Подмосковье. Учебный лагерь осназа НКВД.
25 апреля 1940 года. Вечер.
"Кремень".
Он хмуро смотрел на этих двух драчливых кобелей и едва сдерживал ругательства. Ведь знал! Знал что такое случится! Да и Коля предупреждал об этом… Но нет, всё равно не углядел. Расслабился, благо дел у него было выше крыши. Забыл про эту чёртову бабу, которая почти не выходила из своего домика, и вот результат! Распишись и получи!
Сильный кулак с грохотом обрушился на стол, от чего оба "залётчика" оторвались от изучения стенки и взглянули на него. Сергей Борисович постарался взять себя в руки. Незачем срываться при подчинённых. Это не дело, тем более для командира. Эх, с каким бы удовольствием он отправил эту бабу обратно, но нельзя… Приказ, мать его! И вот что теперь делать?..
— Так… Ваши версии я выслушал. Да и свидетелей полно. Засоня, выйди и жди за дверью! — приказал он, подавив желание снова разораться на них.
— Есть! — выкрикнул "новенький", чётко развернулся через левое плечо и вышел из кабинета строевым шагом. Он остался вдвоём с горячим кавказцем и мрачно впился в него взглядом. Тот стоял неподвижно, по стойке "смирно", и снова изучал стену над головой "Кремня".
— Скажи-ка мне, Горец… Ты не хочешь здесь учиться? Если так, то признайся мне, не стесняйся! Завтра же тебя отправят обратно откуда взяли. Парень ты неплохой, по дисциплинам успеваешь. Характеристику нормальную напишу. А? Что скажешь? — спросил Сергей Борисович своего подчинённого.
— Не надо, Командир… Я хочу здесь. Не хочу обратно! — взволнованно ответил Гурам, смотря ему прямо в глаза. — Обещаю, больше такого не повторится! Просто такая красивая девушка! Не удержался!
— Нет, Горец, ты так меня и не понял… Прошлые твои "залёты" были ерундой по сравнению с этим. Ты что, свой член на узел завязать не можешь? — начал выходить из себя начальник лагеря. — Лишь бы куда-нибудь засунуть? Даже к поварихе не постеснялся подойти! Правильно тебя Михалыч отмудохал! Не хрен лезть к чужим бабам! Знаешь, что я придумал? Прикажу тебе бром давать, целую кружку, и ты будешь пить его под моим личным присмотром, понял?! И тогда я тебе обещаю, ты не то что бабе какой засадить, ты вообще забудешь что у тебя член есть!! — всё-таки, не сдержавшись, снова закричал Сергей Борисович в лицо курсанту.
— Командир, не надо бром! — не на шутку встревожился "Горец". — Всё будет нормально!
— Нормально, говоришь? Ну-ну… — начал остывать "Кремень". — Слушай меня внимательно, Гурам! Повторять не буду! Эта баба здесь не для тебя! НЕ ДЛЯ ТЕБЯ! И если некоего Горца ещё раз увидят рядом с ней, то пеняй на себя. Трибунал это минимум что тебя ждёт. Эта Катя на контроле у Самого! И если он узнает что ты к ней лезешь… то подставишь не только себя но и всю свою семью! Она же у тебя большая, верно? — спросил он, прекрасно зная ответ.
— Да, Командир… — опустив голову, ответил кавказец. — Я не знал… Думал, просто работает тут.
— Думал он… Плохо ты думал… Лучше надо себя сдерживать и не бросаться на всех у кого сиськи-дырки есть! Короче, дело такое! — подошёл к нему вплотную и заглянул в чёрные глаза покорителя женских тел и сердец. — Если хочешь нормально доучиться и стать одним из лучших, то ты должен сделать выбор. Либо ещё одна глупая девчонка, навечно порушенное будущее и позор от семьи… либо после обучения новое звание, должность и почёт с уважением от твоего отца, братьев и всех родных. Что ты выбираешь?
Кавказец твёрдо посмотрел ему в глаза.
— Второе, Командир!
— Что ж, я и не сомневался в твоём выборе, Горец! — довольно кивнул Сергей Борисович. — Можешь идти, у тебя… пусть будут три наряда.
— Есть, три наряда, Командир! — прозвучал разочарованный голос Гурама.
— И ещё потом извинись перед Засоней! — вдогонку приказал "Кремень". Повисла тишина. — Не слышу ответа? — повысил он голос.
— Есть, извиниться… — ответил ещё больше погрустневший кавказец.
— Всё, свободен! Скажи чтобы он зашёл сюда.
Хлопнула дверь, но через несколько секунд открылась снова. Молодой новобранец снова строевым шагом дошёл до него и начал докладывать:
— Товарищ Командир, курсант Засоня по вашему..
— Отставить! — махнул рукой "Кремень" и сел за свой стол. Тяжело вздохнул и взял лист бумаги.
— Значит, говоришь, ты стоял, просто разговаривал… Подошёл Горец, попытался тебя оттеснить и тоже поговорить с девушкой. Так? — спросил он, глянув на подчинённого. Тот стоял как оловянный солдатик и смотрел на лист.
— Так точно! — громкий и уверенный в себе ответ.
— Продолжим! Ты возмутился и попробовал объяснить ему что он не прав. Объяснение провалилось. Попытка девушки попросить его уйти тоже не получилась. Так? — снова уточнил Сергей Борисович.
— Так точно!
— Потом ты попробовал силой решить проблему. Но проблема оказалась сильнее и решилась не в твою пользу. Так? — задал он риторический вопрос.
— Так точно… — нехотя признал "Засоня".
— Хорошо хоть большую часть этой сцены я видел сам. А то бы вы мне тут понаписали как поскользнулись на асфальте, упали с лестницы, зацепились за косяк и другие выдумки дураков, которые, почему-то, уверены что они умнее командиров… — насмешливо произнёс Сергей Борисович.
