — обернувшись к медсестре, спросил Венцель.
— Ой, и правда… Извините, доктор, я уже бегу.
Она развернулась и быстро покинула палату. Доктор лишь развёл руками:
— Что поделаешь, совсем молодая ещё, только недавно приняли на работу… — Тут он наклонился к Александру, и понизив голос, спросил:
— Герр Краузе, вы ничего не хотите мне рассказать? — и заговорщицки подмигнул.
Александр едва удержался, чтобы не вздрогнуть.
«Что он имеет в виду? Неужели меня как-то уже раскрыли? Но как? И почему нет гестапо?»
— Рассказать что? — сделав непонимающее лицо, спросил он. При этом постаравшись придать голосу самые удивлённые интонации.
— Хм… Вы ничего не находите странного в своём выздоровлении? — с любопытством спросил доктор. Он с интересом осматривал Александра, словно пытаясь найти то, что от него усиленно стараются спрятать.
— Хорошо, не буду вас мучить и спрошу прямо: откуда у вас такая необычная регенерация организма? Знаете, я не первый год встречаюсь с пострадавшими в автомобильных авариях и второй раз за день вижу, чтобы человек так быстро шёл на поправку. По всем канонам медицины вы должны лежать либо без сознания или еле двигаться, не говоря уже о гематомах на теле… А вы уже встали и даже, видимо, променад хотите сделать. Понимаете, я просто ошеломлён… Кстати, в детстве или в подростковом возрасте у вас раны заживали так же быстро?
— Вроде бы нет… Хотя, знаете, иногда я сам удивлялся, что порезы или лёгкие раны быстро проходили, но не придавал этому значения. — Осторожно ответил Александр. Сначала он хотел сказать правду, но потом подумал, что неизвестно почему именно сегодня появившийся дар ещё больше заинтересует любопытного доктора. — Ну, раз я почти здоров, почему вы не хотите меня выписывать, доктор? Я же вам говорил, служба не ждёт, я горю желанием приступить к работе.
Доктор лишь самодовольно рассмеялся.
— Успокойтесь, герр Краузе. Вам некуда торопиться, я уже разговаривал с вашим начальством и убедил их позволить вам задержаться в нашем заведении. Они согласились некоторое время обойтись без ваших услуг, зато теперь вы сможете принести пользу нашей медицине. А всё время, что вы пробудете у нас, будет, разумеется, оплачено. Так что, наслаждайтесь вашим, так сказать, внеочередным отпуском! — усмехнулся Венцель.
Смутное подозрение осенило Александра.
— Подождите! Вы что, хотите меня тут изучать как лабораторную крысу? — с подозрением спросил он.
— Какое некорректное сравнение, герр Краузе! — с показным негодованием воскликнул доктор. — Просто несколько дней медицинских исследований… Уверяю вас, это не больно и принесёт неоценимую помощь Рейху.
Александр, не находя слов от возмущения, молча смотрел на Венцеля.
«Да в гробу я видал ваш чёртов рейх… Ах ты, проклятая клистирная трубка, придушить бы тебя твоим же стетоскопом, исследователь хренов! Уже и с моим начальством подсуетился, скотина! Вмазать бы тебе, чтобы улетел далеко и надолго… Нет, надо точно валить отсюда, читал я о фашистских докторах, один Менгеле чего стоит, да и этот, похоже, не сильно от него отличается..»
Между тем Венцель встал и направился к двери.
— Что ж, герр Краузе, вы лежите, скоро вам принесут обед и завтра мы начнём наши… исследования. А сейчас я навещу вашего друга, к сожалению, его начальство не разрешило мне оставить герра унтерштурмфюрера подольше и я вынужден его выписать уже сегодня. А жаль, сразу два экзем… то есть, пациента с одинаковыми особенностями организма… — с воодушевлением произнёс доктор.
— Что, у него тоже эта ваша повышенная регенерация? — с равнодушным видом спросил Саша.
— Да, как ни удивительно, так и есть. Всего хорошего, герр Краузе, увидимся завтра утром! — доктор, буквально едва не потирая руки, вышел из палаты и Александр остался один.
«Так, не позднее ночи меня уже не должно быть тут… Кстати, а куда мне бежать-то? Вот же болван! Об этом даже не подумал… На деревню к дедушке и бабушке? Очень смешно, блин! Понятно, что к своим, только я даже из города не выберусь, тем более мою форму чёрт знает куда дели… в пижаме бежать? Ага, как в комедии про Шурика… А если в наше посольство? Например, я тайный немецкий коммунист, пытаюсь спастись, отправьте меня в СССР диппочтой… или раскаявшийся белоэмигрант под видом немца с секретной информацией? Вряд ли прямо во дворе посольства расстреляют… В каждом случае свои плюсы и минусы, главное, чтобы обратно не выдали. Значит надо готовиться, собрать побольше еды с обеда, найти хоть какую-то одежду..»
Тут его размышления прервал стук в дверь.
«Опять какой-то визитёр припёрся… никак меня в покое не оставят..» — раздражённо подумал Александр.
— Входите! — крикнул он.
Дверь открылась, и в палату вошёл высокий, голубоглазый парень с брутальной внешностью. Александр его сразу узнал, это был его друг унтерштурмфюрер Гюнтер Шольке.
«Вот чёрт, только его тут не хватало… Да что ж такое-то!»
"Союз германских девушек" — нацистская молодёжная женская организация в составе "Гитлерюгенда", в неё входили девушки от 14 до 18 лет.
"Пимпфы" — члены "Юнгфолька", составной части "Гитлерюгенд", в ней состояли мальчики от 10 до 14 лет.