"Засоня" молчал. Скорее всего так бы и было, не окажись случайно он сам в это время поблизости. Просто удивительно, стоило ему с трудом найти время просто прогуляться по лагерю, разгрузить голову от кучи дел и тут же попасть на разборки из-за этой бабы! Редкостное невезение! Ещё одна головная боль для него. А ведь придётся докладывать Коле. Иначе эта информация может дойти до него другим путём и тогда… Кто его знает что случится? Нет, "Кремень" не боялся что ему лично что-то будет. Но вот потерять дружбу старинного товарища, с которым столько пережили из-за какой-то глупой сцены за чужую бабу? Да на хрен! Доложит всё как было, а там, наверху, пусть решают. Может и уберут девчонку отсюда.
— Саша… Я так понимаю, эта Катя тебе нравится? Хм… Можешь не отвечать, по тебе всё видно… — усмехнулся он. Лицо "Засони", пока не умевшего скрывать свои чувства, прекрасно говорило вместо слов. — Только вот какая штука… Ты здесь, в первую очередь, не для того чтобы с ней по ночам гулять да серенады петь, а повышать своё мастерство, физическую силу, и вообще, превращаться в настоящего бойца, понятно?
— Так точно, товарищ старший майор! — лицо парня стало непроницаемым. "Кремень" улыбнулся краем рта.
— И ещё хочу сказать кое-что… — он убрал улыбку и посмотрел курсанту прямо в глаза. — Вполне возможно, когда-нибудь, тебе придётся выполнять задания вместе с Горцем или другими сослуживцами. Будет глупо портить отношения с бойцами и командирами лагеря из-за девчонки. Вы здесь должны быть как одна семья. Прикрыть огнём, доверить спину, помогать во всём… Ясно?
— Разрешите вопрос, товарищ старший майор? — внезапно спросил "Засоня", продолжая стоять по стойке "смирно".
— Давай… — разрешил заинтересованный Сергей Борисович.
— Как бы вы поступили на моём месте? Например, вам очень нравится девушка, вы разговариваете с ней, а тут подходит такой наглый придурок и пытается на ваших глазах увести эту девушку? Обычных, вежливых слов не понимает… Что тогда остаётся? — с вызовом спросил курсант.
"Кремень" снова усмехнулся, этот Саша ему чем-то нравился. Да, пока что он мало что может, но потенциал у него есть.
— Что остаётся?.. Хм. Да, в принципе, ничего… Кроме как твоего способа. За свою девушку или женщину ты должен сражаться всеми силами и средствами. Кулаками, палкой, оружием… Не важно. Что есть в наличии тем и сражайся. Потому что если ты уступишь раз… — замолчал он на пару секунд… — во второй раз уступить будет ещё легче. А это путь в никуда, точнее, на дно. Одно дело если ты сражаешься за себя, там можно и слабаком на время прикинуться, чтобы ввести противника в заблуждение. Но если рядом с тобой твоя женщина… То дерись! До конца дерись! Даже если их много а ты один! Пусть тебя изобьют до потери сознания но девушка будет знать что ты крепок духом, а они таких любят! А если ты струсишь на её глазах… Не важно по какой причине… то, рано или поздно, она найдёт тебе замену. И правильно сделает! — Сергей Борисович разгорячился, сам не заметив этого. — Хочешь совет насчёт Кати?
— Да… То есть, так точно! — тут же поправился курсант, глядя на него горящими глазами.
— Будь жёстче! Нравится девушка? Смело подходи, не мямли как школьник перед одноклассницей! Гляди в глаза, не отводи взгляд! Обнимай уверенно но не грубо! А если кто ещё привяжется к ней, предупреди его о последствиях… Только один раз! Если не поймёт — бей! — стальным голосом рявкнул "Кремень". Что-то похожее было и в его юности, нахлынули воспоминания… Он оборвал сам себя и отвернулся к окну.
— Заболтались мы с тобой, Засоня… Всё, свободен! — взмахнул он рукой, отпуская подчинённого.
— Есть, товарищ старший майор! Я вас понял! — раздались громкие шаги. Хлопнула дверь и Сергей Борисович остался в одиночестве.
"Что ж, Коля, я постарался помочь твоему курсанту, а вот как он этот совет использует… Ладно, время покажет. Главное, чтобы Гурам опять не влез, не хотелось бы перспективного парня под трибунал отдавать.." — пронеслось в голове.
Берлин. Новый дом Бломфельдов.
26 апреля 1940 года.
Аннелиза Бломфельд.
Она играла с Роландом, чувствуя себя, почему-то, радостной и с весёлым настроением. На сердце было легко. Проблема с почти уже, бывшим мужем, решилась, в следующий понедельник их должны были развести. И снова ей в этом помог Гюнтер. Аннелиза очень испугалась когда пришёл Мартин и, как обычно, потребовал денег. К тому же ей было очень стыдно перед Гюнтером и Лаурой за такую безобразную сцену. Ну почему он не пришёл хотя бы через несколько минут после их отъезда?! Но теперь она решила что так как произошло, даже лучше..
…После того как Мартин намеренно толкнул Гюнтера и вошёл в дом, Аннелиза застыла в страхе увидев лицо её спасителя. Таким она его ещё не видела. Казалось, тот пришибёт её мужа на месте. Конечно, женщина попыталась успокоить его, но тщетно. А уж после того как он увидел Мартина, вытряхивающего деньги из её кошелька..
…Из-за закрытой двери в её спальне раздавались глухие удары, неразборчивые слова Гюнтера и приглушенные крики мужа. Она едва не потеряла сознание, представив что мог Гюнтер сделать с Мартином. Причём, больше всего она волновалась вовсе не из-за здоровья мужа… Просто если её спаситель вдруг убьёт или серьёзно изобьёт его то у него будут неприятности. Поймав себя на такой мысли Аннелиза покраснела. Нет, она не любила Мартина но и не желала ему зла, пусть бы только отстал от них. К сожалению, благодаря её попустительству и нежеланию конфликта, тот совсем распустился и полностью перестал с ней считаться.
…Наконец, дверь распахнулась и злой Гюнтер вышел из её спальни, таща за собой причитающего от боли Мартина. Катарина ей уже давно рассказала о знакомстве Гюнтера с её мужем, как тот нелестно отзывался о ней во время пожара и в женщине всколыхнулось чувство… удовлетворения, что ли? Гюнтер отомстил ему за неё. За все слёзы, унижения, пренебрежение к ней. Видеть всегда наглого, надменного и самодовольного Мартина в таком виде было одно удовольствие… Гюнтер снова помог ей. И дело вовсе не в деньгах и драгоценностях которые он заставил вернуть мужа, вовсе нет! Но чувствовать себя под защитой сильного, красивого, справедливого мужчины, пусть даже намного моложе её, было очень приятно..
…Что же касается того что с ней сделал Гюнтер чуть раньше… Аннелиза старалась не думать об этом, иначе просто сгорит со стыда. Какой бес в неё вселился? Почти отдаться ему в собственном доме, когда его девушка Лаура так близко! Непостижимо! Чем она думала?! Женщина помнила как голову заволокло каким-то сладостным дурманом, между ног прокатывались волны желания а от развратных мыслей горели уши… Казалось, она вся превратилась в один большой сгусток похоти в которой утонули последние остатки благоразумия. Не хотелось сопротивляться, протестовать… только крепко обнять его, страстно поцеловать, почувствовать в себе и на себе… А его сперма, которую она, не сдержавшись, попробовала в ванной на вкус!..
…Порывисто вскочив, Аннелиза быстро пробежала в ванную, чувствуя как дрожит всё её тело, и начала промывать лицо холодной водой, пытаясь успокоиться. Надо всё забыть! Не вспоминать! Не было этого! И не будет! Тщательно вытерев лицо полотенцем она посмотрела на себя в зеркало. Обычное лицо женщины за тридцать… Ну да, Аннелиза следит за своей фигурой, со вкусом красится, одевается… Неужели она ему так понравилась? Увидев свою счастливую улыбку, женщина спохватилась и приняла спокойный вид. Морщинок пока не видно… Волос седых тоже не заметно. Она ещё ничего!
Выйдя из ванной, Аннелиза вошла в гостиную и увидела что у них гость. Стройный, красивый эсэсовец стоял в центре комнаты и разговаривал с Катариной. Бросив на него взгляд, она невольно поразилась различиям в мужчинах. И Гюнтер и этот офицер были эсэсовцами. Оба красавцы. Но если Гюнтер вызывал в ней бурные чувства, ощущение надёжности, защиты и… желания, то этот внушал ей какую-то тревогу. Казалось, что он просто возьмёт от неё всё что ему захочется, а потом отбросит в сторону, как совершенно бесполезную вещь, которая перестала быть нужной.
— Аннелиза, познакомься, это штурмбаннфюрер СС Вальтер Шелленберг! — представила его Катарина, обернувшись к ней.
— Мне очень приятно видеть сразу двух таких очаровательных женщин в этом доме! — рассыпался в любезностях гость, обаятельно улыбаясь им обеим. На Аннелизу эта улыбка не произвела впечатления, хотя она отлично понимала что на других девушек, скорее всего, это бы подействовало. Быстрый взгляд на подругу показал что Катарина тоже осталась равнодушна к смазливому офицеру. Почему-то это обрадовало её.
— Здравствуйте, штурмбаннфюрер. Меня зовут Аннелиза Бломфельд! — представилась она в ответ. И тут же поправилась: — Хотя через несколько дней я буду уже не Бломфельд.
— Простите? — не понял Шелленберг. — Что значит..
— Я развожусь с мужем! — пояснила она с улыбкой. Гость растерянно посмотрел на неё:
— Извините, я глубоко сочувствую вам… — начал он, но был тут же ею прерван:
— Вы неправильно меня поняли, офицер! — не сдержавшись, рассмеялась она. — Наоборот, вы меня можете поздравить! Я давно хотела это сделать, но к сожалению, набралась смелости только сейчас.
— А… хм… Что ж, тогда поздравляю вас! — с трудом пришёл в себя гость. Вид его растерянного лица вызвал у неё широкую улыбку, которую Аннелиза не сочла нужной скрывать. Катарина тоже весело улыбалась, присев рядом с ней.
— Вы что-то хотели, штурмбаннфюрер? — помогла ему женщина. Конечно, смотреть на сбитого с толку офицера было приятно, но всё-таки хотелось бы узнать причину его визита.
— Да, фрау Бломфельд. Я бы хотел… — попытался вернуться он к теме своего прихода, но Аннелиза снова заставила его замолчать.
— Называйте меня просто Аннелизой, хорошо? — попросила она, озорно сверкнув глазами. Смешавшись, Шелленберг несколько секунд смотрел на неё и только потом словно очнулся.
— Хорошо… Аннелиза. Я хочу спросить вас о Гюнтере Шольке… — наконец, собрался он.
Аннелиза с Катариной переглянулись и снова посмотрели на него.
— Что конкретно вы хотите узнать? — спросила она, внутренне сосредоточившись. Неужели этот офицер пришёл из-за Мартина? Хотя при чём тут СС?
— Что вы вообще можете о нём сказать? Какое он оставил впечатление? — принял эсэсовец деловой вид.
Аннелиза задумалась, пытаясь понять к чему этот вопрос.
— Он блестящий офицер, штурмбаннфюрер! — пришла ей на помощь Катарина. — Гюнтер спас нас во время пожара, вы знаете?
Тот кивнул и уселся поудобнее.
— Я… то есть, мы с Аннелизой будем всегда благодарны ему за это! Он настоящий мужчина! Смелый, мужественный, сильный, красивый! — разошлась Катарина и Аннелиза слегка улыбнулась, получив подтверждение своих подозрений. Как она и думала, её подруга тоже оказалась неравнодушной к Гюнтеру.
— Я полностью согласна со своей подругой, офицер! — поддержала она её. Катарина с благодарностью посмотрела на Аннелизу.
— Понимаю… — улыбнулся офицер. — Скажите, вы не замечали за оберштурмфюрером какие-либо странности?
— Какие странности? — удивилась она, снова переглянувшись с подругой.
— Хм… Например, какие-нибудь сверхспособности? Или необычное поведение? Слова странные? — перечислил Шелленберг.
Аннелиза уверенно покачала головой, чувствуя что эти вопросы явно неспроста. Да и не было, по её мнению, ничего особенного в её Гюнтере… Ой! Она подумала "её Гюнтере"? Похоже, дело зашло ещё глубже чем она ожидала… Надо рассказать ему об этом разговоре когда она снова встретится с ним.
Катарина тоже отрицательно покачала головой. Впрочем, Аннелизе показалось что все эти вопросы эсэсовец задавал для проформы, не надеясь получить нужные ему ответы. Оно и к лучшему, незачем много рассказывать этому офицеру про Гюнтера. Аннелиза не знала, но чувствовала что это не приведёт к чему-то хорошему.
Вежливо попрощавшись, Шелленберг ушёл, а она снова начала играть с сыном, пока его внезапный вопрос не поверг её в смущение:
— Мама, а дядя Гюнтер может стать моим папой?
Мгновенно покраснев, она посмотрела на такую же красную подругу и попыталась улыбнуться:
— Не знаю, сынок… А почему ты этого хочешь?
— Дядя Гюнтер не такой как мой настоящий папа… — сообщил ей ребёнок, глядя на Аннелизу чистыми глазами. — Папа ругается, бьёт тебя, он плохой, ты плачешь из-за него! А дядя Гюнтер хороший! Он сильный, добрый… играет со мной! И ты радостная когда он приходит… И тётя Катарина тоже… Можно он будет моим папой? — с надеждой спросил Роланд.
Аннелиза почувствовала как сжало её горло, на глазах появились слёзы. Бедный мальчик, сколько горя он вытерпел из-за Мартина..
— Роланд, я не знаю что тебе сказать… Это от дяди Гюнтера будет зависеть… — наконец, нашла слова женщина, пытаясь успокоиться. Катарина тоже подсела рядом и погладила её сына по голове, подозрительно шмыгнув носом.
— А я его попрошу, ладно? — осенило мальчика и он посмотрел на неё сияющими глазами. От такого заявления сына она почувствовала как смутилась ещё сильнее. Взяв Роланда за руку, Аннелиза попыталась стать строгой:
— Роланд, ты не должен этого делать! Так нельзя! Понимаешь? Такое не спрашивают!
— Почему? — тут же спросил он.
Женщина замешкалась, но тут пришла помощь от верной подруги:
— Потому что у него уже есть… девушка.
— Уу… — огорчился мальчик, но тут же нашёл выход: — А почему дядя Гюнтер не может жениться на нескольких девушках? Тогда он бы смог стать моим папой. Или вы не хотите чтобы он был моим папой? — в его глазах заблестели слёзы обиды.
Самообладание Аннелизы рухнуло и она залилась слезами, прижав к себе всхлипнувшего сына. К ним присоединилась Катарина, обняв обоих. Судорожно обнимая маленькое тело самого родного для неё человечка, она шептала:
— Конечно, хочу, миленький мой… Очень хочу… Дорогой мой, любимый… Не плачь, сынок… Только не плачь!
Берлин.
То же время.
Лаура Блюм.
Созвонившись утром, она решила встретиться с Шарлоттой во время своего обеденного перерыва в работе. Накинув лёгкий плащ, Лаура выскочила из здания клиники Шарите и скоро уже была в одном из кафе неподалёку. Гостья уже сидела там, неторопливо потягивая кофе. Лаура её сразу узнала и с трудом подавила вздох зависти и восхищения.
Девушка выглядела очаровательно. Лицо, волосы, одежда, косметика… Шарлотта явно знала толк в том как завлечь мужчину и показать себя во всей красе. Ну и что, зато у Лауры есть Гюнтер, а у неё нет!
— Здравствуйте, Шарлотта! — вежливо поздоровалась она.
Та вскинула на неё глаза и ответила:
— Ой, вы так незаметно подошли, Лаура… Я вас и не заметила. Здравствуйте! Отлично выглядите! — похвалила её гостья.
— Спасибо, вы тоже очаровательны! Вам так идёт это платье! — вернула комплимент Лаура.
— Мне оно тоже нравится! — улыбнулась девушка, её ровесница.
Лаура собралась с духом и заговорила:
— Шарлотта, я хочу ещё раз извиниться перед вами за ту безобразную сцену в клинике. Я вела себя очень грубо и не знала что вы очень помогли Гюнтеру… — она замялась и стиснула ручку своей сумочки. — Просто я..
Гостья положила свою руку на её кисть и слегка сжала:
— Я вас отлично понимаю, Лаура, и не сержусь… — её голос был мягким и сочувствующим. — Вы ревновали Гюнтера и неудивительно. Он ведь очень… колоритный мужчина, верно? — она хихикнула.
Лаура почувствовала как будто камень упал с её души. Чувство вины ушло и сердце радостно забилось от облегчения. Она не выдержала и рассмеялась в ответ. Какая, всё-таки, эта Шарлотта чудесная девушка! Помогла спасти Гюнтера, сама красивая, добрая, хорошая!
— О, он очень… Я даже не знаю как сказать… Я так его люблю, вы бы знали! — страстно сказала Лаура. — Просто не могу себе представить как раньше жила без него? Вся моя жизнь теперь это он. Я готова на всё ради Гюнтера!
— Я завидую вам, Лаура… — с грустью вздохнула гостья. — Вы любите и любимы… А я… одна… — девушка отвела взгляд но Лаура заметила как в уголке её глаза блеснула слеза. Острое чувство жалости нахлынуло на неё, она пересела к ней вплотную и обняла гостью. Та доверчиво прижалась к ней и полезла в сумочку за платком. Лаура опередила её и дала девушке свой.
— Извините меня… — всхлипнула Шарлотта. — Просто я вижу как вы счастливы и мне так захотелось хоть немного такого чувства..
— Не извиняйтесь, Шарлотта, я вас прекрасно понимаю… Вот увидите, вы непременно встретите мужчину который полюбит вас а вы полюбите его! — попыталась она успокоить её.
Та внимательно посмотрела на неё.
— Вы так думаете?
— Я уверена в этом! — твёрдо заверила Лаура.
— Как бы я хотела встретить хоть кого-то похожего на вашего Гюнтера… — с грустью сказала гостья, отвернув лицо в сторону. — Кстати, может перейдём на "ты"? Мы же одного возраста. Согласна?
— Конечно! — улыбнулась Лаура. Она была рада что та успокоилась. — Ой, я же хотела спросить, а как ты ему тогда помогла? И что вообще там случилось?
— Ты про аварию? — переспросила Шарлотта.
— Да!
— Ну… я просто шла по улице, слышу, сзади шум мотора, крики и грохот… Я испугалась, обернулась, вижу, машина стоит и дымится что-то из капота… А рядом двое мужчин лежат. Я даже не помню как подбежала… А там Гюнтер лежит, весь в крови… Ужасно! — покачала она головой.
— Какой кошмар! — вздрогнула Лаура, её воображение тут же показало ей картину окровавленного Гюнтера, лежащего на тротуаре.
— Да… Я начала вытирать его платочком, пыталась звать скорую или полицию… А он смотрел на меня и молчал… и потом потерял сознание… Боже, я подумала что он умрёт, представляешь? — медленно говорила гостья, видимо, тоже вспомнив все детали происшествия.
— Ох, ты бы знала как я билась в истерике когда его привезли после пожара… — снова вздрогнула Лаура от ужасных воспоминаний. — Даже помню это только урывками. Как я кричала… как меня еле оттащили от него… представляешь, я твёрдо решила что если он умрёт то я тоже умру! Просто лежала в какой-то прострации и ни о чём не думала. Как будто меня выключили из розетки. Ждала когда врач выйдет… и скажет… жить мне или умереть.
Она посмотрела на Шарлотту мокрыми глазами, а та приоткрыла рот, изумлённо глядя на неё.
— Ты… серьёзно? — недоверчиво спросила гостья.
Лаура печально улыбнулась и ответила:
— Да, Шарлотта… Я сама не знала что так случится. Просто вдруг поняла что без него моя жизнь потеряет смысл. Когда я читала в романах про такую любовь то не верила… Думала, писатели врут. А оказалось… — она вздохнула и смахнула слезу рукой. —..Оказалось, что всё правда.
— Расскажи! Расскажи ещё! Что ты чувствовала? — встрепенулась Шарлотта с горящими от возбуждения глазами. — Каково это… любить?
Лаура ненадолго замолчала, посмотрев вдаль, и потом заговорила:
— Это надо самой чувствовать. Какая-то самоотверженность в душе… Готовность сделать ради него всё что угодно. Простить все его проступки, лишь бы он был рядом и называл любимой… Ощущать что ты вся принадлежишь ему, полностью и без остатка! Млеть от его голоса, запаха, вида… Ох, Шарлотта, мне это трудно рассказать! — покачала она головой.
— Боже, как я тебе завидую! — с грустным вздохом произнесла Шарлотта. — Мне бы такую любовь… Знаешь, раньше мне казалось что быть свободной лучше всего, но… послушав тебя, я поняла что принадлежать тому кого любишь… наверное, ещё лучше.
Девушки помолчали, задумчиво глядя друг на друга. Внезапно Лаура радостно улыбнулась и заявила:
— Шарлотта, мы же с тобой теперь подруги?
— Да, конечно. А что? — с удивлением спросила та.
— У меня день рождения 9 мая, мне исполняется 19 лет. Я хочу пригласить тебя отпраздновать это знаменательное событие! Пожалуйста, приходи! — умоляюще попросила она, сложив вместе ладони и умильно глядя на гостью.
— Правда? — обрадовалась Шарлотта. — С удовольствием приду! А кто ещё будет?
— Мы с Гюнтером и, скорее всего, ещё одна моя подруга… Или три… Пока точно не знаю! — отмахнулась девушка.
Тут её взгляд случайно упал на часы и она охнула:
— Боже, время обеда уже заканчивается! Мне пора бежать, пообедаю тогда в клинике, надеюсь, девочки в столовой чем-нибудь поделятся!
— Извини, Лаура, я тебя совсем заболтала… — с виноватым видом начала Шарлотта, но Лаура её перебила:
— Ничего страшного, зато мы с тобой познакомились и у меня появилась ещё одна подруга! Это того стоит, поверь мне! — улыбнулась она.
— Ладно, тогда до встречи? — спросила гостья.
— Да, созвонимся! Пока-пока! — уже на бегу попрощалась Лаура, подхватила свой плащ и помчалась назад, на работу. На душе было легко, она извинилась за свою грубость и обрела ещё одну подругу. А вечером её ждёт любимый Гюнтер! Она уже по нему скучает..
Подмосковье. Учебный лагерь осназа НКВД.
26 апреля 1940 года.
Александр Самсонов.
— Ещё раз повторяю! Отдельно для тупых и глухих! — инструктор по стрелковой подготовке внимательно оглядел несколько групп, стоявших перед полигоном. — Пулемёты будут бить на определённой высоте! Поэтому… Кто не хочет чтобы ему отстрелили задницу, должен держать её как можно ниже! Про голову говорить не буду… Если кто-то подставит свою бестолковку под пули, значит ему её не жалко, в магазине другую купит… Как говорится, "Кто не спрятался — я не виноват!" Группа Филина, на позицию!
Саша, вместе со всеми, повалился на твёрдую, сухую землю и приготовился.
Сам полигон представлял из себя прямоугольный участок земли. Основную часть занимала площадка, метров двадцать в ширину и сто в длину, прикрытая сверху колючей проволокой на высоте, примерно, сорок или пятьдесят сантиметров. Вдобавок ко всему вся эта территория была усеяна какими-то бесформенными кучами, над которыми гудели мухи и стояла вонь. Присмотревшись, Александр почувствовал что его сейчас стошнит… Кучи оказались трупами.
Вон, кажется, то что недавно было собакой… Чуть подальше лежит… непонятно что это было при жизни, но сейчас там целый ворох гниющих кишок и других внутренностей, обильно разбросанных вокруг. И таких трупов десятки!
Он сглотнул, с трудом проглотив тугой комок в горле. Посмотрев на других, понял, что они тоже впечатлились, хоть и не пытались блевать. Даже "Заяц" не шутил по обыкновению. Внешне невозмутимым был "Лесник", остальные кривились, морщились, втихомолку ворчали. Саша нашёл взглядом "Горца" в одной из групп, тот не смотрел на него, хмуро разглядывая полигон, заваленный гниющими потрохами.
— Наверное, думаете, зачем всё это здесь? Да, возможно, вы и не окажетесь в такой ситуации когда придётся ползти под пулемётами, пробираясь между разорванными телами товарищей и вражеских солдат… Но и лишним это тоже не будет! — продолжал инструктор, прохаживаясь перед строем. Остановившись сбоку от группы "Филина", он приказал отойти в сторону другим группам и взял свисток, висевший на груди.
Внезапно Саша вспомнил где видел нечто похожее… Ну конечно! В американском сериале "Братья по оружию" о десантниках 101-й воздушно-десантной дивизии, лагерь подготовки в Джорджии. Там ещё, вроде, была гора Куррахи, куда они всё время бегали..
— Внимание! — поднял руку инструктор. — Норматив — минута! Кто опоздал — не прошёл испытание! Кто подставил под пули задницу или голову — опять же не прошёл испытание!
— Засоня, если тебя подстрелят или не уложишься в минуту — вечером ещё "пятёрку" побежишь… — бросил ему "Филин", не глядя на него. Услышав такое "ободряющее" напутствие Александр крепче сжал зубы, врёшь, пройду как надо! Главное, дышать ртом, не носом! И не приглядываться к тушам, смотреть только вперёд!
Отчаянно засвистел свисток.
Саша, вместе со всеми, быстро заработал руками и ногами, стараясь не отстать от них. Первые метров десять были чистые, а вот потом… Первой ему попалась разорванная или разрубленная туша, наполовину лежащая на земле, наполовину висящая на проволоке. Боже, какая же вонь… Ртом дышать, сука! Не смотреть! Но взгляд всё равно натыкался на полусгнившие внутренности, покрытые червями и опарышами. Усилием воли, сосредоточившись, Саша снова пополз вперёд. Вдруг где-то впереди что-то зарычало, загрохотало и над ним, совсем близко, засвистели пули. От неожиданности он вздрогнул, прижался к земле и закрыл голову руками.
Чёрт, это что же… инструктор не шутил про боевые патроны?! Так же и убить могут! Они спятили?
Его товарищи ползли дальше, во весь голос ругаясь и обещая устроить пулемётчикам "весёлую" жизнь, если те их зацепят. Впрочем, похоже, те их не слышали или им было плевать, так как очереди "ДП" и "МГ-34" опустились ещё ниже, иногда попадая по проволоке.
С трудом взяв себя в руки, Александр пополз за своей группой, пытаясь не думать о том что его руки вымазаны… Гуляш! Это просто гуляш, мать его! Ничего страшного, измазаться в гуляше… Бывает и такое… Плохо пахнет? Видимо, испортился на солнце..
Проползая под обрывками кишок, висящих на проволоке, он услышал как одна из пуль звякнула по проволоке и на него вдруг свалилась вся требуха. Видимо, пуля разорвала часть колючки и та обрушилась на него, вместе с гнилью. Тухлое, вонючее мясо, набитое червями и другими пожирателями мертвечины упало прямо ему на голову и спину, заставив закричать от отвращения. Почувствовав как что-то мелкое двигается у него на голове и шее Саша с трудом удержался чтобы не вскочить на ноги и вытряхнуть всю эту мерзость. Содрогаясь, он пару раз резко провёл рукой по голове, смахивая кишки на землю, и снова пополз вперёд, заставив себя не обращать внимания на лёгкую щекотку… Муравьи… Проклятые муравьи! Сейчас доползёт и вытряхнет их!
По сравнению с этими насекомыми даже усиливающийся грохот пулемётов казался ему не страшным. Подумаешь, пули над головой свистят… Просто не поднимать задницу и голову. Не поднимать! Ещё одна туша… Опять гуляш! Что же его так много? Надо обогнуть… Ещё больше муравьёв! Не обращать внимания, смотреть только вперёд! Один настырный муравей полз по лбу, спускаясь вниз. Смахнуть его, на хрен! Вон уже финиш виден, ребята впереди него, метров на пять… Сразу несколько чер… то есть, муравьёв попытались исследовать его левое ухо… Ага, щаз, разбежались! Их тоже долой! Ещё метров двадцать осталось, совсем немного! Всего две кучи гуляша впереди… и новые муравьи! Плевать!.. "Филин" и ещё кто-то уже закончили. Вот "Лесник", "Хохол", "Казах" тоже… Прыткий "Заяц", на этот раз отстал, не в числе первых… Вот и "Боцман" с "Иванычем" вылезли из-под колючки, предпоследним "Бомба".. А ему ещё пара метров… Всё! Наконец-то..
Устало вздохнув, он разогнулся и посмотрел на свою группу. Почти все выглядели не лучше него, брезгливо отряхиваясь и пытаясь привести себя в порядок. Только "Филин" был более-менее чистым, его форма была вся в пыли и кое-где заляпана гнилью. Остальные же выглядели как будто в скотомогильнике побывали.
Инструктор посмотрел на свои часы, усмехнулся и сказал:
— Что ж, результат… 59 секунд! Вплотную уложились. Неплохо… Но могло быть и лучше. Ладно, Филин, веди группу на помывку. Так, группа Казака, на позицию!..
Берлин. Штаб-квартира СС.
26 апреля 1940 года.
Гюнтер Шольке.
— Проходите, оберштурмфюрер! — пригласила его симпатичная женщина, видимо, секретарша Гиммлера. Одёрнув форму, он зашёл в кабинет и строевым шагом направился к главе СС. Вскинув руку в старинном римском приветствии, Гюнтер рявкнул:
— Хайль, Гитлер!
Хозяин кабинета лениво махнул рукой и показал ему на стул. Гюнтер, напряжённый как струна, сел. Вызов от Гиммлера пришёл ему рано утром, когда он собирался прогуляться. Положив трубку телефона, Гюнтер хотел выехать тут же, но потом решил не торопиться, тем более, конкретное время не указывалось. Значит, незачем спешить. Он недолго прогулялся, пообедал, пару часов подремал дома и только потом неторопливо оделся и поехал на встречу.
— Я смотрю, вы не особенно торопились, оберштурмфюрер… — нейтральным тоном констатировал факт Гиммлер, бросив на него взгляд.
— Конкретное время прибытия не было указано, рейхсфюрер, поэтому сначала я решил некоторые свои срочные дела… — тем же тоном заметил Гюнтер.
— И какие же, интересно? — спросил тот с некоторым интересом.
— Извините, но это сугубо личные дела.
Гиммлер уставился на него ничего не выражающим взглядом и некоторое время молчал.
— Меня интересует ваш давний друг, Дитрих Краузе. Как вы можете охарактеризовать его? — внезапно спросил Гиммлер, поправив свои очки.
"Как хорошо что Лаура успела предупредить меня, а то сейчас я бы точно выдал себя!" — с облегчением подумал он. Благодаря этому Гюнтер смог удержать невозмутимое выражение на лице.
— Дитрих? — с удивлением переспросил он. — Хм… Я бы сказал что он довольно решительный и импульсивный парень. Хороший друг, но иногда у него что-то включалось в голове и Дитер мог делать странные вещи. К счастью, такое бывало очень редко и я не обращал на это внимание. Мало ли, что там такое? Все мы со странностями… — пожал плечами Гюнтер.
Гиммлер не отрывал от него взгляда, видимо, пытаясь поймать его на лжи, но Гюнтер, как и в случае с фюрером, с простодушным лицом смотрел ему прямо в глаза без всяких признаков волнения.
— Со странностями? — переспросил глава СС. — Это уж точно… Когда вы встречались с ним в последний раз?
"Зачем он спрашивает? Ведь знает всё из слов моей Лауры? Проверяет расхождения в показаниях?" — промелькнула мысль в его голове.
— Мы встречались с ним в клинике, рейхсфюрер. Перед своей выпиской я зашёл к нему попрощаться, так как мне нужно было на следующее утро быть на службе, а его доктор Венцель ещё не выписал. Когда я сказал что в этот день уйду домой… В общем, Дитер тоже загорелся этой идеей… — удручённо признался Гюнтер. — Конечно, я пытался отговорить его, убеждал что он ещё не вылечился и ему лучше на несколько дней задержаться там, но… Видимо, у Дитера опять в голове что-то включилось, он сказал что во чтобы то ни стало сегодня же сбежит из клиники. Я в это не слишком поверил но, на всякий случай, предупредил доктора Венцеля. К сожалению, как он мне позднее сообщил, это не помогло. Дитер всё равно сбежал и я ума не приложу где он сейчас может быть. Может быть, вы знаете, рейхсфюрер? — с неподдельной тревогой спросил Гюнтер.
— Человека, по приметам похожего на вашего друга, видели в районе советского посольства на Унтер-ден-линден… — обронил Гиммлер. — После этого он пропал.
— Странно… Что он мог там делать? — удивлённо спросил Гюнтер.
— Ещё вопрос… — сменил тему Гиммлер. — Как вы объясните что, вместе со своим другом, очень быстро поправились в клинике? Судя по показаниям врачей, в том числе доктора Венцеля, такое очень нетипично для людей. Вы должны были пролежать там не меньше недели.
— Не знаю, рейхсфюрер! — развёл он руками. — Я же не медик чтобы досконально разбираться в ранах и травмах. Помню, и раньше, в детстве, на нас с Дитером всё заживало как на собаке. Сколько раз мы падали, натыкались на всякие железки, гвозди… Потом всё быстро заживало, но нас это не удивляло, мы всё воспринимали как должное. И доктора нам ничего не говорили про это… Хотя мы к ним почти никогда не обращались по этому поводу. Сами понимаете, мы тогда мальчишками были. Упал? Потёр ногу, перестало болеть и побежал дальше. Так что, если с этим какие-то проблемы то вам лучше обратиться к доктору Венцелю, он лучше знает что и как… — закончил он свою речь.
В кабинете повисло молчание. Наконец, Гиммлер пошевелился, вздохнул, снял очки и начал протирать их.
— Я слышал, оберштурмфюрер, вы скоро отправляетесь на фронт? — спросил он, не глядя на него.
— Так точно, рейхсфюрер. Видимо, фюрер решил что больше пользы Рейху я принесу на поле боя чем здесь. Честно говоря, я рад этому.
— Вот как? Почему же? Вам надоел Берлин и скучная служба в рейхсканцелярии? — поинтересовался Гиммлер.
— Нет, дело не в этом… Просто там, на западе, наши парни рискуют жизнью добывая нам победу, а я, обладая боевым опытом, сижу в тылу. Это неправильно. Не рационально, я так считаю… — признался Гюнтер. — Да и вообще… в последнее время вокруг меня вертятся какие-то странные люди..
— Что значит "странные"? — насторожился Гиммлер.
— Понимаете… — словно колеблясь, сказал Гюнтер. — По-моему, за мной следят!
— С чего вы это взяли? — с интересом спросил глава СС, надев очки обратно.
— Я же не слепой, рейхсфюрер… — усмехнулся он. — Каждый день, стоит мне выйти из дома, я сразу вижу некоторые личности которые то и дело находятся неподалёку. Я их даже по лицам уже запомнил, представляете? О, они конечно, пытаются прятаться, делать вид что читают газеты, смотрят афишы или витрины магазинов… Но у меня-то взгляд уже намётан! То и дело смотрят на меня, ходят за мной… Машины одни и те же недалеко от дома стоят. В общем, у меня уже терпение заканчивается, скоро я просто схвачу одного такого господина и спрошу что ему от меня надо! — с раздражением сказал Гюнтер, заметив при этом как Гиммлер с досадой поджал губы.
— Думаю, оберштурмфюрер, вам не следует так рисковать! Я разберусь с этим делом, узнаю действительно ли следят за вами, а если да, то кто именно и зачем! — холодно ответил тот.
— Я буду вам очень благодарен за помощь, рейхсфюрер! — сердечно поблагодарил его Гюнтер.
— Скажите, когда вы уезжаете на фронт? Какого числа? — внезапно спросил Гиммлер.
— Пока точно не знаю… Фюрер сказал что очень скоро, думаю, через несколько дней, когда придёт приказ о моём назначении.
— Понятно… А вы сами куда бы хотели? — снова поинтересовался глава СС.
Гюнтер широко улыбнулся.
— Конечно же, в свою часть, в "Лейбштандарт"! Думаю, наш фюрер пустит нас в авангарде будущего наступления!
— С чего вы взяли что мы скоро будем наступать? — подозрительно прищурился Гиммлер.
— Там мы же не собираемся вечно сидеть перед "линией Мажино"! А чтобы победить надо наступать, верно? Да и фюрер намекнул что скучать в окопах нам не придётся! — с воодушевлением закончил Гюнтер, старательно играя роль восторженного офицера, мечтающего о будущих чинах и званиях.
— Не могу с вами спорить, оберштурмфюрер! — ответил Гиммлер. Внезапно его губы раздвинулись в широкой улыбке.
— Кстати, завтра вы должны будете встретиться с оберштурмбаннфюрером СС Максом Зольманом. Он уже знает о вас и готов ввести в курс дела..
Озадаченный Гюнтер несколько секунд пытался вспомнить этого Зольмана, но не смог. Видимо, тот ничем особенным не отличился, поэтому и остался неизвестным широкой публике. Кроме того, его насторожила насмешливая улыбка Гиммлера. По всей видимости, это какая-то ловушка, но что конкретно?
— Извините, рейхсфюрер, могу я узнать кто такой этот оберштурмбаннфюрер и зачем мне с ним надо встречаться? — осторожно спросил Гюнтер.
Гиммлер сделал вид что только сейчас заметил свою оплошность.
— Ах да, оберштурмфюрер, я забыл уточнить… оберштурмбаннфюрер Зольман всего две недели назад назначен управляющим делами одной нашей любопытной но, должен сказать, очень нужной организации. Более того, именно я ходатайствовал перед фюрером чтобы вас включили в "особый" список. И Гитлер горячо поддержал меня! — улыбаясь, закончил глава СС.
Тревога Гюнтера усилилась. Какая ещё организация? Во что втравил его этот будущий предатель?
— Что это за организация такая, рейхсфюрер? — с равнодушным видом спросил он, всеми силами стараясь не выдать своё волнение.
— Думаю, вы будете приятно удивлены, когда завтра встретитесь с оберштурмбаннфюрером Зольманом. А название организации… пусть пока для вас это будет секретом, оберштурмфюрер. Он сам вам позвонит сегодня вечером. И не благодарите, Шольке! Уверен, вы справитесь с этой важной… и, безусловно, приятной задачей! Вы свободны! — закончил Гиммлер с широкой улыбкой, которую уже не пытался скрыть.
— Слушаюсь! — ответил Гюнтер в сильном волнении. Выходя из здания и небрежно кивая знакомым, он тщетно пытался понять кто такой этот Зольман и что тот ему приготовил. Ясно одно: если это радует Гиммлера то вряд ли обрадует его самого. Похоже, новые неприятности на подходе… Проклятье! Быстрее бы на фронт!